Истории районного секс - шопа (18+)

Ну и Славик. И номер домашний не помнит, и Лильку свою не узнал. А она? Они что, по телефону совсем не говорят, чтобы голоса не различать? И зачем номер на магазин переводить? Пусть себе и дальше жена зарабатывает, все ж прибыль в дом.

Ефросинья
Ну, это все детали не такие уж и существенные
Славик, он вообще-то немного странный, это понятно.
Потому он и Славик - был бы другим, работал бы в другом месте,
и все у него было бы хорошо.
А у него и будет все хорошо. Но не сразу.

Смех сквозь слезы. Славик, похоже, вместо того, чтобы с женой наладить отношения и найти другую работу, решил организовать секс-бизнес-тандем, да еще подался в порнографы.
Боюсь загадывать, что дальше с ним случится ))

С новым Годом и Рождеством, Ген!
___________________________________

Цветочек
Ах, Элли, все несколько не так.
У Славика бывают здравые мысли, и даже часто, но к бизнесу он совершенно не пригоден.
Поэтому и работает на дядю Сашу.
Работа, кстати, как работа, ведь ЭТИМ занимаются ВСЕ.
И Славик никакой не порнограф, он и слов-то таких не знает.
Легкая эротика, ни капли натурализма.
Врожденная деликатность и чувство меры позволяют ему пройти по краешку.
Другое дело, что воображение людей - помимо его воли - дорисовывает картины,
которые ему как раз в голову и не приходят.
В общем, секс в маленьком городе тоже секс.

Да, Цветочек, с Новым годом! С Рождеством!

 » История 9. ШАРИКИ

Веревочка оторвалась, надо же!
Этих девчонок Славик отлично помнил. У него вообще была прекрасная память на лица, и всех посетителей магазина он запоминал практически без усилий, точно автоматический регистратор, тем более что не так-то их и много бывало, но эти две штучки, это, как говорят в Одессе, что-то особенного!
Они были здесь два дня назад.
Вошли в открытую дверь магазина незадолго до полудня, вошли решительно, с задором, горящим в глазах. Но Славик-то знал по своему уже накопленному за короткий срок опыту, что задор этот такой себе, стрессовый, выросший из страха, от которого темнеет в глазах. Войти в секс-шоп в таком небольшом городке, где каждая собака по запаху знает каждого жителя,  где всегда есть опасность, что увидит кто-то из знакомых и тут же донесет новость куда надо - о, для этого нужно немалое мужество. Поэтому, он не стал навязываться сразу со своими услугами, решил, пусть осмотрятся, успокоятся, убедятся, что все не так страшно. А он мог бы тем временем беспрепятственно понаблюдать за ними и, чего уж греха таить, полюбоваться.
Обе девушки были ослепительно хороши, а та, что младше, еще и красива. Кто как, а Славик отлично понимал различие между этими двумя категориями. Хотя, разница в возрасте была небольшая, год-полтора, но та, что казалась старше, вполне явственно и выглядела более опытной. Она и брала на себя инициативу, и вела за собой. Славик уже давно узнал, - опыт, опыт! - что такие молоденькие девчонки, даже если им очень приспичило, поодиночке в секс-шоп не захаживают, только с подругой. Вот эти две, так похожи... Может быть, сестры?
     Жгучие брюнетки на пике своей красоты и свежести. Красота черненьких ведь недолговечна, к сожалению, это Славик тоже знал на собственном опыте. Что называется, руками потрогал.  И ему для этого не пришлось ходить далеко, вот, жена его, Лилька - Лилия, белый цветок. Родители дали ей такое имя потому, наверное, что кожа у нее была удивительно светлой и чистой, что действительно встречается не часто, ведь при таких черных, как смоль, волосах она обычно смуглая. Лилька у него была татарочкой, но эти две не татарки, нет, за это Славик готов был ручаться. Внешность у них не азиатская, но южная, армянки или азербайджанки, он затруднился определить сразу.
Девушки были одеты почти одинаково, в едином молодежном черно-белом стиле. Широкие складчатые юбки выше колен, что-то хитро полупрозрачное, и обтягивающие блузки, сквозь которые острыми пирамидками выпирали груди. Причем у младшей, как сразу отличил Славик, грудь была на полтора-два размера тяжелей. Такой себе капитал... Первая была выше, вторая миниатюрней и... желанней, что ли. Славик не мог подобрать более точного слова, но один его знакомый в таких случаях говорил так: хочется обнять и не отпускать. Вот именно, не отпускать.
Вообще, как ни были девушки похожи одна на другую, различия между ними, конечно, существовали,  и заключались они в нюансах и деталях. У одной, например, топик в черно-белую поперечную полоску, а у другой - шашечками. Старшая остроносенькая, и волосы у нее прямые, а у подруги веселые кудри и мягкое округлое лицо, и легкий пушок над верхней губой. Зато у первой ямочки на щеках. Глаза вот еще... Нет, вот глаза у обеих светло карие. И зубки, словно жемчужные ожерелья - один в один.
Больше, однако, предварительно разглядеть ничего не удалось, посетительницы не стали петлять и кружить по залу, а прямиком подошли к прилавку, за которым, словно в уютном обжитом окопе, обозначал свою позицию Славик.
- Нам нужны... - начала та, что казалась постарше. Ее вопрос подхватила другая девушка, и они закончили фразу синхронно: - ...шарики!
- Так... - выразил Славик свое принципиальное согласие междометием, приглашающим к продолжению диалога.
- Ну, вы понимаете? - сказала старшая.  - Шарики, но в другом смысле.
- ТАКИЕ шарики, - подсказала младшая. - ТУДА.
- Вагинальные, что ли? - прояснил запрос Славик.
Девушки, округлив глаза, переглянулись, по лицам их переметнулась туда-сюда тень ужаса. Видимо, им еще не доводилось говорить об ЭТОМ, с мужчиной, тем более, с посторонним. Хотя он и Славик. В смысле  продавец, обозначает функцию, не более. Но, с другой стороны, не врач же, и никакая этика не вынуждает его помалкивать. Да и просто стремно.
А вот это вы зря, думал на встречном потоке Славик. Если бы я болтал налево и направо, мне бы уже давно голову оторвали. Да и покупателей бы никто здесь не видел, а так, худо-бедно, захаживают.  Вообще, да, неплохо, чтобы была в магазине еще и женщина, для таких вот случаев, но Александр Петрович все никак не может найти подходящую. Мало ведь кто соглашается на такую работу - из тех же самых соображений: маленький город, знакомые, соседи... А платит Саша не так уж и много, кстати, денежку считает. Скромно платит, прямо говоря, никаких надбавок за вредные психические условия не производит. Поэтому никто и не прельщается такой работенкой. Это ему, зоотехнику с дипломом, но без стажа, устроиться куда-то в другое место сложно, да и то он, как говорится, постоянно мониторит ситуацию на рынке труда...
- На витрине посмотрите, - предложил Славик. - Вот здесь. Большой выбор.
- Ну, что мы будем по витринам тут разглядывать! - возразила старшая. - Вы нам покажите по-быстрому, и мы пойдем.
- Да-да, посоветуйте, - поддакнула младшая.
"Армянки, точно, - подумал Славик. - Гаяне и Карине».
- Мне трудно вам советовать, - сказал он. - Все очень индивидуально, и вообще, зависит от ваших целей...
- Это же ТУДА, какие еще цели? - ощетинилась старшая.
- Вообще, это мне надо, - вклинилась младшая. - Понимаете, я собираюсь замуж, через две недели свадьба, и я хочу просто потренироваться, чтобы мой жених, Арик, ну, уже муж тогда, был от меня просто в восторге! Понимаете, о чем я?
- Понимаю, - качнул согласно носом Славик. Зачем мне все эти подробности, подумал он параллельно. Мне совершенно все равно, кому достанется такое счастье и такая радость, если достанется она не мне. Информация избыточна.
- Ну, смотрите, что у нас тут есть, - он снял с витрины несколько комплектов. - Я так понимаю, что со здоровьем у вас все в порядке, поэтому - вот. Думаю, эти подойдут. Недорогие, и вполне, вполне... Ходовые, как говорится.
Он открыл выполненную в форме продолговатого кристалла пластмассовую коробочку. На подложке из пурпурной бархатной бумаги лежали два белых шара, скрепленных между собой прочным капроновым шнуром, заплетенным с одного края изящной петелькой. Шары были не совсем белые, а цвета слегка потемневшего пергамента, и фактуру имели примерно такую же, как пергамент или яичная скорлупа. Но при этом Славик точно знал, до чего же они нежны на ощупь, как и та тончайшая женская субстанция, в объятьях которой они обречены пропадать. Он всегда восхищался этой нежностью, и старался лишний раз не испытывать ее на прочность, а себя - на грубость и несовершенство. Вот и сейчас, не прикасаясь к шарикам, он протянул раскрытую коробочку на ладони девчонкам. Посерьезнев и, в который уже раз, округлив глаза, они придвинулись к ней лицами. Затихли, и, казалось, перестали дышать.
"Азербайджанки, кто же еще, - подумал Славик. - Лейла и Зульфия".
- А не слишком они крупные... большие? - спросила Лейла, то есть, младшая.  - Нет ли поменьше?
"Знала бы ты, девонька... - разухабисто, но мысленно все же, возразил  Славик. - Размер-таки имеет значение". Где-то в дальней перспективе, в туманном приближении, неосознанно он имел в виду, конечно, себя. Почему-то казалось Славику, что с размером-то у него все  в порядке. Да хоть у Лильки, жены, поинтересоваться можно. Впрочем, нет, лучше не нужно… Разнузданность мыслей, однако, никак не сказалась на его лице, продолжавшему пребывать в профессиональном состоянии, то есть быть тупо-непроницаемым.
- Меньших нет. Это стандартный размер, - сказал он. -  Есть как раз большие, и еще другой формы, не яйца. В смысле, не шарики. Не совсем чтобы шарики, но и не...
- Не совсем чтобы яйца, - жестко пресекла словесную вибрацию Славика старшая. - Можно, я попробую?
Девушка осторожно взяла шарики из коробки в руку.
- Ух ты! - вскричала она от неожиданности. Лицо ее озарилось улыбкой, мечтательной и немного лукавой. Скрыв шары в ладонях, она принялась их тискать и оглаживать пальцами. Процесс тактильного знакомства несколько затянулся, она сама это почувствовала и, спохватившись, передала устройство подруге.
- Какие гладенькие! - поддержала ее восторг младшая. - И нежные! Мне нравится. Беру!
Расплатившись и спрятав сверток в сумочку, девушки исчезли, растаяли в воздухе и в свете полуденного солнца, словно ночные грезы, проигнорировав прощальное напутствие Славика, что перед употреблением, в смысле - применением, желательно промыть в теплой мыльной воде...
"Грузинки, пожалуй, - подумал Славик. - Манана и Гиули".
Он вздохнул. По привычке пустил в пространство тоскливую струю. Еще бы, ведь где-то, в стороне от него, протекала совсем другая, прекрасная и недоступная для него жизнь.
И вот, они вернулись, они снова были здесь, эти красавицы и услада чьей-то жизни.
Однако, на этот раз Их хорошенькие лица были злы и решительны, и, если разобраться, уже совсем не хорошенькие - просто красивые недобрые лица. Губки кривились, глаза метали молнии.
Злость и решительность их концентрировалась на Славике, что было странно и непонятно. Но тут же причина столь внезапного появления девушек и разъяснилась.
Младшая, та, что, помнится, собиралась замуж, со стуком поставила, почти швырнула  на прилавок коробочку, в которой почему-то оставался только один шарик.
- Вот! Ваш товар ни к черту не годится! - бросила она в лицо Славику обвинение.
- Требуем вернуть назад деньги! - поддержала младшую подруга. - И извинений! Требуем!
- Мне теперь - из-за вас – придется идти к гинекологу! - припечатала предполагаемая невеста.
- А если не захотите по-хорошему, тогда вместо нас сюда придет Арик! Он вам быстро вправит!
"Какая экспрессия! - восхитился Славик. - Все же, испанки! Десять к одному - испанки. Лусия и Марселина!"
Славик не очень понимал, что случилось, и что вообще происходит. И он в этом честно признался.
- Я ничего не понимаю, - сказал он. - Что это?
- Это ваши никчемные шарики!
- Шарики? Но здесь только один шарик...
- В том-то и дело!
- А где же, позвольте вас спросить, другой?
- Он остался ТАМ! В... - она запнулась.
- Так... - новость оказалась пикантной и в определенной степени ошеломительной. Славик слегка опешил и потому не сразу нашелся, как реагировать. Придя немного в себя, хотя внешне он все время оставался невозмутимым, спросил вежливо: - Зачем вы это сделали?
- Я ничего не делала! - вскричала младшая. - То есть, я, конечно,  делала,  но совсем другое, и не хотела, чтобы так получилось!
- Он же над нами издевается! - гнула свою линию старшая. Она, судя по всему, была сторонницей жесткой линии поведения и, соответственно, злым полицейским. И потому предрекала, поднимая палец: - Арик!
Славик поднял ладонь вверх, перед собой, жестом Будды призывая всех к спокойствию.
- Хотелось бы все же разобраться, - настойчиво сказал он. - Как такое могло получиться?
- Как, как... Не знаю, как! - вскричала младшая. - Я всего лишь примерила ваши дурацкие шарики… И мне очень, кстати, понравилось, да... Поначалу, и в процессе. А потом, когда я стала доставать их ОТТУДА, один оторвался. И остался ТАМ!  И вот это мне не нравится совершенно. Вы что, не понимаете?
- Не понимаю, - сознался Славик. - Я не понимаю, как такое могло произойти, потому что не могло произойти никак. Никоим образом! Чтобы шарик оторвался при извлечении - такого не бывало никогда. Никогда!
- Но вот же! Произошло!
- Типа, непонятливый! Вот сейчас Арик придет и все вам, как следует, объяснит, - настаивала на своем старшая. - Арик!
"Нет, не испанки. Индианки! - изменил точку зрения Славик. - Лаванья и Каришма. И что это она на своем Арике  зациклилась? Прямо навязчивая идея..."
- Вы на меня не давите, - сказал Славик почти оскорбленно. Обижаться-то ему совсем не хотелось, да и нечего пока было. Другое дело, что вид у него по жизни, из-за носа, и так был такой, словно вместо конфетки пилюлю проглотил, и он этим обстоятельством ловко пользовался. - И перестаньте угрожать!  Что это вы заладили, Арик  да Арик! Я здесь, между прочим, на рабочем месте, лицо материально ответственное, а не просто так любопытствую.
- Да кто бы с вами просто так разговаривать стал? - возразила старшая. - Тем более об ЭТОМ?
- Вопрос этот, между прочим, спорный, дискуссионный, - не согласился в свою очередь Славик. - И все равно. Я могу вам нравиться или не нравиться - не во мне дело. Но производитель гарантировал абсолютную надежность. Здесь, кстати, на коробке все гарантии  указаны. Вот, можете сами убедиться. Мелким шрифтом. Поэтому, если вы хотите получить ваши деньги назад, вам придется объяснить, что произошло на самом деле. Доказать, что был дефект изделия. Обстоятельства неодолимой силы. Ничего, как понимаете, личного, только бизнес.
Славик в душе своей признавал, что личный мотив у него как раз есть. И именно чтобы не возвращать деньги, потому что велика была вероятность, что с него самого Александр Петрович их потом и взыщет.
Девушки переглянулись знакомым уже Славику образом, округлив глаза, и сразу на что-то решились.  Было заметно, что понимают они друг друга с полувзгляда. Тем более, когда речь идет о деньгах, пусть и небольших.
"Еврейки, - сообразил Славик, - они точно еврейки. Лиеба и Рахиль".
- Ладно, - произнесла младшая медленно, - но пусть все, что вы услышите, останется между нами.
- Могила! - заверил ее Славик.
- А вот это точно, даже и не сомневайтесь, - согласилась с ним старшая. - Арик!
Славик ее снова проигнорировал.
- Итак! - подстегнул он младшую к изложению ее версии происшедшего.
- В общем, мы же не просто так к вам сюда пришли, - начала она, укрывшись за ширмой легкого смущения. - Я, как вы уже знаете, собираюсь замуж, ну и готовлюсь к этому... Читаю соответствующую литературу... И в одной книжке я вычитала, что когда-то давно китайские принцессы готовились к браку определенным образом.  Они тренировали свои интимные мышцы, ну, вы понимаете, ТАМ, с помощью специальных нефритовых шариков. Они еще подвешивали к ним груз и делали с ним упражнения. Приседания и все такое.
- Да, у нас есть, - согласился Славик. – Нефритовые есть,  и другие...
- Но сколько они стоят! - тут же перешла в нападение старшая. - Мы всего лишь бедные девушки, и не можем себе позволить...
- Арик! - напомнил ей Славик. - Почему бы не использовать этот источник финансов? Тем более, ему же и на пользу.
- После свадьбы, - пообещала младшая, - раньше никак...
- Гм, - позволил себе усомниться Славик. - Ну-ну, и что же было дальше?
- Дальше... Дальше мы пришли в вашу лавку...
- Магазин!
- В ваш магазин, хорошо. И купили эти шарики. Мне они показались вполне...
- Но ведь они не для тренировки! Они гигиенические! Только для поддержания тонуса!
- Но мы же не знали!
- Тут все написано!
- Да, блин, кто читает эти инструкции?!
На этот аргумент Славику возразить было нечего.
"Наверное, они иранки. Персиянки... Или пуштунки, натурализованные, - продолжил гадать он. - Дэрья и Гюлистан". Он вдруг почувствовал, что начинает уставать. Морально. И психически, кстати, тоже.
- И тогда вы решили... – осторожно подтолкнул он младшую к ускорению изложения.
- Нет, все решила я раньше, - откликнулась та с готовностью. - А вернувшись с шариками - которые, кстати, вы сами мне рекомендовали - домой, подумала, что не стоит терять времени, и сразу их примерила. Да, изнутри они не такие большие, какими кажутся снаружи.  Но это даже лучше, и... Да, тонус поднимают. Даже сейчас, когда во мне лишь один, он тоже поднимает тонус, хоть и наполовину.
- Вот видите! - вклинился с торжествующим возгласом Славик. - Свою функцию шарики выполняют вполне!
- Да! Но мне ведь была нужна тренировка!
- Тренировка, ага. И тогда вы...
- Подходящего груза, чтобы подвешивать на петельку, не нашлось, и тогда мы подумали, - она указала на подругу, - что она мне поможет.
- Я так и думал, что без вас не обошлось, - обратился Славик к старшей. Как хотите, но некоторую антипатию он  к ней все же испытывал. Верней, начинал испытывать, потому что раньше никакой антипатии не было. Поначалу ведь, она ему нравилась даже больше, чем младшая. Несмотря на меньшую грудь. - Это вы, вы все придумали! От начала и до конца!
- Вам-то какое дело? Молчите уж! - отрезала та. - Лучше следите вон, за качеством продукции!
Славик  в ответ только махнул рукой в ее сторону и повернулся к младшей. Ему не терпелось узнать все.
- Продолжайте! Что дальше-то  было?
- А дальше был кошмар! - всплеснулась эмоциями младшая. - Мы договорились, что я буду держать, ну, ТАМ держать, а она будет тянуть за петельку. Но это не очень удобно, как вы понимаете, не так-то просто даже подходящую позицию занять. Мы расстелили коврик для йоги на полу, и расположились на нем. Уперлись друг в дружку коленями, и... Он сразу и оторвался, и выскочил, этот дурацкий шар, со шнурком. А второй остался ТАМ! И вытащить его мы сами никак не можем, ни я, ни она даже. А тут еще Арик пришел, мой жених, и спрашивает, что, мол, это вы тут вдвоем кувыркаетесь? Насилу удалось его убедить, что мы  йогой занимаемся. Йогой!
- Да, он  еще спрашивает: что за йога такая - парная? - не удержавшись, добавила подробностей старшая.
- А теперь мне к гинекологу идти, на прием, шарик этот ваш доставать... - печалилась младшая.
- Это не наш, это ваш шарик, - возразил Славик. - И вообще, как хотите, но я лично не вижу в этом... трагикомичном происшествии вины производителя. Ну, не предназначены шарики для таких испытаний! Смотрите сами, здесь в инструкции все четко написано. Своей личной вины, как продавца, я тоже не усматриваю. Поэтому, думаю, что на возврат денег вам рассчитывать не стоит...
- Нет, он точно над нами издевается! - вскричала старшая.- Я тебе говорила, надо было все сразу рассказать Арику. Вот он бы пришел сам, сюда, и быстро навел порядок!  Вправил бы все, что никак не вправляется!
- По-моему, вы к ее жениху неравнодушны, - предположил Славик.
- На что это вы намекаете! - взвилась старшая. Лицо ее вспыхнуло от гнева, покрылось румянцем и, что греха таить, чрезвычайно похорошело. Видимо, Славик попал в точку.
- Нет, нет, вы нам заплатите, - со всем убеждением высказалась младшая. -  Как минимум - моральную компенсацию.
- Моральную?! - не веря своим ушам, вскричал Славик. - Это за что еще?
- Ну, как же? Вы понимаете, какой это был шок для меня? Вся эта история... Вы и представить себе не можете! Да и прямо сейчас еще я испытываю неудобство. К гинекологу лишний раз тащиться, знаете, приятного мало. Еще хорошо, что жених спешил и не захотел ничего, прямо тогда... Ну, вы понимаете. Как бы я могла ему отказать? Пришлось бы все рассказать, выставить себя полной дурой...
- Погодите, но как  вы... Жених же?
- Да, мы решили не ждать до свадьбы.
- Целомудренней надо как-то быть, до свадьбы-то... - опрометчиво брякнул Славик. Вот кто его за язык вечно тянет?
- Уж кто бы говорил! Вы только посмотрите на него, какой целомудренный! - снова закричала старшая. - В таком месте работает, а  туда же, другим морали читает!
Славик весь съежился, внутренне и даже внешне, с тоской предугадывая, что полномасштабного скандала не избежать.
- Если бы вы были знакомы с Ариком, вы  тоже не стали бы ждать до свадьбы, - со спокойной убежденностью сообщила младшая. - Он такой красавчик, что ему просто невозможно отказать.
"Что она имела в виду? - совершенно обескураженно подумал Славик. - За кого она меня принимает?"
- Боюсь, что вам все же придется познакомиться с моим женихом. И вот тогда...
- Вы будете платить, или нет? - навалилась со своего боку старшая.
"Точно, еврейки, - подумал Славик тоскливо, потому что  - какая уж тут радость, когда душу подхватывает и закручивает вихрь обреченности. - Флора и Дафна. Разыгрывают, как по нотам..."
- Вот что я вам скажу... - механическим голосом сообщил он посетительницам свое решение. - Ни о каком возврате денег за товар не может быть и речи. Даже не мечтайте. Поскольку, скажем, как есть - сами виноваты. Некоторая компенсация - да, это возможно. Допустим, в пределах половины стоимости. Процентов тридцать. Но... Но! Только после того, как принесете мне сюда второй шарик.
- Зачем он вам, Господи?
- Для отчета, леди, для отчета... Приносите шар, а там посмотрим...
На что еще он хотел посмотреть? В общем, как уже указывалось, иногда язык Славика шевелился сам по себе, без связки с контролирующим органом. Не всегда это оканчивалось для него - для Славика - благополучно.
Впрочем, в данном случае его можно было понять. Хотя Александр Петрович, хозяин шопа, и позволял улаживать конфликтные ситуации путем выплаты клиентам некоторой компенсации, и даже, в отдельных случаях, возвращая им деньги за товар, поскольку скандалы и огласка сильно вредили именно этому бизнесу, он в то же время старался возложить все издержки подобного рода на Славика.  А оно  ему надо? Жена, Лилька, и так постоянно недовольна его заработком, пилит и пилит, не тупится, зараза, так что лишние потери ему ни к чему. Вот абсолютно.
- Там посмотрим, - повторил он осторожно, судорожно разгоняя в голове мысли, соображая, как бы в конечном итоге избежать необходимости платить. Вот, собственно, что он, да, хотел бы видеть, это подробный план, как это сделать. План хитрый или совсем простой, все равно, лишь бы сработал. Для начала неплохо было потянуть время, а там либо ишак отвяжется, либо падишах уснет.
- Ну, теперь-то ты видишь, что он над нами издевается? Ждите, ждите Арика в гости!
- Он вам все объяснит, раз и навсегда.
- Как с девушками разговаривать!
- Научит вежливости!
- И лавку вашу гадкую разнесет! На кусочки!
- Вдребезги!
- Пошли отсюда, Ирчик!
- Пошли, Верчик!
Оттолкнувшись от прилавка, девушки синхронно резко повернулись кругом, раскрутив юбочки, и, сверкая стройными ножками, нервной подпрыгивающей походкой направились к выходу. Перед дверью Верчик притормозила и, оглянувшись, бросила, как зуб дракона через плечо:
- Мы еще вернемся!
На прилавке осталась лежать коробочка с единственным осиротевшим шариком в ней. Вздохнув, Славик убрал ее в выдвижной ящик. "Верчик и Ирчик, Верчик и Ирчик... - повторял он про себя все еще ошеломленно. - Просто не могу поверить!" Наибольшим потрясением для него из случившегося оказалось именно это, что не Лейла и не Марселина, не Рахиль, не Флора и не Дафна, а - Верчик и Ирчик. Верчик и Ирчик! Как  мог он так ошибаться? Для Славика, позиционировавшего себя - с некоторых пор - как творческую личность и начинающего писателя, наделенного недюжинной проницательностью, это было ударом по самолюбию и по собственному о себе представлению. "Верчик и Ирчик, - бормотал он себе под нос, - Верчик и Ирчик..." И вздыхал: надо же!
От терзаний его спас очередной посетитель, появившийся в магазине часа через полтора после ухода  девушек, Верчика и Ирчика.
Это был мужчина, здоровенный черноволосый красавец, по виду - из южных краев, но, не желая испытывать судьбу еще раз, Славик поостерегся строить предположения, откуда именно. Без колебаний, не отвлекаясь по сторонам на разглядывание витрин, мужчина подошел прямо к прилавку и сказал Славику:
- Я Арик. Скажи, ты рад?  Почему ты не рад? Радуйся, брат, сейчас будем шарики мерить...
"А заряжен ли мой электрошокер?" - подумал Славик, нащупывая под прилавком рукой рифленую рукоятку устройства.
Безопасность в секс-шопе - первейшее дело.
Когда Арик попытался схватить его за горло, Славик воткнул ему разрядник подмышку, и не отпускал кнопку до тех пор, пока не в меру экзальтированный посетитель не растянулся на полу.
"Ну вот, - подумал Славик с неожиданным удовлетворением, ставя шокер на подзарядку. - Это, кстати, выход. Ирчик и Верчик, плакали ваши денежки!"
Скрестив руки на груди, он стал дожидаться пробуждения Арика. Мысли его были строги, и казался он себе демиургом, с неприступной высоты утеса взирающим на мир под ним, и руководящим действиями людей, и передвижением шариков. Так оно и было, если в общем.

Ген, совести у вас нет )))) Читала и умирала от хохота ))))
А в конце прямо сердце замерло, ибо Арик был явно настроен на убийство. Но Славик тоже не лыком шит ) Вот только что будет, когда Арик очнется... вдруг у него родни вагон, и все с пушками? Выйдет скверно.

Спасибо!
___________________________________

Можно сказать, улыбка заболела?🤣 Читала и постоянно смеялась 😂. Но Славик тут «хоть и Славик», но однозначно молодец! 😄

Цветочек
Спасибо большое! Честно говоря, больше ждал какого-то порицания. Тема такая - тонкая, легко свалиться в пошлость какую-то...
Спасибо!!!
С Ариком все будет хорошо. Думаю даже, что в будущем они со Славиком подружатся. Есть такая возможность)

Ефросинья
Когда улыбка "болит" морщинки (если были)исчезают)
Спасибо большое! Рад, что понравилось)

 » История 10.1. САШКА

Еще один рассказ из цикла о Славике, продавце районного секс-шопа.
Рассказ получился несколько объемным, поэтому выложу в два-три приема.
Итак...

САШКА.
 
 
Такие истории всегда начинаются весной. Что не удивительно ничуть. Солнышко пригревает, и все живое начинает свое движение. А что это такое, движение живого? Живое движение, движение к жизни - соки, жидкости, гормоны - да, это все о том же, о ней же - о любви.
Славик не запомнил, как и в какой момент, этот старик появился в магазине. Он слышал перед тем какой-то шум на улице, прямо под окнами, какой-то грохот, звон цепей, а потом - раз, и вот он, стоит уже посреди магазина, оглядывается.
Небольшого росточка, ниже Славика и явный татарин, хотя на татарина и не сильно похож. Плотный такой старик, кряжистый. Было видно, что много ветров над этим старым саксаулом прошумело и отшумело. Но не сломало, только скрючило. Вот и пальцы у него узловатые, как сучья, врастопырку, и движения угловатые, резкие. Да и что удивляться, ведь не мальчик...
Волнистые, жесткие, довольно густые и сплошь седые волосы. Слегка отросшие, как у Будулая.
Светлые серые, или голубые, глаза, но не холодные, а как бы это выразить... Без огонька, без искры, что ли... Под пленочкой... Но при этом живые, подвижные, готовые сразу откликнуться на внешнее чудо удивлением или смехом. Лицо чисто выбрито, кожа бронзового оттенка и такой же, похоже, выделки. Губы тонкие, от сухости покрытые белесым налетом.
Серые, с пузырями на коленях брюки, правая штанина зажата у щиколотки  бельевой прищепкой, из чего Славик заключил о наличии велосипеда как транспорта. Звон цепей, сообразил он, ему не послышался, старик на самом деле пристегивал велосипед к забору на улице.  Длинный пиджак, такой же серый, в мелкую полоску, выгоревший на солнце, расстегнутый, с привыкшими к нахождению в них рук карманами -  настоящий лапсердак, и светлая сорочка, чистая, хоть и с протертым воротником. Рубашка застегнута под горло, отчего манеры старика кажутся немного чопорными. На ногах коричневые растоптанные сандалии-плетенки, обутые на носки неопределенного цвета, но не белые точно.
Вот, пожалуй, все, что ухватил Славик за первые мгновения пребывания деда в магазине. Это что касается визуального его образа. Но был еще сопровождавший его запах, сразу же распространившийся по объему помещения. Запах был специфическим, тошнотворным и немного сладким, приятным и отталкивающим одновременно. Славик поначалу не мог понять, с чем он связан, и только потом, из дальнейшего общения со стариком понял: козы и козье молоко.
И было еще что-то, какая-то аура, старика окружавшая, которая появлялась вместе с ним, вспыхивала, словно отблеск свечи в зеркале, и и уплывала за ним следом, когда он уходил.
Старик остановился перед прилавком, за которым пребывал в обычной своей предобеденной полудреме Славик, и, всплеснув руками, скованным полу жестом обвел магазин.
- Интересно тут у вас, как в музее, - сказал он тихим голосом, смущенно улыбаясь. - - А я все езжу мимо на велосипеде, смотрю, эта, магазин, что ли новый открыли? Дай, думаю, зайду, посмотрю, чем торгуют...
- Да мы, вроде, года два уже как работаем на этом месте, - зачем-то уточнил Славик, словно точное место имело какое-то значение.
- Правда что ли? - удивился старик. - Ну, эта, и ладно. Я когда увидел, тогда и увидел. Я же, как на велосипеде еду, я по сторонам не смотрю, все больше на дорогу, чтобы не свалиться куда случайно. Машины же носятся, собьют и не заметят. И все. Что тогда делать? Ничего уже не поделаешь...
Он помолчал, потирая руки, покрутил головой.
- Ну, так эта, я посмотрю, - спросил он. - Не возражаешь?
 Славик соорудил комплексный жест лицом и руками, нос покивал, губа скривилась, рука по кругу:
- Пожалуйста...
Он точно не ожидал, что этот конкретный посетитель превратится в покупателя. Мало ли их, и в таком почтенном возрасте, и моложе, захаживает сюда именно как в музей. Поглазеть, повспоминать, помечтать... Никто из них не возвращается по второму разу, никогда больше.
Старик кивнул, и так же, с улыбочкой, потирая руки, пошел вкруговую вдоль витрин. Осмотр был недолгим. Он сунулся в одну витрину, в другую, пробормотал что-то типа: так-так-так, и снова вывернул к Славику.
- Все это хорошо, и даже интересно, местами, - сказал он, - но, эта, я что хочу спросить... Я там почему-то нигде не увидел... Скажи, а нет ли у тебя в магазине женщин резиновых? Я слышал, что бывают такие. Говорят, они совсем как настоящие, во всяком случае, не хуже. Или, может, у тебя и настоящие есть? Было бы хорошо.
- Настоящая у меня только одна, отец, - Славик зачем-то потрогал свой нос, - да и та жена. А вам зачем?
- Что значит зачем? - удивился и даже немного обиделся старик. - Вот тебе, эта, зачем?
- Ну, мне, - загудел носом Славик. - Мне для этого...
Не найдя общеупотребительного слова, показал руками - для чего. Вышло неубедительно, но старик понял.
- Вот и мне для того, - сказал он.
- Но вы же это... Возраст, и все такое...
- Сложно, - согласился с доводами Славика старик. - Сложно, но можно. А вообще, не в возрасте дело, я тебе скажу. Дело в отношении. В расположении. Во внимании и терпении. Мужчина в возрасте, знаешь ли, большей заботы требует, чем женщина, вот от нее все и зависит. Сложно, конечно, как я уже и сказал...
- Тем более не пойму, зачем вам резиновая?
Старик зажал в кулаки края рукавов и потянул их книзу, поелозил плечами, поправляя воротник пиджака, Славик заметил у него эту привычку, крутить шеей. Подступил на шаг ближе к прилавку, но руками к нему не прикасался.
- Тебя как звать? - спросил он.
- Слава, - сказал Славик, и быстро поправился: - Вячеслав.
- Славка, - повторил, как понял, старик. - А меня Сашка. Вообще-то по- нашему, по-татарски меня Сарбаш звать, но по местному зовут Сашка, так всем удобней. Да я и не против. По-татарски Сарбаш значит рыжая голова, башка, я когда-то и был рыжим, а теперь, видишь, весь седой. Как в песне поется... Так что, я не против, чтобы Сашка был, совсем не против...
Он помолчал, деликатно кашлянул три раза, повел шеей.
- - Я к тебе, эта, не случайно  зашел на самом деле, - проговорился, наконец. -  Ты понимаешь, в чем дело... Я ведь всю жизнь работал, тяжело работал, и там, и здесь, когда вернулись. То по строительству, то в поле на сельхозработах. Да и теперь вон, коз пасу, молоко продаю, потому, как иначе не прожить, а мне ведь уже, страшно подумать, семьдесят один год... Словом,  всегда не до того, не до баловства было. Я, представляешь, даже не заметил, как состарился, веришь? В зеркало посмотрел, а весь седой. Не рыжий, слышь, а седой, настоящий Сашка. Спина болит, ноги не сгибаются, а прибор мой мужской хоть и работает, но с перебоями. Но работает, слышишь. Иногда вскочит ночью вдруг по собственной надобности, а мне ему предложить нечего. Потому что мне на бабу мою - мы с женой одни живем - мне на нее уже давно смотреть не хочется. Да ей и самой сто лет уже не до того, да если вспомнить, ей никогда до того не было. Теперь же поужинает - и, как стемнеет, спать, на боковую, лицом к стенке. Телевизора у нас нет, не смотрим. Вот и лежит старуха моя, сопит, чтоб не сказать хуже, а я чувствую, что один на земле остался. Я да козы. Хочется чего-то такого совершить, а не с кем. И эта, знаешь, я ведь и молодой был когда, на сторону не бегал, а теперь думаю, может, зря, что не бегал? Ведь были женщины, которые и могли бы, и хотели - со мной в том числе? Я думаю, что они – такие - и теперь, наверное, есть,  не может быть, чтобы не было. Я еще крепкий, а если что, говорят, таблетки разные для мужчин есть. Загвоздка в другом. Загвоздка в том, как мне их, женщин, искать теперь? Теперь поздно... Было бы такое специальное место, куда можно было прийти, заплатить, сколько надо, и не унижаться... Такого, как ты говоришь, нет. Вот я и подумал, пусть хоть резиновая будет, тем более, что она не хуже. Когда старуха моя заснет, я ее, куклу-то, на сеновале спокойно надую... Их же надувать надо? Вот, надую и эта...  Того, этого... Там же в сене ее и спрятать можно, баба моя туда не лазает, она по приставной лестнице уже не может...
Остановившись, он взъерошил пятерней волосы, потом, растопырив пальцы, повертел руками перед глазами, рассматривая их словно в удивлении.
- А то, может быть, у тебя все же настоящая, живая есть? - продолжил он неожиданно. -  В том смысле, что я ей заплачу, сколько там, и это... Нет? Плохо, надо, чтобы было. Старые люди - тоже люди, им меньше надо, чем молодым, но все равно надо. Тепла и нежности.  Прижаться и забыться. И пусть несет-уносит река  любви и радости... Дело даже не в удовольствии, понимаешь? Хотя и это - тоже, только теперь такое удовольствие, как билет в прошлое. В один конец. Дело в одиночестве, в холоде, которого становится все больше, и который внутри... Дверца приоткрывается все шире,  она не снаружи, она там, в душе. Сквозняком в нее вытягивает тепло, вытягивает остатки жизни, последние крохи... Эх... Скажешь, мораль? При чем здесь мораль? Я и слова такого не знаю. Ты молодой, и просто еще не понимаешь... Мораль одна: жизнь проходит, и никуда не  денешься от этого. Что само по себе ужасно, потому что не наш выбор, не нами установлено. Так пусть бы это происходило как-то... по-людски, что ли. С теплотой, любовью и нежностью, а не с болью, холодом и одиночеством. А любовь и нежность может дать только женщина. И тепло она может дать. Я ей, она мне... Я никуда не тороплюсь, но, знаешь, если бы вот так... Пусть бы меня эта волна подхватила и унесла, я не против... Что, все-таки нету? Плохо. Надо, чтобы была... Ты еще молодой, но, когда-нибудь, придет время, и ты поймешь, что я прав. Давай, показывай резиновую.
Взволнованный и даже ошеломленный монологом Сашки, Славик не сразу сообразил, где, на какой полке живут куклы. Сообразив же, выставил на прилавок три ярко разрисованных коробки, на каждой из которых были изображены раскинувшиеся в откровенных позах и в соблазнительных нарядах, частично же и вовсе без них, девицы, блондинка, рыжая и шоколадка. Девицы, как на подбор, все были красавицы, Сашка, увидев это, крякнул от удовольствия.
- Вишь, какие, - сказал он. - Откуда только берутся? В жизни, наверное, никогда таких не встречал, баба моя и в молодости такой не была, а здесь - пожалуйста. Прямо, душа радуется. А там они тоже такие? - он ткнул своим корявым пальцем в коробку. - Я имею в виду не картинки, а этих, резиновых? Сами куклы тоже такие красивые?
И он постучал крепким, как раковина мидии, и таким же синим ногтем по девице на упаковке, причем постарался не коснуться ее выставленных напоказ интимных мест.
- Ну-у-у, - протянул Славик и покрутил в воздухе растопыренными пальцами. - В какой-то степени. По крайней мере, волосы указанного цвета. И шкура... То есть, кожа.
Обманывать старика ему не хотелось, но, с другой стороны, и продажи надо было как-то продвигать. Однако, Сашка и сам все понял.
- Конечно, кукла не может быть в точности, как живая, это я и сам знаю, - сказал он. - А если что, глаза закрою и представлю, кого мне надо. Я эта, рыжую хочу... Всегда рыжих хотел, а баба моя была черной, теперь тоже седая.... Рыжую! Сколько стоит?
Услышав цену, Сашка округлил глаза от удивления и покашлял смущенно. Потоптался на месте, потирая по привычке руки.
- А пенсионерам у вас скидки нет? - спросил, наконец. -  Я пенсионер же. Нет?
Славик покачал головой.
- Я тут цену не устанавливаю, - оправдываясь, сообщил он. - Я только продаю.
- Плохо, плохо, надо, чтобы были скидки, - сказал Сашка. И тут же, откинув сомнения и решившись, махнул рукой: - А, ладно! Что уж теперь, на старости лет жаться. Мне копить не на что. На похороны и так хватит, а остального все равно с собой не заберешь. Ты эту, рыжую попридержи для меня, спрячь куда-нибудь, да вот хоть под прилавок, а я, сегодня нет,  а вот завтра с деньгами приеду и заберу ее. Хорошо? Сделаешь? Уважишь старика?
- Конечно, - сказал Славик, - заметано. Для вас все что угодно. Вот, смотрите.
Он взял коробку с куклой в руки, показал старику, что именно та, которую он выбрал, и сунул коробку под прилавок.
- Только вы тоже не тяните. Долго я ее хранить там не смогу, хозяин  не разрешает.
- Эх, жизнь, - вздохнул Сашка. - Хуже нет, чем на чужого хозяина работать. По любому на себя лучше. Ну, ты, эта, не волнуйся, я сказал, завтра, значит, буду завтра.
Сашка вышел из магазина, было слышно, как на улице он еще какое-то время звенел цепью и погромыхивал каким-то железом, видимо, никак не мог отчалить велосипед от забора, к которому его пристегивал. Потом все стихло. Славик слушал, впитывал тишину, на душе его было неожиданно тоскливо. Не  радовала даже намечающаяся сделка по продаже куклы. Чувство было такое, словно он всучил хорошему человеку тухлое яйцо. Хотя, с другой стороны, а он-то тут при чем?
Сашка пришел в магазин на следующий день, как и обещал, в то же самое время. Долго копался в карманах, извлекая деньги, потом все путался, отсчитываю нужную сумму, потому что огрубевшие пальцы не ощущали края купюр. Как показалось Славику, он выглядел слегка ошеломленным и смущенным. Пришибленным  - вот точное слово.
- Всю ночь не спал, - сообщил он Славику. - Не идет у меня из головы эта штука, хоть ты тресни. Уже думаю, а нужно ли мне все это? Может, думаю, отказаться от всего? Махнуть рукой, и пусть все идет, как  раньше, как было. А потом думаю: я же не успокоюсь, и буду себя корить, что не сделал того, что мог. Мой отец говорил, если что решил - сделай обязательно. Лучше совершить ошибку, но получить опыт, чем всю жизнь жалеть о том, что мог сделать, но не сделал и думать, как бы все вышло, если бы сделал. Подумай, как следует, реши и сделай. И прими последствия, как мужчина.  Так что, давай эту... Как ее зовут, кстати? У нее имя есть?
Славик пожал плечами.
- Как назовете, так и будет. Как вам нравится...
- Пусть тогда будет Лейла...
- Но Лейла значит - черноволосая. Что-то типа.
- А ты откуда знаешь? - удивился Сашка.
- У меня жена татарка, - сообщил Славик.
- Вот как! - еще больше удивился старик. - То-то у меня к тебе доверие какое-то с самого начала. Пусть будет Лейла, ночная красавица.  Я с ней по ночам встречаться буду. Если буду.
Славик тщательно завернул коробку в два слоя бумаги, чтобы даже намека не было, что там внутри, и помог Сашке спрятать ее в большой пакет.
- Только ты эта, никому... - предупредил он продавца перед уходом. - А то позора не оберешься.
- Об этом можете не беспокоиться, - несколько даже обиженно заверил деда Славик. - Мы не распространяемся...
Сашка хмыкнул, пожал плечами и вышел прочь. Славик тоже пожал плечами, то ли повторил движение старика, то ли свое что выразил. Скорей второе, потому что до вечера пребывал в  задумчивости, ощущая некоторую зыбкость и несправедливость мироустройства...

Заинтриговали. Присоединюсь к читателям.

НикаВера
Милости прошу!

Монолог старика татарина вызвал эмоции. И даже не знаю, как их охарактеризовать. Точно не жалость. В чём-то уважение, в чём-то преклонение перед тяготами его жизни, в чём-то сочувствие, что жизнь на закате, а плотских радостей человек пережил не много... И вот в итоге вынужден покупать резиновую женщину, чтобы в итоге даже зажмуриться, но добиться того результата, которого желает.

Ефросинья
В жизни многое складывается не так, как нам хотелось,
а то что хочется - недостижимо.
И да, хуже всего то, что она проходит, а ничего с этим проделать невозможно...
Но ведь это еще не конец истории)
Спасибо вам за внимание!

 » Истории 10.2. САШКА.

***
Довольно длительное время после покупки им куклы, с Сашкой Славик не встречался. Хотя видел его иногда, из окна магазина, у которого, в отсутствие посетителей, простаивал немало времени. По дороге, на которую выходили окна, Сашка проезжал на старом велосипеде сначала в сторону рынка  - чтобы продать там козье молоко, а потом обратно, чаще всего уже без молока.  Багажник на его вело машине самодельный, усиленный, сваренный из тонкой стальной арматуры, к нему намертво прикреплен поперек хода деревянный ящик, в котором бывало и по шесть трехлитровых банок с молоком. Баллонов, как говорят местные. Ездил Сашка всегда сосредоточенно, с серьезным лицом глядя вниз, на дорогу под передним колесом, а не по сторонам - сохранял равновесие. Постоянно в  том  же самом сером костюме, штанины снизу на прищепках, торчат в стороны, как лопасти пропеллера, и в светлой сорочке. О чем там дед себе думает, как у него дела, сошлись ли они с куклой характерами - про все то Славик не догадывался, но узнать был не прочь, почему-то его Сашкины дела интересовали.
И кое-что о нем он вскоре узнал, к удивлению своему - от жены Лильки. Правда, новости те интереса его не удовлетворили, а, скорей, подстегнули новое любопытство.
Жена Славика, Лилия, как всем известно, была татаркой, при этом на татарку не очень-то и походила своим круглым рябым лицом обрамленным русыми волосами. Тем не менее, была. А татары все друг другу родня - близкая, дальняя, по духу, по вере, через тетю, дядю или соседа, - все. Даже если друг с другом не знакомы и никогда прежде не виделись, стоит им поговорить  полчаса, и общие предки непременно найдутся. Может быть, поэтому они всегда улыбаются и вежливы со всеми, - опасаются обидеть невзначай свояка. Славик поначалу удивлялся тому, сколько у него после свадьбы - да, кстати, уже и на свадьбе - сородичей объявилось. А потом привык, и даже радовался таким возникшим обстоятельствам. Чувствовать свою причастность к большой семье, это, как ни крути, здорово. Даже круто.
Так вот, как-то, недели через две после памятной встречи с Сашкой, за обедом, завела Лилька свой обычный разговор. О своем, о женском.
- Эх, везет же людям, - сказала она. - Вот бы нам когда-нибудь повезло!
- Ты это о чем? - напрягся Славик. Он знал, какие выводы чаще всего следуют после такого зачина разговора.
- Все о том же, - вздохнула Лилька. - Повезло нашим родственникам... Ты их не знаешь, они у моря живут, туда, дальше, к западу. Заброшенное место было, глушь и дикий пляж, а теперь кто-то богатенький решил там гостиниц понастроить, представляешь? Земли скупает...
- Нам-то что? - неосмотрительно выказал равнодушие Славик.
- Нам-то ничего! - взвилась Лилька. - А у родственников там участок.
- Дом, что ли?
- Да... Дом там одно название, развалюха саманная. Главное, участок большой. Представляешь, сколько им за него денег отвалят? Земля же у моря, на вес золота! Да на них всю оставшуюся жизнь можно безбедно жить, не экономя на всем, как мы.
- Зато у нас дом хороший, двухэтажный, в городе, почти в центре...
- Да... И что нам с того дома? Только что на улицу никто не гонит. А перспектив никаких. Второй этаж холодный, даже не сдашь его надолго...
- Какие тебе еще перспективы нужны? - возмутился Славик. - От добра добра не ищут! Живи спокойно себе, и не гневи Бога!
Повисла напряженная тишина. Славик, обиженно надувшись, ковырял ложкой картофелину в супе. Думал он при этом что-то нелицеприятное про этих женщин, которым сколько ни дай, все мало. Все им кажется, что в чужих руках и толще, и длинней... Посчитав, что на сегодня достаточно, Лиля потихоньку стравила давление.
- Я не завидую, нет, - сказала она, - я просто мечтаю. Вот так живешь себе, в нищете по сути, коз пасешь, а тут - раз тебе, и куча денег! Как в сказке! И не надо больше на старости лет волноваться-напрягаться, а можно пожить оставшиеся годы в свое удовольствие...
- Это ты о ком? - снова напрягаясь, с волнением и беспокойством спросил Славик, зная уже, какой будет ответ. - Кто там коз пасет?
- Дедушка один, Сарбаш ему имя. Ты его не знаешь, он мне... Короче, он мне родственник, дальний. Ну, тебе тоже теперь. У дедушки того дочка есть, они с мужем отдельно жили и не очень-то отцом-матерью интересовались. А тут, как прослышали про стройку, про то, что участок продаваться будет, сразу сына своего старикам подкинули. Ходит теперь внучек за дедушкой, следит, чтобы глупостей не наделал... Дед пасет коз, а внук деда.
- А если он, С... Сарбаш этот, не захочет участок продавать? Не хочу, скажет, и не продам! И все!
- И-и-и-и! Как же он не захочет, если уже все хотят? Так нельзя. Никуда не денется, продаст...
Тут Славик не нашелся, что возразить, однако подумалось ему, что не все так просто с дедушкой Сарбашем.
И как в воду глядел Славик!
Сашка появился в магазине уже в субботу. Как и в прошлый раз, долго гремел цепью у входа, пристегивая велосипед к забору.  Потом он зашел внутрь, в своем сером костюме с прищепками на брюках, широко улыбаясь Славику, словно старому знакомому. В руках он держал сверток, тот самый, с куклой, только перемотанный поверх бумаги двумя витками синей изоленты. При виде свертка у Славика под ложечкой что-то нехорошо екнуло.
- Здравствуй, Слава-джан! - сказал дедушка. - Что, не ожидал меня снова здесь увидеть?
- Да, в общем... Что случилось? - сдавленным голосом спросил Славик. - У вас все хорошо?
- Все хорошо, спасибо. Я, правда, тоже не думал, что приду к тебе...
- А что такое? С ней, с Лейлой что-то не так? - Славик указал рукой на сверток.
Сашка повертел сверток перед собой, улыбка его как-то съехала на сторону, он вздохнул.
- С ней-то? С ней все хорошо... Но есть одна проблема.
- Что за проблема? Рассказывайте.
Проблемы Славику нужны не были, особенно чужие, выслушать он согласился, но и приготовился дать бой, если что. Главное, ни на что другое не соглашаться и от всего отказываться.
- Рассказывайте, - вздохнув, подтвердил приглашение.
Сашка подошел ближе и положил сверток на прилавок.
- Вот, хочу попросить, чтобы ты взял ее обратно. Ты не думай, она все еще девушка, я ей не пользовался.
Славик цокнул языком на манер того, как делают восточные люди, и покачал головой.
- Нет, не могу, уважаемый. Мы интимные товары назад не принимаем. Такое правило, вон, там и надпись специальная есть на стене, объявление.
- Ну, хоть за полцены? Я же пенсионер, ты помнишь? Мне бы облегчение было.
- Нет, уважаемый, никак не могу. У хозяина все записано, если всплывет что-то такое, он первым меня платить заставит, а я лишний расход никак не могу себе позволить.
- Вот как!  Я понимаю... Жаль, жаль...
Сашка заметно погрустнел, улыбка его совсем погасла, хотя все еще тлела в самых уголках губ. Он потоптался на месте, невысокий, ниже Славика, крепко сбитый мужичок, потом неожиданно оперся о прилавок, чего никогда прежде не делал. Голос он совсем понизил, говорил почти скороговоркой, отчего слова его местами были неразборчивыми, проскакивали мимо, как встречный поезд. Но общий смысл Славик уловил вполне.
- Я думаю теперь, что это была глупая идея, с резиновой девушкой, от начала и до конца глупая. Не нужно было, пусть бы все шло, как шло. Я даже не смог ей пользоваться, как планировал. Дочка неожиданно внука привезла, чтобы у нас, значит, пожил. У них там свои дела, и проблемы свои, а у нас ни дел, ни проблем нет, так что пусть живет с нами. Я внука люблю, и я, конечно, не против, чтобы был с нами, но теперь он постоянно ходит рядом с дедом - когда дед дома. Когда не дома - тоже рядом. Старуха хоть, как прежде, спать рано ложится, поела и на боковую, зато теперь внук есть.  Он и коз пасет вместе со мной, и спит  рядом. Поэтому надуть бабу не получается, ведь это целый процесс. Ритуал, можно сказать. Все равно как лодку на берегу реки надувать, мечтая о предстоящем плавании. Только эта река - река удовольствия, и берега ее должны быть пустынными, потому что это твоя личная река. Понимаешь?
 Один раз, эта, я ее, Лейлу, все-таки надул... Внучек с бабушкой пошли на качелях кататься, ну, и я, эта, воспользовался передышкой. Губами прямо так надул, через сосок. И, знаешь,  мне хватило, больше  не хочется.  Потому что, по факту, получается совсем не то, что на картинке. На обложке красавица, а здесь - какая-то маска непонятная, страшная.  Я ее реально боюсь.  Не встает у меня на нее, ни в какую, сколько ни упрашивай. Просить и приказывать ему бесполезно, пока сам не захочет - не вскочит. А у меня и так проблемы с этим делом.  Что же ты хочешь? Возраст...  А живой, теплой, настоящей - так и нет? Не появилось? Нет? Плохо, Слава-джан, плохо, должна быть.  Мне много не нужно, но хотя бы раз в месяц, эта...  Надо бы. Я заплачу, сколько требуется, я заплачу...
Славик развел руками.
- Извините, уважаемый Сарбаш, ничем не могу помочь.
Сашка с сожалением покачал головой, положил тяжелую руку на коробку.
- Жаль, - повторил. -  Ты понимаешь, еще, в чем дело. Внук шныряет по дому повсюду, словно ищет чего. Такой следопыт! А если ее найдет? Я даже не знаю, куда эту девицу спрятать, приходится все время с собой таскать. Так боюсь же, что и в сумку проныра залезет. Позора потом не оберешься, если сорванец доберется до нее и надувать посреди двора станет. Ужас же!
- А знаете что, уважаемый? Я могу на какое-то время ее здесь, в магазине оставить. Положу под прилавок, и пусть лежит, сколько нужно. Вы просто будете знать, что она ваша, и что она здесь. А когда понадобится, или придумаете, если, куда ее спрятать в другом месте, без проблем заберете...
- И то, правда. Сделай, Слава-джан, старику одолжение...
На том и порешили.