От матери-норвежки ему достались светлые, выцветшие ресницы, замкнутый нрав - от отца.
Мальчишка вырос мечтателем, вместо того, чтобы пойти по стопам отца в преподавание, сорвался в 18 лет в Париж изучать кулинарное дело.
В девятнадцать его впервые вбили в рефрижератор рыбной секции в ресторане Ритца. Мальчишка был высоким, чрезмерно худым и бледным - за ним постоянно следовал смех и предсказания, что быть ему среди гееватых кондитеров, дальше он не пойдет.
Но так уж случилось, что Гамильтону упрямство и "руки из того места" достались в равной мере. Все удавалось. Не сразу, но быстрее, чем у других. К двадцати девяти он был на пике карьеры, шеф де парти (в мясной секции), дальше только расти и расти.
Вернулся в Лондон, сменив не один ресторан и собираясь двигаться дальше, к заветному для всех них месту шефа.
Тогда он и встретил Нору, на излете третьего десятка. Маленькая улыбчивая женщина, безразличная к тому, какой он сухарь. Будто не замечавшая, сколько он пропадал на работе, и неизменно тепло обнимавшая его по ночам.
- Ты себя убьешь когда-нибудь этим, - бросил он ей как-то за завтраком, уже после рождения их дочери. Бросил сухо, не заботясь о ней на самом деле, не понимая, как много в ней было. Просто желая, чтобы его жена перестала носиться с хосписом, который так поддерживала, и взялась, наконец...за что угодно другое.
Сердце Норы остановилось, когда их дочери было четыре.
Луна в тот вечер, когда он забрал ее из дома бабушки после похорон, посмотрела на него и не позвала - спросила:
- Мама?
Он покачал головой.
Собственный ресторан в центральном Лондоне и отложенные на это деньги вдруг оказались пустотой. Квартира была продана, ее заменил дом в пригороде, с цеплявшей то и дело взгляд живой изгородью вместо забора на границе с соседним участком.
Как-то нашлись те, кто поддержали его затею открыть ресторан в пригороде. Невероятным образом нашлись и клиенты, которые стали заезжать именно к ним, видимо, уставшие от фиш энд чипс и вареной картошки.
Возраст: 35 лет
Место жительства: Ричмонд, Лондон.
Занятость: владелец небольшого ресторана, работает шефом.
Родственники: дочь Луна, 7 лет. Мать - Айлин.
Нпс: няня дочери - Эмилия, студентка; преподаватель в школе дочери - мисс Кларк; Клэр - начинающий повар в ресторане; Марк - шеф рыбной зоны; Гийом - кондитер.
Внешность: Пол Беттани
[p=right][i]since feeling is first
who pays any attention
to the syntax of things
will never wholly kiss you;
wholly to be a fool
while Spring is in the world
my blood approves
and kisses are a better fate
than wisdom
lady i swear by all flowers. Don't cry
—the best gesture of my brain is less than
your eyelids' flutter which says
we are for each other: then
laugh, leaning back in my arms
for life's not a paragraph
and death i think is no parenthesis
Cummings [/i]
[/p]
Луне достался его взгляд, синий, выдержанно холодный. Округлые локти, вьющиеся волосы и смешливый нрав, сочетающийся с непрекращающеся вселенской серьезностью, пришли к ребенку не от него.
Он смотрит на фотографию жены, оставленную среди прочих вещей в ящике комода, найденную случайно, пока он открывал все ящики подряд в поисках не известно куда пропавших документов.
Женщина с темно-каштановыми волосами и серыми глазами улыбается.
Он любил в ней неощутимо и незаметно: то, как она поправляла волосы, как слизывала мед с большого пальца, щедро поливая им панкейки для завтрака по утрам, крохотную ранку на щиколотке, под костью. Она спешила даже в этом, то и дело ранилась бритвой.
Любил теплый, молочный, как у детей, запах ее кожи. И прижиматься носом к ее колену, глядя на то, как она пытается, смеясь, вывернуться из его рук. И после то, как накрывает ладонью его затылок.
- Это звонят из хосписа, - короткое от Гийома.
- Что там еще? - он отвлекся от баранины ровно на три секунды, перевернув кусок тут же и продолжая слушать.
- Мне кажется, тебе стоит подойти, - прозвучало так мягко, что Ян поднял взгляд к парню.
- Мои соблезнования, мистер Гамильтон. Мы не знаем, как это случилось, - сбивчиво, слишком много информации, от которой хотелось отмахнуться. Он не мог понять. - Вашей жены не стало.
Она куда-то спешила, к кому-то снова, когда ее сердце остановилось.
То, что в нем была часть, которую она заполняла, пришло к нему недели спустя. Место для маленькой женщины с серыми глазами, без которой странным образом стало пусто где-то за ребрами. Кто бы мог подумать что так. Уж не тогда ведь думать, когда она была рядом.
- Пап? - он оборачивается на голос той, кто еще осталась с ним, и забирает ее на руки. Учиться не совершать ошибки все еще стоит Гамильтону усилия.
