Записки паталогоанатома

 » Записки паталогоанатома  [ Сборник ]

Жанр: проза, черный юмор, мистика
Аннотация: вот здесь растерялся, как целка в борделе
Тип произведения: сборник рассказов



  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Anonymous)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 29.07.2016

 » Глава 1. Ночь начинается

- "Как много тех, с кем можно лечь в постель, Как мало тех, с кем хочется проснуться..." - бормотал себе под нос стишки Сан Саныч, заваривая крепкий чай.

Где-то там, в суете шумного города, усталый вечер, наполненный борщами, разогретыми котлетами, тихими семейными скандалами и залетевшими из далекого детства окриками: "ты уроки сделал?", плавно переходил в разудалую, светящуюся огнями неоновых реклам пьянку под названием ночь. Но Сан Санычу не было до этого ровным счетом никакого дела. Он заступил в морг на ночное дежурство.

Сан Саныч был мужчиной степенным и обстоятельным. Не то, что его коллега и баламут Мишка Квакин из другой смены, который так и норовил что-нибудь испортить. То старушке какой-нибудь презерватив, наполненный формалином, в брюшную полость зашьет, и лежит та перед родственниками словно беременная, то еще отчудит какую-нибудь мерзопакость. У Мишки такое баловство называлось чувством юмора. И любил Мишка медсестер пугать рассказами о покойниках и привидениях. А те кричат со страха и пуще прежнего к Мишке бегают. Ну прям как девчушки пятилетние: "Дяденька, а напугай еще".

Но в то время, как Мишка наслаждался где-то жизнью ночного города и щупал перепуганных медсестричек, Сан Саныч, как обычно, разворачивал на столике бутерброды, любовно приготовленные его женой Любашей.
Радиоприемник ностальгировал слащавым голосом, рассказывая под мелодию давно забытой песни о том, "как упоительны в России вечера", и слова про "хруст французской булки" вызывали у Сан Саныча слезы умиления, и зверскую тягу к прекрасному, и не менее зверский аппетит.

Как и положено во всех фильмах о спасении человечества герой еще не знал, что он герой, и легкомысленный мир даже не подозревал о нависшей над ним опасности, и продолжал весело загнивать, и вприпрыжку катиться к своему неизбежному концу.
Пока мир по инерции катился ко всем чертям, радиоприемник закончил ностальгировать одновременно с тем, как Сан Саныч разделался с бутербродом и, роняя прилипшие к губам крошки, пошел осматривать прозекторскую.

Комната прозекторской была небольшой. Маленькое, до половины закрашенное белой краской окошко выходило во двор. У одной стены стояли шкафчики с инструментами и банками, в которых сквозь стекло мутнели какие-то жидкости. Вид противоположной стены был более аскетичен. Там белела дверь, ведущая в комнату, похожую на камеру хранения на вокзале. Но эта дверь была не единственным украшением: у стены стояли тележки, блистающие чистотой стали. Сегодня их было четыре.
"С четверыми справлюсь еще до утра" - подумал Сан Саныч, подходя с журналом приема-выдачи к тележкам, накрытым застиранными простынями, из под которых, как заячьи ушки из под кустиков в детских мультфильмах, выглядывали босые ступни с привязанными к большим пальцам бирочками.
Сан Саныч подходил к каждому "босяку", тщательно сверял записи на бирках и в журнале, делал какие-то пометки и, удовлетворенно крякнув: "Без бумажки ты какашка, а с бумажкой - человек", переходил к следующему клиенту.

И вот пришло время проверить каждого пациента. Процедура - необязательная, но, памятуя о Мишкином чувстве юмора, Сан Саныч делал это регулярно. Вспомнить хотя бы тот случай, когда Мишка, проинструктированный своим дружком, таким же балбесом, зашил в грудную клетку шикарной блондинки, умершей в результате асфиксии после неудачного минета, маленький MP3 плеер, а контакты включения вывел под грудные имплантанты. Сан Саныч в тот раз не стал тщательно осматривать тело - в результате, когда безутешные родственники пришли за блондинкой, она вдруг томным голосом запела: "Помоги мне, помоги мне.... Желтоглазую ночь позови. Слышишь, гибнет, сердце гибнет в огнедышащей лаве любви..."

Саныч поочередно отворачивал простыни и осматривал покойников. Свеженькие. Не в том смысле, что только умерли, хотя, судя по их состоянию, со смерти самого "старого" прошло не более восьми часов, а в том смысле, что были еще не вскрыты. Итак, четверо.

- "Все подружки по парам в тишине разбрелись, только я в этот вечер засиделась одна", - напевал Сан Саныч, возвращая простыню на последний труп.

Четверка была на этот раз репрезентативная: две женщины, два мужчины. Юноша лет двадцати пяти, полноват, с безвольным лицом и уже дрябленькой кожей. Судя по записи в журнале, смерть наступила в результате болевого шока при вывихе больших пальцев обеих рук на соревнованиях по скоростному набору SMS на смартфонах. Мишка с гордостью пометил в журнале, что парень скончался всего в нескольких символах от мирового рекорда, и поставил жирный восклицательный - мол, знай наших.
"Да, трагическая случайность," - подумал Сан Саныч. - "Просрали страну! Не только на футбольном поле просрали..."

Удрученно вздохнув, покатил тележку к прозекторскому столу. Привычными ловкими движениями перекатил пациента на стол, и, аккуратно сложив простынку, положил оную на стульчик в углу. Повернулся, направился к шкафу с инструментами.

- Не понимаю, а что ты собираешься делать? - услышал за спиной юношеский голос.

"Ну, вот", - подумал, - "началось".

Как понимаю, это своеобразные страшилки на ночь? Смеяться или сразу начинать бояться?
Спасибо за начало, примите в читатели!

СанСаныч продолжение будет?

бояться не надо... в морге, обычно, люди тихие, мирные... )))

конечно, конечно... проходите, располагайтесь... )

будет... иначе, зачем же было начинать? )

СанСаныч, принимайте в читатели! Начало понравилось
___________________________________

заходите, здесь не заперто... )

 » Глава 2. Знакомство

Это происходило уже давно: Сан Саныч слышал голоса пациентов и даже мог с ними разговаривать. Точнее, говорили они, даже иногда кричали и ругались матом - он им отвечал, или не отвечал, в зависимости от настроения. Мишка тоже слышал эти голоса и тоже вступал с ними в дискуссию. А больше их никто не слышал.

Сначала было страшновато, когда в пустой прозекторской эти самые голоса эхом отскакивали от холодного кафеля стен. Он даже порывался сходить к своему приятелю Вовке Фишману на консультацию, и таки сходил. Но всё это закончилось очередной пьянкой, ночными катаниями по городу с девочками и недельной размолвкой с женой. Именно так всегда заканчивались его встречи с Вовкой. И каждый раз Сан Саныч всё более убеждался в своей нормальности. Убедил он в этом и Мишку. Ну подумаешь, голоса, да мало ли, что в мире происходит непонятного и необъяснимого...
Зато Мишке нравились эти голоса. Лучшим развлечением для него было - пригласить на ночное дежурство какую-нибудь медсестричку и, пока она, сжавшись комочком на табурете в углу, стучит от страха зубами, вести полноценную дискуссию с клиентами. Как потом рассказывал Мишка, это заканчивалось фантастическим сексом на кушетке в коморке сторожа, который за время Мишкиной дискуссии успевал упиться в усмерть и уснуть где-нибудь в коридоре. Сан Саныч верил коллеге на слово, но Любашу свою все равно на работу не приводил, да и врача скорой помощи Верочку тоже. Он считал, что неправильно смешивать личную жизнь с работой.

Но вернемся в нашу прозекторскую. Услышав слова молодого человека, Сан Саныч нисколько не удивился. Он аккуратно переложил сверкающие инструменты на специальный столик, накрыл их салфеткой и покатил его к телу юноши.

- Где я вообще? - снова возмутился переросток. - Ты что собрался делать? Включи хотя бы музыку. Там на "Радио-Рэп" должна быть классная передача.

Молодой человек говорил с очень странными интонациями, будто расставлял знаки препинания совсем не в тех местах, где им положено быть. Его речь звучала в каком-то ритме, понятном только ему, ну или таким же, как он. С такими Сан Саныч уже сталкивался. И что самое странное: мозг их, хоть и весил столько же, сколько и у других людей, и выглядел так же, создавал впечатление не желе, а клейкой манной каши.

- Рот закрой, придурок! - раздался юный девичий голос из-под простыни, где должна была лежать молодая девушка, примерно ровесница переростка. - Какой, нафиг, рэп? Ты что, ваааще, дебил? Кто сейчас слушает эту фигню - только нищеброды!

- Ну, Киса, - обратился парень к девушке, - Котик может тебя и оцарапать!

- Да пошел ты! - смачно выругалась девушка. - Оцарапать! Да я тут ноготь в аварии сломала! А тебе, кАзлу, рэп подавай!

Сан Саныч вспомнил запись в журнале, гласившую, что девушка погибла в результате автомобильной аварии, когда пыталась на своей красненькой машинке проскочить на красный свет и подрезать грузовик. Конечно, цвет ее машинки в журнале указан не был, но Сан Саныч не сомневался, что она была именно красненькой, так рисовало его воображение, которому он всецело и полностью доверял. Ах, да, скончалась девица из-за сломанного ногтя, так и не придя в сознание от оной потери.

- Я не кАзёл, - вяло возразил Котик. - Я пушистый.
Сан Саныч с наслаждением сделал первый надрез на гортани пациента, и ему показалось, что юный рэпер забулькал, как бы захлебываясь собственной кровью, и затих.

- Так, что тут происходит? - раздался третий голос с того места, где лежала женщина около сорока, и вполне еще прилично сохранившаяся. - Это что тут за пассажиры?

Сан Саныч дернулся от неожиданности - скальпель соскользнул с горла жмурика и зазвенел на металлической поверхности стола. Не то, чтобы он не ожидал, что кто-то еще поддержит их беседу, но он не ожидал, что голос женщины будет таким. Освободитель человеческих душ не смог бы сказать, почему так разволновался и даже оглянулся, чтобы удостовериться, что женщина лежит под простыней и не собирается вставать.

- И долго я здесь буду ждать, причем в обществе незнакомых мне людей? - вещала дама. - Это же неприлично в конце-то концов! Давайте знакомиться. Я Лёля. А то что-то мужчины пошли нынче нерешительные или невоспитанные, что, впрочем, почти одно и тоже.
Сан Санычу после ее слов показалось, что она подняла руку, как бы для поцелуя - тряхнул головой - нет, померещилось.

- А я Маша, - громко взвизгнула барышня со сломанным ногтем. - А эти все... - в воздухе повисла пауза, - какие-то, ваааще, необразованные. Даже хорошим манерам не обучены. Вот тот, дебил, ваааще, представился Котиком.

- Ну Котик, так Котик, - протянула Лёля, отчего упомянутый Котик как бы съежился на столе.
"Если бы у Котика была эрекция, то она сейчас получила бы абсолютно отрицательное значение", - подумал Сан Саныч.

К дискуссии присоединился голос четвертого жмурика, мужика лет пятидесяти, пахнущего табаком и перегаром.
- Шалавы! - как бы сплюнул он.

- Что? - в один голос вскрикнули дамы.

- Шалавы вы все! Б*ди меркантильные! - продолжал мужик, сплёвывая слова, которые смачно стекали по кафелю. - Разъездились тут на машинах! А мы, мужики, пахать должны...

Окончание стенаний мужика Сан Саныч не услышал из-за визга хирургической пилы, резавшей грудную клетку Котика. До него долетали только обрывки слов, но можно было и не вникать в сказанное, ибо он это слышал почти каждое ночное дежурство, причем в самых различных вариациях, как куртуазных, так и матерных.

Ну, СанСаныч! Так и крыша может поехать и назад не вернуться!
Очень неожиданно и привлекательно! Одно но, ... только начала главу читать и ... уже ... закончилась! Тоже, очень неожиданно, но, ... не ... привлекательно!
Спасибо! . Жду продолжение.

СанСаныч, спасибо за продолжение!
Глава прям подстегивает воображение
___________________________________

СанСаныч, спасибо за продолжение
Разве что маловато будет

Вы мне безбожно льстите, но продолжайте, мне чертовски нравится...

не за что... я сам такой же... вот сажусь писать и думаю, а что же дальше-то?

не всё сразу... надо же интригу держать... кажется, именно это нам завещали театральные классики? хотя, не силён я в этом, не силён...