Кариад. Время Тюдоров (ИЛР)

 » Кариад. Время Тюдоров (ИЛР)  [ Завершено ]

Аннотация: Англия, конец XV века. Власть в стране захвачена Генрихом Тюдором. Дочери сверженного короля Ричарда Кэтрин предстоят тяжелые испытания и трудная, противоречивая любовь к своему второму мужу.
Чудесная обложка от Margot Valois

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Виктория В)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: Виктория В; Дата последней модерации: 07.10.2015

Вика! Приветствую!
С новым романом тебя!
Я обязательно буду читать!
Неиссякаемого тебе вдохновения, Вика!
_________________

 » Глава Первая. Часть 1

Первая глава.

«Я все простил, что испытал когда--то.
Прости и ты, и будем мы в расплате».
Уильям Шекспир.


Неподалеку от Лондона расположилось старинное аббатство Сент-Албанс с великолепным собором, окруженным заостренными арками раннеанглийского стиля, и представляющее собой четырехугольное здание, выходящее фасадом на проезжую дорогу и примыкающее к полям. Оно имело прочную защиту в виде высоких каменных стен и крепких ворот, выстроенных еще саксами, и ему были не страшны нападения разбойников. Монастырь столетиями служил надежным убежищем для верующих в дни опасностей и предоставлял им молитвенное утешение в дни душевной скорби. Особенно возросло его значение во время войн Алой и Белой Роз, когда англичане с редкостным остервенением истребляли друг друга.
В середине августа 1485 года к воротам аббатства, по старой римской дороге, подъехала небольшая кавалькада, сопровождающая знатную леди, и один из всадников попросил приюта у почтенного настоятеля монастыря.
Отец Мартин не был склонен согласиться принять даму, поскольку строгий устав запрещал пускать в мужской монастырь женщин без уважительной причины, но узнав, что в Сент-Албанс приехала дочь короля, переменил свое мнение и поспешил выйти к ней навстречу. Они встретились во внутреннем дворе аббатства, с возвышающим посередине каменным крестом, и настоятель увидел перед собой совсем еще юную девушку четырнадцати лет, с мольбой смотрящую на него.
- Чем я могу помочь вам, миледи? – спросил отец Мартин, невольно тронутый нежностью ее облика и побуждаемый неясным стремлением избавить ее от снедавшей ее тревоги.
- Я приехала за милостью святого Албана, отец мой, - ответила Кэтрин, не отводя от него своего молящего взгляда.- Пусть он вымолит у Бога благополучное возвращение нашему королю, отправившемуся на жестокую битву со своими врагами.
- Об этом и я, и наша братия постоянно молимся день и ночь, ведь король Ричард является нашим добрым покровителем и благочестивым прихожанином, - нахмурился аббат. – Но судьба государства является столь важным делом, что в глазах Бога отдельные молитвы не могут изменить ее. Вам лучше смириться с волей нашего Творца, миледи, и не настаивать на своем личном желании. Только Он может знать какой исход нужно обеспечить в данном случае.
- Но я могу хотя бы попытаться обратиться к Богу и его святым? – спросила юная графиня Хантингтон, чье отчаяние только увеличилось от слов священнослужителя. – Поймите, теперь моя жизнь это одна непрерывная мольба за спасение моего отца.
Настоятель монастыря понял, что даже если он и откажет в приюте девушке, она не уйдет от стен Сент-Албанса. Он словно наяву увидел как она, вне себя от горя, припадает за закрытыми воротами к его горячим стенам. Кэтрин Хантингтон была одета в глухое темное платье паломницы и очень страдала в нем от жары. Она шаталась от усталости, но не двигалась с места. Отец Мартин сдался и принял решение пустить ее в монастырь.
- Дочь моя, ты пришла просить у Бога милосердия, и я не вправе препятствовать тебе в этом. Живи здесь пока не получишь ответа на твои молитвы, - сказал он ей. – И я буду молить Бога, пресвятую деву Марию и нашего небесного покровителя сжалиться над тобой, ибо опасаюсь, что милосердия тебе может понадобиться даже больше, чем мы сейчас думаем.
Только после этих слов настоятеля, слуги, сопровождающие леди Кэтрин, смогли ввести лошадей в конюшни и расположиться вместе со своей госпожой в кельях, предназначенных для паломников.
Второй день пребывания в монастыре графини Хантингтон выдался еще более жарким, чем накануне. Духота проникла даже в огромное помещение собора Сент-Албанса, где Кэтрин молилась у большого распятия. Не выдержав многочасового изнуряющего зноя, дочь короля почти бессознательно опустилась на мраморный пол, дарующий некоторую прохладу, и сразу ощутила влажность своей взмокшей от пота сорочки. Она пролежала на полу всего лишь пару минут, затем, встрепенувшись, снова припала к оставленному ею распятию с тем пылом, с каким утопающий хватается за единственное средство спасения. Только одна мысль владела юной девушкой – вымолить у Бога благополучное возвращение своего отца Ричарда с войны. Ее желание было столь сильным и безграничным, что Кэтрин, не задумываясь, пожертвовала бы своей жизнью ради его осуществления. Она любила своего отца глубоко и беззаветно, как любят цветы изливающийся на них майский дождь, с вдохновением души, воспринимающей красоту всего мира, с благодарностью щедрого сердца, получающего примеры великодушия и чести. Король Ричард Третий был солнцем, освещающим жизнь Кэтрин; все хорошее, что было в ее судьбе, исходило от него подобно свету благодатного светила, дарующего жизнь всему живому.
Пожалуй, только в одном Кэтрин могла бы упрекнуть своего отца – в незаконности своего происхождения, но Ричард сделал все, чтобы заставить людей забыть об этом прискорбном факте. С самого начала он с готовностью признал в ней свою дочь, и окружил таким попечением, как если бы она и ее брат Джон Глостер были рождены в законном браке. Герцог Глостер привлек близких родственников к опеке над ними. Кэтрин всегда с замиранием сердца вспоминала тот день, когда отец представил ее своей матери, герцогине Йоркской. Слухи о надменности и высокомерии ее бабушки оказались правдивыми – герцогиня Сесилия сухо и неодобрительно смотрела на семилетнюю внучку, робко жавшуюся к отцовской руке под ее жестким взглядом.
- Девчонка не делает чести роду Йорков, - прокомментировала она. – В ней нет никакого достоинства и сознания принадлежности к королевской семье. Она явно пошла в свою ничтожную и поверхностную мать Энн Донах.
- Однако я благодарю за это Бога, матушка, - мягко ответил ей Ричард. – Кэт для меня живая память о моей любимой.
- Никогда не могла понять, что ты нашел в этой пустоголовой девице! – в сердцах сказала герцогиня Сесилия.
- Она научила меня любить и осчастливила прекрасными детьми, - улыбнулся сын.
Его упорное стремление признавать в Кэтрин свою дочь сделало свое дело, - герцогиня Сесилия начала видеть в них единое целое, и в душе признала своей кровинкой девочку, на которую прежде не хотела смотреть.
- Поцелуй меня, дитя, - милостиво разрешила она, и Кэтрин с внутренним трепетом приложилась своими губами к ее морщинистой щеке, боясь ее не меньше, чем могучую волшебницу, обладающую таинственными чарами.
С этого дня ее официально признали в семействе Йорков, и когда была доказана незаконнорожденность детей Эдуарда Четвертого и ее отец короновался на трон Англии, она сразу стала принцессой и завидной невестой. Многие вельможи принялись добиваться ее благосклонности, но Кэтрин привлек только лорд Эшмуил, граф Хантингтон. Ей было двенадцать лет – возраст, в котором уже начинают задумываться о своем будущем, и Кэтрин, понимая необходимость определения своей судьбы, желала, чтобы ее будущий муж как можно больше походил на ее отца. Граф Хантингтон подходил этому требованию больше других – своими мягкими обходительными манерами и трогательным вниманием к ней он напоминал ей об отцовском поведении, и Кэтрин решилась принять его предложение. Она захотела сразу обратиться к отцу за его разрешением на свой брак, но в тот день Ричард мог присоединиться к членам своей семьи только к вечеру после весьма изматывающей для него встречи с английскими лордами, которых он подозревал в приверженности к партии Алой розы.
Пользуясь позволением отца обращаться к нему в любое время дня, когда он свободен от государственных дел, Кэтрин поспешила в его кабинет. Она нашла короля стоящим возле горящего камина и бездумно смотрящим на пылающий огонь. Ричард при помощи природного огня пытался справиться с мертвящим холодом, проникающим в его тело при горьких воспоминаниях о неудачном свидании со строптивыми вельможами, ставящими свои личные интересы выше согласия, который он тщетно предлагал им во имя всеобщего блага. Король ощущал, что имеет дело с будущими мятежниками, намеревающимися восстать против его власти, но его честная натура не позволяла ему предпринимать против них какие-либо меры до тех пор, пока они первые не сделают враждебные шаги по отношению к нему. Но тревога, предчувствие грядущих несчастий, снедавшие Ричарда, были столь велики, что его не мог согреть никакой огонь, хотя его отсвет виднелся на противоположной стене.
Удивляясь тому, что отец не обращает на нее внимания, Кэтрин подошла к нему и тронула за рукав. Король вздрогнул от ее прикосновения, но при виде дочери его лицо прояснилось.
- Я не помешала вам? – обеспокоенно спросила Кэтрин, видя, что отец не слишком расположен к разговору.
- Нет, Кэтрин, я рад твоему приходу, - отозвался Ричард, с облегчением отвлекаясь от тяжелых мыслей. – Если хочешь, давай совершим нашу любимую прогулку к Темзе.
- Но я пришла к тебе с просьбой, - предупреждающе сказала ему Кэтрин.
- С какой? Ты хочешь себе что-нибудь купить? – спросил король.- Придется подождать до завтра, торговые лавки уже закрылись.
- Отец, я хочу, чтобы ты выдал меня замуж за лорда Эшмуила, - собравшись с духом, призналась ему Кэтрин.
Ричард непонимающе посмотрел на дочь. Граф Хантингтон был старше возрастом его самого, и он никак не мог предположить, что Кэтрин остановит свой выбор на столь пожилом мужчине. Кроме того, предполагаемый жених не блистал какими-либо достоинствами; свой жизненный успех он строил путем выгодных соглашений и союзов, а не благодаря военной доблести, столь высоко ценимой Ричардом.
- Ты уверена в своем выборе, Кэтрин? – с сомнением спросил Ричард.- Может быть, тебе следует подождать лучшего жениха?
- Я уверена, что буду счастлива с лордом Эшмуилом, батюшка, - убежденно проговорила Кэтрин. – Он относится ко мне с такой же заботой и вниманием, как ты.
Эти слова отнюдь не успокоили Ричарда.
- Боюсь, Кэтрин, ты еще слишком юна для замужества и не понимаешь, что это такое. Брак – это не только любезные разговоры, - попытался он объяснить дочери, повинуясь все более возрастающему волнению за нее. – Это болезненное соединение двух тел, часто противящихся соседству друг друга, и подобное испытание могут преодолеть только любящие супруги. А девушки, чей брак оказался неудачным, часто испытывают к своему мужу лишь ненависть и отвращение, но только вдовство может исправить допущенную в отношении их ошибку.
Предупреждение не смутило Кэтрин, мимоходом слышавшую болтовню служанок и о девственной крови, и о сладострастных вздохах. Относясь с детской безмятежностью к этим проявлениям взрослой жизни, она невозмутимо сказала отцу:
- Доброта лорда Эшмуила сгладит любое мое разочарование от брака, батюшка, и я хотела бы, чтобы ты дал свое разрешение на него.
- Не думал я, Кэтрин, что тебе так скоро захочется оставить меня ради мужа, - горько заметил Ричард, делавший все, чтобы сердце дочери принадлежало в первую очередь ему.
- Но на самом деле мы не расстаемся, батюшка, - живо откликнулась Кэтрин. – Сколько бы раз я не выходила замуж, я все равно останусь вашей любящей дочерью.
Ее непритворная нежность подействовала как целительный бальзам на сердце Ричарда, и он больше не мог ей противиться.
- Если ты сильно хочешь, Кэтрин, то ты станешь супругой графа Хантингтона, - решил он. Кэтрин кинулась к нему на шею с изъявлениями благодарности, а потом попросила:
- Отец, выполните еще одну мою просьбу.
- Все, что угодно, Кэтрин, - пообещал ей Ричард, наслаждаясь своей возможностью доставлять радость любимой дочери, напоминающей ему возлюбленную Энн.
- Разрешите мне остаться в вашем кабинете и посмотреть на вас, когда вы будете писать свои вечерние письма, - сказала Кэтрин, умоляюще глядя на отца. Ричарда тронуло, что она хотела остаться подольше с ним даже сильнее, чем выйти замуж за своего избранника, и какое бы влияние на нее ни приобрел Эшмуил Хантингтон, его, своего отца, она любит гораздо больше.
- Можешь остаться, Кэтрин только веди себя тихо, - предупредил ее Ричард. Девочка, приложив пальцы к губам, закивала в знак послушания, и расположилась на топчане, стоявшем в королевском кабинете. Король в последнее время так часто был вынужден работать по ночам с документами, что нередко спал здесь, не уходя в спальню.
Ричард еще раз с улыбкой посмотрел на дочь, с обожанием глядевшую на него, и сел за стол, чтобы написать письмо с распоряжением увеличить береговую охрану возле Дувра. За этим письмом последовало второе, третье, - король погрузился в мучительные поиски дополнительного средства усилить свою власть и укрепить безопасность своей семьи.
Кэтрин неотрывно смотрела на отца, наслаждаясь его присутствием. Один его вид был способен вызвать у нее безграничную радость, а длительное пребывание с ним казалось исполнившейся мечтой. Убаюканная своим счастьем, она незаметно задремала, даже во сне продолжая видеть своего отца.
Ричард тем временем дошел до адресованного ему самому письма от агента Мэрсона из Франции. Некоторое время он только смотрел на него, не решаясь его открыть, - известие было слишком важным для него и последующей судьбы Англии, но затем, в досаде на свою медлительность, резко и быстро сломал печать, склеивающую края листа. Ричард начал читать письмо при свете одинокой свечи и буквы расплылись перед его глазами. Тягостное предчувствие неудачи не обмануло его. Главного мятежника Генриха Тюдора, вопреки уверениям канцлера бретонского герцога, не удалось схватить, он, с несколькими своими приближенными сбежал в Париж к королю Карлу Восьмому. Этот побег серьезно подорвал позиции Ричарда Третьего, но, несмотря на свою безмерную досаду и огорчение, король почувствовал в то же время странное, почти неуловимое облегчение. Если бы пленного Тюдора привезли в Лондон, его пришлось бы казнить, несмотря на то, что он был виноват перед Йорками только в том, что пытался защитить от них свою свободу и жизнь. А так на его руках не будет крови этого молодого человека, и Ричарда вполне устроило, если бы Генрих навсегда остался в Париже.
Король встал, обуреваемый противоречивыми мыслями, толкающими его на совершение разных поступков, и в это же время открылась дверь, и в комнату вошел его советник Уильям Кэтсби.
- Государь, замок Бодиам взят, а лорд Леукнор пленен…- начал было докладывать он, но король знаком руки велел ему замолчать, указывая на свою спящую дочь. В присутствии Кэтрин он запрещал своим помощникам говорить о мятежниках, восстаниях, казнях и пытках, желая оградить ее от этой жестокой стороны жизни и предоставлять ей только мирные удовольствия.
- Я скоро вернусь, Вильям, - еле слышно сказал Ричард советнику, и бережно взял дочь на руки. Кэтрин сквозь сон почувствовала прикосновение отцовского плеча, и спросонок довольно улыбнувшись, теснее прижалась к нему.
Ричард осторожно понес девочку через дворцовые переходы, любуясь при свете редких факелов все четче проявляющейся в чертах лица Кэтрин расцветающей красотой Энн Донах, и скоро смог передать ее на руки жене, которая, встревожившись долгим отсутствием Кэтрин, уже собиралась послать слуг на ее поиски. Неугомонная принцесса Бриджит, самая младшая дочь Эдуарда Четвертого, уже спала в спальне королевы Анны, взявшей над ней временную опеку, а послушная Кэтрин до сих пор не легла в постель, хотя вечерний колокол уже давно звонил ко сну.
- Где ты нашел Кэтрин, Ричард? – спросила королева, приняв от мужа свою приемную дочь.
- Она сама пришла ко мне, Анна, и, похоже, я сделал ошибку, согласившись выполнить ее просьбу, - признался Ричард, останавливаясь на минуту возле своей младшей спящей племянницы. Он ласково погладил малышку по волосам и продолжил: - Но я никогда не мог отказать Кэтрин даже если мне и не нравились ее просьбы.
- В чем, собственно говоря, дело? – поинтересовалась леди Анна и Ричард, желая подольше побыть с женой, длинно и обстоятельно поведал ей все подробности своего разговора с Кэтрин. Но леди Анна не разделила его опасений.
- Может, эта свадьба к лучшему, Ричард, - задумчиво проговорила она.
- Анна, Кэтрин только что исполнилось двенадцать лет. И я не хочу разлучаться с нею так скоро, - вскинул голову Ричард.
- Я тоже не хочу, Дик, но мы должны, прежде всего, действовать в интересах Кэтрин, а не потакать нашим желаниям, - вздохнула королева – Замужество укрепит высокий социальный статус нашей дочери, что совершенно необходимо. Хотя ты мне и не рассказываешь всего как прежде, я знаю насколько шатко и неустойчиво наше положение.
От этих слов Ричарда охватило раскаяние при виде болезненного лица жены, измученной многочисленными тайными волнениями. Самым лучшим лекарством для нее был бы покой, но именно его он не мог ей дать.
- О, Анна, что я могу для тебя сделать? – глухо проговорил он, не смея поднять не нее своих глаз.
- Ты должен быть живым и здоровым, Ричард, и не подвергать себя опасности, ведь от тебя зависит и моя жизнь, - ответила Анна, глядя на него любящим взглядом.
Разговор с женой окончательно убедил Ричарда в необходимости брака его дочери с лордом Эшмуилом. Графа Хантингтона наделили новыми титулами и поместьями, и он с немалым чувством удовлетворения женился на двенадцатилетней принцессе, несмотря на то, что его младший брат, убежденный сторонник Ланкастеров, уговаривал его не делать этого.
Свадьба производила несколько странное впечатление из-за того, что тесть был заметно моложе зятя, но это не помешало в дальнейшем Кэтрин быть довольной своим супружеством. Правда, телесная сторона брака не приводила ее в восторг, но юная графиня Хантингтон научилась воспринимать ее как неизбежное проявление несовершенной земной жизни. В остальном брак вполне оправдал ее ожидания, - лорд Эшмуил был добр и предупредителен к ней, часто радуя ее своими подарками, она стала владелицей большого уютного поместья, в котором вольготно чувствовали себя ее любимые животные. Экономка, миссис Фитч, прислуживавшая еще первой жене ее супруга, обучала ее ведению домашнего хозяйства, и Кэтрин легко входила в заботы существования поместья, чувствуя во всем поддержку окружающих, охотно прощавших милой принцессе некоторые промахи.
Идиллия длилась почти два года, пока не наступил август 1485 года. Лето выдалось необычайно солнечным, мало дождливым; фрукты и ягоды поспевали раньше срока. Кэтрин решила, что пора собирать яблоки в саду. Она любила своими руками ощущать щедрость лета, и вместе со служанками набрала несколько корзин плодов. Во время сбора урожая мирная картина деревенской жизни заворожила ее, и удивительный покой завладел душой Кэтрин при виде наполовину скошенных лугов окруженных лесом, пастбищ, на которых паслись большие стада овец, прачек, стиравших в реке белье. Служанки побежали обедать, но Кэтрин осталась в саду, и сев на траву, стала выбирать для своего мужа самые красивые и лучшие яблоки под звон колоколов деревенской церквушки, плавно отсчитывающих время.
- Кэтрин! – кто-то вдруг настойчиво позвал ее.
Кэтрин в недоумении от неожиданного зова вскинула голову, и тут же радостно вскочила, не замечая, что отобранные яблоки попадали с ее колен. В десяти шагах от нее стоял король Ричард, и протягивал к дочери руки. Кэтрин, не раздумывая, бросилась в его объятия, снова переживая лучшие минуты в своей жизни.
- Кэтрин, какой же ты стала красавицей! – с любовью и с восхищением произнес Ричард Третий. Кэтрин хотела ответить отцу в том же духе, но слова застряли у нее в горле, когда она посмотрела на него. От многочисленных забот лицо Ричарда побледнело и осунулось, появились морщинки, которых она прежде не видела.
- Что с вами, батюшка? Вы больны? – в тревоге начала расспрашивать Кэтрин.
- Моя болезнь называется «Генрих Тюдор», любовь моя, и пока я не покончу с этой заразой, нам не видать покоя, - ответил дочери король.
- Что он снова натворил? – невольно спросила Кэтрин.
- Семь дней назад он высадился в Милфорд-Бэй с пятитысячным французским войском, и движется к Лондону. Нужно во что бы то ни стало остановить его, – обычно хорошо владевший собой Ричард на этот раз не смог скрыть своего волнения.
- Я уверена, что граф Суррей и виконт Лавелл справятся с ним, - попыталась успокоить отца Кэтрин.
- Нет, Кэтрин, я сам должен выступить против него – угроза слишком велика, - покачал головой король. – С каждым днем все больше бунтовщиков присоединяются к войску Тюдора, и этому нужно как можно скорее положить конец. Мои воины уже собраны, но перед самым отъездом я решил хотя бы еще раз посмотреть на тебя, Кэтрин.
- Но вы останетесь ночевать со своею свитою? Немыслимо сразу отправляться в дорогу, после того как вы преодолели столь долгий путь, - забеспокоилась Кэтрин.
- Боюсь, Кэтрин, у меня в запасе нет даже часа, - с сожалением сказал Ричард.
- Неужели наше положение настолько ужасно? – побледнела Кэтрин. Король попытался успокоить дочь, и даже принял веселый вид.
- Не волнуйся, Кэтрин, положение ужасно только для Тюдора и его приспешников. Я покончу с ним, хоть он и является женихом Елизаветы, - стараясь говорить как можно непринужденнее, сказал он.
- Батюшка, будьте милосердны, - взмолилась Кэтрин.
- Посмотрим, дорогая, как обернутся дела. Если бы я в свое время был бы более решительным и беспощадным по отношению к врагам нашей семьи, то этой войны не возникло бы, ведь именно они сейчас объединились против меня. Поэтому я буду милостив только к тем своим противникам, которые добровольно сложат свое оружие, - объяснил дочери Ричард Третий.
Тут в саду появился граф Хантингтон. С собой он привел герольда, и принялся уговаривать короля дать ему разрешение возвестить всей округе о прибытии монарха с помощью трубы.
- Это совершенно ни к чему, милорд, я должен сейчас уехать, - коротко ответил ему тесть.
За два года король так и не смог сблизиться с лордом Эшмуилом, увертливый и неискренний нрав которого ему не нравился. И Ричард часто сожалел о том, что отдал графу Хантингтону самое дорогое, что у него было – свою дочь.
- Тогда разрешите мне с вами ехать на войну! – невольно воскликнул граф. – Мне и моим вассалам.
Король пристально посмотрел на него, но увидел в нем всего лишь желание выслужиться.
- Благодарю вас лорд Эшмуил, но от вас мне нужно одно - чтобы вы оберегали Кэтрин, - сказал Ричард, и приказал слуге подать ему коня. Напоследок, уже усевшись верхом, он попросил дочь: - Молись за меня, Кэтрин, мне в любом случае понадобятся твои молитвы.
Такой безысходностью веяло от его слов, что Кэтрин, не выдержав, со слезами кинулась к нему, и громко позвала: - Отец!
Но Ричард в первый раз не откликнулся на зов дочери, он даже не повернул головы в ее сторону, и быстро скрылся из вида со своей свитою, оставив Кэтрин в смятении и полном отчаянии.
Юная графиня не могла найти себе покоя.
Когда она вспоминала выражение обреченности на лице отца, внутренний голос настойчиво твердил ей, что его она больше не увидит живым. Напрасно капеллан утешал ее утверждением, что Бог всегда будет на стороне своего помазанника, напрасно лорд Эшмуил доказывал жене, что нищему авантюристу Генриху Тюдору не выстоять против прославленного полководца, каким является Ричард Третий - Кэтрин уже нельзя было успокоить словами, она могла утешиться только при виде отца, вернувшегося домой живым и невредимым.
Кэтрин попросила мужа отпустить ее молиться за отца в аббатство Сент-Албанс, которое Ричард Третий очень чтил. В обители находилась рака с останками святого Албана, первого христианского мученика в Англии. Этот римский солдат был обезглавлен в 209 году за укрывательство христианского священника, и, по преданию, он помогал всем, кто нуждался в укрытии от произвола жестокой несправедливой власти.
Граф Хантингтон дал разрешение жене на поездку, и Кэтрин неустанно молилась в аббатстве, борясь с духотой и призывая чтимого святого помочь ее отцу в жестокой битве. Служители собора насилу уговорили Кэтрин сделать перерыв, чтобы она могла набраться сил, но, к несчастью, графиня поинтересовалась, чья гробница находится рядом с ракой святого Албана. Кэтрин чуть не потеряла сознание от ужаса, услышав в ответ, что это гробница герцога Глостера, ибо этот титул был одним из званий ее отца, и вернулась на прежнее место с целью продолжать свои моления. Тщетно священники объясняли ей, что гробница герцога Хамфри, младшего брата Генриха Пятого, никакого отношения к ее отцу не имеет. Кэтрин это совпадение показалось не случайным, а роковым, и она еще больше возжелала, чтобы Бог прислушался к ее мольбам. Даже вмешательство аббата Мартина, доказывающего, что Богу неугодно чрезмерное молитвенное рвение, ни к чему не привело. Страдающее дочернее сердце Кэтрин ухватилось за молитву как за свою последнюю надежду, как за единственное средство предотвратить роковое несчастье, и она не могла вести себя иначе. И все же, несмотря на свои старания, она не ощущала связи между собой и высшей благодатной силой, которая раньше неизменно приходила к ней на помощь, и это приводило ее в безграничное отчаяние. Кэтрин все больше овладевал страх; она не могла удвоить свои мольбы, поскольку и так молилась без перерыва, но отклика в ее душе все не было. Ужасающая жара душила ее все больше и больше. Кэтрин под конец начала воспринимать ее как некую враждебную силу, намеренно мешающую ей.
Когда юная графиня дошла до полного изнеможения от усталости и голода, она позволила отвести ее в предназначенную ей келью, и погрузилась в тяжелый сон.
Кэтрин приснился святой Албан. Он долго, участливо говорил с нею, но Кэтрин плохо понимала его слова, уяснив только, что он не оставит ее без своей помощи. Еще со стороны святого последовало несколько странное обещание о не знании Кэтрин той разлуки со своим отцом, которую будут знать другие люди.
После пробуждения дочь Ричарда Третьего в первый раз за много дней ощутила умиротворенный покой, и с нетерпением начала ожидать известий об исходе битвы – она теперь не сомневалась, что ее молитвы были услышаны. Не дожидаясь доклада слуг, Кэтрин то и дело выбегала в нетерпеливом ожидании посланца из Лондона – монаха, отправленного аббатом за самыми свежими новостями о состоянии дел в королевстве. Она выглядывала этого молодого монаха на муле, и все же пропустила под вечер его прибытие, поскольку настоятель сам позвал ее к себе, желая поговорить с нею.
Кровь отхлынула от щек Кэтрин при его приглашении, - она хорошо понимала значение своего визита к аббату, но, взяв себя в руки, девушка, накинув на себя покрывало, поспешила к настоятелю Сент-Албанса.
Ее путь лежал к часовне мимо трапезной и рекреационного зала, и когда она прошла мимо колонн, деливших церковь на сводчатые коридоры, к массивным дверям, они открылись и из часовни вышли попарно свершившие вечернюю службу монахи. Каждый из них держал в руке горящую свечу, рассеивающую вечернюю темноту, и хотя им полагалось, не отвлекаясь, смотреть прямо перед собою, кое-кто из них, не выдерживая, бросал на Кэтрин жалостливый взгляд. Но Кэтрин настолько не терпелось попасть в часовню и увидеться с аббатом, что она не замечала их сочувствия. Когда последняя пара монахов покинула помещение, она, облегченно вздохнув, прошла вперед.
Аббатство было романской архитектуры, и в ее часовне под хорами в полу находился склеп с усопшими приорами, аббатами и деканами Сент-Албанса. Под тяжеловесными сводами, покоящимися на массивных колоннах, скрывалась в темноте старинная настенная роспись тринадцатого века, и только подойдя вплотную к стене, можно было различить сюжеты из святого Евангелия. Хоры располагались на восемь футов выше нефа, на них всходили по двум боковым лестницам. В стене между лестницами имелась железная дверь, через которую из нефа часовни можно было спуститься в крипту – подземную церковь; туда вело столько же ступенек, что и на хоры.
На хорах, возвышающихся над всей часовней, стояли статуи святых; в темном углу притаился орган.
Церковь освещали бледный свет луны, который с трудом просачивался сквозь цветные витражи, и лампады: одна из них была подвешена посреди хоров, другие висели в нефе на равном удалении от нее. Подобное едва уловимое освещение рисовало воображению Кэтрин картину бесконечности храма, погруженного в таинственный полумрак, и в нефе, вмещающем в себя двести человек, фигуры монаха, аббата Мартина и мальчика-певчего, снимающего с него верхнее облачение, чтобы отнести его в ризницу, казались затерянными.
Настоятель озабоченно смотрел на Кэтрин, решая как осторожнее преподнести убийственные известия осиротевшей девочке, безмерно любившей своего погибшего родителя. Рядом с ним мялся в неловкости молодой монах, приехавший из Лондона.
Сердце Кэтрин остановилось, когда она увидела их мрачные лица. Они не предвещали ей ничего хорошего, равно как и их нежелание начать разговор.
- Мой отец потерпел поражение? – рискнула спросить она, не вынеся этого тягостного молчания. В душе Кэтрин надеялась, что этим несчастливым известием все и ограничится, а ее отец спасется вместе со своими людьми и продолжит борьбу со своими врагами.
- Хуже, миледи, - с тяжелым вздохом ответил отец Мартин. Много бы он дал за то, чтобы ему не пришлось вести этот тяжелый разговор. Несмотря на свое высокое социальное положение и почти двухлетнее замужество, четырнадцатилетняя графиня Хантингтон еще не обрела душевной твердости, и в ее натуре еще было много детской непосредственности, которая делала ее беззащитной перед ударами судьбы. То, что принцесса была не по годам рассудительна, только ухудшало дело – она в полной мере была способна ощутить весь ужас свалившегося на нее несчастья. Но молчать дальше не имело смысла, дочь погибшего короля догадывалась о происшедшем и без их слов.
- Крепитесь, дочь моя, наш король Ричард погиб в сражении, а его войско разгромлено, - наконец решился произнести настоятель. – Брат Питер говорит, что это произошло из-за предательства лорда Стэнли и графа Нортумберленда.
Но Кэтрин не было дела до причин, вызвавших гибельную катастрофу. Она сознавала, что отца, который вызывал у нее радость одним своим присутствием, за что она каждый день горячо благодарила Бога, у нее больше нет. Ноги Кэтрин подкосились, она упала на дубовую скамью, и разразилась надрывным горьким плачем осиротевшего ребенка. Молодой монах нерешительно посмотрел на аббата - казалось, рыданиям Кэтрин не будет конца.
- Идите, брат Питер, - кивнул ему головой отец Мартин.- Я попробую успокоить принцессу.
Но Кэтрин метнулась к уходившему монаху и упала перед ним на колени.
- Не уходите, брат мой, прошу вас, не откажите мне в просьбе, - взмолилась она, хватаясь за край его пыльного плаща. – Вам известно, где сейчас находится тело моего отца, отведите меня к нему, дайте мне посмотреть на него в последний раз. Я вас хорошо вознагражу.
Но молодой монах побледнел так сильно, будто она предлагала ему совершить путешествие в мир призраков.
- Нет, миледи, не просите меня об этом, это невозможно, - пробормотал он.
- Что это?! Почему вы отказываете мне? – обескуражено спросила Кэтрин. Недоумение, вызванное отказом, и безграничное горе боролись в ней, делая ее глаза неестественно большими и трагическими. Спохватившись, она принялась срывать с рук драгоценные кольца и браслеты.
- Вас смущает опасность пути? Если вы преодолеете свою робость, это все будет вашим, только отвезите меня к отцу, - сказала она, уже приходя в неистовство от своего горя.
Отец Мартин со вздохом подумал, что придется рассказать принцессе всю ужасную правду об обстоятельствах гибели ее отца, которую он надеялся скрыть от девушки.
- Поверьте, графиня, вам не стоит ехать в Лестер, это окончательно разобьет вам сердце. Питер, открой принцессе все, что ты узнал в Лестере, - сказал он. И молодой монах добавил: - Вы увидите не вашего отца, а многострадальную истерзанную плоть, которую изуродовали до неузнаваемости, миледи. Уэльские лучники Тюдоров так три дня глумились над обнаженным трупом вашего отца, что это вызвало отвращение даже у тех англичан, которые поддерживали Ланкастеров. Не было той боли, какой бы они не причинили нашему благородному королю, терзая его живым и рвя в клочья его тело подобно кровожадным зверям. Я испытал неимоверный ужас, когда увидел кровавое месиво там, где привык встречать лучезарный взгляд благороднейшего из королей. Еще раз увидеть этот ни с чем несравнимый кошмар!! Нет, миледи, не заставляйте меня снова проходить через это испытание, лишний раз вспоминать о горестном крахе всех наших взлелеянных надежд!
При мысли о том, что с телом ее отца обошлись хуже, чем с трупом околевшей бродячей собаки, Кэтрин смертельно побледнела и схватилась за горло – ей вдруг стало не хватать воздуха.
- Однако, победитель, граф Ричмонд, в конце концов, осознал, что подобное обращение с поверженным врагом подобающее язычникам, не соответствует образу христианского государя. Он приказал монахам Лестерского монастыря францисканцев похоронить погибшего короля, - поспешил сказать аббат, но с лица Кэтрин не сходила смертельная бледность, и лишь спустя несколько минут, выпив услужливо поданную ей братом Питером воду, она могла тихо прошептать:
- За что? Господи, за что? Отец Мартин, чем мой отец заслужил такую страшную и прискорбную кончину?
- Ваш отец сам выбрал себе эту смерть, дитя мое, - мягко произнес настоятель Сент-Албанса, участливо глядя на нее.
- Что вы говорите, отец Мартин, как такое может быть? – ошеломленно спросила Кэтрин.
- Граф Суррей, виконт Лавелл, рыцарь Рэтклифф при виде явной измены неоднократно просили короля Ричарда покинуть поле боя и спастись, пока не поздно, но ваш отец неуклонно отвергал эти предложения, и говорил, что он или победит, или умрет с короной на голове, - ответил аббат.
Подобное поведение отца не находило объяснения у Кэтрин. Зачем нужно было продолжать уже заведомо проигранную битву, зачем нужно было стремиться к гибели, пренебрегая возможностью спасения? На эти вопросы у Кэтрин не было ответа, и она горестно воскликнула:
- Отец, неужели корона была настолько дорога тебе, что ты предпочел скорее расстаться со своей жизнью и со мною, чем с ней?!
- Нет, дитя мое, это не так, - отец Мартин отрицательно покачал головой. - Король Ричард мало ценил внешние почести, предпочитая их только в том случае, если твердо знал, что они идут от чистого сердца благодарных ему людей. Я-то знаю его истинные побуждения и мотивы его поступков, поскольку он много раз предпочитал исповедоваться у меня и получать себе духовное утешение из моих недостойных уст.
- Тогда что заставило его выбрать смерть, лишь бы не расстаться с короной? – вскричала Кэтрин, мучаясь этим недоумением.
- То, что твой отец воистину ощущал себя помазанником божьим, призванным до конца следовать своему долгу, - ответил отец Мартин.- Наш мир гораздо более сложное и многогранное явление, чем это представляется самым искушенным и глубоким человеческим умам. Одна причина, один человеческий поступок имеют гораздо более многочисленные последствия, чем думают люди. Когда ваш отец короновался, он стал, прежде всего, принадлежать Англии, и уже потом своей семье. Сознавая себя венчанным монархом, он предпочел до конца пройти свой горестный земной путь, чтобы предстать перед всевидящим Богом королем Англии и иметь право заступаться за нее как властелин своей страны. Представительство помазанника Божия имеет большую силу, чем молитва простого смертного. Король Ричард, зная, что Англию ждут трудные времена, предпочел выбрать мученическую смерть ради ее блага, нежели спасаться бегством и вести жалкую жизнь изгнанника. Его поражение при Босворте принесло ему больше славы и чести, чем победа его противнику Генриху Тюдору. Бог выбрал и забрал себе лучшего претендента на английский трон, оставив нам худшего в искупление наших грехов. По правде говоря, англичане не заслуживали столь совершенного, стремящегося к всеобщему благу государя, каким был ваш отец. Ричард Третий был готов защищать Англию и ее жителей до последней капли крови, но англичане не защитили своего короля. Большинство, правда, поддерживали его, но эта поддержка была столь пассивной и незначительной, что в действительности он оказался предоставленным своей роковой судьбе. Теперь нам предстоит расплачиваться за это тяжким бременем владычества Генриха Тюдора, ибо граф Ричмонд, по слухам, отнюдь не отличается милосердием, - аббат подошел поближе к Кэтрин и утешающим жестом положил свою правую руку на ее голову. – Вам надлежит еще больше чтить своего отца и благоговеть перед его памятью, дитя мое. Сама его гибель является самым ярким примером его глубокой веры в милосердие Бога и проявлением его искренней заботы о нашем несчастном английском королевстве. Своими предсмертными муками он полностью искупил свои земные прегрешения. Теперь он чист перед Богом.
Исполненные преклонения перед ее отцом слова настоятеля Сент-Албанса несколько утешили Кэтрин, но все равно не могли избавить ее от чувства безграничного горя. Да и сам отец Мартин, несмотря на внешнюю бодрость, не мог избавиться от уныния, вызванного смертью почитаемого им монарха, особенно когда раздался погребальный звон колоколов Сент-Албанса. Аббату показалось, что они звонят не по Ричарду Третьему и его погибшим соратникам, а оплакивают тех, кто остался в живых. Генрих Тюдор и его наемники вели себя как настоящие иноземные завоеватели, устраивая охоту за своими уцелевшими противниками и сочувствующими им, и по праву военного времени не церемонились с мирным населением. Эти недавние события напомнили настоятелю Сент-Албанса другую роковую для Англии битву при Гастингсе, когда был убит англосаксонский король Гарольд, а страна попала под тяжелое иго норманнского владычества. И стоило только Англии оправиться от тяжелых последствий норманнского завоевания, как ее жители после Босворта попали под еще худшую власть озлобленных против них Ланкастеров, движимых чувством мести за свое многолетнее изгнание.
Опасаясь за Кэтрин, аббат принялся убеждать ее переехать на время в женский монастырь в Норидже – городе на востоке Англии, от которого было недалеко до поместья Хантингтонов. Войска Генриха Тюдора приближались к столице, и отец Мартин считал, что для дочери Ричарда Третьего небезопасно оставаться в аббатстве, находящемся в пригороде Лондона. Кэтрин от горя была безразлична ее жизнь, но привыкнув к тому, что аббат Сент-Албанса дает только хорошие советы, она поддалась на его уговоры и начала готовиться к отъезду. На прощание отец Мартин ободряюще сказал ей: - Очень хорошо, что в нашей обители вам приснился святой Албан. Наш святой будет всегда покровительствовать вам, и оберегать от всякого зла.
Кэтрин равнодушно выслушала его слова – ее жизнь потеряла в ее глазах всякую ценность. Монахиням Нориджской обители пришлось полгода опекать ее, прежде чем она смогла примириться со своей потерей. Но даже в укромный и удаленный от мира женский монастырь проникали новости, которые ее безмерно огорчали. В октябре 1485 года Генрих Тюдор, граф Ричмонд, был коронован в Вестминстере под именем Генриха Седьмого. В январе 1486 года он женился на ее двоюродной сестре Елизавете Йоркской. Ее отец был объявлен парламентом преступным узурпатором, а его сторонники лишились своих владений, были объявлены вне закона и подвергались настоящей травле.
Когда Кэтрин отчасти вернула себе душевное равновесие, она уехала к мужу. Поместье Хантингтонов как всегда было оживленным и многолюдным, но юной графине казалось, что ее окружают призраки, а не хорошо знакомые люди. Ее преследовало странное чувство пустоты. Даже ее собственные покои казались ей помещением, принадлежащим далекой незнакомке, которая на правах хозяйки должна была вернуться сюда с минуты на минуту и выгнать ее вон. Ее любимое вышивание, ранее отделываемое ею с тщательной заботой, и то казалось ей чужим; и две лесные белки, прежде охотно прыгавшие к ней в комнату, чтобы получить лакомство из ее рук, больше не посещали ее спальни.

___________________________________

 » Глава Первая. Часть 2

___________________________________

 » Глава Первая. Часть 3

___________________________________

 » Глава Вторая. Часть 1

___________________________________

 » Глава Вторая. Часть 2

___________________________________

 » Глава Вторая. Часть 3

___________________________________

 » Глава Вторая. Часть 4

___________________________________

Вика, приветствую!

И не могу... Я даже не знаю смогу ли я написать связный отзыв.
Ты уж прости, напишу, что в голову придет.
Ну, во-первых, скажу, что написано так, просто ощущение, что читаю матерого писателя. Превосходно.
Я полностью погрузилась в описываемые тобой события.
А Кэтрин, стала на время неотъемлемой частью меня. Я чувствовала ее безграничную любовь к отцу и королю Ричарду.
И снова вспомнила, как он любил свою жену Анну. Нет, он не просто любил ее, он надышаться на нее не мог.
Как же было сладко-печально читать, как двенадцатилетняя девочка видит мир, через призму своей любви к отцу.
Даже мужа выбрала для себя, руководствуясь примером родителя. Но как же она ошиблась...
А когда она горячо молилась о победе отца над Генрихом, а потом и вовсе просила лишь бы он вернулся, с победой или без нее,
я зная заранее исход, желала, чтобы ее молитвы были услышаны.
Конечно, для Кэтрин смерть отца стала ударом. Но и дальше не стало легче. Ее муж конечно же не пришел в восторг от того, что вместо высокого положения зятя сиятельного короля Ричарда, он превратился в супруга дочери поверженного короля, имя которого отныне подвергалось осмеянию и позору.
Кэтрин стала заложницей собственной комнаты, а супружество стало тюрьмой.
Тяжело было читать о скитаниях девушки, и боюсь они закончились бы плачевно, если бы не виконт Лавелл.
Жаль было читать о смерти такого преданного и благородного человека.
А дальше жизнь Кэнтрин в лесной хижине... И встреча с человеком, перевернувшим всю ее жизнь. С Генрихом.
Вот не зря говорят, любовь не смотрит на различия, политические взгляды и имена.
Конечно, когда им открылось, кто есть кто, это стало ударом!

Вика, я в восторге. Я с нетерпением жду продолжения!!!
Спасибо большое!
_________________

Лекси, очень благодарна тебе за развернутый отзыв!
Что так застенчиво? Твои слова ясно показывают, что ты именно тот читатель для которого я писала этот роман. Я показала своих исторических героев такими, какими их вижу и очень рада, что ты приняла их.
___________________________________

 » Объявление

Дорогие леди и джентльмены!
Роман "Кариад. Время Тюдоров" состоит из восьми глав, две которые уже выложены для общего доступа, остальные шесть будут выкладываться только для подписчиков.
Приятного чтения.
___________________________________

Викуся, выражаю огромный восторг и благодарность за то удовольствие, которое я сегодня получила от прочтения!

Легко, изящно, почти сказочно - не знаю почему, но мне местами так напоминало сказку о Белоснежке Странные ассоциации, да?
Множество таких изящных деталей. Такая волнительная история. Но самая главная твоя заслуга, пожалуй, в том, что под твоим легким пером оживают персонажи, сходя к нам не скупыми безликими строками в учебниках истории, а живыми людьми - со своими страхами и сомнениями, достоинствами и недостатками. До глубины души трогают воспоминания о Ричарде, испытания и скитания юной Кэтрин, даже - образы самого Генриха и его супруги Елизаветы вызывают глубокие сопереживания. отдельно порадовала сказка про великана из Шрусбери - мне она всегда нравилась из-за находчивости и смекалки сапожника
___________________________________

Викуля, привет!
Я пока полностью прочитала только первую главу, но спешу поделиться своими мыслями!
Стоя аплодирую тебе за такую огромную работу, которую ты проделала, чтобы погрузить нас в мир Англии 15 века Все эти мелкие детали, описания природы, интерьера, одежды людей - настоящий труд! И мне очень приятно читать такую литературу, поэтому не хочу торопиться, наслаждаясь каждым словом.
Честно, уже немного подзабыла этот период истории Англии - начало правления династии Тюдоров. Так что благодаря тебе освежу знания
Скажи, а у тебя есть реальный прототип главной героини? Я просто не сильна в незаконнорожденных детях английских монархов Или этот образ придуман?
Кэтрин меня очень впечатлила. В 14 лет решиться на то, чтобы отказаться от благ и уйти из дома, чтобы защитить мужа... Просто в голове не укладывается. Настолько человек зрелый не по годам и готовый защищать близких... Думаю, у нее это от отца. У Кэтрин большое и доброе сердце, и я очень хочу, чтобы она была счастлива, потому что, действительно, заслужила этого.
Описание ее скитаний впечатлили до глубины души. А когда она еще и попросила повесить ее на площади... Аж мурашки по коже. Представляю, как был удивлен стражник.
Хорошо, что она нашла дом. Но надолго ли? Боюсь, произойдет что-то нехорошее, счастье не может быть долгим. Особенно в романах Да и в жизни, к сожалению...
В общем, я пытаюсь тут собрать в кучу свои мысли и пишу все, что приходит в голову Завтра засяду за вторую главу и отпишусь.
Ты большая молодец, Вика! Чувствуется, что проделана огромная работа! Успехов тебе и вдохновения!!!
_________________

Риточка, я благодарна тебе за внимание! Во многом благодаря твоей поддержке я успешный участник форума Клуба Леди.


Думаю, твои ассоциации не случайны. Белоснежка сбежала от злой мачехи-королевы, Кэтрин - от власти жестокого короля и малодушного мужа, слишком трусливого для того, чтобы ее защитить. Признаюсь, я в детстве очень любила сказку Пушкина о мертвой царевне и семи богатырях, а также об Белоснежке. Наверно, когда я писала "Кариад", мои детские впечатления отразились на создаваемом тексте романа.



Ритусь, очень рада, что тебе понравилась моя новая романтическая история!
Даша, полностью разделяю твое мнение. Такой роман лучше всего читать не спеша под уютным пледом, имея рядом чашечку вкусного кофе.
Кэтрин Плантагенет - реальная историческая личность, незаконнорожденная дочь Ричарда Третьего. Вскоре после роковой битвы при Босворте упоминания об ней резко обрываются, и можно только гадать какая судьба постигла несчастную девушку. Я постаралась придумать для нее более-менее удачный вариант развития событий, и мой роман представляет собою вольную фантазию на мотивы истории.

Даша, верно, Кэтрин - истинная дочь своего благородного отца, если можно так выразиться, его женская копия. Согласна с тобою, она заслуживает счастья, но в нашем жестоком мире страдает много хороших людей.
В жизни Кэтрин еще будет много испытаний, но и радостные моменты тоже будут присутствовать. Так что, не надо терять надежды.



Дашенька, буду ждать! У нас с тобою общие вкусы и взгляды, поэтому твои отзывы я всегда читаю с большим удовольствием!
Ага, работа была проделана основательная. Пять лет я писала этот роман, переделывала его, пестовала. Это мое любимое детище, и я надеюсь, что девочки не будут обижать моего ребенка, даже если он покажется им некрасивым.

Рита, Даша, еще раз благодарю Вас, дорогие мои, за отзывы! Очень приятно было от вас получить столько добрых слов по поводу моего нового романа.
___________________________________