Сборник рассказов

Хорошие сны у вас!

Вы знаете, я читала этот рассказ и не могла оторваться, пока не закончила. Просто провалилась в ту реальность.
Не преувеличиваю нисколько.
Я еще и героиню визуализировала для себя. Сама жила в Ташкенте, и работала в одном из самых ведущих банков столицы.
___________________________________

Откровенно говоря, с Востоком контактировал только через Таджикистан. Бывал там несколько раз еще когда бизнесом занимался (сейчас бросил и занимаюсь ремеслом, печником тружусь, до того как двадцать лет службе Родине отдав). Но, Ваш комментарий порадовал в том плане, что ментальность все же угадал. Хотя, повторюсь, не мой формат.

 » Закон каменных джунглей

Месть нужно подавать холодной!

Михаил безнадежно опаздывал. Стрелки овального хронометра на отделанной красным деревом приборной панели «Бентли» показывали без четверти два. Собрание акционеров должно было начаться в девять, но, даже проснувшись начале десятого, он дол-го не мог вырваться из жарких Ленкиных объятий, впервые серьезно задумавшись о раз-воде.
«Подумаешь, - сам себя успокаивал Михаил, - начальство не опаздывает, оно задерживается. А первого, кто посмеет раскрыть пасть, уволю к чертовой матери!»
Однако, несмотря на браваду, в глубине души скребли кошки. Почему-то подозрительно молчал мобильник, обычно начинающий надрываться ни свет ни заря. И вообще, последние четыре месяца жизни, с того дня, как он на дежурной презентации познакомил-ся с начинающей актрисой Ленкой, привычная жизнь рассыпалась в прах. Только вот до сих пор Михаил так и не разобрался, к добру ли это?
Его персональное парковочное место возле самого крыльца, укрытое широким козырьком на случай дождя, было перекрыто пластиковым барьером. Мысленно обругав начальника охраны, с которым решил разобраться позже, Михаил выскочил из машины и, не жалея дорогой обуви, мощным пинком избавился от препятствия. Затем, не заботясь об удобстве соседей, с грехом пополам воткнул длиннющий «Бентли» между двумя черными «Хаммерами», похожими друг на друга как две капли воды.
Схватив с переднего сиденья пухлый портфель, Михаил раздраженно, со всего размаха хлопнув ни в чем не повинной дверцей, взлетел по ступенькам к послушно разъехавшимся зеркальным дверям. Миновав отделанный мрамором прохладный холл, привычно толкнул перекладину ближайшего к будке охраны турникета. Но, блестящий хромом цилиндр, обычно с мягким шипением уходящий вперед, не поддался.
По-инерции, несколько раз нервно дернув намертво застывшую железку, он, не веря собственным ушам, услышал казенно-вежливое от вальяжно выплывшего из будки охранника:
- Вы к кому?
Михаил на секунду оцепенел, а затем взвился:
- Ты!.. Ты!.. – Его исступленно мечущийся взгляд зацепился за бейджик на черной груди. – Ты белены объелся, Чернов?! Первый день работаешь, что ли?! Генерального директора в лицо не знаешь?! Начальника охраны сюда! Бегом!
В ответ на эскападу невозмутимый охранник даже не повел бровью, только в его голосе прорезались откровенно ехидные нотки:
- Вы, господин хороший, понапрасну-то не шумите. Я свое начальство прекрасно знаю. С десяти ноль-ноль сегодняшнего дня генеральным директором предприятия назначен Бортников Борис Аркадьевич. О чем, - он кивнул в сторону будки, - чин по чину приказ имеется. А вас, как тем же приказом уволенного, на территорию приказано пропускать только с его личного разрешения. Так как Борис Аркадьевич час назад из офиса отбыл, ничем помочь не могу… И машинку свою, будьте так любезны, со стояночки уберите.
До глубины души потрясенный Михаил вдруг понял, что краснеет под насмешливым взглядом охранника, и это ему показалось невыносимее всего. Будто ошпаренный выскочив из здания, он, как в спасительный омут, нырнул в роскошный салон автомобиля. Не обращая внимания на тревожно верещащие парковочные датчики, взревел двигателем и, развернувшись с визгом покрышек по асфальту, лишь чудом не оторвав бампер позади стоящей «Ауди», вылетел со стоянки.
Но, не прошло и пяти минут, как несущийся сломя голову по центральному проспекту «Бентли», остановил экипаж дорожной милиции. Михаил, прекрасно понимая, что у сине-белой «девяносто девятой» нет никаких шансов тягаться с автомобилем, без труда преодолевающим порог скорости в триста километров в час, неимоверным усилием воли задавил желание устроить гонку.
Небрежно козырнувший капитан с помятым, словно со сна, лицом, представился неразборчивой скороговоркой и зачем-то настойчиво предложил выйти из машины. Все еще оглушенный свалившейся напастью, Михаил, будто загипнотизированный, послушно выполнял все его более чем странные требования. После стандартного набора из водительского удостоверения, свидетельства о постановке на учет и страхового полиса, он безропотно извлек из портфеля и передал милиционеру общегражданский и заграничный паспорта, а очнулся лишь после того, как услышал:
- Гражданин, ваш автомобиль числиться в розыске «Интерпола» и будет доставлен на спецстоянку для дальнейшего разбирательства.
Попытавшегося возмутиться Михаила уже никто не слушал. Капитан бесцеремонно выдернул из его рук портфель, сунув взамен продолговатую картонку визитки и направляясь к служебной машине, издевательски бросил через плечо:
- Никуда из города не уезжайте. Вас вызовут.
Его напарник, тем временем, уже устроился за рулем «Бентли». Обе машины синхронно тронулись, мгновенно растворяясь в потоке транспорта.
Михаил же еще несколько минут обескуражено топтался на одном месте, пытаясь осознать, что, в конце концов, происходит. Уж слишком стремительно одна за другой сыпались неприятности.
Слегка придя в себя, он сообразил, где находится. Оказывается, включившийся еще на стоянке автопилот вел Михаила прямиком к Ленке, а стражи порядка перехватили его буквально в двух шагах от ее дома.
Не пользуясь допотопным лифтом он на одном дыхании взлетел на четвертый этаж. Пританцовывая от нетерпения, долго давил кнопку звонка, пока не приоткрылась соседняя дверь. В ограниченной цепочкой темной щели сначала сверкнул любопытный глаз, а затем задребезжал недовольный старушечий голос:
- Чего трезвонишь? Нету там никого. Съехала она.
- Как съехала? Куда? – Опешивший Михаил продолжал вдавливать кнопку.
- А я почем знаю? – Фыркнули за дверью. – Вещички собрала, таксомотор вызвала, мне вон ключи для хозяев бросила и поминай, как звали. Так что ты, милок, зазря не названивай, и жиличку свою ищи где-нибудь в другом месте.
Его рука безвольно упала вниз. В наступившей пронзительной тишине оглушительно грохнула захлопнувшаяся дверь, обрушивая в пропасть прошлую жизнь. На ватных ногах Михаил спустился до половины пролета и, пачкая модный плащ, опустился на густо засыпанные табачным пеплом ступени. В голове мучительно билось: «Подставили… Развели... Как последнего лоха развели…»
- У-у-уууу, с-с-сссуки!!! – страшно завыл он в голос.

* * *

- Папа! Папочка! Посмотри, какая прелесть! – детский голос был наполнен неподдельным восторгом. – Давай его купим! Ну, давай! – теперь в нем преобладали капризные нотки близкой истерики.
- Но, доча, глянь какие у него крупные родители, - примирительно бубнил мужчина. - Он же вырастет огромным, и ты с ним нипочем не справишься.
- И пусть вырастет. Пусть. Он же меня защищать будет. Ты обещал! Обещал!
- Подумай еще раз, хорошенько, - с усталой безнадежностью все еще пытался увещевать отец. – За ним нужно будет ухаживать, кормить, гулять по три раза в день… Может, все же попугайчика, как хотели?
- Я буду, честное-пречестное слово буду! И кормить, и гулять буду! Он станет мо-им самым лучшим другом! Ну, пожа-а-а-аааалуйста, - в тонком голоске уже звенели близ-кие слезы.
- Хорошо, - с тяжелым вздохом сломался он. – Сколько стоит этот щенок?..
Не прошло и месяца, как маленькой хозяйке наскучила живая игрушка. Однажды вечером, забытый на целый день щенок не стерпел и сделал лужу прямо на коврике перед ее кроватью.
Девочка, случайно наступившая босой ногой в мокрое, очень по-взрослому зашипев от ярости, изо всей силы вцепилась в мохнатое ухо, намереваясь ткнуть его мордой в ковер. Не выдержав, хрустнул неокрепший хрящ. Обезумевший от боли щенок, извернувшись, вцепился кинжально-острыми зубками в мягкую плоть руки.
На отчаянный визг дочери в комнату ворвался отец. Не раздумывая ни секунды, он схватил щенка за загривок и с размаху швырнул в стену. Затем, передав захлебывающую-ся рыданиями девочку матери, сунул не подающего признаков жизни пса в матерчатую хозяйственную сумку и спустился вниз, к машине.
Семья жила в престижном, экологически чистом районе на окраине города, поэтому ехать далеко не пришлось. Остановившись на обочине в самом начале лесопарка, глава семьи неторопливо выбрался из салона, достал из багажника авоську и, крутанув ее над головой, забросил в придорожные кусты…

* * *

С того дня, как компаньон на пару с женой Михаила, сначала лишил его бизнеса, крыши над головой, а затем и имени, объявив пропавшим без вести, прошло больше года. Конечно, в теории, он мог бы попытаться восстановить справедливость. Казалось, чего проще обратиться с заявлением в дежурную часть ближайшего отделения милиции? Но от этого опрометчивого шага его тут же предостерегли крепкие молодцы со стальными кулаками. Они выдвинули единственное условие сохранения жизни: держать язык за зубами.
Михаил не раз задумывался – почему его не убили сразу? Однако, со временем, окончательно превратившись в бесправного, презираемого всеми бродягу, он осознал дьявольскую изощренность плана тех, кого когда-то считал самыми близкими людьми.
Первые, самые невыносимые месяцы, Михаила неотступно преследовала мысль о самоубийстве. Но, чем дальше, тем больше теснила ее, набирая силу, жажда мести. Каждую ночь, перед тем, как провалиться в полуобморочный голодный сон под трубами теплоцентрали, он погружался в мечты расплате, а, просыпаясь, с горечью понимал их утопичность. И все же, где-то очень глубоко, на самом дне омертвевшей души, вопреки всему теплилась уверенность, что его час еще не пробил.
Однажды, пробираясь задворками к черному ходу модного ресторана, где кухонные рабочие, сжалившись, иногда подкармливали бездомных объедками с барского стола, он наткнулся на необычное объявление. Недавно открывшаяся клиника набирала добровольцев для испытания новой вакцины против гриппа. Помимо полного пансиона в качестве премии за отвагу была заявлена умопомрачительная, по нынешним меркам Михаила, сумма.
С трудом разбирая плывущие сквозь набежавшие слезы буквы, он несколько раз перечитал объявление.
«Все же есть, есть Бог на свете! – Тяжело бухало в голове. – Вот он, мой долго-жданный шанс!.. Только бы взяли… Заклинаю, тебя, Господи, не подведи. – Он истово перекрестился. – Ты же знаешь, как мне это нужно».
Переживал Михаил напрасно. Несмотря на щедрые посулы, желающих рискнуть собственным здоровьем отыскалось совсем не много. В приемном покое дородная сестра милосердия с одутловатым, противно оплывшим к низу лицом лишь сквозь зубы процедила: «Наркотики? Алкоголь?»
Немо поедая ее преданным взглядом, претендент отрицательно помотал головой. Сестра, бесстыже поправив под мятым халатом необъятный бюстгальтер, коротко бросила: «Раздевайся».
…Михаилу казалось, что он попал в рай. Давным-давно забытый горячий душ, пижама по размеру и ежедневно, как в дорогой гостинице, сменяемое постельное белье. Кормили сытно, и за первую же неделю, он, несмотря на вызывающие тошнотворное головокружение уколы, поправился на три килограмма. Оставалось дождаться конца эксперимента, получить обещанные деньги и, наконец, посчитаться за свою, ни за что, ни про что, исковерканную судьбу. Что же будет потом, Михаил старался не загадывать.
Но как-то на рассвете испытуемых поднял с кроватей жуткий грохот от ударов разбивающего двери тарана, сопровождаемых омерзительным скрежетом срываемых с окон решеток и звоном разлетающихся кривыми осколками стекол. Специальное подразделение милиции штурмовало клинику, словно террористическую базу, по всем правилам военного искусства.
В мгновение ока ворвавшиеся в здание до зубов вооруженные бойцы с лицами, скрытыми под черными масками, увели закованных в наручники дежурных врачей и мед-сестер. Остальных загнали в пустующую палату, и после формального допроса выкинули обратно на улицу.

* * *

Прислонившийся к грязной кирпичной стене, окружающей мусорные баки, Миха-ил едва держался на дрожащих, подгибающихся ногах. Как выяснилось в короткой беседе с откровенно зевающим от недосыпа следователем, под видом безобидной вакцины против гриппа, на нем и его товарищах по несчастью, незаконно испытывали лекарство от лихорадки Эбола.
Совершенно случайно вирус, предназначенный для заражения подопытных, был перехвачен на таможне. Если бы не бдительный инспектор, пеплом от сожженных в пе-чах котельной клиники обескровленных тел, давно бы удобрили пригородные поля. Но и того, что успели вколоть нечистые на руку эскулапы, хватило для того, чтобы пустить организм Михаила в полный разнос.
С того дня, как он вновь оказался на улице, Михаил потихоньку сходил с ума от поселившихся в голове невнятных голосов и задыхался от невероятно обострившегося обоняния. А еще его донимал ужасный голод.
На эту помойку он приполз из последних сил, за два квартала унюхав скрытый в смрадной утробе бака пластиковый пакет, до краев набитый остатками деликатесов с не-давнего банкета.
Собравшись силами, Михаил отлепился от стены и, с трудом сделав пару шагов, вцепился в холодное, залитое липкими нечистотами железо. Но, стоило ему запустить руку внутрь, как каменную клетку заполнило низкое угрожающее рычание.
Медленно обернувшись, Михаил заледенел, увидев прямо за спиной подобравшегося для прыжка крупного пса. Но, несмотря на то, что никаких шансов выстоять в схватке с таким конкурентом у него не было, вместо расслабляющего ужаса внутри всколыхнулся тяжелый гнев. Теперь он был готов лечь костьми, защищая свое право на трофей, от которого в прямую зависела его жизнь. Продавать ее даром Михаил не собирался.
Будто почуяв безрассудную смелость человека, поджарая овчарка со сломанным ухом, продолжая утробно ворчать и скалиться, припав к земле, медлила с атакой. И тут, готовые вцепиться друг другу в глотку противники, столкнулись взглядами.
Михаила окатила обжигающая волна. За доли секунды он впитал из горящих лютой ненавистью глаз собаки, всю ее недолгую жизнь и горло перехватило невольное рыдание. Ему, не имеющему ни кола, ни двора, опустившемуся на самое дно бродяге, остро, до невыносимой боли в сердце, до бесконтрольно хлынувших жгучих слез, стало жалко этого, не знавшего ничего, кроме адских мучений, могучего зверя.
Самопроизвольно разжались судорожно стиснутые в кулаки пальцы. Упали ставшие неподъемно чугунными руки. Мир поплыл, все быстрее закручиваясь в бесконечную спираль, и последнее, что успел ухватить Михаил, прежде чем соскользнуть во тьму беспамятства, был стремительный прыжок овчарки…
Привел его в себя вылизывающий лицо горячий, шершавый язык. Пес прыгнул не для того, чтобы прокусить горло. Он, подставляя себя под безвольно падающее тело, спа-сал единственного человека, который впервые искренне его пожалел. В самой сокровен-ной своей глубине кровожадный мститель так и остался беззащитным щенком жестоко преданным маленькой хозяйкой.
Михаил, сглотнув горячий комок, обхватил мощный загривок и благодарно при-жался небритой щекой к мохнатой морде собаки.


* * *

Внизу, в долине, вольготно раскинулся никогда не знающий сна город. Ослепительно переливалась разноцветным неоном реклама. Дороги, сосуды города, набухшие от переполнявшей их механической крови – рычащих и беспрерывно сигналящих машин, вздулись пробками на перекрестках. По панелям тротуаров катился нескончаемый людской поток, вскипая и закручиваясь водоворотами возле призывно распахнутых дверей бесчисленных супермаркетов, ночных клубов и казино.
Одурманенный смогом из адской смеси выхлопных газов и винных паров, самонадеянный город не был способен учуять угрозы. А между тем его судья и палач в одном лице застыл на пологом, поросшим мелколесьем холме, смакуя последние секунды.
За спиной человека в черной бесформенной хламиде, шумно дышала, поскуливала, нетерпеливо переминалась, скалилась, вздымая шерсть на загривках, несметная армия безжалостных демонов. И, обмирая от обжигающе сладостного предвкушения мести, он скомандовал: «Фас!»

 » Собачья душа

"Собачники" поймут однозначно. Надеюсь, и "не собачники" тоже. Этим текстом начиналось одно из "первыхсентября" в школе для детей с особенностями развития. Это для меня было главной наградой.

Посвящается колли по имени Сендли, которая, за, без малого, 14 лет жизни стала членом семьи…

Она была колли, черно-белого окраса, испанских кровей. Ее звали Сендли. И она была старая. Очень старая. По человеческим меркам ей было за девяносто. Ее грызла неизлечимая болезнь. Она это знала. И ей было жаль. Очень жаль своих хозяев. Свою семью.
Иногда, застывая в задумчивости, или во сне, она вспоминала. Вспоминала, как ее, ничего не понимающую, оторвали от теплой шерсти матери, сосков, питающих жизненными соками, и большие руки унесли в неизвестность. Огромный мир открылся перед ней. Безграничный, холодный и жестокий. Но ночью, когда она плакала в голос, свернувшись на холодном полу, пришел человек, взял ее на руки, а потом положил во что-то теплое и мягкое. Она забралась в уютную пещеру и сладко заснула. Так началась их дружба, перешедшая в любовь.
Больше всех она любила хозяина. Большой человек ее тоже любил. Она это знала. И хотя, иногда, когда по молодости лет пакостила, разгрызая растущими, нестерпимо зудящими зубами обувь, или дверцы шкафов, хозяин кричал на нее, но никогда не бил. Он не причинял ей боли. Но, несмотря на это, было стыдно и страшно слышать громкий, недовольный голос. Однако гроза проносилась быстро. Большие теплые руки гладили голову, и она, прижимаясь к нему, переполнялась любовью. Ей было хорошо.
С маленькой хозяйкой любовь переплеталась с дружбой. Они вместе росли. Вместе хулиганили. Иногда ссорились, и тогда маленькая хозяйка причиняла ей боль, а она пускала в ход зубы. Но боль была терпимой, а зубы никогда не смыкались полностью. Мир восстанавливался быстро, и они в обнимку засыпали на мягком ковре.
Большая хозяйка была строга. Но… Разве можно не любить за строгость? Любила и ее, любила, как могла, доверчиво и по-собачьи предано. Ведь это был ее мир. Ее семья…
Была…
А сейчас она умирала. Ведь умирают не только люди. Жизнь по капле покидала когда-то сильное, гибкое тело. И пришло время, когда раковая опухоль победила. Она еще пыталась бороться, но силы были не равны. Хозяин с маленькой хозяйкой боролись за ее жизнь. Возили в пахнущий страданием дом, где ее ощупывали жесткие, равнодушные руки. А ей хотелось домой. В покой. Просто лечь и ждать. Ждать неизбежного конца.
Она хорошо помнила, как болезненная судорога свела ее тело. Потом сверху видела, как хозяин пытается вдохнуть воздух в отказавшие легкие. Сердце еще работало, тело жило, но душа уже покинула его. Если бы она могла лизнуть и успокоить хозяина, в голос вывшего над ее остывающей оболочкой. Объяснить ему, что ей хорошо. Что, просто пришло ее время. Но она не могла.
Потом был вечер. Ее семья сидела на кухне. Хозяин с большой хозяйкой наливали из большой бутылки и пили. Он молча тер кулаками глаза, а она громко звала ее, заливаясь слезами.
Следующим, снежным и морозным днем, хозяин долбил мерзлую землю большой железной палкой, а маленькая хозяйка выгребала ее из ямы. Она смотрела, не понимая, зачем они это делают, пока не увидела, как ее тело заворачивают в цветную тряпку, опускают в яму, забрасывая землей.
… Она только начала осваивать мир, ограниченный теплым телом матери и мохнатыми шариками братьев и сестер. Недавно открывшиеся глаза питали маленький мозг огромным количеством впечатлений. Ей было все интересно, и на неверно ступающих лапках, покачиваясь и спотыкаясь, она отправлялась исследовать окружающее пространство. Но все походы заканчивались ласковыми толчками морды матери, возвращавшей ее обратно. И вот в один из дней, когда в уютный мирок вторгся шум чужих шагов, громкие незнакомые голоса, в нее что-то вселилось. На секунду месячный щенок стал взрослой, прожившей долгую жизнь собакой. Все понимающей, и все знающей. Так же внезапно все прошло. Но ее, почему-то, вопреки всем инстинктам, нестерпимо потянуло к раскрытым навстречу человеческим ладоням…

 » Современная достоевщина...

Полное название: Современная достоевщина, или поток не очень трезвого сознания. Текст написан по следам реальных событий.

- Мокро... Как же мокро... Раньше в это время снег уже вовсю валил, а тут льет как из ведра... С другой стороны, ну его на хрен этот снег, пусть лучше так... А, черт! Опять в лужу!..
- Нет, ну надо же!.. Как же не словил?.. Никак нюх теряю?.. После первого звонка даже не екнуло... Хотя, тут уж всяко перебор. В провидцы еще рановато-то записываться. Да не очень-то и хотелось. Вот уж верно: много будешь знать, плохо будешь спать. А ведь когда-то шибко хотел. Ух, как хотел. А сейчас нет. Невелик кайф знать, когда сам в ящик сыграешь. Каждый день обратный отсчет вести... Кошмар!..
- А вот ему, сдается, уже хорошо... Во всяком случае, так считается... С другой стороны, кто ж там был-то?.. Чего-то про такого не слыхал... Фуфло всякое тэвэшное псевдоколдовское не в счет... Эта шушера способна только лохов на рейтинги разводит... Видать пока сам не крякнешься, правду точно не узнаешь... Однако, как бы любопытство не раздирало, все же хотелось бы попозже. Как-то еще планов громадье...
- Так, это где-то здесь... Ага, точно, вон он сидит... Впрочем, было бы нелепо, если б он один в хате мало просто с мертвецом, а с собственным отцом до кучи... Это мне уже все по фиг. Даже как-то нервы щекочет... Извращенец, понимаешь...
- Лифт - древность... Даже стремно как-то... Но пехом до девятого еще стремнее... Говорят полезно, пехом-то... Вот кто говорит, пусть сам и шлепает, а мы как-нибудь на лифте, и пусть нам будет хуже...
- В хате бардак... Не так, чтобы очень, по-холостяцки... И где у нас хозяин?.. Ага, в кладовочке меж комнатами пристроился... На первый взгляд вроде все прилично... Стаканчиков-бутылочек не наблюдается, ключ изнутри торчал, - пришлось спеца высвистывать дверь вскрывать, - да и поза у покойничка естественная... Естественная неестественная смерть... Вот такой каламбурчик, ети его мать... Тем не менее, если я разбираюсь в колбасных обрезках, а я в них как раз разбираюсь, однозначно сам вздернулся... Даже не вздернулся, высоты бы ему тут явно не хватало, а собственным весом задавился... Хотя табуреточка присутствует... Ага-ага-ага, вот и кабеля телевизионного обрывочек... Значит, все же прыгать пытался?.. Не, вряд ли... Табуретка бы всяко опрокинулась, да и из кладовки барахло бы посыпалось... Получается, что задавиться с первой попытки не удалось. Кабель слабоват оказался - лопнул... Так, и на чем же у нас получилось?.. Черт, темно, телефоном, что ли подсветить... Похоже шнур электрический... Такой, пожалуй, и прыжок выдержит... Любопытно, а где ж он его взял?.. Ну, понятно, от ретро-пылесоса отрезал, по которому давным-давно свалка горючими слезами рыдает... Если бы эту рухлядь вовремя выбросили, глядишь, и обошлось бы... Не, точняк не обошлось... Сдается, покойничек твердо решил дело до логического конца довести, раз первый облом не отрезвил... Да и на кухне кровь... Видать до того еще и вскрыться хотел, но тоже неудачно... Вскрываться, это не вешаться. Тут, блин, навык требуется, чтоб физиологию обойти...
- Вот и "скорая"... Тетеньки спокойны, как танки... Понятно, привычка, чай не первый день трудятся. Даже умничать пытаются... Ну, да Бог с ними... Кто еще там в коридоре топчется?.. Ага, его величество участковый пожаловал... Цельный капитан... Где ж их так откармливают?.. Поперек себя шире. Он же скоро в дверь только боком протискиваться будет... С жутко умным видом жалом водит, вопросы мудреные задает... Баран тупой... Тут и пятилетнему ребенку ясно - галимый суицид, к бабке не ходи... Ну, все, слава те Господи, свалил, наконец, Аниськин, понимаешь, без фантомаса... Теперь самое интересное: когда же опергруппа оформлять явится?..
- Сколько уже натикало?.. Вот хрень, начало третьего уже... Тетки со "скорой" говорили "мокруха" через дом... Группа видать там и торчит... Эдак можно и до утра зависнуть, а это полная задница. Угораздило же на десять утра договориться. Кто ж мог знать-то?
- Ладно, хоть балкон дошло открыть. А то вроде как потянуло... Да не, не может быть, и суток еще не прошло. Рановато будет. Глючит, что ли... Да не мудрено, духотища, дышать не чем... И чего раньше маялся, проветривание не устроил?..
- Третий час, а город и не думает спать. И не выходной вроде, а свет в половине окон... Хм, как-то он сейчас хищно смотрит... Сырой, скользкий... и оскаленный... Утробно урчит гад дизелем проползающей внизу фуры... Тьфу, ты, черт подери... Это меня куда-то не туда понесло... Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша... Эхма, сейчас бы пивка на давешнюю водочку... Не, никак нельзя. Тут же растащит, а у меня еще главное представление впереди... Да и взять, опять же, негде. Низкий поклон депутатикам. Позаботились о здоровье нации, твари...
- О! Внизу шевеление... Трое в подъезд заскочили... Сто пудов долгожданные...
- Мотивчик: "Когда мы были молодые" ...вот также ночами место происшествия описывали... Блин, как время-то летит. Двадцать лет, как один день... Следак, дай бог тридцать, замученный, серый, криминалистка не лучше. Зато опер бодрячком. Сразу видно, для него дело привычное.
- Первый же вопрос: "Еще не сняли?" - умиляет неподдельно... Это, брат, не ко мне, а к опухшему от недоедания участковому, который тут из себя детектива корчил... Ладно, следак вроде с головой дружит... Давай, давай пустой протокол, подпишу... Да знаю, что с убийства, говорю ж, подпишу... Коню понятно, что ты в здравом уме себе глухаря на пустом месте не подвесишь, бытовой суицид в лучшем виде оформишь...
- Так-с, вот и эти отвалили... До труповозки минут сорок... Пора приступать... Как там следак сказал: "Постарайтесь осторожненько, не поломать"... Понятное дело, когда потрошить будут - лишний перелом, ненужные вопросы... Однакось - о времена, о нравы!.. Мы-то раньше сами снимали, а этим все по барабану... Одним словом - полиция...
- Где там мой универсальный инструмент?.. Где ж ему быть, как ни на своем месте, в футляре на ремне... Вот уж никак не мог подумать, что для такого дела, как покойников снимать, пригодится... Итак, легким движением брюки превращаются, превращаются брюки, в элегантные пассатижи... Теперь аккуратненько кусаем провод... Чик, и шевельнулся... Ага, сразу не завалился, и то хлеб... Теперь распрямляем одну ножку, затем другую, разгибаем и... етишкина мать! Знал, что будет плохо, но не до такой же степени!.. Вот это синева, Голливуд со своими ужастиками отдыхает... А надутый-то какой, будто компрессором качали... Такое раз увидишь и желание вешаться напрочь отобьет... Неужто в закрытом гробу хоронить придется?.. Нехорошо это. Трепу и без того будет, а закрытый гроб совсем нехорошо... Остается надеяться, что в морге за долю малую что-нибудь изобразят...
- Ну почему мертвецы такие неподъемные?.. Нет, самому не справиться... Хочешь, не хочешь, а придется звать на помощь...
- Так, потихонечку кладем, опускаем руки... Хорошо хоть еще окончательно не закоченел... О, вот и воздух пошел выходить, прямо на глазах сдувается... Вроде и не все так плохо... Опаньки, уже и спецтранспорт прибыл!.. Оперативно... Тысяча шестьсот рублей по квитанции... Конечно мужики, вот вам нормальная простыня, забирайте...
- Уф!.. Вынесли... Формальности и без меня уладят... Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться...
- Город пожирает души... Или не город?.. Тогда кто?..

Ну, я надеюсь, мы почитаем ваш формат?
Я так понимаю, ваш формат - более жесткий и ближе к фэнтези?

P.S. Уже увидела новый рассказ! Прочитаю позже, на свежую голову.
___________________________________

А вот и новые истории! Спасибо!
_________________

И это еще не все

Спасибо Реально вышибли слезу.... Сильно и глубоко! БРАВО!!!
Не пойму, почему вы не продолжаете тему "Сборник рассказов"?... приходится вылавливать новенькое, просматривая рассылку...)))
_________________

Крайне тяжело терять домашних любимцев... Спасибо за жизнеутверждающую эпитафию собачьей душе
_________________

Дык уж одиннадцатый год эпитафия живет. Надеюсь еще лет пять-шесть протянет.

На самом деле продолжаю. Но, как-то напряжно в последнее время. Работы много. Вот и приходится момент ловить.

Пусть и далее здравствует...)))
_________________

Мне как собачнику такое тяжело читать. Написано хорошо. Спасибо.
_________________

Месяца два еще глючилось, что собака по квартире ходит (а, может и ходила, кто знает). Вылечился только тем, что где-то через год взял щенка. Вот уже этому щенку десять минуло. Стаж общения с собаками без малого четверть века.