Мамочка. Часть 8

Часть 8

Родители переехали в дачный домик рядом, боясь оставлять меня одну, Лизонька усиленно пиналась, словно говоря, что ей уже надоело находиться внутри, ноги отекали, а сводящая с ума июльская жара заставляла выть от желания развалиться в реке как бегемотик.

Поскольку я нервничала от того, что не могу искупаться в своей любимой Волге, то усиленно изводила своим нытьем всех окружающих. В итоге мы пришли к компромиссу. Каждый день или папа, или Илья вывозили меня на пляж, где я подолгу с тоскливым наслаждением гуляла по воде, из которой меня вытаскивали чуть ли не волоком.

10 июля я сходила к своему гинекологу на перинатальный осмотр, мне посоветовали меньше пить воды, чтобы ноги так сильно не отекали, и назначили следующую встречу на 18 июля, так как срок стоял 20.

Прекрасно себя чувствуя, и заверенная, что у меня все в порядке, 15 числа я пошла с родителями на день рождения своей двоюродной сестры Ольги.

Шесть часов вечера сидим за столом, поздравляемся. Вдруг моя младшая сестренка заявляет: - Ленусь, у тебя еще шесть часов чтобы успеть сделать мне подарок на день рождения. А то, ты с мамой в один день родились и крестная с Сашей тоже, а я без компании осталась. Нужно поддержать традицию.

Я ухмыльнулась, дед заворчал, что такие сдвоенные праздники, ему не по душе, так как он в два раз меньше водки выпивает, бабушка шикнула, мол заткнись старый дурень, родители рассмеялись.

Но новорожденная продолжала настаивать на своем.

Пришлось втолковывать ей, что у меня срок 20, и раньше по заказу я рожать не собираюсь.

Посмеялись, разошлись.

Илья был на сутках, и я, посидев еще немного с родителями, отправилась спать. В пять часов утра проснулась как от толчка. Села на кровати и почувствовала, как из меня вытекло немного воды. Всполошилась, побежала в ванную, ничего. Вернулась обратно, легла, сна, как и не бывало. Лежу, думаю, воды это отходят или нет. Решила поэкспериментировать, сажусь вода вытекает, хожу - нет. Озадачено повторяю свою несложную гимнастику еще раза четыре, пока лужица не становится больше.

Так и не поняв ничего,  накинула халат и пошла в соседний домик будить маму. Уверенная, что она-то должна знать, роды это начинаются или нет.

Мой стук всполошил их до жути, я забавлялась, глядя, как она с волнением начала суетиться вокруг меня.

- У тебя схватки? Воды отошли? Что-то болит?

На все вопросы я отрицательно мотала головой.

- Когда встаю, из меня что-то вытекает, но немного, это что воды отходят?

- Не уверена, но на всякий случай пошли собирать пакет в родом. Ты Илье позвонила?

- Нет, зачем я его зря дергать буду. Вот соберемся, тогда и позвоним.

Мама носилась по комнатам, собирая вещи, а я полезла купаться, бриться. Короче наводить марафет.

Пока я полчаса зависала в душе, мама все же позвонила Илье. Выйдя из ванной, бодрая и румяная я натолкнулась на строгое лицо мужа.

- Ленусь, ты что вытворяешь? Дома решила рожать?

- Илюшенька, все хорошо, волноваться еще не о чем. Воды только начали отходить. Вы с Леночкой сейчас спокойно и без спешки поедете в роддом. Тут езды-то десять минут.

Проникновенная речь мамы по всей вероятности не убедила Илью, так как он приказным тоном заявил, чтобы я шементом одевалась.

Спорить с обеспокоенным мужчиной бесполезное дело, а потому, чмокнув его в щеку, я пошла выполнять указание. Мама еще раз проверяла, все ли она собрала, перечисляя вслух «памперсы, родовой сертификат, тапочки, сотовый...». Вода больше не вытекала, и я подумала, что мы напрасно наводим суету.

Приехав на место, в дверях мы столкнулись с Аней, моей подругой и по совместительству сотрудницей. Она проходила комиссию обязательную для всех беременных на 10-12 неделе. О сохранении интриги по поводу моих родов речь уже не шла, меня застукали, поймали с поличным так сказать. Так что начиная с 8 часов утра, и родные и сотрудники с нетерпением ожидали SMS-ки, о благополучном завершении родов.

Как оказалось, паниковал Илья не напрасно, стоило мне переступить заветный порог, как воды обильно отошли и я почувствовала первые слабые схватки. Дежурным врачом оказался Степанов. На мое удивление он вел себя очень корректно и благожелательно, что если вспомнить его хамское отношение к будущим роженицам на УЗИ, несколько ошарашивало. Внутри нарастало беспокойство, и я занервничала еще сильнее, когда Степанов, похвалив моего мужа, что вовремя привез упрямицу, отправил его домой.

Меня осмотрели, обмерили, взвесили, забрали сотовый и, выдав уродскую сатиновую сорочку, проводили в палату.

Моему везению не было предела, рожала я в это день одна. Передо мной поставили часы и велели отсчитывать время между схватками. Интервалы быстро сокращались, или мне так казалось, я потеряла счет времени, тупо глядя на эти дурацкие стрелки. Когда промежуток стал совсем маленьким, медсестра позвала Степанова. Его что-то не устроило, кажется, шейка матки не успевала раскрыться полностью, что было чревато разрывами.

Мне велели лечь на левый бок, чтобы ускорить раскрытие, и вывернув под неудобным углом правую руку – единственную с проглядывающими венами – поставили капельницу. Не помню, что уж там мне кололи, но схватки то замедлялись, то убыстрялись, и я измученная долгим ожиданием периодически проваливалась в сон.

К полчетвертому, мне уже хотелось волком выть, от того что все так томительно долго тянется. Сменившая Степанова женщина врач, во время очередного осмотра услышав от меня: - Может, уже рожать будем?

Посмеялась и сказала, что сейчас и пойдем.

От воодушевления я даже не чувствовала схваток и, располагаясь на родильном столе, с облегченной улыбкой выдохнула: - Наконец-то!

За что заработала строгий взгляд женщины.

- Девушка, самое тяжелое еще впереди, и рано радоваться, вот успешно родите, тогда и можно вздохнуть с облегчением.

Но мое радужное настроение ничто не могло поколебать. Только сейчас я понимаю, что врач была свидетелем не одних печальных исходов, чтобы позволить себе расслабленность.

- Тужься, сильнее, дольше... Еще раз... Еще

Через пятнадцать минут я почувствовала освобождение.

- У вас девочка, поздравляю!

Лиза громко крикнула, когда ее передали в руки детскому врачу.

- А теперь еще тужься, нужно избавиться от последа, - врач надавила мне на низ живота. Я выполняла ее указания, а сама прислушивалась к разговору медсестер, обсуждавших мою дочку.

- Какая красивая девочка, и какие у нее замечательные ямочки.

Мне уже не терпелось взять в руки свою крошку и увидеть наконец-то то, что кажется все кроме меня успели разглядеть.

Телефон и дочку мне принесли одновременно.

Завернутая в одеяло, она прижималась ко мне своим маленьким тельцем. Опухшие мутные глазки, казалось, заглядывали в самую душу, серьезно вопрошая: – Кто ты? Моя мама?

У меня руки тряслись от того, какой хрупкой она выглядела. Чувствуя глубокую ответственность и понимая, что эта кроха полностью зависит от меня, я боялась притронуться к ней, но моя смелая малышка сама сильно ухватилась за мой мизинец, вызывая счастливую улыбку. Ямочек мне так и не удалось обнаружить, и особо красивой я бы на месте медсестер ее тоже не назвала. Она была красненькой и опухшей с небольшим пушком волос на затылке, но для меня она была самым дорогим человечком на земле. Человечком, который крепко сжимал в своей маленькой ладошке мое сердце.

Когда врач забрал ее у меня и сказал, что отнесет в детское отделение, я испытала безотчетный страх, но милая женщина тут же успокоила, заверив, что это нормальная процедура, ребенка еще раз осмотрят, запеленают и принесут позже в мою палату.

На время меня оставили одну, и я тут же набрала мужа.

- Как ты, солнышко?

- Илюш, все хорошо. У нас девочка, 55 см, три шестьсот шестьдесят.

- Ты умничка, мы уже тут все извелись. Мама измучила свою знакомую в роддоме звонками, пока ожидали новостей. Она трубку вырывает...

- Доченька, как ты?

Я улыбалась.

- Все нормально мам, я даже выспаться успела. Вы когда сможете подъехать?

- Часов в шесть, я договорилась, нас пропустят к тебе. Какая она?

- Ну... не знаю, маленькая, пухленькая, с перетяжечками... Приедете, увидите.

- Что ты покушать хочешь?

- Мам, ну, не знаю. Еду. Как только ты спросила, мне кажется, что я готова слона съесть.

Зашли врачи с каталкой, чтобы перевезти меня в палату и мне пришлось прервать разговор.

Молоденькая медсестра принесла Лизу через полчаса. Аккуратно положив спящую малышку в детскую кроватку, она тихонько вышла и прикрыла за собой дверь.

Краснота практически спала, и я, умиляясь, разглядывала пухленькие щечки, курносый носик и причмокивающие розовые губки бантиком. Внезапно она открыла глазки и взглянула на меня также пристально, как и раньше, а потом уморительно сморщив носик, издала, даже не плач, а мяуканье. Но стоило мне ее приложить к груди, как Лиза тут же успокоилась, и начал жадно сосать. В этот момент я поняла, какой дурой была все время, думая о красоте груди. За чувство единения, душевной гармонии, которое ощущает мать в момент кормления ребенка можно пожертвовать многим. Я бережно поглаживала свою драгоценность, чувствуя, как она расслабляется в моих руках и засыпает.

На первый раз маму с Ильей пропустили вместе. С пакетом еды, фотоаппаратом и цветами они тихонько зашли в палату. Видок у меня был еще тот, но судя по счастливому лицу моего мужа, ему было глубоко наплевать на это. Мама кудахтала над малышкой, Илья фоткал. От громкого спора на кого она похожа, малышка проснулась и настороженно наблюдала за новыми лицами.

Приняв, опухшие глаза ребенка, за мой восточный разрез глаз, Илья радостно сообщил, что теперь у него дома будут две японки вместо одной.

Я не стала разубеждать его. На мой взгляд, как тогда, так и сейчас - Лиза целиком и полностью папина дочка, за исключением ямочек на щеках и моего характера. Ах да, еще глаза, не японские, но болотные, как у меня.

<<Часть 7

Содержание