|
Креветки в сливочном соусе…, - мечтательно вздохнула Мария-Антуанетта, выбираясь из мягкой теплой постельки, на коей она почивала ранним рождественским утром. В доме было тихо, все еще спали, только старые часы в корпусе из темного дуба, чинно отмеряли время. За окном в предрассветных сумерках шел снег. Белые мухи кружили в свете уличного фонаря, Они завалили мягкими пушистыми сугробами и двор, и сад. Даже дорожка до калитки, по которой еще вчера вечером она выходила на прогулку с кавалером, полностью исчезла под снегом. Мария была знатного рода, да к тому же красавица - ослепительная голубоглазая блондинка с грациозными плавными движениями и манерами герцогини. Хотя здесь, в маленькой губернской деревне, мало кто мог оценить ее благородное происхождение. Откинув покрывало, и бесшумно соскользнув с кровати, она сладко потянулась, и легким пружинистым шагом, прошлась по комнате. На улице еще тепло, но ее не обманешь! Она-то знала наверняка, что уже к вечеру трескучий мороз распишет все стекла в доме толстым, льдистым узором и истопник будет ворчливо подбрасывать дрова в топку и шикать на зазевавшуюся малышню. По-особому запахнет дымком и нагретым деревом. Гости соберутся в столовой, затянут песню. Дети будут возиться на полу. А она, сидя на широком подоконнике, притаившись в нише за тяжелой плюшевой шторой, будет незаметно наблюдать за ними. Рождество не было ее любимым праздником. Еще за неделю, в доме начиналась суматоха. Слуги вытаскивали на свет нарядные праздничные покрывала, убирали домоткаными дорожками сундуки и кресла, набрасывали кружевные накидки на абажуры, и от этого тени на потолке сплетались в замысловатые линии. Они выбивали перины и перестилали постели. С утра и до поздней ночи дом гудел множеством голосов, двери хлопали, половицы скрипели. Мария ненавидела суматоху и пыль, но обожала нежится на чистых простынях, пахнущих лавандой и солнечным светом. В эти дни она часто сидела у окна, наблюдая за снующими по двору людьми, или примостившись на сундуке в кухне, жадно вдыхала ароматы рождественских блюд, одновременно контролируя кухарку Аксинью, которая мечтала стать женой Василия. - Василий,- имя то, какое кошачье,- фыркнула она презрительно и стряхнула налипшие блестки от елочных игрушек. Он работал ее управляющим. Довольно шумный и беспокойный субъект, но дело свое знал хорошо. Люди побаивались его, и в доме всегда было тепло и чисто. А уж кухарка, строя планы на будущее, никогда не забывала вовремя приготовить и подать на стол вкусные лакомства. Иногда, в пылу ссоры или после очередного нелепого проступка, (такого как пару дней назад, когда он притащил в дом целый ящик этих отвратительных мандаринов, от одного запаха которых неудержимо тянуло чихать) ей хотелось заменить его кем-то более благонравным и покладистым. Но в силу привычки и даже какой-то необъяснимой привязанности, которую она спешила всегда списать на давность знакомства, Мария продолжала терпеть его. В животе заурчало… Нужно посмотреть в столовой, - решила она и тихонечко, чтобы никого не разбудить, отворила дверь. В коридоре было пусто. Мягко, на цыпочках по холодному полу пробежала в залу. Здесь, с вечера, на неубранном Аксиньей столе, еще оставались милые ее сердцу лакомства: кусочки рыбного пирога, парочка бутербродов с икрой и ее любимые заварные пирожные, облитые жирной сметаной, взбитой с сахаром. Египетская принцесса, Дворовая герцогиня, Что любит гулять по крышам И молча смотреть в окно. Вам кажется, что однажды, Вы сердце ее пленили. Так кажется? Или точно? Вот то-то и оно…. |
Мне понравилось!