Partizanka

Домовой

- Вот, держи! – подруга вынырнула из недр шкафа. – Все чистое и даже глаженое.

- Светка, ты с дуба рухнула?! Я не буду это надевать, - я растерянно крутила в руках врученную мне ночную рубашку. – Эта вещь наверняка сохранилась со времен твоей бабушки.

- Ну, знаете что, мадам! – Светка возмущенно упрела руки в бока. – Скажи спасибо за то, что я вообще нашла хоть что-то! Здесь вам дача, а не магазин «Милые вещицы на все случаи жизни»! Я же не виновата, что ты вообще не взяла с собой то, в чем ты будешь спать!

Я развернула рубашку до конца и сдавленно охнула. Розовое фланелевое нечто длиной до пола заканчивалось пышными воланами по подолу. Длинный ряд перламутровых пуговок, обильно украшенный вышивкой ворот и рукава с кружевными манжетами являли собой чудовищную композицию.

- Да ну тебя! Олег утром приедет, не дай бог застанет меня... в этом. Он же потом как минимум полгода будет  меня подкалывать и откровенно ржать. И потом – я дома вообще голой сплю! Не буду надевать! – с этими словами я попыталась сунуть рубашку Светке обратно.

- А мне мама с бабушкой, - подруга увернулась, - говорили, что голой нельзя спать! А не то домовой ночью придет.

- Света, - я рассмеялась, - ты вот взрослая женщина, геофизик, между прочим! А веришь во всяких домовых. Я вот не верю.

- Ты можешь не верить во что угодно. А рубашку надень. И вообще, на дворе сентябрь, по ночам уже холодно, Олега твоего не будет! Замерзнешь. Все, иди, застилай постель и пойдем к костру, а то шашлыки без нас съедят.

Вечер удался. И ночь была теплой, что бы там ни говорила Светка. Мы с друзьями сидели допоздна у костра, ели вкуснющий шашлык под не менее вкуснющий коньяк, травили смешные байки, Женька играл на гитаре, и мне было так хорошо, что я даже подпевала общему нестройному хору голосов. В какой-то момент я, почувствовав, что коньяка мне достаточно, пошла спать. В моей комнате верхнего освещения предусмотрено не было, только маленькая настольная лампа на тумбочке. Раздевшись, я задумчиво посмотрела на свернутую на краю кровати рубашку. Представила себя в ней, весело хмыкнула и залезла под одеяло в чем мать родила. Пусть Светка сама в этом спит. Засыпая, сквозь сон я еще слышала голоса друзей у костра.

Я не знаю, кто как спит на нетрезвую голову, но я плохо. Мне снились кошмары. Сначала я бежала по темным коридорам, убегая неизвестно от чего, потом вдруг мчалась по лесу, окутанному густым липким туманом. Рядом со мной отчего-то мчалась Светка, и мы вместе уворачивались от когтистых мохнатых лап из тумана. Потом я споткнулась и упала в какую-то ложбинку, а Светка принялась закидывать меня сухими листьями. Листья становились все тяжелее и тяжелее, невыносимо давили на грудь, и я внезапно проснулась. Я лежала на спине, укрытая до плеч одеялом. В кромешной темноте оглушительно тикали настенные часы, а поперек меня, придавливая к кровати, лежало... что-то. Теплое. Живое. До-мо-вой. А вед

ь Светка говорила... От ужаса у меня, наверное, поднялись дыбом все волоски на коже. Я судорожно попыталась вспомнить, что я знаю о домовых.

- Домовой, домовой, ты к добру или к худу? – выдавила я свистящим шепотом.

- ..Уду! – недовольно буркнул домовой и засопел мне в ухо.

Дико хотелось закричать, но во рту пересохло так, что с трудом удавалось разлепить губы.

- Чур меня! – просипела я.

Домовой зарычал. Нервы сдали, и я заорала не своим голосом, брыкаясь и скидывая с себя одеяло.

Зажглась на тумбочке лампа.

- Катюха, ты чего? – на меня, сонно щурясь, глядел муж. – Я, конечно, храплю иногда, но тычка в бок обычно хватало. Что случилось?

- Олежка? – пискнула я. – Ты же должен был утром приехать.

- Я с работы пораньше отпросился, - буркнул муж, поворачиваясь на бок. – Полночи за рулем гнал. Лег тихонько, чтоб не разбудить тебя, приобнял...  Только уснул, а ты орешь как резаная.

- Да я, это... Прости, пожалуйста. Ты спи, спи.

Я напилась воды из графина, и, завернувшись в одеяло, покурила в приоткрытое окно. Все, больше никакого коньяка на сон грядущий! А то уже домовые в постели мерещатся!

Перед тем, как лечь, покосилась на свернутую в углу кровати рубашку. А, была не была! Чертыхаясь и поминая недобрым словом Светку, натянула на себя это розовое чудовище, бдительно следя за тем, чтобы муж оставался повернутым ко мне спиной. Рубашка неожиданно оказалась очень теплой и уютной. Нырнув в постель, я погасила лампу, обняла Олежку и заснула. Домовые в ту ночь мне больше не являлись.