|
|
Да, нашему герою понадобятся терпение и мужество, чтобы перенести все обрушившиеся на него несчастья. В юности Вальтер Скотт обладал вспыльчивым, «взрывным» характером, бывал несдержан на язык. Прекрасно сознавая все свои недостатки, он всю жизнь заставлял себя преодолевать их (и небезуспешно!), развивая лучшие черты характера. И это удалось ему в полной мере. Он, например, поддерживал дружеские отношения с мужем Вильямины Белшес-Форбс, её мать также постаралась возобновить с ним «старую дружбу». Понимаю, что моё замечание прозвучит несколько цинично, но так и хочется сказать: ну ещё бы! И, представьте себе, Скотт откликнулся на притязания леди Белшес, и даже несколько раз навещал её, бывая в Эдинбурге, хотя ему эти визиты давались, по его собственному признанию, нелегко. Но вот таким он был: добродушным, незлопамятным, готовым на жертвы ради друзей, или тех, за кого считал себя ответственным.
Начавшийся 1826 год вообще оказался для писателя очень тяжёлым. Помимо материальных проблем он принёс ещё одну, более страшную. С горечью следил он за ухудшением здоровья жены, чему, видимо, немало способствовало ухудшение семейного благосостояния. Его тревожило, что она не прилагала к выздоровлению совершенно никаких усилий, хотя Шарлотта не любила говорить о своей болезни и все время твердила, что ей становится лучше. 11 мая, собираясь в Эдинбург по судебным делам, Скотт заглянул к ней в спальню чтобы попрощаться, но она сладко спала, и ему не захотелось ее будить. Четыре дня спустя, 15 мая, её не стало. Скотт немедленно вернулся в Эбботсфорд. Младшая дочь Анна очень тяжело пережила смерть матери, она то билась в истерике, то падала в обморок. Сам Вальтер находился в каком-то оцепенении и отстраненности, как то бывает при великом несчастье. Он писал своему учёному другу Дж. Б. С. Морриту: «Мирские заботы, о коих Вы поминаете, – ничто перед этой чудовищной и непоправимой бедой».
Наверное, дорогие читатели, вы, так же как и я, уже задавали себе вопрос – любил ли Вальтер Скотт свою жену, или просто «мирно сосуществовал» с ней, а сам всю жизнь был верен своей первой любви. Я полагаю, что любил. Как неисправимый романтик, он, конечно, не мог забыть о той, что в юности представляла для него идеал женской внешности и характера. Но вспомним, что женитьба на Шарлотте стоила ему больших усилий: его родители были против женитьбы сына на «иностранке», сама Шарлотта находила его натиск слишком стремительным, а выражение чувств чересчур горячим, но молодой Вальтер преодолел всё. Шарлотте он писал: «Дорогая моя Шарлотта, я люблю Вас больше всех на свете, отдам за вас душу, и чувство моё столь велико, что порой я помимо воли могу допустить чрезмерно горячие выражения, тем более что не имею привычки перечитывать написанное перед тем, как отправить». А ещё в 1820 году, через десять лет после смерти Вильямины, он написал: «Женитьба на своей первой любви удаётся едва ли одному человеку из двадцати, а из тех, кому удаётся, едва ли один на два десятка может назвать себя счастливцем. На заре жизни мы любим скорее плод собственной фантазии, нежели реальное существо. Лепим для себя снегурочек и льем слезы, когда они тают...»
Я не хочу приводить здесь записей писателя, связанных со смертью жены. Это очень печальные записи, но все они дышат любовью к его нежной и заботливой подруге, которую он до конца жизни считал исполненной грации и очарования, и выражал твёрдую надежду «встретиться с ней в лучшем мире...». Большой поддержкой оказались для писателя сыновья, успевшие приехать к похоронам, так же как и оправившаяся после удара дочь Анна. Скотт записал в дневнике: «Я словно оцепенел в каком-то тумане, и всё, что делается и говорится вокруг, кажется мне нереальным». Позже, проводив сыновей, и сев за письменный стол, он напишет: «Вот когда я понял, что остался совсем один, – бедняжка Шарлотта успела бы раз десять заглянуть в кабинет проверить, горит ли камин, и раз сто спросить, не нужно ли мне чего. Увы – этому пришел конец < ... > Не знаю, как у других, а у меня истерическое состояние, которое заставляет людей плакать, проявляется с чудовищной силой – горло так перехватывает, что нечем дышать, – а затем я погружаюсь в полусон и спрашиваю себя, может ли быть такое, что моя бедная Шарлотта и вправду умерла. Мне кажется, я начинаю переживать утрату сильнее, чем при первом ударе».
Отныне и до конца дней подругой жизни Скотта стала работа, несмотря на то, что знакомые неоднократно пытались женить его, и регулярно подыскивали «невест», в числе которых однажды оказалась даже некая очень богатая вдовствующая герцогиня.
Он очень много пишет, много занимается общественными делами, много путешествует. Он переписывается с Гёте, ведёт газетную полемику с французским генералом Гурго, состоявшим в свите Наполеона во время заключения бывшего императора на острове Святой Елены. Генерал обвинил Скотта в клевете после выхода в свет «Жизни Наполеона Бонапарта». В ней писатель обвинил генерала в двуличном поведении. Полемика принимает широкий размах, к ней подключается общественность не только Англии и Франции, но и других стран. Ходят даже слухи о предстоящей дуэли Скотта и Гурго. И только угроза Скотта опубликовать во французской печати документы, на основе которых он писал книгу, заставляют Гурго прекратить свои выступления.
Многообразна и тематика публицистических статей Скотта. Например, он пишет для «Куортерли ревью» очерк «Освоение невозделанных земель», а затем статьи «О декоративном садоводстве» и «О ландшафтном садоводстве» (да, в этом вопросе он, несомненно, знал толк!). Он выпускает в свет новые романы и первый том «Истории Шотландии». Помимо всего прочего, Скотт платит долги своего обанкротившегося друга, актера и управляющего театра Адельфи в Лондоне Дэниела Тери.
Такая интенсивность жизни и работы оказывается выше его сил, и 15 февраля 1830 года у писателя случается первый апоплексический удар. Тем не менее, едва оправившись, он продолжает писать статьи, очерки, рецензии, повести, а уже в мае выходит из печати второй том «Истории Шотландии». Осенью ухудшившееся здоровье вынуждает Вальтера Скотта подать в отставку и уйти на пенсию. Он уезжает в Эбботсфорд и живёт там практически безвыездно, но в ноябре его поражает второй апоплексический удар. И всё равно, преодолевая болезнь, Скотт работает над романом «Граф Роберт Парижский», активно занимается политикой (!).
В середине декабря 1830 года в жизни писателя происходит важное событие. Собрание кредиторов Скотта возвращает ему право собственности на мебель, посуду, библиотеку и коллекции Эбботсфорда в знак признания «его в высшей степени благородного поведения и в благодарность за те беспрецедентные и весьма плодотворные усилия, которые он приложил и продолжает прилагать» в погашении долга. Ответ Скотта председателю этого собрания Джорджу Форбзу гласил: «Мой дорогой сэр, я был в высшей степени обрадован содержанием Вашего письма, которое не только предоставляет мне возможность есть моими собственными ложками и читать книги из моей собственной библиотеки, но и дает мне еще большее удовлетворение от сознания того, что мой образ действий был одобрен заинтересованными лицами».
В апреле 1831 года у Скотта случается третий апоплексический удар. Но могучая жизненная сила позволяет писателю не только оправиться и от него, но даже продолжить свои путешествия: через три месяца после удара он вместе с дочерью Анной и неизменным Локхартом выезжает в Дугласдейл, чтобы осмотреть место действия своего нового романа! Врачи рекомендуют ему провести зиму вне Англии, и 29 октября он отплывает из Портсмута на остров Мальта на фрегате «Барэм», предоставленном ему правительством.
В своём путешествии Вальтер Скотт побывает на Мальте, в Неаполе, посетит Помпеи. Не изменяя себе, он собирает неаполитанские и сицилийские баллады. У него обширные творческие планы. В поездке его сопровождают дети – дочь Анна и сын Вальтер. Возвратиться домой Скотт хочет через Веймар, чтобы повидаться с Гёте, но в пути узнаёт о его смерти. Скотт восклицает: «Он-то, во всяком случае, умер дома. Едем в Эбботсфорд!» По пути домой старшего сына сменяет младший, Чарльз, сотрудник министерства иностранных дел. Три недели они проводят в Риме, затем едут в Венецию, потом в Германию. Здесь писателя настигает четвертый апоплексический удар! 11 июня в Роттердаме на корабль, отплывающий в Лондон, писателя уже вносят на руках.
В Лондоне он три недели практически без сознания лежит в отеле на Джермин-стрит. Его болезнь вызвала в Англии буквально всенародную скорбь. Сведения о его здоровье ежедневно публикуются в газетах и сообщаются в королевский дворец. И всё же 7 июля его увозят из Лондона. Четыре дня в пути – и он в своём любимом Эбботсфорде.
Говорят, по пути он то и дело шептал названия мест, мимо которых проезжал. Когда же перед его взором возникли Эйлдонские холмы, он «пришел в возбуждение, а вид Эбботсфорда заставил его встрепенуться и вскрикнуть от радости». Дома первое время он просил, чтобы его посадили за письменный стол и дали в руки перо, но он не мог ни сидеть, ни удержать перо. Не мог и диктовать. Тогда по его просьбе кровать стали придвигать к окну – чтобы он мог любоваться видом холмов и рекой. Когда же болезнь лишила его и этой возможности – он умер. Он умер 21 сентября 1832 года, через два месяца и десять дней после возвращения домой.
В этот день все шотландские и часть английских газет вышли с траурными знаками, как при объявлении о смерти коронованных особ. Похоронили Вальтера Скотта в полуразрушенном Драйбургском аббатстве в роще на берегу Твида, в одной могиле с его дорогой Шарлоттой. Надеюсь, они всё-таки встретились, там, в лучшем мире.
Дж. Г. Локхарт, неизменный спутник последних лет его жизни, оставил подробнейшее жизнеописание В. Скотта в 10 томах, на которое до сих пор опираются все биографы писателя. Нужно отметить, что наряду с почти протокольными записями в жизнеописании присутствуют и явные элементы мифотворчества. Во всяком случае, многие исследователи это отмечают. Я же вполне извиняю Локхарта – мне так это понятно, потому что незаурядность личности писателя делает искушение просто непреодолимым. Но нужно ли это? Жизнь, как обычно, оказывается куда более изобретательной, чем вымысел.
Сегодня в Эдинбурге на Принсес-стрит как свидетельство огромной любви и признательности соотечественников стоит шестидесятиметровый монумент, посвящённый писателю. Он устремляется ввысь подобно готическому собору. Внутри, сквозь арки, видна беломраморная статуя писателя: он изображен сидящим в кресле с книгой на коленях. У его ног лежит собака, Это верный Майда, который никогда больше не расстанется со своим хозяином. В нишах каждого этажа помещены статуи, изображающие героев произведений писателя. Но самым грандиозным памятником Вальтеру Скотту является сама Шотландия с ее холмами и озерами, замками и аббатствами, ставшая неотъемлемой частью его произведений, благодаря которым её узнали и полюбили многие тысячи людей во всём мире.
Дорогие читатели! Чтобы завершить своё повествование об этом замечательном человеке – поэте и писателе Вальтере Скотте – мне осталось рассказать об оставленном им литературном (и не только) наследии. А также о его любимом заколдованном замке Эбботсфорд, что я сделаю в отдельной статье.
ПРИЛОЖЕНИЕ Наследие сэра Вальтера Скотта
Все мы знаем старинную истину, гласящую, что настоящий мужчина должен за свою жизнь посадить дерево, построить дом и вырастить сына. Что же мы можем сказать о человеке, который успел посадить многие тысячи деревьев, построить много прекрасных домов, в том числе настоящий замок, вырастить двух замечательных сыновей! Я полагаю, что его художественные произведения, публицистику, собранные и изданные им произведения других писателей тоже можно считать его «детьми». А замок Эбботсфорд? Коллекции, собранные Вальтером Скоттом, превратили его в музей средневековой Шотландии. А как можно оценить влияние, оказанное его произведениями на многих талантливых людей во всём мире? Даже А.С. Пушкин говорил друзьям о своём желании написать роман в духе «Вальтер-Скотта». И он написал его: это роман «Капитанская дочка». По книгам В. Скотта ставились спектакли, писались оперы и другие музыкальные произведения. Мне не удалось найти полной информации по этому вопросу ни в одном источнике, но то, что я смогла систематизировать, я предлагаю вашему вниманию.
Дети Вальтера Скотта: Софья, Вальтер, Анна. К сожалению, не смогла найти изображения младшего сына - Чарльза.
Все его дети были вполне успешными, хорошими людьми, любящими и уважающими своих родителей. Старший сын, Вальтер, был бравым военным (современники свидетельствуют, что он действительно был смелым и способным офицером). Младший, Чарльз, служил в министерстве иностранных дел - и тоже весьма успешно. Старшая дочь, Софья, была замужем и жила с детьми в Лондоне. Её муж был другом, секретарём и биографом Скотта. А младшая дочь, Анна, стала ангелом-хранителем писателя, сопровождала его почти во всех поездках, организовывала его быт, встречи, писала письма, отвечая многочисленным корреспондентам, фактически была его личным секретарём.
Произведения В. Скотта: (сюда не вошла его публицистика)
Использованные источники:
1. Б.Реизов. «Вальтер Скотт». Вступительная статья / Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Т. 1. Под общей редакцией Б.Г. Реизова, P.M. Самарина, Б.Б. Томашевского. М.-Л., ГИХЛ, 1960. 2. «Краткая летопись жизни и творчества Вальтера Скотта» / Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Т. 20. М.-Л., «Художественная литература», 1965. 3. Вальтер Скотт. Дневники (Отрывки). / Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Т. 20. М.-Л., «Художественная литература», 1965. 4. Хескет Пирсон. «Вальтер Скотт» / Жизнь замечательных людей. М. «Молодая гвардия», 1978. 5. Вальтер Скотт. / Собрание сочинений в двадцати томах. М.-Л., «Художественная литература», 1965.
Что ещё почитать:
Пайнкофер Михаэль «Братство рун» - интеллектуальный детектив в стиле А. Перес-Реверте с сэром Вальтером Скоттом в главной роли (скачать книгу можно в библиотеке LadyWebnice по ссылке: https://lady.webnice.ru/literature/?act=books&v=42449 )
Конец третьей части.
Дорогие читатели, если по прочитанному у вас появятся замечания, дополнения или предложения, поделитесь - автор будет вам очень благодарен. Ваша Алюль.
|