Star trek (18+)

 » Star trek (18+)  [ Сборник ]

AU к фильму Star trek: into darkness. После побега от адмирала Маркуса Хан покидает Землю, намереваясь укрыться за пределами Федерации. Но для этого ему нужно пройти через клингонскую зону, что не так-то просто, поскольку за то время, что Федерация тайно готовилась к войне, клингоны захватили несколько территорий в нейтральном пространстве и постоянно ужесточают контроль границ. Но судьба неожиданно подбрасывает Хану подарок в виде пассажира, который при правильном подходе может оказаться весьма полезным.


Примечание автора: все права на героев, имена и сюжет фильма Startrek: into darkness принадлежат компаниям Paramount Pictures и Skydance Productions. Автор не извлекает материальной выгоды. Текст публикуется для развлечения.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Anonymous)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: -

Золотистое сияние рассеялось, сменившись острым приливом слабости, но та быстро прошла, давая девушке возможность отдышаться и оглядеться по сторонам. Она стояла посреди пустого просторного помещения с белыми стенами и довольно высоким потолком, на небольшом возвышении, похожем то ли на площадку для парковки глидеров, то ли на металлические театральные подмостки.

Что происходит? Неуверенно сделав шаг вперед, девушка ступила с серебристой «сцены» на пол, старась не двигаться слишком быстро, – даже если недавнее появление золотистых искр и ее… возникновение в столь странной обстановке не означало недомогания или галлюцинаций, делать резких движений все равно не стоило. Она закрыла глаза и в задумчивости потерла лоб, затем вновь открыла их и заставила себя сосредоточиться.

Всего минуту назад она гуляла по набережной Сан-Франциско, вдыхая свежий ветер с океана, и в нескольких метрах от нее мальчишка лет пяти на самокате выделывал замысловатые фигуры, а потом все вокруг вдруг заволокло туманом, перед ее взором заплясали золотые искры, и ей показалось, что она теряет сознание, но вместо беспамятства наступило… вот это.

– Полагаю, вы захотите объяснений, – глубокий бархатный голос заставил ее вздрогнуть и резко обернуться назад.

Перед ней стоял высокий мужчина, одетый в черные брюки и водолазку, на которой она разглядела нашивку с эмблемой Звездного флота Федерации планет. На нем не было других знаков отличия, да если бы они и были, она не смогла бы определить его подразделение или звание, так как никогда не интересовалась подобными вещами.

– Пожалуй, да, – сдержанно сказала она. Нетвердой походкой она двинулась ему навстречу, но, почувствовав, что пол все еще немного качается под ногами, остановилась. – Мне кажется, я… По-моему, у меня было что-то вроде обморока, – растерянность понемногу уходила, уступая место вопросительным интонациям.

Мужчина молчал.

– Потому что это же не может быть…

Девушка медленно перевела дыхание и оглянулась на площадку позади себя. Сейчас она увидела, что серебристое покрытие на ней не было однородным и содержало четыре симметрично расположенных темных круга, как если бы это были… снова эта ассоциация… парковочные или посадочные места. С одного из таких кругов она сошла только что. Быстро обернувшись к неподвижно стоящему мужчине, она подняла на него расширившиеся глаза. Мелькнувшая в сознании догадка казалась безумной, но куда сильнее, чем любые абсурдные предположения, смущало и нервировало его спокойствие.

– Пойдемте, – сказал мужчина и, подойдя к противоположной стене, набрал на обнаружившейся там сенсорной панели несколько цифр.

В молчании они прошли через небольшой коридор, миновав два поворота, завершившиеся новой раздвижной дверью, за которой оказалась кабина лифта. Больше не пытаясь ни о чем спрашивать, девушка вошла туда вслед за своим странным сопровождающим, чтобы через несколько секунд, повинуясь его приглашающему взгляду, шагнуть в уютную комнату, по виду напоминающую нечто среднее между гостиной и помещением для отдыха на вокзале или в аэропорту.

– Присаживайтесь, – мужчина указал ей на ближайший к нему диван, выполненный в несколько старомодном стиле, наводящем на мысли об использовании его создателями каких-то древних мотивов, – что-то в духе двадцать первого века или даже ранее. Сам он опустился в стоящее рядом большое кресло.

Помешкав секунду, она повиновалась и, устроившись на мягком сиденье, обратила взгляд к своему новому знакомому.

– Итак? – наиболее спокойным тоном, на который она была способна, спросила девушка. – Вы скажете мне?..

– Да, разумеется.

– Где мы? – не в ее правилах было проявлять нетерпение, но сочетание незнакомой обстановки и нарастающей тревоги не оставляло выбора.

Он слегка улыбнулся, но глаза его остались серьезными.

– А как вы думаете?

– Я думаю, что шутка, – если это была шутка – или розыгрыш, сильно затянулась, – неуверенно сказала она. – Советую вам немедленно объяснить, что происходит, и выпустить меня отсюда.

– Что последнее вы помните? – пропустив мимо ушей ее раздраженное замечание, спросил он. – Прежде чем вы появились в транспортерной?

– В транспор... – так, значит, она была права. Никогда раньше ей не приходилось видеть помещений для мгновенного перемещения, кроме как на картинках в Инфосети или во время трансляции новостей об исследовательских миссиях Звездного флота, но даже таких скромных знаний оказалось достаточно для того, чтобы узнать его. Неожиданно эта новость принесла ей облегчение.

– Шикарный трюк, – девушка довольно откинулась назад, разом расслабившись и даже повеселев. – И кто его устроил? Сэм? Энди?

Она произносила имена своих друзей, абсолютно убежденная в том, что имеет дело с какой-то из их безумных идей, – хотя одному Богу было известно, как им удалось это провернуть, – но, уже завершая фразу, по выражению его лица поняла, что ошибается.

– Скажите мне, наконец, что все это значит, где мы и как я сюда попала, – тихо сказала она, уже зная, что ответ ей, скорее всего, не понравится.

– Мы – на моем звездолете, в открытом космосе, вы попали сюда при помощи стандартной технологии транспортации, и это значит, что у меня теперь стало одной проблемой больше, – спокойно отозвался ее собеседник.

Странно, ей всегда казалось, что шок и оцепенение должны ощущаться как-то иначе. Более... осязаемо, что ли. Девушка рассеянно подняла руку и провела ею перед лицом, словно пытаясь прогнать наваждение и ожидая, что повинуясь этому жесту, интерьер комнаты и находящийся рядом мужчина исчезнут, уступая место привычному пейзажу залива в Сан-Франциско и осознанию того, что минутное помрачение рассудка позади.

– Зачем вы это сделали? – она не была уверена, что ее в первую очередь интересует именно этот аспект проблемы, но надо было с чего-то начинать.

Мужчина посмотрел на нее с оттенком осторожного удивления.

– Так вы что, ничего не помните? – уже второй раз спросил он ее. – Вас все-таки травмировало, пока компьютер устанавливал ваши координаты?

– Травмировало чем? – у нее возникло неприятное ощущение, что, чем больше вопросов она задает, тем дальше от реальности оказывается.

Он недоверчиво сощурился, но, видя ее недоумение и убедившись, что она и вправду его не понимает, неторопливо сказал:

– Перед тем, как системы моего шаттла засекли ваше присутствие в зоне видимости, вы как раз переходили дорогу. Не знаю, нарушили ли вы правила дорожного движения, но с пассажирским глидером, который несся вам навстречу, точно что-то было не в порядке. Вероятно, сломался автопилот. Если судить по показаниям моих приборов, вас должно было размазать по мостовой в течение трех секунд. Я нажал на кнопку транспортации прежде, чем осознал последствия этого решения, – поморщился он и посмотрел на нее так, будто это она была виновата в том, что ему придется иметь дело с этими самыми последствиями.

Расширившимися глазами девушка смотрела на него. Улица. Глидер. Авария. Авария… Боже, я в больнице, и все это мне снится, в новом приступе облегчения подумала она.

– Мне сложно представить себе, как можно быть настолько невнимательным, – кажется, ее новый знакомый плевать хотел на собственную иллюзорность, если таковая действительно имела место, и продолжал делиться своими чувствами, – но, возможно, вы привыкли рисковать своей жизнью таким примитивным образом.

– Да, я редко смотрю по сторонам на улице, особенно, если гуляю одна, – машинально отозвалась она.

Внезапно осознав, насколько извиняющимся сделался ее тон, она прервала сама себя и недовольно посмотрела на него.

– Но это никого не касается. Я благодарна вам за вашу помощь, но не будете ли вы так любезны все-таки объяснить мне, почему я до сих пор здесь?

– Простите? – у него сделалось такое выражение лица, как будто он впервые в жизни сталкивается с подобной наглостью.

– Ну, если все так, как вы сказали, и вы действительно спасли меня, – она говорила медленно, будто втолковывая очевидные вещи маленькому ребенку, – то почему сразу не возвратили туда же, откуда транспортировали?

Глаза мужчины недвусмысленно свидетельствовали о том, что он и сам задается тем же вопросом.

– Я должен был лететь. У меня не было времени на подобные пустяки, – нехотя ответил он.

– Как это не было времени? – она возмутилась. – Куда это вы так спешили? Вы что, – беглый преступник?

Теперь мужчина выглядел так, словно никак не мог решить, послать ее к черту или просто расхохотаться.

– Да вы, похоже, не только не смотрите по сторонам, но и новостей не читаете, – поднявшись со своего места, он прошел к овальному столу в центре каюты, взял лежащий там стандартный падд, полистал на нем что-то и, вернувшись, протянул ей.

Осторожно, будто речь шла о прикосновении к незнакомому, но потенциально ядовитому животному, она забрала у него устройство.

На плоском экране было открыто небольшое фото анфас, изображавшее человека в форменной одежде, с зачесанными назад темными волосами и светлыми глазами непонятного цвета. Девушка закусила губу. Это был ее новый знакомый. Дотронувшись пальцем до экрана, она прокрутила страницу вниз. Дальше следовала короткая заметка, сообщавшая, что каждому, кому станет известно о местонахождении коммандера Джона Харрисона, разыскиваемого отделом внутренних расследований Звездного флота по обвинению в совершении террористических атак и массовых убийств, следует связаться с органами правопорядка по указанным ниже номерам телефонов.

Несколько минут девушка сидела, молча рассматривая собственные побелевшие руки. Решившись вновь поднять на него глаза, она увидела, что он все с тем же небрежным спокойствием сидит в кресле, внимательно изучая ее реакцию.

– Меня зовут Анна, – плохо слушающимися губами проговорила она.

– Почему вы говорите мне это именно сейчас? – кажется, ей удалось его удивить.

– Сама не знаю, – она растерянно посмотрела на падд, словно сливавшиеся в неразборчивую черно-белую массу буквы на экране должны были подсказать ей правильный ответ, – должно быть, из глупой сентиментальности.

Произнеся это, она снова посмотрела на Харрисона.

– Не хочу быть сотой или тысячной безымянной жертвой. Тысячной жертве ведь полагаются… привилегии? Что-то вроде поощрения от фирмы, – Анна и сама не могла бы сказать, кому из них была адресована ее нервная улыбка.

– Только при условии четкого подтверждения статуса, – в глазах Харрисона было какое-то новое выражение. – Не уверен, что вам этого захочется.

Анна подавленно молчала.

– Но мы увлеклись, – протянув руку и забрав у нее планшет, он встал и, вернув устройство на место, снова уселся в кресло. – Нам нужно еще многое обсудить.

– Есть еще что-то? – Анна не смогла удержаться от сарказма; паника потихоньку отпускала ее, и на смену ей пришла злость.

– И немало, – утвердительно кивнул Харрисон, – это долгая история.

***

– В конце концов, благодаря тому, что один из сотрудников оставил в ангаре портативный транспортер, мне удалось совершить бросок на Юпитер, где я угнал этот корабль, – Хан обвел глазами помещение вокруг себя. – После этого я еще раз вернулся на Землю, – там у меня оставались незавершенные дела. Вас я поймал, когда уже собирался улетать, и сразу же отправил сюда. Думаю, поэтому вы и чувствовали себя дезориентированной – из-за двойной переброски.

– Ясно. – Анна сидела, глядя в одну точку, уже второй раз за минувший час пытаясь переварить полученную информацию. – И где мы сейчас – я имею в виду, где в точности? – спросила она, обернувшись к нему и упираясь взглядом в его прозрачные глаза.

– На полпути к тому месту, где я собирался укрыться от Маркуса и его ищеек, – далеко за пределами Федерации, – отозвался Хан. – Поблизости от системы Орфея.

– Это за тысячи… за тысячи… – Анна замолчала, чувствуя, что слезы, душившие ее в течение всего времени, что он говорил, вот-вот выплеснутся наружу, брызнут из глаз, и она уже никогда не сумеет их остановить.

Хан безмолвно кивнул.

– Почему вы вернулись на Землю? – отвернувшись и украдкой стерев влагу со щек, спросила она – хотя ответ был ясен и так.

– Я надеялся, что мои люди живы, – подтвердил ее догадки Хан. – За этим мне и понадобился корабль, забрать их либо в торпедах, либо в криокапсулах и увезти с собой. Для меня одного достаточно было бы и портативного транспортера.

Анна только обхватила себя руками, не в силах говорить. Несколько минут она просто сидела, слушая установившуюся в комнате неожиданно спокойную тишину, пока пришедшая в голову новая мысль не заставила ее нарушить молчание.

– Система Орфея, – негромко сказала она. – Система Орфея принадлежит… клингонам.

– Как и большая часть системы Эфра в нейтральной зоне, захваченной империей в прошлом году, – кивнул Хан, чуть прикрыв глаза. – Это означает отсутствие погони, но ставит передо мной задачу, которую, как ни странно, мне может помочь решить кошмарное невезение.

– Невезение? – Анна с удивлением посмотрела на него.

– Забавно, правда? – Хан ответил ей взглядом, в котором смешались ирония и остатки недавней озабоченности. – Что, в общем, не должно меня удивлять: любой шифровальщик знает, что код, который не поддается «правильному» взлому, может пасть под натиском иррационального напора.

Анна пожала плечами.

– Суть в том, – оборачиваясь к ней и придвигаясь ближе, сказал Хан, – что для того, чтобы попасть на выбранную мной планету, где можно без проблем остаться незамеченным сколько угодно времени – и откуда я мог бы отправить вас обратно на Землю с каким-нибудь невинным транспортным судном, – добавил он, увидев вновь возникшее выражение усталой тревоги на ее лице, – нужно пройти через зону, полностью контролируемую клингонами.

Это невозможно, чуть было не сказала Анна, но, вспомнив, что он только что рассказал о себе, прикусила язык.

– Сделать это на таком корабле, не имея ни сверхмощного оружия, ни технологий маскировки, практически нереально, – тем временем, продолжил Хан, – и, даже будь у меня нечто подобное, этого хватило бы максимум для того, чтобы отбить атаку пограничного патруля, но недостаточно для столкновения даже с одним современным клингонским флагманом, – он перечислял имеющиеся препятствия сухо и методично, словно бросая стеклянные шарики на аптечные весы.

– Остается?.. – ее голос, все еще хриплый от слез, теперь был полон любопытства. Она и сама не заметила, как увлеклась его рассказом.

Хан улыбнулся.

– Остается хитрость.

Нетерпеливо закатив глаза, Анна укоризненно посмотрела на него и, поймав обращенный к ней странно теплый взгляд, жестом предложила ему говорить дальше.

– Недалеко от того района, где мы находимся, на расстоянии пяти световых лет от клингонской границы, есть небольшая звездная система, состоящая из восьми планет, три из которых можно отнести к небесным объектам земного типа, – Хан шевельнулся, опираясь на спинку кресла и вытянул ноги, положив их одну на другую. – Первые пять ничем не примечательны, там существуют зачаточные формы жизни и они по большей части используются жителями близлежащих миров для добычи воды и полезных ископаемых. А вот триада Анлак-Ферзен-Терст, – я говорю о названии, под которым она значится в реестре Федерации планет, будучи отмеченной на звездных картах, но не являясь ее частью, – уточнил Хан, – представляет собой конгломерат более или менее развитых цивилизаций, с бурно протекающими и подчас непредсказуемыми политическими процессами.

Анна слушала внимательно, но никак не могла понять, к чему он ведет.

– Пройти через клингонскую территорию, будучи гражданином Федерации, невозможно, – будто в ответ на ее мысли сказал Хан, – но если назваться, скажем, шейхом Берсайном, верховным владыкой независимого Анлака…

Анна нахмурилась, закусив губу.

– Вы хотите проникнуть на территорию врага под вымышленным именем правителя вымышленного государства.

Хан покачал головой.

– Анлакский анклав существует на самом деле. Он выделился несколько лет назад, после нарушения Терстом, под протекторатом которого две другие планеты находились последние два века, договоренностей о создании единой системы безопасности, отчасти в ответ на перманентную агрессию Ферзена. Затем несколько раз переходил из рук в руки, а государственные перевороты давно стали там обычным делом, поэтому имя очередного победителя в борьбе за власть едва ли способен запомнить кто-то еще, кроме аборигенов. Да и насчет них я не уверен, – сказал он.

– И вы намерены попытаться пересечь границу клингонского квадранта в качестве очередного хозяина этого бесценного уголка галактики?

– Именно так, – Хан кивнул, устраиваясь поудобнее в кресле. – Подделать документы ничего не стоит, в лицо представителей анлакской элиты никто не знает. Все должно получиться.

– Пожалуй, – в голосе Анны звучало сомнение. – А причем тут невезение? – вспомнив его недавние слова, нахмурилась она.

– О, это самое интересное, – ответил Хан. – Тут мне понадобитесь вы.

– Я? – удивилась Анна. – Зачем?

– Для прикрытия, – Хан скрестил руки на груди. – Дело в том, что субъекты, подобные анлакским шейхам, редко путешествуют одни. Чаще всего их сопровождает свита приближенных, компания личных слуг, в крайнем случае, – одна или две наложницы.

Анна кивнула.

– Вы хотите, чтобы я изобразила вашу наложницу.

– Да, – Хан коротко кивнул. – Но здесь есть…

– Я согласна, – в ее голосе не было ни малейших колебаний. – Расскажите мне, что делать и как ведут себя эти, – она фыркнула, – приближенные к монаршему телу, и, думаю, я успешно смогу сыграть эту роль.

Хан пристально смотрел на нее, прищурив глаза.

Анна невольно напряглась.

– Что-то не так?

– Все так, – медленно сказал Хан, – за исключением одной детали.

– Какой же? – насторожилась она.

Хан выпрямился в кресле и некоторое время просто сидел, постукивая пальцами по обивке из синтезированной кожи.

– Анна, я ценю вашу готовность помочь мне и благодарен за то, что вы так быстро на это согласились, – сдержанно, тщательно подбирая слова, сказал он, – но я хотел бы обсудить с вами кое-что, прежде чем вы примете окончательное решение.

Анна удивленно моргнула и вопросительно посмотрела на него.

– Что это значит?

– Видите ли, если вы намерены играть роль моей наложницы, вернее, роль наложницы анлакского шейха, нам с вами придется на самом деле вступить в сексуальные отношения.

– Что?! – Анна сперва даже не поняла, что он имеет в виду. – В какие еще отношения? Разве не вы сказали сейчас, что документов и простого маскарада будет…

Хан поднял руку, прося ее остановиться.

– Я сказал, что могу с вашей помощью решить нетривиальную задачу, – проговорил он, – но я не сказал, в чем заключается ее нетривиальность.

Анна молчала.

– А она именно в этом, – в одно мгновение стряхнув с себя ленивую неподвижность, Хан встал и, пройдясь по каюте, вернулся обратно и уселся на диван рядом с ней. – Клингоны воинственны и агрессивны, но они также умны и подозрительны. И не без оснований – учитывая отношение к ним других народов и рас и количество покушений на их официальных лиц хотя бы за последние полгода, я бы не удивился, даже стань они законченными параноиками. – Он помолчал. – Пограничная служба клингонов – головная боль не только для контрабандистов или спецслужб. Они проверяют всех – путешественников, торговцев, коронованных особ. Все сопровождающие, от жен и любовниц до работников кухни, подвергаются не только личному досмотру, но и тестированию ДНК – если клингоны считают необходимым подтвердить заявленное родство или наличие сексуальной связи. И, уверяю вас, чаще всего они считают это необходимым. Даже будь вы моей женой и имей мы официальное свидетельство о браке, они все равно потребовали бы гормонального сканирования, – закончил он, увидев, как на лице Анны проступает понимание.

– И это никак нельзя обойти? – она снова подумала о его сверхспособностях: не может быть, чтобы в его связке не нашлось пары запасных ключей.

– Можно, – вздохнул Хан, – я могу изменить маркеры моей крови и ввести их вам, так чтобы результаты теста выглядели аналогично таким, согласно которым мы являлись бы любовниками, но на это требуется, по меньшей мере, десять дней. У меня нет этого времени.

Анна закрыла глаза. Все это казалось ей каким-то абсурдом, бредом, нелепой выдумкой, которая странным образом вылезла из чьего-то безумного сознания, заняв место простой и понятной реальности, где она была всего лишь обыкновенной земной женщиной, одной из многих, живущей нормальной жизнью, в которой ничего более скандального, чем плохо приготовленная чашка кофе из уличного автомата, с ней в принципе не могло произойти. Или, по крайней мере, ей точно не могло прийти это в голову.

Медленно, еще не будучи убежденной в том, что именно хочет сказать, она открыла глаза и перевела взгляд на Хана. Он был привлекателен. Высокий, стройный, с той странной красотой, которая выражена не в чертах лица или в каком-то определенном качестве, а будто разлита во всей фигуре, имея центром нечто таинственное, непостижимое внутри, отражающееся и видимое в глазах, движениях, в том, как шевелятся его губы и как падает волнистая челка на лоб. Но все это совершенно не означало, что от этого ей проще было согласиться вступить в интимные отношения с человеком, которого она узнала несколько часов назад, пусть даже это было единственным способом выбраться из той дурацкой ситуации, в которой они оказались.

Не они, а он, поправила она себя. Она здесь по чистой случайности, вернее, потому, что он задержался на три секунды дольше на Земле, чтобы вытащить ее из-под катка взбесившегося глидера.

В конце концов, подумала она, это не слишком большая плата за спасение собственной жизни.

– Так, значит, единственный способ убедить их в том, что я – ваша сопровождающая – это заняться с вами сексом? – уточнила она.

– Да, – Хан утвердительно покачал головой.

– Почему вам не представить меня как свою дочь или сестру? – ее мозг все еще искал дополнительные варианты.

– У вас другой генетический код, – спокойно напомнил Хан.

– Помощница? – но она уже знала, что это бесполезно.

– У правителей вроде анлакских шейхов не бывает помощниц, – глаза Хана смотрели на нее с сочувствием, и это неожиданно разозлило ее.

– Сколько раз? – сердито спросила она. – Сколько раз нам придется… сделать это?

Хан задумался.

– Хотя бы два, – он откинулся на спинку дивана и добавил, как будто делился с ней расчетами навигационных данных: – Двигаясь с той же скоростью, что сейчас, мы будем у клингонской границы примерно через сутки. Если между нами произойдет один контакт, это станет доказательством нашей связи, но не доказательством того, что вы – моя постоянная любовница.

– Почему? – Анна решила, что она потом спросит себя о том, каким образом вышло так, что она сидит здесь и обсуждает с незнакомцем подобные вещи.

– Потому что они не глупее нас, – негромко сказал Хан, – и при этом не обладают моральными ограничениями, свойственными представителям Федерации, – в его словах не было издевки, он просто констатировал факт.

Несколько долгих минут в помещении было тихо, пока Анна не встала, не в силах больше сидеть на одном месте рядом с ним, и не сказала, разом завершая беседу:

– Ну что ж, Хан, вы спасли меня. Услуга за услугу. Я согласна помочь вам. Теперь уже точно, с учетом всех деликатных подробностей. Думаю, это лучше, чем пересечь границу по частям в качестве багажа где-нибудь в грузовом отсеке, – мрачно усмехнулась она. – А сейчас, если вы не против, я пойду… где тут гостевые каюты?

– Здесь нет гостевых кают, – Хан смотрел, как она, развернувшись, идет по направлению к двери, не пытаясь задержать ее или добавить что-то еще к уже сказанному. – Но любая из тех, что предназначены для команды корабля, к вашим услугам. Третья палуба. Пароль 3578, к любой двери, это настройка по умолчанию, если захотите, можете изменить ее.

– Отлично. – Почти дойдя до выхода, она остановилась и, поколебавшись секунду, обернулась к нему и спросила: – Как вы… когда нам нужно будет…

– Ближайшие три-четыре часа в вашем полном распоряжении, – перебил ее Хан. – Я не буду тревожить вас, можете заниматься чем хотите. Лучше всего поспите, не думаю, что, когда мы окажемся в зоне досягаемости клингонских спутников, у вас будет такая возможность. Каким бы надежным ни был план, никогда нельзя исключать влияние непредвиденных факторов.

– Понятно, – она кивнула и развернулась, чтобы уйти, но тут же снова оглянулась. – Я думаю, что для отдыха мне вполне хватит двух часов, – внезапно произнесла она, чувствуя, как нелогичное смущение охватывает ее и мешается с решимостью, злостью и утомлением.

– Хорошо, – его ресницы дрогнули, но понять, о чем он думает, было невозможно. – Спасибо, – сказал он, когда она уже стояла у двери.

Анна только раздраженно махнула рукой в ответ. Дождавшись, пока сработает инфракрасный датчик и белые створки разъедутся, пропуская ее вперед, она вышла и направилась к лифту.

***

Заснуть ей, конечно, не удалось. Отыскав нужный коридор и набрав шифр на двери первой же каюты, она прошла внутрь и, добравшись до простой прямоугольной откидной койки, расположенной у правой стены, уселась на нее и минут пять просто сидела, уставившись невидящим взглядом перед собой.

Последовавшие два часа были похожи на древнюю кинопленку, прокручиваемую без звука: сходить в душ, бросить одежду в автомат для чистки, достать одежду, одеться, приготовить кофе и бутерброд в репликаторе, скривиться от качества того и другого, поискать падд или любое другое устройство, которое помогло бы скоротать время, найти, бездумно поиграть с кнопками и программами, отбросить гаджет в сторону, подняться, походить по каюте, выпить еще кофе, раздеться, забраться в постель и попытаться уснуть, проворочаться двадцать минут, встать, снова одеться, найти на диване брошенный падд, открыть Инфосеть, сделать запрос «Джон Харрисон», полистать несколько файлов, в сердцах щелкнуть по кнопке «Выйти из системы», перебраться на койку, закрыть глаза, прислонившись спиной к стене, впасть в лихорадочную полудрему, очнуться от шелеста двери и резко вскочить навстречу высокой темной фигуре, возникшей в дверном проеме.

Он стоял, не шевелясь, не делая попыток двинуться дальше или заговорить.

Нет, он не напугал ее. Нет, она не ждала его позже. Нет, она не…

Вихрь немых вопросов и таких же немых ответов промелькнул в тесном помещении каюты и растаял, оставив неясный след – нечто среднее между раздражением и замешательством.

Она забыла сменить пароль, отстраненно подумала Анна, шагая вперед и взглядом приглашая Хана пройти вглубь каюты. Наверное, нужно было что-то сказать? Предложить ему… что? Выпить? Потанцевать? О, да ради Бога! Решив, что на сегодня с нее довольно неловкости и трудных разговоров, она сняла тонкий светлый пиджак, надетый поверх летней блузки, и отшвырнула его назад.

Хан внимательно наблюдал за ее действиями, оставаясь на месте и никак не реагируя. Проследив траекторию падения пиджака, он не спеша подошел к лежащей на полу смятой вещи, поднял ее и, разгладив пальцами легкую ткань, спокойно произнес:

– Ты всегда так эмоционально реагируешь на появление мужчины в твоей спальне?

Онемев от неожиданности, Анна смотрела, как он направляется к небольшому столу в противоположном углу каюты, аккуратно вешает пиджак на стоящий рядом стул и, небрежно расправив рукава и убедившись, что с ним все в порядке, как ни в чем ни бывало возвращается к ней.

– Я подумала… – Анна запнулась, чувствуя себя глупо, – мне просто показалось, что тебе… нам… нам незачем терять время, – сказала она. – Чем быстрее мы сделаем то, что нужно, тем меньше у нас будет проблем.

– Ты так думаешь? – Хан выглядел искренне заинтересованным. Подойдя ближе, он оказался стоящим прямо перед ней, и Анна сделала шаг назад, неосознанно стремясь увеличить дистанцию.

– Мне кажется, это очевидно, – сердито ответила она и устало добавила: – В конце концов, речь идет о чисто деловой задаче, и я не вижу причин, по которым это должно занять много времени.

– Ты куда-то торопишься? – он поднял брови.

– Нет, – она смутилась. – Но мне кажется, что для того, что тебе нужно, достаточно просто… Ты понимаешь…

Пока она говорила это, Хан снова сократил расстояние между ними, а потом еще раз, остановившись лишь тогда, когда она, понемногу отступая, в конце концов уперлась спиной в стену.

– Нет, недостаточно. Совершенно недостаточно, – ровным голосом сказал он.

Она стояла, прижавшись спиной к стене, и смотрела ему в глаза.

– Ты дрожишь, – тихо сказал он.

– Здесь холодно.

– Нет, здесь тепло, – возразил Хан.

Он поднял руку и, пройдясь пальцами по складкам на ее кофте, принялся медленно расстегивать пуговицы. Дойдя примерно до середины, он спустил блузку с ее плеч и, расправившись второй рукой с оставшимися застежками, осторожно снял ее полностью.

Бюстгальтера она не носила.

Полюбовавшись на ее порозовевшую кожу без всяких признаков мурашек – хотя девушка все еще продолжала вздрагивать, а ее дыхание было поверхностным и неровным, – он накрыл ладонями обе ее груди, обнаженные, с напрягшимися сосками.

Он мог сломать ее, взять ее силой, в такт оглушительному стуку сердца пронеслось у нее в голове, так зачем…

Увидев усмешку на его лице, Анна поняла, что высказала последнюю мысль вслух.

– У тебя какая-то нездоровая склонность к насилию, – бархатным голосом проговорил он и ласково сжал руками аккуратные полушария. – Это интригует.

Анна застонала и откинула голову назад.

Он придвигается еще ближе, и теперь уже не только его руки, но и губы легко касаются ее тела, прослеживая биение крови в сонной артерии, очерчивая ямки ключиц и опускаясь к груди, которая от их прикосновений становится почти болезненно чувствительной.

Юбка, белье – все летит на пол, прочь, Анна смотрит, как он будничным жестом стаскивает с себя водолазку, переступает через смятую брошенную ткань брюк и медленно приникает к ней, закрывая своим телом от внешнего мира, раздвигая ноги и кладя ладонь на пульсирующую жаром промежность. Он застывает на секунду, поднимая на нее глаза, безмолвно спрашивая и одновременно убеждая.

Но она не просит остановиться, и его рука ласкает ее, расчетливо подбирая ритм, от которого очень скоро она начинает задыхаться, чуть слышно вскрикивая и прижимаясь к нему теснее. Дрожь в ее теле перестает быть испуганной, наливаясь сладкой жаждой, но он внезапно останавливается, замирая, оставляя ее почти на вершине, а в следующую секунду один из его пальцев оказывается внутри, и от этого простого движения она теряет контроль над собой.

Очнувшись, она обнаруживает, что они по-прежнему стоят у стены, а его руки мягко удерживают ее на месте, не позволяя упасть.

Крепко взяв ее за руку, Хан ведет ее за собой, и спустя пару мгновений она оказывается лежащей на диване, а он – нависающим над ней сверху, и это лучшее, что можно было придумать, она уверена в этом.

Он входит в нее быстро, одним движением, но в этом нет резкости или стремления захватить и подчинить. Замерев, он будто бы прислушивается к ощущениям, ее и своим собственным, пока не склоняется снова к ней, прихватывая зубами кожу на нежном плече, и от его вначале медленных, дразнящих, а затем – все более властных рывков тело наполняется хмелем и звонкой радостью.

Чуть позже, лежа на спине, укрывшись теплым пледом из какого-то синтетического материала и глядя в белый потолок каюты над собой, Анна призналась себе, что давно не испытывала такого ощущения беззаботной легкости. После того, как Хан, дождавшись, пока успокоится захвативший его самого поток удовольствия, нежно поцеловал ее ладонь и, скатившись с нее, молча устроился рядом, она так и не произнесла ни слова. Она повернула голову и посмотрела на стоящие на столике часы. Менее пяти часов назад она гуляла по набережной, томясь в ожидании деловой встречи с… Боже, она даже не помнила, с кем. Какой-то клерк в министерстве финансов. Что-то нужно было подписать.

– Ты не похожа на тех, кто легко переживает сексуальные приключения, – услышала она низкий голос Хана рядом с собой.

– Зато я точно из тех, кому раз плюнуть обмануть клингонскую пограничную службу, выдав себя за наложницу космического пирата, – заверила его она.

– Анлакского шейха, – поправил ее Хан.

– Огромная разница, – фыркнула Анна.

– Я не хотел, чтобы тебе пришлось выбираться таким путем, – негромко сказал Хан.

Анна обернулась и внимательно посмотрела на него.

– Ну, если ты собрался извиниться за то, что ты со мной сделал, – наконец, хмыкнула она, – то уже поздно.

– Всегда есть возможность усугубить свое положение, – ухмыльнулся Хан.

Анна улыбнулась в ответ и покачала головой.

– Только не сегодня. Если ты хочешь, чтобы твои клингонские друзья поверили, что я действительно твоя наложница и ты хорошо со мной обращаешься, тебе придется хотя бы на пару часов оставить меня в покое. Я жутко хочу спать.

Хан кивнул и, велев компьютеру уменьшить освещенность до трех процентов, поднялся с дивана и исчез в полумраке.

Последнее, что Анна услышала перед тем, как уснуть, был шелест открывающейся двери.

***

Войдя в каюту, Анна тряхнула головой, одной рукой стягивая закрывавшую лицо плотную повязку, другой проводя по волосам, в робкой попытке вернуть прическе нормальную форму, но, взглянув на себя в зеркало, оставила эту затею. Чуть дольше необходимого задержавшись перед собственным отражением, Анна улыбнулась – из зеркала на нее смотрела молодая женщина с торчащими во все стороны длинными рыжими прядями и закрывающим шею уродливым платком. Остальная одежда, на счет которой, откровенно говоря, Анна так и не поняла, была она предназначена для того, чтобы максимально скрывать или же в как можно более выгодном свете демонстрировать ее фигуру, походила на своеобразную разновидность кокона, укутывавшего тело с головы до ног.

Анна в который раз пожалела, что у нее не было времени спросить у Хана, действительно ли наложницам анлакских шейхов приходится настолько туго – Боже, в прямом смысле, безуспешно пытаясь расстегнуть упрямый крючок на спине, подумала она, – или он попросту задал репликатору произвольный набор параметров, желая получить на выходе как можно более экстравагантный костюм.

Освободившись наконец от странного облачения и облегченно вздохнув, она наскоро привела в порядок волосы и, отыскав свою одежду, вернулась к зеркалу и снова окинула себя критическим взглядом.

В целом, лучше, чем можно было ожидать, заключила она, резюмируя все сразу – и выводы относительно собственного внешнего вида, и результаты пребывания в зоне клингонской патрульной службы, и тот факт, что она до сих пор не упала в обморок от нервного перенапряжения в результате всего перечисленного. Конечно, прохождение клингонской границы в качестве чужой сексуальной собственности – не тот опыт, который хочется повторять, но стоит признать, что план Хана сработал на все сто процентов. Ее дурацкого маскарада, гормонального всплеска в крови и его собственной невероятной уверенности в себе оказалось достаточно, чтобы клингоны пропустили их, не задерживая и не задавая лишних вопросов. Анна посмотрела на часы. Если считать время стыковки с клингонским шаттлом, посадку на базу и время отлета, вся операция заняла не более сорока минут. Сам Хан, подумав и перебрав несколько вариантов, отказался от излишне броской маскировки, ограничившись теми же черными брюками и водолазкой, но уже без эмблемы Звездного флота, и простой черной повязкой на лице, похожей на ту, которая была на ней. «Пройти границу – только полдела, – объяснил он ей, когда Анна спросила его о причинах такого решения, – для этого мне нужно прикрытие. Не менее важно пересечь ее, не оставив у врага ярких воспоминаний. Знаешь, почему иллюзионисты всегда работают с красивыми женщинами?». Анна знала. Эффект отвлечения внимания. Пока публика смотрит на красотку, фокусник, о котором в этот момент все забыли, нажимает нужные рычаги. Практика показала, что этот способ работает безотказно.

Подойдя к репликатору, она нажала на кнопку и через пару секунд взяла в руки чашку дымящегося кофе. Отхлебнув горячего напитка, она отошла к иллюминатору и принялась рассеянно смотреть на черноту за толстым пуленепробиваемым стеклом. Минувшие сутки были по-настоящему сумасшедшими, похожими одновременно на гонки с препятствиями и на организацию масштабной вечеринки, и Анна не знала, что раздражало ее больше. Странно, она не чувствовала усталости, хотя чисто психологически недавнее приключение ее изрядно вымотало, а чашка кофе, которую она держала в руках, стала единственной возможностью прийти в себя, оказавшейся в ее распоряжении за эти двадцать четыре часа.

После того, как Хан ушел от нее прошлым вечером, она моментально заснула и проспала не меньше восьми часов, проснувшись внезапно, абсолютно отдохнувшей и с ясной головой. Связавшись с Ханом по внутренней сети и убедившись, что до точки назначения лететь еще пару часов, она покинула постель и отправилась в ванную, на ходу размышляя, каким образом он собирается решать проблему повторного контакта. Возможно, он все-таки счел, что одного раза будет достаточно, лениво думала она, шагая внутрь и включая воду. Дойдя в своих воспоминаниях до этого места, Анна невольно хмыкнула. Что он там говорил, когда рассказывал ей, каким образом ему удалось вывезти своих людей из-под носа у Маркуса? Основное качество примитивного мышления – его склонность изобретать сложные решения. Спустя десять минут после их разговора Хан вошел к ней в душ и закрыл за собой дверь. А в 02.30 по корабельным часам они сели на астероид, на котором находился клингонский таможенный терминал.

Допив кофе и вернувшись к репликатору за новой порцией, Анна задумалась о еще одном событии, происшедшем незадолго до того, как они вышли на связь с встретившим их на границе патрульным шаттлом. Как только звездолет, на котором они летели, оказался в пределах клингонской зоны, Хан подсоединился к местной инфосети и один Бог знает каким образом отыскал и взломал резервный сервер службы безопасности, с которого тут же скачал целый пакет зашифрованных файлов. Бегло просмотрев свою добычу, он отправил большую часть информации в корзину, но несколько документов оставил. Все они были защищены дополнительной системой кодов и – если только предположения Хана были верны – содержали записи внутренних переговоров сотрудников секции 31 – результат слежки клингонской разведки за шесть месяцев. Анна сокрушенно покачала головой. Это означало, что у него появилась возможность узнать, каким образом уничтожили его людей и кто занимался этим. Такие мысли не внушали оптимизма. Она не хотела думать, что произойдет, когда Хан, вооружившись этими знаниями, окажется на Земле. Внезапно расхотев кофе, она резко выключила репликатор, прошла через всю каюту и, в ярости ударив рукой по панели, открывающей дверь, в самом мрачном настроении отправилась на мостик.

Только спокойствие. Нужно сосредоточиться на разговоре об их дальнейших планах.

Веселое ее ожидало утро.

***

Хан сидел в капитанском кресле у консоли, полностью поглощенный чтением документов на планшете, который держал в руках. Вновь, как и несколько минут назад, с тоской подумав о том, что клингонам следовало уделять больше внимания сохранности своих компьютерных баз, Анна набрала в грудь воздуха, чтобы окликнуть его, когда он оторвался от экрана и поднял на нее взгляд.

– Анна! Анна, они живы! – сколько света оказалось в этих глазах.

– Ты уверен? – почему-то ей даже в голову не пришло спросить, кого он имеет в виду.

– Нет никаких сомнений, – Хан еще раз просмотрел запись и бросил падд на панель управления. – Здесь говорится, что их перевезли в другое место и спрятали, а потом данные о торпедах просто исчезли, как будто их и не было.

Анна непонимающе смотрела на него.

– На языке спецслужб «исчезли, как будто их и не было» означает, что изменился уровень секретности объекта или операции, в случае ликвидации первого или отмены второго используется шифр или стратегия «ситуация с неясными последствиями», – объяснил Хан. – Поэтому то, что они пропали, говорит о том, что их попросту спрятали, причем где-то на виду, где-то, где никому не придет в голову их искать. – Он встал и принялся ходить из стороны в сторону.

– Мне нужно на Землю. Прямо сейчас, – остановившись, наконец сказал он. – Я должен выяснить, где мои люди. Пока свидетелей не убрали и пока следы еще свежи.

Анна кивнула.

– Ты прав, чем раньше мы окажемся там, тем лучше.

– Мы? – Хан прищурился, обернувшись к ней. – Что ты хочешь этим сказать? Ах да, я обещал тебе вернуть тебя в Сан-Франциско, я так и сделаю. Учитывая новые обстоятельства, это случится даже раньше. Тебе повезло.

– Я думаю, да, но не в том смысле, в каком ты говоришь, – Анна мягко улыбнулась.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Хан.

– Я имею в виду, что ты хотел получить союзника, и ты его получишь. Вернее, он уже у тебя есть. Ни в каком Сан-Франциско ты меня не высадишь. Мы летим вместе.

Сузившиеся зрачки Хана пристально рассматривали ее, пока он, после довольно долгого молчания, не спросил:

– Почему?

Анна сделала несколько шагов, как будто собираясь подойти к нему, но обогнула его фигуру и, приблизившись к панели управления, провела рукой по кнопкам, индикаторам и рычагам.

– Знаешь, когда ты сказал, что у твоей задачи имеется нетривиальное решение, – медленно произнесла она, – я подумала о том, что за всю мою жизнь со мной едва ли происходило – и едва ли произойдет – нечто более странное, пугающее и невозможное. Максимум, что мне светило из настоящих приключений, – плохо приготовленная чашка кофе из уличного автомата, – улыбнулась она, вспомнив свои тогдашние мысли. – А сейчас, – если ты по-прежнему нуждаешься в человеке, которому интересно решать непростые загадки, – у меня может появиться шанс на то, что эта будет не единственной, что я видела и пережила.

Хан рассмеялся и скрестил руки на груди.

– Впервые слышу такое нестандартное признание в личной симпатии. Но то, что ты предлагаешь... – тут же добавил он, посерьезнев, – это опасно, очень опасно, и лучшее, что я могу сделать для тебя, это вернуть тебя домой, в надежде, что твоя жизнь будет как можно более скучной.

– Очевидно, под личной симпатией ты подразумеваешь, что меня должны приводить в восторг твои диктаторские замашки, – парировала Анна. – Хан, ты прекрасно знаешь, что клингоны могли двадцать раз меня убить во время нашей авантюры, – понизив голос, сказала она, – как и то, что означает твое желание обеспечить мне беззаботную жизнь, заперев меня на Земле.

Некоторое время оба молчали, не сводя взглядов друг с друга.

– Скучную, – наконец, буркнул Хан, подходя к ней и притягивая ее к себе.

– Кому что ближе, – улыбнулась Анна и, подняв руку, провела ладонью по его щеке. – Когда мы вылетаем?

Глаза Хана блеснули.

– Сегодня.

 » Therapeia (Star Trek: into darkness)

Комедия абсурда. У многих людей бывают фобии стоматологов, но не всем везет встретить стоматолога, который готов с ними разбираться. AU к Вселенной Star trek: into darkness. Кем только не представляли Хана... А этот образ, как мне кажется, ему невероятно идет.

Примечание автора: все права на героев, имена и сюжет фильма Startrek: into darkness принадлежат компаниям Paramount Pictures и Skydance Productions. Автор не извлекает материальной выгоды. Текст публикуется для развлечения.

Therapeia. Part I

Элли пришла чуть раньше назначенного времени, и теперь в нерешительности топталась у двери со скромной табличкой "Доктор Х. Н. Сингх", чувствуя, как с каждой минутой в ней нарастает не просто стремление удрать, а огромное, тотальное и всепоглощающее стремление удрать. Прямо сейчас. Куда угодно. Хотя бы на консультацию к профессору Хиггсу, – тезке знаменитого бозона и столь же неуловимому, как его космический однофамилец. Полтора часа запутанных физических формул казались не слишком плохой альтернативой плановому профилактическому визиту к стоматологу, в особенности, учитывая тот факт, что ее личный врач – старая и полуслепая мисс Фрикс, которую всегда хватало лишь на то, чтобы вежливо спросить Элли, как она себя чувствует, провести беглый осмотр и сделать запись в карте, так некстати ушла в отпуск, направив ее вместо себя, – Элли еще раз взглянула на табличку, – к какому-то индийцу. Элли прижала ладони ко лбу. "Мигранты являются одним из главных социальных, экономических и политических вызовов современной Британии", – ни к селу ни к городу пронеслось у нее в голове. Элли приглушенно застонала и дала себе слово досдать, наконец, в ближайшие две недели все эссе и лабораторные работы по социологии и вообще рассчитаться с университетом по всем академическим долгам.

Она с тоской посмотрела на табличку. Быть может, увидев ее покорность и старательность, высшие силы сжалятся над ней, и этого Х. Н. Сингха не будет на месте...

В этот момент дверь отворилась, и из кабинета вышел тщедушный юноша с лицом офисного клерка, – должно быть, предыдущий пациент. Мимоходом глянув на Элли, он отвернулся и, оставив дверь приоткрытой, ушел. Это означало, что убраться домой, сославшись на отсутствие доктора, не удастся. Какое невезение. Элли в сомнении замерла, не в силах заставить себя зайти.

– Не стойте у дверей, входите, – раздался изнутри негромкий низкий голос, и Элли решила, что нужно нырять. Будь что будет.

Войдя и плотно притворив за собой дверь, Элли развернулась и увидела высокого черноволосого мужчину со светлыми глазами, в белом халате и маске. В руках у него была серая офисная папка.

– Добрый день. Проходите, прошу вас, – любезно сказал он и указал на большое зубоврачебное кресло кремового цвета позади себя. Элли, чувствуя, как у нее начинается кружиться голова от страха, но твердо решив не сдаваться, обошла доктора, проследовала в предложенном направлении и села на самый краешек кресла.

– Устраивайтесь поудобнее, не смущайтесь, – рассеянно проговорил доктор Сингх, пролистывая папку. Пробежав глазами пару страниц, он кивнул каким-то своим мыслям и, захлопнув папку, обернулся к ней. – Кажется, мы с вами не знакомы, – произнес он и стянул маску вниз. Из-под маски появились острые скулы и полные резко очерченные губы.

– Доктор Сингх, – он протянул ей руку, и Элли, с трудом понимая, что делает, пожала ее.

– Элли... Элис Бертон, – сдавленно проговорила она и от души понадеялась, что ее состояние не заметно со стороны.

– Да, помню, вы – пациентка мисс Фрикс, – кивнул доктор Сингх. – Она говорила мне о вас и еще нескольких пациентах, которыми просила меня заняться. Ваша медицинская карта у вас с собой?

– Я... Да. – Элли перевела взгляд на папку в своих руках – она была абсолютно такой же, как та, которую только что листал доктор, и Элли смутно помнила, что получила ее у стойки регистратуры.

– Отлично, – он потянулся к ней и, взяв у нее папку, принялся изучать последние записи.

– Пульпит верхней левой пятерки, – доктор поднял глаза и вопросительно посмотрел на нее. – Проблемы? Реакция на горячее и холодное? Острая боль?

Элли молча покачала головой.

– Прекрасно, значит, вы пришли вовремя. Такие вещи нельзя запускать. Уверен, мисс Фрикс вам говорила.

– Я... – Элли прочистила горло, – мисс Фрикс сказала, что, возможно...

– Да-да, она звонила мне, – доктор Сингх, сделав какие-то пометки в папке, вновь натянул маску и, повернувшись к Элли, потянулся к лампе над ее головой.

– Вы не знаете, мисс Фрикс долго будет в отъезде? – слабым голосом спросила Элли, чувствуя, как силы покидают ее.

Доктор пожал плечами.

– Понятия не имею. Она просила заменить ее в течение четырех недель. Возможно, кроме меня, у нее есть еще какая-то подстраховка.

Элли глубокомысленно кивнула. Едва ли она слышала хоть слово. Она смотрела, как доктор натягивает перчатки, автоматически отмечая, как молочно-белый латекс второй кожей обтягивает удлиненные кисти и тонкие чувствительные пальцы.

Возможно, он делал что-то еще, но Элли была слишком занята своими мыслями, чтобы замечать такие мелочи.

– А вы иностранец? – неожиданно выпалила она.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Нет. С чего вы взяли?

Элли указала на дверь.

– Там написано "Х. Н. Сингх". Не похоже на типично английское имя.

– Ах, это, – доктор улыбнулся. – Нет, я уроженец Британии. Мои родители приехали сюда сорок лет назад, – из Индии, – но я появился на свет уже здесь, в Соединенном королевстве. Мой приемный отец индус, а мать – британка. От нее я унаследовал европейскую внешность, а от отца – горячий восточный нрав, – весело закончил он.

Какого черта он столько болтает, измученно подумала Элли.

– А имя у вас индийское или английское? – чтобы поддержать разговор, спросила она. – Харлан? Харрис? – Она сглотнула. – Х-хантер?

– Нет-нет. Отец консервативен, и, несмотря на переезд в другую страну, остается верен традициям родины до конца, – доктор отвечал, параллельно рассматривая пузырьки и баночки, расставленные на столике на колесах перед ним, осматривая инструменты, открывая и закрывая контейнеры. – Меня зовут Хан.

– О, – протянула Элли, – красиво.

– Да, это действительно хорошее имя, – сдержанно подтвердил он. – Я прошу прощения, но на сегодняшний вечер мне пришлось отпустить медсестру. У нее обнаружились какие-то срочные дела, – поморщился он. – По счастью, в данном случае я могу обойтись без нее. Вы ведь не против?

Элли молча помотала головой и подумала, что если он скажет еще хоть слово, она закричит.

– Прекрасно, – казалось, он совсем не замечает, что с ней происходит, и Элли никак не могла решить, хорошо это или плохо.

– Прошу вас, переместитесь, пожалуйста, чуть ниже, – донесся до нее голос доктора. Элли напряженно посмотрела на него.

– Так вам будет удобнее, – пояснил он, берясь за стоматологическое зеркало и зонд.

Элли сползла на пару сантиметров в кресле и почувствовала, что еще немного, и она начнет задыхаться. В отчаянии она подняла глаза на врача.

– Мисс Бертон, с вами все в порядке? – удивленно спросил он.

Элли мысленно чертыхнулась. Да, конечно, она готова хоть сейчас отправиться на бал к королеве. Идиот.

– Да, я... нет, – Элли, минуту назад готовая во что бы то ни стало овладеть собой и открыть рот, вдруг поняла, что никакая сила на свете не заставит ее сделать это.

– Мисс Бертон, что с вами?

Элли завозилась в кресле, размышляя, стоит ли выложить ему все как есть или просто вскочить прямо сейчас и задать стрекача.

Она вновь посмотрела на него.

У него были ясные спокойные глаза какого-то непонятного цвета – не то голубого, не то серого, не то зеленого – и необыкновенного рысьего разреза. Они смотрели на нее поверх медицинской маски с искренним сочувствием и желанием помочь, и Элли захотелось провалиться сквозь землю.

– Боюсь, сейчас для меня не лучшее время для посещения стоматолога, – едва слышно сказала она и уже готова была выскользнуть из кресла, но он жестом остановил ее.

– Что вы хотите этим сказать – не лучшее?

– То, что я сказала, – раздраженно ответила Элли. – Я сожалею, что отняла ваше время, и – она запнулась, подбирая нужную формулировку, – да, я приду позже.

– Когда? У вас подозрение на воспаление сосудисто-нервного пучка одного из главных жевательных зубов. – Он бросил взгляд в карту. – Возможно, вы до сих пор его не замечали, но это просто чудо, что у вас еще ничего не болит.

– Ну, раз не болит, то я могу... я могу... – она лихорадочно пыталась придумать причину, чтобы выбраться отсюда.

– Нет, вы не можете, – его звучный бархатистый голос начинал ее бесить.

– Почему это я не могу? – встрепенулась она. – Какая вам разница, здорова я или нет, я даже не ваша пациентка.

– В данный момент вы моя пациентка, и я отвечаю за ваше здоровье, – в его голосе по-прежнему звучало уверенное спокойствие, но теперь к нему присоединились едва заметные металлические нотки.

– Ах вот как, – чувствуя, как в ней нарастает адреналин, проговорила Элли, и уже собиралась ответить какой-нибудь грубостью, но внезапно устало откинулась на спинку кресла.

– Я не могу. Я боюсь, неужели вы не видите? – почти со слезами в голосе спросила она.

На минуту воцарилось молчание.

– Я вижу, – медленно проговорил доктор. – Я лишь не могу понять, вы действительно так сильно напуганы или просто ломаете комедию?

– Я... Что? – она в изумлении подняла на него глаза. На мгновение у нее даже страх прошел. – Вы серьезно думаете?.. Но почему?

– Мне трудно представить себе, что можно бояться современной стоматологии, – пожал плечами доктор. Элли подумала, не будет ли ей легче, если она станет мысленно называть его по имени. В прошлом она пыталась проводить такие эксперименты, но они мало помогали. А с Фрикс это и вовсе не имело смысла.

– Может быть, я вас удивлю, но да, – ядовито сказала Элли. – И сильнее, чем вы можете вообразить.

– Смею надеяться, у меня неплохое воображение, – хмыкнул Хан.

– Тогда, пожалуйста, используйте его и отпустите меня прямо сейчас, – Элли сердито посмотрела на него.

Доктор внимательно разглядывал ее и, казалось, все еще не мог поверить, что она говорит серьезно.

Он опустил маску и отложил инструменты.

Некоторое время они сидели и просто смотрели друг на друга.

– Но если вы знали, что у вас фобия – если это действительно так, – то почему вы пришли? – в конце концов нарушил молчание Хан.

– Я думала, что смогу, – страдальческим голосом сказала Элли.

Она понемногу приходила в себя – ее перестало бросать в дрожь, а ужас, заставлявший все внутри скручиваться и трепетать, постепенно отступал.

– Ну, очевидно, вы смогли, – он посмотрел на нее вопросительно, – так что, возможно, вы недооцениваете свои силы. И, даже если вы не готовы лечиться, в чем я лично не уверен, в любом случае, вы пришли на плановый осмотр, и вряд ли он будет для вас проблемой.

Приняв ее удрученное молчание за согласие, он снова взял в руки инструменты и наклонился над ней, поднимая маску. – Что?

Ее щеки, минуту назад слегка порозовевшие, снова стали бледными, а в глазах плескалась паника.

– Это обычное зеркало, – он посмотрел на инструмент в своей руке. – Что тут страшного?

Элли закрыла глаза. Казалось, она вот-вот заплачет.

Хан швырнул зеркало в поддон для инструментов и сердито посмотрел на нее.

Элли услышала звон ударившихся друг о друга металлических предметов и, распахнув глаза, посмотрела на него с выражением такой муки, словно он только что предложил ей броситься со скалы вниз.

Внезапно его лицо смягчилось. Он откинулся на спинку кресла и принялся внимательно рассматривать ее.

– Да вы не притворяетесь, – с удивлением сказал он, – это действительно фобия. В чистом виде. Такое редко встречается, – его голос звучал негромко и, кажется, восхищенно. – Впрочем, я не специалист и могу ошибаться.

Элли нервно теребила в руках салфетку, которую он один Бог знает когда успел нацепить на нее. У нее вдруг возникло жгучее желание содрать ее и бросить ему в лицо.

– И что же мне с вами делать? – после короткой паузы спросил он, скрестив руки на груди.

– Ничего, – почти прошептала Элли.

– Если я не сделаю ничего, очень скоро вы придете снова, и тогда узнаете, что такое настоящий кошмар, – жестко сказал Хан. – Не заставляйте меня живописать вам подробности, я этого не люблю.

Элли тихо пискнула и сильнее вжалась в кресло.

Хан побарабанил пальцами по столику с инструментами. Он еще раз окинул ее внимательным взглядом.

– Что ж, с учетом сложившихся обстоятельств, при условии, что вам некуда дальше тянуть с вашей проблемой, думаю, мне ничего не остается, как попробовать усыпить вас, – ровным голосом сказал он.

Она была слишком испугана, чтобы разбираться, серьезно он говорит или просто иронизирует.

– Совсем? – казалось, побледнеть еще больше было нельзя.

– Совсем, – зловеще подтвердил Хан. – Впрочем, за свою сохранность можете не волноваться. Видите ли, сейчас чрезвычайно важно заставить вас замолчать и успокоиться, – устало произнес он.

Элли расстроенно уставилась на верхнюю пуговицу его халата.

– Хорошо, – кротко сказала она и зажмурилась. – Я попробую. И постараюсь вести себя... тихо, – последние слова прозвучали на грани слышимости, но, похоже, он их все же разобрал – и улыбнулся неожиданно тепло.

– Да уж, постарайтесь, – ответил он и снова потянулся за зеркалом.

Элли распростерлась в кресле, закрыла глаза и открыла рот.

Прошла минута, две. Ничего не произошло. Элли поерзала в кресле и в нетерпении приоткрыла один глаз. Хан сидел и молча смотрел на нее, не двигаясь и, похоже, не собираясь предпринимать вообще ничего.

– Что вы делаете? – беспомощно спросила она.

Он откинулся на спинку вращающегося стула и чуть наклонил голову.

– Пытаюсь понять, сколько вы так протянете, – его голос звучал возмутительно весело, а в глазах искрился смех. Элли свирепо втянула воздух сквозь стиснутые зубы.

– Вот что, – он снова опустил маску и стянул с рук резиновые перчатки, – слезайте оттуда.

– Что?

– Слезайте-слезайте, толку от этого все равно мало. Если вас оставить так, у вас случится истерика, а психиатр, – он махнул рукой в сторону двери, очевидно, имея в виду коллег, занимающих соседние кабинеты, – здесь не принимает.

Элли мрачно посмотрела на него.

– Хватило бы и психолога, – она потерла глаза.

– Сомневаюсь.

– Послушайте, мистер Сингх, – девушка начала терять терпение, – почему бы вам просто не сделать свою работу, не оскорбляя меня и не вдаваясь в подробности моей… моего состояния?

– Потому что я не хочу сесть в тюрьму за то, что покалечил пациентку, потому что она вертелась в кресле ужом и не позволяла до нее дотронуться, – парировал Хан, бросая перчатки в корзину для мусора. – И вот что, мисс...

– Бертон, – нетерпеливо напомнила она ему.

– Элис Бертон, – повторил он, заглянув в медицинскую карту, – вам просто повезло, что вы оказались последней пациенткой на сегодня. Но это не значит, что я готов потратить на вас весь вечер и ночь. Вы, без сомнения, исключительная женщина со сложной душевной организацией, но мне бы хотелось закончить до утра.

Элли негромко рассмеялась и, отстегнув салфетку и отдав ему, положила руки на подлокотники кресла, намереваясь встать.

– Вы правы. Но я в самом деле... – она хотела что-то сказать, но вспыхнула и замолчала.

– Не объясняйте. И без того все видно. – Хан встал и направился к ширме в другом конце кабинета. – Раз уж с вами нельзя работать просто так, придется что-нибудь придумать, – сказал он, скрываясь за ней.

Элли вздохнула. В глубине души она все-таки надеялась уйти домой.

– Даже не думайте, – Хан высунулся из-за ширмы, как будто поймал в воздухе ее робкое желание. – Без лечения вы отсюда не уйдете.

Элли застонала.

– Идите сюда, – между двух белоснежных штор, отгораживающих часть комнаты в противоположной от рабочей зоны кабинета стороне, возникла изящная рука и поманила девушку к себе. – Идите-идите, хуже, чем в кресле, вам все равно не будет.

Элли постояла мгновение, но потом, разозлившись на себя за трусость, решительно шагнула вперед и, преодолев расстояние до ширмы, отдернула занавеску.

– Проходите, – доктор Сингх стоял посреди небольшого пространства, которое можно было бы назвать мини-кабинетом: здесь было два низких удобных кресла, миниатюрный круглый стол и лампа странной ультрасовременной формы. На одном из кресел валялся белый докторский халат; его обладатель внимательно смотрел на девушку, казалось, задумавшись о чем-то.

– Так как добраться до вашего зуба в данный момент не представляется возможным, предлагаю сесть и просто поговорить, – наконец, сказал он. – Где-то здесь был чай, а в благодарность за мою доброту, – он хмыкнул, – мисс Фрикс с утра прислала мне целый пакет свежей выпечки. Там должно было еще что-то остаться.

Элли никак не могла заставить себя переключиться.

– Но как вы думаете выходить из положения? – тихо спросила она. – Если не собираетесь подсыпать мне в чай снотворное, – с мрачной иронией она смерила его взглядом и обхватила себя за плечи.

– Придется экспериментировать, – произнес он в ответ, пропустив мимо ушей ее замечание. – Фобия – сложная и непостижимая вещь, – пояснил он, видя, что она все еще не понимает, – хотя я до сих пор не уверен, что это она, – будь так, вы бы сюда не пришли. И поскольку вы здесь, наверняка имеется способ все-таки заняться вашим лечением, но – убрав критические раздражители. К примеру, если вас пугает это, – он указал на халат, – то без него легко можно обойтись.

Элли медленно кивнула. Она начинала понимать.

Под халатом у доктора оказались простые черные джинсы и черная водолазка. Вероятно, из-за резкого контраста с одеждой его глаза сделались какого-то невероятного зеленовато-голубого оттенка. Забавная мысль, но в нем было что-то... завораживающее, почти неземное. Элли тряхнула головой, попытавшись прогнать наваждение. Хан в мгновение ока оказался рядом с ней.

– Ну вот, как я и думал, – резкая боль в верхней левой пятерке, – сердито сказал он, сделав ей знак открыть рот, – это ваше возмездие за то, что так долго тянули с походом к врачу, – хищно пробормотал он, показывая ей развернуться к источнику света и внимательно рассматривая ее зубы, но не прикасаясь. От неожиданности Элли забыла, где находится, и, резко захлопнув рот, отпрянула назад.

– Да нет там никакой... Нет там ничего! И я пришла на плановый осмотр! – оскорбленно воскликнула она и, бросив на него возмущенный взгляд, упала в ближайшее из кресел.

– Нет, так будет, – ухмыльнулся Хан, – если вы не перестанете строить из себя недотрогу. – Он отодвинул халат, освободив достаточно места для того, чтобы можно было присесть, и опустился во второе кресло.

– Да как вы не понимаете, – Элли спрятала лицо в ладонях, – это не то, что я могу контролировать. – Ее голос звучал глухо и отчаянно. – Я боюсь стоматологов... – она опустила руки и посмотрела на него – с пяти лет. Это как... это все равно что страх пауков. Бессмысленный, дикий, не имеющий причин. От него никак нельзя избавиться.

– Да-да, я оставил шесть из своих восьми глаз где-то в одном из тех шкафов, – он указал на ширму, имея в виду часть комнаты, откуда они пришли, и раздосадованно поморщился, – так что я при всем желании не смогу обнаружить все ваши уязвимые места.

Элли жалобно посмотрела на него. У нее не осталось сил даже возражать.

Внезапно ей пришла в голову безумная идея.

– Может быть, у вас есть что-нибудь... выпить? – неуверенно спросила она и оглянулась, словно рассчитывала увидеть где-нибудь поблизости бутылку виски или коньяка.

Хан покачал головой.

– Не совмещается с наркозом. У вас, скорее всего, сложный пульпит, это невозможно вылечить, не обколов вас с ног до головы. Или инъекций, – он скептически поднял бровь, – вы тоже боитесь?

– Инъекций – нет, – Элли грустно улыбнулась, – но какое это имеет значение?

– Действительно, – Хан потер переносицу. – А что вас пугает сильнее всего? – внезапно в его глазах засветился азарт.

– В данный момент – выражение вашего лица, – обескураженно сказала Элли. – Не думаю, что нам следует экспериментировать в этом направлении.

– Возможно, – он запустил руку в волосы и отбросил назад тяжелые темные пряди, открывая высокий лоб и на мгновение изменившись до неузнаваемости. Элли невольно проследила за его жестом, снова отвлекшись от разговора и глядя, как точеная белая кисть взмывает наверх, а после опускается и мягко приземляется на матовую поверхность стола.

Она подумала, что уже пора предложить ему поставить чайник.

Хан поймал ее взгляд.

– Вам нравятся мои руки, – спокойно сказал он.

Элли очнулась и недоверчиво посмотрела на него.

– Они... красивы, – неопределенно сказала она. Не то чтобы ее смутила внезапная перемена темы, но она не могла понять, какое это имеет отношение…

Хан небрежно перенес вес своего тела на плечи, опершись на верхнюю часть кресла, и глянул на нее, полуприкрыв глаза.

– Возможно, нам стоит положиться на ваше эстетическое чувство, – он насмешливо улыбнулся и на мгновение замолчал, запрокинув голову, – может быть, это вас успокоит.

Элли залилась краской. Что, черт возьми, за...

– На свете есть множество вещей столь же опасных, сколь и красивых, – стараясь следить за тем, чтобы голос не дрожал, сказала она.

– Да, вы правы. Простите, я должен был об этом подумать, – весело отозвался доктор Сингх, вновь переводя взгляд на нее. Она настороженно следила за ним, словно бы готовая в любой момент вскочить и убежать. – Но, если вы будете столь любезны положиться на мой опыт, я могу… предложить вам хорошее решение.

Элли замерла.

Не отрывая от нее взгляда, он чуть приподнялся и, позволив своему телу свободно перетечь в новое положение, быстрым кошачьим движением потянувшись к ней, замер в нескольких сантиметрах от ее глаз.

Теперь одна его рука опиралась на спинку кресла за ее спиной, а другая в едва заметном ласкающем жесте легла на подлокотник.

Его губы были слегка обветренными и пахли непонятной смесью свежей мяты и чего-то сладкого. Элли мельком подумала, что вряд ли ей удастся отодвинуться, и, в спешном порядке созывая внутреннее совещание на тему того, хочется ли ей этого, внезапно услышала, что он что-то говорит, обращаясь к ней.

– ...безотказное средство. Я бы сказал, почти идеальное, – голос Хана был бархатным и настойчивым ровно в той степени, в какой позволяла близость их тел и какая давала возможность удерживать непринужденность за загривок, не давая ей вырваться из сильной руки.

Пару секунд он пристально смотрел ей в глаза, затем поднял голову и, протянув руку к стене за креслом, где сидела Элли, откинул почти невидимую на фоне светлых обоев дверцу, за которой скрывалась небольшая электронная панель, и нажал одну из кнопок. Элегантный плазменный экран, висящий над сиденьем за его спиной, засветился, и по нему побежали мелкие титры.

– Это один из моих любимых документальных фильмов. Помимо всего прочего, здесь в самом начале имеются кадры того, как выглядят нелеченные зубы в стадии крайней запущенности, – нежно сказал Хан. – Я еще не видел человека, которому бы это не помогло.

С этими словами доктор Сингх поднялся и проследовал по направлению к ширме.

– У вас будет минут пятнадцать до того, как я вернусь, – сказал он, откидывая занавеску, – мне нужно сходить в регистратуру – проверить расписание на завтра. Думаю, этого будет достаточно.

Развернувшись, он исчез за ширмой, и спустя несколько мгновений Элли услышала, как хлопнула входная дверь.

Она обернулась к экрану и уставилась в него невидящим взглядом.

Вернувшись назад, Хан застал Элли подавленно скрутившейся в лечебном кресле, отвернувшись и горестно прижавшись щекой к кожаной подушке подголовника.

Он улыбнулся. Несчастная левая пятерка верхняя, напомнил он себе.

Она уже два часа, как могла быть дома.

– Когда-то давно, – сказал он, усаживаясь на стул рядом с креслом, – стоматологи работали без перчаток. Расхлябанность, косность, антисанитария. И все равно это была хорошая традиция.

Он протянул руку и медленно провел ладонью по ее щеке, на миг задержавшись на ней, а затем осторожно повернул ее лицом к себе.

– Элис, дай мне двадцать минут, и ты забудешь слово "стоматолог" на ближайшие пару лет, – в этот момент его глаза были скорее зелеными, чем голубыми. – И хотя пауки могут действительно сильно кусаться, они не всегда... бывают ядовитыми. И это точно не твоя проблема.

Элли высвободилась из его ладони и неожиданно, откинув голову, громко расхохоталась.

Хан весело улыбнулся в ответ, затем крутанулся на стуле и, поднявшись, направился к одному из шкафов, расположенных в глубине кабинета.

Элли, повернув голову, недоуменно смотрела, как он открывает один ящик за другим, вынимая что-то и тут же отбрасывая – что именно, с ее места было не видно.

– Где-то тут у меня были... – задумчиво бормотал он, распахивая очередную дверцу и перебирая что-то внутри, – а, вот. – Найдя то, что искал, он закрыл шкаф, потянулся к соседнему и, открыв его, с коротким щелчком вставил диск в стереосистему. – Ты любишь Шопена?

Элли закрыла лицо руками.

Хан вернулся на место и уже натягивал перчатки, оборачиваясь к ней.

– Начнем.


Therapeia. Part II

Элли закрывает глаза – чтобы скрыться от света лампы или еще от чего-то – она не желает знать. Музыка вспыхивает на заднем плане и, словно прозрачная вода, заполняет комнату, тонким слоем растекаясь по полу, шурша и поблескивая на первых нотах.

Она слышит, как он подходит к ней, и глубоко вздыхает, заставляя себя не двигаться. Его руки... ласковы и очень осторожны, и она вздрагивает, будучи не готовой к этому, так что он на мгновение останавливается, но она открывает глаза и едва заметно качает головой, и он, поняв, в чем дело, возвращается к начатому. Быстрый осмотр, мягкое прощупывание, оценка ситуации – проблема существует, но, определенно, не успела разрастись, и это понимает даже Элли. Музыка нарастает, поднимается до лодыжек, подшучивает, играет, ластится к ногам. Спросить у него, что это за пьеса. Он заканчивает осмотр, и Элли спрашивает себя, нужна ли ей передышка.

Кажется, это никого не интересует.

Он двигается быстро, сосредоточенно, его жесты точны и уверенны, словно отрепетированы и выверены годами тренировки, но вместе с тем, они абсолютно естественны. Элли переводит дыхание. Кажется, у него какой-то свой ритм, который невозможно нарушить, – ему можно только подчиняться. Музыка течет и волнуется уже под самой рукой, меняя акценты, летя, подбираясь совсем близко. Страх отощавшей крысой спрыгивает с корабля, и впервые за много лет это означает, что судно сможет вернуться в гавань.

Два коротких укола, почти безболезненных, и она едва успевает настроиться на неприятные ощущения, как все заканчивается. Он не глядя выключает лампу, откидывается на спинку стула и, вытянув длинные ноги и скрестив руки на груди, закрывает глаза.

Минут пять они ждут, пока подействует наркоз, и Элли почти погружается в ленивую дрему, когда свет над ней вспыхивает снова и, придя в себя, она видит рассматривающие ее рысьи глаза.

Полностью пропавшая чувствительность верхней челюсти защищает от боли, и она почти отстраненно следит за тем, как он один за другим берет и кладет на место нужные инструменты, как его пальцы обхватывают наконечник бормашины, как в его руках мелькают лезвия, иглы и шпатели. Он почти не говорит, только изредка, желая, чтобы она сделала то, что ему нужно, роняет пару слов тихим властным голосом, и это больше похоже на команды, чем на просьбы, и Элли неожиданно хочется улыбнуться.

Она закрывает глаза, но теперь уже не потому, что хочет спрятаться, а потому, что так просто удобнее, и оказывается, что отсюда ей не удастся проскочить поворот, за которым с каждой минутой все больше теплеющая музыка, нахальное визжание бора и ощущение его руки, аккуратно касающейся ее, чтобы переместить в нужную сторону, сталкиваются внутри.

Элли вдруг понимает, что отчаянно цепляется за собственное напряжение, потому что это единственное, что здесь понятно и объяснимо, когда музыка достигает высшей точки и начинает смеяться, взмывая волной и превращаясь в чистый прозрачный фонтан.

Она смеется!..

Хан отпускает ее, скользнув по шее подушечками пальцев, и, потянувшись за пультом, убавляет громкость. Элли мельком думает, что ей не стоит, наверное, смотреть так удивленно. Но поделать с собой ничего не может.

Это было то, чего она боялась?..

Шопен фыркает промокшей под дождем дворовой кошкой и лениво сворачивается в углу, продолжая, однако, наблюдать за ними горящими зрачками чуть приоткрытых глаз.

Элли задумчиво смотрит перед собой, машинально касаясь языком свежей пломбы. Все это как-то...

– Мисс Бертон, не помню, чтобы я давал вам снотворное, – в голосе Хана слышится улыбка, и, наверное, ей нужно возмутиться, но почему-то у нее для этого нет ни малейшего желания.

– Возможно, так было бы лучше, – чуть слышно бормочет она.

– Почему? Я отнял у вас нечто очень ценное? – его глаза откровенно издеваются. – О потере чего вам не следовало бы знать?

Элли чувствует, что ей снова становится весело.

– Безусловно, – кивает она. – Если только веру в несправедливость мира можно считать таковой.

Хан задумывается.

– Пожалуй, – спустя мгновение изрекает он. – Но я не вижу тут никакой проблемы. Могу заверить вас как специалист, что при надлежащем образе жизни и регулярно прилагаемых усилиях эта травма быстро исчезнет. Так что на вашем месте я бы не расстраивался.

Они некоторое время молча смотрят друг другу в глаза, а затем принимаются безудержно хохотать.


Примечание автора: therapeia – слово древнегреческого происхождения, означающее как лечение, оздоровление и лекарство, так и уход и заботу. Является составной частью и терминоэлементом множества медицинских и околомедицинских определений, таких, как "психотерапия", "физиотерапия", "мануальная терапия", "рефлексотерапия", "арт-терапия" и так далее. Слово употреблено в транскрипции греческого написания.