Без надежд

Когда-то давно, кажется, это было тысячу лет назад, я умела рисовать. Посещала художественную школу, «подавала надежды», как говорил мой педагог, пророча мне светлое будущее великого художника. Я была юна и амбициозна. Невероятно яркая и солнечная, любила алую помаду и желтый цвет в одежде. Это смотрелось нелепо, вульгарно и даже безвкусно. Но мне было плевать. Я не хотела сливаться с массой. Я хотела гореть яркой вспышкой. И я горела, зажигая всех на своем пути.

Я рисовала простым карандашом на белом листе. Рисовала закаты и рассветы, моря, океаны, птиц, улетающих на юг, зимнюю стужу и летний зной. Серым карандашом на белом листе. Без ярких пятен и красок. Серое на белом. Техника рисунка карандашом удавалась мне лучше всего. Я видела в сером цвете больше, чем это могли увидеть другие. Мои рисунки жили собственной жизнью, приобретая невидимые яркие цвета. В моем воображении они оживали, наполняя разноцветный мир.

Прошли годы, я повзрослела, но великого художника из меня не вышло. Девочка, подававшая надежды, стала женщиной без надежд...

Я не знаю, что сподвигло меня начать рисовать заново. Возможно, белый лист бумаги, случайно выпавший из ящика стола, может, папка с пожелтевшими рисунками моей юности, которую я случайно нашла, выбрасывая старые ненужные вещи. Но скорее всего, разрывающая душу звенящая пустота и бессодержательность, сидевшая во мне последний месяц, ее чем-то надо было заполнить. Просто в один момент я подняла белый лист с пола, взяла обыкновенный простой карандаш и начала рисовать. В голове не было особых идей или вдохновения. Рука двигалась сама по себе, рисуя что-то неопределенное. Движение руки и звук скользящего грифеля вырисовывали черты лица. Со временем я начала понимать, что рисую лицо маленького мальчика. Совсем малыша. Моего малыша. Как будто я его видела. Словно я его знаю. Я переносила на белый лист черты моего мальчика. Мне казалось, что это был мальчик. Нет. Я просто была в этом уверена. Это был мальчик. Наш мальчик. Частичка, связывавшая меня с жизнью. Любовью. Невидимая нить, сохранявшая связь с НИМ.

Простой карандаш сам по себе вырисовывал пухлые губки, щечки, круглое личико, длинные реснички и невероятно большие, невинные детские глазки. Такие же серые и пронзительные как у НЕГО. Серого, невероятного серого цвета. ЕГО глаза. Глаза того, кого я хотела забыть. ОН забрал у меня все. Вырвал душу, разорвав ее в клочья. Но оставил надежду. Теплую маленькую надежду внутри меня. Невероятное ощущение жизни. Он оставил частичку себя. И мне было этого достаточно. Мой мир вновь заиграл яркими красками. Он подарил мне новую жизнь. Новую любовь.

Но счастье было ничтожно недолгим. Он невольно отнял у меня надежду. Маленькая невинная жизнь утекла из меня, забирая последнюю каплю Любви. Оставляя только безграничную пустоту, вакуум. Меня больше нет. ЕГО больше нет. Маленькой жизни внутри меня тоже НЕТ. Надежды больше нет. Нити порвались. Я сломалась. Вы знаете, как ломаются люди? Это происходит медленно. Мучительно медленно. Сначала ты впадаешь в оцепенение, потом в депрессию, апатию, которая перерастает в агрессию и обиду на весь мир. А потом ты ломаешься, слыша хруст надлома в своей голове. Душа умирает. А тело остается жить в вечной звенящей пустоте...

Со злостью комкаю белый лист с рисунком, отбрасывая его на пол. И начинаю рисунок заново. Хочу нарисовать свободу. Полет. Птиц в невесомости, летний теплый ветер, заигрывающий с деревьями. Но руки не слушаются. Грифельный карандаш вырисовывал черты моего малыша с невероятными серыми глазами. Глазами того, кто кинул меня в бездну, отобрав мою душу. Я пыталась изобразить своего малыша по-другому, сладко спящего, сидевшего вполоборота. Но ничего не выходило, со временем на меня смотрели пронзительные серые глаза маленького мальчика. Моего ангелочка, которого я не видела и никогда не увижу, но точно знаю каждую черту его лица. Мальчика с невероятными серыми глазами.... Глазами моей умершей жизни и надежды.

Когда-то давно, кажется, тысячу лет назад, я подавала надежды...

А стала женщиной без надежд...