Petrika

ВСТРЕЧА В МАРРАКЕШЕ

Марракеш надоел Жорке до чертиков, а ведь не прошло и четырех дней, как он сюда приехал. Мало? Вовсе нет! Наоборот, невообразимо много, когда тебе жизненно необходимо быть совсем в другом месте. Он и на поездку-то эту согласился лишь из-за денег. На фоне хронического безденежья предложение отснять десяток-другой фотографий для женского глянцевого журнала показалось манной небесной. В долг-то уже никто не дает. Знают, не вернет. А с чего возвращать? Не ящики же с бананами на рынке ворочать ради такого дела...

 Подумать только, наконец-то он снова напал на след Катеньки, а в карманах ветер гуляет. Денег нет даже на билет в общем вагоне. И вот приятель подкинул халтурку. Конечно, фотограф из Жорки тот еще, но не беда. Где наша не пропадала... Позаимствовал у старого знакомого «зеркалку» и рванул в Марокко.

Задание редакции худо-бедно выполнено. Можно возвращаться домой. И вдруг эта пигалица журналисточка заявляет, что фотографии никуда не годятся, нужно отснять восточный базар заново. Противиться бесполезно, ее напор, а тем более угрозы оставить без оплаты его первые в жизни творческие потуги, и мертвого сдвинут с места.

И вот Жорка снова на площади Джема-эль-Фна. В глазах рябит от восточного колорита. Голова раскалывается от гремучей смеси запахов – шафрана, кориандра, мяты, корицы, кедровой стружки, а заодно и выделанных кож. Одурманенный душным сплетением ароматов Востока, он переходит от лотка к лотку и лениво наводит объектив то на живописные прилавки со специями, то на пестрое великолепие ковров, то на поражающие буйством красок марокканские платки и шали. И вдруг, не в силах поверить собственным глазам, ошарашено замирает в проходе между торговыми рядами.

Перед ним в струящемся сквозь дощатый потолок пыльном столбе света стоит она – его Катенька. Та, кого он столь незаслуженно обидел много лет назад и долгие годы искал, исколесив без малого половину родной страны... 

Разве такое возможно? Вот так случайно встретить ее здесь? Поездка в Марокко начала казаться Жорке благословением богов. Боясь, что Катенька испарится, словно мираж в пустыне, он заворожено наблюдал, как она увлеченно перебирает висящие над прилавком яркие лоскуты марокканских платков, улыбается пожилому торговцу, о чем-то с ним переговаривается, прикладывает к груди разноцветные кашемировые полотна, любуясь своим отражением в зеркале.

Жорка нерешительно шагнул к ней и тут же снова замер у прилавка с медной утварью, лихорадочно пытаясь найти в опустевшей голове нужные слова. Бесполезно. Вместо них в памяти всплыл тот злосчастный вечер, когда он поверил небылицам пьяного соседа...  И как было не поверить, если в качестве доказательства измены Катеньки, ему продемонстрировали шелковый шейный платок, который он, Жорка, сам же и подарил любимой девушке. Просто так, без повода... Потому что хотел подарить.

Ярость багровой пеленой застила взгляд, огненной лавой хлынула к сердцу. Катенька променяла его на этого пьяного отморозка, с которым уважающая себя девушка даже рядом стоять побрезгует.

Жорка не смог сдержаться. Посмотрел в ее лучистые карие глаза и сорвался. Схватил Катеньку за руку и, оттащив в тень, влепил ей звонкую пощечину.

- Шалава! – процедил сквозь крепко стиснутые зубы и отвернулся, не желая видеть, как она, пытаясь сдержать слезы, до крови кусает губы... Губы, которые прошлой ночью целовал другой.

Сжал кулаки. Ушел. А на следующий день Катенька уехала. Собрала вещи, села в автобус и отправилась покорять большие города. Скатертью дорога!

Неделю Жорка холил и лелеял собственную обиду и праведное негодование. Публично клеймил позором изменницу и тот выбор, который она сделала. А потом открылась правда, словно обухом ударив Жорку по голове. Не изменница Катенька, а жертва наговора...

Жорка схватил лом и рванул к соседу, щедро вознаградив того побоями за очерненное имя Катеньки. Действительно щедро, ведь сосед и теперь, тринадцать лет спустя, не встает с постели, а старуха мать кормит его бульоном с ложечки и утки меняет.

 Жорка расплатился за свою горячность сполна – два года провел на зоне. Освободился по амнистии и отправился на поиски Катеньки – единственного светлого луча в его жизни. Обзванивал общих знакомых, расспрашивал, выведывал, иногда нападал на след и в тот же день покупал билет на поезд, чтобы в очередной раз понять – она  снова ускользнула от него...  

Катенька стала его паранойей, бессменной спутницей снов и тяжким бременем на сердце.

И вот, тринадцать лет спустя, когда он уже почти отчаялся ее найти, сжать в объятиях и вымолить прощение... когда ее истинный образ превратился в едва уловимую тень и, уступив место иллюзиям, скрылся в закоулках памяти, судьба, будто бы в насмешку, свела их вновь – здесь, посреди базарной площади в Марракеше.

Жорка смотрел на Катеньку и, выискивая в ней прежние черты, силился увидеть в этой красивой женщине ту худенькую девочку, воспоминания о которой не покидали его долгие годы. Мысленно переносил ее туда – далеко-далеко, где простираются к горизонту золотые поля пшеницы и серебристой волной стелется ковыль, где маковой россыпью окрапляется по весне степь, а сумерки пахнут парным молоком и полынью.

Наряжал ее снова в то голубое ситцевое платьице и белую косынку, спасавшую знойным летом от степной пыли... Не получалось... Катенька изменилась. И теперь вместо хрупкой, угловатой деревенской девчонки перед ним стояла яркая, харизматичная красавица.

 Наконец, будто почувствовав, что за ней наблюдают, Катенька оглянулась. Взгляд равнодушно скользнул по сторонам и замер. Брови удивленно взметнулись вверх, в карих глазах промелькнуло узнавание. Еще мгновение – и ее губы растянулись в улыбке – равнодушно вежливой и совершенно чужой.

Поборов нервную дрожь, Жорка нарочито бодро подошел к девушке.

- Привет. – Голос дрогнул. – Наконец-то я тебя нашел.

На ее лице отразилось недоумение. Жорка мечтал найти в нем хоть толику фальши и не мог.

- Я искал тебя, Катенька.

- Зачем?

- Я... - Неловко сжал в кулаке кашемировую ткань одного из висевшего над прилавком платков. Глубоко вздохнул. – Прости меня...

Катенька снова улыбнулась. Мягко. Снисходительно. Коснулась кончиками пальцев его руки.

- Я давно простила тебя, Жор... Забудь. – Перевела взгляд на торговца и, забрав у него прозрачный пакет с лазурной шалью, снова повернулась к Жорке. Пожала плечами. – Мне пора.

- Катенька, - Голос утонул в разнесшемся над площадью напевном призыве к молитве... - Катя!

Она ушла... А Жорка продолжал растерянно стоять у прилавка, не зная, стоит ли бежать за ней. Ведь это была уже совсем другая женщина, вовсе не та Катенька, о которой он мечтал долгие годы...