Стоя под душем, она напоминала сирену, вышедшую из морских глубин. Упругие струи хлестали по точеным скулам, чувственному рту, отброшенной назад волне черных волос, доходивших до талии, хрупким плечам, сбегали по высокой груди, стараясь на малую долю секунды пленить напряженные темные пики, омывали плоский живот и устремлялись вниз. Он сжал руку в кулак и ударил им по подлокотнику, пытаясь совладать с бездонным омутом похоти, затягивавшим все глубже и глубже. Напряжение возросло в разы и требовало выхода. Его пылающий взгляд прикипел к монитору. Томными, нарочито медленными движениями она водила ладонями по телу, распределяя густую мыльную пену, и ему почудилось, будто это он своими сильными пальцами дотрагивается до восхитительной атласной кожи, стараясь не пропустить ни единого дюйма... подолгу задерживается на жаждущих прикосновений полных грудях, поочередно лаская их... доводя до исступления, скользит по животу... обвивает тонкую талию... накрывает большими горячими ладонями упругие ягодицы и притягивает к своему возбужденному паху дрожащее от неуемного желания тело... опускается на колени, как перед живым идолом... чувственно скользит пальцами по бархатистой внутренней стороне стройных бедер, пытаясь раздвинуть их еще шире, и вдыхает горько-сладкий, пьянящий аромат женщины... Небольшую операторскую, погруженную в полумрак, огласил сдавленный мученический стон.

Развернув меня за руку к себе, ты все-таки целуешь. И уже это ломает меня. Мою волю, сопротивление.
– Вот видишь, сладкая. Я был прав... – мурлычешь в губы. – Ты хочешь.
И смысл мне теперь это отрицать, когда я секунду назад впускала твой язык в рот и со страстью отвечала на каждый выпад? Ответ, впрочем, и не требуется. И ты просто вновь целуешь, прижав к стене и зажав руки над головой. Ласкаешь мой язык, бедрами прижимаясь ко мне, чем погружаешь меня в пучину желаний.

А в конце, как и всегда с ним, закричала. От пронзающего до кончиков пальцев наслаждения, от накрывшей с головой волны удовольствия. Через секунду, кончил и ты, протяжно и громко застонав.

Еще раз? – шепчешь в заднюю часть шеи, отчего волосы становятся по «стойке смирно», а возбуждение накрывает новой волной.

Зажимаешь сосочек и уверенно повторяешь:
– Сможешь. Только в этот раз со мной, да, Анечка?
Я промолчала, кусая губу.
Но уже скоро ответ дало мое тело, которое взорвалось в оргазме в очередной раз, на этот раз действительно вместе со ним.

Если провести дорожку темных волос от пупка вниз, при этом касаясь только языком, а затем подуть на влажный след, то Яр вцепится в волосы и постарается отодвинуться от холодка. Если пощекотать нежную кожу на внутренней стороне бедра, то Яр тихонечко выстонет твое имя, которое жарким ручейком разольется по телу.

Больше всего Машу прельстила эрекция, и интерес к этому процессу упорно не угасал много дней. Превращение мягкого и застенчивого субъекта в большого и наглого её завораживало.
– Значит, вот как происходит наполнение полостей пещеристых тел кровью, в результате чего пенис отвердевает, – умничала сидящая перед ним абсолютно голая женщина – если, конечно, не считать красующихся на носу очков.
Поначалу Иван пытался найти в этом нечто эротическое и возбуждающее. Получалось не очень. Когда взрослая женщина возится у вас между ног и вскрикивает от восторженного изумления: «Ух, ты! Ну надо же!» – разбирает идиотский хохот.
Видит бог – Иван долго терпел. И только когда Маша начала совсем уж откровенно «ставить опыты», он взбунтовался. Впрочем, ему это не сильно помогло. Бунт был пресечен на корню, потому как лишенная доступа к «экспериментальной базе» Маша расстраивалась и теряла всякий любовный энтузиазм. В результате Иван бесился, но деваться было некуда. Он смирился. Теперь, развалившись на кровати, Иван философствовал и терпеливо ждал, пока Маша пристально, чуть не с лупой изучала его фаберже. Тем более что потом она непременно пробовала его на вкус (хорошо не на зуб). И за эти прекрасные мгновения он прощал ей всё – даже то, что временами чувствовал себя подопытным кроликом

В ход шли самые что ни на есть подручные средства поисковика боезарядов – пальцы и язык.

Хозяин особняка с силой развел мои бедра в стороны и провел рукой по промежности. Похоть придушила скромность на корню, и я подалась навстречу его умелым пальцам. Ладонь Криса накрыла холмик, а большой палец дразнил вход туда, где от нетерпения болезненно сводило мышцы. Он окунул во влажную глубину указательный палец другой руки и обвел им анус. Потом еще раз. И еще, пока и второй вход не оказался достаточно увлажнен, а потом мягким, продавливающим движением углубил палец.

Конкурсант:
Как будто в полной наготе, обозначалось тело – бедро, тугая полная грудь, ровная спина, крепкий зад...
Мопассан:
Как в полной наготе, обозначалось тело —
Бедро, тугая грудь, спина иль крепкий зад

Конкурсант:
Заманчиво округлые груди, задорно глядя в разные стороны, блистая белой кожей и дразня моё нутро, выплыли из расстёгнутой блузы.
Мопассан:
И расстегнулась вдруг... Заманчиво округлы,
Задорно глядя врозь, блистая и дразня,
Две груди выплыли.
Конкурсант:
Внезапный, громкий, страшный, этот крик заставил смолкнуть и попрятаться в затоны жабье царство, шарахнулась и улетела прочь сова, и соловей умолк... В растерянном безмолвии вселенной лишь лунный месяц озарял тела, пытавшиеся жадно надышаться.
Мопассан:

Затем ночную тишь, нарушив сельский сон,
Прорезал крик любви, так страшен, так силен,
Что жабы, онемев, попрятались в затоны,
Сова шарахнулась и перепел умолк.

Первое свидание с рестораном и долгим разговором в темноте машины под моим окном.

"И уж точно твоя рука не «стоит» на меcте, уже ловко пробираясь к местечку между ног. Пара движений, еще больше увлажнивших меня, и я уже сама приподнимаю бедра в попытке быть ближе к твоим пальчикам."
"Как только ты прикоснулся сквозь ткань трусиков ко мне, я уже точно не могу просить остановится. Я теперь жажду продолжения. И ты даешь мне это, пальчиками ныряя под тонкую преграду, и проведя ими по влажной плоти. Обводишь клитор, отчего я готова почти кричать."
"– Скажи, мне? – настаиваешь, проникая наконец-то одним пальчиком внутрь."

Печь занимала большую ее половину.

Мало того, что антураж заведения был довольно далёк от инновационной современности, так ещё и единственная посетительница оказалась одета не по времени двадцать первого века.

Я брела по размытой ночным ливнем улице заброшенной деревни, она вилась змеей.

Рывком перевернул, закинул ноги себя на плечи, отчего проникновение было особенно острым и глубоким, и начал двигаться чуть грубо, резко, быстро.

С кряхтением Ярик выбрался из ванны, завернулся в мохеровый халат и поплелся открывать упорно трезвонящую дверь.

Лара крутилась перед зеркалом, прихорашиваясь, подкрашивая губы, и нанося на запястья и шейку капельки духов.

Приоткрыв окно, отшатнулась – прямо на меня смотрела женщина. В кромешной темноте разглядеть что-то было сложно, но это, кажется, женщина.

Глаза слипалась, как лунатик, я проследовала за ними.

– Никто не смеет трогать пленницу до приезда герцога, – рявкнул он. – Иди к себе, Берт.
– Но почему? Ей уже все равно, а так, может, еще и удовольствие получит. И конечно, вы можете попробовать ее первым, босс.

Например, она знала, что ее мать умирает, слабея с каждым днем и умирая о беспокойства о маленькой дочурке.

Замерев на вытянутых руках, Иван напрягся, и тело его выгнулось тетивой арбалета перед выстрелом.

Картер вошел в бар: царившая внутри аура легкой извращенности давила на мозг, вынуждая немедленно покинуть помещение. Он бы так и сделал, но ему предстояло провести в этом царстве порока целых шестьдесят минут.
Стиснув зубы, он стремительно прошагал через зал и рухнул на стул у барной стойки.
– Виски.
Бармен быстро выполнил заказ, напоследок подмигнув симпатичному клиенту.
Будь это обычный бар, Картер, скорей всего, усмехнулся бы в ответ, а так лишь внутренне содрогнулся. К горлу подкатила тошнота. Чтобы смыть горький привкус отвращения, пришлось в несколько глотков выпить содержимое бокала.
– Ух ты! – послышалось справа. Картер скосил глаза, но лучше бы он этого не делал: горечь вернулась. – Ты во всем такой стремительный?
– Повтори, – прохрипел он, возвращая бокал на стойку.
– Страстный и застенчивый, – послышался очередной комментарий. – Просто невероятно! Хочешь, я помогу тебе избавиться от стеснительности?
Картер почувствовал, как на плечо легла чья-то ладонь. С трудом подавив желание продемонстрировать хук слева, он дернул плечом, освобождаясь от ненавистного прикосновения.
– Обойдусь своими силами, – буркнул он, хотя в мозгу вертелась парочка более конкретных фраз о том, что этот благодетель может сделать со своим предложением.
"Воспоминание о его нетрадиционной ориентации всплыло в памяти, да только Картер не успел среагировать: Алекс скользнул ему на колени, а губы прижались к его губам. Они были такими нежными, мягкими. Против воли, против своих убеждений, против логики, руководившей всеми его поступками, – тело будто жило какой-то другой жизнью. Картер обхватил лицо Алекса и притянул к себе, крепче впиваясь в его губы…

Сначала Чарли целовал ее нежно, потом стал все настойчивее пытаться приоткрыть ее губы. Алиса постепенно расслабилась и начала отвечать на поцелуи с нарастающим пылом.
Руки Чарли развязали поясок халата и скользнули на ее грудь. Он легонько погладил пальцами ее соски и тут же почувствовал, как они напряглись. Алиса вздрогнула от необычных ощущений и почувствовала, что между ногами стало влажно. Потянувшись к Чарли, она стала расстегивать его рубашку, а он тем временем сбросил с ее плеч халат. Обнаженные они легли на кровать. Чарли ласкал спину и плечи Алисы, постепенно опускаясь к груди. Своими поцелуями он возбуждал в ней страсть. Он проник ей в рот языком и посасывал ее язык. Алиса всхлипывала и все теснее прижималась к нему. Она обхватила его лицо руками и принялась страстно целовать его в ответ. Чарли застонал и нежно притянул ее руку вниз живота. Алиса ощутила, что в ее ладони оказался горячий и твердый член Чарли. Неуверенными движениями она начала его поглаживать, а по участившемуся дыханию Чарли понимала, что все делает правильно.
Чарли уложил Алису на спину и начал ласкать ее грудь, подразнивать соски, затем медленно спустился на живот, рисуя на нем круги. А потом его рука легла к ней между ног. Алиса вздрогнула и инстинктивно попыталась сжать ноги, но Чарли продолжал ее целовать и постепенно Алиса расслабилась. И в этот миг пальцы Чарли оказались внутри нее. Алиса застонала и выгнула спину. Чарли начал двигать пальцами, проникая все глубже и глубже.
– Ты такая тугая и влажная, – прошептал Чарли.
В ответ Алиса прижалась к нему еще теснее.
Чарли лег сверху и начал потихоньку продвигаться внутрь нее. Девушка напряглась от боли, и Чарли остановился, он поглаживал ее сосок, целовал губы и, когда почувствовал, что она расслабилась, вошёл в нее одним резким движением. Из глаз Алисы полились слезы, но Чарли губами собрал их с ее щек. Скоро Алиса опять застонала, но не от боли, а от наслаждения.
Алиса обняла Чарли за шею и стала двигать бедрами в одном темпе с ним. Чарли задышал чаще и ускорил темп. Алиса стонала все громче, уже не понимая, что происходит, желая только, чтобы наслаждение продолжалось и продолжалось. И тут экстаз накатил на нее мощной волной, с ее губ сорвался крик, а к нему присоединился хриплый стон Чарли.

Лекси бросила букет на кресло и на крыльях любви полетела навстречу счастью.

Ариэль казалось, что он изнутри касается ее сердца.

«Год 1162 от Рождества Христова»
"На данный момент герцог отсутствовал вот уже как пару недель – его вызвал в столицу король Ричард."
"Ричард был довольно строгих нравов и при этом довольно часто наведывался в гости к своему близкому приятелю Арлингтонскому.»