Попробую. Вдруг кому-то понравится

Спасибо!

Чилим, все рассказы у тебя очень хорошие, но этот мне кажется тебе нужно пару раз перечитать и поправить. Он не так легко читается, пару раз мне было тяжело понять, что происходит. Но он чудесный. Пожалуйста продолжай писать и радовать нас своим творчеством

Интересно.

Чилим, Ваши рассказы настолько интересные, жизненные и бесконечно человечные, что хочется читать и читать. Не отрываясь.

 » На стекле сидела муха.

Здравствуйте, девушки. большое спасибо за приятные слова. очень приятно. поскольку меня нахлобучил творческий кризис, выкладываю старенькое уж простите.

На стекле сидела муха. Недоступная. Потому что сидела она со стороны улицы. Васька задумчиво жмурил глаза. То что муха в подобной ситуации недоступна он прекрасно просек, пару раз брякнувшись носом об стекло, так что не собирался заморачиваться бездумной охотой.
Васька был неправильный кот. Он был дурак. И скотина. Дурная ленивая черная скотина. Лень въелась в Васеньку настолько, что даже черный хвост его излучал отсутствие всякого интереса к жизни.
Лидочка, считавшаяся в общественной столовой официальной хозяйкой Васеньки, души в нем не чаяла. Васька отъел на казенных харчах себе ряху такую, что в дверь не пролезала. Инстинкты охотника дремали в нем со страшной силой. Васька с подоконника вяло помявкивал на в конец обнаглевших мышей. Мыши подыгрывали, делали вид, что боятся. Шевелили усиками. Лидочка визжала во все свои легкие. Мыши ее боялись и разбегались. За что Васька получал сметанки. Он нагло пользовался подобной Лидочкиной слабостью.
Не то чтобы он ее не любил. Лидочка была одинокая в личной жизни и толстая. И ее было немножко жалко. А Василий таким вот образом вносил разнообразие в ее скучное существование. Чего стоили только те полчаса, когда вся кухня ахала над толстой Лидочкой, пока она, хлюпая веснушчатым носом, рассказывала про «воооооооот такую мышь и если бы не Васенька…» Васенька сидел на окне с безразличной мордой, делая вид, что его это совершенно не касается.
Лидочка жила с матерью, и Васенька, в общем то, был единственным существом, которое хотя бы делало вид что привязано к ней. Мать была старая и склочная. Лидочка из сил выбивалась, пытаясь ей угодить, но старуха не позволяла ни на минуту усомниться, что Лидочка существо бесполезное и бездарное. И никому на свете не нужное. И ее отец их бросил только потому, что ему такая дочь была не нужна. Лет десять назад, когда Лидочка не расплылась так бессовестно во все стороны от одиночества, ходил к ним в гости смешной очкастый соседский парень. Носил ей Блока. И ромашки. Лидочка краснела от удовольствия. Мать каждый раз оставляла дверь в ее комнату нараспашку и каждые десять минут звала Лидочку помочь. А после его ухода рассказывала, какая же все- таки у нее дочь сволочь и сведет ее в могилу. А у нее давление и радикулит. И сердце. И в голове звенит. И варикоз. И кажется рак. Лидочка плакала ночами в подушку. А когда ее позвали замуж, отказалась. Вспомнив о материном давлении. И радикулите. И сердце. И голове. И о, кажется, раке. Очкастый сосед женился и каждое утро, углядев в окне его новенькую девятку и жену с толстым смешным кудрявым карапузом, а следом услышав шарканье материных шлепок по линолеуму, Лидочка как - то поникала. Так и ходила. Грустная и поникшая. И ничего не ждущая от жизни.
А Васька пялился и пялился в окно. Была весна. Муха вяло ползала туда сюда по стеклу. Прямо перед мокрым розовым носом. Васька водил носом по стеклу, оставляя разводы, обеспечивая Лидочку работой на вечер.
За окошком вовсю гарцевали кошки. Глядели на Ваську хитрым зазывным взглядом. А в кошачьем Васькином организме не шевелилось ничего. И хотя Лидочка отвоевала таки его мужские гордости у главной поварихи, от равнодушия это Ваську не спасло. Лидочка не понимала этого, но и не разбиралась особо. Ее устраивала его черная пушистая туша на окошке. Он лениво следил за кошками и отворачивался. Кошки бесились, а потом уходили.
Главная повариха, кстати, Ваську терпеть не могла и называла его мрачно «мечтой сэсника». Но сердце у нее было все- таки не злое, поэтому выгнать на улицу его она не решалась. Хотя каждый вечер, засыпая в холодной, стародевичьей кровати, она мечтала о том, как гонит жирную задницу метлой с кухни и чтоб обязательно кубарем в сугроб. При этом у нее в груди теплело и она улыбалась, засыпая.
Прошло лето. Лидочку уволили по сокращению штата. Ваську она притащить домой не посмела, помня о материных нервах и, кажется, раке. И Васька равнодушно смотрел, как ее толстая расстроенная фигура растворяется за углом.
А новая главная повариха не стала церемониться с его нежной кошачьей душой и вышвырнула его за шкирку прямо в осеннюю лужу.
Приземляться как все коты неправильный кот не умел. Поэтому шмякнулся со всего размаху на спину, во все стороны разбрызгав грязь и желтые листья. И удивился. Потому что впервые в жизни оказался на улице. И впервые в жизни его за шкирку грубо выкинули в холод. Он ошалело полез обратно в дверь. Но дверь захлопнулась прямо перед его носом.
Поорав около часа Васенька понял, что от дома его отлучили. И от стола тоже. Лидочки, готовой встать за него грудью, больше не было. Васька опечалился. Улица была незнакомой. Она пугала новыми запахами, звуками и неизвестностью.
Васька, подрожав, набрался мрачной решимости и побежал прочь.
…многое в этот день было в первый раз. И удирание от ободранной дворняги. И первое карабканье на тополь. И голодное урчание в толстом брюхе. И первый пинок под зад, потому как воровать тоже талант нужен, ну, хотя бы навык, а Васька ни тем ни другим не обладал, за что и был бит. И первая в жизни обертка от сосиски сомнительного происхождения и срока годности. И первая дрожь на ледяном ветру.
И впервые в жизни Ваське было грустно и беспокойно.
А вечером он залез в подвал и заснул, спрятав нос в хвост.
И ему снилась Лидочка, сметана и тепло.

Вот надо было и Лидочку также вышвырнуть, чтобы научилась жить самостоятельно.
А мамочка у нее стерва.
Чилим! Рассказ супер, вообщем как всегда!!!

Супер!

Чилим, Вы прекрасный рассказчик. К героям испытываешь те чувства, которые заложены в рассказе. В данном случае ни капли сострадания и жалости. Все они достойны друг друга.
Очень интересные параллели жизни девушки и кота.

Пишите больше, это у Вас получается великолепно!!!

 » Она потянула его за галстук к обрыву.

Она потянула его за галстук к обрыву.
Галстук был синим. С рисунком. Дорогой.
Она крепко держала его за галстук. Не вырваться.
Он смотрел на нее.
- А докажи. – сказала она. – докажи что можешь.
Он смотрел на нее. Не хотел доказывать. Было проще брякнуть, не подумав. Громкое красивое слово.
- Будешь знать, как болтать на ветер. Сказал что бросишься- бросайся.
Она видела в его глазах страх. Но была настроена серьезно.
-Ннуууууууууу.
Он- блестящий. Красивый. Умеет красиво одеваться, красиво говорить, красиво ухаживать, красиво любить. Красиво расходиться не умеет. Изъян.
Она стояла на самом краю. Держала этого мужчину за галстук. И ей было все равно и немножко смешно.
Она любила его. Любила его так, что не видела света. Он заслонял ей солнце. Молилась и забывала себя. Все забывала. Друзья молча отошли в сторону. С ней было бесполезно спорить. С ней было бесполезно разговаривать. И она молчала.
Они встретились в ночном клубе и она была, пожалуй, единственной из посетителей, кто станцевал на стойке бара в нижнем белье, выпил из горла бутылку подаренного за это шампанского и не клюнул на его обаяние. Она смотрела на него расплывающимся взглядом (чертово шампанское) и видела роскошного, дорогого, богатого человека довольного собой и жизнью. Ну и что. Ее не тронуло мартини, букет роз (роскошный кстати). А на предложение поехать куда- нибудь, где потише, она просто швырнула ему в лицо салфетку и послала ко всем чертям. Он не привык к такому.
С него слетала его напыщенность как луковая шелуха. Под ней вдруг обнаружилось милое и добродушное лицо, правда флегматичное и занудное.
Он хватал ее за руку в дешевых разноцветных браслетах и тащил в свою жизнь. Упрямо и красиво.
Она ломала его жизнь как карточный домик. Его мать ненавидела ее. Его сестра бегала к гадалке отвораживать его от нее. Его друзья тыкали ему миллионными контрактами и убеждали что это и ТО, что сидит в его кабинете- понятия несовместимые. А в это время сидела в кабинете она, подобрав босые ноги, прямо на этих самых контрактах на его рабочем столе и тянула через трубочку кофе со сливками. Бренчала дешевыми браслетами. Врывалась в его жизнь как ветер, распахивая все окна, разбивая форточки. В ответ на его замечания, напяливала на себя красные юбки, едва прикрывавшие белье. Ей было все равно. Он не понимал. Он старался. Но не понимал. Как человеку может быть настолько все равно. Она плевать хотела на всех окружающих, и окружающие платили ей взаимностью.
Но она любила его. По-настоящему. По-взрослому. Молча. Страдая. Отдавая всю себя, до капли. Понимая, что ничего не выйдет.
Он задержался на работе. Раз. Другой. Она сделала вид, что не заметила. Сделала вид, что в глаз попала соринка. Сделала вид, что сняла с его плеча не женский волос, а нитку. Сделала вид, что поверила, будто женская помада на воротнике похожа на клюквенный соус. Она сидела по ночам на подоконнике и ждала его.
А потом она ушла. Собрала все свои вещи и ушла. Потому что ей надоело. Молча. Без скандалов и упреков. Ничего не объясняя. И вдруг ему стало пусто и одиноко. И жизнь показалась совсем ненужной. Она нашел ее. Она танцевала на стойке бара и пила из горла шампанское. Он вытащил ее из клуба. Стоял на коленях. Говорил много, громко и красиво. Просил прощения. Получалось, что без нее- он труп. От его эпатажа ей было грустно. Но она приклеила привычную ухмылку.
Была ночь. Было самое красивое место. С обрыва открывался весь город. Город не спал. Мерцал тысячами огней. Он расслабленно шел за ней следом. И ничем она, похоже, не отличалась от других женщин. Простила. За много, много обещаний и красивых слов. Он верил в то что обещал. Он обещал искренне и честно. Любить ее.
Она потянула его за галстук к обрыву.
Крепко держала его за галстук. Не вырваться.
Он смотрел на нее.
- А докажи. – сказала она. – докажи что можешь. Ннуууууууууу?
Она усмехнулась, отпустила его и пошла прочь. Навсегда. Не оглядываясь. Ей было весело. Или это была просто истерика…

Жаль.......................
Но ты Чилим как всегда на высоте! Супер!!!!!!!!!!!!

 » Слово за слово.

Слово за слово.
Идешь по улице. Рассматриваешь себя в витринах.
Твоя ауди припаркована за углом. Или не ауди. Не важно. Черная.
И не то чтобы ты богат. В общем- то. Так. Хватает.
Может у тебя даже должность такая… ну, например, генеральный директор. Фирма небольшая. Но вполне узнаваемая. Пусть будет так.
Достаточно и на прожить, и на отпуск. И на то чтобы не питаться пиццей в соседней забегаловке.
Ты компетентен. Уважаем. У тебя есть свое имя и вес.
У тебя хорошие пиджаки и галстуки в тон.
Твоя жена достаточно красива, чтобы суметь удивить твоих коллег.
Твоя жизнь упорядочена. Ты любишь свою работу. Свою жену. Своего ребенка.
Ты в общем то понимаешь толк в хорошей жизни
Ты можешь позволить себе многое. Особенно когда захотелось. Вместо того что бы бежать жену радовать- упал с той, кто подвернулся
Наутро- угрызения совести. Уже со временем наслаждаешься ими. Потому что остренько. Похмелье короче. Похмельем же тоже можно наслаждаться - "славно отожгли".
Жене –шубу. Или букет. Или колье. По обстоятельствам.
И пару дней- виноват. Потом все заново.
Ах да! Ребенку купить компьютер. Новый.
Твой ребенок пошел в пятый класс.
Английский, немецкий, музыкальная школа, художественная. И танцы.
И не видит родителей неделями. Только в отпуске, когда все втроем едут на море.
Там папа делает новые связи, а мама лежит у бассейна. А он снова не у дел. Но видит их обоих каждый день. Что его радует. Умеет довольствоваться малым.
Маму к телефону зовут редко.
Она в спа салоне. Или на маникюре. Или на работе. Изящная профессия- хозяйка салона красоты.
Она любит свои руки. И волосы. Она ухожена и собрана.
Ее любовнику двадцать лет. Он глуп, молод и красив. И довольствуется малым. Мальчик.
Он незаметен в ее жизни, потому что знает свое место.
Он ее устраивает.
И чудесен в постели.
Он студент журфака. Достаточно умен, чтобы понимать, что можно с нее взять. Помимо красивой жизни. В ее салоне он как украшение. Делает глаза величиной с тарелку. Изображает глупость. Самому тошно.
Он смотрит. Видит. Знакомится. Полезные знакомства- дело серьезное. Пригодятся.
Богатые красивые и одинокие женщины. Иногда им хочется поговорить.
Выходя из душа, он смотрит на нее. Не стесняясь. Она за все платит.
А пока он сдает сессию и устраивается на работу к ее мужу. Она поможет. Ей для ее мальчика ничего не жалко. Пока он знает свое место. И не требует многого
Одеваясь, поглубже прячет в карман маленькую цветную фотографию девчонки Маринки. Девочки с голубыми глазами. На которой собирается жениться на следующее лето.
Маринка смотрит родниковыми глазами на небо. И не понятно- где небо, а где глаза. Что в чем отражается. Она просто маленький человечек. И счастлива. У нее есть котенок и мама с папой. И первый курс с пятерками. И она безмятежно мечтает о каникулах на даче. И о том, что когда – нибудь, когда она станет известным писателем, она встретит свою большую любовь.
И на ней я поставлю точку.

Чилим, чудесные рассказы. У тебя настоящий талант. Все они грустные и щемящие. Наверное так получается красивее. И все равно хочется хорошего конца

 » Мама приоткрыла один глаз.

с хорошим концом
История подлинная, дурацкая. Одна штука.
Мама приоткрыла один глаз. Ночь была темная, жаркая. Летняя ночь. Ночь на Ивана Купалу. Очень, вы знаете, располагающая ко всяким прогулкам нечистой силы. Мама повыше натянула одеяло. Это ничего, что жарко, зато не так страшно. В уравновешенном, бодрствующем, и вменяемом состоянии мама могла сколько угодно втирать окружающим ,в том числе своим впечатлительным дочерям о том, что прятаться от всяких там чудовищ под одеялом- дело последнее и вообще непродуктивное по одной простой причине. Если какой- либо особо продвинутый вурдулак посчитает твои косточки достойными того чтобы их обглодать, никакое тебе одеяло ни тебе на синтипухе, ни тебе на чистой овечьей шерсти, ни даже на шелухе чеснока, не поможет по определению. Но сама сейчас очень даже вцепилась в одеяло как в последний оплот. Из- за жары, темноты и остатков сна в голове мамы цвели и распускались всякие там внезапно припомненные ужасы, смотренные и несмотренные, придуманные, страхи детства опять же тоже тебе не тяп- ляп. И вот, недавно, смотрели же ужастики какие -то… и глаза там у чудовищ так горели… и вообще… а вот еще маньяк был… в кино…а вот в детстве про черную руку рассказывали… и балкон открыт… что то там тень какая то на нем… И подумаешь что рядом уже свое дите сопит изо всех сил, видит там свои детские сны с розовыми слонятами. В такую ночь и побояться не стыдно. Темень хоть глаза выколи…
И пока мама предавалась там безумным мыслям об упырях и прочей нечисти, медленно седея от одного вида висевшего на двери костюма, на балконе кто- то заворчал и вздохнул. Ну не то чтобы мама удивилась. Скажем так, когда в два часа ночи у вас на балконе на четвертом этаже кто- то заворчит, что вы при этом почувствуете? Правильно, ничего хорошего. Более того, все мамины чувства обострились от ужаса до предела. На балконе этот кто – то смачно зачавкал и запыхтел, по звуку мама определила- обсасывают кости. Поскольку мама уже к тому времени дошла до нужной кондиции, она чувствовала, что медленно покрывается изморозью. Язык тоже ну очень неудачно и не вовремя приморозило к нёбу. Пискнуть не получалось. А потом в таз посыпались кости… В этом месте мама поняла, что жизнь прожита, причем впустую, причем ничего хорошего уже не будет и вообще ничего не будет, и даже поорать как следует напоследок не придется, потому что от страха зубы не разжимаются. До мудрой мысли закрыть например, балконную дверь в зале, мама, конечно, дотумкала, правда не сразу, но это не помогло по одной совершенно банальной причине- у мамы от ужаса отнялись ноги. Так что идейка бесполезная оказалась. А кости сыпались…
А потом открылась балконная дверь и кто- то черной тенью тяжело прошагал через весь зал. И в этот самый момент мама умудрилась распахнуть рот и издать страшный, полузадушенный, нечленораздельный вой. Шаги остановились. И потопали по направлению к маминой комнате. Мама чухнула, что спорола глупость. И тут же вспомнила (ага, главное вовремя все делать) что одеяло защита хлипкая и весьма сомнительная при сложившихся обстоятельствах. Но было поздно… шаги приближались…
…А потом в двери просунулась голова ее отчима, огромного двухметрового дядьки с детскими голубыми, голубыми глазами, и он совершенно невинным шепотом спросил:
- Ты че, Ир, не спишь?
А все прозаично до слез. Когда мама с дитем уснули, ему стало жарко в комнате и он спать определился на балкон, перед этим отоварившись в холодильнике на предмет "если ночью во рту скучно станет. Ночью он проголодался и съел принесенную из холодильника запеченную курицу, звуковые эффекты сего действа маму и разбудили. А потом решил сходить водички попить. Вот в этот то самый момент и застал его мамин вопль

Чилим, а будут еще рассказы? Очень хочется

 » Я зажигаю свечку

Я зажигаю свечку. Впервые с того неудавшегося, слава богу, пожара. Церковную, других в доме нет. Я курю, стряхиваю пепел в стеклянную пепельницу. В холодильнике стынет непочатая бутылка элегантного мартини.
Я сажу тебя перед собой. Я смотрю тебе в глаза. Ты совсем маленькая, совсем маленькая, теперь ты уже умещаешься в моем крошечном непутевом сердце. Я достаю тебя оттуда и сажу на стол. Тебе страшно. Ты знаешь, что сейчас я буду убивать тебя. Я наливаю мартини. Оливок нет. Есть лед. Со льдом даже лучше. Лучше. Ты была величиной больше меня. Мне было больно носить тебя в себе, у меня лопались при вдохе легкие. Душа не помещалась и неприкаянная бродила за мной серой тенью. Я медленно душила тебя в себе, ежечасно, ежеминутно. Я не забывала о тебе не на секунду вот уже столько времени, моя бедная, никому не нужная любовь. Ты упрямо растекалась по моим венам, ты не хотела уходить. Ты так цеплялась за жизнь…
Руки дрожат. У меня дрожат руки. Почему? От напряжения. У тебя мои глаза. Это так страшно, смотреть в свои же глаза. Ты такая серенькая, обглоданная непосильной борьбой с моей волей. У тебя тоненькие ручки, под тоненькой серой кожей вздрагивают жилки. И коготки ободраны в кровь. Ты так цеплялась ими за мое сердце, когда я тащила тебя оттуда. Но ты уже так устала и ослабла, что у тебя нет сил даже зацепиться за что то. Да и не за что. В моем сердце темно и пусто. Во мне все выжгли. Жестоко. Я вымела из памяти пепел. Ах, эта услужливая память! Как же долго она подсовывала мне воспоминания, в то время как так страшно и больно во мне выжигали душу. На твоей голове жалко топорщится мокрый пушок, как у младенца спросонок. Но это меня уже не трогает.
Ты сидишь на столе и обнимаешь себя окровавленными руками. Ты молчишь. Ты права. Бесполезно уже что то говорить. Уже все сказано. И на все твои мольбы у меня в ответ только твердая тупая решимость. Как у маньяка. Сегодня. Сейчас. О, моя усталая любовь. Тебе досталась очень жестокая судьба. Ты еще при рождении была обречена. Прости меня… но иначе мне не выжить.
Я в последний раз смотрю на тебя. И подношу к тебе свечу. У тебя нет сил даже вскрикнуть. Ты вспыхиваешь, как скомканный лист бумаги. Ты рассыпаешься в пепел.
Мартини. Сигарета… Прощай. Я так долго терпела и все прощала. Я заслужила покой.