Пока нас не коснется...

    Есть вещи, о которых мы предпочитаем не говорить. Если же говорить приходится, то делаем это, стыдливо комкая слова... Но нам все равно напомнят. Говорить необходимо, сама жизнь и окружающие нас люди подсказывают нам это. Одна из таких тем – инвалидность. При упоминании об этом мы смущенно произносим банально сочувственные слова, и на том все заканчивается. Мы даже, бывает, не удосужимся подумать, а как живется инвалидам, а что это за люди? Мы отходим подальше, подсознательно страшась, что и с нами может произойти нечто подобное.

    Так случилось, что жизнь меня сталкивала с людьми, имеющими инвалидность, и потому я считаю, что я вправе высказаться. В первый раз это произошло в детстве, когда у моей подружки обнаружили дисплазию тазобедренного сустава. Ее заковали в гипс, надели распорки на ноги. Девчонка все детство провела, лежа на животе. Потом встала на костыли... Когда я видела ее последний раз, она ничем не отличалась от здоровых людей, и никто не мог бы сказать, какое у нее было детство. Впрочем, ей повезло, что ее мать – врач и вовремя заметила тревожные симптомы. Так везет не всем. Мой друг, имеющий такой же диагноз (по моим предположениям – точно он не называл) передвигается в инвалидной коляске. Наше знакомство сначала было только телефонным, и я не знала, что он инвалид. Когда же узнала, мне было уже все равно. Поэтому, когда мы встретились, я приняла его таким, какой он есть. Мы дружили десять лет, и за это время я совсем перестала обращать внимание на такую деталь.

    Он рассказал мне, насколько трудно инвалидам даже выйти из дома. Задумайтесь – не найти работу, пойти в магазин и тому подобные обыденные вещи, а просто выйти из дома! Коляска не входит в лифт, и ему приходится  пользоваться помощью отца. Большинство, да считай, все магазины недоступны из-за невозможности туда зайти. Даже некоторые киоски – тоже. Брусчатка, выложенная по периметру киоска, перекрывает возможность подъезда. Я помню, что покупала мужской журнал потому, что мой друг не смог подъехать к киоску и попросил о помощи меня.

 Так же я переписываюсь с девушкой, передвигающейся на коляске из-за ДЦП. Она тоже не сразу призналась в своей проблеме. Когда же я, учитывая предыдущий опыт, стала задавать ей вопросы, была удивлена, что я понимаю ее проблемы и рада, что ее принимают такой, какая она есть. Она очень добрая, светлая, и мне абсолютно все равно, есть ли у нее физические недостатки.

   Но обо мне ли речь? Наш мир неприспособлен для инвалидов. Обычные вещи – выйти из дома, проехаться на автобусе, что-то купить в магазине – практически недоступны им. Я полагаю, тем, у кого есть друзья-инвалиды, повезло, как и самим инвалидам. Спросите, в чем же тут везение, когда столько проблем? В закалке души, в уроке, в очередной раз данным нам Высшими Силами... И часто бывает так, что что-то забирая, нам дают взамен другое... Например, талант, доброе сердце, сильный характер. Не бывает так, чтобы, отняв нечто, это не возместили.

  К примеру... Чаще всего мы слышим о слепых музыкантах – вы сами вспомните хотя бы пару имен навскидку... А вот слепой художник – это достаточно необычно. Жизнерадостные и живописные полотна Лизы Фиттипальди (Lisa Fittipaldi) обычно очень нравятся зрителям. Но простое удовольствие от разглядывания картин сменяется изумлением и даже шоком, когда люди узнают о том, что автор этих картин лишена зрения. Слепая художница? Не увидев работы Лизы, в такое трудно поверить. Но творчество этого автора в который раз доказывает, что талант и сила человеческого духа могут не просто многое – иногда они творят невозможное.

   Уникальность истории Лизы Фиттипальди заключается в том, что женщина перестала видеть в 1993 году, а впервые взяла в руки кисть два года спустя – в 1995-ом. Будучи дипломированным бухгалтером и финансовым аналитиком, Лиза вместе со зрением потеряла работу, независимость и смысл жизни. Ее затяжная депрессия длилась больше года, пока однажды муж не принес ей детский акварельный набор. К всеобщему удивлению, Лиза начала рисовать.

  Не имея возможности наблюдать за работой других художников, она придумала свою систему обучения – слушала аудиоверсии книг и посещала вместе с мужем музеи, а чтобы ориентироваться в композиции картины, натягивала на холст сетки из веревок.  Критики и другие художники не раз говорили Лизе, что она сколько угодно может рисовать абстракции или цветы, но ей никогда не стать настоящей художницей, поскольку ей не под силу изображать людей и сцены из уличной жизни. Это был вызов, и Фиттипальди ответила на него достойно. В 1998 году она нарисовала первую уличную сцену и с тех пор делает это постоянно. При этом для всех остается загадкой, как Лизе удается рисовать, не видя красок и холста; художница утверждает, что это непонятно даже  ей самой.

   ...Что же делается в нашей стране для таких людей, и делается ли? По предварительным итогам, большинство граждан относятся к благотворительной деятельности крайне негативно, видя в ней форму «отмывания» денег, а также способ понравиться властям. Уровень осведомленности о существовании благотворительных фондов и некоммерческих организациях очень низок. И это при том, что развитие благотворительности в России имеет многовековую историю. История русской благотворительности уходит корнями к тем временам, когда церковь была основой государственности. Монастыри давали приют осиротевшим и больным, делились зерном для посева с бедными крестьянами, обучали грамоте. Именно при монастырях начали строиться первые богадельни и больницы.С принятием христианства на Руси впервые заговорили о призрении бедных, что тогда нашло свое выражение в раздаче милостыни «сирым и убогим». 

  В честь своего бракосочетания с сестрой византийского императора Анной князь Владимир повелел возвести в Киеве церковь Пресвятой Богородицы, где из средств казны кормили нищих, сирот и вдов. В ознаменование победы над печенегами Владимир выделил 300 гривен серебра для раздачи бедным, а также, как свидетельствует Начальная русская летопись, «повелел всякому нищему и убогому приходити на двор княжь и взимати всяку потребу, питие и ядение». Для неспособных к передвижению еду развозили на повозках. Отличительной чертой благотворительности в допетровской Руси было то, что она состояла главным образом в раздаче еды и одежды (деньги раздавались реже), строительстве жилья и оказании бесплатной медицинской помощи. Часто накануне больших праздников цари, переодевшись, тайно посещали тюрьмы, больницы, приюты, где раздавали милостыню. Благотворительность, не рассчитанная на общественное признание, воспринималась как выражение христианской любви к ближнему.

  Видным московским благотворителем был близкий советник царя Алексея Михайловича — Федор Ртищев. Он первым в России предпринял попытку объединить частную благотворительность с государственной. Во время войн с Речью Посполитой и Швецией (1654-1656 годы) Ртищев организовал ряд больниц для раненых солдат, причем не только русских, но и пленных польских и шведских. На личные и государственные средства он выкупал русских солдат из плена. По его инициативе на улицах Москвы подбирали калек, немощных, старых и даже пьяниц, и свозили их в специальные дома, где лечили или содержали до конца жизни. Все это Федор Ртищев организовывал в основном на собственные деньги. Значительную сумму ему передала царица Марья Ильинична. «Больницы Федора Ртищева» продолжали существовать на частные пожертвования и после его смерти.

   В 1682 году, в царствование Федора Алексеевича, был издан указ об открытии домов для беспризорных детей, где обучали грамоте, ремеслу, наукам. В том же году в Москве открылись две богадельни, а к концу века их в столице стало уже 10.

    Большой импульс получила благотворительность в царствование Петра I. Личные впечатления, полученные государем во время его поездок в Западную Европу, легли в основу его деяний в России. На воевод была возложена обязанность «приступить к устроению больниц, богаделен, сиротских домов, домов смирительных и домов прядильных для людей праздношатающихся и им подобных.

  Основным источником финансирования всех этих учреждений при Петре были частные пожертвования: царь для примера сам жертвовал на эти цели до трети своего жалования. Монахинь в монастырях обучали ремеслам. Доходы от продаж отчислялись на благотворительность, на эти же цели шли штрафы, которым подвергались раскольники. В то же время серьезным репрессиям подвергались профессиональные, так называемые «притворные» нищие. Согласно указу от 1691 года за «притворное нищенство» полагалось наказание вплоть до ссылки в Сибирь. ХIХ век стал переломным в развитии благотворительности: именно в пореформенной России были изданы многочисленные законы и установлены неписаные правила, благодаря кото рым социальная политика государства, общественная и частная благотворительность приобрели очертания системы и получили мощный импульс к развитию. К концу ХIX века социальная помощь в России отличалась многообразием форм и уровней: общественным призрением занимались городские, деревенские благотворительные общества, земства. В деревнях открывались общества призрения для крестьян, ясли-приюты. В городах была налажена система попечительства о бедных. В рамках городского самоуправления создавались специальные комитеты. Для оказания помощи неимущим и сокращения числа нищих такой комитет по примеру петербургского был образован в 1838 году в Москве, инициатором его создания стал генерал-губернатор Д.В.Голицын. Организация называлась «Комитет о просящих милостыню» и находился под попечительством самого генерал-губернатора. В ведение Комитета был передан «работный дом», куда доставляли всех, замеченных в нищенстве. После разбирательства к одним применялись административно-полицейские меры воздействия, для других Комитет просил оформить виды на жительство; заболевших определяли в больницы, богадельни; нуждающимся подыскивали работу, снабжали одеждой, обувью и деньгами; малолетних детей направляли в учебные заведения, воспитательные дома, на учебу на фабрики и заводы. В Москве Комитет основал женские и мужские богадельни, долгоруковское ремесленное училище для нищих мальчиков, а также бесплатную школу для крестьянских детей, больницу и богадельню в селе Тихвинском Бронницкого уезда. Средства Комитета составлялись из добровольных пожертвований, денежных сумм, поступающих из Городской думы и государственного казначейства.

  Основой этой работы была быстро набиравшая силу частная благотворительность, причем на благотворительность жертвовали не только состоятельные люди. Очень популярны были «кружечные» сборы: железные кружки висели на стенах приютов, магазинов — туда бросали милостыню.

   Сейчас в России заниматься благотворительной деятельностью крайне невыгодно, так как действующее законодательство не предлагает мер морального, либо материального поощрения благотворителей. Те, кто реально занимается благотворительностью, стараются делать это тихо, чтобы не привлекать к себе внимания налоговых органов. Потом, существует такой вопрос, а не является благотворительность унижением? Особенно если человек не чувствует себя инвалидом, вкладывая в это слово некую неполноценность. Есть и еще один нюанс –  мошенничество, и которая просьба о помощи является истинной, можно и не понять. С последним я столкнулась сама – не на личном примере, к счастью... Одной девушке нужна была помощь после аварии, ее друзья собирали деньги, распространяли листовки с призывами о помощи, пытаясь хоть как-то привлечь внимание... Когда я показала одну из таких листовок в техникуме, первый же вопрос был: «А это не обман?», и это говорит о многом... 

Позже я пыталась помочь собрать деньги для моей подруги, которая катастрофически теряла зрение после родов, писала в газеты, на различные сайты... Какое-то количество денег собрали, но помогали (замечу – в обоих приведенных мной примерах) в основном друзья, те, кто знали лично... И те, у кого нет лишней копейки. Что в итоге получается? «Гром не грянет – мужик не перекрестится», так что ли? Конечно, доверяй, но проверяй, обманутым быть не хочется, но если это не обман, если из-за равнодушия человек останется без помощи? К сожалению, зачастую и проверить-то непросто... Но если мы будем закрываться, то банально очерствеем душой... хотя, скорее всего, что это уже происходит. И неприспособленность нашего быта к нуждам инвалидов – одно из тех свидетельств. Но ведь на месте инвалида когда-нибудь может оказаться ваш друг, родственник, и не дай Бог, если вы сами... Для славян поддержка ближнего, сострадание и человеческая доброта были традиционными чертами характера во все времена.Может быть, еще не поздно вспомнить об этом? Надеюсь...

Alafiel.