Литература

Цитата:
"...Мы стоим. Нас семнадцать.
Первый в ряду Парамон Софронович Сероштан, … которому так и не суждено увидеть внука…
…Ленька Балюк. Он был простым водолазом на спасалке. Он улыбается, потом хохочет. Слышите, человек хохочет, надсмехается над самой смертью! Кто из вас способен на это?...
Четвертый — Жора Мелешкин. Высокий, тощий. Его называли хулиганом. А он мог бы стать филологом, наш Жора. Сколько книг он так и не успел прочесть!...
Рыжий веснушчатый Борис Бляхер с грустными глазами...
Застенчивый Вася Дидич. Так ему и не пришлось поцеловать девушку…
Коцюба, который сумел взять себя в руки...
Степан Мелимука, бывший рулевой... Иван Помятун, Иван Рудой и Иван Савченко — три Ивана. Их мы почти не знаем. С нами они пробыли меньше недели.
Но у них заскорузлые крестьянские руки, которым водить комбайны, вязать снопы… Тысячи гектаров ржи останутся несжатыми и осыплются на корню из-за того, что погибают эти парни…
Моторист Петр Цыбулько…
Григорий Цыганок и Михаил Ракушкин, водопроводчик…
Сухарев Анатолий ... ...Я.
...
Нас семнадцать. Мы недолюбили, недорадовались, недострадали. А нам бы жить и жить! Работать, читать книги, ласкать любимых, растить детей и внуков. ...
У нас все впереди и… нет ничего впереди.
...
Трудно расставаться с жизнью. Но во сто крат труднее умирать, когда враг на твоей земле, в твоем доме, когда о победе можно только мечтать…
Мы не знаем того, что будет. Но верим, что наши придут. И тогда наверняка сочинят замечательные песни, о которых не имел понятия Харитонов. И тогда люди смогут петь во весь голос. И какая жизнь будет тогда, какая жизнь!
...
Будет время и ни одного оккупанта не останется на нашей земле.
Будет время и взамен разрушенных построят новые дома. Удобные, просторные, светлые. Настанет такое время, когда людям не придется думать о хлебе насущном. Мы знаем, за что идем на смерть. За то, чтобы наша земля была свободна.
Но мы умираем не только за это, но и за то...
Чтобы люди не забыли о старенькой одинокой матери Петра Харитонова, которая живет где-то под Курском. Чтобы братья Бориса Бляхера никогда не услышали позорного слова «жид».
Чтобы, если выживет майор Подлесный — такие люди живучи! — никто не подал ему руки. И Вале, которую я сегодня видел, — тоже. И чтобы ни одна девушка не причинила парню столько горя, сколько испытал Сухарев…
...
Люди вернутся с войны. Многие придут с орденами. Другие — без. Вернутся некоторые из тех, кто был с нами в плену.
Так вот, пусть их никто не упрекнет за это. Как знать, быть может, иные из этих бывших пленных воевали не хуже тех, у кого грудь в крестах?
...
И еще нам хочется, чтобы нас не забыли. Мы стоим лицом к лицу со смертью. За нами — голый бульвар. Что ж, посадят новые тополя.
Землю, на которой мы стоим, зальют асфальтом. И по нему будут ходить люди. Так пусть они помнят, что эта земля густо обагрена нашей живой кровью…
Возможно, что когда-нибудь там, где мы стоим, поставят памятник. Так чтобы у подножия этого памятника никогда не увядали цветы. И чтобы под ним играли дети…