Наши люди в булошную на такси не ездятОтстаньте от нашей нации С первого по тринадцатое. «Несчастный случай»
Стройка века. Как много содержится в этих двух завораживающих словах. Гордость очередной победой заставляет патриотическое сердце биться сильнее, чаще и громче. Лирическое отступление, типа.
Не, Дима Махоня алкашом не был. Это я вам заявляю ответственно, как начальник транспортного цеха. Ну, посудите сами... После очередного аванса он сам лично рассказывал мне, как его напарник – Серега Банчук – напился самогона и уснул носом в подушку. - А я-то ведь не весь пьяный был,- продолжал Махоня,- я все-все помню. Серега спит, а по нему чертики прыгают. И не зеленые они вовсе были, а малость фиолетовые. Чертики-то по Сереге прыгали, а не по Махоне. Так кто алкаш? Ну, не Дима-крановщик же. И надо ж было случиться такому казусу, как штормовое предупреждение на самой, что ни на есть, стройке века – самого длинного вантового моста на о. Русский. А у Махони аккурат смена закончилась. А следующий катер подойдет только через двое суток. Что прикажете делать? Само собой пить. Спиртное в стройгородке, где тусовались русские и не очень работяги, не продавалось. Ни капли. Никогда. От слова «совсем». Вы думаете, это кого-нибудь тогда остановило? Ха... Плохо вы наших знаете. Вопрос стоял только в том, как добраться до ближайшего поселка с первичными признаками цивилизации. Как то: круглосуточный магазин с задорной Светкой, торгующей из-под полы. Тыковка на плечах у Махони всегда работала неплохо. За что я его и ценил, как специалиста. Вот и здесь все проблемы отпали разом, когда они с Банчуком вышли перекурить этот извечный вопрос: «Где взять?». Цепкий взгляд крановщика выхватил из сиреневого морского сумрака стрелу башенного крана грузоподъемность сто тонн. - Не знаю, не знаю,- скептически протянул Банчук,- какая-то в этом будет несуразность. - Не бзди,- успокоил его сменщик,- я мухой обернусь. Одна гусеница здесь, вторая там. - Ну, не знаю,- продолжал сомневаться Банчук. А зря. Ибо Махоня уже забирался в кабину крана, цепляясь за обрешетку, как гиббон за ветки. Через пару минут сорока пяти тонная дура заурчала и, развернув вытяжную стрелу, двинулась по направлению к поселку. Бортовые огни светили инопланетным светом, а гусеницы упрямо пожирали метры асфальта под собой. Это смотрелось феерически. Наверное. Ибо меня там не было, но воображение у меня хорошее. И он это сделал! Он доехал до магазина, припарковался на обочине и отправился к румяной Светке, у которой под прилавком всегда было. Чмокнув краснеющую молодку в упругую щеку, Махоня ловко взобрался наверх и двинулся в обратный путь. По пути он, правда, заметил, что его чуть-чуть тряхнуло, но не придал этому значения. «Камушек попался»,- подумал крановщик и затянул: - Ой, мороз, моро-о-оз. Не морозь меня – я- я. Моего коня-я-я-я. Белогривого-о-о-о. А вот в городке его уже ждали. Полицейский капитан с унылыми усами и нервный студент, без конца поправляющий очки. Банчук на все немые вопросы напарника лишь пожимал плечами и старательно отводил взгляд. Эт-то я вам сейчас рассказываю. А тогда мне было не до смеха. Меня подняли, как в армии по не учебной тревоге и через двое суток, когда успокоился шторм, я уже давал объяснения в полицейском участке. Никто бы и не заметил Махоневского похода за сокровищами, если бы... Если бы через неделю на стройке века не ожидался визит Правителя Всея России. В связи с чем, грунтовую дорогу, размытую дождями, наспех заасфальтировали, бросив асфальт прямо в грязь. Когда кран совершал свое воистину эпохальное шествие, он намотал на гусеницы труд нескольких бригад рабочих – уроженцев трудолюбивой Азии. Дорога за ним напоминала поле после знаменитого танкового сражения. «Камушком», попавшимся Махоне под гусеницы, оказалась древняя «Тойота» того самого студента. Несчастный парнишка – давно и безуспешно пытавшийся отыскать на острове следы пребывания инопланетного разума – решил, что удача улыбнулась ему сегодня во все свои белоснежные зубы. Он схватил телефон, выскочил из машины и принялся фотографировать приближающийся объект. Пусть не летательный, но явно неземного происхождения. Нежная душа студента-уфолога не успела даже облиться слезами, как под гусеницами насмерть крякнула подержанная японка. И пока сорок пять железных тонн весело и с размахом, хоть и медленно, добирались обратно, студент успел смотаться в полицейский участок. - Капитан,- уговаривал я погонистого собеседника,- будь человеком, не возбуждай. Пойми и меня. Посадишь этого мерзавца, а таких спецов – по пальцам пересчитать. Он ведь стрелой муху из трехлитровой банки достать может. «Мерзавец» подпирал стену отделения и упорно молчал. Только один раз вскинул голову и голосом слесаря-интеллигента возмутился: - А кто так асфальт лОжит? Разве ж асфальт на грязь лОжат? Его ж на щебень надо. На крайний самый случай – на дрисьву. Капитан остановил его одним хмурым взглядом. Тяжело вздохнул и ответил уже мне: - Да я все понимаю, гражданин Крайник. Что же я не мужик , что ли? Ты мне только на один вопрос ответь: кто асфальт перекладывать будет? Вот как ответ найдешь, так и договоримся. Ответа на этот вопрос у меня, к сожалению, не было. И асфальт мы перекладывали за собственный счет. На дрисьву. Высокое начальство приняли, как положено, а паразита Махоню я так и не уволил. Он ведь муху из трехлитровой банки достать сможет. |