Кривые пути

 » Кривые пути  [ Завершено ]

Небольшая повесть или длинный рассказ. Хотелось рассказать о человеке, скатившимся до самого дна.


Часть I


Когда-то очень давно этот район города назывался немножко смешно - деревня Липовка. Один из её жителей Иван Маркелов или как его еще местные кличут: Большой Вано, Маркел, Ванька, обитает недалеко от трамвайной остановки. Трамвай «десятка» останавливается как раз напротив его дома и имеет самый короткий маршрут из всех. Всего двадцать минут ему требуется проехать от одной конечной до другой по столетним разбитым путям со сгнившими шпалами мимо таких же старых полуразрушенных домов на окраине города. Словно большая ртутная капля, присоединяя к себе капельки поменьше в виде малых населенных пунктов, постепенно рос город. Маленькую Липовку постигла та же судьба. Горожане когда-то провели вдоль главной деревенской улицы трамвайные пути, а про старое название забыли. Только нормальной шоссейной дороги там так и нет до сих пор.

У Ивана никогда нет денег на трамвай, но зато есть проездной билет, который он украл у бабы Шуры. До конца месяца осталось еще две недели, значит, Ивану еще удастся покататься на халяву. Он не хотел воровать у неё, но так получилось, что эта старая карга сначала пригласила его выпить, а уж потом, приблизившись к его лицу воняющим, отдающим древней плесенью ртом, потребовала такое, что он от удивления уронил оставшиеся полбутылки мутной самогонки.

- Понасилуй меня, Ванюш! Любви хочу!
Иван хотел треснуть ей промеж глаз, но передумал. Потом ведь не пустит на порог и где ему по утрам опохмеляться? Остап Бендер отстал от жизни со своими двухсот рецептами приготовления «огненной воды» – баба Шура знает больше. Потому ее все очень уважают. У бабы Шуры интересные корни: папа - поляк, мама - химик. Благодаря маме она очень много знает. Благодаря папе носит красивую фамилию - Дворцевич.

Ванька хмыкнул, расправил плечи, подхватил ее на руки и отнес на старый прожженный окурками диван. Баба Шура счастливая – столько черных дырочек на этом диване, а матрац ведь ни разу не вспыхнул. Положив старуху на диван, Ваня примостился рядом. Когда лег, понял причину его негорючести – обивка издавала специфический запах и никогда, похоже, не просыхала. Шура прижалась к его плечу, а Иван стал гладить ее по седым волосам на голове. Через какое-то время ее дыхание стало тихим и ровным. Она уснула, а Иван встал, подошел к столу, допил остатки самогонки и стал собираться на улицу. На старом комоде с зеркалом он заметил проездной билет, на секунду задумался, потом произнес: «Плата за любовь! Ишь ты… старая, а любовь ей подавай… ». Взяв билет, положил в карман своей куртки. Взглянул на себя в зеркало, Иван с неудовольствием отметил, что щетина уже скоро перерастет в бороду.

«Б-р-р» - пробормотал он, выйдя из калитки на улицу. Сегодня немного похолодало, небо было пасмурное, но зато расцвели яблони, наполняя утренний воздух душистым ароматом. Маркелов подошел к трамвайной остановке с названием «1-й Лагерный». Трамвай подъехал, открылись ободранные двери. Иван вскочил в вагон и резво уселся на сиденье. Трамвай будто и сам нетрезвый, шатаясь из стороны в сторону, покатился вдоль длинной улицы. Кондуктор, пожилая женщина Татьяна Георгиевна, мельком глянула на него, но подходить не стала. Она уже много лет работала на этом маршруте и знала практически всех жителей этого района. Все почему-то её уважительно величали Егоровной.

- Проездной! – громко сказал Иван и помахал в воздухе карточкой кремового цвета.
- Да неужели?! – съехидничала кондукторша. – Украл поди?
- Заработал, Егоровна! Заработал! – соврал Иван.
- Фамилию сейчас на нем посмотрю… - сделала вид, что хочет подойти.
Иван поспешно спрятал проездной билет в карман своей замусоленной ветровки..
- Доверять людям надо! – сердито ответил он. Отвернулся и стал смотреть в окно.
Кондукторша еще некоторое время бубнила, что она думает об Иване и его образе жизни.
- Остановка «улица Тютчева» - громко проговорили динамики.
В вагон зашло несколько старушек с сумками и один дед. «На рынок поехали – соленья-варенья продавать» - мысленно оценил вошедшую публику Иван.
Все двери трамвая закрылись, кроме одной. Водитель вышла, взяв в руки небольшой ломик, стала ковырять им в механизме, пытаясь сдвинуть с места заклинившую дверь. Иван повернулся к окну. Напротив остановки стоял обгоревший дом с провалившейся крышей.

- Что же мы наделали! Руки у нас в крови… - вспоминал Иван, как в прошлом году сидя за столом, в стельку пьяный, плакался своему другу детства Саньке Бердникову.
- Нет! Не в крови - мы никого не резали! – доказывал Бердников.
- Но старуха-то сгорела!
- Пойми, Маркелов, другого выхода у нас не было. И на войне как на войне! Понял?

А за неделю до этого, они, приготовив заранее четыре поллитровые бутылки с бензином и маслом, перелезли через забор к одному из домов поселка и швырнули в него подожженные «коктейли». Сделав дело, они бросились бежать. Старая изба вспыхнула как стог сена, люди с криками начали выскакивать из дверей...

Жители окрестных домов высыпали на улицу, но тушить пожар помогать не стали. Окружив дом, они молча смотрели на поднимающее вверх пламя. Ветра в этот день не было. Искры летели вверх: Александр с Иваном специально ждали такого дня, чтобы ненароком не спалить весь район. Но некоторые на всякий случай решили полить водой свои крыши. Скоро окрестности огласились воем пожарных машин. Только пожарные приступили к тушению, как кто-то из толпы крикнул, показывая вдаль улицы: «Смотрите! Смотрите! И там загорелось!».

Зачем он это сделал - Иван хорошо помнил. Во всем виноват страх, такой противный, липкий, сковывающий движения страх. Его, здорового мужика по прозвищу Большой Иван, заставили бояться, а этого он себе простить не мог. Он, будучи молодым, всегда гордился своей силой и смелостью.
Все случилось в этом же трамвае, на глазах у той же Егоровны. Тогда он вечером возвращался с тарной базы, где грузил ящики, чтобы заработать хоть немного денег. Заработал он за эту неделю немного, но хоть можно раздать часть долгов. После работы Иван даже не выпил как обычно. В вагоне почти никого не было, только сзади него весело щебетали какие-то две девчонки, а на «Тютчева» ввалилась толпа каких-то молодых ублюдков и, проехав пару остановок, вытащила из трамвая этих совсем юных девчонок и потащили их в ближайшую рощу. Девчонки плакали, кричали, цеплялись за поручни. Иван, было, дернулся им на помощь, но гопники показали ему свои ножи-«бабочки» и он сел обратно. Да, стало страшно – он был один, а их много. Совершенно незнакомые парни, лет по двадцать, целая стая. Молодые волки. Иван тоже не стар, ему всего тридцать три. Хоть и физически развит как медведь, но тут стая показала медведю зубы, и он струсил.
Егоровна догадалась позвонить в милицию: выскочила на следующей остановке и забежала в первый попавшийся дом. Милиция, как потом рассказывали, прочесала всю рощу, но никого не нашла. Утром этих уже избитых и зареванных девчонок видели в другом трамвае. Иван всю ночь у бабы Шуры запивал горечь своего поражения картофельной самогонкой. Он потом, сидя на остановке, часто пропускал этот трамвай, чтобы не встречаться с презрительным взглядом Егоровны. А через полгода на линии оставили всего один трамвай…

Стоящая рядом старушка богомольного вида с завязанным на подбородке синим платочком, попросила Ивана:
- Дай-ка сяду, милок.
- Да, конечно, садитесь, - поспешно вскочил Иван.
Мысли о сгоревшем доме переключились на мысли о том, где взять денег. Отовсюду, где ему приходилось трудиться, давно уволили даже по второму разу. Можно было попытаться поискать счастье на погрузке в речпорту или на станции, но там таких же трясущихся биндюжников, как и он сам хватало с избытком. Весь порт они поделили на «зоны влияния» и втиснуться хоть в какую-то бригаду весьма проблематично. К тому же конкуренция между бригадами частенько приводила к разборкам, напоминающие бандитские стычки девяностых годов. Как бы он жил, если бы не соседка, Иван не знал. Баба Шура добрая женщина, он ей всегда помогает, она его за это кормит и поит, иногда дает денег со своей небольшой пенсии, но не сидеть же на шее у соседки целую вечность.
«Воинская часть!» - сообщили хриплые динамики. В трамвай зашло несколько офицеров и прапорщиков. Ночное дежурство закончилось, но все были как один побритые и бодрые. Сразу наполнили вагон своим громким командным говором и смесью запахов мужской туалетной воды. Молоденький лейтенант, рыжеватый, с веснушками на носу, чуть отодвинул Ивана своим плечом в сторону. Войсковую часть, обратил внимание Иван, взяли в осаду желтые автовышки и автокраны и, претерпевала то ли ремонт, то ли какое-то строительство.
- А что у вас там будет? Никак расширяться собираетесь? - обратился Иван к рыжеватому лейтенанту.
- Да кого расширяться? Последние месяцы дорабатываем, в прошлом году даже новый призыв не привозили. Старослужащие, да дембеля разъедутся и нас расформируют, - зло ответил военный.
- А техника-то зачем строительная?
- Хотели просто расформировать, но на днях приказ пришел из Москвы - колония здесь будет для малолетних преступников. Инфраструктура, здания есть. Забор другой сделают и готово…
- Грустно… - искренне посочувствовал Иван.
- Да не то слово! – ответил лейтенант и чуть отодвинулся от Ивановского перегара подальше.
«А может и правильно? Житья ведь уже преступников не стало» - у Ивана возникла и другая мысль. Высказать свое мнение вслух он побоялся, дабы не обидеть военных. Военные народ горячий…
Трамвай, облепленный белыми цветочками яблонь, громко постукивая колесами, приближался к следующей остановке.
«Переулок Кутузова!» - монотонно сообщила водитель под скрип тормозов.
Дверь зажужжала, отъехала в сторону и все бабульки, давя друг друга, наперегонки ринулись к выходу: с другой стороны перекрестка подъезжал «одиннадцатый» и все кому надо на рынок торопились пересесть в него. Иван сел на освободившееся сиденье. До конечной осталось три остановки и трамвай, сделав круг, поедет обратно. И вот она последняя - «Дальневосточная». Отсюда все едут в центр, где всегда чисто и красиво. Где течет совсем другая жизнь, где воздух наполнен гудением троллейбусов, снующих с ревом по дорогам легковушек и грузовиков. На остановке все вышли, кроме Ивана.
- А ты чего не выходишь? – поинтересовалась кондукторша.
- Назад поеду. У меня проездной – могу кататься сколько хочу.
Егоровна махнула рукой,
- Да катайся ты сколько захочешь, что с тебя взять, бездельник?
Водитель, миловидная, чуть полноватая женщина с обесцвеченными волосами, вышла из своей кабины и стала подметать салон. Закончив уборку и покурив в открытых дверях, тронула трамвай в обратный путь.
«Улица Грибоедова!» - услышал привычное Иван. Недалеко от остановки стоял еще один обгрызенный пожаром дом. Половина избы и стоящий рядом амбар выгорели почти полностью, вторая половина осталась совсем нетронутой. Это одна из горящих бутылок скатившись с крыши, упала на землю и потухла. Здесь ему с Бердниковым повезло меньше. Все люди выбежали, только старуха там осталась – легла спать на другое место и из-за дыма ее сразу не нашли. «А «люди» ли они? Ведь они прекрасно осознавали, чем занимались» - мысленно оправдывал себя Маркелов…

- Чего ты, Маркел, вчера сопли распустил? – ругался Бердников. – Мы же дали друг другу клятву! А ты напьёшься и будешь лить слезы первому встречному? Тогда нас точно привлекут!
- Извини… минутная слабость…
- Блин, здоровый мужик, а такой безвольный. Квасишь каждый день, скоро сам сгоришь.
Бердникова все в детстве считали лидером. Был первым заводилой в играх. Некоторые находили его хитрым, но это не правда. Он всегда был решительным парнем, в уличных стычках никогда не бросал друзей в беде. Сашка просто всегда умел просчитывать ситуации. Иван, сейчас слушая Бердникова, вздыхал и не обижался, он с детства привык ему подчиняться. Друг, еще раз выматерил его и ушел…


Похмельный сон самый крепкий. Иван не проснулся даже когда прозвучало: «1-й Лагерный». Очнулся только тогда, когда его кто-то тронул за плечо.
- Здравствуйте, дядя Ваня! – поздоровалась девочка, вошедшая в трамвай вместе с молодой мамой, на вид лет двадцати семи.
Это были жена и дочь Бердникова. Надя Бердникова молча кивнула Ивану в знак приветствия. Каждое утро Надежда отвозила свою девятилетнюю дочь в школу, потом ехала на работу в павильон торговать фруктами.
- Здравствуйте! – ответил им сонный Иван и посмотрел по сторонам.
«Полдевятого утра» - прикинул он. Трамвай уже, похоже, сделал пару кругов, и подошло время для школьников.
- Мне папа велосипед скоро купит! – похвасталась девочка, катая во рту жвачку.
- Маркелов, хоть бы побрился! Ходишь как этот… – брезгливо прошипела Надя Бердникова. – Аня, пройдем вперед!
Взяв дочь за руку, Надя потащила ее в начало вагона. Усадив Аню на сиденье, мама села рядом и обняла ее за плечи.
«Наверно пятерок много получит за год - вот Сашка и расщедрится. А насчет щетины она права. Да и самому некомфортно - отросла и жутко чешется горло. Надо хоть станок одноразовый купить. Только не на что…» - мысленно согласился с ней Иван.
Иван смотрел на девочку, вспоминал, как играл с ней, когда она была маленькой. Когда-то дарил ей подарки на день рождения. Анечка без конца доставала Ивана только что разученными песнями и стишками. Он терпеливо слушал ее, хлопал в ладоши и радовался за друзей. «Актриса у вас растет! Смотрите, какой у нее благородный правильный носик, а глаза какие выразительные!» - льстил он им. Сашка с Надькой таяли от его слов. Потом, Иван, улыбнувшись, представил, как она будет крутить педали на новом велосипеде, а Сашка весь красный, отдуваясь от быстрого бега, будет беспокойно бежать за ней следом. Она была у Бердниковых единственной дочерью, и они тряслись над ней не знамо как, особенно после одного случая.

Тогда Сашка вечером прибежал к Ивану с выпученными от ярости глазами, растолкал его спящего и заорал: «Собирайся! Беда у нас! Помочь надо!».

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Мистер Найтли)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 28.10.2012

А вот и я!
Вы меня заинтриговали))). А продолжение уже есть или оно в процессе?
Этот Иван - очень занимательная личность. Я ещё не разобралась - он хороший парень или плохой? Понятно, что занимается совсем нехорошим делом - палит дома, но почему? Какие-то причины должны быть. Если их двое, значит Ваня не сумасшедший какой-то.
Конечно, по жизни не одобряю таких мужиков - здоровый, молодой, а пьёт, вместо того, чтобы работать.
Очень интересно, что дальше будет?
_________________

 » Кривые пути. Часть II

Sania, повесть полностью окончена . Остальное будет известно по мере выкладки.

Часть II


Посмотрев на лицо Бердникова, Иван сразу понял, что случилось что-то страшное. Пока они шли по дороге, Сашка возбужденно рассказывал о случившемся и размахивал сжатыми кулаками. Его ноздри раздувались, тонкие нервные черты лица исказила злоба. В такие минуты он всегда напоминал бешеного хорька.
- Анька от Ленки, своей подружки возвращалась. Она живет от нас четыре дома через проулок. Так он… даже же человеком не могу назвать - какая-то мразь подбежала к ней и вырвала телефон из рук, а её - восьмилетнего ребенка ударила по виску!
- Жива?! – взволнованно оборвал Иван.
- Жива! Потеряла сознание, не знаю сколько пролежала на земле… говорит - вроде не долго. Слава богу, он ее больше не тронул. Она очнулась, прибежала перепуганная, кричит, ревет, заикается. Я кое-как разобрал, что случилось.
- Милицию вызвал?
- Да какую милицию? Дождешься от них помощи! Сейчас Славка Медников еще подойдет, надо прочесать все улицы. Она и запомнила только, что он светловолос и одет в черную футболку.
Еще один друг из их компании Слава, уже ожидал их возле дома Бердникова.
- Давайте, распределимся. Ты, Слав, начинай искать по Крылова. А ты, Вань, по Шумиловской. Телефон сотовый есть?
- Нет, - ответил Иван.
- Ясно, мог бы и не спрашивать. Если что, кого найдешь подозрительного – сразу тащи ко мне.
- Понял!
Искали больше двух часов, уже стало почти темно. Солнца весь день не было, только к вечеру чуть прояснилось и сейчас оно спряталось, оставив на небе маленький кусочек малинового заката. Проверили все проулки, но никого похожего на того человека не нашли. Пришлось возвращаться обратно. И тут Иван увидел на своей остановке парня. По приметам все сходилось: светловолосый, в черных спортивных штанах с лампасами и в такой же черной футболке с надписью на английском языке. Чтобы не вспугнуть, Иван осторожно подошел к нему. Тот даже не отреагировал на появившегося перед ним человека. Парень, опустив глаза, что-то поднимал с земли невидимое и аккуратно складывал на скамейку. Иван сразу понял - парень явно «под кайфом». Обшарив его, сотового не нашел. Решил все же привести его к Бердникову. Парень шел послушно, ему было все равно куда его ведут.
Бердников провел его в дом. Попытались с ним поговорить, орали на него, трясли, били по щекам, но он ничего вразумительного не отвечал. Сашка зашел в комнату и стал упрашивать Аню посмотреть на парня.
- Анечка, доченька, ну ты только посмотри – он это или нет?
Девочка билась в истерике, закрыв глаза ладонями. Смотреть на него отказывалась. Боялась наверно.
- Сань! – потребовал Медников. – Прекрати! Не мучай ребенка, не видишь что ли - у нее шок! Вызывай скорую и милицию, пусть разберутся. Если это он - его накажут.
- Да если это та гнида, то я у себя на огороде его закопаю! – бесился Бердников.
Милиция приезжала. Парня продержали в отделе почти сутки, но ничего предъявить не смогли. Да кто признается? Аню с тех пор одну никуда не выпускали, да она и сама никуда без родителей не хотела выходить…

«Дальневосточная, конечная! Не забывайте свои вещи в салоне!» - словно пропела вагоновожатая.
Девочка с мамой подошла к передней двери и помахала рукой Ивану. Надя ладошкой провела себя по одной, потом по второй щеке и сердито показала ему кулак. Иван, глупо улыбаясь, покивал головой.

- Что этот товарищ у нас не выходит? Сидит и сидит с самого утра, - поинтересовалась вагоновожатая, прикуривая сигарету.
Кондукторша Татьяна Георгиевна в этот момент, отставив в сторону тяжелую сумку с мелочью, растирала шею. Немного подумала и ответила:
- А… этот-то? Так он же у нас участник всех воин, заслуженный труженик тыла, ликвидатор Чернобыльской аварии, почетный гражданин города! Награжден пожизненным правом не покидать этот трамвай! – ответила Егоровна.
- Вот оно как? – засмеялась водитель.
- Хочу и сижу, право имею! – огрызнулся Иван.
- Да сиди, сиди… первый лагерный…
Иван хотел тоже в ответ ляпнуть что-нибудь обидное, но предпочел промолчать.
- Хоть бы на работу куда-нибудь устроился. Здоровый мужик – пахать на тебе можно вместо трактора. Я вот помню тебя лет пятнадцать назад: как ты ехал на свой последний школьный звонок. Такой красавец, вот думаю: какой-то девке крупно повезет с тобой, а вот заблуждалась. Мне порой кажется, что это ты отца в могилу преждевременно загнал, - продолжала увещевать Татьяна Георгиевна.
Иван слушал с видом человека, жующего кислую капусту. Чего прицепилась? Какое её дело, он живет как хочет. Да была у него жена, не повезло с ней – уж больно строптивой оказалась. Всего один раз пьяный ударил её, так собрала вещи и больше не появлялась. Поначалу расстроился, потом показалось наоборот хорошо – свобода! А насчет отца? Ну, ругались с ним, это еще ничего не значит.

Трамвай остановился. Опять этот сгоревший дом перед глазами. Тот самый, что сгорел наполовину. В него больше никто не возвращался, да скорее и не вернется. Многие не хотят покупать дома погорельцев, особенно если там погибли люди. Это все равно, что купить веревку после повешенного. Он так и будет стоять, пока полностью не разрушится или не растащат на дрова.

Через неделю после инцидента с Аней вечером к Маркелову пришел Бердников. Достал из пакета литровую бутылку водки, закуску. Расставил все на круглом столе и сказал:
- Разговор будет долгий и очень важный. Зажги свет.
- Да нет его у меня.
- Забыл, ну свечу тогда.
Парафиновая свеча горела слабенько и слегка потрескивала. Бердников некоторое время смотрел на язычок пламени, что-то вспомнил и засмеялся:
- Помнишь, как мы с тобой и с другими пацанами недалеко от реки блиндаж старый нашли? При свечах там ночевали и самокрутки из листьев курили.
- Это когда в разведчиков играли? Помню. Как пороли всех потом, тоже помню. Ты же как всегда всех нас подбил на это.
Бердников не торопился. Наливал в стаканы, подкладывал в тарелку Ивану колбасу и сало. Пока половину бутылки не осушили, он не начинал свой важный разговор.
- Скажи, Маркел, вот тебе не обидно с той историей в трамвае? Знаю, ты не хочешь отвечать: неприятно. А давай скажу, что братья Гончаровы про тебя говорят?
- Не надо…
Братья Гончаровы Андрей и Виталий, Федоров Костя и еще несколько молодых парней с другого конца улицы называли себя гордо и несколько странно: «шанхайским комитетом». Непонятно чем занимались, но всегда были при деньгах. Местные жители их очень побаивались.
- Потому что ты догадываешься, что они могут про тебя сказать. Раньше нас вся улица боялась. А сейчас свежая поросль подросла….
- Загнул… кто нас боялся? Да мы хулиганами-то, честно говоря, никогда не были. Так… обыкновенными ребятами, - не согласился Маркелов.
- Обыкновенными? Ты так не говори! - Бердников отрицательно помахал пальцем. – Как в Еловку и Сокурово драться ходили, забыл? Это когда они наших пацанов обидели на речке. После этого нас все уважали! Между прочим, не забывай, что это я тебя драться научил. А теперь подумай: с чего все это на нашей улице началось?
- А что тут думать? Понаехали цыгане, живут здесь, наркотой торгуют. Это ты и без меня знаешь.
- Знаю. Они весь район непонятно во что превратили. Весь сброд городской прется сюда, как крысы на помойку. К этим двум цыганским домам без конца подъезжают такси, машины, мотоциклы. На трамвае вечером страшно ехать. У меня дочь растет, я боюсь за нее. Ты думаешь, что случаи с теми девочками и моей дочкой единичные? Артамонов, который рядом с цыганами живет, с двустволкой в обнимку спал, так мотоплуг все равно у него увели. Цыгане, между прочим, не ханкой какой-нибудь торгуют, а героином. Уже кирпич красный завезли себе – отстраиваться решили. А «Шанхайцы» стригут деньги со всех: с нариков, с таксистов, да и с самих цыган. И прикрывают на тот случай если милиция приезжает. Заправляет всем этим делом старший Гончаров. Он отсидел уже, вышел. Самый отмороженный среди них, – рассказывал Сашка, положив одну руку на плечо Ивану.
- Ну что мы можем сделать? Такая жизнь пошла.
- Можем! У меня план есть, Ваня. Я не хочу больше жить в вечном страхе. Скажи ты пойдешь со мной?
- Не знаю, а что ты задумал?
- Сожгу эти цыганские дома к чертовой матери! – с яростью сказал Сашка.
- Ты что рехнулся?! – оторопел Иван. Он знал решительный характер Бердникова, но не до такой степени.
- Нет, не рехнулся! Если не пойдешь, я тогда пойду один. Не будет этих домов – все исчезнет! Как ты не можешь понять, улица снова станет тихой! Тебе все равно, потому что тебе кроме бутылки ничего не нужно, но учти: доберутся до вас эти раскольниковы-наркоманы и тюкнут топориком за пару рублей бабку Александру, да и тебя в придачу.
Иван занервничал. Не знал то ли отказаться сразу, то ли все же поддержать друга.
- А вдруг поймают?
- Не поймают! Чисто сделаем! Как они догадаются?
- Ну, а вдруг? Ну, допустим… - Иван призадумался на минуту. – Ну, допустим, ту же собаку пустят по следу и найдут! Элементарно! У них много способов! Те же Гончарики будут искать поджигателей!
- Гончарики? Ну их к черту - этих я меньше всего боюсь! А вот про собаку?.. Я продумаю это момент… - озадачился Сашка.
- А если люди погибнут?
- Не погибнут. Будем дома поджигать с крыши или с задней стены. Успеют.
Они еще долго, почти до самого утра обсуждали план, иногда спорили до хрипоты. В какой-то момент они даже забыли про стоящую на столе бутылку. Иван, в конце концов, сдался, дал согласие и предложил даже поклясться на крови, как в далеком детстве, что если кого-то поймают, то и под пытками ни в чем не признается. Уже собирались порезать слегка себе запястья. Но Сашка забеспокоился, что раны не зарастут и они могут оставить капли крови. Ограничились устно.

Наступил назначенный день операции. С трудом дождались когда полностью стемнеет. Ночь стояла тихая и звездная. Встретились в два часа у ручья, что протекает за поселком. Переоделись, одежду заранее нашли в одном из заброшенных домов поселка. Ручей совсем мелкий, самая большая глубина по колено. Не выходя ни разу на берег, дошли по руслу до требуемой точки. У каждого в карманах приготовлены по две бутылки зажигательной смеси.

До первого «логова зла» шли не спеша. Нужный дом находился через проселочную дорогу и трамвайные пути. Озираясь, друзья вышли и перебежали опасный участок. На свое счастье они никого на пути не встретили. И вот она первая цель. В боковых окнах дома света нет, горит только на кухне. «Кидаем!» - тихо приказал Сашка. Зажигалкой подпалили мокрые тряпичные фитиля и одновременно кинули по бутылке. Раздалось два хлопка. Но они уже не видели, как за спиной разгоралось пламя. Мчались окраинами поселка к следующему дому. Вторая цель была далеко, несколько раз переходили на шаг, чтобы отдышаться. В одном из переулков опять перебежали дорогу.
Еще даже не добрались до места назначения, а уже услышали и потом увидели, как, освещая стены домов синими мигалками, несутся с воем пожарные машины. Решили немного обождать. Пожарный расчет проскочил, но как назло на вой сирен начали из своих дворов выбегать жители. Пришлось ждать еще полчаса.
Из-за уличного шума цыганская семья в этом доме тоже проснулась, кто-то даже вышел на улицу. Свет горел во всех окнах.
- Рискнем? – шепнул Бердников. Иван утвердительно кивнул.
- Давай тогда с разных сторон! - предложил Бердников. Размахнулись, бросили бутылки, и тут же рванули назад к ручью в спасительную темноту….
- У меня бутылка не загорелась, упала и потухла, - расстроено сообщил Бердников, когда уже брели по воде.
- А моя не долетела до крыши, точно прямо в окно попала. Думаю и одной теперь хватит. Главное дать понять, что теперь им здесь не сладко придется…
Вернувшись на то место откуда пришли, переоделись в свою одежду. Старую запихали в мешок и закинули в кустарники. Помылись в Сашкиной бане, между собой даже не разговаривали. Иван в этот день остался ночевать у него. Утром от Нади узнали о трагедии со старухой. Иван схватился за голову, Александр воспринял это более спокойно.

Всё ожидали, что приедет милиция, начнет бродить от дома к дому опрашивать всех жителей. Но как ни странно, цыганские семьи уехали в неизвестном направлении, а милиции как оказалось, до этого совсем нет дела. «Шанхайский комитет» оставшись без работы, тоже больше не появлялся на горизонте.

Иван, не выдержав нервного напряжения, запил в «чёрную» и Бердников переживал, как бы тот не проболтался…
А улица и вправду стала тихой…

продолжение следует

Владимир, большое Вам спасибо за продолжение!
А действие происходит в 90-х 20 века? Похоже на те времена)))
Теперь понятно немножко стало, что к чему. А друг у этого Вани - не очень хороший человек. Хотя, если подумать, у каждого своя совесть. Ваня мог и не соглашаться на такое дело. Но согласился.
Жду продолжения
_________________

Приятно что читаете.



Нет, это наше время, есть места где время течет медленней. Вспомним Кущевскую, Кемерово.



Скорей всего у каждого своя правда. Бердников ради спокойствия своего ребенка готов на все.

Здравствуйте!
Интригующее начало. Иван оставляет какое-то неоднозначное впечатление, не злодей-не добряк. Интересный персонаж.
А Бердников - ну он сволочь, конечно, иначе и его бы совесть грызла, всё-таки из-за них человек погиб. А ради безопасности ребенка могли бы просто переехать в более спокойный район, я так думаю...
А вот Ивана совесть мучает и серьезно, значит не совсем конченый человек...
Хих! Маркел мне почему-то представляется этаким неповоротливым медведем. Не знаю почему.
Спасибо, Владимир, за интригу! Жду продолжения истории!
___________________________________

 » Кривые пути. Часть III.

Интересно читать ваши комментарии. Здоровые мужики чаще конечно добродушные. Как мужчина я Бердникова понимаю. Он там вырос, это его район. А тут все переменилось. Если милиция не может помогать, люди сами начинают себя защищать - закон жизни, иначе тебя съедят...


Кривые пути. Часть III.


«Улица Пирогова!» - услышал Иван из громкоговорителей. Сходство названия с пирогами напомнило ему о приближении обеда. Иван начал раздумывать: ехать к бабе Шуре или все же попытаться съездить на оптовую базу. Можно спокойно добраться до нее с пересадками, поскольку у него есть проездной билет.
За окном вагона какой-то черный короткошерстный кобелек с загнутым хвостиком упорно приставал к сучке, пытаясь ею овладеть. Дама его страсти была похожа на лайку и к тому же выше кобелька в три раза. Но он упрямо подпрыгивал, пытаясь хоть как-то зацепиться за неё.
- Егоровна, смотри! – засмеялся Иван. – Шкет в три раз меньше её, а какой упорный!
Кондукторша посмотрела за окно и тоже заулыбалась.
- Хотя инстинкт заставляет это делать, но кобелек все равно глупый. Не понимает, что она ему не ровня.
- С чего это глупый? – обиделся Иван за мужскую половину планеты. – Нормальное поведение. Рост это не главное!
- Конечно не главное, - парировала кондуктор. – Вот взять тебя - большая фигура, да дура!
- Да ладно тебе, - разозлился Иван и замолчал.
На пути трамвая следующей остановкой будет «Медведевская», а потом и «1-й Лагерный». Она и предпоследняя. Дальше трамвай доедет до «Лермонтова» и, сделав круг, покатится в обратную сторону. Иван так и решил, поедет назад, а потом с пересадкой в город.
- Выходить будешь? – спросила кондуктор Ивана.
- Нет! – ответил Иван. – В город поеду, поработать решил.
Егоровна посигналила водителю, достала блокнотик и стала что-то туда записывать. Трамвай тронулся, Иван равнодушно проводил взглядом свой дом, и тут он увидел девушку, которая выскочила из калитки дома соседки Ивана – Захаровны. Она бежала и махала рукой, надеясь, что ее заметит водитель или кондуктор. Иван удивился тому, как она быстро и красиво бежит, почему-то он раньше считал, что на шпильках это просто невозможно. А может спортсменка и вид у нее такой спортивный – короткая легкая белая куртка и обтягивающие черные вельветовые брюки. Казалось еще чуть-чуть и она догонит трамвай.
- Егоровна, тормозни, там человек! - попросил Иван.
Девушка вбежала в среднюю дверь, развернувшись на поручне как на турникете с размаху села на первое сиденье от входа, как раз спереди Ивана.
-Уф-ф! Слава богу! А то, сколько еще пришлось бы ждать?
- Это я вас заметил, потому и остановились, - похвастался Иван.
- Спасибо большое! А то столько работы… – поблагодарила она его.
Резким движением, расстегнув молнию на сумке-папке, достала сотовый, позвонив, сообщила кому-то, что ей осталось побывать на двух адресах и потом она поедет в центр. Бросив сотовый обратно в сумку, повернулась и еще раз поблагодарила Ивана. Из-за того, что он сегодня сделал хоть одно полезное дело, сразу поднялось настроение
«Что-то она такая…» - подумал Иван, попытался подобрать характеризующее ее слово. «Скоростная» - лучше всего, по его мнению, подошло к ней.
- А кем вы работаете, если не секрет? – поинтересовался Иван.
- В собесе.
Иван вспомнил, что к бабе Шуре приходила другая женщина.
- Так, вроде…
Девушка угадала ход его мыслей:
- Она в отпуске. А вообще я другой микрорайон обслуживаю.
- А почему название такое странное у остановки «1-й Лагерный»? - поинтересовалась девушка.
- Да есть тут у нас один гражданин… в честь него! – с ехидным смешком встряла в разговор кондуктор.
- Нет, Егоровна! Здесь до революции лагерь бойскаутов был! Уж я-то историю своей Липовки аж с семнадцатого века знаю! – гордо сказал Иван.


«Улица Пирогова!» - скучно сообщила водитель. На Пирогова большой магазин, и почти все пассажиры ехали туда. Салон опустел и тут Иван в окно увидел, как тот настырный черный кобелек, сделав свой немудреный вклад в дело размножения бездомных собак, высунув язык, висит сзади суки уже необыкновенно счастливый.
- Получилось! - закричал он на весь трамвай. – Смотри, Егоровна! А ты все - не ровня, не ровня! Вот удалец–молодец!
Девушка удивленно посмотрела на Ивана и потом на то, что вызвало такой дикий восторг. Прыснула и залилась смехом. Кондуктор покрутила пальцем у виска, но тоже засмеялась.
Пока ехали, девушка без конца прыская, поворачивалась в сторону Ивана. Не важно, что она про него думает, главное пусть настроение у неё будет такое же хорошее как у него.

«Улица Тютчева» - произнесла водитель несколько странно.
Дверь открылась, и в душе у Ивана противно заныло, хорошее настроение вмиг испарилось: в трамвай ввалилась целая компания – «Шанхайский комитет»: Федоров, братья Гончаровы и один незнакомый парень лет двадцати. И откуда они взялись? Целый год на глаза не попадались.
- Ух, ты какая! – произнес старший из братьев Виталий и плюхнулся рядом с девушкой. Остальные сгрудились напротив них в проходе у двери. Эти крепкие и накачанные парни, словно стенкой окружили то место, где она сидела.
- Парни, оплачивайте проезд! – крикнула кондукторша.
- Мы пару остановок! – ответил ей кто-то из этой компании.
- Вот нахалы, - кондуктор сокрушенно покачала головой.
Виталий заинтересованно повернулся к девушке и спросил:
- Это откуда такие красавицы в наших краях появились?
- Оттуда, - ответила девушка с явным нежеланием продолжать разговор.
Иван заерзал на сиденье. Старшего Гончарова он знал с детства, друг друга недолюбливали еще со школы, но конфликтов между ними раньше не происходило.
Виталий не отставал:
- Слышь, красавица, а пойдем с нами? Мы тут недалеко шашлыки организовали. Посидим - у нас очень весело.
- Не хочу.
- Пойдем, тебя никто не обидит. Меня кстати Виталий зовут.
Девушка не ответила, отвернулась и стала смотреть в окно.
- Посмотрите, какая девушка неприступная, - с этими словами Гончаров положил руку на сиденье за спиной девушки.

Иван заерзал еще сильнее.
- Руку убери, - потребовала девушка.
Иван, наконец, не выдержал:
- Гончаров, отстань от девушки – видишь, не желает с вами знакомиться!
Виталий повернул голову назад, поднял солнцезащитные очки на лоб, посмотрел презрительно на Ивана с головы до ног и сказал:
- А… это ты, Вано? Тебя вообще не спрашивают. Сиди и не вякай!
Иван стиснул зубы и сжал кулаки. А Виталий опять переключился на девушку. Его дружки, глянув на Ивана, ухмыльнулись.
- Ну, красавица, не упрямьтесь. Побудете часик с нами. Пообедаете, время как раз обеденное.
- Я на работе, отстаньте.
- Ах, на работе… деньги зарабатываете? Так мы дадим вам денег, сколько захотите! Просто так! Скоро наша остановка, пойдемте!
- Не надо мне ваших денег.

- Жаль, очень жаль! Но сейчас наш корабль войдёт в гавань, принц сойдёт на берег и никогда не увидит больше эту прекрасную даму! – театрально распалялся Виталий. – Надо прощаться! Бедному Виталию так и не удалось растопить ледяное сердце красавицы! Дайте я вас хотя бы обниму на прощанье!
Виталий обнял девушку за плечи. Девушка, нервно дёргая плечом, попыталась сбросить руку.
- Отвали! - разозлилась она.
Иван чуть придвинулся, положил свою руку на запястье Гончарова и сказал:
- Ты что не слышал, что она сказала?! Руку убери!
Виталий, почти не поворачиваясь, убрав руку с плеч девушки, толкнул Ивана пятернёй в лицо.
- Отстань, алкаш!

Кулак у Ивана сработал автоматически, к тому же на всю катушку. Удар пришелся точно в правую скулу. От такого мощного хука задница Гончарова, соскользнув с пластикового сиденья, оказалась на полу. Сам Гончаров оказавшись в глубоком нокдауне, сидел и только тряс головой.
- Ох! – негромко произнесла кондукторша. Все растерялись и парни, и девушка, да и Иван тоже. Он сам не ожидал от себя такого.
Трамвай скрипнув, остановился возле остановки. Двери открылись, в заднюю дверь вошли две пожилые женщины, но никто не вышел. Водитель посмотрела в зеркало обзора салона, не увидев ничего предосудительного, поехала дальше.
Наконец, Гончаров стал приходить в себя. Подняв глаза на друзей, стал подниматься. Иван тоже встал с сиденья.
- Вы чего стоите, идиоты?! – произнёс он.
«Шанхайский комитет» вышел из оцепенения и все бросились на Ивана. Из всех четверых только рослого Виталия можно назвать достойным противником Ивана. Остальные хоть и тренированные, но совершенно другой весовой категории. Боясь попасть под прямой удар Ивана, они прыгали, пытаясь бить ногами, после каждой попытки отбегали, но дотянуться до него не получалось. Трамвай не улица, проход между сиденьями узкий и обойти Ивана сзади не так-то просто. Все четыре женщины, находящиеся в вагоне, подняли крик: «Прекратите! Прекратите!». Но куда там… Поднявшегося Гончарова, ударив локтем, Иван уложил "отдыхать" на сиденье.
Федоров, из всех самый маленький, оказался в неудачной позиции, и кулак Ивана отправил его на входные ступеньки, где он там и затих. Водитель услышала шум в салоне или увидела в зеркало, резко нажала на тормоз. Иван, повинуясь закону инерции, полетел вперед, увлекая за собой Гончарова-младшего и еще одного парня. Упав на них, он быстро поднялся и стал молотить их кулаками по головам. Они закрыли головы руками и заорали: «Всё! Всё!».
Вдруг послышался крик девушки: «Мужчина! Сзади!». И Иван тут же почувствовал резкую боль справа под ребром, вслед да ним еще. Сильная боль сковала все тело Ивана. Обернувшись, Иван увидел Виталия с окровавленным ножом в руке. Гончаров попытался ударить третий раз и тут прогремел выстрел.

Пуля, ударившись в потолок, рикошетом ушла в пол и словно мячик, отскочив от резинового покрытия, чудом не задев младшего брата Гончарова, попала в планшет «Обязанности пассажиров». Виталий, пригнувшись, застыл на месте. Иван, держась одной рукой за бок, второй удерживаясь за поручень, повернул голову в сторону выстрела. Девушка из собеса сжимала в дрожащих руках пистолет с квадратным стволом. Лицо у нее перепуганное, бледное, вероятно от вида крови.
- Перестаньте! – крикнула она жалобно.
- Тихо, тихо… - вполголоса произнес Виталий.
Девушка перевела пистолет на него.
- Так! Спокойно. Мы уходим, - сказал Гончаров и, не отрывая взгляда от пистолета, крикнул водителю: «Двери открой!».
«Шанхайцы» гуськом вышли из трамвая и быстро скрылись в ближайшем проулке. Иван уже не мог стоять, голова закружилась, он повалился на сиденье, кровь черным пятном расплывалась по куртке и капала сквозь пальцы на пол.
Девушка, спрятав пистолет, безуспешно пыталась нажать трясущимися пальцами кнопки сотового телефона.
- Да позвоните кто-нибудь в скорую! – воскликнула она нервно и заплакала.
- Сейчас! – откликнулась какая-то женщина с задней площадки. Водитель трамвая пришла в себя, тронула трамвай и он, не останавливаясь на остановках, понёсся в ту сторону, что ближе к городу. Иван тяжело дышал, глаза слипались, ему неудержимо захотелось спать.
- Вы только не засыпайте! – упрашивала девушка и трясла его за плечо.
- Вы отодвиньтесь от меня, куртку испачкаете, - с трудом произнёс он и погрузился в черный мир.

продолжение следует

О, какая глава! Ну всё, теперь Иван - мой герой! . Молодец! Надеюсь, ему этот поступок вознаградится? Владимир, давайте дальше продку, мне очень интересно, что же дальше будет)))))

Да, думаю, Вы правы. И то, что ребёнка своего он оберегает, как может, тоже понимаю. Сама бы глаза выцарапала за дочку. Правда, убить бы не смогла, но навредить очень даже)))

Спасибо за то, что пишете. Может, я Вас как-нибудь на участие в конкурсе попытаюсь потянуть)))) Как Вы на такое смотрите? Теперь намечается конкурс Рождественских историй. Я уверена, что Вы бы победили!
_________________

Ну если что-то возникнет в моей голове до рождества, то обязательно буду участвовать. Вдохновение редко возникает по заказу.

Ура Как появится тема, я Вам скину ссылочку)))

да, это так. Но иногда что-то вдохновляет))))
_________________

Прочитала выложенную часть Вашей повести, понравилось. Решила посмотреть, какие ещё произведения у Вас есть на этом сайте и нашла рассказы. Получила удовольствие от чтения. Спасибо. Жаль только, что нет аннотации к повести, чтобы иметь представление о жанре, размере произведения.
_________________

Спасибо за замечание, Zigfrida. Маленькую аннотацию все же написал.

 » Кривые пути. Часть IV.

В черном мире душа не чувствовала тела, только бесконечные яркие переливающиеся огни мелькали перед глазами. Когда они исчезали, ему казалось, будто кто-то зовет его. Куда идти в этой черной пустоте он не знал, да и идти никуда не хотелось. Потом появился свет, но очень слабый. Голос в этот раз стал громче и звучал совсем близко, уже можно разобрать что говорят.
- Мужчина! Мужчина! Вы слышите меня! Откройте глаза!
Да, это голос женщины, она как будто склонилась над ним. Иван открыл глаза, попытался разглядеть сквозь белую пелену. Лицо вроде человеческое, но как только пелена рассеялась, лицо превратилось в нечто ужасное. Это был не человек, а непонятно кто - губы очень толстые от уха до уха, ярко-красные, раз в десять больше чем у человека. Глаза наполовину закрывал огромный широкий нос покрытый отвратительными бородавками.
Эта тварь что-то совала ему в нос невыносимо едкое. Иван закричал: «Уйди, тварюга!» и попытался ударить. Лицо исчезло. В правом боку появилась острая боль. Подняв голову, увидел на своем теле огромного черного мохнатого паука. Паук разгребал его внутренности, стараясь залезть в Ивана как можно глубже.
- Уберите его! – Иван поднялся и попытался сбросить с себя это гигантское насекомое, но что-то мешало ему это сделать.
Обернувшись, он увидел, как нити паутины уже прикреплены к его телу. Но как только с яростью начал рвать их, как прибежала целая толпа этих «жабомордых» тварей. Они набросились на него всем скопом, в конце концов, одолели, скрутив Ивана колючей проволокой. Он не знал, сколько времени его мучили, для него не было ни дня, ни ночи. Паук все сосал кровь и никак не мог насытиться. От звуков его омерзительного чавканья совершенно невозможно было уснуть. Жабомордые приходили и уходили, обязательно сделав ему что-нибудь больно.
- Я дал, клятву! Я вам ничего не скажу! – кричал он им.
Они его не слушали. У них не было жалости к нему. В какой-то момент Иван понял, почему закапывают покойников. Душа бестелесна и может уйти, а тело отдается на растерзание служителям ада. Все же Иван, не выдержав издевательств, сломался и заплакал как ребенок:
- Простите меня! Мы не хотели ее убивать! Никто не знал, что так получится! Отпустите мою душу!
Наконец, эти твари взяли его растерзанное тело и куда-то понесли, выбросив Ивана на снег, они ушли. Встать он не мог, колючая проволока держала крепко. Может «там» существует еще одна смерть? Он не видел ее, она не терзала Ивана, она всего лишь ласкала его кожу ледяными руками, и холод проникал вовнутрь все глубже и глубже... Осталось совсем немного и Иван превратится в кусок льда… А потом все исчезло и опять это черное пространство, но уже с полной тишиной и без вспыхивающих огней …



В какой-то момент темнота перестала сгущаться, вдруг необъяснимо пошел обратный процесс, и черное пространство уже меняло свои очертания. Сначала появился желтый горящий шар. Потом процесс пошел быстрее, Иван уже различал светло-синие стены. До Ивана дошло, что он находится в каком-то помещении. Холод не отступал и даже наоборот усилился. Его начало трясти так, как будто только что вытащили из ледяной проруби. Тут он почувствовал, что его шевелят. Опустив глаза вниз, увидел двух женщин в белых халатах. Одна крупная и совсем молодая, а вторая сухонькая и пожилая, явно пытались, что-то вытащить из-под его тела. Молодая громко пыхтела, ее круглое лицо раскраснелось от натуги, изо всех сил старалась повернуть тяжелое тело набок.
- Тётеньки! – жалобно заскулил Иван. – Холодно! Очень холодно!
- Очухался?! – склонилась над ним та, что поменьше.
Лицо у нее приятное и совсем не злое, и даже показалась похожей чем-то на его покойную мать.
– Как заговорил - тётеньки! Тетеньки уже который день с тобой возятся, как с дитём малым. Тушу такую ворочают, а он им: «Убирайтесь жабомордые!». Ты на себя в зеркало лучше посмотри!.. У-м-м… – как дала бы по твоей морде! – и, потрясла перед носом Ивана своим маленьким кулачком.
- А почему у меня руки привязаны? – к нему начались возвращаться тактильные ощущения.
- Потому… Лежи и не двигайся, сейчас будет обход и врач сам решит – освобождать тебя или нет.
Пожелав ему скорейшего выздоровления, добавив, что он им уже надоел, женщины ушли.
Иван начал оглядываться по сторонам. Понятно, что это больница, но почему он один? Где другие больные? Чувствовал, как вдруг появилось зверское чувство голода. Послышался шум за дверями. Дверь распахнулась и в палату вошло восемь человек в белых халатах. Врач, с пристегнутым к карману бэйджиком, пять женщин и двое молодых парней, скорее это интерны.
- Иван Сергеевич Маркелов, - напомнила всем одна из женщин. – Поступил с проникающими ножевыми ранениями.
Пододвинув стул, врач сел рядом с Маркеловым и откинул простынь. Некоторое время он разглядывал шрам с торчащими из него резинками на боку у Ивана.
- Я ваш лечащий врач – Перепелкин Максим Леонидович. Как себя чувствуете, Иван Маркелов? – представившись, спросил врач.
- Плохо, холодно. Пусть мне дадут одеяло, - пожаловался больной.
- Скоро полегчает. Главное кризис прошел. А одеяло вам не нужно - на улице лето и почти тридцать градусов жары, - опустив простынь, Перепелкин обратился к одному из парней. – Игорь, сходи за ножницами.
Просунув ножницы между рукой и кроватью, молодой интерн не спеша разрезал бинты и освободил Ивана от плена.
- Скажите мне, Маркелов, прямо и честно – вы алкоголик?
- Нет. Я пью, но очень мало, в последнее время чуть побольше, - ответил Иван и покосился на всех присутствующих.
- Все понятно. Кто признается в том, что он страдает этим недугом? Что за бурду в основном пьете?
- В последнее время только «картуш».
- «Картуш»? Это что за напиток такой? – врач повернулся к медсестрам и спросил. – Что за «Картуш»? Слышали про такой? Я французские марки вин очень многие знаю, про «Картуш» слышать не приходилось.
- Что-то очень знакомое, но никогда не пробовала, – ответила симпатичная высокая медсестра из его свиты. Остальные просто пожали плечами.
- Это самогон из подмороженной картошки, - пояснил Иван.
- Ну придумают же, - закатился смехом врач, вслед за ним все остальные.- А теперь вот что скажу – вам сделали две операции подряд. Большая кровопотеря. Печень, желудок и другие органы не задеты. А вот… правую почку пришлось удалить. Нож вошел прямо в нее. С одной почкой жить можно. Если будете выполнять рекомендации врача – проживете долго.
Иван внимательно слушал. Врач – почти его ровесник, может чуть постарше, Ивану очень понравился.
- Я уже подумал, что я умер, будто в аду побывал, это что - клиническая смерть? – спросил он у врача.
- После операции вы были дней пять без сознания. Потом стали выходить из этого состояния, но ваша печень уже настолько отравлена этим «картушем», что началась посталкогольная интоксикация. А если говорить проще - это «белая горячка». Вы впали в буйство, кричали, чуть не разбили дорогое оборудование, мы не могли с вами справиться, пришлось даже призывать на помощь больных. Поскольку беспокойным больным не место в общей палате, мы перевели вас в палату для умирающих.
Иван испуганно посмотрел на врача. Неужели это конец?
- И что теперь?
- Не пугайтесь, завтра вас переведут в обычную. Тамара Константиновна, - обратился Перепелкин к кому-то из свиты. – Завтра Маркелова в «третью хирургию» переведите.
Одна из то ли медсестер, то ли врачей быстро записала в блокнот это распоряжение. Иван заметил, что все они на него смотрят особенно, не подобострастно, а с каким-то благоговением.
- Нет, не завтра! Сегодня! – занервничал Иван, ему показалось, что если он останется здесь, то страшный мир губастых демонов вернется назад.
- Хорошо. Так, что больной Маркелов выздоравливайте, благодарите бога и медицину в лице нашего медучреждения, - пожав Ивану плечо врач поднялся.
Они уже выходили из палаты, врач повернулся к Ивану и сказал:
- Забыл! Следователь все время звонит, хочет придти к вам. Помимо этого еще и девушка о вас каждый день справляется по телефону. Вы ее тоже поблагодарите: я ее просил лекарство достать для вас, у нас его в клинике давно нет. Два раза, между прочим, привозила.
Девушка из собеса! Иван в эту секунду вспомнил все, что произошло в тот день. Значит, о нем не забыли…
- Максим Леонидович, можно вопрос, но только наедине?
Врач прикрыл дверь и подошел к кровати.
- Максим Леонидович, а сколько времени я уже здесь нахожусь?
- Двадцать два дня.
- Вы сказали ей, что у меня это… интоксикация…? – слово «горячка» Иван произнести постеснялся.
- А что - стыдно?
Иван не ответил, он только вздохнул.
- Нет, не сказал. Сказал только, что вам очень плохо и все. И еще, Маркелов, я хотел предупредить - вас, можно сказать, вытащили с того света и если вы, имея одну почку, будете продолжать пьянствовать, то через год, минуя эту палату, попадете прямиком в ящик. Так что решайте сами…
«А ящик, это наверно и есть то черное пространство» - подумал Иван.

продолжение следует

хорошая глава. Очень надеюсь, что Ваня больше пить не буде)))
А ещё надеюсь, что этот Виталий ему мстить не будет.

а когда следует?
_________________

Продолжение завтра....