Ариэл Холлидей ("Лорд-дикарь" Патриция Коулин)

  Ну, я вас развлеку немного,  нечто почти легкое, сквозь которое проглядывает серьезное. Нетипично и отношение героев к титулам, и к Англии, и к неприкрытому цинизму аристократов и политиков. И героиня - ну просто душка с талантом перевоспитывать юных балбесов и любовью к астрономии. Итак, Патриция Коулин «Лорд-дикарь» (не бейте подушками за страсть длинно и нудно пересказывать содержание книг и фильмов. От этого уже не отучить!)

     Роман начинается как фарс. Прямо в океане выловили дикаря с островов и привезли в Лондон, чтобы обучить его и превратить в английского пэра, маркиза, члена Палаты Лордов, джентльмена и т.д. Выловили прямо скажем – голым, в чем же может плавать дикарь? Надо думать, он бешено сопротивлялся, пытался нырнуть за борт, и его посадили в каюту, почти в трюм, чтобы он не убежал. Естественно, предположили, что он не говорит по-английски, хотя ругался, надо сказать, витиевато и на трех-четырех языках. Может, и больше, но команда больше языков сама не знала. На английском он говорить отказался, значит, говорить не умел. Это естественный вывод, правда? Английский должны знать все. Ему выдали штаны и рубашку, которую он отказался надеть, и, после месяца плавания, приближаясь к Британии с его отвратным, отнюдь не тропическим климатом, кутался в одеяло. Он был законным сыном маркиза и наследником титула, но ведь он дикарь? Поэтому относились к нему соответственно: грубо, применяя силу, принуждая к послушанию. Главное – выполнить задание и доставить живым. Пленник угрюмо терпел. Доставленный к графу Каслтон, члену Палаты Лордов, озабоченному только тем, что второй претендент на титул – О, ужас! - радикал, значит, от него надо избавиться любой ценой. Граф согласен был и на дикаря, Парламент видел и не такое! – но увидеть там активного радикала было бы пострашнее, чем дикаря. Граф надеялся быстренько научить будущего маркиза, пэра и т.д. вести себя по-джентльменски, - ведь он сын джентльмена! – и послушно следовать мнению умудренных и опытных людей, но увидев полуголого, немытого и нечесаного, загорелого до неприличия упрямца, отказывающегося даже есть, слегка приуныл: путь в Парламент будет непростым.

«Через восемь недель Джулия Дюванн, вдовствующая леди Сейдж, вернется из своего ежегодного путешествия по Франции, и дома ее будет ждать сюрприз — внук, уже совсем взрослый, хорошо воспитанный и полностью избавившийся от дурных привычек, приобретенных им на Сандвичевых островах. Если все пойдет хорошо, она будет потрясена, как был потрясен Каслтон с друзьями, узнав, что ее сын, четвертый маркиз Сейдж, не умер бездетным, а оставил после себя наследника. Она непременно благословит новоявленного внука и использует все свое влияние, чтобы именно он унаследовал титул маркиза. Но это лишь в том случае, если все удастся. Иначе внук встретит бабушку с омерзительной набедренной повязкой.
Каслтон зябко повел плечами и сделал большой глоток бренди. Леди Сейдж была, мягко выражаясь, придирчивой до мелочей. Если же смотреть правде в глаза, то это самая настоящая старая ведьма, и граф мог серьезно поплатиться за свою инициативу.
Всем хорошо известно, что она не в восторге от другого кандидата на этот титул, сына своей дочери сэра Адама Локби, и посему не торопилась провозглашать его наследником. Она уже и сама издергалась и порядком надоела всему обществу. Для того чтобы дикарь стал наследником, необходимо сделать из него лорда. Прежде всего надо, чтобы он сам этого захотел. Но как?»

И тут графа осенило! Есть школа, которая берется за самых трудных юных шалопаев и подготавливает их к вступлению в общество. Граф не слышал, чтобы у них случались неудачи, иначе общество существенно поредело бы, не получив той половины молодых джентльменов, что научились все же с грехом пополам правилам поведения. Школа Пенроуза специализировалась на трудноуправляемых отпрысках благородных фамилий. И директор тут же согласился помочь: у него есть такой специалист!

«Ариэл продолжала молчать и лишь вежливо улыбалась. Пенроуз, черт бы его побрал, мог позволить себе быть любезным. Это не ему, а ей придется творить чудеса в течение скромного отрезка времени.
— Осмелюсь сказать, что судьба маркиза, а возможно, счастье и процветание наших соотечественников находятся в ваших руках.
Ариэл потупила взгляд, в то время как ее ум быстро работал в поисках подходящего ответа, который в конечном счете свелся бы к решительному «нет».
— Милорд, я уверена, вы преувеличиваете мое значение в этом деле.
— Вовсе нет.
Каслтон придвинулся ближе к ней. Его густые с проседью брови изогнулись, выражая мольбу, что, как подозревала Ариэл, было совсем несвойственно его натуре и высокому положению в обществе.
— Дело очень серьезное, мисс Холлидей. Молодой Локби просто игрушка в руках банды радикалов, с которыми он связался. Они всячески подстрекали его и настраивали против семьи с того самого момента, когда четверка черных лошадей подкатила к порогу дома его дяди. Вы даже не представляете, что он может натворить, если унаследует титул и влияние семьи Сейдж. Его надо остановить любой ценой. Если мы сможем заменить неугодного наследника более подходящим, то, клянусь небесами, мы это сделаем. Так вы согласны помочь нам, моя дорогая мисс Холлидей?
Ариэл глубоко вздохнула и рассеянно посмотрела на сидящих перед нею мужчин. Взгляд ее остановился на синем жилете графа, удачно гармонировавшем с голубой шелковой обивкой кресла, в котором он сидел.
— Понимаете, лорд Каслтон, — начала она нерешительно, — если вы так ставите вопрос, то мне остается только сказать... — Внутренняя борьба ее достигла апогея. Избегая смотреть в сторону Пенроуза, она на одном дыхании закончила: — Мне нужно еще немного подумать.
Было слышно, как все разочарованно вздохнули, и этот вздох смешался с шипением, которое явно исходило от ее работодателя. Затем наступила тишина.

— Конечно, — ответил наконец Каслтон, как всегда, спокойно и вежливо, бросив при этом взгляд, полный упрека, в сторону Пенроуза. — От того, что на вас свалилось, у кого угодно голова пойдет кругом. Я только прошу вас помнить, что у нас, по существу, нет времени.
— Ей не понадобится много времени, чтобы определиться, — вмешался мистер Пенроуз. — Я это вам обещаю, лорд Каслтон.
— Я абсолютно уверен, что мисс Холлидей сообщит нам о своем решении в самое ближайшее время, — ответил Каслтон, переводя взгляд прищуренных глаз с Ариэл на Пенроуза, — и без всякого давления с чьей либо стороны.
Граф вновь посмотрел на нее и улыбнулся.
— А сейчас, как мне представляется, вам не терпится увидеть человека, который скоро станет самым прилежным вашим учеником.
Ариэл, которой хотелось только одного: как можно скорее уйти отсюда и при первой же возможности обсудить причины своего отказа с мистером Пенроузом наедине, покачала головой.
— Это совсем не обязательно, — ответила она. — Вы столь красочно описали мне ситуацию, милорд, что мне совершенно не обязательно...
— Вздор, — прервал ее Каслтон. — Ни одна из знакомых мне леди не купит ни кусочка ленты для отделки своей шляпки, прежде чем не приложит ее к себе, не измерит ширину и не помнет материю в руках, проверяя ее на прочность. Не думаю, что вы возьметесь за это дело, прежде чем не познакомитесь с человеком, с которым вам придется заниматься.»

Но дело в том, что Ариэл Холлидей никогда и не была похожа на знакомых графу леди. Она была дочерью джентльмена, баронета, но – работающего баронета. Это редкость, но был список профессий, которые не роняли чести джентльмена. Дипломатия, конечно, предпочтительнее, но и хороший врач, которого не зазорно пригласить к самым высокопоставленным пациентам, тоже вполне респектабельно и обществом не осуждается. А вот работающая леди – это уже странно. Отношение к ней на грани: учительница - вроде бы уже и не леди... но дочь баронета...
Ариэл к тому же получила прекрасное домашнее образование и ее интерес был совсем уж не женским: она с детства увлекалась астрономией и свободно общалась с другом отца астрономом Лондонской обсерватории, расспрашивала об увиденном в телескоп звездном небе, и беседовала о планетах и звездах. Из книги станет ясно, что ей знакомо было понятие класса звезд – а это уже серьезно. Кроме того. Ариэл талантливый педагог, способный найти подход к любому мальчишке с упрямым и хулиганистым характером. Вот это качество и привело ее в дом графа Каслтон. Увидев мрачное крохотное помещение с окошком в двери, койкой и столом, в которое поместили привезенного пленника, она подумала о том, как отличается отношение к нему от того, что желают от него получить. Все еще надеясь отказаться от этой работы, Ариэл непроизвольно хочет показать, что в Англии есть свои традиции, дающие уверенность в вечных ценностях мира, и это не титулы, богатство и власть, а уважение к личным качествам и национальным традициям. Первое, что она сделала бы, знакомясь с незнакомым человеком у себя дома, - она предложила бы ему чаю. Даже если этот человек дикарь, к нему надо относиться по-человечески, иначе он никогда не узнает, что такое человек. И Ариэл велит принести чай, чтобы продемонстрировать ему английское чаепитие.. Все в шоке от ее смелости и приготовили оружие, чтобы прийти на помощь по первому сигналу. Да-а-а, Ариэл не ожидала, что это будет так сложно и непредсказуемо, но в то же время, у нее появляется ощущение, что в пустом взгляде лорда-дикаря иногда проскальзывает искорка смеха, иди сочувствия, или тепла... Я объясню, в чем тут дело, но позже. А пока – сцена, которая сразу расставляет все на свои места: кто джентльмен, кто только кажется им...

«— О нет! — воскликнула Ариэл, и ее крик смешался со звуком разбившегося фарфора.
Тотчас дверь за ее спиной с шумом распахнулась.
Полуобернувшись, Ариэл успела заметить испуганные лица и направленные на них пистолеты. В тот же момент дикарь сшиб ее с ног и полностью прикрыл своим телом. Его движение было таким стремительным, что Ариэл не успела ничего подумать и сейчас лежала под ним, вдыхая запах мужского пота и задыхаясь. Она была совершенно беспомощной и из своего укрытия могла слышать только обрывки голосов:
— Господи...
— Отпустите ее...
— Ниже, целься ниже... — Это голос Каслтона.
— ...немедленно, я говорю.
— Проклятый дикарь. — Голос капитана Беннета. — ...прямо у нас на глазах. Я же предупреждал вас.
— Куда ты целишься, идиот?
— Эй, как там тебя... отпусти, немедленно отпусти ее. Последние слова явно принадлежали мистеру Пенроузу, который внес свою лепту в ее спасение. Произнесенные гнусавым голосом слова походили скорее на мольбу, чем на приказ, но они то и вернули Ариэл к действительности.
Ей удалось  слегка повернуть голову, и она встретилась с немигающими глазами дикаря. В них было какое то тепло, что немало удивило Ариэл. Под свисающей копной черных волос они уже не казались карими с золотым вкраплением, а были темными и блестели, как черные звезды. Сэр Гилберт, учитель астрономии и ее хороший друг, утверждал, что во Вселенной не существует черных звезд, но Ариэл, не считаясь с его мнением и вопреки научным доказательствам, страстно верила, что такие звезды существуют.
Глядя в эти звезды, которые были глазами дикаря, Ариэл пыталась справиться с охватившим ее волнением. Она пошевелила плечами и прошептала:
— Пожалуйста, сэр, я не могу дышать.
Чтобы исправить положение, он едва заметным для окружающих движением слегка приподнял плечи.
Ариэл глотнула воздуха, и ее грудь пришла в соприкосновение с грудью лежавшего на ней мужчины. Она вздрогнула и еще теснее прижалась к полу.
— Спасибо, — прошептала она. — А сейчас, милорд, пожалуйста, отпустите меня, а то они все передерутся.
Глаза дикаря снова стали непроницаемыми, и он, немного поколебавшись, перенес тяжесть тела на руки и одним ловким, едва заметным движением вскочил на ноги. И хотя он сделал именно то, чего от него требовали, его внезапный подъем вызвал новую волну криков и угроз со стороны Каслтона и компании. Ариэл посмотрела на них и увидела, что оба пистолета направлены ему в ноги, так как он полностью игнорировал их приказ отступить назад. Вместо этого он, протянув руку, помог ей встать.

Ариэл отметила про себя, что для дикаря его жест был очень галантным и весьма значительным, так как никто из четверых окружавших их мужчин не сделал этого.
Пока Ариэл, держась за руку дикаря, вставала, она снова заглянула ему в глаза, надеясь увидеть там прежнюю теплоту, но они опять ничего не выражали. Он поднял ее без всякого усилия, и она почувствовала себя перышком в его руках. Это ощущение было для Ариэл новым и удивительным.
— Спасибо, — снова пролепетала она, освобождая руку.
— Спасибо? — удивился сэр Таннер. — Господи, это просто неслыханно. Скажите, мисс, вы благодарите его за то, что остались целы, или благодарите небеса за то, что мы не прострелили ему голову?
— Вы не целились ему в голову, — ответила Ариэл. — Ваши пистолеты были направлены на его босые ноги. Теоретически маркиз, лишенный пальцев ног, все еще остается маркизом и потому имеет товарную ценность. Я же благодарила его за то, что он помог мне подняться с пола, в то время как другие джентльмены разыгрывали из себя героев и даже не потрудились подать мне руку.»

Да, ее отповедью расставлены все точки над «И», тут и комментировать нечего, особенно выражение о товарной ценности маркиза. Интересно, что никто кроме графа не сделал вид, что усовестился такого подхода к судьбе благородного джентльмена, а о леди как таковой вообще забыли. После этого инцидента Ариэл пришлось согласиться на эту работу, потому что она могла представить, каких «учителей» ему найдут в противном случае.

«Мы совершенно не знаем, как вести себя с человеком, который постоянно молчит, не отвечает на вопросы и вообще ведет себя не лучшим образом.
— Осмелюсь заметить, — сказала Ариэл, — что у людей, принадлежащих к разным культурам, своя манера поведения и свои понятия о правилах хорошего тона.
— Именно здесь его культура, — громко провозгласил Каслтон, — а потому ему надо поскорее понять и принять ее. В конце концов, в его жилах течет английская кровь. И не имеет значения, в какой малокультурной стране он получил воспитание, его надо отучить от дурных привычек. И чем скорее, тем лучше.
Каслтон оглядел присутствующих. Его горячая речь навела Ариэл на мысль, что он скорее пытается убедить себя, чем остальных.
— Мы надеемся, — в тон ему ответил Таннер.
— Мы должны не надеяться, а действовать, — возразил граф. — С помощью мисс Холлидей мы обязаны сделать из Сейджа джентльмена, чтобы его было не стыдно показать в любом обществе.
— Может быть, — согласился его приятель, с сомнением глядя на Сейджа. — Чем дольше я на него смотрю, тем более склоняюсь к мысли, что прозвище очень подходит ему и что наш очаровательный лорд дикарь навряд ли захочет стать тем, кого мы намерены из него сделать.
— Хочет он того или нет, — ответил Каслтон, — дикарь он или святой, но ему придется подчиниться нашей воле.
Лицо Каслтона приобрело такое уверенное выражение, что Ариэл немедленно стала на сторону лорда Сейджа и искренне пожалела его.
— Придет день, — продолжал Каслтон, — и он еще поблагодарит меня за то, что Англия стала его родиной.
Мужчины, увлекшись шумной беседой, не видели негодования, вспыхнувшего в глазах Сейджа. Ариэл же заметила, и ей стало не по себе. Что то подсказывало ей, что Таннер может оказаться прав и лорду Каслтону придется много попотеть, прежде чем он сломит волю Сейджа.

Даже сейчас, босой, полуголый, запертый в этой похожей на склеп комнате, он выглядел под стать окружавшим его мужчинам — богатым, образованным, облеченным властью. В нем чувствовалась твердая уверенность в себе и даже аристократическая гордость. Конечно же, у него все это будет — и богатство, и власть, просто он пока не осознает этого. Но достоинство, с которым он держался, показывало, что он выдержит.»

Их селят в милом и уютном домике на территории школы и обеспечивают «охраной» в лице бульдогообразной супружеской парочки, которая не столько охраняет Ариэл от опасностей дикого поведения ученика, сколько стережет и дрессирует его. Дрессирует в прямом смысле слова, с помощью кнута. Ариэл, не позволившая бы применить кнут даже против сбесившейся собаки, тут же потребовала удалить его с глаз долой. Это непедагогично!
НО (как всегда), я забыла раскрыть главный секрет, который и придает сюжету пикантность и свежесть: лорд-дикарь, имеющий в родстве не только законного английского папашу маркиза, но и королевское семейство острова, где жила его матушка, и француза-дедушку с вполне приличной родословной, закончил в свое время Сорбонну и заработал во Франции довольно приличное состояние (как сейчас говорят – заработал свой первый миллион на торговле колониальными товарами). Леон Николас Дюванн с самого начала убеждал себя в том, что ему совершенно безразлично, будет эта глупая девчушка Холлидей натаскивать его или совершенно исчезнет с лица земли. Последнее предпочтительнее — одним бриттом станет меньше. Английский он знал безукоризненно, выучив его вместе с мамочкой, которая все надеялась, что ее возлюбленный муж вернется и будет поражен успехами сына.
О папаше и трагической судьбе мамочки чуть позже, потому что наступает период обучения лорда-дикаря правилам цивилизованной жизни. Бедняжка Ариэл какое-то время даже не подозревает, что все ее слова, отчаянное бормотание самой себе, все объяснения на пальцах - что такое ванна и как в ней моются, - развлекают молодого шутника до приступов гомерического хохота, но все про себя: на лице его маска полной невозмутимости и тупого непонимания, которая всегда приносила ему успех в карточной игре. Терпеливо и методично она учила его всему, что английские дети знают с младенчества. Он заставлял ее рассказать все по несколько раз и показать на примере, как пользоваться ванной. Ариэл залезла в нее прямо в платье, вымыла ему голову и потерла спинку! И все это сидя с ним в одной ванне - и в одном из двух самых нарядных платьев серого цвета, что у нее были! (ну не раздеваться же при взрослом мужчине, даже если он и не знает, как пользоваться мылом и мочалкой).
Так же Ариэл взяла на себя работу камердинера и подстригла Леона. К счастью, он отказался от ее помощи в бритье, но ей пришлось одеть его и застегнуть прямо на нем брюки. Тут неизвестно, кто пришел в большее потрясение, пожалуй, Ариэл была отомщена.

Ариэл много могла вытерпеть, когда делала это не ради себя. А в данном случае дело было в благополучии своей семьи, ради которой она согласилась бы мыться в любом платье, с кем угодно хоть каждый день. Директор Пенроуз не понимал этого, но пользовался вовсю, эксплуатируя готовность Ариэл трудиться сверх нормы..

«— Ну вот и хорошо. Так на чем я остановился? Ах, да, я говорил о том, что вам необходимо составить план и придерживаться его. Нечего тратить время на всякую там астрономию и сидеть по ночам, глядя на темное небо в ожидании, когда пролетит комета. Вы меня понимаете?
— Очень хорошо понимаю.
Господи! Почему судьба заставила ее нести именно этот крест? Лучше уж провалиться в болото или сгореть в огне. Все, что угодно, только не этот ужасный человек, с которым Ариэл вынуждена кокетничать.
Бледный и тщедушный, сверх меры эгоцентричный, он был последним на земле человеком, за которого она хотела бы выйти замуж.
За него можно выйти только под дулом пистолета, продолжала думать Ариэл, чувствуя себя совершенно несчастной. Так почему же она терпит все это? Боится потерять работу или... Муж. Ей нужен муж.
Ариэл сжалась и продолжала рассеянно слушать поток нравоучений и предостережений, который изливался на нее с противоположного сиденья.
Давно расставшись с романтическими мечтами, Ариэл в свои двадцать пять лет

  была вполне довольна жизнью и даже счастлива, пользуясь относительной свободой, которую предоставляла ей семья. Все шло хорошо, пока не грянула беда...»

 Такая беда приходит ко всем без исключения: старость и болезни родителей. В современном американском романе очень любят болезнь с солидным и благозвучным названием болезнь Альцгеймера. Если бы наследники выдающегося врача вздумали брать плату за каждое использование имени своего родственника в романах – озолотились бы! Но реальность такова, что диагноз этот довольно распространен в жизни. Отец Ариэл терял связь с реальностью постепенно, и в это время успел проиграть в клубе практически все свое состояние и приданое дочери, и даже влез в долги. Мать вбила себе в голову, что сообщить обществу о болезни мужа, уважаемого врача, - унизительно. Она была готова оплачивать долги мужа, но единственными деньгами было жалование дочери. Тут ее осенила очередная, правда запоздавшая лет на пять, идея: выдать дочь замуж, чтобы переложить проблему на состоятельного зятя. Ну-ну! Почему-то в таких случаях леди не приходит в голову пойти на панель самой, зато продать дочь подороже – святое дело. Это называется «удачно пристроить». Ариэл и сама бы пристроилась с радостью, да кто ж ее возьмет без приданого в двадцать пять лет, законченной старой девой и синим чулком, просиживающей ночи у телескопа! Единственным человеком, который мог бы заинтересоваться, был директор Пенроуз, на которого она и так работала как каторжная.

Обидно, конечно, что невероятные успехи в превращении дикаря в джентльмена не были заслугой Ариэл, но она делала все, чтобы превратить подлинного дикаря в воспитанного человека. Был назначен званый обед, своего рода экзамен, на котором граф решил посмотреть промежуточные результаты преображения. Ариэл была в жутком расстройстве оттого что ученик не мог запомнить ни одного слова по-английски, кроме нескольких коверканных, необходимых для общения, короче – твоя моя не понимать! И Леон впервые пожалел англичанку. В гостиную вышел абсолютно другой человек: со вкусом одетый, с замысловато завязанным галстуком, свободно говорящий на чистом английском языке, способный непринужденно вести беседу. Граф и директор Пенроуз были ошеломлены и восхищены. Ариэл была в ярости, уж ее-то не обманули заверения, что кандидат в маркизы старался и у него получилось. Она поняла. что это был грандиозный обман, а легковерной дурочкой она быть не хотела, прекрасно зная, за сколько можно выучить азы языка. Леон понял, что выдал себя с головой и пытался исправить положение, сняв сюртук и галстук и притащив в столовую своего кролика по кличке Принни, которого поймал в парке и держал у себя в спальне. Но он уже показал себя молодым вельможей, а потом, сколько не эпатируй зрителей, их уже не переубедить, что ты не маркиз. Ариэл возносили до небес за проявленные таланты к обучению, а она злилась все больше.. И единственным приятным моментом был тот, что она могла теперь на английском, не выбирая выражений высказать все, что она думает о маркизе, о графе, о директоре Пенроузе, о... ну, до принца регента она не дошла, остановившись на Принни, который кролик. Хотя она была в подходящем настроении, так что досталось бы и регенту.Дальше было объяснение, истории семей, обиды и несчастья, сочувствие и советы... Впервые Леон увидел заботу и сочувствие в глазах женщины, а Ариэл получила ценные советы, как вести себя с Пенроузом, если она хочет получить от него предложение. Она поведала, как ненавидит отвратительного Пенроуза. А Леон рассказал, как ненавидит англичан, начиная от папаши, бросившего мать и вторично женившегося на больших деньгах, когда она была еще жива, и тех офицеров военного английского корабля, которые отдали приказ открыть огонь по лодке с мирными жителями, приветствующими прибывших. В лодке была и его мать, ожидающая мужа. Ариэл была шокирована, но не удивлена. Она сама была свидетелем циничных действий графа и его приближенных. Жизнь была такова, что они должны были сами действовать таким образом, чтобы получить желаемое. И Ариэл с удвоенной силой продолжает кокетничать с Пенроузом, который больше озабочен тем, что некому сделать за него финансовый отчет, а Леон решает не отказываться познакомиться с бабушкой и уже ей устроить публичный скандал. И еще он решил помочь семье Ариэл, чтобы освободить от глупого плана выйти замуж. В ожидании приезда вдовствующей маркизы они много гуляют по парку и беседуют. Леон страшно удивлен, узнав о любви Ариэл к занятиям астрономией, но похоже, это уже не может прибавить ей очарования. Он и так чувствует, что начинает любить ее занезависимый ум, твердые представления о долге, отсутствие жеманства и кокетства. Интересно, что в этом романе именно мужчина первым приходит к четкому осознанию своих чувств, обычно мужчины даже себе не признаются в этом, словно слово любовь – синоним чумы.
        Что было дальше? Да много всего, но это уже никакого отношения не имеет к школе. Расскажу только один эпизод, который мне понравился. Приехав к бабке-маркизе, Леон увидел энергичную старуху с твердым характером. Та еще штучка! Отозвав в другую комнату для разговора, она угощает внука хорошими сигарами и переходит на французский. Они с наслаждением дымят сигарами и болтают о злачных местах Парижа, о Сорбонне и французских красотках. Ты мне нравишься! – заявляет бабушка, ни в какое сравнение с этим дураком и маменькиным сыном моей дочери! А потом выходит в гостиную и заявляет, что маркизом станет тот, кто выполнит ее условие. То есть никаких поблажек и личных предпочтений! Ну. все кончается хэппи эндом, как всегда, я советую прочесть, чтобы узнать, что за условие и т.д. Книга, несмотря на фарсовое начало имеет какую-то серьезность, потому что нет в ней погони за титулами, нет аристократов-повес, развратников и т.д. И стремление ГГеры выйти замуж носит чисто утилитарный характер и так ею и преподносится. В общем – какая-то реальная вещь, даже это задание старухи не может испортить впечатление своей романтической глупостью. А Ариэл – так просто умница и награда любому.