Не по своей воле

Габи собрала обед для работников. Сегодня ей не кому было помочь. Поэтому она решила всё сделать пораньше, чтобы не торопиться.
Лепёшки, запечённую тыкву и чай, она уже отнесла на раздачу. Теперь на очереди были густая фасолевая похлёбка.

Мария писала:
Подходя к баракам и увидев уставшую, измученную Марию, сидящую на земле. Со следами ударов на спине!
Она остановилась. Её ноги отказывались идти дальше. Габи ели с собой справилась.
Она поняла, что было для неё страшнее продажи её девочки. Увидеть свою красавицу, работающей на плантации было ужасно. Её сердце обливалось кровью.
Раздавая еду, она смотрела на Марию не отрываясь. Габи, даже не могла положить своей пташке кусочек побольше. Дрейк стоял над ней и следил за каждым её движением. Не выдержав, рабыня повернулась к надсмотрщику и твёрдо сказала:
-Ешь, то что я даю и каждый раз бойся, что это твоя последняя пища.
На её губах играла широкая улыбка, а из глаз медленно текли тихие слёзы.
-Хозяин знает, как воспитывать своих рабов.

Мария с трудом жевала лепёшку, полученную от Габи, со страхом думая о том, что скоро надо будет вставать и снова возвращаться на плантацию, собирать хлопок до тех пор, пока эти коробочки не станут плыть и троиться перед глазами. Раздав еду, Габи подошла к ней и Мария, не скрывая облегчения прильнула к ней, с жадностью впитывая тепло и заботу, которыми старая негритянка так щедро оделяла её. Уткнувшись лицом в пропахшую пряностями рубашку поварихи, Мария только отрицательно помотала головой, когда та спросила, за что же она оказалась сослана на плантацию. - Я так люблю тебя, Габи, - только и пробормотала она.


- Ничего, до заката осталось не долго, - голос Дрейка был полон нескрываемой злобы, - посмотрим, как ты будешь петь после того, как получишь свои тридцать плетей.

Слова Габи не сразу дошли до уставшего разума. Мария только несколько удивилась тому, что та уже успела поссориться с Дрейком. И это Габи, которая умела найти подход даже к Мигелю. Но слова Дрейка заставили её высвободиться из таких уютных объятий. Мария испуганно посмотрела на злобно усмехающегося Дрейка и на внешне невозмутимую Габи, в глазах которой Мария увидела глубоко запрятанный страх.

- Габи, Габи, за что они тебя? Ты же не могла сделать ничего, заслуживающего такого наказания.

Мария вскочила на ноги. Тридцать плетей! Габи не выдержит столько! Со всех ног она припустилась бегом к господскому дому, не обращая внимания на окрики Дрейка и его подручных. Кто-то попытался перехватить её, но она вырвалась и, перебежав через лужайку, взлетела по ступенькам. Где же может быть хозяин? Она постучала в дверь кабинета и не дожидаясь ответа вбежала внутрь. Не обращая внимания на застывшее от неожиданности лицо хозяина, Мария упала перед ним на колени.

- Пожалуйста, не наказывайте Габи, хозяин. Я умоляю вас. Пожалейте её, она уже старенькая, она не выдержит тридцать плетей. Прошу вас. Только не её, пожалуйста!

Дотти поднесла к её губам тёплый настой какой-то травы
- Выпей, Асия. - Девушка с трудом отвернула голову от маленькой миски, а Дотти обошла её и снова протянула. - Выпей,. Говорят твои раны обработала белая мисси, если бы не она, то истекла бы ты кровью, дурочка горемычная. Повезло тебе выжить, вот что я скажу. Давай пей, долго лежать тебе никто не даст.
Асия с трудом проглотила укрепляющий настой и почувствовала облегчение в сорванном пересохшем горле.
- Ещё. - Голос был глухим и едва слышным. Дотти наклонила миску посильнее и Асия, выпив последнюю каплю, опустила голову на скамью, на которой лежала, пока Дотти осматривала её раны.

Асия безразлично слушала монотонный голос, закрыв глаза, Всё её тело, болело, страдала душа.
Дотти наложила ещё мази на сильно израненную спину и прикрыла кровавые рубцы полотном и присела рядом. Асию надо было вырвать из той пропасти, куда сейчас скатывалась её душа. Поэтому Дотти и придумала, что девушка должна встать. Более сильные рабы и то не всегда сразу вставали, а тут ... Дотти промокнула фартуком глаза, не к месту вспомнив, как Асия пыталась сдвинуть Габи с прохода на кухне и позвала её. И говорила девочка уж слишком правильно. Не к добру это, ох, не к добру. Господи, Отец наш Всемогущий, не допусти безвинной душе новое страдание. Молилась она... Потом осторожно, когда Асия, измученная болью, провалилась в беспамятство, Дотти вымыла девушку с ног до головы. А Асия в это время висела на столбе и уже Мигель, а не Дрейк снова хлестал её, а она стонала, мечтая поскорее умереть, избавиться от невыносимой боли.
***
Утром пожилая рабыня принесла новую порцию укрепляющего настоя и кусок хлеба.
- Дотти, мой узелок...- Но рабыня не нашла никакого узелка. У Асии ничего не было теперь, никакой одежды и пришлось Дотти снова обратиться к Габи.
- Девочке нечего надеть...

Когда Дотти ушла на кухню, Асия попробовала приподняться со скамьи. Хоть как-то пошевелиться. Осторожно спустив по очереди ноги на пол, встала на колени, потом, опершись о скамью руками, на ноги и теперь стояла, ища что бы на себя накинуть. Понимая, что ей не наклониться за полотном, которое свалилось со спины и не сделать ни шагу. Покачиваясь на нетвёрдых ногах, она прислонилась бедром к скамье, чтобы не упасть и принялась жевать хлеб, запивая настоем. Голова кружилась, спина очень сильно болела, в глазах начинало темнеть.
- Я не смогу, не смогу сегодня стирать, Дотти... - На дворе раздавались какие-то звуки, а Дотти всё не было и не было...

А потом пришёл Дрейк с помощником...

________________

Бенджамин заметил, что Виттория огорчилась и слышал ее обиженный вздох, но проигнорировал и то и другое, там где дело касается безопасности нет места сантиментам. В следующий раз он обязательно в чем-нибудь уступит Виттории, но не в этом. Он научит ее ездить в седле по мужски, причем такую езду он даже считал более безопасной чем в дамском седле, хотя понятия не имеет, где она собирается использовать этот навык, ведь в обществе его все равно не продемонстрировать.
Подойти поближе к рабыне, Бенджамин тоже не позволил, он приблизительно представлял как может выглядеть неприспособленный к работе в поле раб, после своего первого рабочего дня и точно не хотел, чтобы невеста расстроилась еще больше.
После посещение кухни настроение Виттории похоже немного улучшилось и мужчина был этому рад. Когда они добрались до речки, девушка так пристально принялась изучать его лицо, что вызвало у него непреодолимое желание ее поцеловать. Присутствие рабыни очень мешало.

В одной рубашке? Мужчина стянул с себя сюртуки небрежно бросил его на плед. Ему просто необходимо было коснуться Виттории, хотя бы в мимолетной ласке. Взяв с тарелки небольшую булочку и намазав ее маслом, протянул ко рту девушки.
- Будете?- его пальцы, убрали с щеки локон, конечно, только чтобы не измазать его в масле, - мне кажется я немного проголодался, а так как вы обещали заставить меня стоять долгое время, просто необходимо перед этим подкрепиться.

Наблюдая за Марией, старая негритянка, грустила о том, что она не может быть опорой своей девочке. А когда Габи обняли израненные руки молодой девушки, она пожалела, что не участвовала во вчерашнем бунте и не спалила хозяйский дом до головешек.

Старая повариха, поняла только одно- этот закат будет её последним. Но для неё стало главным, чтобы сидящая рядом Мария не натворила глупостей из-за этого.
Крепко сжав руки в кулаки, Габи, глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, но страх никуда не отступил.
Слова Марии, заставили повариху ухмыльнуться.
- Хорошо, моя девочка, про окорок никто не узнал, а то болталась рядом с Асие не смотря "на свою кулинарию", как говаривал, Слава Господу!, почивший Мигель.
Эту свою мысли, Габи, не сильно поняла, но уж очень ей понравился её чёрный юмор.

Только, когда Мария бросилась бежать к хозяйскому дому, Габи поняла, что -своей любимой девочке, яму вырыла она сама.
Кинувшись следом за Марией, старая рабыня знала, что исправить у неё уже ничего не получится.

Когда Виттория попросила своего натурщика снять сюртук, то ей не пришло в голову, что это может быть неприлично. В тот момент она думала только о том, каким хочет видеть портрет Бенджамина. Но когда жених оказался в одной рубашке, то под ней оказалось мускулистое и подтянутое тело, вид которого несказанно взволновал Витторию. Чтобы скрыть своё замешательство, девушка долго возилась с зонтиком, потом со шляпкой, раскладывала подол юбки по покрывалу в красивом художественном беспорядке и прятала глаза. Но делать это бесконечно было невозможно, поэтому она посмотрела на жениха, который в это время решил перекусить, а также… покормить и её. Близость Бенджамина взбудоражила Витторию ещё больше, а нежные касания только добавили интимности всему этому действу, но поскольку рядом с ней был жених, то все его действия были законными. Думать так было очень удобно. И девушка поддалась искушению, аккуратно укусив булочку. Вернее, попробовав это сделать. Она сразу поняла, кто крошки и масло налипли на губы, и чуть отпрянув, поспешила схватить салфетку, чтобы исправить эту оплошность.

- Вы мне ещё пригодитесь, Бенджамин, - попыталась она разбавить напряжение шуткой, - поэтому наслаждайтесь обедом. Заморить Вас голодом я не хочу. Вот только я не планировала заставить Вас стоять. Я бы изобразила Вас сидящим на это живописном месте. Можете даже прилечь, опёршись на локоть и поглощать припасы. – Мягко надавив на грудь жениха, Виттория уложила его боком на плед, чуть раскрыла воротник рубашки, вплела пальцы в волосы, немного их растрепав и посмотрела на результаты своих трудов. Бенджамин в это расслабленном виде показался ей очень красивым. Как всегда её поразили его небесного цвета глаза. Она даже пожалела, что не рисует акварелью и не может отразить на холсте этот изумительный оттенок. А ещё о том, что больше нет надобности касаться мужчины. Не удержалась и поправила упрямую прядку надо лбом. – Вот так. Поэт в поисках вдохновения. Как Вам это нравится?

Грею потребовалась вся его выдержка, которая и так была ни к чёрту, чтобы просто стоять возле Каролины, физически ощущая её близость и тепло, исходящее от её тела. Но он смог сдержаться, постоянно напоминая себе о ночи - кратком отрезке времени, что перевернул, казалось, всю его жизнь. От мыслей о том, что её кто-то трогал, неважно белым он был или чёрным, зубы Грея сжимались от ярости и испытываемой ревности. На которые он не имел никакого права, но которые не спрашивали его, правомерны ли они будут если родятся у него в душе. И всё тот же жест Каро, когда она вскинула руку с зажатым в ней пистолетом, целясь в Грея. Должно быть, эта картина будет стоять перед его мысленным взором до самой смерти.

Облегчение от её слов было, пожалуй, чересчур сильным. Неужели он так сильно ждал того, что она развеет все его сомнения и скажет то, что она сказала? Да. Ждал с того самого мгновения как увидел их ночью вместе с рабом.
- Не нужно читать мне лекции о рабовладении, мисс Хэмптон, - проговорил он тихо, заложив руки за спину, но так и не делая ни единого шага назад, который бы освободил Каролину от его настолько близкого присутствия. - Не будем забывать, где мы с вами живём. Мы - дети рабовладельческого Юга. И если для вас подобные мысли, носящие в основном романтический характер, ещё как-то объяснимы, для меня они неуместны. И таковыми никогда не будут, - отчеканил он. - Вспомните, что эти животные сделали в ночь восстания. И поверьте мне: если бы вы оказались распростёртыми на полу под огромной тушей какого-то ниггера, которого после сменит другой, а следом третий, вы бы так уже не думали. Если бы в принципе после смогли думать. Поверьте на слово, поскольку подобного я не допущу и никогда бы не допустил. И, отвечая на ваш вопрос, - нет, я как раз надеялся, что вы с ним ни в каких более близких отношениях не состоите. Но, повторю, я существую в тех условиях, в которых родился и в которых закончу свои дни. И менять ничего не буду. Если вы рассчитываете на то, что после ваших слов я вернусь к себе в поместье и побегу с рабами на поля нюхать ромашки и радоваться их свободе - вы жестоко ошибаетесь.

- Я не умею читать мыслей, мисс Хэмптон. Посему не знаю, стали бы вы в меня стрелять или нет, - он посмотрел на то, как она стукнула его кулачками и поджал губы, чтобы не улыбаться. Каролина Хэмптон была прекрасна в своём гневе. - И вновь отвечая на ваш вопрос: нет, получил ответы не на все вопросы. Поэтому смею задерживать вас до тех пор, пока вы не скажете мне, что означал тот ваш поцелуй. Хотя, постойте. Я предпочту получить этот ответ из ваших уст совсем другим способом.
Его руки сначала грубовато обхватили её за предплечья, притягивая Каро к донельзя напряжённому телу Грея, вжимая девушку в него так, что она охнула. После чего одна ладонь Палмера легла на затылок девушки, вторая обхватила её подбородок, когда Грей впился жадным поцелуем в её губы, по-хозяйски раскрывая их для себя языком, проникая в тепло и сладость её рта и встречаясь с её язычком. Если она и отталкивала его, он не замечал ничего, лишь только с упоением целовал Каролину, так, словно от этого зависело будет он жить дальше или нет.
Местность вокруг них, что казалась Грею такой необычной, вновь обрела ни на что не похожие оттенки и цвета их общего мира.
С трудом разорвав поцелуй, отстраняясь от Каролины, Грей прикрыл глаза и прошептал, прежде, чем снова с жадностью наброситься на её приоткрытые губы:
- Я люблю тебя, слышишь? И что бы ни случилось после, никому тебя не отдам.
_________________

Сложив бумаги аккуратной стопкой, убрал их в ящик и закрыл на ключ. Пора было отправляться в дорогу. Джимми уже убежал на конюшню, передать приказ седлать. Устало провёл рукой по лицу и, тяжело опершись ладонями о стол, встал.
Раздался короткий стук в дверь, но я даже не успел ответить, как в комнату ворвалась Мария.

Рабыня упала мне в ноги и затараторила о каких-то тридцати ударах плетью. Всё произошло так быстро, что я мог только смотреть на неё, пытаясь понять что она тут делает и о чём говорит.

- Габи заслужила наказание. - Наконец, сложив все выхваченные из её речи слова воедино, я понял о чём речь. - Она ослушалась приказа.

Собираясь обойти рабыню, я понял, что из этого ничего не выйдет - слишком узким был зазор между ней и книжными полками, чтобы я мог свободно пройти. А протискиваться боком было ниже моего достоинства.

- Встань, Мария.

Но девушка продолжала сидеть на пятках, явно надеясь выпросить прощение для кухарки. Подавив нетерпеливый вздох, я взял её за плечи и поднял с пола. Только сейчас я заметил, что лицо девушки в пыли и только там, где оставили за собой дорожки слёзы, кожа была светлой. Я не должен был жалеть её, но я жалел. Всегда такая чистая и аккуратная, с высоко поднятой головой и осанкой леди, сейчас она была раздавлена. Я взял её за руку и перевернул ладонью вверх. Многочисленные порезы кровоточили, кожа покраснела и немного вздулась от непривычной работы.
Несильно сжав её ладонь в своей, я так долго и пристально смотрел в её лицо, пока она не подняла глаза. Я знал, что не обязан ей ничего объяснять, тем более успокаивать и всё же сказал:

- Габи получит только пятнадцать ударов плетью. Щадящих ударов, чёрт возьми, и только попробуй об этом кому-нибудь сказать! - Злость на самого себя за то, что успокаиваю рабыню, позволившую себе отказаться от моей постели. Злость на свою слабость, проявившуюся в этом поступке. - А теперь возвращайся обратно, если не хочешь получить лишних плетей от Дрейка.

Выпустив руку Марии, я прошёл мимо неё и вышел из дома. Рабы уже строились колоннами, чтобы возвращаться на поле. Я окликнул Дрейка и, когда тот подошёл, сказал:
- Ты дашь Габи не более пятнадцати ударов плетью. Если она вдруг потеряет сознание, на этом остановишься.
Наёмник кивнул, внимательно слушая и запоминая.
- Ты не высечешь Марию, даже если она не наберёт норму.
Глаза Дрейка округлились от удивления, но он не сказал ни слова и медленно кивнул.
- А сейчас ты отправишь рабов в поле, а сам вернёшься в барак беглой и приведёшь в исполнение мой приказ. Я вернусь через два-три дня и станешь ли ты новым надсмотрщиком будет зависеть от исполнения моей воли. Ты меня понял?
Мужчина несколько раз кивнул и поспешил к своим помощникам, сказав что все приказы будут выполнены.

Направляясь к конюшне, я увидел Марию, возвращающуюся к остальным рабам. На мгновения наши взгляды пересеклись, но она быстро опустила глаза. Я прошёл мимо не останавливаясь.
Предо мной снова была изрытая колеями подъездная аллея "Белого рая" и дорога в Новый Орлеан.

Я внимательно выслушала Грея и тихо вздохнула. Глупо было ожидать от него другого ответа.
Он никогда не изменится, но разве это имеет хоть какое-то значение, для меня , готовой любить его в богатстве и в бедности, в здравии и болезни, на расстоянии тысяч миль и десятков лет, грешной запретной любовью, не имеющей ни оправдания , ни будущего.
- Думаете этот бунт последний? Вы также жестоко ошибаетесь. В том, что произошло вчерашней ночью мы, дети рабовладельческого юга, виноваты не меньше. Нельзя относиться к человеку хуже, чем к животному, нельзя отнимать у него последнее - даже не свободу - достоинство, нельзя методично втаптывать кого-то в грязь и рассчитывать, что он никогда не поднимется с колен и не ухватит тебя за глотку. Человек, у которого ничего нет – опаснее дикого зверя, потому, что ему нечего терять. – закрыв глаза, я глубоко вздохнула и вновь открыто посмотрела на Грея, - Вы можете дальше считать меня романтичной дурочкой - ваше право. Я очень благодарна вам, что вы вытащили меня из того кошмара, я рада, что мы все выжили, но даже это никак не изменит очевидного – рано или поздно наш привычный мир рухнет, мы похороним его собственными руками, если не положим начало переменам уже сегодня.

Моя первая мысль, которую он никак не мог прочитать, – вырваться и убежать, была заглушена прерывистым громким стуком крови в висках. Его руки опалили настойчивыми прикосновениями, лишили воли к сопротивлению. Грей Палмер привык добиваться своего и если уже что-то считал своим, вырвать это из его рук не представлялось возможным. Мои жалкие попытки освободиться, продиктованные остатками скромности и благоразумия, никак его не тронули- если он вообще их заметил. Он просто брал то, чего хотел в данный конкретный момент и я, будь я трижды проклята, готова была ему это дать. Откинувшись на поддерживающую мой затылок руку Грея, я послушно приоткрыла рот, позволяя настойчивому умелому языку скользнуть внутрь, и полностью отдалась новым ощущениям, не шедшим ни в какое сравнение с теми, что я испытала ночью, когда неумело прикасалась к его губам. Он выпивал мое дыхание, по капле и тут же делился своим, наполняя мою суть новым значением. Я больше никогда не смогу полноценно существовать без него. Я всегда боялась превратиться в собственнуюй тенью, но сейчас рисковала стать тенью Грея.

Его слова взорвали мой мир, сожгли до тла все прежние сомнения и пепел по ветру развеяли.. Я вновь растворялась в Грее, отвечая в унисон на каждую ноту безумия, разделенного на двоих. Старалась вернуть ему хоть часть ощущений, в которых тонула сама.
Тяжело дыша, я отстранилась и склонила голову на плечо Грея, удобней устраиваясь в его объятьях. Я получила его отклик на свои чувства, когда уже почти перестала надеяться. Я добилась своего. Я была счастлива эгоистичным счастьем Каролины Палмер. Но не могла не понимать - это самое жестокое из всех моих заблуждений. Что бы мы не испытывали друг к другу, какими бы сильными не были наши взаимные чувства, мы никогда не сможем обрести покой рядом друг с другом. Чего нам ждать от этой любви?
Встречаться тайком и прятаться от всего мира, чтобы украсть у судьбы короткие часы счастья?
Заключить сделку с совестью, наплевать, на то, что Грей не свободен и довольствоваться ролью любовницы? Смогу ли я когда-нибудь смириться с шепотками в спину и открытыми осуждающими взглядами? Ответа на эти вопросы у меня не было.
- И я люблю тебя, Грей. Ты сам знаешь. Всегда любила и, наверно никогда не смогу полюбить никого другого, - откровенно призналась я и подняла голову, чтобы встретиться с его взглядом, - Грей, ты же понимаешь, мы не можем быть вместе. Это противоречит законам божьим и людским. Кроме того, я никогда не смогу смириться и делить тебя с другой женщиной. – немного отстранилась, вдохнула побольше воздуха, прежде чем озвучить жестоко ранившую меня правду. - Мне больно это говорить, но нам лучше больше не встречаться… мистер Палмер.
Я попятилась назад из его надежных нужных как сама жизнь объятий, ощущая иссушающую пустоту внутри, будто лишилась самого важного и дорогого.
_________________

Наблюдая, за тем как Виттория откусывает булочку, Бенджамин совсем не ожидал, что это настолько всколыхнет его чувства. В тот же миг ему захотелось вместо этой салфетки собрать крошки с губ невесты.

Ели девушка думала, что ее слова должны успокоить его, то она глубоко заблуждалась, то как она это говорила, пробудило совсем другие картинки в его фантазии. Бенджамин сделал глубокий вдох, стараясь вновь обрести самоконтроль над своим телом, тут же разрушенный нежными пальцами, едва ощутимо толкающими его в грудь. Если бы он не знал насколько невинна его невеста, то решил бы, что она дразнит его нарочно этими легкими, едва ощутимыми прикосновениями к шее, волосам, лицо. Послушный ее рукам, он ждал каждого следующего ее движения даже не пытаясь остановить. Ему самому безумно хотелось вот также запустить руку в ее волосы, растрепать всю прическу, дав густым прядям упасть на плечи. Лишь присутствие рабыни останавливало его от безрассудных действий, мужчина был уверен, что Сантьяго потом узнает о каждом их неверном действии, а сейчас Виттория просто готовилась рисовать его портрет.

Но за то рабыня была достаточно далеко, чтобы слышать их негромкие голоса.
- Безумно нравится, - его взгляд прошелся по точенной фигурке девушки и вернулся к ее лицу, - честно говоря, я даже не думал, что процесс подготовки будет настолько приятным. Ради этого я готов позировать вам днями и ночами, Виттория. Вы не поверите, милая, но прямо сейчас я думаю о том, что сам не прочь взять в руки карандаш, только бы вы согласились позировать мне.

Виттория тоже не думала, что процесс подготовки к написанию портрета будет более интересным, чем само художество. Девушке нравилось переносить на холст то, что она видит, смотреть, как постепенно, штрих за штрихом, появляется образ, копирующий настоящий, регулировать тени, придавать картине объёмность, а потом, когда процесс завершён, пополнять свою папку рисунков и любоваться ими. Но вот сейчас ей почему-то совершенно не хотелось брать в руки карандаш и отходить от Бенджамина, а потом любоваться на него издали. Ну, так она пока и не будет отходить под предлогом беседы. Виттории нравились смелые взгляды жениха, его приятный баритон и слова, выходящие за рамки того, что она считала приличным. Ах, как сладостно оказалось флиртовать на законных основаниях! Пожалуй, ей понравится супружеская жизнь. В ней таилось столько нового и неизведанного, что глаза Виттории загорелись от предвкушения:

- О, Бенджамин, Вы бы хотели меня нарисовать? Скажите честно, в каком бы виде Вы меня изобразили?

Услышав вопрос невесты, Бенджамин, чуть не подавился. Ибо картинка совершенно обнаженной Виттории так и застыла перед его глазами.
- Если бы умел, я бы обязательно нарисовал вас... спящей, - мужчина посмотрел на девушку с лукавой улыбкой на лице. А что это практически отражало ту картину, которую он представил себе в уме, ведь никто же не говорил, что его жена будет спать одетой. Понимая, что ему необходимо как-то отвлечься от мыслей об обнаженной Виттории в его постели, Бенджамин сделал пару глотков холодного лимонада. Необходимо было немного притормозить, чтобы совсем не погрязнуть в своих не совсем приличных фантазиях.
- Думаю, если вы хотите сегодня хотя бы начать мой портрет, то уже надо приступить, к сожалению, часа через два мне необходимо будет покинуть вас, Виттория. Я должен вернуться в Новый Орлеан, но я постараюсь навестить вас в конце недели. Вы будете скучать, милая?

Виттория очень внимательно смотрела на своего жениха, ожидая ответа на интересующий вопрос, поэтому, когда он изменился в лице, она сразу это заметила. Воображение тут же подкинуло ей парочку картинок того, как муж прокрадывается ей в спальню, чтобы нарисовать. Судя по коварной улыбке Бенджамина, он тоже себе ярко представил эти моменты, и почему-то Виттория очень захотела увидеть эти порочные рисунки. Испугавшись своих мыслей и самого слова "порочные" в них, она отвернулась, чтобы посмотреть, не стоит ли рядом рабыня, но то, зная свое место, стояла вдалеке и смотрела в противоположную сторону.

Когда девушка обернулась, Бенджамин утолял жажду, и она обнаружила, что любуется изгибом мужской шеи, находя в ней неожиданную красоту. Кажется, ей постоянно хотелось созерцать и трогать своего жениха. От этого желания даже стало покалывать кончики пальцев, пересохло во рту и сладко потянуло внизу живота. И вряд ли тут бы помог лимонад. А Бенджамин снова напомнил о портрете, и что им следует торопиться. Новость об его отъезде девушку несказанно расстроила, и чтобы не показывать этого, девушка опустила глаза и закусила губу.

- Да, очень, - тихо проговорила Виттория, поднялась с пледа и удалилась к мольберту, над которым запорхал карандаш. На несколько томительных минут повисла тишина, и минут через тридцать из-под пальцев художницы вышел неплохой набросок.

- Вы можете подойти, - позвала девушка, и когда Бенджамин подошёл, провела пальцами по нарисованным линиям бровей, носа, коснулась губ и остановилась на ямочке под шеей. – Что скажете, Бенджамин?

После прогулки по саду,


Она продала своё небольшое имение, которое её досталось от мужа, распродала лошадей. Кажется она говорила, что троих оставила...Миссис Макбрайд, Леону, действительно ничего здесь не держит.
Он взял пожал её пальцы, лежащие на его локте.

- Я дал бы вам не больше двадцати. - Рик подумал, что женщинам приятно получать такие комплименты и рассмеялся, глядя на выражение её лица. - Леона, голос слегка охрип, ты прекрасна!

Леона поднялась в отведённую для гостьи спальню, а Рик, отправился проверить бараки рабов. Заодно заглянул к надсмотрщикам, узнать о настроениях на плантации и о том, как идёт уборка хлопчатника. Отец не мог за всем уследить, Бенджи наверное с большим облегчением вздохнул, когда Рик вернулся и принял на себя все заботы плантаций. Мало ли что могло прийти в головы ниггеров. Они должны знать, что беглецы пойманы и жестоко наказаны. Затем проверил охрану по периметру дома. Он не собирался рисковать семьёй и думая, что Каролина, так же как и Бенджи, спят, прошёл в кабинет отца.

Тот сидел в кресле о чём-то задумавшись и, подняв мудрые внимательные глаза на старшего сына сказал.
- Мама мне поведала про миссис Макбрайд. Ты правильно сделал, что не оставил её одну, сынок. - Рик уже уселся в кресло напротив отца и так же внимательно изучал глубокие морщины и следы усталости на его лице. Затем незаметно вздохнул с облегчением. Ему, как и в детстве, порой нужно было одобрение отца, разговор по душам.
- Как у Сантьяго дела? Преступники наказаны? - Отец не сомневался в том, что этих рабов надо уничтожить, чтобы они не сеяли смуту. И удовлетворённо кивнул, когда сын подтвердил, что сбежавших поймали и повесили. А рабыню скорей всего забьют до смерти.
- Я не остался, так как Леоне,- он быстро поправился, - миссис Макбрайд, стало плохо. Бенджи привёз Каро?.
- Да, они уже спят. Но, Рик, Леона? Это ведь та миссис Макбрайд -вдова Джори Макбрайда что собирается уезжать? Мне мама рассказала её историю. - Отец поднялся и, налив сыну и себе виски на два пальца, передал ему бокал.
Затем удобно расположившись в кресле, он неспеша достал сигару их собственного производства, обрезал её и закурив, сказал, совсем так же, как начинал со старшим сыном доверительную беседу, когда его первенец был ребёнком.
- Давай, сынок, поговорим. Но сначала я хочу рассказать тебе одну историю... Взгляд отца переместился куда-то вдаль. - Я увидел её 28 лет назад, в гостях у своего приятеля Жиля Сент-Клера. Настоящая французская мадемуазель, нежная, хрупкая и такая красивая, что я просто не мог отвести от неё глаз. Знаешь, чувства, они могут ударить поддых так, что не вздохнуть, могут прийти медленно и осторожно, уже в браке. Я был молод и нетерпелив. Так что в первый же день знакомства сделал ей предложение. - Старший Хэмптон смотрел на золотистый напиток в руке и побалтывал его, погрузившись во времена своей молодости. - Твоя мама до сих пор самая лучшая для меня, моя женщина. - Затянувшись, выпустил аккуратными колечками дым и усмехнувшись, подмигнул. - Что-то ты долго возишься, сынок.
И Фредерик понял, что с такими генами как в их семейке, и характерами, Леоне теперь придётся жить долго и счастливо с ним, с их детьми и его семьей. Он стремительно вскочил, отставив невыпитый бокал, но замер перед многозначительно приподнятой бровью отца.
- Я знаю, отец,знаю! В нашем доме Леона до свадьбы в безопасности.- Он приложил правую ладонь к сердцу. - Мне просто нужно сказать ей кое-что.
Рик, перешагивая через две ступеньки, быстро поднялся на второй этаж и, подняв руку, чтобы постучать, на мгновение замер перед дверью.

В конце концов до её дома всего несколько миль, а утром они успеют... Нет... Она его жена и он будет холить, беречь её и уважать. Но самое главное, он будет любить её всем сердцем. Он любит её...




Утром

Оставив Леону, когда та проснётся, на попечение маман, Рик отправился в "Белый рай" на брате Леопарда, втором после него по выносливости и скорости бега, Белом Вихре.
В конюшне Сантьяго, седлая своего оставленного здесъ вчера Леопарда, он краем уха услышал о наказании беглецов. Двоих мужчин повесили, рабыню показательно высекли и ко всему отрежут язык.
Кухарку Габи тоже ждёт наказание, старухе дадут тридцать плетей. Господи, а этой-то за что? Марию, хозяйкину рабыню, сослали на плантации. Сейчас рабы обедали. Неужели они все замешаны в нападении? Рик слушал, как разговаривают между собой два ниггера с конюшни и понимал, что к Сантьяго сегодня лучше обратиться позже. Хотя он собирался предложить ему услуги своего плотника, ну и ... И возможно рассказать, что знал об Асии. На самом деле, он не сомневался, что Сантьяго знает, чему была обучена купленная рабыня. Как говорится, хозяи-барин. У плотника из "Ветвистого Дуба", Изекиеля, были золотые руки, Рик надеялся, что гордый да Коста примет руку дружбы от будущего тестя. Вчера, сидя на веранде, Рик чувствовал запах гари и вести в дом своих женщин он не захотел. Ведь они такие нежные создания. Кхм.. пожалуй, кроме амазонки с Дикого Запада. Отсюда и прогулка по саду и разговор с Алекс в женском платье на веранде.
Сейчас Хэмптон, стоя возле конюшни, смотрел на усадьбу, лужайку вокруг, хозяйственные постройки и бараки для рабов. Всё, как и у самого Хэмптона. Всё, как и везде. Но красивый, добротный дом был словно изранен теперь. Отец предложил передать соседу предложение насчёт плотника и Рик собирался это сделать после разговора с Алекс.
Он послал чёрного пострелёнка найти миссис Максвелл, а сам прошёл в барак, где, как ему подсказали, лежала в беспамятстве наказанная беглянка. Подойдя к девушке, лежащей на животе без сознания, он приподнял тряпку с её спины и тут же вернул на место. Видимо раны вовремя обработали или палач пожалел. Увидев несвойственные ниггерам прямые чёрные волосы, он понял, что не ошибся. Это бывшая домашняя рабыня Стетмора, друга отца. Выходя из барака, Хэмптон задумался над превратностями судьбы. Сколько там... С месяц назад умерла её хозяйка, его предполагаемая невеста, милая серьёзна девушка. В принципе Рик был не против этого брака... Но она умерла, а он повстречал свою судьбу, Леону...
А Асия. Не такая была эта робкая девчонка, чтобы сбегать от хозяина. Видимо слишком невыносимые условия были или кто-то помог...
Отбросив дальнейшие мысли, Рик прошёл к конюшне и облокотившись о косяк закурил, ожидая миссис Максвелл. Ему хотелось убедиться, что конь ей понравится и что они в расчёте. И может уговорить её всё-таки приехать, пусть и не в платье и на утренний уже чай. Маман и не такое видела, и за её выдержку он ручался. Зато пожилой женщине будет что вспомнить приятного.
Поймав за шкирку пострелёнка, он встряхнул его,
- Ты передал миссис Максвелл, что её ждут возле конюшни?
Затем поставил на землю и щёлкнул весёлую рожицу по носу, спросил
- Скажи, где твой хозяин?

- Я тоже буду скучать, Виттория, - негромко проговорил он, смотря на то как девушка рисует. В этот момент, он действительно жалел, что не владеет искусством рисования. То как девушка сосредоточенно двигала карандашом по бумаге, иногда хмуря свой очаровательный лобик, замирала, а потом вдруг чему-то улыбаясь, снова начинала рисовать, стоило того, чтобы запечатлеть это для потомков.
Бенджамин поднялся с пледа и встал за спину девушке, смотря на рисунок. Положив на плечо девушки свою ладонь, другой рукой он очертил прямую линию носа.
- Вы великолепно рисуете, Виттория, - буквально на секунду мужчина прижался свои телом к ее и вдохнул аромат ее кожи, уткнувшись носом в ложбинку на шеи. А затем отойдя от девушке приказал рабыне собрать вещи. На обратной дороге, Бенджамин держал Витторию за руку то и дело поглаживая тонкое запястья, они ничего не говорили просто наслаждаясь обществом друг друга. Проводив девушку до гостиной, мужчина уже привычным жестом, поднес ее руку к своим губам и легонько поцеловал в запястья, позволяя себе эту небольшую вольность.
- Я буду ждать нашей встречи, Виттория, а знание того, что и вы тоже будете ее ждать будет заставлять меня совершать все свои сделки в два раза быстрей.