Чудо лохматое

Осень всё отчётливей заявляла о своих правах, ветром заметая в окна когда-то обитаемого дома, обрывая жалкие остатки золота с яблонь и вишен в саду, заливая дождём окрестности. Безысходность давно поселилась в этих краях... Безысходность и пустота.
  Дом стоял одинокий и покинутый, похожий на растерзанную птицу, громко стонущий, плачущий о своей судьбе голосом распахнутой двери, желающий, чтобы к нему пришли, разожгли в печи огонь. Некому исполнить эту мечту...
  Он ютился в глубине дома, где-то за печкой согреваясь лишь теплом воспоминаний, и только глаза грустно глядели на мир. Нечем было согреться в этом доме, которым завладели ветра.
  Он вспоминал отдалённый смех детей, кипучую жизнь, выплёскивающую во двор фонтаны радости, как по вечерам на веранде собиралась вся большая семья, пахло пирогами, слышалось тихое пение и слова неспешной беседы. Слёзы скатывались из больших, печальных глаз и терялись в густой свалявшейся шерсти. Свадьба старшей дочери семейства, проводы сына в столицу... Дом постепенно пустел – дети уезжали и не возвращались... воспоминания становились грустными... одинокие стариковские дни...
   И вот однажды дом совсем опустел... Единственного оставшегося обитателя забыли, потому, что не знали о его существовании, дом обветшал совсем, но ещё держался за ветви разросшихся деревьев из последних сил...
  Одной из долгих лунных ночей, когда дождь наконец прекратился, а ветер стих, уступив место торжественной тишине  и ожиданию чего-то невыразимого в оцепенелой мерзлоте первых предзимних дней, он пришёл. Ещё один забытый... завыл-заплакал, выражая обиду и боль предательства, тоску по прошлому и непонимание будущего, выл свою песню вечной печали – надрывно, протяжно, нескончаемо...

 Старый пёс зашел внутрь, вглубь, к печи, улёгся, как когда-то, но почувствовал, что не одинок здесь, почти тут же столкнулся взглядом с запечным обитателем.
- Я тебя помню,- отозвался тот из-за печки.
-Кто ты?- удивился пёс, приподымаясь на лапы.
- Я Дух Дома, разве не помнишь, как мы пели вдвоём, а хозяйка думала, что это ветер шумит в трубе?
- А помнишь, как...
  Слова эти пахнули тёплым, как только что испечённый пирог и мягким, как шерсть, и никто из них больше не был одинок— они  снова нашли друг друга , и песни печали стали не нужны.
А за пыльным окном падал первый снег, покрывая чёрную грязь белым сказочным покрывалом, отделяющим прошлую жизнь от будущего...