Унесенная ветром

Флэмми не сделала ничего плохого для того, чтобы попасть в этот яростный поток, уносивший ее все дальше и дальше от нежного солнечного тепла, легкого порхания бабочек, ласкового ветерка, несущего ароматы цветущих лугов, и птичьего щебета. Она только задумалась на минутку о том, что наверху пришло время, когда на севере, в Хайленде, в воздухе начинают кружиться легкие снежинки, и Флэмми ужасно хотелось бы посмотреть хоть разок на их танцы. Когда-то давно ей об этом рассказывала мама, побывавшая в детстве в тех горах.

«Не желай ничего очень сильно, это может исполниться!» - учила ее мать. Но Флэмми принимала как должное те маленькие волшебные пустячки, которые в детстве развлекали ее своим появлением, не думая об истинном  смысле маминых поучений. И вот теперь она сполна получила то, что пожелала. Но кто же мог подумать, что могут существовать такие бури, которые люди называют почему-то рождественской метелью, в какую Флэмми неожиданно попала. Она потеряла счет времени и представление о том, где находится. Точнее, где будет находиться, когда – или если – буря стихнет и отпустит ее из снежного плена. Флэмми начала сомневаться, что она окажется наконец в тепле. Глаза залепило снегом, волосы намокли от запутавшихся в них  влажных снежинок, и она замерзла. Ее несло ветром как пушинку одуванчика, на которые Флэмми любила дуть в детстве, создавая легкую белую метель. О, беззаботное детство! Флэмми хотелось вернуться в него. Но это было то желание, которое не могло исполниться.

Ветер внезапно чуть затих, позволив снежинкам падать вниз. Флэмми вместе с ними полетела к земле, радуясь хоть какой-то перемене. В сумраке замелькали огоньки, что-то темное и золотистое наплывало внизу непонятными громадами, напоминая скалы у северного побережья. Порывы ветра пытались снова закрутить ее в бесконечный хоровод, но земля притягивала к себе, и обессилившая Флэмми, наконец, спланировала в сугроб, который оказался неожиданно холодным и негостеприимным.

Флэмми хотелось тепла. Ей хотелось солнышка, которое так приятно согревает, когда лежишь на мягкой зеленой травке, усыпанной маргаритками, и смотришь в голубое небо. Но вокруг был снег, а небо хмурилось тучами, и солнца ожидать не приходилось.  Мороз пробирал до костей, тонкое, почти прозрачное платьице совсем не грело, и сил сопротивляться неизбежному у Флэмми почти не осталось. Она не чувствовала никаких сил, которые обычно черпала  извне, находясь вдали от своего мира, потому что в нее  продолжали верить. Вера и любовь живых существ – вот две силы, без которых она не могла жить в их мире, вдали от своих зеленых холмов фейри.

Но веры здесь не было, это Флэмми почувствовала сразу. А кто же ее полюбит, не веря в волшебную силу фейри? Одинокая фигурка в снегу съежилась, не надеясь на счастливый конец своей глупости.  С полной безнадежностью Флэмми тяжело вздохнула, уже не сдерживая дрожи  во  всем теле. Рядом кто-то вздохнул так же глубоко.  Влажный предмет ткнулся в щеку, и она вяло попыталась отодвинуть дышащий ей в лицо бархатистый и теплый нос. Руку лизнул язык, согревая  нежным  и настойчивым прикосновением.. Кудлатая черная голова пристроилась на груди у Флэмми и ей впервые стало теплее.  Это существо, похожее на банши, состояло, казалось, из одной черной шерсти и было горячим, словно печка.  Флэмми потрепала кудрявую голову и прижала существо к себе, тут же почувствовав первый ручеек благодарной и жизнерадостной любви. Они затихли, прижавшись друг к другу, и Флэмми поверила впервые после безумной  ночной метели, что приключение может закончиться для нее не так уж плохо, как она решила.

Давно должен был наступить рассвет, но по-прежнему было сумрачно. «Что за угрюмое место»  - с тоской подумала Флэмми, соскучившаяся по веселому теплому  солнышку родных холмов. Здешний рассвет вовсе не напоминал предвестие веселого солнечного утра.  В призрачном сером свете еле различались движущиеся тени людей и машин, фары которых не могли рассеять ночи и снега, опять повалившего с небес, застилая все пеленой. Черное существо, которое провело ночь подле Флэмми, согревая своим бескорыстным теплом, оказалось собакой, проявлявшей столько же дружелюбия, что и ночью. Жизнерадостно  облизав  ее лицо горячим языком, пес заскулил и ткнул носом в руку, приглашая погладить свою кудлатую голову. Флэмми чувствовала горячую, добрую любовь, исходящую от него,  и благодарно  потрепала за ухом, вызвав довольное повизгивание. Их нежности  нарушило поскрипывание  шагов. Пес тут же навострил  уши, радостно вильнул хвостом и бросился навстречу закутанной в теплый платок фигуре. Внезапно он остановился и подбежал к Флэмми, потом опять метнулся к подходившей старухе, вернулся назад и гавкнул, словно зовя за собой.

Флэмми сидела в снегу, начиная замерзать, но встречаться с незнакомой женщиной побаивалась. Та достала из сумки завернутую в газету еду и положила перед  собакой, а потом потрепала по спине, приговаривая «ешь, ешь» и повернулась к Флэмми. Внезапно она всплеснула руками и принялась разматывать платок.

- Деточка, да ты ж замерзла! Да как же ты оказалась в этом холоде раздетой! На вот, погрейся, - и она накинула платок на Флэмми, завязав его крест-накрест  на груди. Флэмми ощутила теплый поток заботы, согревающей ее промерзшее тело, и благодарно улыбнулась.

- Ты ангел? – спросила изумленная старушка и перекрестилась, - Никогда не видела такой ангельской улыбки у людей. Иди домой, деточка, на улице тебе не место.

Греясь в лучах добрых чувств и любви старушки, Флэмми чуть не мурлыкала от удовольствия. Она спасена! И странное дело: в нее не верят, но любят. Как это может быть?

Опять снежинки закрутились  в воздухе, начинался снегопад. Черный друг Флэмми отбежал куда-то по своим собачьим делам. И она решилась тоже выбраться из сугроба и поглядеть, что там, за углом. За домом начиналась улица. Флэмми с испугом отшатнулась и налетела на кого-то. Мужчина в комбинезоне и расстегнутой куртке собирался залезть на лестницу, чтобы прикрепить к столбу большую белую пенопластовую снежинку. Чудные люди: мало им  снега, падающего с неба? Флэмми подхватили крепкие руки.

- Осторожнее, ребенок, опрокинешь лестницу, - добродушно пробасил мужчина и развернул ее к себе, - Да ты не... ребенок...

Их глаза встретились и Флэмми утонула в сияющем потоке. Это было невероятно: теплая волна окатила все ее замерзшее тело, согревая, вливая силы, возвращая волшебную легкость. Именно глаза, а не поспешно скинутая куртка, хранившая тепло его тела и такая большая, что  могла обернуть Флэмми два раза, вернули  ее к жизни. Холод больше не чувствовался, снег был нипочем.

Много позже, когда Флэмми сидела в маленькой неприбранной квартире холостяка, полной холстов у стен, немытых кистей в банках с водой, картонок, заменяющих палитру, с засохшей краской и следами кошачьей лапы, зацепившей виток берлинской лазури, она вдруг заметила несколько рисунков в углу у окна.

- Кто это?

- Это фейри. Волшебные существа. Феи из Ирландии.

- Из Шотландии. Совсем не похожи, - засмеялась Флэмми и с любопытством посмотрела на мужчину, который назвал себя Юрием, - Фейри – это я. Разве я такая? Ушастая... И где ты таких видел?

- Да конечно, не видел, - Юрий тоже засмеялся, - Это заказ, иллюстрации к книжке. Фейри – это выдумки. Как русалки, снегурочки, Баба-Яга. Так ты фея? Что же ты не наколдовала себе теплую шубу? На-ка, лучше выпей горячего чая, согрейся.

- Мне не нужна шуба, Джури, мне нужны вера и любовь. От них мне тепло. Вот поэтому мне хорошо у тебя. Ты веришь в фейри.

- Да не верю я в сказки! И как ты меня назвала? Джури? Смешно как-то. А тебя как зовут?

- Флэмми. Так ты не веришь в фейри? Поэтому мне так тепло с тобой? Тогда выходит, ты любишь меня, Джури.

Юрий внезапно густо покраснел и закашлялся, поперхнувшись чаем.

- Скажешь тоже – любовь. Сказочки для маленьких девочек...

- Джури, ты не веришь в любовь? – изумилась Флэмми, -Живешь и не веришь?

Флэмми посмотрела на смущенного и поникшего мужчину и внезапно захотела прижать его к себе и утешить, как маленького ребенка. И вселить в него веру в счастье. Пусть он даже не будет верить в фейри. Но... что тогда будет с ней? Мысли ее заметались, но  потом она успокоилась. Погибнуть, возродив в мире любовь – это святое. Она согласна исчезнуть, сделав этого чуткого и талантливого человека счастливым.

- Джури, - сказала Флэмми торжественно и, вытянувшись в струнку,сосредоточилась и протянула к нему руки, - Я дарю тебе веру и умение любить. Будь счастлив этим. И помни обо мне, - добавила она мягко, почти жалобно.

- Эй, а сама ты куда собралась? – услышала Флэмми тревожный возглас Юрия, - Останься! Я... Разве тебе плохо со мной? Я все-таки куплю тебе шубу. И я хочу тебя нарисовать. Я... я люблю тебя, Флэмми, и мне все равно, кто ты!