ЖАТВА
Здоровое тело разорвано в клочья, И страшен зов смерти, особенно ночью. Стоит, ухмыляясь, она в изголовье, И тост поднимает она моей кровью. Когда в темноте затихает больница, Один только сон изо дня в день мне снится: Глаза закрывая незрячие, вижу Взрыв, плоть мою стерший в кровавую жижу. А дальше лишь боль, океан боли дикой. И я просыпаюсь на собственном крике – Обрубок слепой, забинтованный кокон, Чья с миром вся связь – запах лета из окон И звуки дождя, и гудков перекличка. Стереть пот с лица я тянусь по привычке. Но нету руки. Я забыл на мгновенье: Мне больше не ведома роскошь движенья. Вновь боли фантомные: не избежать их... И культей бессильно я бью по кровати. Как хочется жить! Мне всего девятнадцать. За чей интерес меня гнали сражаться? Того, кто дает равнодушно приказы? Проснувшись однажды не в духе, он сразу Решил: быть войне. Просто так захотел он. А я за каприз заплатил своим телом. Ему я отдал свою дань, не отчизне... Я сам не успел отобрать чьи-то жизни. И этим лишь совесть свою облегчаю. У всех кровь красна, я теперь это знаю. На поле сраженья враги, словно братья, Вповалку друг с другом в смертельном объятьи. На лицах оскал – то ли боль, то ли ярость. С них дань свою не соберет уже старость. Не вырастить сына им, дом не построить. Медалями вдов их вам не успокоить. Мне тоже вручили медаль. Как в насмешку, Глаза отводя, в равнодушье и в спешке. За что мне она? Неужели за смелость? А мне ведь в бою вжаться в землю хотелось, От страха кричал я и зло матерился. Мой бой самый первый – недолго он длился. Но жизнь мою он разделил на две части: Вот я еще молод, здоров, глупо счастлив. А вот я без ног, без руки и незрячий, И мать подле койки тихонечко плачет. Чужая земля моей кровью полита. Судьба моя скомкана, смята, разбита. И я не один такой – нас таких много, Кем чья-то к всевластью мостится дорога. Война – только средство добраться до цели. Плевать ему, что мы войны не хотели, Плевать, что с войны возвратимся едва ли - Да лишь бы нули на счетах прибывали... И дела ему до моих нет мучений, Ведь наших судеб параллельно теченье. И я уже списан в расход. Быстро слишком. На место мое новый призван мальчишка. Теперь он сжимает приклад автомата. А мне дом последний - вот эта палата. Но я от обиды вскипаю и злости: Врешь! Я еще жив! Еще не на погосте! И я с этой койки подняться сумею, Хоть с каждым движеньем от боли бледнею. Пусть на костылях, на протезах, не сразу, Пускай однорукий, пусть даже безглазый Однажды я выйду из стен этих белых И воздух всей грудью вдохну ошалело... Ожили мечты и надежда вернулась... Но вновь из угла смерть моя улыбнулась. Приблизилась тихо, без слова, без звука, На грудь опустила костлявую руку. И сердце мое учащенно забилось, Но, словно споткнувшись, вдруг остановилось... А смерть через стены скользнула привычно - Безносая щедрую чует добычу. Вновь кто-то нарушил чужие границы, Вновь где-то сраженье – туда она мчится, Где, осатанев, строй на строй прут солдаты... И будет ее урожай сверхбогатым, Пока кто-то жаждет владеть целым светом, А толпы готовы отдать жизнь за это.
|