Действующие лица:
- Мама
- Катя - дочь
Кухня. Мебель сдвинута для начала ремонта. Катя стоит на стремянке и разбирает вещи на антресоли. Мама принимает коробки и свертки из рук дочери.
Катя (протягивая завязанную узлом матерчатую сумку). Мам, тебе вот это нужно?
Мама. Покажи-ка.
Катя. Держи!
Мама (садясь на стул). Вот затянула, не развязать теперь.
Мама возится с узлом, достает из сумки сверток, перевязанный цветным платком. Развязывает платок, достает фотографии и конверты.
Катя (протягивая сверху коробку). Вот это посмотри ещё.
Мама. (Не расслышав). Столько лет! Думала, что время давно всё затушевало. А тут глянула, и всё в памяти рассцвело как картинка.
Катя (садиться рядом). Ты про что?
Мама. Да вот, глянь. (Протягивает фотографию). Это я в семьдесят девятом, с группой на практике. Только первый курс училища окончила. Отец мой приехал из Чехословакии. В командировку его туда посылали. Событие было! Привёз мне босоножки, голубые такие, на каблучке широком, пяточка закрытая, пряжки фигурные. Красота неимоверная, ни у кого таких не было. А ещё платочек газовый, тоже голубой. Я светленькая была, мне так шло! Примерила я те босоножки, а они малы. Давят, заразы. Мать говорит: “Давай продадим, товар импортный, сразу заберут”. Я руками замахала: «Не надо, разношу!». Так хотелось, чтоб меня в них увидели. Паренёк один мне нравился из нашей группы. Как же это его? Костя, кажется. Красивый был, высокий, на гитаре играл. Ну, думаю, увидит меня, сразу втюрится. Девчонки завидовать будут. А показаться-то негде. Впереди только практика летняя: каждый день выезжать на электричке за город, топографическую съемку делать, обмерять, чертить. Ну, думаю, не на болота же нас пошлют. Скорее всего в деревню, там травка-муравка, да и каблуки – не шпильки, справлюсь. Надела я синюю юбку, джемперок беленький, платочек тот на шею повязала, в босоножки втиснулась: Мерилин Монро.
Катя (рассматривает фотографии).Ну ты даешь.
Мама. Прихожу на станцию, а там все по-спортивному. Людка Ивашкина так вообще в резиновых калошах. Мастер наша, Галина Ильинична, как меня увидела, сначала за сердце схватилась, потом за голову. А ребята, смотрю, поглядывают, шепчутся. Поделили нас на пары. Девчонок всех, чтоб тяжести не таскали, с ребятами поставили. У нас же техника: теодолиты, треноги
Катя. И что, парней на всех хватило?
Мама. Конечно, у нас девчонок не много было, профессия такая. Ко мне Колю Акимова приставили. Вот он, смотри.
Катя. Симпатичный.
Мама. Правда? (Весело) А мне казался простоватым, невзрачным. Он из села был, жил в общежитии, говорил по-деревенски. Так вот. Доехали мы, вышли на каком-то полустанке и потопали по тропинке вдоль леса. Идём, идём. Ноги гудят, мама дорогая! Но виду не подаю. Километра полтора прошли, мозоли аж закровили. Плетусь в конце, делаю вид, что природой любуюсь. Ильинична мне говорит: «Малохольная, снимай свои штиблеты, тут и босиком можно». Но как же я сниму? Опозорюсь. Колька, напарник мой, свои кеды предложил. Я ни в какую, ты что! Мне, мол хорошо. Кое-как добрела до места. Дали нам участки, Коля приборы выставляет, а я на кочку села, ножки вытянула, будто загораю. Всё, думаю, убивайте, не встану.
Катя. А что же парень тот, который нравился?
Мама. А что парень? Ничего. С Людкой всю дорогу анекдоты травил, на меня не смотрел даже. Ой, дура! (Смеется). Ну сижу я значит, все туда-сюда ходят, суетятся, а мне Колька только цифры выкрикивает, чтоб я записывала. Потом смотрю, исчез куда-то. Я босоножки расстегнула - ужас. Как обратно идти? Сижу, плачу. Тут Коля из леска вышел: в одной руке кулёк газетный, в другой зелень какая-то. Говорит: «Валя, вот тебе земляника - ешь, а на мозоли подорожник приложи». Ну я послушалась. Потом кеды снял. Обувайся, говорит, голову не дури. Я сначала отнекивалась, потом сдалась. Зашнуровала потуже, чтоб не слетали. Тут и дело веселее пошло. Сделали один участок, Галина новый дала. Пошли мы, а там, бурелом сплошной, зимой деревья поваляло. Пока пробирались, Колька на ветку острую босой ногой и напоролся. Да сильно так, щепка прям в ступню вошла. Кровь как хлынула, я перепугалась. Стыдно стало, из-за меня ведь. Он зубы стиснул, мычит. Потом говорит: «Валя, найди что-нибудь, перевязать». Я растерялась, по сторонам смотрю, потом додумалась платочек снять. Сама перевязывала. Вот так.
Катя. Этот платочек?
Мама. А? Нет, не этот. Не этот.
Катя. А что же потом?
Мама. Потом? (Вздыхает). Про потом просто так и не расскажешь.
Катя. Почему?
Мама. Да я и слов-то не подберу, не писатель ведь. (Улыбается).
Катя. Влюбилась что ли?
Мама. Знаешь? Я его как будто и не знала до того дня. Как в первый раз увидела. А потом? Много чего было. Я такая молодая была. Я и подумать тогда не могла, что можно так любить.
Катя. А почему не поженились?
Мама. Мы как учёбу кончили, Коля сразу на стройку пошёл работать. Там пожар случился. Обвал. И всё. Погиб Коля.
Молчит.
Уже заявление в ЗАГСе лежало. Мать его мне потом этот платочек передала. Сказала, что Коля его заранее купил к моему дню рождения.
Молчит.
Думала, никогда не отболит, никого не подпускала. Поэтому и замуж поздно вышла. Но время всё замалевало. Когда уже с папой жили, хотела выкинуть всё это, но рука не поднялась. Нет человека, должна же быть хоть память. Ой, Катя, спрячь уже куда-нибудь. Всё. Давай дальше, а то и за день не разберём.