Yanita Vladovitch 

Нужно верить...

Марго рассматривала свою коллекцию шарфов, косынок и платков, вольготно разместившуюся в шкафу, и не могла отвести взгляд. Пальцы сами собой нырнули в это царство шифона, батиста и хлопка.

В свое время эти детали женского туалета были для нее просто наваждением каким-то: она выискивала самые необычные экземпляры и потом тратила уйму времени, чтобы составить наиболее удачные комплекты.

А и сейчас глядя на это цветочное великолепие — и однотонные, и в крапинку и с яркими принтами — Марго ощущала лишь отголоски былых эмоций.

Увы, ее жизнь больше не освещало солнце. Казалось, будто оно закатилось за горизонт, и не желает возвращаться. Марго тяжело вздохнула. Но ведь жизнь продолжается, не так ли?

Марго еще раз провела рукой по некогда любимым полоскам материи. Раньше они дарили удовольствие, а теперь стали необходимостью.

Наугад выбрав платок, Марго отправилась в ванную.

Прежде чем взглянуть в зеркало, она закрыла глаза: было так тяжело привыкнуть к своему новому облику. Темные круги под глазами. Исхудавшее лицо. И мертвые глаза, будто жизнь уже покинула это бренное тело. А от ее шикарных кудрей осталось лишь одно воспоминание: химеотерапия не щадит волосы.

Превозмогая страх, Марго все же посмотрела на свое отражение. Ничего не убавилось, но и не прибавилось. Все тот же болезненный вид, который, казалось, навечно отпечатался в памяти.

Хотелось отвернуться. А еще лучше разбить ненавистное зеркало, чтобы никогда больше не видеть себя такой.

Но разве это выход?

Только не в ее ситуации.

И пусть руки будто налились свинцом, Марго, превозмогая боль, заставила себя завязать платок.

Проявив чуточку фантазии, можно представить, что последние три месяца были сном — страшным и нереальным — но все же сном. Утром она проснется, и все будет как в той, другой жизни.

Увы, болезнь вторглась в мечты с деликатностью ледокола. Уже ничего не будет так, как прежде. Даже если болезнь отступит, сама Марго уже будет другой. И потом, вообще неизвестно, будет ли оно, это продолжение.

Марго поправила платок и покинула ванную комнату.

— Мамочка, доброе утро! — услышала она звонкий голос дочери.

— Доброе утро, моя радость! — Марго наклонилась и поцеловала Соню в лоб. — Что ты хочешь на завтрак?

— Папочка уже сварил кашу. Манную, — добавила девочка и скривилась. — А я накрыла на стол. Потом папочка сказал, что уже можно тебя звать.

— Ах, вы мои золотые, — Марго улыбнулась, радуясь тому, что душа еще не успела окончательно зачерстветь. — Пойдем. Не будем заставлять нашего папочку ждать.

И они отправились на кухню.

Если оценивать всю ее минувшую жизнь, то Марго могла с уверенностью сказать, что все шло гладко, даже слишком гладко: счастливое детство, хорошая карьера и удачное замужество. Все складывалось без усилий со стороны самой Марго. Поэтому бойцом она не была, однако и пасовать перед трудностями тоже не привыкла.

И Марго пообещала себе, что с достоинством встретит все, чтобы там ни приготовила ей судьба. И будет наслаждаться каждой минуткой своего счастья, сколько бы оно ни продлилось.

— Соня сказала, ты приготовил манную кашу, — сверкнув улыбкой, произнесла Марго.

— Да, — смущенно кивнул Артем.

Он вгляделся в жену, пытаясь понять причину столь кардинального перехода от утренней депрессии до радости, которой сейчас лучились ее глаза.

— Люблю манную кашу. Давайте завтракать, — поторопила родных Марго.

И потом, ведь еще оставалась надежда, что лечение поможет. Пусть крошечная, но она никогда не угасала.

Нужно верить, всегда нужно верить!