Воскресный роман (СЛР)

ДжЫн и Светлая,спасибо за продолжение.
Неужели Кирилл рискнет и в следующее воскресенье пригласит Леру...
Ника там случайно снова не беременна,она очень так возбуждена долгое время,две недели успокоиться не может.

Митрофанушка не Кудинова! Знает ведь, а идет проторенной дорогой.
Максим - муж мечта. Ярослав бы на Нику уже поорал, а Макс спокойный как танк.

У бедной Лерки мозг взрывается. Не понимает она Кирилла... а он ее. Да, Митрофанушка не Кудинова - это факт!
_________________

Спасибо девочки , за продолжение .

А кому понравится?


Будем посмотреть!


Вы не верите в Кирюху?


Не. Обижена. Сильно.


Иногда привычка - вторая натура. Но если воспользоваться серым веществом...


Мара подтвердит! =)


Хуже было бы, если бы Ярослав не поорал. Есть о чем задуматься!


Вся печаль в том, что взрывы взаимны, но отдельны.


Мы завсегда!

Дамы, продолжение следует!
_________________

Спасибо за продолжение!
_________________

_________________

 » Глава 6. Не звонить Митрофанушке

Не звонить Митрофанушке.
Мантра этой недели.
Ни в коем случае не звонить Митрофанушке.
Кирилл не был склонен к подобной ерунде. Мантры, чакры, сансара и всякий там фэншуй – хрень исключительно бабская. Но в голове настойчиво крутилась кошмарная до жути мысль: позвонить и потребовать объяснений. Что, если вдуматься, было бы той еще глупостью. Главным образом потому, что он сам не понимал, зачем ему это нужно.
Его к ней тянуло. Почему и за каким чертом, Кирилл не знал. Как не знал и того, нафига таскаться за женщиной, которая не предприняла ни одного ответного шага. Может быть, и правда, дело в азарте, который всегда был ему свойственен? Неприступность интересна в попытках ее завоевать. Но и эту идею Вересов подвергал жесткой критике. Его мучило ощущение недосказанности. Было что-то такое вибрирующее между ними, о чем ни один ни разу не заговорил. Может быть, отсюда и свербение набрать ее номер? Такое, что он пускался в самоанализ, которого обычно тоже избегал?
Неделя была спокойно-напряженная, что несколько отвлекало от этого пагубного процесса.
В том смысле, что на работе приходилось работать, а дома сил хватало только на то, чтобы быстро пожрать и оттаранить собственную тушу на второй этаж.
Готовился ко второму заседанию, назначенному на пятницу. В среду объявилась госпожа Горелова, настойчиво лопотавшая о том, что за ее изменщиком-почтибывшиммужем необходимо установить слежку, с целью доказательства факта его измены. По ее мнению, все это значительно ускорило бы развод. Попытки объяснить, что адвокатская контора по предоставлению бракоразводных услуг Лины Мильх и детективные агентства из романов Дарьи Донцовой – это разные организации, большим успехом не увенчались. Пришлось намекнуть, что сейчас Горелов, не желая расторжения брака, будет осторожен вдвойне, потому вероятность поймать его на горячем минимальна.
А вот в пятницу был уже непосредственно сам суд, на котором он в очередной раз чувствовал себя идиотом, получившим по морде от папы в одиннадцатом классе. Нет, отец выглядел благодушным. Это Кирилл нервничал и не знал, куда деть собственные руки. Голос его звучал излишне напряженно. А реплики были несколько более витиеваты, чем следовало.
Вместе с тем Вересов-младший прекрасно понимал, что будь на той стороне кто-нибудь другой, не отец, он бы и вполовину не так психовал. Но приходилось мириться с выходкой начальницы.
«Экзамен на профпригодность».
Который он рисковал с треском провалить. Во всяком случае, очередная ссора Гореловых в зале суда, не поддающаяся утихомириванию, вызвала суровый взгляд судьи из-под густых бровей и угрозу удалить и истицу, и ответчика с заседания.
Кирилл не выдержал. Буркнул:
- Чтобы они в коридоре стены разнесли? Тут хоть под присмотром…
В повисшем молчании прозвучало достаточно отчетливо. И он с ужасом воззрился на Вересова-старшего. Тот с олимпийским спокойствием что-то пометил в папке и наклонился к Горелову, кивнувшему поникшей головой в ответ на короткую речь своего адвоката.
Кирилл так не умел. Аккуратные ноздри госпожи Гореловой гневно раздувались, как у огнедышащего дракона. И она готова была к новому взрыву. Кир сцепил зубы, наклонился к ней и, почти не раскрывая рта, спросил:
- Вы вняли моей рекомендации?
- Какое это сейчас имеет значение? – сердито ответила Наталья Сергеевна.
- Во-первых, месть успокаивает, во-вторых, отвлеклись бы, - пробурчал молодой адвокат, но был награжден таким взглядом, что тут же об этом пожалел.
В таком духе заседание и прошло. Поникший Горелов, огнедышащая Горелова, непоколебимо спокойный Вересов-старший, психующий Вересов-младший.
А после суда стало еще веселее. Отец пригласил на обед. Просто так взял и пригласил! Кирилл не успел и сигарету докурить на крыльце.
До ресторана, расположенного недалеко от здания суда, прошлись пешком и молча. Так же бесстрастно сделали заказ. Но едва официант отошел от их стола, Вересов-старший сказал:
- Скоро в квартире ремонт закончат.
Кирилл отвлекся от созерцания скатерти без единого узора и внимательно посмотрел на отца.
- Понял, - быстро ответил он. – Съеду.
Максим удивленно вскинул брови, изучая унылое выражение сыновнего лица.
- Я сказал о том, что, ввиду твоего устроительства личной жизни, в Зазимье тебе, вероятно, неудобно. Переезжай в квартиру.
- Да ладно! – набычился сын. – Вам тоже так себе. Марина по углам ныкается. Я же понимаю, чего ты объясняешь?
- Ни хрена ты не понимаешь, - терпеливо ответил Вересов. – Проблемы меняются с течением времени. И ты сейчас – определенно не в центре ее Вселенной.
- Ну, надо признать, что я не только не в центре ее Вселенной. Я вообще не в центре и даже не стремлюсь.
- Это сейчас обида на что-то конкретно? Или на все сразу?
- Да нет никакой обиды. Была когда-то, но прошла. Это констатация факта. В твоей жизни есть Марина и Машка. И это нормально. В их жизни есть ты. У мамы Джордан. Короче, я как Малыш из Карлсона. Только бородатый.
- Мечтаешь о собаке?
- У меня аллергия на шерсть. Это основная причина, по которой я уже шесть лет не ездил в Штаты.
- И, по всей видимости, на меня. Причем в твоей голове, - Вересов помолчал, выпил кофе, который появился перед ним, и продолжил: - Я не стану оправдываться за то, что предоставил тебе самому устраивать собственную жизнь. Но это не значит, что для меня не имеет значения происходящее с тобой.
- Со мной все в порядке. Я все понял. Квартира освобождается – я съезжаю. Если бы не запара с мотоциклом, я бы вас вообще не беспокоил. Я вижу, что ты счастлив, и я рад за тебя. Ты нашел себя – я в процессе.
- Ты нас не беспокоишь.
Кирилл поморщился. И бросил беспомощный взгляд на прошедшего мимо официанта с чужим заказом. Его любимый метод отделаться от неприятного разговора посредством того, чтобы уткнуться носом в тарелку, сейчас не действовал – тарелок пока не несли. Снова посмотрел на отца. Тяжело вздохнул и выдал:
- Ладно. Давай по чесноку. Марина у тебя классная. А я был редкостным говнюком, когда поступил с ней так… как поступил. Даже если бы у тебя это было несерьезно тогда. И именно потому, что серьезно, я не могу представить себе условия, при которых она могла бы меня простить. Как и не могу представить себе, что вы действительно рады жить со мной сейчас под одной крышей, даже если острые углы и сгладились за это время.
- Ну давай по чесноку, - усмехнулся отец, выслушав его речь. – Прошло слишком много времени. Все проходит, Кирилл. А шансов нам помешать у тебя не было никогда. И дело не в прощении или в вычеркивании из памяти. Ничто не изменит того, что ты мой сын. Но если тебе нравится изображать рыцаря печального образа, посыпающего голову пеплом до бесконечности, – пожалуйста. Твой выбор. Хотя поверь, есть другие, более радостные перспективы.
Кирилл вздрогнул и открыл было рот, чтобы ответить что-то резкое, что-то рвущееся наружу, когда вдруг понял, что и нет ничего. Совсем ничего такого, что он мог бы сейчас предъявить. Более того, необходимость предъявлять тоже показалась сомнительной. Ему протягивали руку. Не в первый раз. Но в первый раз настолько откровенно и прямо… Впрочем, возможно, он просто действительно повзрослел?
Тут все-таки подошла официантка, расставила перед ними приборы и тарелки. Возле Кирилла устроила небольшой чайничек с заказанным чаем и спросила:
- Десерт сейчас нести?
- Позднее, - буркнул в ответ Кирилл.
Девушка самоустранилась. Он снова посмотрел на отца и не знал теперь, что сказать. Но говорить что-то было нужно. Жизненно необходимо. И Кирилл бухнулся вниз головой:
- Во всяком случае, когда я съеду, Машка будет сама уроки делать.
- То есть в гости приезжать не собираешься? – хохотнул отец.
- Лучше Аллы Эдуардовны все равно никто не готовит, - расплылся в улыбке Вересов-младший и тут же настороженно спросил: - А Марина точно нормально?
- Приятного аппетита! – сказал Вересов-старший и приступил к поглощению солянки.
- Спасибо, - Кирилл последовал его примеру, но до конца не выдержал. Выдал напоследок: - А как оно вообще – с одной женщиной все время жить?
- Интересно.
- И не надоедает?
- При условии, что ты хочешь все время жить именно с этой одной женщиной, - нет.
- Ясно. Тогда Горелов был неправ.
- Тебе ли не знать, что люди иногда совершают поступки… не подумав о последствиях? – Максим Олегович внимательно посмотрел на сына. Кирилл тоже некоторое время смотрел на отца. А потом заржал:
- Говнюков тоже любят.
- Считаешь это поводом для гордости?
- Нет… Считаю это одной из норм жизни, с которой трудно мириться. И если бы я мог что-то изменить, я бы изменил.
- Размышляешь над моральной революцией? – снова спросил отец.
- В данном случае я о локальном – над одним козлом, который оговорил будущую мачеху… и, если начистоту, то совершил еще несколько гадостей, о которых жалеет.
- Если жалеешь – не все потеряно.
- Жалею, - медленно ответил Кирилл. – Правда, жалею… Почти с самого начала пожалел – не так уж приятно чувствовать себя сволочью.
Так же медленно, как говорил, он вдруг начал понимать еще одно, очень простое, но до этого дня ни разу не озвученное. Сволочью он был и для Митрофанушки. Она его любила. Он любил себя. И ничего не мешало ему ею пользоваться. Нет, не в общепринятом смысле! Но все-таки пользоваться. И об этом теперь он жалел тоже.
- Я рад, что ты сделал именно такие выводы, - проговорил Вересов-старший.
- Это ты меня сейчас хвалишь?
- Это ты сейчас выражаешь сомнение?
- Я совсем дебилом выгляжу в качестве оппонента? – резко выдал Кир.
- Нет, - спокойно ответил отец.
- Спасибо.
Этот разговор оказался неожиданно важным и неожиданно своевременным. После него позвонить Митрофанушке засвербело еще сильнее. Вопрос был лишь в том, нужен ли этот звонок. Ей нужен?
Впрочем, выход нашелся сам.
В субботу по доброй традиции и обязанности, вмененной ему отцом, он сидел с Машкой, пока они с Маринкой укатили на целый день на какую-то презентацию какой-то книги какой-то очень известной писательницы. Машка вела себя почти прилично. Старательно делала английский, но математику в очередной раз свалила на Кира.
А после обеда позвонил Новицкий – традиционно внезапный и бурный, как горный ручей.
- Ну и как оно там в лоне родной семьи? – вместо приветствия выдал он.
- Кормят, поят, сказку на ночь читают. Завидуй.
- Чему? Что тебя сказками кормят? – благодушно заржал Андрей.
- Дурак, - легко выдохнул Кир и заржал в ответ. – Если бы тебя сказками про Рапунцель кормила восьмилетняя сестра, ты б понял.
- Сестрааа, - многозначительно протянул Новицкий и почти серьезно сказал: - Ну вот с сестрой и приходи на спектакль. Приглашаю. У меня премьера.
- Когда?
- Завтра в семь.
- Пятый зайчик в третьем ряду?
- А тебе слабо друга поддержать?
- Да разве ж я отказывался? – хохотнул Кир. – Пригласительный на два лица. Букет и овации гарантирую.
- Можно без букета. Пригласительный будет в кассе. Театр «Маховик».
- Чего? – офигел Кир, разом растеряв весь свой сарказм.
- Пригласительный, говорю, в кассе заберешь. На твое имя будет.
- Повтори, че за театр, чудик!
- «Маховик»…
- Ты ж говорил ТЮЗ!
- Это ты говорил, - от души рассмеялся Новицкий.
- То есть… с ушками и хвостиком я тебя не увижу?
- Перебьешься!
Кирилл почесал затылок и мимолетно подумал о том, что все-таки еще вопрос, кто из них больший клоун. А потом совершенно серьезно выдал:
- Варвара с твоими будет?
- Разумеется, - так же серьезно ответил Андрей.
- Завтра в семь, «Маховик». Пригласительный в кассе. Будем без опозданий, обещаю!
Новицкий пробурчал что-то невразумительное и отключился. А Вересов замер в сложном положении, ощущая себя сплошным вопросительным знаком, перед очередной дилеммой. С Машкой в театр – перспектива заманчивая, конечно. Если бы не одно но. В театр он хотел с Митрофанушкой. И даже тот факт, что он самому себе дал слово ни в коем случае ей не звонить, в чем он уже успел несколько раз усомниться в течение этой недели, сейчас оказался под еще бо́льшим сомнением. Это нецелесообразно. Она ему нравилась. Стоило это признать. Нравилась настолько, что мириться с ее нежеланием целоваться с ним он не намеревался, несмотря на собственные принципы никогда не настаивать, если женщина не хочет.
С другой стороны, так ли она не хотела? Его щека все еще помнила ее оплеуху. А губы помнили, как дрогнули ее губы. Что это было такое, а? И надо ли с этим разбираться?
Баба-ребус.
Промучившись почти до ужина, Кирилл все-таки не выдержал. Закрылся в своей комнате, погипнотизировал телефон какое-то время. И набрал ее номер, вслушиваясь в длинные гудки.
Трубку Митрофанушка не брала. А что удивительного? Какими бы ни были причины того, что она посвятила ему два воскресенья, ясно дала понять – на романтику не настроена. Оно ей даром не надо. Вот тут-то не выдержал. Скрежетнул зубами. Почувствовал дурацкое ощущение, что его где-то провели. И решил сделать паузу в пятнадцать минут. Перед тем, как звонить снова. И звонить до тех пор, пока Митрофанушка не примет вызов!
А через четырнадцать с половиной минут его телефон резко затрезвонил.
- Привет! – поздоровалась Лера будничным тоном.
- Вечер добрый! – а вот голос Кирилла звучал растерянно, что ему и самому не нравилось. – Прости, что достаю… не отвлекаю?
- Нет. Ты что-то хотел?
- Дело на миллион… Есть пригласительный на два лица в «Маховик»… Что за спектакль – понятия не имею, но у Новицкого премьера… Я подумал, может, мы… ну в смысле ты захочешь со мной… сходить?
Когда он стал заикаться, Кирилл затруднялся ответить. Позднее, возможно, рассудил бы, что с тех пор, как получил по морде от Митрофанушки. Но сейчас было не до того. Сейчас он напряженно вслушивался в ее дыхание на другом конце.
Там долго молчали. Потом Лера все же заговорила:
- У меня на завтра были другие планы.
Теперь настала его очередь молчать. Правда, не так долго. Вересов потер лоб и упрямо продолжил свое:
- Это в семь вечера. Не днем… в смысле… Может, освободишься?
- Это не очень удобно… - тихо проговорила Лера.
- Не очень или совсем? – хмыкнул Кир.
- Я совсем не представляю себя на премьере Новицкого.
- Думаешь, я себя представляю? Но ему это важно, он позвал… На два лица – я хотел с тобой.
Лера снова надолго замолчала, и даже дыхания ее не было слышно. Кирилл тоже молчал, напряженно размышляя о том, кто кого перемолчит. Не выдержал первый. Чувствуя, что закипает, медленно и тихо проговорил:
- Если у тебя есть веская причина отказать… Но я обещаю вести себя хорошо… Я даже математику сделал.
- Сделанная математика – это серьезно, - ответила Лера и быстро добавила: - Хорошо.
- Хорошо – значит, хорошо, что сделал? Или хорошо – значит, что идем?
- И то, и другое.
Кир перевел дух, чтобы совсем уж явно с облегчением не вздыхать.
- Тогда я за тобой заеду?
- Нет, я приду к театру.
- Вот упертая! Я с тобой поужинать хотел.
- Я говорила, я буду занята.
- И никак не скорректируешь?
- Не получится, извини.
- Ладно, понял. Не наглею. Тогда до завтра?
Лера попрощалась. Она мысленно ругала себя за то, что согласилась. И ощущала себя почти героем, что устояла против ужина. Обещала ведь больше не соглашаться на встречи с Вересовым. Впрочем, справедливости ради, Лера надеялась, что он и сам больше не будет приглашать, и избавит ее от подобных споров. Сегодняшний звонок Кирилла стал для нее неожиданностью. И в попытке остаться верной слову, она не ответила. Всегда побеждавшая совесть заставила перезвонить. Ну не умела Лера Митрофаненко игнорировать людей! Даже если это был Вересов – вечный спутник ее мыслей третью неделю подряд. Чувство дежа вю, также преследующее ее все это время, особенно тревожило в последние дни, после разговора с Димой, вернувшимся из командировки.
Это было в понедельник. Самый дурацкий понедельник после самого дурацкого воскресенья с самым дурацким недосвиданием. Выбравшись из маршрутки, Лера констатировала про себя: «Дима себе верен».
Он стоял на парковке и подмигивал ей фарами.
- Привет! – подошла Лера к нему. – Как съездил?
- Обыкновенно съездил, - улыбнулся Синицын, выбираясь из машины и открывая ей зачем-то дверцу. – Здание нам подходит, расширяемся. Я тебя отпросил до десяти. Поехали позавтракаем.
- Я вообще-то дома завтракала, - улыбнулась Лера, садясь в машину.
- Ну, я-то нет. А ты можешь выпить кофе. Поехали?
- Поехали. Кто откажется сократить себе рабочий день на законных основаниях?
- Я таких дураков не знаю, - хохотнул Дима, но звучало как-то нервно. Впрочем, некое напряжение было в каждом его движении. Он тронулся с парковки, вцепившись в руль, и с улыбкой спросил: - Как у нас тут без меня? Спокойно?
- К счастью, спокойно. Эту неделю хотелось бы так же провести. Без неожиданностей.
- Что? Совсем ничего интересного?
- Да нет, по-старому все. Главный механик по-прежнему в контрах с главным энергетиком. А начальник второго цеха настаивает на модернизации. Почему-то исключительно в моем кабинете.
- Хорошо, спрошу прямо. Мне рассказали, что Арина учудила. Я четыре дня принимаю поздравления по телефону.
Лера рассмеялась.
- Ну что ты хочешь с Ариши? Главная сваха на фабрике. Ее б воля – всех бы переженила. Даже энергетика с механиком.
- При ее уверенности в том, что любовь не имеет гендерной окраски – определенно, - хмыкнул он, свернул за угол и затормозил, припарковавшись возле маленькой кофейни. Она так и называлась «Угол». И была любимым Димкиным местом для посиделок с Лерой. – Шеф тоже звонил. Орал.
- А он-то чего орал?
- Говорит, без ножа режу. Ценного кадра умыкнуть пытаюсь.
- Ерунда какая, - отмахнулась Лера, входя в кафе.
- Ну, я же пытаюсь, - рассмеялся Синицын, топая следом и придерживая ей дверь.
- А я, наверное, тоже поем, - сказала Лера, оставив его замечание без ответа.
Устроились они в углу «Угла». Синицын стырил меню с соседнего пустующего столика, но, не раскрывая его, попросил пробегавшую мимо официантку:
- Пока два эспрессо. Остальное – выбираем, - и безо всякого перехода спросил у Леры: - Ты Аринке зачем разболтала? Советовалась?
- Она сама выводы сделала, - проговорила Лера. Прозвучало – будто оправдывалась.
- Да ладно! Имеешь право, - он помолчал, листая страницы меню, а потом не выдержал, поглядел на нее. Его уши подозрительно покраснели, но он улыбнулся и продолжил: - Лучше скажи, насколько правильны Аришкины выводы. И я тебя уже поцелую, в конце концов.
Щеки Леры вспыхнули, но не от намерений Димы, а от яркого воспоминания поцелуя Кирилла в подъезде кинотеатра.
- Дим, - быстро выдохнула Лера. – Я не готова…
Синицын на мгновение замер – совсем ненадолго, можно было и не заметить. А потом выдал следующую сентенцию:
- Если ты не готова к переезду, то я могу и остаться. При условии, что я останусь с тобой.
Лера уткнулась в чашку, в которой неожиданно заискрилось солнце, заглянувшее в окно, обхватила ее руками и резко отпустила, обжегшись.
- Не думаю, что из-за меня тебе стоит отказываться от хорошего предложения, - ответила она, не глядя на Диму.
- Лер, ты чего?
- Ничего, - пожала она плечами.
- Совсем ничего?
- Совсем.
Синицын сглотнул и опустил глаза. Его нервозность выдавало только то, как он дернул уголок страницы меню. А потом шумно выдохнул и сказал:
- Жалко. Ты мне очень нравишься. Хочешь пирог? Здесь вкусный вишневый… с миндалем.
- Хочу, - Лера кивнула и подняла глаза на Диму. – Ты мне тоже нравишься. Но… этого мало?..
- Мне достаточно… сейчас. Потом стало бы больше – со временем. Лер, я не питаю иллюзий. Я потому тебя и не торопил никогда. Ладно. А чего посерьезнее пирога?
- А посерьезнее – я завтракала, - улыбнулась Лера.
- Ладно. Понял, - Димка вяло кивнул. – Едим пироги и иногда созваниваемся, чтобы поздравить друг друга с днем рождения, например. Но если ты передумаешь до марта…
- Не передумаю, Дим. Поэтому иногда созваниваемся и едим пироги, - сказала Лера, облегченно выдохнув.
- Как скажешь, - снова закивал Синицын, но уже чуть оживленнее – лицо-то держать надо. – Я тебе, кстати, магнитик привез, только забыл дома.
- С фонтаном влюбленных? – рассмеялась Лера. – Завтра принесешь.
- Ну а что там еще может быть? – хмыкнул Димка. – Все нормально, Лер? Все хорошо?
- Хорошо!
- Ну и хорошо!
Пирог им принесли минут через пятнадцать. И к десяти они, разумеется, опоздали.
На неработоспособности менеджера по персоналу макаронной фабрики сказалось не только опоздание, но и сам факт состоявшейся беседы. Лера прокручивала ее раз за разом в голове, убеждая себя, что поступила правильно, потому что нельзя создавать отношения, а тем более семью, там, где нет никаких чувств. А их не было. Совсем не было по отношению к Диме. Пока Синицын был в командировке, она даже не замечала, что по утрам ее никто не встречает под фабрикой.
С работы Лера уходила с головной болью.
Во вторник она увлеклась самовнушением, что относится к Синицыну с большой симпатией, потому что он хороший, добрый и симпатичный. А в среду успешно доказала себе, что дружба может существовать и без партнерских обязательств, которые должны подразумевать хоть малейший намек на романтичность. В то время как Дима никогда не присутствовал в Лериных фантазиях.
Пожалуй, на этом она и успокоилась, если бы в среду вечером не зашла в пиццерию – взять домой ужин. И примерно в то же самое время, парой минут позднее, в ту же пиццерию ввалилась Ариша собственной персоной и, видимо, с теми же намерениями.
- О! – заревела она на весь зал. – Звезда моя, я такое платье свадебное со скидкой видела! Завтра идем мерить!
- Яся тебе предложение сделала? – не моргнув глазом, спросила Лера.
- У нас дикая нецивилизованная страна. Потому в ближайшем будущем свадьба мне не светит.
- Да ладно тебе. Ничто не мешает устроить праздник в свадебном платье.
- Не в приоритете, - отмахнулась Ариша. – Кстати, скажи Синицыну, что у меня есть хороший ювелир в приятелях. Кольца вам обеспечит по высшему разряду – я договорилась.
Избавиться от подруги было нереальным, и Лера смиренно поинтересовалась:
- Ариш, тебе больше заняться нечем?
- Нечем! – развела руками Ариша. - Яся с родаками свалила в Египет. Я одна.
- Ехала бы с ней, - устало бормотнула Лера.
Девяностокилограммовый эльф потупился и мягко проговорил:
- Ее родители меня не очень одобряют.
- А я отказалась ехать с Димой.
Ариша поперхнулась и беспомощно посмотрела на бармена и девушку за кассой.
- Два «Бочковых»! – рыкнула она.
- Ну вот чего ты, – слабо возмутилась Лера, хорошо зная «фанатские» наклонности подруги.
- И ржаные сухарики, - отрезала та.
- Ну не смертельно же, - продолжала увещевать Лера.
- И жареный сулугуни!
- Если ты не прекратишь – я сейчас уйду!
- И минералку, - громыхнула напоследок Ариша и повернулась к Лере: - Ты с ума сошла, да?
- Нет. Я его не люблю.
- Что значит – не люблю! Не пьет, не курит, зимой подштанники носит! Голова, опять же, шарящая. Мужик на вес золота, а она – «не люблю»!
- Я знаю, что он хороший, - Лера вздохнула и отвернулась от буравящего взгляда Ариши. – Но я его не люблю.
- Это неправильно. По закону жанра вы должны пожениться, купить хату, дачу, родить троих детей и до конца ваших дней нудеть друг другу про немытую посуду и невыброшенный мусор.
- А я не хочу троих детей от Синицына!
- А от кого ты хочешь детей, дура?
- Ни от кого не хочу, - обиженно ответила Лера.
- Чайлдфри?
- Почему нет?
- Ты б к психотерапевту сходила, что ли, - сочувственно покачала головой Ариша. – Пытаешься обмануть природу.
- Ой, чья б корова мычала, - рассмеялась Лера и весело чмокнула подругу. – Я тоже пиво буду. И сухарики. И сыр. Вот!
- Я – неформат, не примазывайся.
- К тебе или к пиву?
- Все ты поняла! Димка хоть как? Живой?
- Да нормально. Предложил поздравлять друг друга с днем рождения.
- Нудные вы… - разочарованно протянула Ариша. – Нет бы набухериться или из окна сигануть от несчастной любви.
- А тебе если не свадьба, так хоть поминки, - усмехнулась Лера. – Общественница!
- Яся свалила с родаками в Египет, - терпеливо повторила Ариша. – Шарм-эль-Шейх.
В этот вечер они все же «набухерились». Во всяком случае, Лера была в этом совершенно уверена, просыпаясь следующим утром под отвратительно звенящие звуки будильника. В голове кто-то точно так же звонко стучал кувалдами, которые отдавались в ушах и глазных яблоках. В зеркало смотреть на себя побоялась до тех пор, пока не приняла душ и не выпила две кружки кофе.
Отражение, вопреки опасениям, было вполне себе удовлетворительным, в отличие от того, что вспышками подбрасывала память.
«Агааааа, - басила Ариша, глядя на заказавшую третий бокал пива Леру, - может, передумаешь?»
«Я подумаю», - нетрезво отвечала Лера.
И она думала. Но не о Диме. Вернее, и о нем тоже.
Лера сравнивала. Его и Вересова. Дима был хорошим другом. А Вересов… был никем. В школе пользовался. И сейчас продолжает пользоваться. Потому что она не может сказать ему «нет».
Самовлюбленный эгоист!
- А ты – влюбленная дура! – вынесла Лера приговор, заметив Кирилла, маячившего у входа в театр.
_________________

Сложно Кириллу будет доказать Лере, что он ею не пользуется и все серьезно...
Джын и Светлая, спасибо за продолжение)
_________________

ДжЫн и Светлая,спасибо за продолжение.
Кирилл и сам не понимает чего хочет.Но что-то же цепляет его в Лере.

Вересову придется проявить себя , чтобы доказать Лере , что все не просто так .
Спасибо девочки, продолжение .

Вот, все-таки, до большинства мужиков все доходит гораздо позже. То, что он пользовался Лерой, для нее не секрет уже много лет, а он только умную мысль сформулировал. Главное, теперь не забывать, что это Митрофанушка, а ни кто- либо другой типа Кудиновой и как-то, все-таки, при встречах, перестать заикаться.

Спасибо за продолжение
_________________

Он попытается. Чай, мозг в черепушке имеется.

Цепляет. И не так уж и не понимает

Чи не теорема, шоб доказывать

именно но не потому что они глупее. а потому что так устроены их мозги.

Первое фиг забудешь, второе... ну как попрет


_________________

 » Глава 7. Кирилл топтался на месте

Кирилл топтался на месте. Джинсам не изменил, но в пиджак облачился – вполне себе приличный, темно-коричневый. Под пиджаком была белая рубашка в мелкую полоску в тон. А еще он улыбался во все тридцать два, демонстрируя ей букет красных роз. Выглядел несколько менее уверенным в себе, чем обычно. Может быть, из-за пиджака, конечно.
- Прикинь, я даже раньше Варьки приехал… если, конечно, она не с ним в гримерке.
- И сколько ты здесь? – спросила Лера, внимательно разглядывая цветы.
- Минут сорок. Так получилось. Вроде как на премьеру положено букет, да?
- Положено, - кивнула она и подняла глаза на Кирилла. – Идем?
- Я пригласительные забрал, тебя вот жду, - усмехнулся он. – Пошли.
Поежился и открыл перед ней дверь.
- Замерз? – спросила Лера, проходя мимо него.
- Недооценил холод. Ты нормально добралась?
В фойе людей было немало. Хотя и до спектакля времени оставалось порядком.
- Нормально, спасибо, - она заняла очередь в гардероб.
Кирилл стоял рядом. Чувствовал себя по-идиотски. Впрочем, так он себя чувствовал уже довольно давно – вопрос, заданный накануне отцу, по сути, касался не только зала суда. Сейчас, возле Митрофанушки, он не знал, куда себя деть, и напряженно размышлял о том, что, наверное, цветы Новицкому по барабану, и букет следовало вручить все-таки Лере.
Сейчас он слышал запах ее духов и даже осторожно, чтобы она не заметила, принюхивался, будто бы привыкая. Это было странно. Не менее странным было то, что сердце подавало тревожные сигналы – колотилось, как бешеное. И это тоже накаляло. Еще больше накалял тот факт, что она вела себя невозмутимо и одновременно отчужденно – совсем как всегда. Будто не было поцелуя на прошлой неделе. Если его не было – зачем пришла? А если был – тем более, что здесь делает? Не видит, что ли? Не понимает?
- Нам Дрон первый ряд выбил, между прочим, - зачем-то сказал Кир, разглядывая пригласительный.
Его раздумья прервал голос Леры:
- Надо программку купить.
- Ты собираешь или просто так?
- Возьму у Новицкого автограф.
- Смотри, еще загордится!
- Шел бы в актеры – и у тебя бы брали.
- У меня таланта нет, - хмыкнул Кир.
- А у него есть повод для гордости.
Эту реплику он проигнорировал. Не знал, что ответить. Их бесконечные разговоры ни о чем казались ему чем-то абсолютно бесполезным и еще больше запутывающим их отношения. Хотя неизвестно, были ли отношения? И не только ли в его голове. Последнему Кирилл не удивился бы.
- «no13 или Олинклюзив», - задумчиво прочитал Кирилл на афишке, наблюдая за тем, как Лера добралась до гардеробщицы и, взяв номерок, подходит к нему.
- Как неделя прошла? – спросила она, чтобы не молчать.
- Разнообразно. Работал, работал и работал. А у тебя?
- Тоже работала. Совсем неразнообразно.
Тема себя исчерпала. В который раз. Кирилл тяжело вздохнул и переключился на следующую:
- Ты в принципе театр не любишь или со мной идти не хотела?
- Я думала, что проведу сегодняшний вечер по-другому. У меня не было оснований считать, что ты позвонишь, - невозмутимо пояснила Лера.
- А я весь внезапный.
- Я заметила, - она помолчала и добавила: - А театр я люблю.
- Тогда пошли любить его согласно пригласительному – в партер, - вдруг взвился Кирилл.
Они поднялись на второй этаж и прошли в небольшой зал.
- Ты здесь раньше не был? – спросила Лера. – Здесь нет партера.
- Ну, нет партера, - проворчал он, осматриваясь. Партера действительно не было. Даже сцену сценой можно было считать условно – просто определенный сектор с декорациями в помещении. Остальное пространство занимал «зрительный зал», состоявший из нескольких рядов стульев. Ничего такой себе театр!
- Подумаешь, - добавил Кир. - Ряд-то все равно первый.
- Новицкий будет во всей красе, - улыбнулась она.
- Дрон всегда во всей красе. Даже когда бухой Гамлета декламирует под утро на Русановской косе в одних плавках.
- Наверное, впечатляет.
- Я его попрошу повторить трюк, - после некоторой паузы проговорил Кирилл, будто на что-то решившись, - когда летом поедешь с нами купаться.
Лера повернулась к нему, чтобы ответить, и улыбка на ее губах стала неприятно-застывшей, когда она посмотрела в зал за его спиной. Вересов насторожился. Резко обернулся назад, чтобы проследить за ее взглядом. И едва не чертыхнулся, наблюдая, как по направлению к их же первому ряду, но, к счастью, с другой стороны медленно плывет Карина Кудинова под руку со своим небезызвестным супругом, чья морда довольно часто мелькала в телевизоре последние годы – политические ток-шоу редко обходились без его присутствия.
- Пришла беда, откуда не ждали, - пробурчал Кир.
И тут же услышал радостное:
- Вересов! Аркадий, это Вересов, одноклассник и моя первая любовь!
Лера, кинув быстрый взгляд на Аркадия, принялась разглядывать Кудинову. Прическа, яркий макияж, глубокое декольте с увеличенным содержимым, короткая юбка. Полный дамский набор для ошеломления мужчин.
Она стерла дежурную улыбку с лица и уткнулась носом в программку.
- И Валерия! – оскалился Кирилл. – Митрофаненко. Ты ж фамилию не изменила пока?
Лера отрицательно качнула головой.
- Очень приятно, - весело улыбнулся Аркадий, протягивая Вересову руку. Рукопожатие было кратким, но крепким. Кудинова не менее внимательно, чем минутой ранее Лера, изучала «соперницу», будто диковинное насекомое. Платье было то же, что и на встрече выпускников. Видимо, именно это и растянуло ее пухлые губы от уха до уха, и она проговорила, совсем не скрывая иронии:
- Такими темпами фамилию она скоро сменит – цветешь, Лерочка.
- Меня моя устраивает, - пробормотала Лера, не отвлекаясь от текста.
- Я после замужества тоже хотела свою оставить, но Аркадий настоял.
- Аркадий настоял, - подтвердил «Аркадий». – Приобщаетесь к искусству? Я вот Кариночку вытащил в кои-то веки.
- Или Кариночка тебя, - хмыкнула оказывается_не_Кудинова.
- Ты не знала, что у Новицкого премьера? – удивился Кирилл.
- У Дрона? – она театрально округлила глаза. – Сдуреть можно! Нет, мы просто так пришли…
- А Дрон это кто? – поинтересовался Аркадий. – Твоя вторая любовь?
- Нет, дорогой. Он не в моем вкусе. В те годы я любила только Кирюшу.
- Кирюша – это я, - рассмеялся Вересов.
- В те годы ты любила не только Кирюшу, - буркнула Лера и уткнулась в программку еще сильнее.
- Кирюша, кстати, тоже никогда не отличался постоянством.
- Здоровый подростковый интерес к противоположному полу, - хохотнул Аркадий. – С вашего позволения, мы займем свои места.
- Приятно было познакомиться, - еще шире улыбнулся Кирилл.
Лера промолчала и подняла голову, только когда Карина со своей половиной удалилась. Кирилл, наблюдая за ней теперь, едва сдерживал улыбку. Митрофанушка боится Кудинову? Митрофанушка точно боится Кудинову! Было бы кого бояться!
- Вообще, они друг друга стоят, - негромко сказал он, низко наклонившись к ее уху. И в который раз почувствовал запах ее духов и ее самой. Сцепил пальцы и так же на ухо прошептал: - И про физрука я в теме. Его потом за педофилию судили – не все покладистые, как Кудинова.
- У нее любовь была.
- Может быть, и была. Много времени прошло, Лер.
- Много, очень много. Мы выросли.
Он не знал, что ей ответить. Не нашелся. Смотрел прямо в глаза и не представлял себе, как ей сказать о том, что чувствовал сейчас. Было важно сказать – и о том прошлом тоже. Но как ей говорить что-то, когда у нее прядка волос выбилась из прически и оказалась на щеке? Кирилл протянул руку и заправил прядь ей за ухо. Губы его дрогнули, словно с них готовы были сорваться слова. Но вместо этого улыбнулся и легко пожал плечами.
К счастью для Леры появились актеры. Сначала она улыбалась происходящему перед самым ее носом, после весело посмеивалась над сомнительным свиданием главного героя, иногда ловя себя на мысли, что ощущает себя участницей происходящего. Кирилл, как и на прошлой неделе в кино, смотрел не прямо перед собой, а постоянно косился на ее профиль. Хотя делать это и одновременно следить за сюжетом выходило хреново. А посмотреть было на что – в смысле Митрофанушки, как и следить было за чем – в смысле Новицкого. Тот реально блистал. Неподалеку нервно хихикали его родители, когда зал взрывался смехом. А на совсем-совсем соседнем от него кресле Варька напряженно проговаривала вслед за ним текст, отчего становилось еще смешнее – будто Новицкий ребенок на утреннике.
- По-моему, у Андрея хорошо получается, - сказала Лера, когда начался антракт.
- Все-таки побежишь за автографом, - констатировал Кир.
- Почему нет?
- У меня где-то сохранились его шпоры по биологии – могу соспонсировать, пока они еще не стоят сотни тысяч.
- По-твоему, я ищу коммерческой выгоды? – спросила Лера.
- По-моему, ты слишком серьезно ко всему относишься. Даже к шуткам. А мы пришли комедию смотреть.
- Комедию, - согласилась Лера, провожая глазами Кудинову с мужем, направляющихся, вероятно, в буфет. Кирилл тоже смотрел им вслед – потому что не заметить Леркиного взгляда было нельзя. Текущее положение начинало его подбешивать. В конце концов, это с ним у Митрофанушки свидание, а не с дурой Каринкой!
- Можно я тебя поцелую? – резко спросил Вересов.
- Зачем? – так же резко, тихо уточнила Лера.
- Хочу.
- Ты пригласил меня в театр.
- Это взаимоисключающие вещи?
- Да, Кирилл, - она поднялась. – Я хочу воды.
- Ок, пошли в буфет, - вскочил он следом. – Заодно расскажешь мне, что такого отвратительного в том, чтобы я тебя поцеловал.
- Я не стану обсуждать это с тобой
- То есть ты намеревалась молча посмотреть со мной спектакль и молча разойтись каждый в свою сторону?
- Я испортила тебе вечер?
- Мне кажется, это я его тебе испортил. Я помню. У тебя были другие планы.
- Тебе кажется.
Кир скрежетнул зубами, решительно взял ее под локоть и повел в буфет. Молча. С тем, чтобы там снова пересечься с вездесущей Кудиновой, где-то потерявшей своего Аркадия. Она с улыбкой держала в руках бокал шампанского и, увидев их, улыбнулась самой лучезарной своей улыбкой. А потом, заманчиво виляя бедрами, направилась прямиком в их сторону. Кирилл же, чтобы предотвратить неминуемое столкновение, так же, под локоть, повел Леру в самую гущу народа, в обход короткого пути к витрине. И мысленно проклинал тот день и час, когда связался с Кариной. Первый опыт сексуальной жизни мужчины, безусловно, важен. Но не настолько, чтобы впоследствии бежать из страны.
- С газом или без? – быстро спросил он Митрофанушку.
- Без. И шоколад, если есть.
- Тогда, может, и кофе? Или чай?
- Неа, воды, - Лера улыбнулась.
- Тебя вообще ни на что не уболтаешь! – криво усмехнулся Кир и переключился на буфетчицу.
Последнее он сделал зря. Растерял бдительность. Кудинова оказалась возле них ровно через тридцать секунд.
- Сто лет так не смеялась! – торжественно объявила она Лерке, имея в виду то ли спектакль, то ли их с Вересовым. – Аркаша умочка, что вытащил!
- Повезло тебе, Карин.
- Мне? Еще как! – Кудинова отпила из бокала и снова улыбнулась. – Когда еще такое увидишь?
- Когда снова Аркаша вытащит.
- Позвони Новицкому, он тебе абонемент выбьет! – раздался угрожающе вежливый баритон Кирилла. Он вручил Митрофанушке заказ, в котором почему-то было пять плиток шоколада – от белого до горького. И, наклонившись к ней, шепнул на ухо: - Ты не уточнила.
- Спасибо, - сказала Лера. – Придется Андрею вручать вместо букета.
- Чтобы он в следующий раз играл Колобка? – фыркнула Карина.
- Если хочешь абонемент, ему об этом не говори, - хохотнул Кирилл и, снова подхватив Леру за локоть, уволок ее подальше. Потом остановился и решительно спросил: - И домой себя подвезти ты мне опять не позволишь?
- Не надо. И, мне кажется, тебе звонить мне больше не надо.
- Ты запрещаешь?
- Ну что за глупости. Как я могу что-то тебе запретить?
- Да? – ухмыльнулся он. – Ну ладно!
И вместо того, чтобы сделать единственно правильное – провести ее в зал, усадить в кресло и домучить этот вечер до конца, сделал единственно неправильное, но то, чего хотелось отчаянно. Быстро наклонился к ней, схватил за плечи, притянул к себе и поцеловал – жадно, нетерпеливо и одновременно прислушиваясь к ее реакции. Замерев в его руках, Лера слышала, как бешено колотится ее сердце. И с ужасом понимала, что сама позволила Кириллу, хотя и говорила совсем о другом. Но как она может ему запретить? Снова влепить пощечину? В буфете театра это будет экзотично. Воспользоваться примером Золушки?
Она отстранилась и беспомощно посмотрела на Вересова, не зная, что сказать. Он тоже молчал, понимая, что сквозь шум в голове не докричаться. И ощущая странную дрожь в ладонях – непривычную, незнакомую, заставляющую пальцы сильнее сжиматься на ее плечах. Сообразив, что, скорее всего, делает ей больно, заставил себя их разжать. И, наконец, медленно произнес:
- Я должен попросить за это прощения?
- Не надо, - еле слышно проговорила она. – Идем в зал.
- Подожди! – шепнул Кирилл и улыбнулся, рассматривая ее лицо. И все никак не мог понять, как это раньше он не замечал изумительной глубины ее серых глаз. В таких глазах и утонуть недолго. Он тонул. Оказывается, он столько времени тонул и не понимал этого. Кирилл положил ладонь ей на затылок и снова наклонился. Не хотелось уже никакого спектакля, никакого Дрона, ничего. Хотелось целоваться.
- Перестань, пожалуйста, - проговорила Лера ему в губы, со смешанными чувствами понимая, что меньше всего хочет, чтобы он останавливался.
- Даже не подумаю, - не переставая улыбаться, ответил он. И следующий поцелуй был увереннее предыдущего. И ему было совершенно плевать на то, что в буфете, кроме них, были другие люди. Что где-то здесь бродят родители Дрона и гребаная Кудинова. Он только чувствовал ее чуть подрагивающие губы и ее затылок в своей ладони. И не понимал, что с ним происходит, одновременно осознавая, что все-таки понимает. Лера принялась сдержанно высвобождаться из его рук. Ее тоже не покидала мысль, что вокруг знакомые и незнакомые люди. И у всех на виду Кирилл целует ее, в то время как она всегда полагала поцелуи чем-то только на двоих, без свидетелей.
Он отпустил ее. Но не отступил, продолжая стоять очень близко. Пытался совладать с дыханием. И надеялся на то, что выглядит хотя бы вполовину не таким потрясенным, каким себя чувствует. За три воскресенья она стала для него кем-то самым важным. Этого он не ждал. Но случившееся ему нравилось тоже.
- Пойдем в зал, - охрипшим голосом прошептал Кир.
Они вернулись на свои места. Началось второе действие. Новицкий продолжал отжигать. В окне по-прежнему висело бездыханное тело. Но Лера воспринимала все, как мультфильм с отключенным звуком. В ее голове звучал один-единственный вопрос: почему Вересов к ней прицепился? Зачем которое воскресенье подряд он издевается над ней? Она тоже хороша – нужно уметь отказываться. Но он проявлял дурацкую настойчивость, которая озадачивала.
Кирилл Вересов никогда ничего не делал без причины. Он знал собственную выгоду всегда и во всем.
А люди не меняются.
Но вот именно сейчас, в это самое «люди не меняются» странным образом не вписывалось то, что он крепко держал ее за руку все второе отделение и не позволял ей отнять ладонь. Его пальцы, едва касаясь, легко чертили дорожки на ее коже – нежно и вместе с тем уверенно. Но теперь уже он сам смотрел на сцену и даже смеялся со всеми – будто бы отпустил себя и позволил себе наслаждаться происходящим.
К окончанию спектакля Лера, набравшись решимости, отняла руку. Потом были аплодисменты, поклоны. Кирилл, смирившись с участью, пошел вручать цветы Новицкому – сам обещал.
- Видал я актеров и похуже, - хохотнул он, оказавшись возле Дрона.
- С каких пор Валерик тебе приходится сестрой? – проигнорировав его замечание, полюбопытствовал Новицкий.
- Машка мала еще для таких спектаклей, - отмахнулся Кир.
- А у тебя вариантов других не было?
- Зат-кнись и нюхай цветочки, - он сунул другу букет в руки.
- Значит, не было, - отбирая букет, сказал Андрей. – Печалька.
Объяснять Новицкому, что вариантов действительно не было, но совсем не в том смысле, в котором тот понял, казалось не очень удобно во время поклона. Потому он развернулся к нему спиной и вернулся к «Валерику», по дороге чуть не налетев на счастливую Варьку, кинувшуюся на шею жениху.
- Тили-тили-тесто! – проворчал Кир с улыбкой.
- И не говори! – хохотнула Кудинова, нарисовавшаяся рядом. – Может, в какой клуб закатиться, отметить премьеру? Ты как?
- А где Аркадий? – живо спросил Вересов, едва поборов желание сразу послать ее подальше.
- Домой поехал. Предоставив молодежи развлекаться, - Карина подхватила его под руку. – У него режим.
- Прости, у меня тоже режим. Спокойной ночи, малыши! И в люлю, - рассмеялся Вересов и осторожно освободился из цепких кудиновских лапок, резко повернулся и столкнулся почти носом к носу с Лерой. – Пошли в гардероб!
- Пошли, - согласилась Лера, сделав вид, что ничего не заметила. – Хороший спектакль. И Андрей молодец.
- Андрей – всегда молодец! – вдруг раздалось им вслед очаровательное Каринкино шипение. Потом она затопала каблучками куда-то в сторону. И Кирилл облегченно выдохнул:
- Надеюсь, это ее последнее явление хотя бы на сегодня. Давай провожу все-таки?
- Спасибо, Кирилл. Но я доеду на такси, - твердо ответила Лера, понимая, что боится оставаться долго с ним наедине. А он вдруг и сам это понял. Страх так отчетливо читался в ее глазах, что уверенность и твердость в голосе совсем не могли его скрыть. Она старалась. Но еще неизвестно, кто здесь лучший актер. Митрофанушка или Новицкий.
- Хорошо, - сдержанно ответил Вересов. – Но учти, в следующий раз не отмажешься.
- Зачем тебе это нужно? – спросила она, посмотрев ему прямо в глаза.
- Ты мне нравишься.
Лера не нашлась, что ответить.
Уже привычно сунула руки в рукава дубленки, которую держал Кирилл, и с удовольствием вдохнула холодный воздух, когда они оказались на улице. Он вышел следом. Довел до стоянки такси. А там снова – утверждая свое право это делать – поцеловал на прощание, крепко прижимая к себе.
- Пока, Кирилл, - выдохнула Лера и быстро села в машину, чувствуя себя неопытной влюбленной школьницей. Впрочем, такой она и была, несмотря на свои двадцать пять лет.
А он еще долго смотрел вслед отъехавшей машине и глупо улыбался.
Странный вечер. Даже более чем странный. Похожий на маятник. Его шатало от состояния высокоградусной раздраженности до абсолютной нежности, что никогда не было ему свойственно. Самое сильное чувство, испытанное им за четверть века своего победоносного шествия по планете, случилось в одиннадцатом классе, когда он втюхался в собственную классную и устроил всем по этому случаю веселую жизнь. С тех пор ничего не перекрыло.
Несколько последующих увлечений произошли уже в университете и скорее походили на секс по дружбе, чем на реальную влюбленность. «Кудиновы» не в счет. Они ему приелись быстро, а по своему характеру он был склонен к какому-никакому, но постоянству в отношениях. Тем же объяснялось и то, что друзей у него было не так уже и много, и по сути никого роднее, чем один-единственный Дрон. Остальное он перерос довольно быстро. И к двадцати пяти годам обнаружил, что не так и страдает от одиночества, как ему представлялось еще пяток лет назад. А может быть, он был еще и слишком ленив для того, чтобы окружать себя толпой. Но комфорт все же действительно достигался исключительно в крайне тесном кругу самых близких людей.
И как-то так вышло, что в этом кругу в одно мгновение оказалась Митрофанушка. Еще тогда, на памятной встрече выпускников две недели назад. Сразу ведь почувствовал. В одно мгновение. Просто тогда еще не понял. А сейчас стало ясно – он хочет, чтобы она была рядом. Впервые в жизни он хочет кого-то рядом с собой – всегда.
В Зазимье добирался на такси. Костюмный пиджак и букет цветов мотоцикла не предполагали.
Было еще не слишком поздно, но дома стояла тишина, вопреки тому, что он сам уже привык – у отца тихо не бывает. Особенно по воскресеньям. Но Вересов-старший вполне мог взять Марину за шкирку и слинять с ней куда-нибудь на вечер. Может быть, даже к Закревским – мириться.
Кирилл живо представил себе Марину в костюме гладиатора на арене – бьющуюся в смертельной битве с женой Ярослава. Этак забавляясь, и поплелся на кухню, чтобы, наслаждаясь тишиной, спокойно поужинать.
И вот там-то его и застал нежданчик.
За столом под настольной лампой восседала Алла Эдуардовна, жевала карамельки, запивала их чаем и что-то сосредоточенно читала. В это время ее никогда не бывало на кухне! Законный отдых!
- Добрый вечер, - пробормотал Кирилл, рассматривая мизансцену.
- Добрый, Кирилл, - ответила Алла Эдуардовна и положила на стол развернутую книгу обложкой вверх. – Ужин разогреть?
- Сам, - улыбнулся Вересов-младший, рассматривая теперь уже до оскомины знакомый томик. «Кофейный роман», - прочитал он про себя и невольно усмехнулся. И эта туда же! Не выдержал, спросил: - И чего? Интересная книжка?
- Интересная. У Марины Николаевны хорошо получается.
- У нее многое хорошо получается, - вдруг проворчал Кирилл, с ужасом обнаружив, что голос-то обиженный.
- Это естественный результат прилагаемых усилий, - сказала Алла Эдуардовна и поднялась. – Я все-таки разогрею тебе ужин. Хотя по ночам есть не очень полезно. Даже в молодом возрасте.
Привычными движениями она распорядилась посудой в холодильнике, что-то куда-то переложила, что-то отправила в микроволновку, и минут через десять перед носом Кирилла стоял сервированный поднос с оливье, гратеном, пирогом с тыквой и большой чашкой чая. Тот заинтересованно осмотрел получившийся натюрморт и широко улыбнулся.
- Папа когда-нибудь говорил, что цены вам нет, Алла Эдуардовна? – спросил он с улыбкой.
- Говорил, - ответила экономка, снимая передник и присаживаясь обратно к столу.
- Присоединяюсь! – рассмеялся Кирилл, собрал поставленную перед ним снедь, буркнул весьма почтительное «Спокойной ночи» и покинул территорию кухни, оставив домработницу наедине с шедевром жены работодателя.
Алла Эдуардовна проводила его взглядом, взяла в руки книгу и перелистнула страницу.

Отчаяние //почти у края//

На этаже было тихо. Царила обманчиво рабочая обстановка. Только шуршали клавиши ноутбуков, но со стороны никто бы не догадался, что народ попросту шарится по чатам.
Тема дня: сумасшествие Краевского.
И в том не было ничего удивительного. Все знали, что Краевский сходит с ума, и теперь уже, кажется, в буквальном смысле. Вопли сменялись периодами абсолютной тишины и отсутствующим взглядом. А на любой звук, доносившийся из его телефона, он реагировал, мягко говоря, неадекватно. Хватался за трубу так, будто этот звонок имел для него первостепенную важность. Потом разочарованно матерился. И сбрасывал, даже если на том конце был какой-нибудь крайне важный для конторы клиент. Иногда бродил по коридору тенью отца Гамлета. Но в запой не уходил. Доводил себя до дурки на трезвую голову, что выглядело еще более жутко.
Делались ставки, когда этот процесс саморазрушения будет завершен или прерван высшими силами. В конце концов, высшие силы в лице Соснова Олега Максимовича вмешались в происходящее.
Ровно через две недели после начала очередной вехи в непростой жизни Краевского.
Ровно через две недели после исчезновения Лики.
- Кофе пить пошли, - сказал Соснов, перехватив Влада в коридоре.
- У меня кофе скоро из ушей полезет, - отмахнулся Краевский. Выглядел он, и правда, кошмарно – явно недосыпал.
- Да хоть воду пей. Идем, говорю!
Краевский тяжело вздохнул, покорно сложил руки на груди и поклонился:
- Слушаю и повинуюсь, хозяин.
- Клоун!
Они спустились на первый этаж, где располагалось небольшое кафе, в котором большинство офисных работников проводило обед. Сейчас посетителей было немного, и они прошли к дальнему столику, подальше от стойки бармена.
- И до каких пор ты будешь сходить с ума? – без предисловий спросил Соснов, едва официант отошел от них.
- Это мой ум. Хочу и схожу.
- Концептуально. Оk. Сойдешь. Что дальше?
- Так далеко я не думал.
Справедливости ради, Краевский не думал вообще. Единственное, что бесконечно, будто заевшая пластинка, вертелось в его голове – это предположения относительно того, куда еще могла податься Ларгина. Идеи закончились ориентировочно в прошлую субботу, когда он обнаружил, что в доме номер сорок три по улице Школьной поселка Ямполь Сумской области никакой Анжелики нет, а ее родители, проживающие по этому адресу, даже не в курсе, что происходило с их дочерью в последний год. Владислав не рискнул их просвещать.
Но что делать дальше, не имел теперь представления.
- Уволюсь, уеду к чертям, избавлю тебя от своего присутствия, - хмыкнул Краевский и устало посмотрел на барную стойку, где весело болтали официанты.
- Куда уедешь? – поинтересовался Олег.
- К чертям, - мрачно повторил Владислав. – Адрес точный.
- И что станешь делать?
- Вариться в котле.
- Идиот! Оно того стоит?
Краевский промолчал. Он не знал, что и чего стоит. Знал только, что без Лики невыносимо и незачем каждое утро вставать и куда-то идти. А потом идти обратно откуда-то, помня, что ее нет.
- Может, ее Ларгин похитил? – наконец, мрачно выдал Владислав.
- Угу, и уволок в свою пещеру… Твою ж мать, Влад, - возмутился Соснов, - в конце концов, и более реальных вариантов предостаточно.
- Его до сих пор не нашли. Она тоже пропала… Вернуться к нему по доброй воле не могла, не верю… но… Черт, Олег! Он же маньяк!
- Можно подумать, ты лучше, - проворчал Соснов. – С чего ты взял, что она пропала?
- Она собрала свои вещи и съехала с очередной квартиры. Ни Самородова, ни Санька понятия не имеют, что произошло, а они всегда в курсе. Я перерыл половину Киева. Даже ее любовников из числа известных мне включил в поиски. Ни-хре-на. Ее родители тоже не в теме. Был человек – нет человека.
- Сам же говоришь: собрала вещи. Значит, уехала, а не пропала. С вещами не пропадают.
- Всегда завидовал твоему умению вывернуть все наизнанку. Ок. Она пропала персонально для меня – так понятнее?
- А если персонально от тебя сбежала? – спросил Олег.
- Утешить ты тоже умеешь.
- А ты не девочка-тинейджер, переживающая первую любовь, чтобы я тебя утешал.
- О! А я бы на это зрелище посмотрел, - хохотнул Владислав. – Соснов-утешитель!
- Ясно. Нравится сам процесс? Меня бросили, утешьте меня. Если так – вали и правда из конторы к черту! – Соснов поднялся из-за стола и вынул из кармана бумажник.
- Дела кому передавать?
- Мне. Традиционно. Сначала Ларгина мне скинул. Теперь давай еще все остальное.
- Да твою мать, Олег! Я реально не могу работать! Я вообще ничего не могу. Дикость в том, что она меня любит. И не отпускает даже сейчас!
- Дикость в том, что прошло всего две недели. А ты уже считаешь, что сделал все возможное.
- Есть вариант объявить ее в розыск, - невесело буркнул Краевский. – Или нанять детектива.
- Объяви, найми, - Олег снова уселся за стол. – Мало ли куда она свалила. С чего ты зациклился на одном Киеве? Может подружки какие…
- Я ничего про нее не знаю… Есть только материалы дела об их разводе, но там зацепиться не за что. Мужиков она не слишком жаловала, чтобы с кем-то откровенничать.
- По тебе заметно, - хмыкнул Олег. – А если предположить, что она все-таки поездом воспользовалась. Или самолетом. Ты узнавал?
- Нет, не узнавал. Уволюсь – хоть время появится.
- Ну я так и понял, - Соснов внимательно посмотрел на Влада и спросил: - Меня еще интересует… Вот найдешь ты ее… Но она, вообще-то, замужем.
- Добьюсь расторжения. Предоставлю услуги адвоката со скидкой.
- Судя по клиентке, ты еще сначала попробуй убедить ее в целесообразности этих услуг.
- Ну… может быть, ко второму ребенку она созреет, что нам стоит узаконить наши отношения, и мы придем к консенсусу, - мрачно рассмеялся Краевский.

Алла Эдуардовна подняла не менее мрачный взгляд на часы и решительно захлопнула книгу.
- Спать! – сообщила она девушке на обложке и удалилась в свою комнату.
_________________