Карта ролевой игры "Калейдоскоп историй"

Особняк лорда Эксвуда

- Миссис Карсон, вы балуете их.
- Вовсе нет, милорд.
- Чрезмерно балуете.
- Совсем немного, милорд, - нехотя проговорила нянька. - Но...
- Но то, что у них нет матери, не означает, что они нуждаются в преувеличенном внимании, - отрезал лорд Томас, повысив голос совсем чуть-чуть, но вполне достаточно для, чтобы его глубокий бас громыхнул под сводчатым потолком библиотеки, а миссис Карсон изменилась в лице. Однако совсем не потому, что испугалась хозяйского недовольства.
Пожилая нянька поджала губы, чопорно сложила руки на животе, и проговорила, отважно глядя в глаза хозяина:
- Но вас же я не избаловала, мой лорд. Почему вы отказываете мне в радости дать вашим детям то, что я еще в силах им дать, чтобы они выросли такими же достойными людьми, как их отец?
Томас откинулся на высокую спинку кресла и медленно покачал головой. Его губ коснулась едва заметная улыбка - старая нянька умела обезоруживать даже самое суровое сердце.
- И все же, миссис Карсон, не следует позволять детям фамильярничать со слугами, - совершенно серьезно сказал лорд Эксвуд. - И не учите их использовать мои слабости в их интересах, - добавил он, теперь понижая голос, отчего бас прозвучал, как устрашающий рокот.
- Нет у вас никаких слабостей, милорд, а значит, и использовать нечего, - парировала нянька. От собственной дерзости она вдруг часто заморгала, а на ее пухлые щеки снова вернулся румянец.
Эксвуд сделал вид, что слов няньки не услышал и продолжил давать указания:
- Не перекармливайте детей. И никаких сладостей.
- Но, милорд! Рождество!.. - воскликнула миссис Карсон с непритворным ужасом.
- Да, конечно, Рождество. Я помню об этом. И все равно - не пичкайте их сладостями. И подарки вручите Рождественским утром и никак не ранее. - Лорд Томас сделал паузу, внимательно глядя на застывшую перед ним няньку. - Я доверяю вам, миссис Карсон, иначе не вверил бы вашим заботам детей, дороже которых у меня нет ничего на этом свете.- Эксвуд положил руку на лист бумаги, на фоне которого смуглота его кожи была особенно заметна. Похлопав ладонью по листу, он продолжил: - Здесь все мои указания. Не игнорируйте их в мое отсутствие. Все, остающиеся в доме, в том числе и дети, должны четко знать и помнить мои требования.
- Я сделаю все, как вы требуете, милорд, - Миссис Карсон присела в слегка неуклюжем реверансе. - Не волнуйтесь, леди Вайолет и лорд Мэтью будут в целости и сохранности. Мы будем свято выполнять ваши указания, ждать вас и молиться о вашем благополучном возвращении.
Эксвуд кивнул, жестом руки отпуская женщину, и погрузился в свои мысли.
Поездка в Индию запланирована давно, но откладывалась сначала из-за болезни, а затем и из-за смерти жены.
Наконец, лорд Эксвуд собрался навестить родину своей матери и выяснить на месте, насколько правдивы сведения, указанные в полученном более года назад письме. Автор послания, подписавшийся просто «доброжелателем», утверждал, что дед лорда Томаса Эксвуда вовсе никакой не раджа, а самый обычный крестьянин, а многочисленная индийская родня английского графа бедствует, едва сводя концы с концами.
Сведеними «об истинном происхождении наследника старинного английского рода» анонимный автор намеревался шантажировать Эксвуда, вымогая за молчание немалую сумму из графского состояния, в противном случае обещая вскрыть некие "позорные факты о его рождении и оповестить высшее общество о том, кого оно (общество) принимало за равного".
С момента получения первого письма пришло еще три аналогичных послания, из которых стало ясно, что аноним в курсе событий происходящих в жизни лорда Эксвуда. Шантажист продолжал сыпать угрозы "разоблачения" и выдвигать требования, все же "великодушно" давая графу время, чтобы немного прийти в себя после кончины супруги.
Томаса Эксвуда ничуть не испугали глупые и никчемные угрозы. В свое время он сполна пережил то, что доводилось переживать бастардам знатных семейств. Презрение, сплетни за спиной, оскорбление в глаза. Закаленный всем этим, юный лорд был признан отцом законным наследником и принят в обществе. На этом почти все «гонения» прекратились, но даже если бы сейчас и поднялась их вторая волна, вовсе не это волновало графа Эксвуда.
Куда больше его заинтересовала возможность познакомиться с родней по материнской линии, а задело и встревожило упоминание об их бедственном положении.

Покидая зимой 1760 года Англию, Эксвуд бежал еще и от своей потери. Все в доме напоминало об безвременно ушедшей Маргарет. Стены, обитые шелком по ее вкусу, оставшаяся на туалетном столике незаконченная вышивка, ноты на клавесине. И дети.
Дочь Вайолет обещала вырасти копией матери. Ее темные волосы завивались на висках совсем как у Маргарет, а с личика взирали большие голубые глаза, так похожие на глаза матери. И их взгляд, взмах ресниц, и чуть склоненная голова...
Пора избавиться от наваждения. Проводить прошлое, позволить зимнему морскому ветру странствий развеять боль.

На борту "Герцогини Джулии"

Каюта оказалась небольшой, но вполне комфортабельной. Эксвуд намеревался провести в этом помещении большую часть путешествия, не имея особого желания заводить знакомство с пассажирами и, тем более, участвовать в каких-то шумных мероприятиях.
Велев распаковать багаж, граф отпустил сопровождавшего его слугу осмотреться на борту галеона.
Расположив на небольшом столике пару книг, трубку, огниво, мешочек с отборным табаком и подзорную трубу, Эксвуд уселся на жалобно скрипнувший под крупным телом стул, и развернул свежую газету.
Снова эти страшилки про «Бристольского вампира». Еще один повод избегать здешнего общества, ведь путешествующие на борту «Герцогини Джулии» наверняка станут муссировать тему «таинственных кровавых преступлений» все время их пути в Индию.
Лорд Томас Эксвуд отложил газету, взял одну из двух лежащих перед ним книг, и углубился в чтение. Он скорее был готов поверить, что правдой от первого до последнего слова являются описанные сэром Джонатаном Свифтом приключения Гулливера, чем то, о чем кричали газетные статьи про деяния «бристольского вампира».

Характерное оживление на палубе говорило о том, что момент отплытия совсем близок.
Эксвуд отложил книгу и выглянул в иллюминатор. С минуту посидел, задумчиво вглядываясь в даль, затем поднялся, накинул плащ и вышел из каюты.
Медленно пройдясь вдоль борта к носу корабля, граф так же неспешно вернулся к корме и остановился. Выпрямившись во весь свой немалый рост, он стоял, расставив ноги и сложив руки на груди, застывший, словно статуя. Проходившие мимо пассажиры кто с недоумением, кто с откровенным удивлением косились на него. Некоторые здоровались, и Эксвуд отвечал сдержанным кивком, всем своим видом давая понять, что не расположен к знакомствам и беседам. Возможно, это могло показаться кому-то невежливым, но лорда Томаса это совсем не волновало. Он считал, что вежливость состоит не в том, чтобы вести пустые беседы и обмениваться фальшивыми улыбками, а в умении проявить чуткость, особенно, когда явно дают понять, что в данный момент человек не нуждается ни в чьем обществе.
Отдавая себе отчет, что своим внешним видом и манерой держаться только привлекает к себе внимание, лорд Эксвуд научился отключаться, игнорируя помехи. Сейчас он стоял, созерцая гавань, и старался не думать о том, что доставляло ему боль. Разлука с детьми да еще в канун Рождества угнетала. Но портить праздник домочадцам своей мрачной личиной тоже не казалось правильным. Лучше избавить дорогих ему людей от своего унылого вида, напоминавшего о потере.
Лорд Эксвуд уловил какой-то шум и обернулся в ту сторону, откуда доносилось торопливое постукивание по деревянной поверхности палубы. Из прохода, ведущего к каютам, в том числе и капитанской, вдруг выбежала совсем юная леди и заторопилась, подобрав юбки.
Крайне озадаченная чем-то, она неслась вперед, сдувая с раскрасневшегося лица выбившиеся из прически прядки волос. Капюшон плаща соскользнул с ее головы, но девушка, казалось, ничего не замечала, сосредоточенно глядя куда-то перед собой.
Эксвуд проследил за ее взглядом и заметил металлический шарик, скачущий впереди леди прямо в его сторону. Лорд Томас ловко подставил ногу, задержав продвижение бойко убегающего предмета. Наклонившись, поднял его, неторопливо протер извлеченным из кармана сюртука белоснежным платком и протянул шарик приблизившейся молодой леди.
- Как я понимаю, этот коварный и прыткий предмет принадлежит вам? - сказал Эксвуд. - Разрешите представиться - Томас Кейси, лорд Эксвуд.
И склонился в галантном поклоне. Выпрямившись, не смог не ответить сдержанной улыбкой на выражение лица юной леди. Она смотрела на Эксвуда так, словно увидела перед собой выросшего прямо из земли мрачного и темного великана.

Темные глаза запыхавшейся леди горели огнем азарта. Вдруг девушка присела в реверансе чуть ли не до самой палубы и, выпрямившись во весь свой небольшой рост, с чопорной манерностью произнесла:

Бровь Эксвуда взметнулась вверх, пока он с интересом наблюдал за юной леди Клиффорд.
- К сожалению или к счастью, миледи, но мне совсем неизвестно, почему капитан «Герцогини Джулии» именуется «прытким», - проговорил лорд Томас. - Но буду весьма признателен, если вы мне поведаете об этом. И да, почему же он еще и коварный?
Мимолетное прикосновение девичьих пальцев показалось Эксвуду обжигающим. Он убрал руку, в которой мгновение назад держал шарик, и сжал кулак.

Лорд Эксвуд озадаченно взирал на миледи Клиффорд, слушая ее речь, не менее прыткую, чем вышеупомянутый капитан галеона с его невообразимым "коварством".
Юная леди либо испугалась Эксвуда, и потому несла какую-то чушь про капитана, стращавшего девушек часами, либо отличалась той самой непосредственностью, которую встретить в высшем обществе практически невозможно.
Граф Томас предпочел бы поверить во второй вариант, но леди Чарити вдруг снова изобразила нечто вроде книксена и напустила на себя загадочный вид. При этом юная особа почему-то постоянно оглядывалась по сторонам, словно опасаясь погони, и Эксвуду пришла в голову нелепая мысль - а уж не стащила ли плутовка этот шарик у «коварного капитана Блейка»?
Впрочем, выдавать миледи Клиффорд граф Томас не собирался.
- Позвольте, миледи, проводить вас к вашим сестре и тетушке, - предложил Эксвуд, чуть наклоняя голову и подставляя руку, согнутую в локте, абсолютно уверенный в том, что юная красавица ни за что не решится принять его предложение.

Объяснение миледи Чарити о том, почему она окрестила капитана галеона "прытким" понравилось Эксвуду. И не только само объяснение, но и весьма нестандартное толкование. Было в этом и нечто непринужденное и в то же время логичное и очень образное.

- Хм, что ж, чрезвычайно убедительно, миледи, - согласился граф. - Вынужден признать, что отныне не смогу избавиться от соблазна мысленно добавлять к регалиям нашего уважаемого капитана еще и звание "прыткий", - проговорил лорд Томас.

Как Эксвуд и предполагал, юная леди Чарити не сочла предложенную руку лорда однозначно достойной опорой. Миледи колебалась: дотронулась, отшатнулась, словно обожглась, закусила губу, моргнула несколько раз, хмурясь и поглядывая по сторонам. Эксвуд терпеливо наблюдал на терзаниями девушки, не двигаясь с места, не меняя позы.
Наконец, леди Клиффорд решилась - положила ручку на сгиб его локтя и решительно выпрямилась. Ладошка показалась графу такой маленькой и светлой на фоне черной ткани его сюртука.
Лорд Томас повел девушку в сторону кают-компании, сознавая, что сегодня ему не удастся избежать появления на многолюдном застолье в честь Сочельника.

- Почему я должен подумать что-то превратное, миледи? - Эксвуд посмотрел на леди Чарити, едва достававшую ему до плеча. - Когда-то, наверное, мне нравилось Рождество, но с возрастом я стал к нему равнодушен. Это всего лишь праздник. Не более того. - Лорд Томас пожал плечом.
Они вошли в ярко освещенную каюту, где накрытые столы ломились от угощений, а пестрая толпа гостей что-то шумно обсуждала. Ко всему прочему какая-то шумная леди приковала к себе всеобщее внимание, устроив аукцион из невесть откуда взявшихся предметов.
Каким-то образом Эксвуд понял, что бойкий аукционист и есть та самая тетушка, о которой упоминала леди Клиффорд.
Взгляд его невольно скользнул в сторону присевшей за столом леди Чарити, которая казалась полностью поглощенной тем, что лежало у нее на тарелке и старательно не смотрела по сторонам. К своему удивлению Эксвуд заметил вдруг, что чуть поодаль за столом сидит... точная копия его новой знакомой, только одетая не в персиковое, а в золотисто-зеленое шелковое платье.
Сестры были очень похожи чертами лица, но все же отличались. Наклоном головы, мимикой, глазами - у одной они глубокие, задумчивые, у другой сияют затаенной энергией.

Табакерки - это интересно.
- Леди Иствуд, "кучка" мне кажется весьма занятным предложением, - подал голос граф Томас.

- Леди Иствуд, я просто счастлив, что мой азарт позволил вам ощутить себя окрыленной. Не могу отказать себе в удовольствии и не попытаться усилить впечатление - возьму все, - отозвался граф Томас, приближаясь к очаровательной аукционистке, принявшейся вдруг подсчитывать количество своих мужей. - Часы в том числе. И что там еще у вас имеется? Готов купить все, что предложите.

Ответив леди Горации поклоном, самым галантным, на какой только был способен, лорд Эксвуд направился к выходу из гостиной. С него достаточно на сегодня общества, шума и суеты.
Проходя мимо стола, за которым сидели пассажиры, граф еще раз пристально посмотрел на миледи Клиффорд. Она ни с кем не беседовала и казалась погруженной в свои мысли.
Эксвуд скользнул взглядом по контуру гладкой щеки, точеной шеи с мягкими завитками волос, убранными в изящную прическу. Теплый оттенок платья прекрасно гармонировал с нежной кожей девушки, подчеркивая ее юную прелесть и невинность.
Ощутив досаду, резко отвел глаза, укоряя и ругая себя за слабость и недопустимые порывы, и только сейчас понял, что почти весь вечер не вспоминал о Маргарет.
Оказавшись в тишине своей каюты, Эксвуд велел слуге забрать приобретенные на аукционе безделушки. Потом он подумает, что с ними делать. Возможно, вернет их «прыткому» капитану Блейку в качестве Рождественского дара.
"Прыткий капитан, пожалуйста, расскажите нам о своих путешествиях!" - тот час прозвучало в голове.

Утонченный образ совсем юной девушки снова встал перед глазами. Эксвуд отчетливо слышал ее голос, словно вживую наблюдал естественную грацию, совершенно лишенную жеманства и нарочитости манеру держаться. Вспомнил, как она притихла и погрустнела, когда он заявил о своем равнодушии к празднованию Рождества.
Граф Томас яростно сорвал плащ и сюртук, бросил их на стул, являя небрежность, совершенно для него не характерную. Стоя посреди каюты, он морщился и с усилием потирал бритую голову, словно пытался избавиться от следов непрошенных мыслей.
Затем шагнул к койке и рухнул на нее прямо поверх покрывала. Согнутой в локте рукой прикрыл глаза и попытался отключиться от всего.
Он отправился в путешествие с намерением забыть то, что изводило и причиняло невыносимую боль. Вместо этого, в первый же день путешествия нажил себе еще больше проблем. Теперь целый месяц он вынужден будет изобретать уловки, чтобы избегать общества леди Чарити.
Девушка совсем юная, она годится ему в дочери, но мысль видеть в ней дочь вызвала у Эксвуда болезненный сердечный спазм. И все же - это единственно верное, иначе никак нельзя.
Запретное и недостижимое и должно оставаться таковым.

Эксвуду не спалось.
На четверть часа он забылся поверхностным беспокойным сном, но был разбужен доносившимся снаружи шумом. Позвав своего дворецкого, поинтересовался, чем вызван гам, и узнал, что за борт упал один из членов команды.
- Все завершилось быстро и вполне благополучно, Ваше Сиятельство, - сказал Питер. - Капитан вытащил мальчишку целым и сам не пострадал. Если, конечно, оба не свалятся от жесточайшей простуды, то все на этом и закончится. Но зрелище было впечатляющим, собрались почти все, присутствующие на борту галеона, - рассказывал дворецкий, оказавшийся очевидцем происшествия.
Эксвуд всегда удивлялся, каким образом слугам удавалось быть в курсе всего на свете, словно они могли находиться в нескольких местах одновременно.
- Хорошо, что все завершилось благополучно, - отозвался лорд Томас, поднимаясь с койки. - Я пойду, подышу свежим воздухом, а ты приготовь мне постель и принеси чашку горячего чая.
Отдав распоряжения, граф оделся и вышел из каюты.
Ночь опустилась, смешав затянутые тучами небеса и чернильно-черную гладь моря в одну сплошную плотную тьму. Свет горевшего на корме фонаря рассеивался во мраке, а освещение на палубе было скудным, но Эксвуд неплохо ориентировался и так.

Услышав тревожные голоса, граф Томас быстрым шагом направился в ту сторону, откуда они доносились. Почти догнав мужчину, несшего на руках женское тело, казавшееся безжизненным, Эксвуд с ужасом узнал безвольно свесившуюся маленькую руку и платье из персикового шелка.

- Милорд, миледи - окликнул лорд Томас быстро шагавшего мужчину и женщину, идущую с ним рядом. - Позвольте представиться - я граф Эксвуд. Эту юную леди я знаю. Она жива? Что произошло? Я слышал, как вы говорили что-то о нападении. И я бы хотел чем-то помочь. Надо сообщить семье миледи Клиффорд и капитану о том, что случилось.

- Как вы совершенно правильно заметили, под подозрение попадают все. Я бы не исключал никого, матросов в том числе. Некоторые из них столь неуклюжи, что умудряются падать за борт. Можно ли рассчитывать на то, что в рождественскую ночь они будут охранять вход на палубу с особым тщанием. Поэтому я бы не доверял никому. - Эксвуд взглянул на бледную неподвижную девушку. - Пока вне подозрений лишь сама пострадавшая. Но выбор у нас невелик, а потому я отправлюсь на поиски семьи леди Чарити, а миледи Арранз останется здесь. Я бы рекомендовал вам запереть дверь и не открывать никому, кто явится в одиночку, пока князь не вернется с доктором, а я - с родными леди Клиффорд. Капитана, думаю, можно считать исключением. Хотя...
Эксвуд не договорил, изобразил легкий поклон миледи Арранз и вышел следом за князем Раду.

До прихода доктора

Эксвуду не пришлось далеко идти.
Бегом направляясь в капитанскую каюту, он увидел спешащих навстречу двух женщин, в одной из которых безошибочно (а как же иначе!) узнал сестру леди Клиффорд. Вторая, видимо, была их матушкой, несомненное сходство бросалось в глаза.
- Миледи! - обратился к ним Эксвуд. - Простите, но вынужден пренебречь церемониями. Я - граф Эксвуд и у меня для вас печальное известие. С леди Чарити произошел несчастный случай, она жива, но пострадала. Прошу вас пройти со мной.
Испуганные женщины застыли на месте, недоверчиво глядя на графа Томаса, потом обе разом вздрогнули, переглянулись и поспешили за ним, не задавая вопросов.
- Сейчас миледи Клиффорд под присмотром одной из пассажирок, но врача спешно ищут и будем надеяться, что все обойдется, - продолжил говорить Эксвуд. - Что точно произошло, мне неизвестно, но надеюсь, что капитан во всем разберется.
Доведя женщин до двери каюты князя Раду, Эксвуд постучал и отчетливо произнес:
- Миледи Арранз, это Эксвуд, я привел сестру и мать леди Чарити. Советую снова запереться до прихода врача или мистера Блейка.
Дождавшись, когда женщины войдут внутрь, граф Томас, развернулся и направился на поиски капитана. А заодно своими глазами взглянуть, что вообще происходило на палубе и где находились прочие пассажиры.
Одно он знал сейчас наверняка: в произошедшем с леди Клиффорд точно не виноваты двое - он и сама Чарити. А еще в голове всплыла прочитанная днем заметка об очередном злодеянии того, кого газетчики прозвали "Бристольским вампиром".

Отец утверждал, что без веры жить недопустимо. Нужно верить в Господа. В традиции, которые требуют еще и того, чтобы их свято чтили. Крайне важна и необходима и вера в себя.
А можно ли верить еще в кого-то или во что-то настолько, чтобы не разочароваться в этой вере никогда?
Эксвуд точно знал - нельзя.
Отец не слишком любил его, но задался целью слепить из сына достойного представителя рода Эксвудов. Старый граф воспитал в сыне неимоверное упрямство и умение добиваться своего. Но он не научил, как справляться с тем, что становится бесценным, а потом ускользает навсегда. Возможно потому, что сам отец никогда никого не ценил настолько, что боялся потерять.
Когда-то Томас Кейси поверил, что сможет жить так, чтобы чувствовать себя своим среди тех, на кого не слишком похож. Затем встретил Маргарет, полюбил, добился взаимного чувства и заполучил ее в жены. Они произвели на свет обожаемых детей. И какое-то время лорд Эксвуд купался в умиротворяющем счастье, поверив, что так будет всегда.
И это было самой его большой ошибкой. Стоило придерживаться разумного недоверия, не позволяя ничему проникать слишком глубоко в сердце.
Все рухнуло, когда Маргарет умерла. Ее смерть разрушила его веру в любовь и в себя. Да, Эксвуд обожал своих детей, но, не сумев уберечь их мать, решил, что семейное счастье вообще не для него.
Возможно, отцу не следовало забирать его от матери-индианки. Может быть, из-за этого он стал «неуместным», и жил не своей жизнью, а его судьба осталась там, в стране, в которой он появился на свет.
Эти мысли все чаще посещали графа, он привык к ним, как к некому ритуалу, составлявшему часть все той же веры. Но минувший день снова перевернул его мир, сначала осветив его самым блаженным и чистым светом, а потом снова погрузил в самую мрачную пустоту.

Стоя у стены кают-компании, Эксвуд не двигался с места с того самого момента, как пришел. Меньше всего ему хотелось находиться здесь, но там, где он хотел бы быть, ему нет места. Там он чужой. Неуместный даже более, чем тогда, когда был бастардом, введенным в высшее английское общество.
Может быть он проклят? Может быть, само его появление на свет - это проклятие, которое передается всем, кто ему дорог?
Эксвуд скрипнул зубами, поняв, что к числу дорогих ему людей причислил и ту, которую не мог бы назвать своей при самом всепоглощающем своем желании. У него попросту не было права на такое желание. Как не было права смотреть на миледи Чарити иначе, чем на особу, годившуюся ему в дочери. Случайную знакомую. Попутчицу, с которой встречаешься и расстаешься, стирая вскоре присутствие человека в своей жизни без следа.
Перед глазами возникла безжизненная рука в обрамлении кружев и шелка цвета нежной летней зари. Глаза, горевшие живым огнем.
Он разочаровал ее, заявив, что не считает Рождество чем-то необычным.
Своим ответом он словно проклял ее чистую веру в этот волшебный праздник, отметив девушку, как жертву того, кто напал на нее именно этой сказочной ночью.
Эксвуд втянул воздух сквозь стиснутые зубы и выдохнул, с яростью думая, что, если бы мог, то поменялся бы сейчас с леди Чарити местами.
Он заметил вошедшего в кают-компанию человека, видимо кого-то из экипажа. Человек оглядывался по сторонам и, заметив, лорда Эксвуда, направился прямо к нему.
- Милорд. - Человек по-военному отсалютовал. - Имею честь обращаться к лорду Эксвуду?
- Да, это я, - отозвался граф Томас.
- Вас хотят видеть.
- Кто?
- Вас ожидают в каюте князя Раду, - человек явно уходил от прямого ответа.
Эксвуд не боялся оказаться подозреваемым или невинно обвиненным. Он страшился узнать, что той, образ которой он так старательно гнал от себя, больше нет среди живых.
Направляясь в каюту князя вместе с сопровождавшим его матросом, Эксвуд шел, как на казнь, но увидев миледи Чарити, полулежащую на подушках, страшно бледную, обессиленную, но живую, едва не бросился к ней, мечтая снова ощутить ее руку в своей.
- Миледи, невообразимо рад видеть вас...очнувшейся. Искренне надеюсь, что опасность миновала, и вашему здоровью ничего не угрожает, - проговорил он, вглядываясь в осунувшееся лицо. Собственный голос показался ему слишком грубым, а слова - слишком формальными. Но только так и будет правильно. - Мне передали, что кто-то хотел меня здесь видеть.

Люди, однажды пережившие пожар, потом стараются в любом помещении держаться ближе к выходу. Эксвуд же напротив ощущал себя тем, кого тянуло в огонь, и потому застыл темным изваянием у дверей каюты, не проходя дальше.
На леди Чарити старался не смотреть, даже когда она заговорила. Голос ее звучал слабо, тихо, совсем не так, каким он слышал его раньше.

Взгляд Эксвуда, до этого момента устремленный на лежащую поверх одеяла белую маленькую руку миледи Клиффорд, скользнул по ее лицу, избегая встречи с глазами.
- Я, конечно, допускаю, что могу показаться плодом горячечного бреда, - отозвался граф Томас, - но смею надеяться, что все же таковым не являюсь. Я перед вам, миледи Клиффорд, во плоти и с моим нижайшим почтением.

Эксвуд непроизвольно сдвинул брови, слушая юную леди. Он понимал, о чем она говорила, но не разделял ее веры в чудеса.
- Не просите прощения. Время не имеет значения. Безмерно сожалею, что вам довелось пережить страшное нападения, но бесконечно рад, что вы остались живы, миледи, - сдержанно отозвался граф, не собиравшийся признавать «особое значение» чего бы то ни было.
Сам Эксвуд уже поблагодарил мысленно князя, вовремя нашедшего девушку. Доктора, за оказанную профессиональную помощь. И семью леди Чарити, чья забота помогла ей найти силы и остаться среди живых.
И все же он готов был признать, что стал свидетелем почти что чуда.
«Ты даже не представляешь, дитя, что я испытал я, увидев тебя живой и вновь услышав твой голос. Я и сам не догадывался, что еще могу чувствовать нечто подобное», - добавил лорд Томас про себя.

Понимал ли он? Пожалуй, да. Но от этого понимания ничего для него не менялось. Он оставался все тем же сорокалетним вдовцом, смирившимся со своим положением, возрастом и одиночеством.
- Я понимаю, - отозвался граф.
Он готов был остаться, охранять и беречь ее покой день и ночь, не отходя от двери, но знал, что это невозможно.
Все время пребывания в каюте князя, Эксвуд чувствовал на себе заинтересованный и недоуменный взгляд виконтессы Клиффорд, матушки Чарити. Миледи Дафна наверняка желала знать, с чего вдруг ее дочь, едва очнувшись после страшного нападения, позвала именно его. И откуда вообще юная леди узнала немолодого мужчину, которого им никто не представлял.
Во всяком случае, именно такие вопросы возникли бы у него самого, будь он на месте родителей Чарити.
- Миледи Клиффорд, - обратился Эксвуд к женщине с почтительным поклоном. - Нас не знакомили, позвольте мне представиться самому. Томас Кейси, граф Эксвуд. Плыву в Индию по личным делам. С вашей дочерью имел честь познакомиться случайно во время рождественского ужина в кают-компании. Мы обменялись парой фраз о праздновании Рождества.
Матушке будет спокойней знать, что они встретились в многолюдном месте.
- Не могу не выполнить просьбу леди Чарити и не побыть здесь еще немного. С вашего позволения, конечно.
Миледи Клиффорд не возражала, хотя явно не была в восторге от его общества. На лице ее попеременно отражались сомнение, удивление и даже беспокойство.
Эксвуд прошел в каюту и занял кресло, стоящее у противоположной от кровати стены. Разместившись, сидел какое-то время, просто глядя перед собой и отчетливо ощущая, что его присутствие добавляет неловкости и без того напряженной атмосфере.
Леди Дафна, занимавшая второе кресло поодаль, задала графу пару формальных вопросов, он кратко ответил. Снова повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом деревянной обшивки.
К удивлению Эксвуда вскоре к звукам, издаваемым несшимся по волнам галеоном, добавилось негромкое деликатное похрапывание миледи Дафны.
Граф Томас, все это время избегавший смотреть на заснувшую леди Чарити, перевел на нее взгляд.
Чистое юное лицо в свете свечи уже не казалось таким бледным, как некоторое время назад. Эксвуд с тревогой прислушался к ровному, едва слышному дыханию, невольно задержал взгляд на приоткрытых губах девушки.
С усилием отвел и закрыл глаза, откинув голову на спинку кресла.
Он никуда не уйдет, останется здесь. По крайней мере до тех пор, пока не проснется матушка Чарити.

Эксвуд впал в то самое состояние, в котором провел много часов у постели умирающей жены.
Не сон, не бодрствование. Ожидание, схожее с оцепенением, когда слышишь каждый вздох, каждый шорох и при этом умеешь различать, что каждый этот звук означает.
Граф понял, что Чарити проснулась, когда она сама еще этого не осознала. Изменился ритм ее дыхания, она чуть пошевелилась. Эксвуд остался недвижим. Ему не было нужды даже приоткрывать глаза и наблюдать за девушкой сквозь густоту черных ресниц. Он и так знал, что она смотрит на него.
Под ее взглядом лорд Томас застыл, изо всех сил пытаясь сдерживать то, что рвалось наружу. Сердце в груди будто увеличилось, забилось о ребра, словно птица в клетке...

- Не вставайте, миледи, - глухо произнес Эксвуд, открывая глаза. - Вам вообще не следует двигаться, пока доктор снова не осмотрит вас. Я подам воды.
Граф, покосившись на спящую в кресле леди Дафну, встал, шагнул к кровати. Подавая Чарити стакан с водой , заметил, что рука девушки дрожит от усилия. Он наклонился и, придерживая стакан своей рукой, аккуратно приблизил его к губам леди Чарити. Смотрел, как она пьет - нежные губы, легкие глотки, от которых по ее горлу проходила едва заметная волна.
Эксвуд стиснул зубы и отвел глаза, молясь, чтобы Чарити ничего не заметила.
- Благодарю вас, милорд, - сказала леди Клиффорд и откинулась на подушки.
- Как вы себя чувствуете? - Он позволил себе один долгий пристальный взгляд на нее, убеждая себя, что смотрит так только чтобы не пропустить тревожные признаки недуга.
- Гораздо лучше, спасибо. - В ее тоне явственно прозвучала наигранная чопорность и едва уловимая ирония.
- Не желаете ли еще чего-нибудь? - спросил лорд Томас.
- Желаю, - с прежним узнаваемым блеском в глазах заявила Чарити. - Мне бы хотелось перебраться в свою каюту.
- Чарити, дорогая! - внезапно раздавшийся голос виконтессы показался Эксвуду пронзительным. - Ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?
Эксвуд отошел подальше, давая возможность матери хлопотать над своим чадом. Минутой позже было решено переместить девушку в их с сестрой каюту.
Леди Чарити начала подниматься, и было видно, что дается ей это совсем непросто. Только приняв сидячее положение, девушка уже обессилено уперлась руками в кровать и тяжело дышала.
- Вам не следует вставать, - еще боле убежденно повторил Эксвуд то, что уже говорил раньше. - Позвольте, я отнесу вас, миледи.
Не дожидаясь реакции дам, он шагнул к Чарити и подхватил ее на руки.
Бережно нес ее, легкую, как перышко, старясь не прижимать к себе слишком крепко и не заострять все свое внимание на тепле ее тела, проникающем сквозь одежду, на легкий аромат нежной кожи. И на руки Чарити, обвивавшие его шею. Чувствовал, что она бросает на него короткие изучающие взгляды, но лишь один раз позволил себе встретиться с ней глазами.
Эксвуд широкими шагами добрался до каюты сестер, внес внутрь Чарити и осторожно опустил ее на одну из двух кроватей.
- Дорогая, я сейчас же вернусь, только загляну к Горации и поставлю ее в известность, что мы перебрались в свои каюты, - сообщила леди Дафна и выплыла за дверь.
Через пару мгновений раздался долгий пронзительный вопль, разнесшийся по всему галеону.
- Не двигайтесь с места! - велел Эксвуд Чарити. - Я взгляну, что там такое.
И выбежал, оставив дверь открытой.
В соседней каюте прямо у порога стояла оцепеневшая миледи Клиффорд и расширенными от ужаса глазами смотрела на неподвижно лежащую на полу леди Иствуд.

Как и следовало ожидать, пронзительный крик миледи Клиффорд привлек людей. Первыми стали сбегаться пассажиры.
- Леди Клиффорд, вы не пострадали? - обратился граф к пребывавшей в предобморочном состоянии виконтессе. Та только качнула головой, но слова графа словно выдернули ее из оцепенения, и она бросилась к леди Иствуд.
Тем временем кто-то приподнял пострадавшую и поднес к ее лицу флакон с нюхательными солями. Леди Горация сделала вдох, с ее мертвенно бледных губ слетели какие-то едва слышные слова.
Слова Создателю, она жива.
Но эта мысль тут же испарилась в черном тумане реальности, когда, миледи Иствуд судорожно вздохнула и снова тяжело осела на пол.

Одновременно раздались страшные слова и стук тела, упавшего на пол где-то за спинами присутствующих.
Эксвуд обернулся, увидел лежащую без чувств леди Чарити и, не раздумывая, рванулся к ней. Граф Томас ощущал неимоверную злость. Вспышку чистой ярости, от которой руки непроизвольно сжимались в кулаки, а единственным желанием было немедленно действовать. Он готов самолично обыскать весь галеон сверху донизу и найти виновного в творящихся кошмарах, но не мог оставить без защиты леди Чарити. Осторожно подняв безвольное тело, прижал к груди драгоценную ношу.
- Необходимо немедленно найти и позвать доктора Контарини, - произнес граф, обращаясь ко всем присутствующим. - И я бы не советовал ни к чему здесь прикасаться, - и, бросив мрачный взгляд на флакон с нюхательными солями, вышел за дверь.
В соседней каюте он уложил бесчувственную леди Чарити на кровать. Правильней было бы привести сюда ее сестру и мать, но те были поглощены очередным несчастьем, свалившимся на их головы. Им предстояло оплакивать потерю, а леди Чарити, к счастью, была жива.
Лорд Томас быстро огляделся. На тщательно закрепленном туалетном столике - чаша для умывания, кувшин с водой, несколько полотенец. Обнаружив также среди изобилия предметов дамского дорожного набора коробочку с инкрустацией, полную флакончиков с ароматическими маслами, граф выбрал один с надписью «Коричный масляный экстракт».
В специях, к коим корица принадлежала, граф Томас разбирался неплохо. Знал, что запах корицы является не только приятным ароматизатором, но и весьма эффективно снимает приступы мигрени, тошноты, а также является одним из лучших противообморочных средств.
Смочив небольшое полотняное полотенце в воде, граф капнул на него из флакончика с экстрактом. Теплый, пряный аромат тут же разнесся в воздухе.
На мгновение лорд Эксвуд заколебался, глядя на неподвижно лежащую Чарити. Потом решительно шагнул вперед и опустился на колени перед кроватью.
Приложил влажную ткань к вискам, ко лбу девушки, провел нежно, едва касаясь. Затем свернул полотенце и аккуратно положил его на подушку рядом с Чарити, так, чтобы аромат без труда достигал дыхательных путей.
Рука графа потянулась к руке миледи Клиффорд. Маленькая гладкая, словно шелк ладошка, тонкие холодные пальцы. Эксвуд не удержался, поднес руку девушки к губам, прижался поцелуем, согревая своим дыханием.
Забыл начисто, что в каюту в любой момент может кто-то войти и увидеть его в столько неоднозначном положении, но для графа это не имело никакого значения. Самым важным вдруг стала та, что нуждалась сейчас в защите и заботе.
Борясь с искушением снова и снова касаться губами кончиков холодных пальцев леди Чарити, Эксвуд принялся растирать безвольные кисти ее бледных рук. Сначала одну, затем вторую, пока они не потеплели, а девушка не пошевелилась и не открыла глаза.

Прикосновение прохладных рук леди Чарити к его лицу показалось Эксвуду обжигающим.

Большими, темными руками, отвыкшими от прикосновения к женщине, граф накрыл маленькие руки миледи Клиффорд и неспешно мягко отстранился, не в силах выдерживать этого невинного касания к своему закаменевшему лицу. Сложил вместе чуть подрагивающие ладошки девушки, накрыв их своими и, слегка пожимая тонкие пальцы Чарити, сказал:
- Миледи, я готов помочь вам во всем, о чем только попросите. Но тоже прошу вас - не спешите отправляться на поиски убийцы. Прямо сейчас мы ничего не можем сделать. Убийца нанес два удара подряд. Один из них не достиг цели - вы остались живы, хвала Господу. Но ваша тетушка... Я искренне сожалею о случившемся и еще раз прошу вас не спешить.
Эксвуд уже не гнал прочь потребности смотреть на Чарити долгим пристальным взглядом, запоминая каждую черточку тонкого прекрасного лица. Она так не похожа на Маргарет... Моложе. Много моложе него самого. Он в самом деле годится ей в отцы, между ними не менее двадцати лет разницы. И все же... Как Эксвуд не старался, он не смог заставить себя воспринимать Чарити с отеческой снисходительной симпатией и заботой.
То, что пробуждала в нем эта девушка было далеко от подобных чувств. Да, симпатия присутствовала, она возникла сразу, как только увидел юную леди, бегущей за шариком. Невозможно не проникнуться живым искрящимся обаянием этой малышки. Да, он считал, что должен позаботиться о ее безопасности. Но вовсе не так, как заботятся отцы. Без снисходительности родителя к своему чаду, а с яростью мужчины, обнаружившего, что кто-то или что-то угрожает его женщине.
Игнорируя эту мысль, окончательно лишившую его покоя, лорд Томас выпустил руки Чарити из своих и поднялся на ноги. Поправив подушки в изголовье кровати, он мягко надавил на плечи девушки, принуждая ее откинуться на спину.
- Я помогу вам, - заговорил он негромко. - Мне самому стало жизненно важно знать, что злодей будет пойман и наказан как можно скорее. Но пока мы мало что можем сделать. Только соблюдать осторожность и при возможности держаться всем вместе. Ошибкой было расходиться из кают-компании. Следовало всем оставаться там как можно дольше, пока капитан и команда не предпримут какие-то действия по розыску убийцы. Но теперь мы должны исходить из того, что вышло и дождаться вердикта доктора о том, что случилось с миледи Иствуд.
Эксвуд налил в стакан воды из графина и подал его девушке.
- Вот, выпейте, миледи, - сказал он. - Сейчас вам нужно немного отдохнуть. И помните, что вы выжили и должны ценить это, не рисковать более собой. Помните, что хоть вашей тетушке уже нельзя помочь, но ваша мать и сестра живы и здоровы, и следует позаботиться о том, чтобы они оставались в безопасности.
Граф огляделся в поисках стула или кресла, но вдруг передумал и присел на край кровати, на которой лежала Чарити. Взяв из ее рук стакан, отставил его на ночной столик.
- Если хотите участвовать в сыскных мероприятиях, то вам следует набраться сил. Выпить горячего чая, а лучше бульона. И не забывайте, леди Чарити, что вы сказали мне немногим ранее, что рады остаться в живых в эту ночь. Не только вас и ваших родных это радует. Это крайне важно и для меня.

Он словно очень долго кутался во множество каких-то тяжелых непроницаемых покровов, а теперь медленно избавлялся от них, снимая один за одним. Где-то за всем этим таился истинный Томас Кейси, продолжавший верить и надеяться.
Леди Чарити смотрела на него так, будто видела в Эксвуде то, о чем он и сам не подозревал. Нашла где-то в глубинах его души тонкую ниточку, взяла за нее своими тонкими пальцами и потянула с неимоверной силой и настойчивостью.
Теперь эта ниточка либо порвется, навсегда разрушив в Эксвуде веру в то, от чего у людей порой вырастают крылья, либо эта хрупкая девушка заставит графа стать тем, кем он не был уже очень давно. А, может быть, и никогда.
«Или же все намного проще и прозаичней», - подумал Эксвуд с мрачным смирением.
Эта совсем юная леди, еще так мало повидавшая в жизни, сейчас, оторванная от дома, в компании одних женщин, оказалась в страшной и трагичной ситуации. В нем, в Эксвуде, она увидела старшего защитника, потянулась невольно, как к отцу.
Долгим взглядом Эксвуд пристально смотрел в бархатные глаза леди Чарити. Смутил, и хорошо, что так. Он немедленно должен заставить себя снова забраться в неподъемные доспехи условностей и отстраненности. А она должна смущаться, должна выстроить преграду, за которую он не сможет проникнуть.
Но Чарити была не как все. Смущение, к ужасу графа, лишь сделало ее взгляд более открытым, а огонь доверия в ее глазах запылал еще ярче. Для него.
«Воистину, ты или убьешь меня окончательно или заставишь увидеть в этой жизни смысл».

- Безусловно, стоит. Держаться вместе сейчас будет самым верным, - отозвался Эксвуд. - Как только вы немного придете в себя, мы с вами тоже отправимся в кают-компанию.

- Я знал вашу тетушку совсем немного, но этого хватило, чтобы понять, что она необыкновенная женщина. Полная жизнелюбия и неподражаемого очарования. В вас есть что-то от нее.
Граф протянул руку и, прежде, чем понял, что делает, коснулся ладонью щеки девушки. Тут же отдернул руку, успев ощутить бархатистую гладкость, провести по ней кончиками пальцев.
А потом он произнес слова, которые, как надеялся, станут лишь свидетельством его сердечной учтивости и сопереживания. Но леди Чарити уловила в них то, что сам Эксвуд тщательно прятал и от себя.

- Потому что именно вы, миледи Чарити, заставили меня поверить в то, во что я уже давно разуверился, или же не верил вообще никогда. Потерять вас, едва встретив, такую яркую, похожую на звезду на рождественском небе, означало бы потерять сердце.
Проговорив все это, граф Томас поднялся и, наклонившись к девушке, быстро поцеловал ее в лоб.
- Теперь, если вы в силах, давайте отправимся в кают-компанию. Захватим вашу матушку и сестру, если они еще не там. Думаю, капитан уже предпринял какие-то действия, и ему может понадобиться помощь.