Письмо №14

Мой дорогой бесценный друг Тати,
если бы ты только знала, с каким нетерпением жду я твоего возвращения.

Из письма, что было получено накануне, стало ясно, как ты скучаешь по нашей простой и понятной жизни. На минуту я поставила себя на твое место и ужаснулась обилию новых лиц, имен, оценивающих взглядов, которые скользят по тебе без искреннего интереса и участия, а лишь из желания позлословить в дальнейшем. Это слишком унизительно. Я чувствую, как тяжело тебе оказаться вдали от дома и быть окруженной совершенно чужими людьми. Очень надеюсь на скорое твое возвращение.

Без тебя я пропадаю. Недавно со мной случилась самая настоящая беда, и помощи ждать неоткуда, даже поговорить не с кем, поделиться, рассказать о своих переживаниях. От безысходности я решилась поведать свою тайну бумаге в надежде, что никто не станет читать нашу переписку.

Помнишь, весной наш дом покинул старый месье Дюбуа? Питер своими шалостями до того довел бедного француза, что он решил все-таки уволиться, не смотря на очередную прибавку к жалованью, которую предложил ему отец. В отличие от моего проказливого брата (как же он радовался окончанию уроков французского), я с большим сожалением простилась с нашим старым учителем, он был неизменно добр и терпелив ко мне - своей ученице, которая никогда не имела склонность к языкам, и делала некоторые успехи лишь благодаря природной усидчивости и терпеливости. Впрочем, радость Питера была недолгой, потому что в скорости в наш дом прибыл новый француз, и уроки возобновились.

Ах, как бы я сейчас хотела повернуть время вспять и самой приложить больше усилий для того, чтобы месье Дюбуа остался у нас, и все стало как прежде! Но теперь слишком поздно. Теперь в маленькой комнате старого учителя поселился Он, тот, чье имя мне сложно написать даже тебе, потому что рука моя начинает дрожать. Я никогда не думала, что все может произойти вот так, во время урока, между двумя предложениями на французском. Я просто случайно поймала сосредоточенный взгляд, следивший за тем, как я пишу, и, растерялась, выронила перо, которое упало на пол, покатившись по паркету. Он поднял его и невозмутимо возвратил мне. Я заметила, что его тонкие длинные пальцы немного испачканы моими чернилами.

Я взглянула на него и пропала.

После того урока больше ни о чем не могу думать. Со мной творится что-то непонятное и новое: сон совсем пропал, все время хочется плакать, но в следующую минуту я уже готова громко смеяться без всякой причины и живу только ожиданием утренних встреч в классной комнате. А в душе такая боль!

Мое и без того ужасное положение дел ухудшилось еще приездом мистера Мортимера, сына старинного друга отца. Мистер Мортимер был рекомендован моему батюшке с самой лучшей стороны, и теперь они вместе строят планы по разведению породистых лошадей. Я не очень во всем этом разбираюсь и понимаю лишь одно: такие обнадеживающие совместные предприятия только затягивают и без того долгий визит мистера Мортимера в нашем доме. Я признаю, что он очень приятный человек, образованный, с хорошими манерами, с этим джентльменом приятно вести непринужденную беседу обо всем на свете, и я знаю, что нравлюсь ему. Родители взирают на наше общение с одобрением и даже некоторым покровительством. Я думаю, что они питают определенные планы в отношении этой удачно завязавшейся дружбы. Как бы хотела я, Тати, оправдать их ожидания, но увы... Не в моих силах дать мистеру Мортимеру нечто большее, чем просто дружеская симпатия. Порой мне кажется, что он чувствует это, но, не понимая причины подчеркнуто вежливого поведения, только запасается дополнительным терпением и не теряет надежды на мою благосклонность.

Но я не могу, Тати, не могу, не могу, не могу ответить на его ухаживания! И отвергнуть их тоже не в силах. Наверное, было бы гораздо честнее и правильнее раз и навсегда сказать «нет», однако, сколько бы раз я ни собиралась духом, в самые подходящие для этого моменты у меня ничего не получалось, стоило лишь подумать о том, какую боль и обиду я могу причинить этому достойному во всех отношениях джентльмену. Ты назовешь мое поведение трусостью и малодушием, и будешь тысячу раз права. И вот из-за этой нерешительности вчера случилась просто ужасная ситуация.

После вечернего чая я отправилась в музыкальную гостиную, так как в твое отсутствие у меня остался только один друг – музыка. Это теперь моя отдушина. Каждый вечер, перед тем как подняться в свою комнату, я закрываюсь в этой гостиной и полностью отдаюсь музыке, растворяюсь в ней, делясь своими переживаниями, только так я и могу рассказать обо всем, что со мной происходит. В эти минуты я чувствую себя свободной и настоящей.

Так вот, пробегая пальцами по клавишам, полностью поглощенная Моцартом, я даже не заметила, как в гостиную зашел мистер Мортимер. Я не знаю, сколько времени он провел рядом со мной, наблюдая за игрой, да это не очень и важно. Важно только то, что по окончании игры, он вдруг подошел ко мне и, взяв мою ладонь в свои руки, жадно припал к ней поцелуем. О, Тати, это не был поцелуй, выражающий почтение или восхищение игрой. Это был поцелуй пылкого мужчины.

От неожиданности я растерялась и несколько секунд видела перед собой лишь его склоненную голову, а подняв глаза, встретилась с взглядом с Ним - моим учителем. Все произошло так быстро: и поступок мистера Мортимера, и неожиданное появление учителя... Я была настолько ошеломлена, что даже не сообразила выдернуть свою руку, а так замерев, и стояла, наблюдая, как Он безмолвно скрылся за портьерами. Мистер Мортимер ничего не узнал о случайном свидетеле вчерашнего вечера.

Никогда в жизни, Тати, мне еще не было так плохо. Я провела бессонную ночь, не в силах забыть тот Его взгляд. Что Он обо мне подумал? Ведь я совсем - совсем не давала никакой надежды мистеру Мортимеру!

Не могу передать тебе, с каким страхом и трепетом я ждала сегодняшнего урока. Но все прошло как обычно. Мой учитель был вежлив, внимателен и невозмутим. Лишь на одно мгновенье мне показалось, что сквозь оболочку сдержанности и строгости проглянул совсем другой человек. Я делала задание, пытаясь грамотно перевести на французский язык небольшой рассказ. Но такие упражнения требуют сосредоточенности мысли, а я чувствовала лишь огромный стыд из-за вчерашней сцены. Мой лист оставался чист, хотя я, не отрываясь, смотрела в книгу с английским текстом. И тогда Он подошел ко мне и спросил, в чем заключается сложность перевода. Я даже не помню, на какую фразу указала, а Он уже склонился надо мной и стал объяснять правила, уверенно водя пером по чистому листу. Его лицо было так близко от моего, что мы могли бы коснуться друг друга щекой, я даже чувствовала еле уловимый запах его волос и боялась дышать. Мы перевели весь текст вместе, и только после этого Он поднял голову и встретился со мной глазами. Мы улыбнулись друг другу. Это было так необычно, и в то же время так естественно. Что-то вдруг изменилось, молчание затягивалось, однако оно не становилось тяжелым, совсем наоборот. Но тут в комнату влетел Питер с перепачканными джемом щеками, и все очарование рассеялось. Мой учитель снова стал строгим наставником, и я сразу же почувствовала, как что-то, едва зародившееся, разрушилось.

Моя дорогая Тати, ты ведь знаешь, что я всегда была страшной лакомкой, но теперь совсем не могу есть и сильно похудела, чем очень обеспокоена моя матушка. Пока меня спасает лишь присутствие мистера Мортимера. Мама списывает отсутствие дочернего аппетита на присутствие в доме интересного молодого джентльмена. Пока она не добралась до истинной причины моего поведения, я все-таки стараюсь во время обеда проглотить несколько кусочков какого-нибудь блюда. Что будет, если все раскроется, и моего учителя выгонят из дома? Как смогу я пережить такое?

Сейчас пишу тебе, а на маленьком столике покоится скучный том какого-то философского сочинения. Я взяла его только потому, что однажды увидела, как Он листал эту книгу в нашей библиотеке. Я взяла его только потому, что этих страниц касались Его руки. И когда я кладу свою ладонь на обложку, мне иногда кажется, что так наши пальцы на краткое мгновенье соприкасаются. Глупо, правда? Я сама все это понимаю, но ничего не могу с собой поделать.

Все так сложно, Тати, запутанно и очень мучительно. Мне никак не обойтись без твоего здравомыслия и умения утешить. Только ты, верный мой друг, умеешь найти правильные и добрые слова. Приезжай скорее!

Твоя несчастная Энн.