|
Посвящается Б.В.В. Спасибо за всё.
Тот Самый...
– Итак, Клавкин, развелась? – Развелась... – Депрессуешь? – Ни за что! Я планирую убийство! *** С того места, где она стояла, было очевидно: мужчина тоже направлялся к последнему свободному столику. Конечно, разве в такой день может быть иначе? Клава ринулась вперёд, и они достигли вожделенного стола одновременно. Несколько мгновений; хмурые, оценивающие взгляды. Сняв сумку с плеча, девушка бросила её на диван и посмотрела в глаза сопернику. «Даже не надейся, дорогой». Развестись, лишиться новогодней премии, а теперь ещё и это? – Я первая! – выпалила Клава. Кто сказал, что метить территорию могут только мужчины? – Как по-взрослому... – протянул незнакомец и спокойно присел на противоположный диван. – Я тоже... первый. В другой день, при других обстоятельствах она бы просто развернулась и ушла, но сегодня... Поджав губы, Клава наклонилась, подтолкнула сумку чуть вперёд и расположилась напротив мужчины. Тёмные, вьющиеся волосы, серьёзные, умные глаза, правильные черты лица. Ему было чуть больше тридцати, однако по нескольким прядям уже скользнула седина. «Хорош, а это, Клавкин, не к добру». Муж Клавы, теперь уже официально бывший, тоже имел весьма привлекательную внешность, но это не помешало ему оказаться коварным изменником и лживым... ничтожеством. Новогоднее настроение услужливо шептало: «Этот, скорее всего, встречается в кафе с любовницей! Точно, последнее свидание в году, необходимость расплатиться подарком за невозможность встретить праздник вместе! Вылитый наш Андрюсик». Молчаливые рассуждения прервала официантка. Девушка, буквально пританцовывая, подошла к столику и, первым делом указав на табличку, прикреплённую у неё на груди, сообщила:
«Понятно, но... непонятно». Клава посмотрела на своего соседа, он лишь пожал плечами и, обращаясь к Алёне, попросил: – Американо, если можно. – Можно, можно! Конечно, всё для вас... – Девушка замолчала, выжидающе уставившись на клиента. Настала очередь незнакомца послать Клаве вопросительный взгляд. В ответ он получил мстительную улыбку, после чего Клавдия безразлично пожала плечами. – Сергей, – неохотно признался мужчина, бессознательно отодвигаясь от обеих девушек сразу. – Алёна! – выпалила официантка и, быстро отвернувшись, бросилась к барной стойке. – Кажется, кто-то только что обзавёлся подружкой! – едко прокомментировала Клава, наблюдая, как официантка нетерпеливо дергает за рукав менеджера, при этом тыча пальцем в Сергея. – Скорее всего, это её первый рабочий день, – ответил мужчина, извлекая из кармана телефон. – Вы бывали здесь раньше? Мне бы пароль... – Нет, не бывала. И, судя по качеству обслуживания, ни за что не вернусь! Как будто услышав её, Алёна перестала перешептываться с начальником и вновь материализовалась перед столиком. – А что желает заказать милая девушка? – с придыханием поинтересовалась мгновенно помилованная Клавой официантка. – Вы же останетесь, правда? – Ни за какие коврижки с места не сдвинусь, – твёрдо заявила Клава, больше всего на свете желая показать Сергею язык. Пускай придумывает, что объяснять своей любовнице, если таковая есть в наличии. – О, я так рада, так рада! Вы себе не представляете, мы думали никто уже не решится, понятное дело, страшно, но мы всё равно надеялись, ну а вдруг, а вдруг, и тут вы оба, бах, так неожиданно, да ещё и тридцатого декабря! Я уже сказала Валере: «Валера, так не бывает», а он мне... Сергей поднял руки, пытаясь защититься от нескончаемого потока непонятной информации. – Стоп. Алёна, в два раза медленнее и чуть больше смысла. Я просто хочу выпить кофе, у меня встреча. – Бросив хмурый взгляд на Клаву, он добавил: – У девушки, кажется тоже, раз ей так необходимо быть здесь. – А вот и не угадали, – возразила Клава. – Я пришла праздновать! Алёна, шампанское! – Так вы не знакомы? – Лицо Алёны вытянулось. – Ну-у, это наверно даже интересно, хотя... Вы... вы говорите, будет ещё кто? – А мы случайно не выиграли что-то, а, девушка? Учтите, я первая пришла! – Не думаю, что это так уж важно, во всяком случае, раньше-то действовало на всех. – Алёна, разговаривала скорее с собой, чем отвечала Клаве. Сергей быстро отодвинул от себя кофе. – Алёна. – Мужчина щелкнул пальцами, привлекая внимание официантки. – Сосредоточьтесь. Вы что-то подмешали мне в кофе? Что должно подействовать? – П-проклятье... – Алёна тряхнула головой, как будто поражаясь вопросу клиента. – Вы же за столиком месяца... Те-е-м са-а-мым! «Отлично. Разведёнка, теперь ещё и с проклятьем. Оля сейчас бы сказала: «Поздравляю Мазуркина, спорим, вселенная хранила этот случай специально для тебя?» Сергей, видимо, сердцем почувствовав какую-то неизвестную ему Ольгу, повернулся к Клаве и прошипел: – Это какая-то идиотская шутка? – Угу, мой коварный замысел отравить первого встречного хама, неспособного уступить девушке столик. Алёна, мой верный сообщник, подскажи: когда этот отправится к праотцам? Официантка оглядела зал, поймала хмурый взгляд Сергея и, наклонившись немного вперёд, серьёзно прошептала: – Если не будет приходить к нам каждое тридцатое число в течение года, то месяца через два!.. Ну и вы вместе с ним! *** – Не то чтоб я очень любила твоего бывшего, но, Мазуркина, я не смогу прилететь на суд и поклясться на Библии, что этого кобеля и правда следовало пристрелить. Или ты планируешь грохнуть ещё кого-то? – Между прочим, я Ковалёва, – пробормотала Клава, устраивая ноутбук на коленях. Глупое уточнение, тем более что возврат к девичьей фамилии благодаря связям подруги шёл полным ходом. – И вообще, это ты виновата, знаешь? Влюбиться в австралийца и улететь на одиннадцать часов вперёд – слишком даже для тебя! – Не паникуй, Клавкин. Мы всё равно отметим твой Новый год вместе. Ты, я, два ноута... Самая лучшая вечеринка. И раз уж мне нельзя, всё шампанское достаётся кому? Мазуркиной! Да-да, для меня ты будешь Мазуркиной до тех пор, пока не выйдешь замуж за приличного человека, а так как у Ковалёва из приличного только родительская трешка в центре города, ты, Клавкин, остаёшься при своём. Клава глубоко вдохнула. Как же ей не хватало Ольки, не хватало её рядом. Разговоры с подругой по скайпу – единственное, что спасало с тех пор, как амурные дела Андрея Ковалёва всплыли наружу. – Ух, Клав, я закипаю каждый раз, когда думаю о нём. Только этот паршивец мог снимать девчонок, притворяясь безутешным вдовцом, нуждающимся в женской ласке. Итак... давай подумаем, где лучше всего спрятать труп. – Оля, я не собираюсь убивать Андрея... во всяком случае, не думала, пока ты не предположила, однако теперь... – Можно, конечно, и кастрировать, – Ольга задумчиво прищурилась, – но боюсь... Клава зажала рот рукой, пытаясь заглушить приступ смеха, и чуть не упала с дивана. – Перестань, иначе мне всю ночь это будет сниться. Андрей и его отрезанный... – Господи, Мазуркина, – перебила Оля, – ты дружишь с ветеринаром всю жизнь и до сих пор не знаешь что кастрация – это когда... На этот раз они захохотали одновременно. – Ладно, – утирая слёзы, глубоко вздохнула Ольга. – Если не Ковалёва, то кого тогда ты планируешь прикончить? – Если честно, я пока не решила. Либо того самоуверенного идиота, который сегодня не уступил мне столик, либо официантку Алёну, а заодно и её менеджера Валеру, либо... себя. Оля удивлённо уставилась на подругу. – Мазуркина, мы разговаривали всего сутки назад. Твоя жизнь просто не имеет права меняться с такой скоростью! Я начинаю отчаянно завидовать! Кто такие идиот, Алёна и Валера, и почему, ради всего святого, ты раздумываешь о самоубийстве?! – А я и не раздумываю, просто Алёна сказала: если я и этот Сергей не будем как по расписанию являться в их кафе раз в месяц, тридцатого числа, на протяжении года, то сначала на нас обрушатся все казни египетские, а потом и старушка с косой явится с визитом. – Мать моя, Клавкин, только не говори, что тебя угораздило из всех кафешек города отмечать развод в Клава опустила глаза и виновато вздохнула. – Поздравляю, Мазуркина, спорим, вселенная хранила этот случай специально для тебя?! ***
Клавдия Валерьевна Ковалёва, в девичестве Мазуркина, специалист первого разряда межрайонной налоговой инспекции, пребывала в абсолютной уверенности, что работать тридцать первого декабря противоестественно. Девушка с тоской вглядывалась в монитор, умоляя очередную справку по камеральной проверке появиться как-нибудь самостоятельно, без её, Клавиного, участия, когда в кабинет вошла протеже начальника отдела – Леночка Шереметьева. – Ковалёва... ах, я забыла, снова Мазуркина, танцуй к шефу, немедленно. Довольная улыбочка Лены со всей очевидностью подтверждала: на память двадцатилетняя профурсетка совсем не жаловалась. Девочки, а их, кроме Клавы, в кабинете было трое, возмущенно зашумели. Сегодня они встретили коллегу сочувственными взглядами и небольшим тортиком. Шереметьева обвела всех присутствующих торжествующим взглядом и на сей раз обратилась к Марине. – Потом твоя очередь, Рыбкина. Как Мазуркина станцует, ты поплывёшь. Клава медленно встала и так же медленно пошла по направлению к соседнему кабинету. Начальник отдела, Пётр Саныч Колесо, в полной мере соответствовал своей фамилии, по крайней мере, внешне. Маленький, круглый мужчина, о скором появлении которого чаще всего сообщал выдающейся живот начальника, встретил Клаву как обычно с выражением лёгкого недовольства на лице. Если бы Мазуркина не знала, что столь прохладно Колесо смотрит на всех, кроме Ленки Шереметьевой, то наверняка заработала бы себе нервный тик. – Звали, Пётр Саныч? – бодро поинтересовалась Мазуркина. – Естественно, звал. – Шеф смахнул с пиджака невидимую соринку. – Мне звонил Анатолий Николаевич и опять, заметь, Мазуркина, опять жаловался на тебя. Скажи мне, Клавдия, когда ты научишься находить общий язык с уважаемыми гражданами нашего города? Ты в курсе, чей он муж? Клава сцепила руки за спиной, изо всех сил изображая искренне раскаяние. – Дочери главы администрации, – сокрушенно прошептала она. – Верно, Мазуркина, хотя бы этот факт не остался для тебя секретом. А раз ты всё-таки в курсе, объясни мне ради бога, зачем беспокоить человека по пустякам? Я знаю о проблемах в твоей личной жизни, даже отпустил вчера после обеда – и где, спрашивается, благодарность в виде продуктивной, адекватной работы? «Ладно, – думала про себя Клава, – мне сейчас выволочку устроит, устанет, и Рыбкиной не так много достанется. Видишь, Дедушка Мороз, я очень хорошая девочка и точно заслуживаю подарок!» Колесо посмотрел на часы, ещё раз потребовал от Клавдии научиться правильно расставлять приоритеты и выставил из кабинета. Вернувшись в родные пенаты, Клава не обнаружила Шереметьеву и с облегчением выдохнула. – Куда усвистела наша благородная особа? Скажите мне, что на ПМЖ куда-нибудь за пределы родины! – Поехала в администрацию, не забыла сообщить, что ей велено твои грехи замаливать,– хихикнула Саша Русланова, сочувственно помахав «уплывающей» Рыбкиной. – Так что торт поедать будет наш угнетённый рабочий класс. А-а-а, ну кто вообще работает тридцать первого декабря?! – Шереметьева и Колесо, Колесо на Шереметьевой... Шереметьева на Колесе... – предположила Инна Ползункова, осматривая полку в поисках ножа. – Девочки, а кто-нибудь знает что-то про «Шопен» и какой-то там заколдованный столик? – Я знаю, – отрапортовала Саша. – Одна девочка, сестра знакомой моей четвероюродной сестры, села за их Тот-самый-столик тридцатого числа. Так вот, на следующий месяц не пошла, а через три дня руку сломала... или ногу... – И я слышала, – подхватила Инна. – Один парень... страшная история, просто жуть какая... Клава подозрительно прищурилась. – Ладно-ладно, признавайтесь, вы уже знаете, что я там вчера была и сидела за Те-е-м-самым-столиком! Специально издеваетесь?! Девушки непонимающе переглянулись. – Учтите, можете пугать сколько угодно, всё равно не пойду туда больше! – Клава сложила руки на груди и, гордо вздёрнув подбородок, прислонилась спиной к стеллажу с документами. Папка-накопитель со старыми отчётами, уже год пылившаяся на верхней полке, вдруг зашаталась и полетела вниз. *** Его разбудил дверной замок. – Серый, открывай! Я знаю, что ты дома! «Не-е-т...» Сергей откинул одеяло и поёжился, пытаясь определить, который час и какой на дворе день. Электронные часы милостиво сообщили. Тридцать первое декабря, восемь часов утра. Да, работа дома расслабляет и заставляет забыть о времени. – Серый, открывай или я сдам тебя своей жене! Сергей застонал: угроза была весьма серьёзной. Жена Илюхи, его лучшего друга, мастер спорта по тяжёлой атлетике, умела надавить во всех смыслах. – Иду я, иду. Какого чёрта угрожать? – пробурчал Сергей. Он открыл дверь, и Илья, довольно улыбаясь, вошёл в квартиру. – Ты же не думал, что мы позволим тебе остаться тридцать первого в одиночестве, правда? «Вообще-то, надеялся», – Сергей пожал плечами. – Не хочу повторяться, но моя Ирка настаивает на твоём явлении нашей частной компании. Если хочешь отказаться, позвони ей сам. Желательно как бы между прочим упомянуть: Илюха сделал всё что мог, стоял на коленях, умолял, угрожал вскрыть себе вены... Сергей улыбнулся: когда поблизости Илья, невозможно было не улыбаться. – Пошли на кухню, кофе будешь? – Давай. Вдруг по твоей милости это последний кофе в моей жизни! Серый, поехали, будет весело! Саня и Пашка тоже обещали! Оторвёмся! Кофеварка радостно пиликнула. – Это инстинкт самосохранения, Илюх! Помнишь, что вы устроили в прошлом году? – Да ладно, – улыбнулся приятель, демонстрируя абсолютное отсутствие раскаяния, – шикарно отдохнули! – Сидеть в резиновой лодке посреди комнаты и грести... ковёр?! Это, по-твоему, отдохнули? Илья протянул руку и успокаивающе похлопал Сергея по плечу. – Не переживай, дружище, никто больше не обвиняет тебя в плохом руководстве. В этот раз учтёшь прошлогодние промахи, и мы наверняка сдвинемся с места! Я же и Олесю могу подключить... Сергей запрокинул голову и застонал. – Я начинаю верить, что и правда проклят... Илья осторожно поставил кружку на стол и развёл руками. – Эй, ты же понимаешь, что как муж-подкаблучник я обязан буду передать наш разговор моей жене и твоей.... – Тогда отвлеки их внимание «настоящим» проклятьем. Вчера я должен был встретиться с заказчиком в кафе. «Шопен», слышал о таком? В общем, есть там... – Господи, Серый, только не говори мне, что тебя угораздило сесть за Тот-самый-столик! *** Бросая вызов судьбе и Тому-самому-столику, упрямый человек должен быть готов к последствиям. Например, Клавдия Мазуркина с достоинством приняла многочисленные ушибы и синяки, но позорно сдалась, заполучив в подарок на Рождество растяжение запястья. Сергей Достоевский, так несправедливо именованный Клавой идиотом, никогда не верил в легенды и проклятья. Однако вывих плеча, ушиб рёбер и растяжение запястья, как оказалось, обладали несравненным даром убеждения. «Всего лишь один раз в месяц», – успокаивала себя Клава, толкая входную дверь кафе «Шопен». «Всего лишь один раз в месяц», – повторял Сергей, присаживаясь напротив хмурой девушки.
*** 30 января, четверг
– Готовы сделать заказ? – Алёна мягко улыбнулась. Она нисколько не сомневалась: эти двое вернутся. – Думаю, для начала, нам надо познакомиться, – медленно проговорил Сергей, глядя на Клаву. – Алёна, удивите нас чем-нибудь фирменным. Официантка направлялась к кухне. Кое-кто выиграл спор. Так тебе, Валера! – Клавдия, – неохотно проговорила Мазуркина, стараясь не таращиться на внезапно обнаруженное ею обручальное кольцо собеседника. «Как жена его отпустила? На её месте я бы погрозила кулаком хотя бы с улицы. Как говорит Ольга, прежде чем отпустить мужа на улицу, убедись, что команду «к ноге» он усвоил лучше чем «гулять». А если он не сказал? Ух, все мужики... Так, стоп Клава, дыши, дыши глубже. Какое тебе вообще дело?» Она точно смотрит на кольцо. – Сергей. Хотя, кажется, я говорил в прошлый раз... Убрать руку, перекусить и бежать. Только бы она не решила, что я её судьба – или что там женщины придумывают себе в таких ситуациях? «Судьба,– мрачно рассуждала Клава, наблюдая, как Сергей старательно прячет правую руку. – Ещё один женатый гуляка на мою голову». *** – Валер... я всегда верила в судьбу! – задумчиво разглядывая гостей, заявила Алёна. *** – Думаете, нам стоит осмотреть стол? – Сергей первым нарушил молчание. Клава заставила себя сосредоточиться на вопросе и посмотреть ему в глаза. – Разве что на предмет «жучков». Знаете, эта Алёна кажется мне слегка... обкуренной. Кто сообщает людям о том, что они умрут, если не будут являться сюда раз в месяц, и при этом почти пританцовывает от счастья? – Обладатель постоянных клиентов? – Первый раз Сергей позволил себе искренне улыбнуться. «Ха, чувство юмора! Ну, хоть что-то». – Все праздники я не выходила из дома, даже Новый Год встречала с подругой из Австралии по скайпу, – пожаловалась Клава, – но десятого января заполучила больничный после травматологии... – В какое время вы там были? – настороженно поинтересовался Сергей. – Около двух, а что? – Мне не нужен был больничный, но, кажется, мы чудом разминулись. Они снова замолчали, чувствуя себя запертыми в одной клетке. – Чем вы занимаетесь? – Клава рассеянно теребила волосы, лелея надежду, что этот год пролетит как один месяц. – Я программист, занимаюсь веб-разработками. Раньше работал в Москве, но решил перебраться поближе к друзьям, давным-давно жил здесь с родителями. В целом, если кратко, переключился на фриланс. «Вот видишь, Клава, время действительно пройдёт быстро. Он будет говорить эти непонятные словечки, а ты кивай, улыбайся и делай вид, что понимаешь, о чём идёт речь». – А я секретарь государственной гражданской службы третьего класса,– на одном дыхании выпалила Клавдия. «Один-один, господин фри... чего-то там!» Сергей ограничился мягкой улыбкой. – Может быть, перейдём на ты? – предложил он. Клава согласно кивнула. – Ты слышал раньше об этом проклятье? Моя подруга говорит, со мной это должно было случиться рано или поздно. – Почему? – удивился Сергей. Она взволнованно заерзала на своем месте, рассказывать о разводе не очень хотелось. – Понимаешь, кафе «Шопен», а я... была и снова стала Мазуркиной. – Прошу, – вездесущая Алёна поставила на стол поднос. – Фаршированная курица, Шопен относился к ней с большой благосклонностью. Кстати, у вас десятипроцентная скидка на все алкогольные напитки. Подарок от нашего хозяина. К курице прилагались свежие овощи и сок. Клава с благодарным видом взяла стакан и сделала глоток, радуясь тому, что их прервали. – Шампанское, вино, коньяк...– тем временем перечисляла Алёна. – Я, пожалуй, откажусь. – Клава уловила момент, когда на лице Сергея мелькнуло понимание, а потом и сочувствие. Он тоже отрицательно покачал головой и официантка удалилась. – Значит, вы в разводе? «Гений дедукции». – Уже месяц пребываю в статусе свободной женщины. Между прочим, это не так плохо,– нервно хихикнула Клава. – Все знают, что разведённая, это намного лучше, чем старая дева. Хотя не так почётно, как вдова! Сергей едва заметно дёрнулся. – Не вижу логики, – мрачно прокомментировал молодой человек. – А вы спросите у жены, как чувствует себя девушка, когда узнаёт что муж на свиданиях с другими представляется вдовцом, и узнаете. – Пожалуй, это невозможно, – хладнокровно изрёк Сергей, отложив вилку в сторону. – Лера... погибла десять месяцев назад. Я вдовец. *** – Олька! Я хотела спрятаться под этим самым до конца своих дней! И не смей спрашивать, кого я имею в виду – стол или Сергея. Подруга слегка наклонилась вперёд. – Мазуркина, пожалуйста, успокойся! Иначе я начну волноваться, и у тебя действительно появится повод чувствовать себя виноватой. Клава приложила ладони к щекам, которые всё ещё горели от стыда. – Поверить не могу! Я сидела там и болтала о том, что вдовство лучше, чем развод. – Клавкин, не ты убила его жену... или ты?! – Ответом послужил жалобный стон. – Он сказал ещё что-нибудь? – Да. Сказал. Она была врачом и погибла в авиакатастрофе. Гуманитарная миссия, «Врачи без границ». И знаешь, всё было бы не так плохо, но в тот момент я вспомнила Андрюсика. – Понятно. Потребовала свидетельство о смерти? – Нет. Спросила, где она родилась, училась, и, кстати, его фамилия – Достоевский! – Ай, Мазуркина, даже я поняла, что ты собралась проверять! – Совсем чуть-чуть, одним глазком! Вдруг он маньяк-преследователь, и бог знает, что за секта такая – фрилансеры!
– Оля! – Что?! Я могу закрыть один глаз! *** Сашка Русланова и Инна Ползункова каким-то чудом смогли выбить из Колеса разрешение пойти в отпуск одновременно и в середине февраля отправились праздновать последний месяц зимы на Гоа. Леночка Шереметьева, отпустив несколько едких замечаний по поводу невозможности Ползунковой доползти до Индии, погрузилась в подготовку к сдаче экзаменов, а Марина Рыбкина, встретившая на рождественской вечеринке «самого клёвого парня на свете», окунулась в романтическую переписку с возлюбленным. Поэтому когда из общего холодильника с весьма завидной регулярностью начали пропадать конфеты из новогодних подарков, заметила это только терзаемая скукой Клавдия Мазуркина. – Ле-е-е-н, ты случайно не видела, кто заходил на кухню сегодня утром? – спросила Клава, выбрасывая в мусорную корзину фантики, которые преступник не удосужился унести с места преступления. Шереметьева, оторвав взгляд от толстого учебника, нахмурилась и закатила глаза. – Мне, Мазуркина, в отличие от некоторых, есть чем заняться. Клава повернулась к Марине, но коллега, тихо хихикая, набирала текст сообщения в телефоне. «Мда, она не заметит, даже если Колесо влетит в кабинет и продемонстрирует... колесо». Со вздохом разочарования Клава присела в своё кресло, мысленно перебирая способы скорейшей поимки преступника. Благодаря частым отлучкам мужа и ежевечерним просмотрам достоверного детективного сериала, Мазуркина имела кое-какой опыт следственного работника и точно знала: шоколадный душегуб обязательно вернётся на место преступления. Во-первых, преступники всегда возвращаются, во-вторых, в коробке всё ещё ждали своего часа очень неплохие сладости. Прервав тяжкие раздумья Клавы, в кабинет неторопливо вплыли сначала живот Петра Александровича Колеса, а потом и сам Пётр Саныч. Мазуркина поджала губы. Первый подозреваемый не заставил себя ждать. «Вот тебе, Клавка, и мотив», – критически оглядев внушительную фигуру начальника, думала девушка. Прижимистый начальник, скорее всего, так раздобрел, объедая своих бесправных подчинённых. Клавдии доподлинно было известно: Колесо получил даже не две, а целых три подарочных коробки лично для себя. – Клавдия Валерьевна, до меня дошли слухи, что вы почти всю неделю слоняетесь не пойми где. Скажите, если память мне не изменяет, я запретил вам всяческие перекуры и болтовню не по делу. На языке крутилось: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку», – но Клава, как и приказано, училась расставлять приоритеты и поэтому промолчала. «Понятно. Он почувствовал слежку и пытается устранить единственного, кто может вывести его на чистую воду!» – Мысленно Мазуркина дала себе слово не спать и не есть, пока не поймает Петра Саныча за руку, копошащуюся в коробке с конфетами. – Елена, вы подготовили документы, которые я просил? – Колесо повернулся к Шереметьевой и нежно улыбнулся. За его спиной Марина и Клава обменялись понимающими взглядами. – Конечно-конечно, Пётр Саныч, – лебезила Шереметьева, небрежно одёргивая короткую юбочку. – Сейчас принесу! Колесо укатил к себе в кабинет, Лена последовала за ним через пару минут без каких-либо бумаг. – Меня сейчас стошнит, – протянула Марина. – Как можно себя так вести и при этом постоянно цепляться к нам? – Не знаю, Рыбка, но иногда я представляю, как за Тем-самым-столиком в «Шопене» встречаются Колесо, его жена и наша Лена. Пожалеть можно только супругу Саныча, поэтому терпеть Ленку придётся нам. Марина вздохнула и, опустив голову, вернулась к телефону, а Мазуркина с нетерпением дожидалась перерыва. После нежностей с Шереметьевой Колесо вполне может наведаться на кухню, решив, что запугал Клавдию своим последним визитом. *** 28 февраля, пятница
– И ты его поймала? – Сергей, не отрывая взгляд от Клавдии, потянулся за стаканом с апельсиновым соком. – Нет, – вконец истрепав салфетку, простонала девушка. – Я... я случайно вмазала Шереметьевой! Сергей поперхнулся и, безуспешно борясь с накатившим кашлем, несколько раз ударил себя по груди. – Ради всего святого, зачем?! А, знаю, классовая нетерпимость. – Не специально, – насупилась Мазуркина. – Просто... в общем, вышло так, что я действительно поймала воришку. Это наш курьер, Таня. Понимаешь, ей только девятнадцать, она из детского дома, а уже тянет на себе младших сестёр. Так наш Колесо вычеркнул Танюшку из списка на подарки, потому что она работает только полгода, а малышки – не её дети! – Клавдия на минуту прервала рассказ и одним глотком осушила бокал с минеральной водой. – Мы с Шереметьевой вместе на кухню зашли, когда Таня шоколадку брала. Она думала, это один из тех трёх подарков, который Пётр Саныч умыкнул. Даже она в курсе. – Ладно, твой начальник, мягко говоря, не очень хороший человек, изменяющий жене, только зачем было бить его любовницу? – О, ты бы слышал, что эта гадина наговорила бедной девочке. Увольнением грозила и рванула к Колесу, жаловаться. Я просто её остановить хотела, подножку там поставить или за руку схватить. Кто виноват, что эта дохлая свой глаз под мою руку подставила? – Ага, действительно – кто? – усмехнулся Сергей. – Что было после того, как ты оформила ей синяк? – Я очень доходчиво объяснила: если она хоть слово скажет, то супруге Петра Саныча поступит анонимный звонок, весьма информативный. С именами, паролями, явками. – Довольная собой, Клава улыбнулась. – А когда Ленуська сбежала в уборную замазюкивать фингал, я отдала Тане конфеты и объяснила, что нельзя уподобляться таким, как Колесо. – Ты действительно позвонила бы его жене? – поинтересовался Сергей. – Или это был блеф? – Блеф конечно. Саныч и Ленка те ещё... ну ты понимаешь, но жена Колесо за что-то любит. Зачем ей сердце разбивать? – Клава пожала плечами. – По статистике, большинство женщин предпочитают закрывать глаза на подобные вещи. Сергей задумчиво кивнул, но вдруг, спросил: – А ты? Ты хотела бы продолжать жить с мужем? – Ни за что! – не раздумывая выпалила, Клава. – Лучше умереть! Понимание сказанного и то, как его может воспринять Сергей, пришло спустя мгновение. Потирая занывшие виски, она простонала: – Боже, прости меня, ладно? Я не хотела тебе напоминать и всё такое, просто случайно вырвалось! – Клавдия, – успокаивал Сергей, – ты не первая, кто избегает при мне упоминать о смерти. Одна из причин переезда из Москвы – невозможность разговаривать с людьми без их оглядки на Леру и то, что с нами произошло. Бесконечное сочувствие... убивает. – Ты говорил, здесь живут друзья? – Да. Илья, Иринка, Олеся. Илюха — мы вместе выросли, Ира — его жена, правда, они только что уехали. Иринка тренироваться будет в Канаде, муж при ней. Ну а Олеся... Олеся старшая сестра моей жены. С ней мы тоже знакомы тысячу лет. Клава не хотела признаваться, что буквально... умирает от любопытства и поэтому молча слушала, затаив дыхание. – Это Илья просветил меня относительно «Шопена», и Олеся, она... умеет быть очень убедительной. Клава нахмурилась и посмотрела на часы. – Странно, что я никогда ничего про это не слышала. Ладно, мне пора на работу, перерыв заканчивается. – Тебя подбросить? – предложение прозвучало неожиданно даже для самого Сергея. Клавдия удивлённо приподняла бровь, но молча кивнула. Расплатившись, они покинули «Шопен» до следующего месяца.
***
– Всему своё время Валера, всему своё время...
***
– Пусти, пусти, пусти! – За стеной, разделяющей квартиры, бушевала настоящая война. Маша и Мишка опять не могли поделить подаренный отцом на Новый год компьютер. Сергей заморгал, усилием воли прогоняя желание отправиться в постель хотя бы на пару часов. Он не спал почти сутки, срочно переделывая работу, которая была почти окончена. Заказчик до последнего момента настаивал: основной цвет сайта останется синим. Однако два дня назад супруга клиента и её тренер по йоге решили: фон без цветов и «прикольненьких розовых горошков» – совсем не то, что им нужно. – Уходи, – требовал тем временем маленький сосед, обращаясь к сестре. – Прилипала! – Я тоже хочу поиграть! – Маша от крика перешла к всхлипываниям. К сожалению, старшие братья не знают жалости, когда дело касается игры, которую мама заставит выключить, как только вернётся с работы. – Нет. Ты всё испортишь, и мне придётся начинать заново! Маша перешла к слезам. – Ну Ми-и-ша, ну пожалуйста, на пять минуточек! – Исчезни, я сказал! Зачем только просил у Деда Мороза сестру?! Вот не замолчишь – попрошу его отдать тебя бабайке! – Нет! – судя по всему, Маша пришла в ужас. Наступила минутная тишина. Сергей уже знал, что это знак перехода к рукопашной борьбе. – Я тебя ненавижу! – Нет, я тебя! Нетрудно было угадать, кто выйдет победителем. Девочка бессильно хныкала. – А я... а я... тоже Деду Морозу напишу, и бабайка тебя первей заберёт! – Ты писать не умеешь! И вообще, нет никакого Деда Мороза, поняла? Это дядя Слава переодевался, а ты, глупая, даже не поняла! – Нет! Нет! Ты всё врёшь! – Маша ахнула, межкомнатная дверь соседей хлопнула. Миша всё-таки получил компьютер в своё безраздельное пользование. «Ох, приятель, а вот это уже слишком жестоко!» Сергей вспомнил, как сам узнал от старшего брата, что Дедушка Мороз – на самом деле папа. На радость Лёхе младший брат рыдал больше недели. Зато Алексей отведал отцовского ремня. Спустя полчаса Сергей уговорил себя прерваться. Голова только коснулась подушки. Звонок и привычная дрожь: «Лера... Вернулась, прилетела, наконец...» Сергей поворачивал ключ в замке, открывал и... просыпался. «Господи...». В дверь продолжали звонить. Раздражающая трель, ковыряющее душу напоминание: она никогда больше не потеряет ключи, никогда не придёт домой... – Дядь Сергей! Откройте, Машка пропала! – Детский плач стёр грань забытья, и через несколько секунд Мишка уже стоял в коридоре, всхлипывая, точь-в-точь как немногим раньше его сестра. – Так приятель, без паники. Может она спряталась, пошли, вместе поищем. Он крепко держал мальчика за руки и ободряюще улыбался, но внутри скользил липкий, отталкивающий страх, воскрешающий в памяти все ужасы, которые могут произойти с одиноким ребёнком. Маше только-только исполнилось пять, и если она смогла открыть входную дверь... Поиски в квартире ни к чему не привели, и восьмилетний Мишка уже рыдал, едва успевая утирать слёзы. – Я её обидел! – Мальчик дрожал всем телом. – И она убежала! Из-за меня! Изо всех сил стараясь говорить спокойно, Сергей спросил: – Миш, подумай, куда она могла пойти. Может быть, на площадку или к подружке? – Лизка у отца, они с тётей Ниной её делят, а площадку закрыли, нам сказали не ходить, там яма! Мальчик побледнел. Он, как и Сергей, осознал, как неудержимо притягателен родительский запрет. Если бы не игра, он сам обязательно исследовал бы эту самую яму. – Я пойду, посмотрю, а ты жди меня здесь. Только никуда не уходи, договорились? – увещевал соседа Сергей. – Нет, – упрямо выставив вперёд подбородок, Миша вытер рукавом рубашки предательские слёзы. – Она моя сестра! Вдруг ей страшно! *** 30 марта, воскресенье
– О Боже, скажи мне, вы её нашли?! – Клава поняла, что почти не дышала. – Нашли, – улыбнулся Сергей, – она действительно упала в яму, но всё обошлось ободранной коленкой. Девушка сложила руки на груди и подняла глаза к потолку. – Спасибо, Господи! – Первым делом Мишка, как настоящий мужчина, отругал её за побег, а потом попросил прощения и сказал, что совсем её не ненавидит. А Машка, как будущая женщина, тут же потребовала разрешения играть в компьютер столько, сколько ей захочется. – Эй, – возмутилась Клава, – она всего лишь получила достойную компенсацию! И твой сосед теперь будет знать: лучше сразу дать женщине то, что она хочет! – Боюсь, он слишком молод для подобных уроков. Они ненавидят друг друга почти каждую неделю! – Ха, можно подумать, большие мальчики способны помнить свои косяки дольше! Сергей расхохотался, и Клава последовала его примеру. – Расскажешь мне, как долго продлится перемирие! Я одна в семье, постоянно просила родителей подарить мне братика или сестричку. Сестру, конечно, хотелось больше, но я была весьма покладиста и, потеряв надежду, соглашалась даже на мальчишку. – Хочешь сделать ставки? Мой брат старше всего на два года, и мы постоянно дрались, – в голосе Сергея чувствовалась теплота, он точно вспоминал перепалки с братом без обиды. – Лешка обожал подначивать меня, и я никогда не мог устоять. Только родители знали, откуда растут ноги всех наших проделок, и потому братец всегда расплачивался. Клава подозрительно прищурилась. – Скажи мне, Достоевский, когда ты открыл для себя эту нехитрую истину, наверняка подводил старшего под монастырь. – Никогда! – Сергей быстро отвёл взгляд, с преувеличенным интересом разглядывая картину, висевшую за спиной Клавы. Девушка насмешливо приподняла бровь. – Ну, конечно... к твоему сведению, я не Маша, и мне не пять лет! Хотя даже она не поверила бы в такую наглую ложь! – Чего ты хочешь? – На лице Сергея засветилась искренняя детская невинность. – Мне было шесть и я, наконец, понял, как можно попасть в рай вседозволенности! Ни один младший брат не смог бы устоять! А как... дела у тебя на работе? – Следуя образному мышлению Шереметьевой, Колесо крутится, Рыбкина – плавает, Русланова – летает, а Ползункова – ползает. Я, как понимаешь, танцую. Только ты даже не надейся сменить тему, маленький коварный проныра! Узнаю адрес Леши и пошлю ему открытку. Соболезную, мол, утраченное детство и так далее и так далее... – Хорошо,– обречённо вздохнул Сергей, – тогда я буду вынужден прибегнуть к ответным мерам. Клава фыркнула, демонстрируя полное отсутствие страха. – Просто признай, что был маленьким паршивцем, и... – Возможно, я повторяю, возможно, что если ты достаточно искренне сейчас извинишься, я покажу тебе открытку, которую мы с Мишкой отправим Маше от имени Деда Мороза. Между прочим, парнишка почти всё сделал сам, я только исправил ошибки и немного подкорректировал текст. – Открытка? От Деда Мороза? Весной? Не хочу тебя расстраивать, но вы, ребята, самую малость поторопились! Сергей сочувственно покачал головой, а через секунду в его глазах заблестели искорки смеха. – У тебя нет сердца, Клава. По-твоему, Маша должна мучиться сомнениями до декабря? Мы решили, что будет лучше успокоить её сейчас! Через пару дней Миша едет к бабушке, а я опущу послание в почтовый ящик. Алиби, сама понимаешь. Даже если бы она захотела, всё равно не смогла бы сдержать восторженный визг! – О, покажи, покажи, покажи! Я даже вижу её лицо, когда она прочтёт! Ой, она же не умеет писать, значит, и читать... – На самом деле она умеет, ну почти... В любом случаем, мама ей поможет. Миша был достаточно храбр и признался во всём родителям, – поведал Сергей, вынимая из папки небольшую открытку.
Время обеда стремительно подходило к концу, пришла пора расставаться. *** Алёна мечтательно вздохнула, поправляя загнувшийся манжет. – Валер, я та-а-к хочу Новый год! *** «Три с половиной месяца – достаточный срок траура по безвременно скончавшемуся браку», –так рассуждала Клавдия, собираясь на вечеринку, которую устраивал новый возлюбленный Рыбкиной. К сожалению, оставив себе на сборы целых полтора часа, Клава попала в сети старых добрых «мне нечего надеть» и «я толстая». Скайп радостно возвестил о звонке. – Давай, Петька, давай! Процесс пошёл, осталось его углубить! – Оль, скажи мне, что вы сейчас не в... процессе, – осторожно попросила Клава, на всякий случай зажмурившись. – Не бзди, Клавкин. Просто кое-кто у меня достаточно самец, мужик и вообще голова, чтобы не платить за сборку, поэтому мы под моим же чутким руководством собираем кроватку. Кажется, уже близки к пониманию, где есть верх. Давай любимый, не торопись, в принципе, у тебя ещё есть время! – Оля, я к Рыбкиной иду, план минимум – танцевать, план максимум – выйти замуж за приличного человека. Как думаешь, моё красное платье достаточно ясно говорит: «Женись на мне, я хорошая»? Оля приложила указательный палец к подбородку. – Если это то красное, которое подарила тебе я, то оно кричит: «Кто вспомнит утром эту ночь, та меня не достойна». – Ясно, значит, синее. – Зануда... – Пошлячка! – Зануда! – Кто первый прекратит обзываться, та взрослая! – Я взрослая, а ты зануда! Петя, милый, малышу нужен отец с десятью пальцами! И рук у тебя, к сожалению, только две! Клав, я должна сохранить мужа для нашего потомка, надевай синее, но только напиши на лбу: «Готова к приключениям!» К восьми часам Клавдия была почти готова, и к приключениям в том числе. Наверно, даже бывший муж не смог бы придраться к её внешнему виду. Синее платье, которое она купила вместе с Олей до переезда подруги, смотрелось прекрасно, подчеркивая то, что надо, и скрывая те места, которые Клава стремилась скрыть. Высокая талия победила нагло заявляющий о себе животик. Волосы смилостивились над хозяйкой и покорно легли на плечи мягкими локонами, даже чёлка не торчала «как бог на душу положит». Почти прозрачные тени, любимая коричневая тушь, немного розовой помады. Критически осмотрев свое отражение в зеркале, Клава довольно улыбнулась. Она собиралась на вечеринку, первую и, как предполагала, не последнюю в этом году. «Надо было позвать с собой Сергея», – подумала девушка, запирая входную дверь. Судя по его рассказам, последний раз Достоевский выбирался куда-то на Новый год. Да, и как это они разминулись в травматологии? Или Тот-самый-столик специально не позволяет им встречаться где-либо, кроме «Шопена»? Девушка откопала в сумочке телефон и уже нашла нужный номер, но в душу прокрались сомнения и робость. Сергей до сих пор носил обручальное кольцо, и хотя сама Клава уже почти... ну совсем почти не обращала это внимания, одинокие девицы на празднике наверняка одолеют беднягу расспросами. «В следующий раз обязательно позову. Подключу Алёну, если будет упираться!» – решила Мазуркина, устроив телефон в кармане куртки. *** Частный двухэтажный дом на окраине города встретил её оглушительной музыкой. Хозяин дома, судя по всему, не знал, что Новый год случился почти четыре месяца назад, потому как полутораметровая искусственная ёлка все ещё занимала почётное место посреди гостиной, демонстрируя всем собравшемся разноцветный фары и поющую гирлянду. – Так Антон отмечает нашу любовь! – краснея, призналась Марина, заметив удивлённый взгляд Клавы. Говорит, со дня нашей встречи в его душе всегда праздник! Так романтично, правда! «Мы с Серёгой точно затянули бы волынку — хорошо, хоть не настоящая, на иголки не наткнёшься! А что, имеем право, у нас проклятье над головой висит!» – Клавочка, ты отдыхай, развлекайся, а я пока Антошу поищу, хорошо? – Давай, Мариш! Я не пропаду! – похлопав подругу по руке, Клава направилась к бару. «Антоша явно разбирается в напитках», – мысленно похвалила хозяина Мазуркина, когда за спиной послышался до боли знакомый голос: – Итак, Клауди, ты всё ещё не избавилась от своего пагубного пристрастия к алкоголю. Клава закрыла глаза и сжала руки в кулаки, надеясь, что бывший муж – всего лишь досадная галлюцинация. – Клауди, повернись, в конце концов, ты ведёшь себя невежливо. Мне стыдно за тебя! «Кла-а-у-ди» – так Андрей подчёркивал своё неудовольствие отказом Клавы сменить имя на что-то «не столь деревенское». Первый раз заслышав такое обращение, Оля навечно прикрепила к мужу подруги унизительное, по её мнению, «Андрюсик». Бабуля Клавдии, Агриппина Брониславовна, была более откровенна: то, как она звала супруга внучки, ни при каких условиях нельзя было считать... приличным. – Здравствуй, любимый, – Клава обернулась. Андрей глядел на неё с улыбкой, которую девушка помнила со дня их знакомства. – Ты поразительно хорошо держишься, знаешь, не каждый сможет так... цвести, завидев покойницу. Андрей приподнял бокал, признавая, что шпилька попала в цель и усмехнулся. – О, моя дорогая жена... – Бывшая! – Сочувствую, но ты сама так решила! Так вот, о чём это я, о да, моя дорогая Клауди, маман куда-то подевала наше свидетельство о разводе. Не в курсе, как мне быстрее получить дубликат? Клава раздраженно повела плечами. «Интересно, как быстро сюда приедет такси? Оставаться просто нет смысла». – Зачем оно тебе понадобилось, Андрюсик? Решил жениться? Так скоро? Не боишься моего оскорблённого призрака на брачном ложе? – Фи, Клауди, как это низко – предполагать такое! Ты же ещё даже не остыла! – Андрей поставил бокал на барную стойку и осторожно дотронулся до руки девушки. – Вот, тёплая! Я, знаешь ли, оформляю кое-какие документы, и мамуля волнуется, что ты можешь... ну, понимаешь... поживиться нажитым не тобой добром. – Передай своей мамочке... хотя нет, бедная женщина и так наказана. Я ухожу, сам решай проблемы с дубликатом. Клавдия не слушала, что кричал ей бывший муж, мысленно похвалив себя за мужество, она прижимала сумку к груди, смотрела только вперёд и спокойно выдохнула, только оказавшись на улице. Диспетчер службы такси весьма неохотно пообещала прислать машину через пятнадцать-двадцать минут, не забыв поинтересоваться, будет ли в случае чего клиентка ожидать полчаса. Клава пообещала ждать. «В такие моменты я жалею, что бросила курить», – думала она, оглядывая близлежащие аккуратно подстриженные газоны. Вдруг из двора всё ещё «празднующего» дома, выскочила молоденькая девушка. Личико было залито слезами, к уху юное создание прижимало телефон. – Я не поеду домой, мама! Как ты не понимаешь, он мой единственный! – Да ладно, правда что ли? – не удержавшись, пробормотала Клава. На дне сумки обнаружилась целая упаковка скрепок. «Значит, таки не Шереметьева их спёрла. Ну и ничего». – И пускай, пускай, я буду ждать, когда он будет готов! – До второго пришествия, судя по всему... «Ой, Клавкин, заткнись. У ребёнка любовь! – А я, что? Я молчу! Вот, сама с собой мирно беседую!» – Конечно, поженимся! «После дождичка в четверг». – Как только закончится его траур! «А учёные ещё утверждают, что женщины живут дольше мужчин! Та-а-к. Стоп». Девушка прервала разговор, нажала кнопку разъединения, несколько раз шмыгнула носом и буквально рухнула на лавочку рядом с Клавой. Через секунду плач продолжился с удвоенной силой. *** 30 апреля, среда
– Итак, дитя моё, теперь ты знаешь, каково это, отмечать Новый год посреди апреля. – Это было отстойно, святой отец! Я подумываю просить о приюте в вашей тихой обители! – Клава тоскливо гоняла по тарелке цветную капусту, совсем не чувствуя аппетита. – Ты же помнишь, я не могла бросить девочку там одну. Особенно когда выяснилось, что это ничтожество, Андрюсик, сначала сделал ей предложение в новогоднюю ночь, а потом передумал, ссылаясь на траур. – Не хочу быть жестоким, но ей повезло больше, чем тебе! – серьёзно сказал Сергей. – Мужик заслужил... хорошего пинка. – Знаешь, я смирилась с мыслью, что он хоронил меня в бытность нашего брака, но то как он прикрывается мной сейчас... Чувствую себя музыкой, бесплатно скачанной из интернета! Клава подняла два пальца вверх и торжественно пообещала: – Клянусь, отныне, я говорю решительное «нет» пиратству! – Лучше скажи, что ты сделала с твоей... не знаю... преемницей? – Сначала, узнала от неё, скажем так, массу интересного. Если честно, рада была выяснить, что хотя и являлась при жизни ужасной хозяйкой, Андрюсик, как тонко чувствующая душа, простил мне и безвкусную еду, и испорченные безалаберной стиркой вещи и – внимание! – отсутствие малейшего желания работать! – Твой бывший очень добрый парень! – И не говори. Но есть кое-что: видишь ли, теперь я знаю, от чего умерла! Не всем так везёт... О, нет, я опять, Серёж... – Клава, хватит. Если и ты будешь ходить вокруг меня на цыпочках... Давай, я заинтригован. – Дело в том, что я изменяла Андрюсику ещё до свадьбы, а после настолько обнаглела, что представлялась мужчинам вдовой и всем своим видом демонстрировала, как нуждаюсь в утешении. Однажды, отправившись на свидание, я попала под машину. – Его следует... – Знаю, знаю, кастрировать. Мы с Олей и Яной, так зовут мою преемницу, об этом думали. Но я точно чувствую, что не впишусь в тюремное общество, боюсь иголок, а без татуировок, сам понимаешь... Да и Олька, скоро станет мамашей, а Яна ещё совсем ребёнок. – Как «ребёнок»? Согласилась вернуться к матери? Клава поморщилась, вспоминая искреннее горе девушки, которая узнала, кем на самом деле являлся её любимый человек. – Не знаю, захочет ли она праздновать Новый год в декабре, или когда там ещё кому-то вздумается. Я ничем не могла ей помочь. Мы просто сидели на той лавочке, и она рыдала у меня на коленях. А потом, всю дорогу, я пела ей «Джингл Беллс». Кстати, можно при случае попросить тебя вызвать мне такси? Боюсь, мой номер теперь в чёрном списке. – Это... – Отвратительно, правда? Я не так плохо пою! – Клава, ты что, привела домой первую встречную, которая вдобавок ещё и ходила в невестах твоего мужа? – Бывшего. И она не виновата, для неё я уже почила с миром, когда они начали встречаться. – Клавки-и-н... – Понимаешь, я давно его не любила. Может быть из упрямства жила, признавать не хотела, что ошиблась. Сейчас просто злюсь на себя – куда смотрела? А эта девочка – она утром вызвала брата, поехали вещи вызволять из квартиры «вдовца». Ой-ой, теперь же у Андрюсика фингал под глазом, больше, чем был у Шереметьевой! Фотка в Инстаграм есть! Сергей не улыбнулся, его рука вдруг скользнула вперёд и поймала ладонь Клавдии. Он медленно провел большим пальцем с внутренней стороны ее запястья. – Мне жаль, что мы не были знакомы раньше. Кто-то должен был дать этому придурку в нос ради тебя. *** – Валера, ты же помнишь, что у меня коричневый пояс по дзюдо? *** – Поверить не могу: ты на их стороне! – Сергей хмуро наблюдал за Олесей, деловито разглядывающей его комнату. – Не хнычь! – бросила свояченица, направляясь к шкафу. – Несколько дней в обществе бабули тебя не убьют. Она имеет право навестить внука, посмотреть как он живёт... Познакомиться с его де-е-вушкой. – У меня нет девушки! – Это как посмотреть! По мне, так у вас с твоей подружкой из «Шопена» самые что ни на есть серьёзные отношения! Сергей прокашлялся и предпочёл сменить тему. – Знаешь, кажется, у меня температура! Бабуля может подцепить от меня грипп. – Ага, конечно! Ты забыл, кто рисовал вам с Леркой липовые справки? Меня не обмануть, Достоевский! Смирись и решай, сам освободишь место в шкафу – или это сделает за тебя мама Олеся? Он всё ещё был слишком взволнован и не находя себе места мерил комнату шагами. – Почему они не хотят поверить мне на слово? Я доволен своей жизнью, у меня всё хорошо! – Сергей наконец остановился и встал рядом со свояченицей, показывая, какие футболки можно временно переместить в кладовку. – Может быть, потому что любят тебя, дурашка. Или... потому что ты до сих пор не снял кольцо? – Олеся сделала шаг вперёд и взяла его за руку. Именно она должна поговорить с ним об этом. – Пора Серёж, больше года прошло. Он отвернулся от неё. Нет, на самом деле Сергей даже не шелохнулся, но Олеся почувствовала, как деревенеет его ладонь и он закрывается. «Бедный, бедный мой мальчик...» – Я не собираюсь это обсуждать. Мои чувства принадлежат только мне, я сам решу, когда снимать кольцо и снимать ли его вообще! Какого чёрта все лезут со своими утешениями и советами?! Олеся закрыла глаза. Перед её мысленным взором появилась Лера. Красивая, весёлая, ослепительная блондинка с огромным сердцем, полным сострадания и любви. Почему судьба отняла её у них? Очень медленно Олеся отступила к окну и заговорила едва слышно: – Не забывай, чёрт возьми, что не ты один страдаешь. Мне тоже не хватает её. До боли, до дрожи не хватает моей сестры! Господи, я помню, как её принесли из роддома, первые шаги, слова! Сигареты, которые она у меня находила и ломала, свидания с малявкой на буксире! Это же я подарила ей детский набор врача. Думаешь, я не прокручиваю в голове все эти моменты, не обвиняю себя в том, что не уговорила работать в нашей клинике, а смотрела как она раз за разом возвращается в эти богом забытые страны? – Олеся... – Я уже сорок два года Олеся! – Она застонала, закрыв лицо руками, – Серый, ох, Серый, если бы мы могли её вернуть! Знаешь, что мои девчонки попросили у Деда Мороза? Чтобы тётя Лера поскорее вернулась из командировки! Я до сих пор не знаю, как им сказать! Больше года! Каждый раз, когда они спрашивают о ней, как кислота в сердце, но я всё равно жду! Наверно... её жду, Лерку. Внутри что-то оборвалось, обжигая грудь. – Прости, прости меня. – Сергей быстро обнял свояченицу, прижимая её голову к своей груди. – Всё это время... Ты так много сделала для меня, а я, дурак, думал – дети, Ваня... прости меня, Олеська... пожалуйста! Она отстранилась и, запрокинув голову, быстро заморгала. – Я и правда не имею права тебя судить, Серёж, но мы знакомы... сколько? Сергей улыбнулся. – Больше двадцати лет. Ты пришла в школу и пообещала оторвать мне ноги, если я ещё раз обижу твою сестру. Олеся вернула ему улыбку. – Именно поэтому я прошу довериться мне. Я люблю тебя как брата. Ты поддерживал меня, когда я уже не надеялась, что рожу, ты крестил моих девочек и ты был... жизнью моей сестры. Не хочу смотреть, как хоронишь себя вместе с ней. Казалось, что кольцо давно стало частью Сергея. Снимая его, он задержал дыхание. – Что чувствуешь? – спросила Олеся. – Не знаю, – осторожно ответил мужчина. *** 30 мая, пятница
– А сейчас? Как ощущения? – сердце Клавы разрывалось от жалости. – Я всё ещё чувствую его. – Сергей пожал плечами. – Олеся говорит, скоро пройдёт. Знаешь, я, кажется, созрел для того, чтобы воспользоваться нашей десятипроцентной скидкой на алкоголь. Клавдия покачала головой. – Разве ты не за рулём? – Твоя подружка права... насчёт зануды! Мазуркина решила, что они достаточно хорошо знакомы, чтобы можно было продемонстрировать Сергею язык. – Мне было очень просто избавиться от кольца. Оля предложила сдать в ломбард и на вырученные деньги купить что-нибудь для детишек из местного детского дома. Только брюлик был ненастоящим. Если честно, я сама не прочь немного выпить. У Колеса и Шереметьевой охлаждение в отношениях. Никогда не думала, что их разрыв заодно отразится и на нас. Это несправедливо – страдать из-за секса, в котором не принимала участия! Сергей сложил руки на груди. – Только не говори мне, что ты страдаешь от тайной влюблённости к начальнику! – Фу, – поморщилась Клава, – если я к следующему месяцу не выброшу из головы этот образ, ты будешь виноват в моём алкоголизме! Когда приедет бабуля? – Она решила временно отложить визит. Её астролог утверждает: благоприятное время для поездки – начало осени. Но... я понял, что должен был сделать для Олеси. – Что? – осторожно поинтересовалась Клава, стараясь не выглядеть чересчур заинтересованной. – Сказать девочкам... про Леру. Когда это случилось, им только исполнилось четыре, мы отметили их день рождения, а через три недели... – И как всё прошло? – Думаю, малышки намного смышлёнее, чем считает Олеся. Скорее всего, уже догадывались, произошло что-то плохое. Детям трудно объяснить такие вещи, как смерть. Они... мы... плакали. И, к сожалению, Лесе придётся пройти через это вновь, с ними. Только она не одна, я буду рядом и Ваня, её муж. – Ты замечательный, знаешь? – вырвалось у Клавы.– Даже несмотря на то, что, как выяснилось, имел склонность в школьные годы обижать девочек! Сергей рассмеялся и пожал плечами. – Что поделаешь, я был влюблён и не знал, как это показать. *** Алёна взвизгнула и отскочила в сторону. – Валера, если ты хочешь в чём-то мне признаться, совсем не обязательно проливать на мою униформу шампанское! *** 30 июня, понедельник
– Стоп. Ты сейчас абсолютно серьёзно пытаешься убедить меня, что «Звёздный крейсер «Галактика» лучше, чем «Звёздные войны»? – Клава зловеще прищурилась и, указав на Сергея пальцем, прошипела: – Сумасшедший! – Человек, который всю ценность фильма описывает как «там молоденький Харрисон Форд», лишается права подвергать критике классику! Не согласна? – Предупреждаю, если я услышу хотя бы одно уничижительное слово в адрес Индианы Джонса, ты не выйдешь отсюда живым. Меньше я люблю только Гарри Поттера. Сергей застонал. – Я видел только первую часть, и то случайно! – Немедленно выйди из-за стола и никогда со мной больше не заговаривай! Теперь я понимаю, почему ты заслужил проклятье нашего столика! – Умоляю, последний шанс! – Хорошо. Смотрел Валли? – Прости... – У тебя что, нет сердца? – Хорошо, моя очередь. – Сергей на минуту задумался, – поговорим о Джеймсе Бонде? Пирс, Шон, Крейг? – По-моему, сравнивать Шона Коннери и Дэниела Крейга – это всё равно, что сравнить «Иронию судьбы» с её продолжением или назвать Тимати оперным певцом! – Знаешь, я равнодушен к рэпу или что там делает Тимати, но ты слишком жестока.
30 июля, среда
– Лентяи всегда предпочитают вместо похода в горы лежать на пляже! – решительно сказал Сергей. – Конечно, кое-кто целыми днями сидит, уставившись в монитор компьютера. Откуда таким знать, как хочется иногда просто лежать на песочке и наслаждаться солнцем? – Напомни мне, когда это работники налоговой начали ворочать мешки? – Эй! Можно подумать, ты не знаешь про Колесо! Он решил похудеть назло Шереметьевой и теперь всё время крутится, крутится! И нас заставляет! – Бедняжки. – Сергей зевнул. – Но ты никогда не поймёшь, что такое настоящее счастье, если не научишься кататься на лыжах! – Конечно, нам с тобой сейчас самое время забыть обо всём и сигануть головой вниз с какой-нибудь горы, привязав к ногам деревянные палки! Как на счёт следующего тридцатого числа? – Коньки? Не говори мне, что ты не умеешь кататься! Клава гордо выпрямила спину.
– Парни всё что угодно скажут ради секса. Дайвинг? – Рехнулся? – Парашют... – Почему бы тебе просто не переехать меня машиной, Достоевский?
30 августа, суббота
– Только человек без стыда и совести может признаться, что ел морских свинок! – безапелляционно заявила Клава. – А я не утверждал, что согласился попробовать, просто нам предложили, и кое-кто из ребят решился! – Останешься подозреваемым, пока полиграф не докажет твою невиновность! Сергей многозначительно поднял брови. – А как на счёт бедных маленьких телят? Кто в прошлом месяце мечтал о стейке? Люди, что это? Кажется, я чувствую в воздухе запах двойных стандартов! – Давай, Достоевский, запихни меня в вегетарианцы, – оборонительно захныкала Клавдия, отложив вилку. Бросив быстрый взгляд на куриное филе в сметанном соусе, которое только что поглощала девушка, Сергей хмыкнул. – Лучше объясни мне, как можно не любить тыквенную кашу! Мазуркина пожала плечами. – Точно так же, как и жареный лук! – Лук многие не любят, – назидательно выговаривал Сергей, – а вот начинать обед с десерта отдаёт извращением, не согласна? Сложив из салфетки розу, девушка протянула её собеседнику. – Ты жалок, знаешь об этом? Диетологи давно советуют для начала кушать конфеты. Слышал такое: «Не ешь сладкое перед обедом, аппетит испортишь»? Писк похудательной моды! – И как, действует? Я про знакомых твоих спрашиваю, потому что на тебя – точно нет, любительница беззащитных телят! – Серый, я тебя ненавижу! – Не-е-е-т, Клавкин, ты меня любишь! Мазуркина зажмурилась и мысленно досчитала до десяти. «Помоги мне Господи, но кажется, да, я... люблю?» *** – Валер, я подумала, ну его, «Секс в большом городе», давай посмотрим «Форсаж». Только, чур, с обнимашками! *** – Олесенька, это я, Валентина Сергеевна, узнала? Хорошо! – Бабушка приехала неделю назад и до того момента, пока Сергей не подслушал её разговор с сестрой Леры, всё казалось вполне спокойным. Замерев около двери, мужчина затаил дыхание. – Деточка, я так благодарна тебе, присматриваешь за нашим мальчиком! Очень волновалась, когда он решил сюда вернуться, но смотрю, хорошо всё у него... Олеся ответила, и бабуля согласно закивала головой. – Да, конечно, я видела что снял. Только ты же меня знаешь, я никогда не вмешивалась в личную жизнь моих детей и внуков! «Конечно, бабушка, мы все тебя отлично знаем!!!» Сергей уже догадывался, о чём пойдёт речь. – Олеся, мы все любили Лерочку, они с Серёжей выросли у нас на глазах, но сейчас... да-да, я знала, ты... «Женщины считают, что всё знают лучше всех!» – Ну да, мужчина, что он вообще понимает! Если бы Достоевские думали самостоятельно, то мои сыновья, двоюродные племянники и внуки до сих пор в бобылях ходили бы! Серёжечка... ох, ну что поделаешь, вот так сложилось. «В принципе, на Чукотке тоже люди живут. Главное – интернет подключить. Только куда я денусь до декабря?» – На примете? Есть, разумеется. Главное – убедить его попробовать. Хотя куда он денется до декабря?! Олеся говорила довольно долго. «Они дошли до обсуждения свадебного меню?» – Я тоже люблю зимние свадьбы. Всё вокруг белое, морозец... Новый год! Сын мой... коньяк не прячет от матери... Как там Серёжина мама? Хорошо, милая, хорошо. Она девочка умная, хозяйственная... Ну так! Кто выбирал! Между прочим, ты загляни к нам, я варенье своё фирменное привезла! «О да-а. Бабушка мастерски умеет отпаривать магазинные этикетки». – Да, нет... смотрины я почти устраивала, но мальчик упирается. Племянница Виктории Викторовны, видите ли, хихикает, внучка соседки – странно разговаривает, а дочка домкома – молчунья. Думаю, у Сергея пунктик на разговоры! «Ну Леська, ну предатель. «Ты мне как брат...» А он ей верил! – Стесняется? А что, вполне может быть. Когда Серёжа за девочкой последний раз ухаживал, ему лет тринадцать было. Да и то, ты ему чуть ноги не оторвала! Сергей на цыпочках отошёл от двери и попятился в прихожую. Куртка, ботинки, ключи от машины и телефон. Автомобиль приветливо поморгал хозяину фарами. Пристегнув ремень, Сергей медленно тронулся и сам не заметил, как оказался у здания налоговой. Он крутил в руке телефон, дважды был готов нажать кнопку вызова, но в конечном итоге набрал номер отца. – Папа, заберите бабушку домой! – решительно потребовал он. – Иначе я сделаю всё, чтобы попасть под программу защиты свидетелей. – Спокойно, сынок, подумаешь, передвинешь пару диванов. Мы думаем, увлечение фэн-шуй не продлится долго, – радостно сообщил отец. – Про составление астрологических прогнозов она почти забыла. Сергей потёр внезапно занывшую переносицу и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза. – Пап, они с Олесей настроены меня женить, и не когда-нибудь, а, кажется, к Новому году! – Хорошо! – бодро согласился Сергей Алексеевич. – Твоя мать очень любит зимние свадьбы и мне проще будет отпуск оформить! – Это не смешно, – Достоевский-младший начинал терять терпение. – Я не хочу жениться! – Вздор! – засмеялся отец. – Когда твоя бабушка берётся за дело, все хотят! Последняя надежда, брат. У Лехи же прибавление ожидается. Надо попробовать уговорить его позвать бабулю к себе. – И не надейся, брателло, наконец отольются кошке мышкины слёзы! Сергею не надо было видеть лицо брата, он прекрасно представлял, как тот вволю веселится. – Лёха, мне тогда было шесть! И ты, между прочим, сам был во всём виноват! – А никто и не отрицает, но я бабулин выбор очень даже оценил. Моя Светка самая лучшая на свете. Вот и ты скоро оценишь, никуда не денешься. Хотя бы помнишь, как на свидании себя вести? Или давай я бабушке позвоню, попрошу с тобой ходить! Признаться брату, что прошедшие почти-смотрины проходили под руководством Валентины Сергеевны, Сергей так и не решился. *** 30 сентября, вторник
– О, бедняжечка... Эти злые, противные родственники тебя замучили? Слишком вымотанный, чтобы понять, что над ним потешаются, Сергей печально кивнув в знак согласия. – Понимаешь, ещё буквально вчера я спокойно работал, никого не трогал, а теперь у меня дома каждый вечер разные девушки и все они... хотят замуж! – Серый, мы все хотим замуж, что с того? – Клава похлопала его по руке. – Не переживай, женщины не такие уж страшные существа. – «Прости мне, боже, эту маленькую ложь». – Никто не будет тебя заставлять. – «И эту прости тоже». – Понимаешь... брат, бабушка... они правы. Я действительно понятия не имею, как ухаживать за девушкой. Среди всех этих невест... в общем, были вполне милые, но я просто замираю и не могу и слова сказать. Что мне делать? Дергать их за косички? Пытаясь заглушить голос ноющего сердца, Клавдия скорчила смешную рожицу. Не нужно быть гением, чтобы понять, в ней, Клаве, он не видит «вполне милую» девушку, достойную заигрываний, иначе почему тогда он с ней разговаривает? – Я помогу тебе, Серёж. – «Кто-нибудь, скажите, что я поступаю правильно». – Раз уж на работу сегодня возвращаться не надо, похудевшее Колесо решил после обеда выяснить отношения с Шереметьевой, мы устроим свидание. О, Господи, не пугайся, оно будет не настоящим! Казалось, Сергей всерьёз раздумывает о побеге. «Да чтоб во всей Чукотке интернет вырубили к твоему приезду!» – от души пожелала ему Клавдия. – Ты отправляешься за цветами, – скомандовала Клавдия. – Ну же, Достоевский, шевелись, леди не может ждать вечно! Не сегодня-завтра я останусь последней незамужней из всего класса! Когда вернёшься, будешь за мной ухаживать, и после мы разберём все твои ошибки. Он ушёл, а Клава отчаянно желала, чтобы Австралия была не другим континентом, а, по крайней мере, соседней улицей. Иногда интернет – это слишком мало и очень далеко. «Оля! Ты мне нужна, сейчас!» Сергей принёс красные розы. Они могут показаться банальными кому угодно, только не влюблённой девушке. Клава благосклонно приняла букет и передала его Алёне. Цветы перекочевали в вазу, припасённую для подобных случаев. – У нас первое свидание? – на всякий случай уточнил Сергей. Замерев на мгновение, Клавдия отрицательно покачала головой. – Нет. Будем считать что третье. «Самое время для поцелуя!» Ты в курсе, какая я замечательная, и можешь осыпать меня комплиментами! Начинай! – Клавдия... замечательно выглядишь сегодня... Девушка нахмурилась, и Сергей поспешно добавил: – Впрочем, как и всегда! – Ты тоже прям огурчик, дорогой. Ходишь в зал заниматься или дома штангу тягаешь? «Она точно надо мной издевается». – Дома, хотя подумываю записаться в клуб на Пятницкой. Слышала о нём? – Да, мой начальник там занимается с персональным тренером. Могу попросить телефон, узнаешь, что и как... – Спасибо. Они замолчали, молча разглядывая друг на друга. «Господи, да поможет мне Этот-самый-столик, но, кажется, я понял, почему не хочу свиданий». «Скажи, что не представляешь своей жизни без меня! Просто скажи!» «Я всего лишь хочу быть здесь, с тобой». Заиграла музыка и Сергей, вопросительно приподняв бровь, протянул ей руку. – Давай потанцуем, сто лет этого не делал. На третьем свидании мужчина может позволить себе подобные вольности? Клава кивнула в ответ, и, не замечая заинтересованных взглядов других клиентов, они направились в центр зала. Сергей отбросил с её плеча прядь волос, и Клавдия заметила, что его рука слегка подрагивает. «Нет, этого просто не может быть». Они танцевали, осторожно касаясь друг друга, когда вдруг он дотронулся до ее лица и провел теплыми пальцами по бледной щеке... Клава закрыла глаза... А через секунду.... Сергей исчез. – Ошибка номер раз, Достоевский – сбежать, когда девушка готова ответить на твой поцелуй!
*** – Вам ещё что-нибудь предложить? – Алёна вновь подошла к странной женщине, которая, прикрываясь меню, всё время следила за постоянными клиентами. – О, спасибо, деточка. Я видела, в смысле, съела вполне достаточно. Пожалуй, мне действительно пора. Знаете, скоро правнук родится, а у них там в детской наверняка все не по фэн-шую! *** – Оль, а если он больше не придёт? – Сегодня Клавдия краснела и бледнела попеременно. «Что-то с компьютером, – убедила себя Ольга. – Заставлю Петьку посмотреть». – Не паникуй, Клавкин, он у тебя, вернее, у проклятья на крючке! Жить захочет, куда денется?! В этом плане у нас неоспоримое преимущество! Знаешь, что я тут подумала? Каждая женщина должна побывать в «Шопене», приложиться к Тому-самому (я о столе) и так же притягивать потом супружника! Он задумал смыться, а столик его фейсом об себя, врешь мол, не уйдёшь! Клава шутку не оценила. – Мне сейчас не до всеобщего женского счастья, мне сейчас до одного Достоевского. – Похвальное рвение к классике! Начинай с «Идиота», а если Серёга не явится, и ты решишь его придушить, я подарю тебе «Преступление и наказание», могу даже на английском. – Подруга, называется! – Настроение Клавы стремительно портилось. Никто, решительно никто не понимал её страданий. Вот и похудевшее Колесо, добившись перевода Шереметьевой, заставлял их вкалывать за пятерых. – Прости, Клавкин... просто тут такое... в общем, я зачем звоню! Мы нашли его, наконец-то нашли! Мазуркина плюхнулась на диван и замерла. – Его зовут Саша, ему два года, живёт в подмосковном доме ребёнка и понимаешь... я чувствую... он наш! Питер, в смысле Петька мой, говорит, «тоже чувствую»! Это наверно и есть семья, когда вместе... – Чувствуют... Клавдия изо всех сих боролась с подступающими слезами. Оля и её муж уже два года активно занимались вопросом усыновления малыша. Дотошная Олька всё это время не пила, вела исключительно здоровый образ жизни и даже ходила на гимнастику для будущих мам. Она ни на секунду не допускала мысли о неудаче, и вот они дождались. – Ольга! Я так рада за вас! Так рада! – Погоди, Мазуркина, по моим прикидкам ты вообще сейчас должна в обморок хлопнуться от неземного счастья! Мы прилетаем в январе! *** 30 октября, четверг
– Опаздывает? – сочувственно поинтересовалась Алёна, поставив перед Клавой чашку зелёного чая. Постоянная клиентка в одиночестве сидела за Тем-самым-столиком уже десять минут. – Трусливый баран, – буркнула в ответ Клавдия. Ей было совсем не до нежностей. Помимо пропадающего чёрт знает где Достоевского, в её жизни нарисовалась ещё одна проблема. Всю неделю девушку мучила острая зубная боль. Алёна, лично наблюдавшая стремительный побег Сергея в прошлом месяце, мысленно кивнула, соглашаясь. – Вам плохо? – участливо заметила официантка. – Может, обезболивающие? – Не поможет, – печально вздохнула Мазуркина, укачивая на плече несчастную щеку. Сергей стремительно влетел в помещение кафе и тут же наткнулся на полный осуждения взгляд менеджера Валеры. Рассчитывать на мужскую солидарность в «Шопене» не приходилось. Всегда приветливая Алёна, холодно поздоровавшись, направилась на кухню, специально забыв принять заказ. Сергей осторожно присел на своё место, готовясь выслушать гневную речь Клавдии, но вместо обличительной тирады, Мазуркина жалобно застонала. – Клавкин, что случилось? – он уже поднял руку, желая утешить, но внимательно оглядев девушку, сам всё понял. – Болит? «Эйнштейн, вашу...!» – Болит, – хныкнула Клавдия. «Ну же, посади меня к себе на колени и утешай!» – Поехали, – после секундного молчания скомандовал Сергей. – Куда это? – переполошилась Клава. – Лечиться! – твёрдо ответил Сергей. Он уже поднялся и, схватив Мазуркину за рукав, тянул несчастную к выходу! – Я не готова! – пискнула девушка. – В смысле, у меня уже всё прошло! Зуб, имевший абсолютно противоположное мнение, с радостью напомнил о себе новым витком боли. Клава застонала и отвлеклась. Воспользовавшись её временной слабостью, Достоевский выволок девушку со всеми вещами на улицу. Уже сидя в машине, он извлек из кармана телефон и набрал нужный номер. – Привет, ты на работе? Отлично! Слушай, будь другом, выдели время для... срочного случая... Ага, спасибо! – Повернувшись к Клаве, Сергей улыбнулся. – Судьба благоволит тебе, Мазуркина! Молчаливый взгляд попутчицы можно было расшифровать как пожелание быстрой и неминуемой смерти. Припарковав автомобиль около здания небольшой частной клиники, молодой человек выкурил Клавдию из машины обещанием сделать несколько фотографий «умирающей» и разместить их на сайте родной для Мазуркиной налоговой. «Садист, маньяк бессовестный, а я его ещё любила!» Клава шла по коридору, следуя указаниям Сергея. Достоевский, предполагая возможный побег, шёл позади несчастной. Остановившись у нужной двери, Сергей постучал. Клавдия подняла взгляд, желая узнать имя своего будущего мучителя. «Лаврова Олеся Витальевна». «Понятно, она не будет меня мучить, она просто меня убьёт!» Даже зуб вдруг озаботился инстинктом самосохранения своего носителя и испуганно притих. – Сестра? – всё ещё надеясь на ошибку, уточнила Клавдия. – Сестра, – подтвердил Сергей. – А что? Она лучшая в городе. «И-и-диот ты Достоевский! Сейчас эта Олеся прочтёт неоновую вывеску на моём лбу «Клава любит Серёжу» и будет так: зашла почти здоровая Мазуркина, вынесли – абсолютно мёртвую!» – Ты со мной останешься? – с надежной попросила Клавдия. – Я бою-ю-сь! – Клавкин, в самом деле... – Но поймав полный отчаянья взгляд, Сергей кивнул. – Останусь. ***
Но, во-первых, это было бы непрофессионально, особенно перед пациентом. Во-вторых, подобные действия могли бы довести Клавдию Мазуркину до обморока, а Серёгу – до сердечного приступа... или наоборот: его – до обморока, её – до приступа. Когда эти двое появились на пороге кабинета Олеси, она почти сразу мысленно сняла воображаемую шляпу перед бабулей Достоевских. Валентина Сергеевна была права: искать судьбу Серёги не надо, судьба нашлась самостоятельно. Наблюдая, как, зажмурившись, Клава буквально вросла в кресло, а Серёжа подскакивает на диванчике каждый раз, когда девушка делает малейшее движение, Олеся на долю секунды ощутила ноющую боль. «Значит вот какая она...» – Уже всё? – в тысячный раз спросил Сергей. – Да потерпите вы, молодой человек, – не выдержала медсестра, – девушка вон и то лучше держится! Если бы не маска, Олеся точно показала бы родственнику язык. Клавдия, услышав похвалу, воспрянула духом и немного выпрямилась. «Гляди, какую смелую девушку упускаешь! Показать бы ему сейчас язык!» Назначив следующий визит Клавдии на субботу и получив от пациентки обещание не приводить с собой «эту истеричку – Достоевского», Олеся через окно наблюдала, как молодые люди садятся в машину. Не разглядеть в Клаве влюблённую по уши девицу было невозможно, но вот понимал ли зять, что на лбу у него сверкает «Серёжа любит Клаву» – это ещё вопрос. *** – Ладно, Клавкин, – похлопав девушку по плечу, Сергей улыбнулся ей как старому приятелю, – ты жива, здорова... а мне... к заказчику... опаздываю. «Вот тебе, Мазуркина, и утешительный поцелуй. Врезать ему, что ли?» – Я подумал... надо куда-нибудь поехать в следующем году. Или в Сочи тридцать первого декабря?! «Да чтоб на тебя лавина сошла прямо сегодня!» Не желая разрыдаться у него в машине, Клава осторожно открыла дверь и вышла. Ключ от домофона быстро обнаружился в кармане. Сергей застыл, провожая Мазуркину непонимающим взглядом. «Не хочешь в Сочи – поехали на Санторини! Зачем реветь?» *** – Клавкин, я всё понимаю, но ты точно решила? Конечно, бог создал травматологию, чтоб люди туда обращались, но может ну его? – А я что говорю: ну его, этого Достоевского! На работе договорилась. Колесо отправляет меня на курсы. Он как с женой помирился, так больше не скрипит совсем. И жить до Нового года буду у тётки. А Сергея видеть не хочу, и в «Шопен» больше не пойду! Гори они синим пламенем! – Боюсь, если ты не передумаешь, то пожар случится у тебя! – сухо прокомментировала Оля. – Мазуркина, чего упираешься? Совсем чуть-чуть осталось потерпеть! – Не могу, не хочу терпеть! Мне больно, понимаешь! – «Оказывается это действительно больно, любить того, кто совсем не любит тебя». – Ясное дело, Лера его была вся такая красивая, умная, людей спасала, на лыжах каталась, а я? Мы третьи из ненавистных после полиции и коммунальщиков! Хотя их ненавидят абсолютно заслуженно! И на дайвинг соглашусь только после двух бутылок шампанского, но в состоянии алкогольного опьянения нырять нельзя – замкнутый круг! Чёрт! – Так, только чтоб я понимала, мы сейчас сидим и завидуем мёртвой девушке, да? Клавдия сложила руки на груди и насупилась. «Ну, завидуем, и что с того!» – Самое обидное – она мне бы точно понравилась, представляешь? И Сергей столько рассказывал, и сестра её... Так зачем мне мучиться? Между прочим, он тридцать первого декабря собрался куда-нибудь отдыхать отправиться! – Тебя с собой не позвал? – Олька... – Нет? Вот Тишка-предатель! – Он хороший! Кто виноват, что я без него не могу, а ему без меня Сочи? – Мда, что с мужиков взять? Они вообще ничего в этой жизни не понимают. Генетическое, наверно. Девушки удручённо замолчали. – Клав... а может тебе показалось... про любовь? Ковалёва легко пережили – и этого переживём! – осторожно предположила Олька. – Ты не понимаешь, дуб австралийский! Мы когда танцевали, я... живот втягивала! Ольга закрыла рот ладонью и ахнула. Пожалуй, это слишком сильные переживания для будущей матери. – Клавкин, да ты же втюхалась по самую тыковку! *** Он явно что-то сделал не так. Сергей звонил Клавдии через день, но трубку она не снимала. Через неделю, поддавшись порыву, Достоевский связался с её коллегами по работе, и милые девушки радостно сообщили: до нового года Мазуркиной не будет. Спрашивать у Леси, как идёт дела с лечением, тоже не хотелось. Когда он первый раз робко поинтересовался стоматологическими проблемами Клавы, свояченица только злорадно похихикала, ссылаясь на врачебную тайну. Не находя себе места, Сергей встал у окна и немного подышав на стекло, вывел имя: «Лера». – Лерка... привет. Знаешь... я встретил... кое-кого, и получается, ты единственная, с кем могу о ней поговорить. Она замечательная, Лер, весёлая, верная, красивая... правда, смотрит ужасные фильмы и утверждает, что никогда не решится прыгнуть с парашютом. Но она прыгнет, вот увидишь, потому что ещё... Клава... отважная! Сейчас она со мной не разговаривает. Помнишь, ты часто повторяла: «Мужчины, вы ничего не понимаете», – и я правда не могу... Мне... плохо без неё, Лера, так, как без тебя было. Что делать? Олеся, Тишка-предатель, смеётся: «Жить захочет – явится, у нас в запасе «Шопен», – а я так не хочу, понимаешь? Оказывается, это действительно больно – любить того, кто совсем не любит тебя. *** 30 ноября, воскресенье
Она не пришла. Сергей не верил в происходящее, но факт оставался фактом. Клавдия Мазуркина проигнорировала их обязательное свидание, пропадала на непонятных курсах и, кажется, оставила его самостоятельно отдуваться с Тем-самым-столиком. А заодно и с Алёной, которая буравила его гневным, обвиняющим взглядом. – Не пришла! – констатировала очевидное официантка. Желая дать понять, кого она считает виноватым в сложившейся ситуации, девушка недовольно скривила губы. «Эйнштейн в юбке!» – Что делать будете? «Письмо писать Деду Морозу! Дорогой дедушка, сделай женщин нормальными мужиками... Тьфу ты... просто нормальными!» – Ничего... – нехотя сообщил Сергей. «Не хочет меня видеть – пожалуйста». Только профессиональная выдержка удержала Алёну от порыва. Но где-то в её мечтах Достоевскому на голову прилетела тарелка с горячей солянкой. *** 30 декабря, вторник
– Мазуркина, даже не думай! Ты понимаешь, что я с ума сойду?! Мы сами прилетим, завтра же! Если хочешь, с тобой пойду в «Шопен»... в сторонке постою! Может не поздно ещё будет! – Оля, ничего пока не случилось, а я месяц пропустила! Клава назвала таксисту адрес, перед отъездом она хотела проехать мимо кафе. Попрощаться... – Кто знает, может быть, твой Сергей там два часа просидел, за вас обоих! – не унималась Олька. – Угу, как же! Наверное, так занят был выбором путёвок, что даже не заметил. И вообще, в самолёте куча народа будет. Не упадёт он из-за меня одной. – Ты как не слышала анекдот: «...Итак, пять лет я вас здесь всех собирал!» *** Клавдия по-прежнему не отвечала на его звонки. Воображение рисовало страшные картины внезапной гибели Мазуркиной, нервные клетки стремительно таяли, а помощи было ждать неоткуда. Алёна буквально выгнала Достоевского из «Шопена», ехидно заметив, что у него есть дела поважнее. Телефон заиграл новогоднюю мелодию. Отыскав аппарат под ворохом документов, Сергей узнал одного из московских операторов связи. Сам номер звонившего знаком ему не был. – Слушаю, – отрывисто бросил он в трубку. Только новых клиентов ему сейчас не хватало. – Сергей Достоевский? – поинтересовался женский голос. – Да, – признался он. – Фрилансер? – продолжала допрос незнакомка. – Он самый. «Ближе к делу!» – Жертва «шопеновского» проклятья? «Ух ты, ближе не бывает!» – Откуда вы... – Клавку спасти хочешь? – С ума сойти. – Сначала спаси, а потом иди... сходи куда душе угодно! – перебила девушка. – Клавкин сейчас уже может проходить регистрацию. Аэропорт, рейс на Москву, шестнадцать тридцать. Знаешь, она всегда боролась за других, но за себя никогда! Так что беги, Достоевский, очень тебя прошу, ради неё! В душе Сергея поднималась буря: «Как, как она даже подумать могла о самолёте?! Ох, Лера, помоги мне!» Ему не хватало воздуха, а вбежав в здание аэропорта, Сергей и вовсе забыл, как дышать. Большое информационное табло услужливо сообщало: «Посадка на Москву окончена». – Девушка, умоляю, необходимо срочно снять человека с рейса. Мадам Ковалёва, с достоинством приняла комплимент, но особого энтузиазма не проявила. – Молодой человек, для этого должны быть более чем веские причины! Необходимость спасти заставила Сергея отбросить злость и страх. «Сосредоточиться, мне надо сосредоточиться». – Понимаете, – осторожно начал он, – я врач, специализируюсь на душевных заболеваниях. Сегодня абсолютно случайно ко мне в руки попала предсмертная записка одной из моих пациенток. Она пишет, что выпрыгнет из самолёта, чего бы ей это ни стоило. И сейчас, она в самолёте на Москву! «Мало тебе, Клавкин, стоматологии? В психушку запихну... Ненадолго». Мать Андрюсика Ковалёва узнала на фотографии в телефоне «врача» свою бывшую невестку. Через минуту она уже донесла до всех служб аэровокзала срочную информацию – девица Мазуркина и правда может быть сильно не в себе. В конце концов, адекватная с её сыном, никогда бы не развелась! Перед «смертью», а именно в кафетерии вокзала, Клава умяла пиццу, кусок, ну ладно, два куска торта «Наполеон» и клубничное мороженое. В принципе, теперь можно было отправляться на тот свет только из-за терзающих желудок угрызений совести. «Хотя Достоевский не должен об этом узнать, – рассуждала Клава, флегматично скользя взглядом по салону самолёта. – Пусть в случае чего думает, что меня расплющило от любви к нему!» Мазуркина довольно улыбнулась, но почти сразу скисла. И зачем Олька напомнила ей тот ужасный анекдот? – Девушка, не могли бы вы пройти со мной? – Стюардесса, безумно похожая на Алёну, осторожно дотронулась до плеча Клавы, которая, зажмурившись, вспоминала все известные ей молитвы. – Небольшие вопросы с багажом. Пять минут вашего времени! Клавдия покорно встала и направилась за бортпроводницей, знакомое лицо и приветливая улыбка не вызвали подозрений. «Я её убью. Да-да, как только увижу, сразу убью!» – Не переживайте, товарищ врач! – радостно отрапортовала Ковалёва-старшая, потянув за рукав печально ожидавшего у стойки Достоевского. – Буйную скрутили и отвели в комнату службы безопасности. Просят вас зайти, а то она отказывается признать факт своего помешательства. Как думаете, всё это следствие алкоголизма или просто семейное? Он влетел в маленькую комнату, до предела забитую людьми, но свою девушку Сергей увидел первой. Клава напоминала нахохлившегося воробья. Тёмные пряди разлохматились, щеки алели, а серые глаза сверкали, обещая всем собравшимся страшную месть. Видимо, из чувства самосохранения кто-то из рабочих пожертвовал рабочей курткой, чтобы связать сумасшедшую. – Ты! – взгляд Клавдии наконец остановился на Сергее. – Я! – с облегчением признался он. Расталкивая народ, мужчина упорно шёл к своей цели. Рухнув на пол перед Клавой, Сергей обнял её колени и, положив на них голову, на несколько секунд закрыл глаза. Шум в помещении охраны стих. Начальник службы безопасности покрутил пальцем у виска, показывая подчиненным, что сумасшедших среди них явно больше чем одна. «Надо отдать ему должное – выглядит неважно». Однако в глубине души Клава уже подозревала, благодаря кому случилась самая унизительная сцена в её жизни. Бороться с охраной в короткой обтягивающей юбке оказало неимоверно сложно! Позор, но в итоге она опустилась до девчачьих воплей! Мазуркина напустила на лицо самый воинствующий и злобный вид. Даже все Джеймсы Бонды, вместе взятые, попадись они на её пути, непременно бы сдрейфили. Комната службы безопасности тут же опустела, ибо пускай медициной это и не доказано, но вдруг бешенство передаётся воздушно-капельным путём?
Клавдия растаяла. «А что, имею право!» – успокаивала она себя, отвечая на поцелуй. Но справедливая кара должна была настигнуть преступника. – Ай, за что?! – обиженно возмутился Сергей. Маленькая вредина его укусила! – За что?! – Клава запыхтела, безуспешно пытаясь освободиться. – Дурак! – Идиотка! – Ну так беги! – Не побегу! Почувствовав, как в сердце что-то заныло, Достоевский устало вздохнул и потянулся к «оковам» Мазуркиной. Дверь открылась с громким скрежетом. – Молодые люди, я начальник вокзала, – строго сообщил мужчина, сильно напоминавший молодого Валеру. – С наступающим вас! — на лице Сергея заиграла виноватая улыбка. – И тебя... в смысле, вас обоих. Только объясните мне, и желательно быстро, что тут происходит и нужна ли помощь для транспортировки девушки в вашу психиатрическую клинику? – Ты меня чокнутой выставил?! – зашипела Клава. – Вот почему они меня... – Я сказал, что ты слегка не в себе! – Сергей поднял руки, защищаясь от грядущего нападения. – Понятно, – ухмыльнулся двойник Валеры. – Молодожены. Так, влюблённые, пять минут вам, чтоб отсюда исчезнуть, иначе Новый год встречать вместе вы будете о-очень не скоро. – Всё-таки зря народ на наших врачей наговаривает, – поделился мыслью с напарником доблестный работник службы безопасности, с почтительного расстояния наблюдая, как доктор несёт на плече брыкающуюся сумасшедшую. – Наша психиатрия – всем психиатриям психиатрия! С трудом запихнув в машину своё упирающееся счастье, Сергей взял Клавдию за руку и, поймав её колючий взгляд, попросил: – Прости меня, Клавкин, я... испугался тогда в «Шопене». Тебя, себя... А после нашего визита к Олесе... Но ты... ты... ради всего святого... самолёт?! – Знаешь, оказалось, я тебя ждала...всегда... – выпалила взволнованная Мазуркина и покраснела. – Клав, если бы с тобой что... люблю тебя, дурочка, понимаешь, люблю! Внутри неё ожил и зашевелился маленький комочек блаженства. Уткнувшись носом в его грудь, Клавдия вдыхала до невозможности родные запахи. Запах надежды, запах счастья, запах любви и того самого, единственного... *** Два месяца спустя
– Серёж, не будь букой! Мы должны их пригласить! – Клава толкала упирающегося жениха к двери «Шопена». – Алёна... – Чуть не облила меня кипятком, когда кое-кто не явился на свидание! Останешься без жениха, и придётся идти под венец с Валерой! – Валера, несомненно, подходящий кандидат. – Клава ухмыльнулась, сопроводив недовольный взгляд Сергея, воздушным поцелуем. – Давай, Достоевский, пропускаю тебя вперёд. Учти, в случае чего единственный свободный столик принадлежит леди, и за него я могу настучать по голове моей новой маской для дайвинга! Они вошли в помещение кафе и замолчали. За барной стойкой стоял пожилой грузный мужчина, а по маленькому залу сновали две официантки-близняшки. Ни Валеры, ни Алёны поблизости не наблюдалось. – На кухне? – В отпуске? Клава приветливо улыбнулась и, поздоровавшись с вероятным администратором, спросила. – Простите, вы не могли бы позвать Валеру или Алёну? Это очень важно. Ответом Клаве послужил какой-то хлюпающий звук. Мужчина позеленел, покраснел и, наконец, побелел, напоминая привидение. – Серёж... – Лена, – наконец, прохрипел неизвестный, – иди сюда! Одна из официанток мгновенно оказалась рядом и протянула начальнику стакан воды. – Лена... э-э-эти... снова посетителей... того... – Алёнка с Валерой озорничают? – девушка явно была настроена более миролюбиво. Она повернулась к Сергею и Клаве и, с интересом разглядывая молодых людей, поинтересовалась: – Вы их видели, да? И Алёну, и Валеру? – Да, а что тут странного-то? – Сергей начинал злиться и на всякий случай подтолкнул Клавдию себе за спину. – Да, в общем-то, ничего, – прыснула девица, – только никто из нас их никогда не видел. – Да ладно, мы каждый месяц сюда ходим. Это невозможно! Официантка пожала плечами и подала хозяину ещё один стакан воды. – Если не секрет, а сколько они вас заставили к нам ходить? – Год, – прошептала пораженная Клава. Девушка изо всех сил цеплялась за жениха. Ему она ни за что не позволит исчезнуть! – Тяжелый случай, да? – Задрав голову, Лена подмигнула потолку. – Это шутка? Прикол? А как же заказы? Скидка на алкоголь... – Сергей переводил непонимающий взгляд с Елены на её недовольного босса. Заслышав последние слова Достоевского, мужчина за стойкой фыркнул. – Нет, Лен. Они совсем обнаглели! Мало того, что являются, когда им захочется, так ещё и добро моё разбазаривают! Нормальные призраки доход приносят! – Хозяин проследил за взглядом подчинённой и погрозил кулаком вдруг замигавшей лампочке. – Вот вызову экстрасенсов и выселю вас! Купидоны доморощенные! – Клавкин, пошли отсюда... – Сергей обернулся и, прижав к себе будущую Достоевскую, поцеловал девушку в макушку.
– С нами ничего плохого не случится. Побежали? – Не поймаем мы их, – грустно констатировала Лена, провожая взглядом двух смеющихся влюбленных. – Кажется, они приходят только к тем, кому очень нужны! *** «Вы верите в любовь? Мечтаете, когда все вокруг твердят – это лишь иллюзия? Мы знаем, она существует! Но приходит лишь к тем, кому по-настоящему нужна». А и В. |
– Здрасти, меня зовут Алёна и если... вы и правда... решились... я буду обслуживать ваш столик сегодня... и весь следующий год. – Последнюю фразу девушка произнесла нараспев. 
«Шопене» за Тем-самым-столиком! Хотя зачем я спрашиваю, Мазуркина просто не могла пройти мимо «Шопена», да?! 
– Судя по твоим замашкам, маньячка именно ты. Ладно, кидай в меня ссылкой, наверняка уже нашла?
Печатными буквами маленький мальчик старательно вывел короткое послание: «Дорогая Маша! Я существую! Твой брат очень хороший и совсем не хотел тебя обидеть! Бабайка никогда тебя не заберёт! Если не будешь мешать Мише играть на компьютере! Твой Дед Мороз!» 
Олеся с трудом сдерживала радостный визг. Хотя визжать ей хотелось ужасно. 
Сергей поднялся и, присев рядом с Клавой, наклонился к недовольному девичьему лицу. Еле сдерживаясь, он нежно коснулся её губ лёгким поцелуем. Только спокойствия и выдержки хватило ненадолго. Пытаясь обхватить необъятную дутую куртку, через секунду он уже целовал Клаву жадно и неотрывно. 
Мне понравилось!