Вся эта история случилась так давно, что многие события уже стерлись из памяти, а от некоторых и до сих пор щемит сердце. В то время, о котором я рассказываю, мне только-только исполнилось три года. Маму свою я не помнила. Она умерла ещё при родах. Отец решил воспитывать меня сам и отдать бабушкам на воспитание наотрез отказался. К тому же бабушки еще работали, а нас, малышей, в ясельки принимали с шести месяцев. Папе было очень трудно со мной. Я часто болела, нуждалась в постоянном уходе. Он разрывался между мной, работой, командировками. То соседи, то случайные знакомые оставались нянчиться со мной по несколько дней. Мы с папой не бедовали, но все же дом и мы сами нуждались в заботливой женской руке. И вскоре с нами стала жить тётя-мама Мила. Я не могу теперь сказать, любили ли они с папой друг друга, или он просто искал кого-то, чтобы легче стало. Тогда мне было не до этих понятий. Первое время они меня окружили лаской и теплом. Со мной всегда была рядом Мила. Дружной семьей мы прожили почти год. Осенью папу отправили в длительную командировку куда-то на север. Отказаться от неё было нельзя, к тому же за мной теперь был присмотр. Поэтому папа с лёгкой душой уехал. Как сейчас помню: подъехала машина, папа положил на заднее сидение большую сумку, а затем подбросил меня высоко-высоко, мне казалось – до самого неба, поймал, поцеловал и велел, чтобы я была хорошей девочкой и слушалась Милу. Он уехал, а мы остались его ждать. Через пару месяцев Мила стала нервной, всё её раздражало, без всякой причины начинала кричать на меня, затем гнев проходил, и она снова становилась прежней доброй Милой - обнимала меня, играла. Теперь к нам по вечерам стали приходить гости, я их не знала. Мила отправляла меня спать, прикрывала плотно двери в мою комнату. Но до меня доносились веселый смех, музыка, иногда просачивался противный табачный дым. Наступила зима. Папа присылал нам письма, и мама Мила читала их вслух.
Близился Новый год. У нас появилась маленькая пушистая ёлочка. Мы поставили её в угол и украсили блестящими стеклянными шариками и разноцветными бусами. Я подходила очень близко и заглядывала в каждый шарик, моё изображение искажалось, и смешные рожицы улыбались мне в ответ. Было очень забавно и смешно. Затем Мила достала из аптечки рулончик ваты, и мы отрывали её по маленькому кусочку и бережно укладывали на веточки елочки. Казалось, что они укутались пушистым белым снегом. Под ёлку поставили Деда Мороза и маленькую Снегурочку. На кухне было много вкусных праздничных блюд, и я тайком пробиралась туда, чтобы отщипнуть себе чего-нибудь. Мила накормила меня, затем отвела в спальню и уложила спать. Сколько прошло времени - не знаю, но проснулась я от резкой боли в животе. Наверное, я сильно переела, а теперь приходилось расплачиваться ужасной коликой. Я позвала Милу, но она меня не услышала. Я подошла к двери и толкнула её. В комнате были гости, все изрядно выпившие. Мила сидела на коленях толстого дядьки, и он что-то шептал ей на ухо. Все умолкли и посмотрели на меня, как на привидение. Боль в животе усилилась, и я заплакала. Мила подбежала и, ухватив меня больно за руку, потянула в комнату. - А ну марш спать, маленькая негодница! Я не ожидала от неё такого тона, выдернула руку и заупрямилась. Тогда Мила истерически расхохоталась: - Не хочешь? Ну тогда иди, поиграй! - Она накинула на меня шаль и в одной пижаме и комнатных тапочках выставила за дверь. Кто-то стал возражать, но Мила их успокоила: - За пару минут с девчонкой ничего не случится. Зато будет наука, как вести себя при гостях хорошо, и дальше она нам мешать не станет. На улице было холодно и темно. Где-то вдалеке горел на столбе тускло одинокий фонарь. Я стала колотить ладошкой в дверь: - Мама, открой! Мне страшно, мама, и очень холодно! - но на стук никто не отзывался. Зато в доме громко зазвучала музыка, и скорее всего, из-за неё мои крики больше были не слышны. Я очень замерзла. Шаль сползала, руки покраснели, ноги я почти не чувствовала. С неба медленно стали опускаться огромные пушистые снежинки. От боли, обиды и бессилия я плакала навзрыд. Слезы крупным градом катились по щекам, и от этого становилось еще холоднее. Я продолжала колотить в закрытую дверь, но меня не слышали. Я снова и снова звала Милу: - Мамочка, открой!.. Папочка, приди ко мне, пожалей!.. Но в ответ только ветер завывал в проводах. Я медленно пошла к калитке, ведущей на улицу. За двором никого не было. Все давно разошлись по домам и праздновали Новый год в кругу своих семей.
Куда мне было идти? К кому? Я понимала, что вот так долго стоять на морозе я не смогу. И, продолжая реветь, пошла по улице. И тут мне навстречу вышла огромная лохматая собака. Я не знаю, какого она была цвета, в темноте она казалась светло-серой с темными пятнами. А еще для маленькой девочки она чудилась необычным существом, шагнувшим навстречу прямо из сказки. Но почему-то её я не испугалась, мне она показалась доброй и надежной. Та подошла ко мне и посмотрела на меня огромными умными глазами. Затем теплым, шершавым языком слизнула мои слёзы. Я обняла собаку за шею, и мои ладони погрузились в тёплый мех, ручкам сразу стало теплее. Собака медленно пошла рядом со мной и вскоре привела меня в соседский сенник. Она носом толкнула меня в сено и легла рядом, свернувшись вокруг меня калачиком. Снег, что нападал мне на плечи, растаял. Я согрелась и уснула. Так мы проспали с ней до утра. Я проснулась от того, что стало снова холодно. Собаки рядом не было. Я закуталась в шаль и собралась уходить. На сене что-то блеснуло. Это был небольшой медный колокольчик. Я подобрала его и прижала к груди. Мне казалось, что это колокольчик моей собаки. Я позвала её: - Собачка! Где ты? Иди ко мне! - Но она не пришла. Зато на мой зов прибежала соседка тетя Лиза. Она управлялась во дворе и услышала мой крик. Лиза всплеснула руками: - Танечка, что ты тут делаешь, да ещё раздетая? - Подхватила меня на руки и быстро побежала к себе домой. Белый снег за ночь полностью накрыл землю, и ничьих следов было не видно. Меня уложили в кровать, укрыли и напоили горячим чаем с малиной. Но меня знобило - поднялась температура. Лиза выбежала из дома и вскоре пришла вместе с доктором и папой. Он приехал под утро домой досрочно, неожиданно и с подарками. Мила, мертвецки пьяная, спала в кровати не одна и на расспросы, где я ничего не могла внятно рассказать. Папа очень разгневался и выбежал искать меня. В это время Лиза спешила с доктором ко мне и встретилась с ним. Я помню, как он прижал меня к себе, плакал и почему-то шептал: «Прости меня, доченька!» Месяц, пока я болела, оставалась жить у тети Лизы. А когда вернулась домой, Милы не было, она исчезла из нашей жизни раз и навсегда. Зато Лиза осталась с нами, и вскоре они с папой расписались. Папа сменил работу и уже не уезжал так надолго. Огромную собаку я больше так и не встретила. Я часто приезжаю в гости в нашу деревню, навещаю моих любимых папу и маму Лизу. А маленький колокольчик до сих пор хранится у меня в шкатулке. Когда я достаю его, от воспоминаний на глаза набегают непрошеные слёзы. Прошло уже столько лет, но я до сих пор свято верю, что тогда ночью меня спасла не просто собака, а ангел, спустившийся с небес...
|