Кавайные аниме фанфики)))

 » Кавайные аниме фанфики)))  [ Сборник ]

Вот недавно нашла наконец фанфик по Стальной тревоге наслаждайтесь)))

Канаме медленно заморгала, остатки ее сонливости упорно не желали покидать насиженные места. Сражаясь не на шутку с неизбежным в итоге подъемом, она зарылась еще глубже под одеяла и зевнула, довольно. Тепло... мягко... она готова была пролежать так весь день. Чуточку пошевелившись, она довольно вздохнула, ощущая кожей мягкость простыней. Канаме перекатилась на спину, и солнечный свет, прорвавшийся через окно, коснулся ее лица.



Открыв глаза, она заморгала под этим ярким светом, рефлекторно прикрывая глаза рукой. Ну почему по утрам всегда так тяжело вставать? Не ее же вина в том, что эти утра и она просто не сочетались? Обычно Соске помогал ей встать, вытаскивал ее из постели в душ. Стоило ей глянуть на часы, как глаза ее округлились. Что-о? Уже одиннадцать? Нет, сегодня ей, конечно, на работу не нужно, но она собиралась приготовить Соске завтрак... Соске, злодей, определенно выключил будильник. Блин, как же он обожает путать ей все планы! Желая поймать своего мужа, рука ее метнулась вбок, собираясь стиснуть его в железном захвате.

Не ощутив ничего, она повернула голову, подтвердив, тем самым, ее наихудшие подозрения... его не было. Да куда этот бака делся? Отбросив одеяла в сторону, она пошатываясь, принялась двигаться из комнаты в комнату, плюнув на тот факт, что она была голышом. Не мог же он оставить ее, даже и не попрощавшись!

- Соске? – В голосе ее слышались нотки гнева. Когда она найдет его, он заплатит ей за это беспокойство – Соске!

Ноги ее задвигались быстрее, когда она помчалась вниз. Промчавшись через прачечную, она перепрыгнула кучу грязной одежды в корзинах. Ворвавшись на кухню, она просканировала комнату, задержав взгляд на грязных тарелках, захламленном столе и прочих следах прошлого вечера. Игнорируя бедлам, взгляд ее впился в холодильник, в листок, прикрепленный к нему. Разъяренная, она сорвала послание, почерк явно бы Соске.





"Канаме,
Ситуация изменилась, но беспокоиться не о чем.
Прости, что приходится уходить, ничего не объяснив.
Береги себя.
Соске. "



Ослепленная гневом, Канаме скомкала листок, бросив его на пол. Топча его босой ногой, она завопила от ярости. Чувствуя, как острые края сгибов впиваются ей в ступню, она прорычала что-то неразборчивое. Рука Канаме машинально искала бумажный веер. Он ей определенно понадобится, когда этот урод наконец вернется. Полностью, наконец, очнувшись, она даже и не позаботилась, чтобы подхватить измочаленную записку, вместо этого ринувшись вверх по лестнице и в ванную. Вывернув кран с горячей водой так сильно, как могла вытерпеть, Канаме, оставив стеклянную дверь распахнутой напрочь, ступила внутрь.

Горячая вода полилась по ее волосам и плечам. Упершись лбом в стену, она вернулась в мыслях с записке, оставшейся на полу и человеку, что написал ее. Соске вечно выкидывал что-нибудь в этом духе. Прошлый их вечер опять стал ураганом эмоций. Вчера вечером она возвращалась с работы, вымотавшаяся до жути и мечтая лишь об одном, расслабляющей горячей ванне. Вместо этого дома она обнаружила Соске, собирающего армейский мешок. Тот самый, что он хранил в настенной нише прачечной. Оказывается, завтра утром он покидал город, на "неопределенное количество времени". Видя, как ее вот уже два года как муж собирает вещи, и зная, что это, вполне может быть вообще, последняя его ночь дома на долгое время, а может быть даже н навсегда, она почувствовала как на глаза ее принялись наворачиваться непривычные слезы. В прошлом году он, казалось, было, ушел уже с активной службы, вместо этого занявшись тренировкой новобранцев, работая на обслуживании и разработке новой техники, привлекаясь к разработке стратегии, и призываясь на поле боя лишь в редких, исключительных случаях. Оба они, без каких-либо слов знали, если такое произошло – ситуация безвыходная.

Если там и было что-то большее, Соске не сказал. Когда она спросила его о подробностях, он просто покачал головой, вместо этого взявшись за нее. Сняв с нее рабочий костюм, он натянул на нее одну из любимейших им ее сорочек. Ту, что была куплена на годовщину свадьбы, короткая, шелковая и белая. Укутав ее в его собственный пушистый халат, он принялся обращаться с нею как с маленьким ребенком. Не говоря ни слова, они переместились на диван, свернувшись там, слезы ее падали ему на футболку, рука его ласково ерошила ее волосы. Получив еду, заказанную из китайского ресторанчика, она, наконец, прервала свой плач, чтобы поужинать.

Соске, несколько неуверенно, попытался поднять ей настроение единственным способом известным ему. Принявшись рассказывать, как обезоружить кого-нибудь картонкой из-под еды. Канаме лишь фыркнула, неуверенная, всерьез он это или нет. В конце концов, он вытащил буквально из ниоткуда бутылку вина, и разлил содержимое по бокалам. Третью бокала позже вино было напрочь позабыто на столике. Любовь их была нежной, затем страстной, после безумной, отчаянной жаждой прикосновений друг друга. Никогда прежде она не ощущала себя настолько любимой.

Засыпая наконец в его объятьях, она умоляла его разбудить ее до того, как он уйдет. Он улыбнулся и нежно поцеловал ее, Канаме уже засыпала.

И разумеется, он ее не разбудил. Должно быть он написал записку посреди ночи и ушел прежде, чем планировал. Может, что-нибудь произошло?

В его записке не было сказано ничего существенного, но Канаме вполне могла читать и между строк. "...беспокоиться не о чем ". Он не хотел бы, чтобы она беспокоилась. "Ситуация изменилась" Соске написал, что как бы эта ситуация не менялась, он будет острожен, написал, что ни одна война не удержит его вдали от нее. "Прости, что приходится уходить, ничего не объяснив." - он чувствовал себя виноватым, уходя от нее, не разбудив. "Прости", другими словами, "но мне пришлось".

"Береги себя" – я люблю тебя и поосторожнее там, потому что я некоторое время буду не здесь. Гнев ее испарился, сменившись глубокой печалью. Слезы ее смешивались с водой. Его не было рядом, она снова был одна. Ладони ее закрыли глаза, и она медленно поползла вниз, осев на кафельный пол. Всхлипы вырывались из нее, сотрясая ее тело, пока она вспоминала те моменты близости, что были между ними. Прижавшись к ней крепко, он покрывал поцелуями ее мокрые от слез щеки, шепча срывающимся голосом "я люблю тебя". Она была сама не своя в его крепких руках. Он был чудом. И вновь одна, осознание этого вновь сотрясло ее целиком.

Она так и лежала на полу неизвестно сколько, пока капли воды наконец не стали пронзительно-ледяными; горячая вода кончилась. Содрогнувшись, она с трудом поднялась на ноги и выбрела наружу, вцепившись в халат Соске. Продираясь рукой сквозь мокрые волосы, она глянула в зеркало, усталая женщина с красными, опухшими глазами смотрела на нее. Кто-то еще, чужая, абсолютно незнакомая, ничуть не напоминающая оживленную и энергичную Канаме, привычную ей.

Стирая запястьем последние следы слез с ее лица, последствия ее эмоционального срыва, она потащилась вниз, вновь возвращаясь на кухню. Уставившись тупо на кофеварку, она набрала номер своего босса, и объяснила ему, что не очень хорошо себя чувствует, и что ее не будет до конца недели. Работа отнюдь не являлась тем, через что Канаме готова была пройти.

Ожидая свой кофе, она попробовала убрать вчерашний разгром. Убирая остатки китайской еды в холодильник, глаза ее расширились при виде измятого листка, валявшегося на полу. Подхватив его, она аккуратно его расправила и вновь повесила на холодильник, тщательно контролируя свое дыхание, чтобы вновь не сломаться.

С того момента как Соске появился в ее жизни, он стал неотъемлемой ее частью. Ныне, годы спустя, она просто не могла представить себе жизни без него рядом. Она не была уверена вообще. Нужна ли ей такая жизнь, без него.

Уставившись вниз на чашку кофе, которую она не помнила, чтобы наливала, она следила за пузырьками на поверхности. Что произошло с той решительной, уверенной в себе школьницей, которой она была некогда? Та Канаме всегда была одна, в то время у нее не было никого. А сейчас, посмотрите на нее, полчаса и она уже разваливается на части.

Воспоминания прошлой ночи вновь поплыли у нее перед глазами. Память о прикосновения Соске, его запахе, голосе - и она знала, что изменилось. Соске был тихим, умным, параноидальным, упорным, глупым, чрезмерно заботливым, колючим, - "я люблю тебя" - и хотя и далеким от идеала, для нее он был всем.

Двинувшись в гостиную, она принялась щелкать пультом от телевизора, ни на чем в особенности и не останавливаясь. Немного сместившись, она притянула ворот халата ближе к себе, вдохнув запах Соске, оставшийся в нем. Бросив взгляда на часы с экрана, она заметила, что уже далеко за восемь. Вечера. Она и вправду просидела столь долго? Не чувствуя в себя какого-либо желания есть, вместо этого она переключилась на CNN в поисках каких-либо новостей из других стран. Она не имела ни малейшего понятия, где Соске может быть, но подозревала, если их задание пойдет прахом, шум поднимется такой, что в новостях это будет точно. Пытаясь не отрывать глаз от ведущих, она ощутила как ее веки принялись тяжелеть. Отклонившись назад, она подавила зевок, и прикрыла глаза, благодарная своему ступору. Проваливаясь в сон, она гадала, как там Соске, удастся ли ему сегодня поспать?


* * *

Канаме рывком проснулась, ее колотил озноб. Видимо трясясь она поднесла руку ко лбу, не обращая внимания на слезы, стекающие вниз по лицу. Сон ее был красочен, жуток и реален, взрыв разорвал Соске на части, боль его была жуткой и устрашающей. Желудок ее скрутило узлом, и она опрометью ринулась в ванную, опасаясь, что не успеет. Живот ее спазматически сжимался, желая избавиться от еды, что она даже и не ела. Склонившись над унитазом, она отчаянно зажмурила глаза, холодный пот выступил по всему ее телу. Содрогаясь, он почувствовала, как дурнота отпустила ее, но не прежде, забрала содержимое ее и без того пустого желудка.

Встав, она уставилась на свое отражение, пытаясь справиться с надсадной болью в горле, тяжело дыша. – Да что это со мной? -Отражение не ответило. Глаза ее округлились, стоило ей поднести ладонь ко лбу. Если она не ошибалась, температура была жуткой. Рывком открыв зеркало, она вытащила с полочек за ним "Адвил" и "Тайленол". Спазм вновь скрутил ее живот, столь сильно, что она выронила бутыльки.

- Черт, – обе ее руки схватились за живот, – Мое обычное везение...

Следующий час она провела в туалете. Зная, что, так или иначе, таблетки все же подействуют, Канаме попыталась отслеживать температуру. Однако, кем-кем, а уж доктором она не была уж точно, и ее собственное состояние пугало ее до жути. Часом позже у нее началось головокружение, черные пятнышки плавали повсюду, мешая ей нормально видеть, дыхание стало прерывистым, а горло саднило. Она знала, что ей плохо, очень плохо, но врожденное упрямство мешало ей это признать.

- Черт подери! Соске, я без тебя... не могу! – голос ее сорвался. С трудом взгромоздившись на ноги, она постаралась оставаться в сознании, двинувшись в долгое путешествие к спальне. Ка4к это похоже на него, быть где-то еще, когда он ей так нужен...

Наконец рухнув на постель, она даже и не позаботилась, чтобы глянуть на часы, зная лишь то, что сейчас где-то в районе полудня. Доползя до стороны Соске, она погрузилась в его запах и утихла, воображая себя в его руках, бережно обхватывающих ее.


* * *

Следующие пол-недели размылись для Канаме в сплошное пятно. Жар продолжался, боли и беспокойства все увеличивались, желудок про прежнему сводил ее с ума. Она ни на чем не могла сосредоточиться, и хотя на пятый день, температура, похоже, пошла на убыль, один взгляд в зеркало перепугал ее насмерть. Канаме не была в душе с того утра, как он исчез, и она могла чувствовать ту корку грязи и засохшего пота, что покрывала все ее тело. Хуже всего было то, что о Соске не было никаких вестей. Никто из "Мифрил" не звонил ей, а когда она позвонила им, желая выяснить все раз и навсегда, они были очень к ней добры, но так ничего и не сообщили.

От постоянных мыслей о Соске, сны ее приобрели новую направленность. Теперь в кошмарах ей снилось его тело, безжизненно лежащее на земле. Не то, чтобы она не имела в него веры, она верила в него больше, чем кто-либо. Больше чем в кого-либо и когда. Но страх зацепился за что-то в ее голове, и хотя Канаме гнала и гнала столь жуткие мысли из своей головы, он не желал исчезать, теперь, в таком ее состоянии, ослабленном физически и морально днями болезни. Образ вновь и вновь всплывал перед ее глазами, и она хваталась руками за живот, желая, чтобы эта дурнота, наконец, от нее отстала. Сделав глубокий вздох, она вновь закрыла глаза.

Лежа на диване в гостиной, она вновь смотрела CNN. Это был ее первый выход из спальни за прошедшие четыре дня. Ее желудок отказывался что-либо принимать, но она все же должна была что-нибудь съесть и попить. Вода это все, что она могла удержать в себе. Пытаясь сфокусироваться на новостях, она вновь попыталась спрятаться в халате Соске, вытянув его так сильно, как смогла. Халат Соске и его же трусы, это все, что на ней было. Она не переодевалась вот уже неделю. Не то, чтобы ей хотелось оставаться грязной, но любая попытка выпрямиться вновь нагоняла на нее тяжелейшие приступы дурноты, а тот единственный раз, когда она попыталась переодеться, заставил ее просидеть в туалете, дольше, чем ей когда-либо хотелось. Кроме того, быть окруженной запахом Соске, было почти как быть рядом с ним самим.

Ей показалось, что ведущий говорит на каком-то другом языке. Выпрямив шею, она зевнула. Бросив лишь один взгляд на часы, она ужаснулась. Только девять часов, а она уже так вымоталась. Решив, что спать на кровати со стороны Соске лучше, чем дремать сжавшись в комок на диване, и что это стоит очередного приступа тошноты, она попыталась взгромоздиться на ноги. С опаской выпрямившись, плюнув на то, что халат так и болтался развязанным, раскрытым напрочь, Канаме сделала свой первый неуверенный шаг к лестнице. Она решила не обращать внимания на назойливые черные точки. И затем она услышала это. Кто-то только что открыл входную дверь.

Ужас обуял ее, холодом обдав тело. Что, если это не Соске? Что, если это кто-то пришедший за ней, потому что она Шепчущая? Это случалось в прошлом. И если они узнали, что Соске нет, они наверняка решили, что взять ее можно будет запросто. Не говоря уж о том, что она больна до жути и слаба как новорожденный. Хуже того, что если это кто-нибудь из "Мифрил"? Кто-нибудь решивший сообщить ей эти жуткие новости. Что Соске погиб в бою. Соске мертв.

Мысли заметались в ее голове, пока шаги все приближались и приближались. Канаме почувствовала, как ноги ее ослабли, все тело ее онемело. Она не могла позволить себе думать об этом, думать хоть как-то, кроме как позитивно. Если это не он, а она верила, всем сердцем, что это не так, то она не сможет этого пережить. Обрушившийся на нее дополнительный вес потянул ее вниз, комок льда застыл в груди, и Канкме изо всех сил попыталась удержать слезы внутри.

Лохматая черноволосая голова появилась в поле ее зрения, темно-карие глаза практически были не видны под нависающими прядями. Они тут же расширились, стоило им увидать ее, и Канаме почувствовала, как ее сердце встало. Черные брюки, простая белая рубашка, большой армейский мешок, висевший на плече, крестообразный шрам внизу щеки, не было в мире никого, кто мог бы выглядеть так же.

- Соске... - голос ее был хриплым и слабым, долгие часы пренебрежения собой, насилия над своим собственным телом, наконец начали сказываться.

Черные точки принялись расти и расти, истощение, с которым она пыталась бороться, победило и ее тело, сложившись, рухнуло на пол, унося прочь сознание.


* * *

Соске выпрыгнул из машины, махнув рукой Курцу и Мао. Только что из душа, но все еще выглядящая донельзя изваюканной, Мао кивнула в ответ, и осела на своем сиденье – сон и выпивка, много выпивки, это все что ее сейчас волновало. Курц, щелкающий кнопками радиостанции, барабаня пальцами в ритм, наклонившись вбок, ухватился за ручку.

- Передай Канаме привет... - он подмигнул, - Или что-нибудь в этом духе. – подтекст был очевиден. Жест его тоже было сложно назвать приличным.

Соске не стал отвечать, вместо этого просто с размаху захлопнув дверь так, чтобы заехать ему по руке. Он слышал ругательства Курца и смех Мао, когда ничем не примечательная серая машина покатила прочь. Эти двое никогда не изменятся. Закинув мешок на плечо, он направился по дороге быстрым шагом, отчаянно желая поскорей увидать Канаме.

Он знал, что она будет злиться. Быть такого не может, чтобы она не злилась. Не отправляясь на задания вот уже месяцы как, вызов от "Мифрил" мог оказаться сюрпризом для Канаме, но для Соске это было скорее визит дальнего родственника, очень дальнего, того, которого не обязательно любить, то что заявится, рано или поздно. Он понимал, что быть такого не может, чтобы его рано или поздно не призвали вновь, что "Мифрил" вновь не потребуется испытанный пилот AS на поле боя. Он принял свою судьбу, это было его долг.

Но временами это было больно. Больно для него, поскольку до Канаме он жил исключительно ради успеха в бою, ради победы. Мысли о смерти беспокоили его теперь. Мысли о Канаме, что будет вынуждена противостоять окружающему их миру в одиночку, без него, беспокоили его несказанно, заставляя его просыпаться посреди ночи.

После того, как он рассказал ей тогда новости, он видел, как она поникла, как она утихла. Подавленная. Канаме всегда была такой энергичной, такой храброй, и один вид ее в таком состоянии, вселил в него страх. Открывая дверь ключом, он вспоминал остаток того их вечера, преисполненный нежности. Он не испытывал такого голами, и в ходе задания он находил в этом новые силы, когда страх провала поднимал в нем голову. Она была его опорой.

Задание выдалось тяжелым и долгим. Неделя во влажных джунглях Африки, вымотавшая его и морально и физически. После того как она наконец достигли своих целей, "Мифрил" вытащил их оттуда вчера утром, до прибытия войск ООН. Полет до дому был долог, и Соске провел четыре часа на нервах, находясь в самолете. Отдаленность его от Канаме заставляла его нервничать. Он всецело фокусировался на задании, но стоило ему закончится как... БАМ! Он хотел быть рядом с Канаме. Это была его работа, защищать ее, любить ее. Без него рядом, кто знает, что там она там могла натворить?

Отчеты и вводные заняли всю ночь и большую часть дня. – "Мифрил", во всей его красе. Наконец выцарапав разрешение отбыть, он в конце концов сорвался, едва не поубивав Мао и Вебера за то, что они так долго копошились. Сказать, что они были ошарашены, было бы все равно что ничего не сказать. В обычных условиях Соске был воплощением спокойствия и собранности, но теперь, зная, что каждая минута удлиняет срок, в течение которого его нет с Канаме, контроль над собой и своими эмоциями стремительно ускользал от него.

Опустив на пол свой мешок, он спокойно стянул ботинки. Услышав работающий телевизор в гостиной, он направился к ней по коридору, и нетерпение снедало его. Пройдя через кухню, он машинально приметил, что ей давно уже не пользовались. Канаме заказывала еду на дом? Или она ела у знакомых всю неделю? Он заметил записку, все еще висевшую на холодильнике. Хотя над нею явно поизмывались, затем она была поднята и бережно расправлена. Получит ли и он тоже самое? Нет. Скорее всего с ним обойдутся хуже. Входя в комнату, он окинул ее взглядом и лишь затем нашел Канаме, и глаза его расширились.

Выглядела она ужасающе. За секунду глаза его провели полную оценку. Жуткие круги под глазами, темно-синие, волосы, грязные, давно не мытые, свисали на лицо слипшимися сосульками, на ней был его халат, слегка порванный и лишь его собственные трусы под ним. Кожа, покрытая сероватым налетом соли от засохшего пота, и даже толстый халат не смог скрыть, насколько она исхудала.

- Соске... - в голос ее был страх, отчаянье, и слабый оттенок желания.

Она качнулась вперед, глаза ее закатились, и Соске ринулся к ней, ловя ее. Прижимая ее к себе как величайшее сокровище, он отбросил заплутавший локон ее синих волос за ухо. Задание было абсолютно ясным. Встав, вместе с нею на руках, он проследовал наверх, в ванную. Сместив ее вес на одну руку, второй он потянулся к шкафчику, вытаскивая из него аптечку. Сев на пол, прислонившись спиной к стене и все еще не отпуская ее, он открыл аптечку, роясь в поисках необходимого. Первым вынув термометр, он вновь сдвинул Канаме, так, чтобы ее голов легла ему на плечо, а тело легло на колени. Отведя голову чуть назад, он засунул термометр ей в рот, под язык.

Ожидая результатов, он исследовал ее тело боле тщательно. По всем показателем, она заболела менее чем через 24 часа после его отбытия. Будучи упрямо до жути, она, скорее всего, решила, что справится сама, и к доктору не обратилась. Упрямство ее за последние годы лишь увеличилось. Приоткрыв халат, он коснулся рукой ребер под ее грудью. Она потеряла больше веса, чем он даже думал, как минимум пять килограммов, судя по тому как выступали ребра. Поцеловав ее ласково, он вынул термометр и облегченно вздохнул. Чуть больше 37.

Открыв воду, он принялся наполнять ванну, проверяя рукой температуру воды. Удовлетворенный, он позволил воде течь, принявшись раздевать ее. Осторожно он стянул халат, стараясь не трясти ее, и улыбнулся себе. Хотя одежды на ней много и не было, вся она была его. Ему нравилось, как она выглядела в его одежде. Теперь на Канаме оставались лишь его трусы, и Соске дозволил себе на секунду залюбоваться тем, как они на ней выглядели – невообразимо сексуально. Он запомнит это на будущее. Она задрожала, и он рывком очнулся, придерживая ее рукой, он снял и нижнее белье.

Закатав рукава, он подхватил ее вновь и опустил в теплую воду. Невзирая на тот факт, что она была без сознания, Канаме удовлетворенно простонала. Временами она настолько пренебрегала своим собственным здоровьем, что он устроит ей очередную головомойку, когда ей станет полегче. Придерживая ее рукой за плечи, второй рукой но принялся оттирать грязь мочалкой. Закончив, он принялся за волосы, сначала шампунь, затем кондиционер, массируя кожу под волосами пальцами. И пока он продолжал заниматься своим делом, тело Канаме, казалось, таяло под его руками, расслабляясь все больше и больше, а Соске удовлетворенно ухмыльнулся, зная, что это он всему виной.

Закончив, он обернул ее большим полотенцем, ее податливое тело было глиной в его руках. Уже сейчас она выглядела гораздо здоровее. Выдернув пробку из ванны, он понес ее в спальню. Окинув взглядом комнату, он положил ее в удобное кресло в углу, и сменил простыни с покрывалами, вынув свежие из шкафа. Нет, он не позволить ей лечь в эту грязь. Уложив ее на свеже-заправленную кровать, он вновь нырнул в шкаф и облачил ее чистую фланелевую пижаму. Выглядела она в ней просто замечательно, и Соске сделал еще одну заметку на память, почаще одевать ее в его одежду.

Вернувшись назад в ванную, он взял одну из ее расчесок, принявшись работать над ее волосами, особенно аккуратно над запутавшимися прядями. Исследовав ее вновь, он убедился, что опасности нет, она просто истощена – от волнений. Тревога за него сделала ее слабой и уязвимой к болезни. Прямо сейчас ей нужно было поспать. Закончив с волосами, он провел кончиками пальцев по прядям, наслаждаясь этими ощущениями. Прикрыв ее покрывалами и подоткнув их, он попытался встать, но пальцы Канаме сомкнулись вокруг его запястья. Обернувшись, Соске улыбнулся. Она даже и не проснулась, но все равно боялась, что он уйдет вновь. Осторожно высвободившись, он быстро скинул одежду, натянув фланелевые штаны от пижамы, и скользнул под покрывала, заодно выключая свет. Стоило его весу перемеситься на кровать, как она перекатилась в его сторону. Обхватив ее руками, он поцеловал ее в щеку, прислушиваясь в темноте как бьется ее сердце.

- Задание выполнено.

Пребывание столь долго вдали от нее создало в груди его ноющую боль, но все, теперь он дома, и его жена рядом с ним, в его объятьях, и боль утихла. Вдыхая ее запах, он наслаждался этим упоительным ароматом. Она должно быть будет такая злобная и сварливая утром, и он дорожил теми моментами покоя и безмолвия, наблюдая за тем, как она спит, взглядов на ту очаровательнейшую женщину, добрую и несказанно прелестную, в редких случаях. Что же, ему просто не стоит делать ничего, что могло бы ее разозлить. Закрыв глаза, он принялся вслушиваться в звук ее дыхания и тишину дома вокруг них, и затем все также тихо заснул.


* * *

Канаме проснулась, но груз лежавший на ее животе. Чувствуя себя невообразимо лучше, она тихо вздохнула и притянула руку, лежавшую у нее на талии, плотнее к себе. Поерзав, устраиваясь поудобнее, она вздохнула вновь и мозги ее стремительно вышли на форсаж. Рука, на ее талии, и тело, к котором ужо рука была прикреплена. Сместившись к этому телу, что удерживало ее, она, открыв глаза, уставилась на Соске, удовлетворенно спавшего рядом с нею, обнимая ее. Она должна на него злиться. Коснувшись его лица кончиками пальцев, она нежно улыбнулась ему. Улыбкой, что она редко позволяла ему увидать.

Пройдясь кончиками пальцев по своим волосам, она изумлено открыла рот, ощутив, сколь мягкими они были. Вторая ее рука прошлась по шее. Канаме улыбнулась ему еще шире, слегка зардевшись. Оглянувшись по сторонам, она заметила пушистое полотенце на кресле. Да, так и есть. Соске оттащил ее в ванну, и вымыл... она спрятала свое лицо у него на груди. По какой-то причине мысль о том, что ее муж мыл ее пока она спала, не желала покидать головы, а смущение просто вырвалось из-под контроля. Это было так невероятно... романтично... а Соске был так далек от романтики, как только мог.

Опершись на один локоть, она почувствовала как очередная волна дурноты накатила на нее, и простонала, когда рука ее подломилась. И незамедлительно Соске навис над нею, ее тело было прикрыто ее, Соске, напряженный как пружина.

- Что-то где-то болит? Не двигайся.

Она зарделась как маков цвет, пока он быстро осматривал ее тело.

- Я в порядке, Соске.

Он продолжал осмотр, упершись руками в постель по обе стороны ее головы. Приложив свой лоб к ее, он заметил, и глаза его были серьезны.

- Ты больна.

Это был не вопрос. Он быстро поцеловал ее. Она открыла было рот, пытаясь заговорить, но желудок ее протестующе подал голос первым. Канаме сму4щенно прикусила губу, и Соске моментально спрыгнул с постели.

- Одну минуту. – Он уже был в коридоре, когда голова его просунулась вновь в дверной проем. – И даже и не думай о том, чтобы вставать. – Голос Соске не оставлял и шанса на спор, и она лишь слабо кивнула. Да временами он перебарщивал с этой своей заботой.

Через несколько минут он уже вернулся, неся в руках миску с чем-то восхитительно пахнувшим. Желудок ее прорычал вновь, и она большим усилием удержалась от того, чтобы прыгнуть и выхватить миску у него из рук. Он сел рядом с ней, с ногами все еще на полу, и Канаме перегнувшись принялась изучать содержимое тарелки.

- Мммм... куриная лапша?

Выхватив из ниоткуда ложку, он погрузил ее в бульон, подув на ее чуточку, прежде чем поместить ей в рот. Ничуть не возражая против такого обращения с нею, она позволила ему кормить ее. Она съела все моментально, и оглядевшись по сторонам, в поисках нет ли еще, она, чувствуя себя в первый раз за долгое время просто изумительно, подняла руки над головой, потянулась, и попыталась встать.

Рука Соске остановила ее.

- Ты все еще истощена и нездорова.

Она не могла в это поверить. Вцепившись в простыни, стискивая кулаки, в попытке успокоиться, она отозвалась тщательно контролируемым голосом.

- Соске, я в порядке... правда... - Конечно это было мило, что он так о ней заботился, но она же все-таки ему не кукла! У нее была уйма дел, что стоило сделать.

Он покачал головой, категорически, и она зарычала. Рухнув головой на подушку, она приложила руку ко лбу. Она почувствовала, как его рука легла сверху, и ей пришлось капитулировать.

- И надолго это? - голос ее был хриплым и унылым. Он убрал руку, она встретилась глазам с его взглядом. Временами он бывал таким упрямым... Но глаза Соске обещали лишь заботу, беспокойство, любовь, ласку... и, скорее всего, очередной нагоняй в ближайшем будущем.

- С учетом твоего общего состояния, четыре дня в постели успешно восстановят твое здоровье.

Канаме, уставившись в потолок, принялась считать до десяти. Не сработало. Она вовсе не была такой уж смертельно больной, и гнев ее снова полыхнув во все стороны. Брови ее взлетели вверх, а слова вырвались с такой страстью, что Соске даже подпрыгнул от такой резко смены настроения.

- СОСКЕ! Черта с два ты будешь держать меня в постели четыре дня подряд! Это смешно, и, кроме того, я все еще тебя не простила за то, что ты оставил меня, даже и не попрощавшись. Я...

Он прервал ее поцелуем, оставив ее потерявшей дар речи, без воздуха для следующей фразы и слегка ошеломленной. Подоткнув одеяло, он поцеловал ее в лоб.

- Поспи. – голос его был спокоен и он уже вставал. Вытянувшись, она схватила его за руку, притягивая его к себе так сильно, как только могла, заставив его растянуться поперек постели и ее. Канаме наконец заполучила назад своего мужа и черта с два она позволит ему сбежать вновь. И ей было ясно, что он явно не в том настроении, чтобы спорить. Гениальная идея вдруг озарила ее и зардевшись, она прошлась пальцами по его волосам. Его не было больше недели, и даже если она и злилась на него за прошлые проступки, то, что он был жив и в ее руках, было всем, что ее волновало.

- Соске? – голос ее был нерешителен и она принялась гадать, как это у него получается, заставлять ее чувствовать себя шестнадцатилетней без особых усилий. - Не мог бы ты остаться со мной? Пожалуйста?

Часть Канаме ненавидела ту слабость, что она только что проявила. Часть ее ненавидела ее недостаток гордости и характера. Но нельзя же все время оставаться сильной. И ради Соске она рассталась бы со всем, лишь для того, чтобы его удержать рядом. Он скользнул вверх по кровати, и обхватив ее, устроил ее голову у себя под подбородком. Она улыбнулась ему в грудь, касаясь ее ладонью. Сердце его уверенно билось в ее ушах.

- Останусь... - Голос его был тих, и в нем практически не было слышно эмоций... но Канаме могла читать его как книгу. Он был счастлив. – Но Канаме?..

Это явно был вопрос.

- Да?

- Не уверен, удастся ли тебе отдохнуть.


КОНЕЦ


  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Likaris)

  Подписаться на автора

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: Likaris; yafor; Дата последней модерации: -


___________________________________

фанф действительно супер)))мне, вот один по Инуяше очень нравится

Авторство фанфика принадлежит Maru Maru

Его уши.


Было жарко.
Очень жарко
Это был один из тех дней японского лета, когда всё, что оказывалось под прямыми солнечными лучами, вскипало.
Охоту за осколками пришлось отложить до лучших времён.
Сначала Инуяша, конечно же, возражал против перерыва в поисках, вопя, что, дескать, Нараку, пока они прохлаждаются, соберёт ещё больше осколков. Однако Кагомэ резонно возразила, что в такую жару никто и ничего делать не будет.
День шёл. Температура поднималась. И в полдень даже упрямый полудемон лежал в на животе под прикрытием деревьев недалеко от деревни. Взгляд его был слегка мутен, а розовый шершавый язык высунут наружу. Даже уши на макушке Инуяши и те вспотели.
Шиппо подметил, что он похож на ожаревшую собаку…
Лисёнка потом нашли «охлаждающимся» в ручье – с несколькими новыми шишками на голове.
Санго и Мироку предпочли остаться под прикрытием хижины Каэдэ и помочь ей по хозяйству.
Кагомэ же вернулась в своё время в надежде сбежать от жары. Она пригласила и Инуяшу, зная, что, кроме неё, он единственный, кто может пользоваться колодцем. Тот отказался, заявив, что жара не действует на него так же, как на «слабых людей».
Скажите это ему сейчас…
Жара была убийственна. Но инуяшина гордость не позволяла ему прыгнуть через колодец в настоящее, где, возможно, было попрохладнее.
Проклятая гордость!..
Он медленно поджаривается, а она там над ним смеётся!..
Просто прекрасно!
Поднялся лёгкий ветерок, донёсший до полудемона знакомый аромат. Удивлённый, он приподнял голову и посмотрел на обладательницу этого прекрасного запаха.
Кагомэ вернулась. Она переоделась из своей… школ-ной фо-рмы. Сейчас она была одета в что-то странное, поддерживаемое двумя тонкими полосками ткани, и зелёные шор-ты. Свои длинные чёрные волосы она завязала в хвост, чтобы убрать их с шеи. В руках она держала пару этих странных банок с водой с пузырьками. Судя по выступившей на их поверхности воде, те были охлаждены.
Инуяша вяло окликнул её не двигаясь с места.
"Эй, девчонка!.. Я думал, ты вернулась назад в своё время..."
Кагомэ подошла к дереву и опустилась на землю перед Инуяшей.
«Ну, я чувствовала себя виноватой перед тобой, оставшимся здесь в этой иссушающей жаре. В-общем, я решила разделить с тобой твои страдания.» Она подмигнула. «А так же принести пару холодных содовых.»
Полудемон медленно сел и скрестил руки на груди.
«Фех! Не нужно мне твоё питьё. Отдай его кому-нибудь кто этого хочет.»
Кагомэ выгнула бровь и села перед ним на расстоянии нескольких дюймов. Открыла банку и начала медленно пить холодную колу. Закончив, она театрально вздохнула и прислонилась к стволу дерева.
"Как здорово освежает… Ну раз ты не хочешь другую…" Она взяла вторую банку.
Девушка открыла её и медленно поднесла ко рту, зная, что Инуяша следит за каждым её движением. Она слегка наклонила банку и услышала, что парень почти беззвучно сглотнул. Захихикав, девушка снова предложила ему напиток и, на этот раз, он принял его с благодарностью.
В течение нескольких секунд вода исчезла, а алюминиевая банка была сплющена. Кагомэ подобрала её и убрала в свою небольшую сумку для мусора. Приходилось таскать её с собой чтобы не оставлять за собой предметов из будущего. Девушка представила себе археолога, нашедшего пятисотлетний мусор, произведённый в современности, и поморщилась, представив, к каким спорам и скандалам это может привести.
Инуяша вытянул ноги и поправил свою накидку из меха огненной крысы. Тут он заметил, что девушка вопросительно на него смотрит.
«Эй, Инуяша… Почему ты до сих пор в этой твоей тёплой одежде?.. Вряд ли нам тут грозит какая-то опасность. Сними её – так будет значительно легче.»
Покраснев от смущения за свою глупость, полудемон быстро скинул тяжёлое хаори и полувздохнул от облегчения.
«Так лучше?»
«… Фех...»
Он прислонился к дереву рядом с Кагомэ и прикрыл глаза, когда новый порыв ветра пронёсся мимо. Белые собачьи уши, торчащие из его серебристых волос, часто дёргались, ловя тишину леса. Юная мико, сидящая рядом с ним и с любопытством наблюдавшая за их верчением вдруг поняла, что хочет до них дотронуться.
В первый раз, когда она увидела Инуяшу, когда он был запечатан на священном дереве, она уступила своему желанию и пощупала их. Но с тех пор как он пробудился, полудемон шумно требовал чтобы их никто не трогал.
Только её семья была исключением из этого правила.
«Хмм… Инуяша?..»
«Чего тебе?» Он полуоткрыл свои золотистые глаза и посмотрел на девушку.
Слегка покраснев, та ответила.
«Эмм… Можно мне… потрогать твои уши?..»
Встрепенувшись, полудемон удивлённо на неё уставился. Его голос стал подозрительным.
«Зачем? Так ты поэтому принесла воду? Чтобы подкупить меня и заставить позволить пощупать мои уши?»
Она сразу начала защищаться.
«Нет! Я принесла содовую потому что жарко! И…» Она слегка покраснела «И я хочу потрогать твои уши потому что они мягкие и красивые.»
На щеках Инуяши выступили пятна. Он слегка повернул голову.
«Фех»
Поняв это как знак согласия, Кагомэ радостно протянула руки и начала слегка почёсывать пушистые белые треугольники на его голове. Как она и думала, они были очень мягкими. Каждый раз, когда её пальцы их касались, те дёргались. Осмелев, девушка чуть сильнее почесала основание ушей.
Внезапно что-то как будто загрохотало. Она взглянула на лицо Инуяши. Его глаза были закрыты, а на лице застыло выражение блаженства. Она прекратила чесать и рокот прекратился.
Заинтересованная, девушка из будущего приложила ухо к груди полудемона. Его глаза резко распахнулись.
«Эй! Ты что там делаешь, а?!»
Не обращая внимания на протесты, Кагомэ снова начала чесать его собачьи уши и сразу услышала, да и почувствовала ухом, грохот, исходящий из груди Инуяши. В удивлении она посмотрела на его лицо. Глаза полудемон снова были закрыты.
«Кавай! Ты урчишь!»
Он фыркнул и отвернулся.
«Кошачьи демоны урчат. Я собачий полудемон. Я не урчу.»
Слегка нахмурившись, девушка снова почесала пушистые треугольники и с удовлетворением услышала грохот. Она победно улыбнулась полудемону.
«Ха! Ты тоже урчишь!»
С негодованием фыркнув, насколько это возможно с щеками покрытыми румянцем, Инуяша перевёл на неё взгляд.
«Я не урчу! Это… э… эм… удовлетворенный рык! Да. Удовлетворённый рык.»
Он деланно улыбнулся, когда она нахмурилось. Девушка пожала плечами.
«Называй как хочешь, но это всё равно урчание.»
Он смутился.
Кагомэ глубоко задумалась, не убирая головы с груди Инуяши. Он изучал её лицо, стараясь понять, о чём она думает. Возможно, о своих «тестах» или опять об этой своей шко-ле. В любом случае, это, похоже, было чем-то важным.
«Почему тебе не нравится, когда трогают твои уши?»
Если бы не голова девушки, лежащая у него на груди, он бы подскочил.
«Чт... Что ты имеешь ввиду?»
Мико посмотрела на него.
«Ну… Ты называешь это удовлетворённым рыком, значит тебе должно нравиться, когда твои уши чешут. Но ты никому не позволяешь их трогать.»
Он, нахмурившись, отвернулся. Вздохнув, девушка снова закрыла глаза, не ожидая ответа.
«Не всякий был бы столь же нежен как ты.»
Вздрогнув, Кагомэ взглянула на него. Лицо Инуяши было отвёрнуто в сторону от неё.
«Что ты имеешь ввиду?»
Прошло некоторое время прежде чем он ответил. Голос полудемона стал резок.
«Не всякий будет трогать их так же осторожно как ты. Они отмечают меня как полудемона. Не человека, но и не демона. Когда я был маленьким, деревенские мальчишки хватали меня на них и выкручивали. Они знали, что мои уши очень чувствительны и получали от этого удовольствие. Мама их останавливала, но она не всегда была рядом. Демоны же, увидев мои уши, сразу атакуют. Из-за них все надо мной потешались. Большинство тех, кто касался моих ушей, хотели причинить мне боль, так что…»
Кагомэ грустно посмотрела на него.
«К тебе никто хорошо не относился?..»
Из его голоса ушла жёсткость, а ей на смену пришла печаль.
«Мама чесала их прямо как ты сейчас, но после её смерти…»
Кагомэ была удивлена. Инуяша очень редко рассказывал что-то о себе. Она протянула руки и начала мягко почёсывать треугольники на его голове. Удивленный парень повернулся и увидел, что Кагомэ ласково улыбается.
«Ну, если ты когда-нибудь захочешь чтобы их тебе почесали, я буду более чем рада помочь…» После короткого раздумья она добавила, «И мама. И Сота.»
Восстановив самообладание, Инуяша фыркнул, но не стал останавливать рук девушки.
«Фех. Это всего лишь уши, которые…»
Окончание предложения было заглушено «удовлетворённым рыком», исходящим из груди полудемона.
_________________

Кава - а - айный фанфик)))
Вот решила выложить фанфик по Клубу свиданий старшей школы Оран.

Харухи вышла из собственной квартиры, и, взглянув на дверь, в который раз подумала, что ее неплохо было бы уже покрасить.
От этих мыслей она тут же почувствовала себя виноватой, из-за того, что она проводила столько времени в клубе многие домашние обязанности (особенно, если это были не очень срочные дела) не раз откладывались «на потом».
Харухи нахмурилась. Нужно прекращать общаться с этими богачами. Они могут себе позволить такую трату времени, а она – нет.
Сзади кто-то тихо звякнул ключами, и девушка быстро обернулась. Рядом с соседней дверью застыл парень.
Харухи подозрительно прищурилась.
Так… Дорогая одежда, черные очки в пол-лица и блондинистые пряди, которые он пытался убрать с глаз, то и дело, встряхивая головой….
- Тамаки, что ты тут делаешь?
- Я вас не понимаю… - попытался было увильнуть парень.
- Т-А-М-А-К-И, - Харухи выделила интонацией каждую букву, дав ему понять, что на вопрос лучше бы ответить и ответить честно.
- Я здесь живу.
- Ты здесь живешь… - повторила она за Суо. – Что?!
Тамаки сдернул с носа очки.
- Я снял эту квартиру, - он с гордостью указал на соседнюю дверь. – Теперь папочка будет всегда рядом.
Харухи без сил опустилась на ступени лестницы и оттуда устало посмотрела на Тамаки:
- Теперь мои «папочки» будут драться каждый день…
Да, после такого даже Харухи может научиться язвить. Тем более что она чувствовала, что его не переубедить. Никак. Остается только смириться.
Тамаки сел рядом.
- Ты не рада? – он заглянул в ее глаза, при этом его собственные голубые глазки были невинными, как у ребенка.
Девушка тяжело вздохнула.

Через два дня.
Харухи брела по улице к дому. Сзади уже привычно шел Тамаки. Вот только два рыжеволосых подростка, прячущиеся за столбами и деревьями, очень раздражали.
Харухи в который раз прокляла свою наблюдательность.
Но как только девушка в очередной раз обернулась, чтобы высказать все, что она думает об их конспирации, близнецы словно растворились. Видимо, в минуты опасности талант сливаться с окружающими предметами у них резко обострялся.
«Завтра выходной», - твердила она себе как молитву. – «Если с утра удастся удрать от Тамаки, то день пройдет просто замечательно. Только встать нужно пораньше».

Встала она даже раньше, чем планировала.
Главным образом потому, что где-то недалеко начались строительные работы. Через тонкие стены были слышны вой сверла (от которого сразу заныли все зубы), какой-то грохот и звуки, как будто перетаскивают что-то тяжелое.
А от ударов молока в соседнюю стену Харухи даже несколько раз подпрыгнула на собственной кровати.
Главная интрига была в том, что шумели не стой стороны. То есть от Тамаки Харухи могла бы еще ожидать подобного, но шумели другие соседи.
Харухи, наскоро одевшись, открыла дверь и выглянула в коридор.
Мелькнувшая в дверях соседней квартиры рыжая макушка ей не понравилась.
Дурные предчувствия Харухи вообще никогда не обманывали.
Хикару и Каору руководили сносом стен в небольшой квартире, желая, наверное, сделать из нее студию.
Харухи обессилено прислонилась плечом к дверному проему.
«Этого просто не может быть! Правда, ведь? Правда?»
Каору обернулся и заметил ее:
- Мы теперь твои соседи! – довольно заявил он. – Родители даже обрадовались, что мы решили жить отдельно.
Харухи подумала о том, знает почему – тишина и покой. Их трудно обеспечить, даже за большие деньги, особенно, если источник беспокойства - это твои собственные чада.
И что теперь делать? Переезжать? Переселяться в палатку, установив ее где-нибудь в пустыне?
Краем глаза Харухи заметила, что один из рабочих красит дверь ее квартиры. Что ж одной заботой меньше.
- Почему здесь? – спросила она помертвевшими губами, заворожено наблюдая за покраской.
- Тамаки можно, а нам нельзя? – обиженно поинтересовался подошедший в этот момент Хикару.
Что ж, хороший аргумент, а главное, опровергнуть его сложно. Тамаки-то она действительно разрешила…
- Вот завтра сделают еще крытый бассейн за домом…
Заметив, что Харухи вцепилась в косяк, чтобы не упасть от «радости», он добавил:
- Нет, ты не думай, он будет небольшой.
Харухи покивала:
- Куда же без бассейна-то?.. Без бассейна нам нельзя. Проклятые богачи! – пробормотала она себе под нос.
- Мы уже переехали, - решил ее порадовать Каору. – Ремонт - это не страшно… Представляешь, как теперь будет здорово?
Харухи кивнула. Весь ужас был в том, что она это действительно представляла.
Девушка развернулась и направилась к двери в свою квартиру. Такие новости нужно переваривать медленно, маленькими порциями. Очень маленькими порциями.
Задумавшись, она не заметила возникшего на ее пути препятствия и налетела на него.
Не ожидая от сегодняшнего дня ничего хорошего, Харухи посмотрела на того, в кого врезалась.
- Ты тоже сюда переехал, Кейя?
Он окинул девушку долгим взглядом:
- Нет, - Харухи подняла на него глаза полные надежды, - я перееду после того, как закончиться ремонт, - он махнул рукой в сторону еще одной квартиры, дальше по коридору.
Члены клуба сделали в этот день удивительное открытие: оказывается, Харухи умеет падать в обморок.
___________________________________

ой!мои любимые аниме!как по списку))а что еще есть?надеюсь это не все?мне очень понравилось!

Ну я выложу всё что попросите)))
А сейчас вот наслаждайтесь фанфиком Рыцарь вампир)))

Ночные сумерки опустились на академию. Где-то вдали гремел гром, и сверкали молнии. Ветер трепал кроны деревьев, безжалостно прижимая их к земле. Тяжелые капли дождя изредка срывались вниз. Из кабинета директора академии Кросс доносились приглушенные голоса:
-- Значит этой ночью территория останется не охраняемой?
-- Да. Передавали сильный ураган. И Зэро не хочет таскаться по территории в такую погоду. А Юуки еще в больнице…
-- Хорошо. Я позабочусь, что б ночной класс не выходил из общежития…
-- Спасибо, Канамэ!
-- Но только сегодня. Спокойной ночи, Кайен Кросс. – голос чистокровного был тверд и холоден. Он и так пошел на многие уступки когда поступил сюда учиться. Мало того, повел за собой других…
Канамэ вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.
Настроение было в минусе.

Зэро сидел на кровати, подтянув колени к подбородку. Юуки небыло уже неделю…
И всю эту неделю он чувствовал себя уставшей собакой. Только сегодня выпал мирный вечер, когда не надо бегать по всей территории выискивая полоумных фанаток «Ночного класса». За окном тяжелыми каплями по земле барабанил дождь. Завывал ветер… Настроение было паршивым.
Хотелось выть…
Хотелось убивать…
Хотелось умереть самому…
От долгого сидения в одной позе затекли ноги. В комнате стало темно, а из-за грозы отключили электричество. Поэтому страж встав с кровати, зажег свечу.
Дождь яростно барабанил в окно, как буд-то прося впустить и пригреть… Рассеянным взглядом обведя комнату, глаза остановились на гитаре. Когда-то давно, когда он еще не познал жажду крови, растяпа Кайен Кросс подарил ему этот инструмент. Да еще и заставил учиться играть. Уголки губ тронула печальная улыбка.
Зэро взял гитару и уселся обратно на кровать. Первое что он научился играть, была любимая песня родителей. Когда он был маленький, его отец пел эту песню под гитару, мама подпевала, а он с братом сидел в обнимку и, затаив дыхание слушал незатейливый перебор струн и два сплетающихся как буд-то в танце голоса.
И сейчас, когда погода навевала грустные воспоминания, Кирию даже не заметил, как стал наигрывать ту мелодию…

Куран как раз проходил мимо комнаты Зэро, когда из-за двери послышались первые аккорды музыки.
«Зэро играет на гитаре?» -- Куран сам не мог понять, что его поразило больше, то что Кирию умеет играть или то что он умеет играть на гитаре. А потом послышался глубокий красивый и очень грустный голос. И Канамэ, уже решившему идти дальше, почему-то совершенно расхотелось уходить. Поэтому он просто прислонился спиной к стене, рядом с дверью и, закрыв глаза, расслабившись, отдался на волю музыки и голоса… тихого и печального.

Мне нравились байки и ночных дорог полоса…
Лететь до рассвета
Когда на траву выпадает роса.
Свист ветра в ушах
Да ночи крыло
Мне неведомо страха, ни зло, ни добро…

С первых строчек у Зэро защемило сердце, и воспоминания нахлынули с новой силой. Отец… Он не только был хорошим охотником, но еще и был влюблен в скорость, впрочем, как и мама. Да и сам Кирию не раз мечтал как обгонит на гонках того на кого с пеленок старался равняться, своего отца…

Я вольный как птица!
Лишь плащ за спиной,
Резвиться и бьется
Со мной заодно.

Куран съехал спиной по стене на пол. Пульс участился… Вот уж кому небыло суждено быть «вольным как птица», так это ему, Курану Канамэ – чистокровному из королевского клана Куранов. Не смотря на всю власть и силу. У него были обязанности, которые цепями приковывали его к этой грешной земле. Обязанности, которые он порой ненавидел до потери самообладания…

И с другом на пару:
Ветер и я!
В ночь улетали себя, не виня.
Вольный ветер – скорости дитя.
Позвал за собою, во Тьму уводя.
Я кинулся следом крича:
«Подожди! Меня не забудь и с собой забери!».

На припеве в голос прокрался тон обреченной надежды. Как же сейчас хотелось лететь по трассе. Что б ни слышать ничего, что б раствориться, исчезнуть, сбежать от этой боли, которая рвет сердце и выворачивает наизнанку душу.
Почему так сумасшедшее больно мечтать о том, что никогда уже не произойдет?
Зэро испытывал какое-то мазохистское удовольствие от боли, безвыходности и ожидания чуда которое никогда не свершиться…

Откликнулась ночь,
Зашумела гроза…
Размыло дорогу,
И дождь прозрачен словно слеза…

Как нестранно это звучит, но погода словно подпевала. Неистовые порывы ветра сотрясали стекла и стены академии, а капли дождя казалось, хотели пробить крышу, что б оказаться рядом с тем, кто посмел мечтать о свободе… Что б закрутить, заморочить и забрать с собой туда где все заканчивается и начинается одновременно, на границу света и тьмы, жизни и смерти…

Но ветер все также манил за собой
Шептал мне на ухо:
«Я рядом! Я твой!»

Канамэ задрожал. Кирию придурок!!! Где ты нашел эту песню?! Почему ты решил спеть ее именно сейчас?!

Летели вдвоем с ним за поворот…
Обрыв… Крик… Вольный полет…

На этих строчках голос Кирию оборвался, а на главу лунного общежития накатила ярость. Ярость на себя за то, что позволил каким-то словам затронуть потаенные эмоции. Ярость на Зэро, за то, что произнес эти слова. Ярость на погоду, на обстоятельства, на все… А еще хотелось мести…
« Ну подожди я тебе устрою хороший вечер!» -- подумал Куран врываясь в комнату к стражу и стащив его с кровати схватил в объятья.

Сказать что Зэро был в шоке, от того что его самый ненавистный враг средь ночи ворвался к нему в комнату, и теперь сжимает его с такой силой, как утопающий сжимает спасательный круг, значит скромно промолчать незаметно стоя в уголочке.
-- Куран – ты заболел? – фраза брошенная полузадушенным Кирию немного отрезвила, но не до конца…
-- Нет… -- все еще прижимая парня к себе ответил вампир, чувствуя как волна холодной злости накатывает с новой силой.
-- Тог… -- попытался высказать еще одну причину такого поведения врага Зэро, но Канамэ уже терзал его рот в жестоком, безжалостном поцелуе, раздвигая своими губами его губы, пока они не приоткрылись под настойчивым непрерывным натиском. Когда Кирию попробовал вырваться, рука чистокровного опустилась на его затылок, не давая пошевелить головой. Слезы боли и унижения жгли веки стража, но бесконечный, мучительный поцелуй все продолжался.
Зэро попытался дотянутся до своего пистолета, который как назло оставил на письменном столе.
— Даже не пытайся, — бешено прорычал Куран, чуть отстраняясь, и отшвыривая оружие силовой волной в дальний угол комнаты — Я сделаю с тобой все что захочу! Твоя жизнь принадлежит мне! Понятно?
Он сильнее стиснул руки, словно подтверждая свое предостережение, и снова припал к его губам, не давая дышать. Канамэ и сам не мог понять, в какой именно момент, его крыша, сделав ручкой на прощание, умчалась вдаль. Он же только хотел отомстить, пусть и таким странным образом. Но откуда он мог знать, что ему это так понравится…
Зэро тщетно отбивался, пытаясь втянуть в легкие хотя бы немного воздуха, чтобы послать ненавистного врага подальше. Ребра, казалось, вот-вот треснут; Канамэ душил его и с каждой минутой все больше приходил в ярость, не слыша ответа на свой вопрос. Он, по-видимому, не сознавал в этот момент причины невольного молчания парня. Наконец Кирию нашел в себе силы и уперся кулаками ему в грудь в бесплодной попытке немного отодвинуться. Чувствуя, что сейчас потеряет сознание, он поднимал руки до тех пор, пока пальцы не скользнули по их сомкнутым в поцелуе губам.
Парень сперва даже не понял, что этот непроизвольный жест нежности заставил Курана резко разжать объятия и отойти, и начал огромными глотками пить живительный воздух. Во время поцелуя Канамэ поранил его губы своими клыками и теперь во рту ощущался четкий вкус крови.
Зэро встретился взглядом с главой вампиров. И казалось, просто утонул в ярко красных глазах Курана. Горло запершило от жажды. Он понимал, что без оружия не сможет убить чистокровного, и от этого на душе было еще мерзостней.
Куран был голоден, а кровь пролитая во время поцелуя щекотала небо и дразнила язык своей сладостью.
-- Кто бы мог подумать что ты такой сладкий… волчонок… -- последнее слово он выдохнул хриплым манящим мурлыканьем, от которого по спине Зэро пробежало стадо мурашек.
-- Так тебя жажда замучила? – попытался подколоть парень вампира. Все что угодно только бы не податься на зовущий шепот, от которого хотелось расслабившись отдаться воле зовущего. И хоть Кирию сам был вампиром, но против магии чистокровного это не особо помогало. А наоборот заставляло подчиняться.
Канамэ понимающе ухмыльнулся и протянул вперед руку в которую легла рука стража еще до того как он осознал свои действия. Чистокровный резко дернув парня на себя, вновь поймал его в объятья и поцеловал. Теперь поцелуй был более страстным, более глубоким. Его язык касался языка Кирию, увлекая за собой в танец любви. Поцарапал клыком внутреннюю сторону губы, так чтоб поцелуй приобрел вкус крови, и почувствовал, как исчезает последнее сопротивление Зэро. Плавно переместившись, поцелуем с губ на шею Куран уловил легкое напряжение сковавшее тело парня.
«Он нервничает как человек» -- подумал вампир и не смог сдержать улыбки. Все еще улыбаясь, он, неторопливо проводя губами по коже, добрался до уха, провел языком за ним, а потом лизнул раковину, слегка ущипнул губами мочку, лизнул и подул. Зэро затрепыхался в его объятиях. С губ сорвался стон.
-- Ты такой чувствительный, волчонок! – выдохнул чистокровный снова начиная посасывать мочку уже другого уха.
-- Я не волч…чонок… -- Кирию старался придать своему голосу твердость и спокойствие, но запнулся, когда Канамэ сначала прикусив нежную кожу на его шее зализал место укуса.
А потом, подняв голову и ухмыльнувшись, резко толкнул, так чтоб Зэро, не удержавшись, упал на кровать…
Наваждение, вызванное шепотом, схлынуло, оставляя парня один на один с жестокой реальностью.
- Прекрати! – хотел крикнуть страж, но его губы накрыли губы Курана, и он просто не успел ничего сказать… Кирию пытался сопротивляться, но вампир быстро зафиксировал его руки над головой одной рукой, а второй залез ему под рубашку.
«Он же только крови хотел!» - мелькнула в мозгу стража паническая мысль, но она тут же была забыта… Куран вошел языком в его рот и осторожно коснулся им языка Зэро… Как и в прошлый раз, парню просто крышу снесло от поцелуя, и он невольно подался на встречу вампира. Канамэ отпустил руки стража, и они тут же обвились вокруг его шеи… Глубокие поцелуи продолжались, и они тихо сходил с ума от возбуждения…
Губы Канамэ медленно гладили шею Кирию, и из его рта непроизвольно вырывались стоны… Чистокровный на секунду оторвался от стража, снял с него рубашку и так же медленно провел языком по его груди…

В этот момент дверь резко распахнулась:
-- Зэро! Я тут хот… -- фраза застыла на губах Кайена, когда он разглядел происходящее в комнате.
Канамэ величественно поднялся с парня и как не в чем не бывало, подошел к директору.
-- Мы тут обсуждали его график ночных дежурств и он согласен обходить территорию академии в любую погоду. – сказал Куран директору и повернувшись к Кирию, подмигнул, и продолжил – Или ты хочешь продолжить обсуждение?
Зэро красный как рак, с нескрываемой ненавистью, посмотрел на чистокровного.
-- Нет. Я думаю, что мы ДОСТАТОЧНО это обсудили. А теперь уйдите из моей комнаты, мне надо собраться на дежурство. – голос стража был холоден и жесток. Ему только что предоставили выбор: или дежурить несмотря ни на что или изнасилование… А самое страшное что ему понравились поцелуи главы вампиров.
Канамэ с сожалением глянул на стража и вышел из комнаты…

P.S.: Через несколько дней из больницы вернулась Юуки, и все никак не могла понять почему ее Канамэ-сэмпай бросает на Зэро задумчивые странные взгляды. Кирию еще отчаянней ненавидит вампиров и Курана в частности, а директор начинает нервно хихикать, как только видит этих двоих вместе…



КОНЕЦ.
___________________________________

вау!кхм,кхм,кхм... нуу,что тут сказать-нечего сказать))давай еще что есть!

Мне тоже понравилось вот ещё Тоже яой и тоже рыцарь вампир)))

Воск упал со свечи на паркет.
На губах чья-то кровь, вновь… опять…
Я прожил сотни, тысячи лет
И уже не хочу убивать…
Мне хозяйка – крылатая Тьма.
Я проспорил ей жизнь и любовь.
Догорает свеча у окна,
На паркет теперь капает кровь.
Я тянулся к тебе так давно…
Поклонялся и боготворил.
Твоя кровь пьянит словно вино
И сдержаться нет больше сил.
Я закроюсь от мира стеной,
Пусть шаманы стучат в барабан!
Если надо восстану войной,
Но тебя никому не отдам!


Юуки, шатаясь от усталости, проводила обход территории академии. Завтра предстоял еще один сумасшедший день сдачи зачетов, и не менее сумасшедшая ночь по отлову ярых фанаток ночного класса, вот уже неделю повадившихся каждую ночь добывать трофеи. Трофеи были разные от фотографий до предметов личного обихода своих кумиров. Куран каждый день жаловался директору, что у его подопечных постоянно исчезают расчески, зубные щетки, галстуки от школьной формы. Но когда парочка экзальтированных девиц похвасталась разодранной формой ночного класса собственноручно отнятой у Шиаои Сэнри по пути к «Лунному общежитию», а последующий скандал, который закатил Канамэ, только подлил масла в огонь, директор понял, дальше так продолжаться не может! Недолго думая, он вызвал к себе стражей школы, разъяснил (насколько мог) ситуацию и отправил на дежурство. И вот уже третьи сутки почти без сна, Юкки таскалась по территории всей академии в поисках нарушительниц порядка.
«Уже месяц прошел после того как я вернулась из больницы, но болезнь все еще немного дает о себе знать. Например, мне кажется, что Зэро стал еще больше ненавидеть Канамэ-сэмпая. А когда я спрашиваю почему – краснеет, отворачивается и говорит, что ему надо на дежурство… вне зависимости времени суток. Спрашиваю у папы – в ответ получаю нервный смех и заверения что все хорошо… А спросить у Канамэ-сэмпая, я как-то не решаюсь, хоть и вижу его задумчивый взгляд в сторону бледнеющего Зэро. Интересно, что же случилось пока я болела?» -- в очередной раз думала Юуки проходя мимо учебного корпуса ночного класса.

Ханабуса Айдо стоял на берегу озера в окружении нескольких поклонниц из дневного класса. Когда Зэро бесшумно выскользнул из темноты.
-- А это Ичижоу в гостиной… -- услышал он голос вампира. – Это Акатсуки в кровати, это он же в душе.
От просмотра этих фоток девушки пытались тихо визжать и падали в обморок.
-- А вот главная жемчужина сегодняшнего дня – ручка сломанная Канамэ-самой когда он увидел как Юуки обнимает Зэро!
-- Фуууу, этот противный Кирию. Вечно лезет куда не надо. – сказала одна из девушек.
-- Что вы здесь делаете? – голос стража замораживал покруче льда Ханабусы. – Назовите свои имена и классы и можете возвращаться в общежитие, а ты Айдо пойдешь со мной к директору.
-- Это почему еще? – оскалился вампир после того как девушки ушли.
-- Потому что я так сказал! – Зэро оскалился в ответ.
-- Я думаю, что не надо тревожить директора в столь позднее время. Я сам позабочусь о его наказании и напишу Кайену полный отчет. Ты не против Кирию? – из-за спины стража появился Куран и, окинув парня задумчивым взглядом, добавил. – Хотя я бы хотел кое-что обсудить и с тобой тоже. Зайди ко мне завтра после уроков.
Зэро как обычно это бывало, в последнее время, немного побледнел и потянулся к пистолету. В то время как воспоминание об «обсуждении графика дежурств» настойчиво стояло перед глазами. По спине вновь поползли мурашки. Кирию помотал головой разгоняя непрошеные мысли.
-- А больше ты нечего не хочешь? – воинственно спросил он.
Глава «лунного общежития» заметил состояние стража и порочно улыбнувшись в мгновение оказался рядом с парнем зашептав ему в ухо:
-- Ты обязательно узнаешь все, что я хочу. Обещаю…
Отстраняясь, как бы невзначай, лизнул мочку и слегка прикусил. Зэро будто током ударило. Но Канамэ уже повернулся к нему спиной и бросив на Айдо, который стоял с вытаращенными глазами и открытым ртом, недовольный взгляд, сказал тоном не предвещающим ничего хорошего:
-- Что же касается тебя Ханабуса, разберемся в общежитии.
И оба вампира растворились в ночи. А Кирию еще минут пять не мог заставить свое непослушное тело двигаться и перестать дрожать.

Зэро был ужасно зол, выходя из кабинета директора.
«Долбаные вампиры!... Вампир… Упырь!!! Как он достал! То постоянные намеки, издевки, заигрывания! Теперь вот это… Почему я должен идти к нему в комнату посреди ночи!?! Что он хочет обсудить?! Какой еще перевод в «ночной класс»?» -- бесился про себя Кирию…
Парень понимал, что после того случая месяц назад в его ненависти что-то изменилось. Не так чтоб сильно, но какой-то кирпичик в стене, которой он себя окружил, был сдвинут, и теперь эта стена рушилась, а парень чувствовал себя в ловушке между своими желаниями и местью. А еще он понимал, что его загоняют в западню заставляя делать то, что ему не нравиться… или нравиться.… Вот уже месяц это дилемма не давала ему покоя.

Куран сидел в кресле перед камином и задумчиво улыбался, глядя на огонь. Перед началом дежурства стражей он зашел к Кайену с отчетом о вчерашнем инциденте, и тонко намекнул, что хотел бы поговорить с Кирию сегодня после уроков «ночного класса» по поводу его перевода из «дневного класса» в класс вампиров. Расчет был прост: для директора это была веская причина посещения стражем «лунного общежития». Кирию просто не сможет не придти или и вправду окажется переведенным в ненавистный класс. Юуки ничего не узнает, т.к. из-за дежурства и усталости времени на вопросы не будет. А самое главное – здесь ему никто не сможет помешать закончить начатое месяц назад. При воспоминании о том вечере Канамэ заерзал в кресле.
«Кто ж знал, что малыш окажется таким сладким? Да и целовать его было приятно. Пусть и насильно. Но когда он начал отвечать…» -- Канамэ тихо застонал и почувствовал что в штанах ему стало тесно. – «Так! Играй гормон, будет потом. Когда Кирию придет. А сейчас в душ и на уроки!» -- осадил себя Канамэ и облизнувшись направился в ванную.

Зэро стоял перед дверью в комнату Курана и не мог решить стучать в нее или, плюнув на все пойти спать. Дежурство прошло без происшествий, но время пролетело нереально быстро. И каждый мерный рывок стрелки приближал неизбежное.
-- Кирию, как долго ты собираешься стоять там, если я и дальше не буду обращать на тебя внимание? – раздался из-за двери насмешливый голос вампира. От неожиданности парень вздрогнул и, прошипев что-то неприличное открыв дверь, вошел в комнату.
Канамэ стоял возле стола и рассматривал бокал с фальшивой кровью, глаза горели красным.
«Опять?» -- пришла в голову мысль навевая непрошенные воспоминания, но страж быстро отбросил ее.
-- Ты хотел меня видеть, Куран? – холодностью голос стража мог поспорить с северным полюсом.
Глава общежития был весь вечер в приподнятом настроении. Вампиры приятно удивились, когда на уроки Канамэ пришел с широкой улыбкой и радостными глазами. Все гадали что же произошло, и только слегка бледный Ханабуса немного догадывался о причине веселья. Честно сказать, его даже и не наказали толком за те хулиганства что он творил вместе с фанатками из «дневного класса» в течении недели. Просто конфисковали все фотографии и прочие мелочи. То, что он увидел в саду, немного расставило все на свои места. И теперь стало понятно, что Канамэ тогда сломал ручку не, потому что ЮУКИ обнимала Зэро, а потому что Юуки обнимала ЗЭРО.
Так и не получив ответа на свой вопрос Кирию начал заводиться:
-- Так что за там за фигня с переводом?
-- А что не так? Ты – вампир, а значит должен учиться в «ночном классе», что не понятного? – голос Канамэ был тверд и спокоен. Хотя на самом деле ему хотелось засмеяться, глядя на вытягивающееся лицо стража. В последнее время ему стало нравиться слегка поддразнивать парня. Тот так бурно на все реагировал. Вот и сейчас…
Сжав кулаки и слегка зарычав, парень повернувшись лицом к двери, бросил:
-- Я пошел отсюда! – но остановился услышав тихий смех.
-- Ты такой забавный, когда злишься, волчонок! – Канамэ сделав пару шагов, оказался у него за спиной и, обняв, крепко прижал к себе ткнувшись носом в шею.
-- Я уже говорил тебе, я – не волчонок! – на смену носу пришли ласковые губы и шаловливый язычок. Парня бросило в дрожь.
-- Волчонок, самый настоящий! Дикий, беспризорный и скучающий по ласке… -- смешок и горячее дыхание опаляющее раковину уха.
-- Почему именно волчонок? – Зэро не заметил что голос его стал хриплым, а сам он откинул свою голову Канамэ на плечо, подставляя нежное ушко под поцелуи.
-- Потому что ты уже не щенок, но и до волка еще не дорос. – легко прикусив мочку вампир начал играть с ней языком заставляя парня тихо постанывать от удовольствия. Руки тоже не лежали на одном месте. Они неторопливо расстегнули пуговицы на пиджаке, и, теперь поглаживая открывающиеся места, легко стягивали его с парня.
Кирию почувствовав, что его начали раздевать напрягся и попытался высвободиться из хватки Курана. Пелена желания медленно таяла перед глазами. Все-таки вывернувшись из объятий, Зэро повернулся лицом к Канамэ.
– Я не хочу…
– Я знаю, – мягко сказал тот, властно притягивая парня в объятия. – Но ты будешь…
Прижимая стража за талию к себе одной рукой, вторая рука вампира легла ему на затылок, запутываясь в серебряных волосах. Почему-то Зэро казалось, что с ним обращаются, как с дешевой проституткой. Он с отвращением сбросил с себя его руки.
– Не трогай меня! – Холодно сверкнув глазами, оскалился парень.
Канамэ слегка растерялся, затем крепко схватив за плечи, пристально посмотрел на него.
– Вот как! Значит, ты собираешься продолжать игру? – резко спросил он. – Сколько, по-твоему, я могу терпеть?
-- Какую игру, придурок? Отстань от меня! Что ты ко мне прицепился? Я не шлюха что б тискать меня каждый раз, когда захочется! – Зэро разрывали противоречивые чувства. С одной стороны ему хотелось остаться, но с другой стороны было понимание того что надо уйти. – Я ненавижу тебя и тебе подобных! Вы только и делаете, что играете всеми, кто подвернется под руку! Я не хочу быть твоей игрушкой! Так…
Но договорить ему помешали губы Курана. Легкий, невесомо нежный, отвлекающий внимание, короткий, поцелуй и жаркий шепот в ухо.
-- Тшшш… тихо малыш успокойся. И как ты додумался до такого? – смешок, мягкий поцелуй и нежные руки, поглаживающие спину. Зэро ткнулся носом куда-то в район его ключицы, пряча покрасневшее лицо. Весь этот месяц на него тяжким грузом давили какие-то не понятные ему чувства, желания, мысли… Он очень уставал из-за дежурств и зачетов. И вот теперь это выплеснулось в легкой истерике в комнате вампира.
Продолжая поглаживать спину парня, Канамэ раздумывал над его словами. Он никогда не относился к Зэро как к шлюхе. Как к игрушке – возможно. Но в какой-то момент он понял, что этот волчонок стал для него чем-то большим. Его хотелось тискать и целовать, ласкать и баловать, защищать и оберегать… Даже Юуки как-то незаметно отошла на другой план. О ней он заботился просто по привычке…
Разжав объятья, Куран подвел Кирию к дивану. Присев он дернул парня на себя, усаживая его к себе на колени и опять заключая в кольцо рук. Оказавшись в таком непривычном положении, Зэро покраснел и попытался встать, но вампир очень быстро и умело вовлек его в страстный глубокий поцелуй. Лизнув в уголок рта, мелкими легкими поцелуями прошелся до виска, лизнул, и вернулся обратно ко рту. Поддавшись искушению, парень обвил руками шею чистокровного, запуская пальцы ему в волосы. Канамэ снова приник к его губам. Его язык словно существуя отдельно от него, занимался любовью с его ртом. Умело преодолев слабое сопротивление, он двигался ритмично, страстно, обладая им и доводя до полного экстаза. Руки Курана сжали его талию, а затем двинулись выше и наконец, достигли груди. Канамэ начал ласкать грудь стража, непрерывая поцелуя и глотая его стоны. Он не касался его кожи – рука лежала поверх рубашки, и мягкое трение ткани о нежное тело наполняло парня огнем. Соски напряглись, и вампир затеребил их большими пальцами.
-- Что… ты… со мной… делаешь…? – прохрипел Зэро, прогибаясь и нетерпеливо ерзая на коленях главы общежития. От этих телодвижений и этого хриплого голоса по телу Канамэ пошла дрожь. И уже не очень соображая, что делает, он, положив парня на диван навис сверху.
-- Хочу тебя… -- то ли прошептал, то ли выдохнул он. – Всего и навсегда.
Зэро попытался сфокусировать взгляд, горящий от желания, на Канамэ. Руки сами собой легли на грудь вампира и, подобравшись к пуговицам на рубашке, начали их торопливо расстегивать. Куран усмехнулся.
-- Тише… Не торопись… -- прошептал он склоняясь над стражем и целуя его в шею.
Чистокровному понадобилась вся его хваленая выдержка и самообладание, что б не сорваться на насилие. Весь месяц ему снился Кирию в самом непристойном, но очень приятном виде. И теперь заполучив его, вампир хотел насладиться этим сполна.
Аккуратно и очень медленно пуговица за пуговицей расстегивал он рубашку парня. Губы неотрывно следовали за руками. Добравшись до твердой горошины соска, лизнул, а затем подул на него, заставляя парня под ним дрожать и судорожно хватать ртом воздух. Перехватив руки Зэро, метнувшиеся к его волосам, глава вампиров прижал их к дивану над головой стража. Опять вернулся к его груди. Втянув сосок в рот и с несильно сжав губами, принялся интенсивно его посасывать, быстро обводя и теребя языком. Взвыв от наслаждения, Кирию дернулся, так что чуть не сбросил обоих с дивана. Парень изо всех сил пытался освободить руки, дергаясь в стальном захвате Курана. Он чувствовал, что сойдет с ума, если не обнимет, не погладит, не прижмет к себе.
-- Отпусти! – приказ, переходящий в мольбу.
-- Разве тебе не нравиться?! – спросил Канамэ, проделывая теже действия со вторым соском. Голова парня, словно в горячке, перекатилась по подушке.
-- Ты – дьявол! – шепот переходящий в шипение. В душе парня поднялся ураган чувств и теперь набирал обороты. В низу живота -- удовольствие на грани боли. Казалось, что если ничего не предпринять в ближайшее время, то Зэро просто взорвется.
-- Я знаю! – хихикнул в ответ вампир, проводя влажную дорожку от груди до ямки пупка и медленно погружаясь в него языком. Кирию задохнулся и выгнулся, стараясь прижаться к Курану как можно ближе. То, что у него свободны руки страж как-то не обратил внимание. Играясь с пупком, Канамэ быстро расстегнул ремень брюк и стянул их вместе с нижним бельем Зэро. Рука легла на возбужденную плоть и нежно лаская, прошла по всей длине. Большим пальцем он мягко потер головку и легонько сжал в руке ствол. Кирию запрокинув голову, вскрикнул и застонал. Поднеся пальцы второй руки ко рту парня, вампир приказал:
-- Оближи.
Не очень соображая, что происходит, страж тут же подчинился. Схватившись за запястье, Зэро прошелся языком по всей длине пальцев и, лизнув между ними, услышал приглушенные стоны чистокровного. Подстегиваемый этими стонами он взял в рот сразу три пальца, посасывая и поглаживая их бархатным язычком. Стоны тут же перешли в шипение.
-- Не так по блятски, волчонок… -- прошипел Канамэ, отнимая ото рта руку и втягивая парня в страстный поцелуй. Прикусив нижнюю губку, он слегка потянул за нее, посасывая и облизывая. Из-за этого отвлекающего внимания маневра Кирию даже не заметил первого проникновения. Пошевелив в нем пальцем, вампир начал вводить второй вместе с тем углубляя поцелуй. Зэро почувствовав небольшую боль, сильнее прогнулся в пояснице и заерзал, но тут пальцы опять пошевелились и зацепили какую-то точку внутри. Боль мгновенно забылась, сменившись наслаждением. Ножки раздвинулись шире, облегчая доступ. Еще немного подвигав взад-вперед пальцами растягивая парня, вампир убрал руку. Торопливо стянул с себя брюки, устроился между ног, закинув их себе на талию. Несильно толкнулся в заветную розеточку головкой своей плоти, давно сочившейся смазкой и начал осторожное вторжение.
Возбуждение таяло как туман на ветру. Наслаждение сменилось разрывающей болью. Зэро попытался отползти, но Канамэ крепко прижал его к дивану.
Войдя на четверть, вампир почувствовал, что парень пытается сбежать. Поэтому он надавил ему на плечи, мешая пошевелиться и, замер сам, давая время привыкнуть.
-- Тшшш… Успокойся. Это больно только в первый раз, а потом будет хорошо… будет сладко… -- фраза сказанная зовущим шепотом лишала сопротивления, расслабляла мышцы. Почувствовав, что парень расслабился чистокровный тут же вошел до половины.
Жарко дыша в ухо стража, глава общежития сдерживался из последних сил. Волчонок… теперь уже ЕГО волчонок был так восхитительно горяч и узок, что от этого крышу рвало напрочь. Лизнув и ущипнув губами мочку уха, вампир начал покрывать шею горячими сводящими с ума поцелуями. И войдя полностью, остановился.
Зэро не мог понять нравиться ему то, что делал его враг, (хотя какой он теперь враг?), или нет. С одной стороны были боль и дискомфорт там, где спина перестает быть спиной, а с другой стороны жаркие ласки и нежность с которой его брали. Когда Куран начал осторожные движения пальцы Зэро легли ему на плечи и сжались, оставляя синяки, но тут вампир немного сдвинулся и поменял угол. Стоны боли начали постепенно превращаться в стоны удовольствия.
Канамэ и сам уже давно стонал, а сейчас – ему хотелось просто кричать от восторга. Двигаясь все уверенней и сильнее, пальцы сомкнулись на возбужденной плоти парня, двигаясь все резче и одном ритме с телом. Кирию закусив губу, пытался сдерживать вскрики и стоны – получалось плохо. А Куран еще никогда не испытывал таких острых ощущений, как сейчас, когда лежащий под ним парень бьется как в бреду.
-- Еще… сильнее… -- простонал страж, на что вампир, ответив ехидной ухмылочкой, заставил себя замедлить и уменьшить темп. Почувствовав что чистокровный начал останавливаться, Зэро чуть не расплакался, двинулся ему навстречу, извиваясь и крепко сжимая ногами талию. Канамэ был приятно удивлен таким ответом, и дальше какое-то время они двигались в медленном, ленивом, темпе. Но вскоре темп стал опять увеличиваться и, когда парень был на грани, вампир его укусил. Прокусив ему шею, Куран сделал пару глотков и сам сорвался в оргазм следом за стражем.
Тело сотрясла сильная дрожь, выгибая его дугой, словно в эпилептическом припадке, а перед глазами кружилась вселенная и танцевали канкан звезды. Жадно глотая воздух, они лежали в обнимку, друг на друге.
Первым в себя пришел Канамэ. Поднявшись, он взял на руки парня и потащил его в душ. Кирию не сопротивлялся. Для себя он решил, что сейчас он немного уставший для каких либо действий, а потому бесстыдно висел на шее Курана пока тот, лаская, смывал с них пот и вытирал полотенцем. Закутав парня в большое банное полотенце, вампир опять поднял его на руки и отнес в спальню, где рухнув на большую кровать, они так и заснули, не разжимая объятий.

Проснулся Куран от громкого кашля вперемешку с нервными смешками. Открыв глаза, Канамэ имел возможность наблюдать смущенного и кашляющего директора Кросс.
-- Директор, что вы здесь забыли? -- недовольно спросил сонный вампир, бережно закутывая Зэро в сползшее одеяло.
Кайен видя, что его заметили, с нервным смешком ответил.
-- Стража! Стража, я здесь забыл! Между прочим, у него сегодня зачеты по философии и японскому! Были… часа два назад…
-- А в чем проблема?! – глава общежития никак не мог понять претензии Кайена по поводу пропущенных зачетов его волчонком.
-- А проблема в том, что Юуки никак не может его найти и поэтому собирается заглянуть сюда. – спокойно сказал Кросс, присаживаясь на край кровати. Зэро во сне завозился, переворачиваясь на другой бок. Канамэ тут же его нежно обнял, целуя в висок и прижимая к себе.
-- Я так понимаю, ты его не вернешь? – глядя на эту сцену, без особой надежды на положительный ответ спросил Кайен Кросс.
-- Вы правильно понимаете директор. Не верну и не отдам… никому… никогда… Так что оформляйте его перевод в «ночной класс» и заселяйте в лунное общежитие, можно прямо ко мне.
-- А больше ты ничего не хочешь? – спросил проснувшийся Кирию, впрочем, из объятий он вырываться не стал, а наоборот прижался еще крепче, незаметно лизнув вампира в шею.
-- Я тебе уже как-то говорил – ты обязательно узнаешь все мои желания… -- очень нежно прошептал Куран и, обратившись к мужчине попросил. – Директор, не могли бы вы оставить нас. Ближе к дежурству я его к вам ненадолго отпущу, обещаю.

-- Ну и молодежь пошла!!! – шокированный директор стоял возле двери комнаты, которую только что покинул. Из нее уже слышались приглушенные стоны и вскрики.
-- Добрый день, директор Кросс! – из-за спины мужчины вышел светловолосый парень.
-- Добрый день, Такума Ичижоу! – поприветствовал его глава академии.
-- За стражем приходили?! – то ли спросил, то ли утвердил вице-президент «ночного класса».
-- Аааа… -- только и смог ответить директор. – А кто еще знает?
-- После сегодняшней ночи? Да все общежитие уже в курсе. Я так понимаю у нас новенький в классе? – серьезно спросил парень, жестом приглашая мужчину спуститься в гостиную.
-- Не знаю, Ичижоу-кун. Пусть сами договариваются.
Они только начали спускаться по ступенькам, как входная дверь распахнулась, и в нее влетел ураган по имени Юуки Кросс.
-- Папа! – начала девушка, увидев Кайена. – Куда подевался Зэро? Я с утра его ищу!
-- Ну… -- протянул директор не зная, что на это ответить. Но тут на верху лестницы появился Кирию.
-- Ну что ты кричишь! Здесь я! Что ты хотела?
От последнего вопроса девушка немного смутилась, покраснела и, зажмурив глаза, выкрикнула.
-- Ёри предложила мне встречаться! Так что мы теперь вместе! Вот!
После этих слов нервы директора не выдержали, и он упал в обморок. Ичижоу согнулся в хохоте, а Канамэ подойдя к Зэро и приобняв того за талию, сказал.
-- Ты переводишься в «ночной класс».
-- И не надейся, вампир! – ответил парень, про себя посылая все к черту и прижимаясь к своему любимому. В душе он давно знал, что весь предоставленный Кураном выбор – лишь иллюзия. И его «обсуждения» были шагом… шагом к нему…
Ведь недаром говорят от ненависти до любви всего один маленький шаг.

P.S.
Когда Куран приносил отчет директору то, проходя мимо комнаты Юуки, он услышал нечто подозрительное. Тихо заглянув в комнату, чистокровный обнаружил двух целующихся девушек.
«Как все удачно складывается» -- подумал вампир и пошел соблазнять Зэро.



КОНЕЦ.
___________________________________

вот так повороты еще хочу

Наслаждайтесь)))

Утро плавно переходило в день, когда Канамэ, наконец, начал засыпать. Нет, его ни когда не мучила бессонница, просто он так увлекся придумыванием очередного плана по устранению Зеро, а с ним и всей доставшей его академии разом, что не заметил, как настало обеденное время.
«Надо поспать» -- подумал вампир и лег в кровать.
Но поспать ему не дали… Лишь только он закрыл глаза, как лунное общежитие огласил нечеловеческий вопль.
-- А-а-а-а-а!!! Убивают! Блин да это шутка! Шутка! ЗЕРО, твою дивизию десантно-планетарную! Держи ее! КАНАМЕ! КУРААААН-САМА СПАСИТЕ!!!!
«Блин опять Аидоу нарвался на Кирию. Такой бодряк посреди дня! Они вообще вампиры?» -- только и успел подумать Куран как дверь его спальни открылась… внутрь…(до этого она открывалась наружу)… и в комнату ворвался перепуганный Ханабуса, который увидев свого лидера в постели, рванул к нему, и прыжком оказался под одеялом.
-- Ч-че??!?... – офигел глава вампиров. Дальше возмущаться ему помешали. В комнату ввалилась Юуки, за плечом которой маячил Зеро.
-- С-се-сенпай… -- выдавила девушка и замолчала. В комнате повисла неловкая пауза…
-- Ты Аидоу не видел? – сказал Зеро, когда пауза стала неприличной.
-- Видел. – ответил Куран, все еще находясь в ступоре – Он под одеялом.
От этих слов Юуки зарделась и потупилась на ковер, у Зеро отвисла челюсть, а сам Канамэ почувствовал, как его ногу прижало к дрожащему телу. И тут нервы главного вампира сдали.
-- Аидоу харэ вибрировать ты меня возбуж… в смысле раздражаешь – вовремя поправился Куран, выпихивая второй ногой приставучего вампира с кровати. – Кирию прекрати ржать! И объясни что случилось. – обратился он к сползшему по стенке и подвывающему от смеха стражу.
-- Проверка общежития. – к девушке вернулась способность нормально говорить. Куран перевел взгляд на нее и снова офигел. Юуки наконец вытащила руки из-за спины и бережно прижимала к себе… паяльную лампу.
-- А-аа-ааа… м-мм… Юуки зачем тебе паяльник? – спросил вампир.
-- Ннну… мне его Зеро дал! – ответила она.
-- Зачем?!? – от удивления Канамэ даже пинаться перестал, чем Аидоу тут же воспользовался, прижимаясь к ноге еще плотнее.
-- Ну, я рассказала ему про тот случай, когда Аидоу хотел меня заморозить. Зеро дал мне паяльник и сказал что это поможет. – тихо, все также нежно обнимая лампу, объяснила девушка.
-- А ВЛЮЧАТЬ И РАЗМАХИВАТЬ ЕЮ У МЕНЯ ПЕРЕД НОСОМ, ЧТО Б ВЫГНАТЬ ИЗ СОБСТВЕННОЙ КОМНАТЫ, ТОЖЕ КИРИЮ ПОСОВЕТОВАЛ!?!? – завопил Ханабуса и переместил свои руки с ноги на талию президента.
-- А НЕЧЕГО БЫЛО ЧИНИТЬ СОПРАТИВЛЕНИЕ СТАРАСТАМ ПУТЕМ ПОПЫТКИ ИХ ЗАМОРОЗКИ!!! – не выдержав, Юуки тоже перешла на крик, и, теряя остатки крыши, добавила – И ОТВАЛИ ОТ КАНАМЭ-СЕНПАЯ!!!
На звуки крика уже порядком всех доставшем повылазили сонные и злые вампиры.
Правда, дойдя до источника звука, они застыли на месте. М-да. Не каждый день можно увидеть главу общежития в постели, а тут еще и с Ханабусой, который сидит на нем сверху, обнимая ногами и руками. Вокруг бегает Юука с паяльником в одной руке, а второй пытается отодрать Аидоу от Курана. В то время как Зеро сидит под стеночкой, держится за живот и тихо всхлипывает от смеха.
-- Что. Здесь. Происходит? – спросила Рука медленно приходя в себя.
-- Покушение на Канамэ-сама. – ответила Сеирен продолжая наблюдать за представлением.
-- Нет… про… провер… проверка общежития. – из-за смеха Зеро не сразу смог выговорить причину по которой он с Юуки находятся здесь.
-- А-а-а! – протянул Шики и озвучил свою догадку – Вы, что собираетесь конфисковать президента Курана?
-- Ага, а Ханабуса его типа защищает! – съерничал Акатсуки.
-- А ну отвалили от Канамэ-сама! – завопила Рука и кинулась на выручку своей любви. Расчет был прост: под шумок и себе потискать главу вампиров пока есть возможность. Но на подходе она споткнулась и по инерции сбивши Юуки, прям таки влетела на кровать Курана. При этом придавивши собою девушку и что не маловажно паяльник.
Паяльная лампа была автоматической с большой легко нажимаемой кнопкой. Зеро весь город обшарил в ее поисках. После того как дрожащая Юуки рассказала ему о случае с Аидоу, он вообще хотел пристрелить гада. Однако девушка упросила его не делать поспешных решений. И вот теперь все лунное общежитие наблюдало, какое грозное оружие оказалось в руках второго стража.
Под весом тел на кровати послышался щелчок и лампа включилось.
-- А-а-а-а-а-а!!!! – заорали девчонки и Ханабуса вскакивая с кровати.
--%$@&%$*#@ Зеро. #$%@&^%^^% Юуки выключи свою $#%^$#@$/. – заорал президент вскакивая вслед за стальными.
Все будто заколдовано смотрели, как большая удобная кровать полыхает. Первый откликнулся Аидоу.
-- Куран-сама, я ее потушу. – вылез наперед Ханабуса. Он уже начал разворачивать свою ледяную ауру, как из коридора раздался надрывно-резкий голос директора.
-- Господи! Что тут происходит?
Все присутствующие вздрогнули и как по команде повернулись к пришедшему. Аидоу от неожиданности не справился с управлением, и лед полетел в сторону дверей и вампиров. Каин ответил рефлекторно. Мгновение, и любимое кресло главы общежития превратилось в пепел.
-- ???????????Каин???????? Ханабуса ???????????? -- такие выражения от Курана присутствующие слышали впервые.
-- Ух как полыхнуло!!! – восторженно сказал Аидоу и тут же осекся перехватив свирепый взгляд чистокровного. Акатсуки коснулся взмокшей ладонью своего лба. Ханабуса явно не слышал выражение: «Язык мой – враг мой».
-- Так тебе понравилось?!? – от сладости голоса можно было получить кариес с лишением зубов на всю оставшуюся жизнь, а улыбка Канамэ заставила попятиться всех кроме Юуки и Зеро. Девушка просто не подозревала, что может наворотить разъяренный чистокровный, а Кирию было плевать, он и сам ТАКОГО наворотить мог, что дальше некуда. – Классно полыхнуло, говоришь?!? Ща будет еще класснее! – Канамэ прищурил глаза и начал поднимать руку. Но закончить жест ему не удалось. Юуки, наконец, пришла в себя и не придумала ничего лучше как повиснуть на своем давнем спасителе. Громыхнуло. Аидоу так и остался стоять, прикрываясь руками, а вот стены за ним не было. Теперь у главы лунного общежития был свой проход в библиотеку… размером во всю стену.
-- Юуки?!?? – вампир ласково погладил девушку по голове, в то время как все остальные смотрели на нее во все глаза. – Испугалась?
-- А… э-э-э… -- девушка покраснела и отводя взгляд нехотя призналась – Нет. Хотела отойти, но спотыкнулась. Извините.
Все присутствующие уронили челюсти на пол. Канамэ посмотрел на девушку и нахмурился. Вампирам нестерпимо захотелось испариться.
-- Заешь Юуки… -- сказал, приседая Куран -- … шнурки завязывают бантиком, а не узлом. Тогда спотыкаться не будешь. – и тут же продемонстрировал, как правильно завязывать шнурки. – И кстати положи, наконец, свой паяльник, никто тебя морозить не будет. Правда? – с вопросом он обернулся к Аидоу. В ответ аристократ так яростно закивал головой, что она чуть не отвалилась. – А ты Зеро-кун…
-- … в следующий раз подарю ей огнемет! – с ехидной усмешкой перебил главу страж.
-- Уж лучше огнетушитель! – усмехнулся Канамэ и, обращаясь к ночному классу, сказал – Могу я попросить вас убрать в комнате пока я и виновница этого бедлама пойдем покупать новую кровать?
Все дружно кивнули, не решаясь возразить.
Уже гуляя по городу, Юуки вдруг спохватилась:
-- Блин! Мы же не проверили остальные комнаты!
-- Ничего! – ответил Зеро – Проверим, когда купим тебе огнемет.
-- Зеро я тебя убью. – высказал свое отношение к будующему подарку Куран.

А на следующее утро в кабинет директора Кросс ворвался преподаватель ночного класса и спросил:
-- Что надо делать с вампирами, что бы они уснули посреди ночи, прям перед лекцией??!?!
-- Всего лишь послать двух стажей с проверкой общежития. – виновато улыбаясь, развел руками директор.

КОНЕЦ.
___________________________________

ой, по вампиру суперррр фанф))))но я их слабо представляю в таком амплуа))
_________________

Всякое бывает в этом мире)))
Ловите фанфик по ХЕЛСИНГУ))) Полная лобуда но посмеяться можно)))
Алукард сидел в кабинете Интегры и жадно смотрел на её волосы, думая, как бы к ней приклеиться. На дворе – весна, и Алу хочется тепла. Но Интеграл не замечала его взгляда, или только делала вид. Тогда Алукард, обиженно шаркая ногами, вышел из кабинета Интегры и направился на кухню, к Волтеру. Там Ал заключил с ним сделку: он покупает Волтеру ящик пива, а Волтер напаивает Интегру снотворным. Когда Интеграл заснула после вечернего чая (спасибо Волтеру), Алукард взял её на руки, отнёс к себе в спальню, положил в свой гроб, снял с неё галстучек с крестиком, который его оч-ч-чень раздражал, и стал думать, что же ему с Интегрой делать. Вариантов было 3:

а) закрыть Интегру в гробу, и потом долго хихикать вместе с Викой Церас о том, как будет орать Интегра, проснувшись в « черном ящике »;

б) собрать в гробу гарем из Вики, Интегры и Рип Ван Винкль;

в) сделать из Интегры личную грелку, ведь человеческая кровь такая тёплая!

Покумекав полчасика, Ал выбрал вариант « в », ведь гроб у него старый, с кучей щелей, а ночью из них дует, и несчастный Алукард от холода забирается под матрас. « Интегра сама виновата, что не выделяет денег на новый гроб, пусть теперь мучается!»,- подумал он, переодеваясь в пижаму с сердечками. Ал неуклюже улёгся рядом с Интегрой и захлопнул крышку.

00:00.Подъем. Волтер стучит по гробу. Алукард еще спит, зато просыпается Интегра. Причем, просыпается без любимого галстучка с крестом. Если его на ней не было, Интеграл чувствовала себя голой. Итак, она проснулась фактически голой, увидела рядом подозрительно знакомые пижаму и улыбочку, а над собой - крышку гроба; и сразу же подумала, что невинный Алукард сделал с ней « сами знаете что». Интегра тут же завизжала. Бедный Ал подскочил так, что пробил гроб и стукнулся головой о потолок. Интеграл, в ярости похожая на валькирию, приказала ему убираться вон из комнаты и из Хеллсинга. Ни в чем (почти!) неповинный Алукард пошел жаловаться Вике, по привычке проходя через стену. Он увидел совершенно детскую картинку: Вика, в пижамке с медвежатами, спала, крепко прижимая к себе плюшевого мишку. Как всегда, Виктория забыла опустить крышку, и ее гроб выглядел, как обычная кровать. Т.к. Виктория спала на самом краешке, места в гробу было завались, а Алукард не выспался... Короче, он прилез к Вике, свернулся квадратиком и засопел в обе дырочки.

Виктория просыпалась. Она продрала глазки, потянулась, перевернулась на другой бок и увидела своего хозяина. Конечно, она сразу же подумала « сами знаете что», и тут же завизжала. Ал подскочил до потолка (где-то мы это уже видели), и не в тему ляпнул: « Прикольная пижамка !». Виктория моментально покраснела, ведь девушка она скромная, хоть и носит сильно укороченную одежду. Вика прикрылась халатиком и сказала: « Э... М... Наглец!!!», но сразу опомнилась и выдала: « Простите, хозяин...». Ал довольно улыбнулся. Вика начала обиженно всхлипывать, и Алукард, под угрозой очередного рёва, посадил её на колени и стал утешать. Потом сам не выдержал и заревел, сказал, что его выгоняют из Хеллсинга. Вика, все еще всхлипывая, полезла обниматься на прощание. Ал вяло отбрыкивался, но скоро сдался. Тут в дверь (как всегда неворемя) заглядывает Интегра. Её глазам предстает картинка: шкафообразный Ал, в сердечной пижаме, обнимает Церас, сидящую у него на коленях. Интегра проорала: «Ах, вот как!! Малявка и монстр!», и ушла, хлопнув дверью. Ал и Вика, сразу отцепившись друг от друга, сели рядышком и стали думать, что же им теперь делать.

Интеграл влетела в свой кабинет и с размаху долбанулась башкой об стенку.« Гад! (удар башкой) Стервец! ( удар ) Нахал! (удар ) Мерзавец! (удар ) Подлец! ( удар) ...». От столь мощного и частого долбания стены своей крепкой черепушкой, у Интегры все же поехала крыша. Её зенки сначала разъехались в разные стороны, а потом сурово сошлись на переносице. Интегра схватила пистолет и, с криком « Я убью тебя, лодочник !!!», помчалась мочить Алукарда.

Итак, вернемся к нашим баранам, то есть вампирам. Виктория снова начала всхлипывать. Её хозяин задумчиво пялился на ползающую по потолку муху. Ал рассеянно похлопал Вику по плечу :

- Не кисни, мент, все будет ништяк ! Прорвемся!

- Да, хозяин... Я уже не плачу... Ой, слышите шаги? Тяжелые такие, быстрые ? Как будто слоник по коридору идет...
- Oops! Я эти шаги из миллиона отличить смогу ! Так жутко топать и бормотать « Я убью тебя, лодочник ! » может только леди Хеллсинг, причем явно укушенная... Не смотри на меня ТАК, это в переносном смысле.

Напрягшаяся было гуманистка Вика расслабилась и уже собиралась что-то сказать, как вдруг, сшибая дверь плечом, в комнату влетела Интегра. Размахивая пистолетом, она, как бык на красную тряпку, бросилась на Ала, схватила его за грудки и стала трясти. Правда, толку от этого было мало, и вообще, « рядом птица ». Корче говоря, через 15 минут до Интегры дошло, что ее подчиненному « все фиолетово, и ни фига не больно ». Тогда она, с криками « Гад! Нахал! Козел! Я тебя кормила, одевала, я тебе зарплату платила !..» прицелилась Алу прямо в лоб и нажала на курок пистолета. Но выстрела не произошло, т.к. Интегра забыла зарядить свой пистоль. Такого промаха Интегра не выдержала и, заревев, как последняя Церас, уткнулась Алукарду в плечо. Викин маста приобнял Интеграл за плечи и повел ее на кухню, к Волтеру и валерьянке. Виктория побежала следом.

Короче говоря, после 3-х рюмок валерьянки и стопки водки Интегре стало совсем хорошо. Сидя на кухонном столе, она напевала что-то в духе « Dragostea Din Tei », помахивая пустой бутылкой от водки. После этого леди Хеллсинг выполняла действие из песни профессора Лебединского – « Я танцую пьяный на столе...». В конце концов, от такой буйной пляски у всех разболелась голова, и Ал повел Интегру укладываться спать. Он аккуратно уложил своего босса на кровать, заботливо укрыл её одеялком, сунул Интегре под мышку плюшевого мишку и отправился к себе, спать.

Виктория не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок и думала о своем хозяине. « Ну, блин, маста и буржуй все-таки! Мало ему личного будильника в виде Волтера, так ему еще и личная грелка нужна! Эксплуататор !!! ». Но потом она перевернулась на другой бок и подумала : « И все же он классный хозяин, хоть и эксплуататор и ненаглядный засранец ! Хе-хе... ». И сладко зевнув, Виктория закрыла глаза.

Утро следующего дня.

Конечно же, Интегра не выгнала Алукарда из Хеллсинга, но взяла с него слово, что « подобных инцидентов с грелками больше не повторится». Ал послушно кивал головой и делал невинные глазки. Интегра вскоре устала отчитывать подчиненного и выпихнула его из своего кабинета. Как только дверь кабинета закрылась, с лица Алукарда слетело невинное выражение, на губах появилась ехидная ухмылка, а в глазах заблестел дьявольский огонек. Ал довольно потер лапки и сказал: « То ли еще будет, ой-ой-ой !!! ».
___________________________________

Осторожно, карантин!
Фандом: ФМП
Жанр: Humour

- У вас очень заботливые подчинённые, мэм, - с улыбкой заметила секретарь Терезы Тестароссы, поправляя в изящной вазе (презент от Мардукаса) ярко-жёлтые цветы (подарок Мелиссы и Вебера).
- Вы правы, они замечательные, - Тесса оглянулась на календарь. Уже недолго осталось до того момента. Момента, которого она так ждала вот уже целую неделю, два дня и шестнадцать часов!

- К вам сержант Сагара, капитан.
- Пусть пройдёт.
Дверь открылась, и через порог шагнул виновник её долгих волнений.
- Сержант Сагара Сосуке по вашему приказанию прибыл! - гаркнул он, отдавая честь, - разрешите доложить обстановку?
- Докладывайте, сержант.
- Есть, мэм! - не меняя выражения лица Сагара начал монотонно излагать новости.
- На третий день моего последнего пребывания в Токио в окрестностях школы Дзиндай ровно в десять ноль-ноль был замечен подозрительный субъект, который трижды обошёл здание и при этом не переставал напевать неизвестную мне мелодию, возможно, гимн какой-то антиобщественной органи... - тут Сосуке, по-видимому, и без того изо всех сил сдерживавшийся, оглушительно чихнул.
- Простите, капитан, больше не повторится! - крикнул он и чихнул ещё раз. И ещё раз. И ещё.
- Сагара-кун! Вы нездоровы? - обеспокоенно спросила Тереза, подниаясь с места, - вам налить воды?
- Нет, мэм, я... А-чхи!
- Сагара-кун, вам плохо?! Немедленно идите в медпункт! - испугалась Тесса. Не дожидаясь ответа, она схватила Сагару за локоть и сама потащила бедолагу в коридор.

- К сожалению, госпожа Голдберри сейчас в отъезде, но я постараюсь вам помочь, - бледный медбрат, только-только начавший работать, напряжённо рассматривал градусник, - похоже, у вашего сержанта какой-то вирус – покраснения по всему телу, насморк, температура выше нормы.
- Грипп?
- Вероятно. Я сделаю подробный анализ, а пока дам ему успокоительное. Не волнуйтесь, мэм, всё будет в порядке. Я дам вам знать, если что-то изменится.

Было уже довольно поздно, и капитан Тестаросса собиралась лечь спать. Мелисса, только что уничтожившая полкило её запаса конфет (под пиво хорошо идут, как объяснила ей Мао), ушла пару минут назад, и теперь едва ли кто мог помешать Терезе выспаться.
В дверь постучали.
- Мэм, я должен вам сообщить ужасную новость, - медбрат весь трясся от страха, - похоже, что сержант Сагара поражён каким-то неизвестным мне вирусом. Я дал ему успокоительное, после чего у него резко снизилось давление, и он, кажется, начал бредить... Я никогда не видел таких низких показателей! По моим приборам он уже...труп...
- Он...жив?... - осипшим голосом произнесла Тесса.
- Да, капитан, но я не знаю, что с этим делать – такие симптомы... Это какая-то мутировавшая версия гриппа!
- Вы полагаете, что этот вирус попал к нам, на Мериду, вместе с Сагарой?
- Или же на вертолёте, в котором он прилетел.
- Хорошо. стажёр...
- Хеллер.
- Да. Я немедленно оповещу всех о введённом режиме карантина. Какова вероятность, что вирус уже успел распространиться?
- Небольшая, мэм, но вам, как единственному человеку, успевшему пообщаться с сержантом, грозит опасность...
- Хорошо, я приму меры предосторожности. Если вирус передаётся воздушно-капельным путём, то нам с вами придётся надеть маски. Это всё, что мы можем сделать в наших условиях, - рассуждала Тесса, - этот вертолёт привёз также почту и продукты. Необходимо проверить всё на наличие вируса...
- Боюсь, капитан, с нашей аппаратурой это невозможно, - возразил Хеллер, - я не смог обнаружить в крови сержанта ничего особенного. Единственное, что мы можем сделать, это изолироваться от окружающего мира и следить за состоянием бойцов.
- Хорошо. Запасов пропитания должно ещё хватить, а уж некоторые неудобства потрепим, - согласилась Тестаросса.

- Карантинный режим! Нет, ну что за наглость! - возмущался Курц, - какое отношение какой-то там насморк Сосуке имеет к поставкам нам, измученным жаждой, пива?!
- Есть подозрения, что сержант Сагара болен неизученным вирусом, Вебер, так что оставьте своё мнение при себе, - сухо оборвал его раздражённый Крузо, - переживёте пару дней без выпивки. Единственное, что мне непонятно, зачем было лишать людей почты?! - он удалился, бормоча что-то про ожидание заказа и новые лицензионные издания.
- Бедная Тесса. Она второй день почти безвылазно сидит в медпункте, - вздохнула Мао.
- Да, Сосуке везунчик! Даже на смертном одре он оказывается в обществе нашего капитана!
- Курц, ещё одно слово, и ты окажешься даже не на смертном одре, а сразу в морге.
- Ну, сестрёнка! Почему ты такая злая, а? Даже теперь? Ведь мы все умрём от этой дурацкой заразы! Мелисса, ну, чёрт побери, хотя бы в качестве последнего желания, позволь мне наконец выплакаться на твоей груди, а...? - Вебер со слезами в голосе подполз к ней, протирая коленками пол.
- Придурок, - констатировала Мао. Классический нос Вебера впечатался в подошву армейского сапога.

- Капитан, позвольте вас на минутку? - в голосе старпома споылшались стальные нотки.
- Да, мистер Мардукас, сейчас, - Тереза ещё раз оглянулась на сопящего Сагару и вышла в коридор.
- Мэм, вам требуется отдых, - непререкаемым тоном заявил Мрдукас.
- Но сержанту Сагаре нужен уход!
- Ему нужен прежде всего отдых, мэм, - поморщился тот.
- Нет, я не могу позволить себе спать, когда мои подчинённые...
- Простите, что перебиваю, капитан, но если вы так настроены, то, чёрт побери, я сам готов сидеть с больным, если вас это успокоит!
Тесса задумалась.
- Хорошо, - ответила наконец капитан, - я надеюсь на вас. Сообщите мне, если вдруг что...
- Непременно, мэм.

Ричард Мардукас, капитан второго ранга и заслуженный работник «Мифрила», неодобрительно покосился на кровать. Сагара Сосуке, вытянувшись по струнке, лежал и смотрел прямо в потолок. Признаками болезни можно было бы назвать разве что подозрительную бледность сержанта. Лично Мардукас придерживался мнения, что вся эта история – чистый фарс. Однако капитан Тестаросса настаивала, что за больным нужен очень бдительный уход.
- Как вы себя чувствуете, сержат? - сухо поинтересовался Мардукас.
- Нормально, сэр! - прохрипел Сагара, не меняя выражения лица.
- Капитан сказала, что вас необходимо покормить, сержант. Сядьте, - распорядился Мардукас и потянулся за тарелкой супа, - и только попробуйте расстроить капитана, сержант. По моей команде – открыть рот! - он вооружился ложкой и влил суп в раскрытый рот Сагары, - Заглотить пищу! Ещё раз...

- Это точно эпидемия, - проворчал Курц, ковыряя ложкой щи, - сегодня этот чокнутый медик, как его...Херрер?
- Хеллер, - на автомате поправил его Янг.
- Да, точно. В общем, этот Великий Учёный сегодня загрёб к себе в госпиталь ещё пару человек из ПРТ. Видите ли, «у них подозрительный кашель»! Тьфу! Какой идиот прислал нам этого придурка?!
- Говорят, ситуация и правда осложняется, - возразил Янг, - я слышал, что утром в медпункт отправился сэр Мардукас и не вернулся.
- Мардукас – распространитель заразы, - вдохновенно продекламировал Вебер, - звучит. Не верится мне, что этого старикана вообще что-нибудь берёт. Он ещё нас всех переживёт!
- Кушай супчик, Курц, - доброжелательно посоветовала Мао, усаживаясь рядом, - а то язык откусишь.
- Намёк понял, - буркнул Вебер и, помрачнев, уткнулся в тарелку. В столовой воцарилось напряжение.

- Сагара-кун, как вы себя чувствуете? Вам лучше? - с надеждой в голосе поинтересовалась Тесса, осторожно присаживаясь на край кровати.
- Да, мэм!
- Рада это слышать, - капитан, покраснев, улыбнулась, - я принесла вам цветы...думала, они будут разнообразить обстановку в палате, - она кивнула на ярко-жёлтый букет в вазе, - я собрала их около тренировочной площадки... Сагара-кун! Что с вами?!
Сосуке, весь в красных пятнах, закашлялся.
- Доктор! Ему плохо! - крикнула Тесса, вскакивая с места, - Сагара-кун!
- Те-те... - прохрипел Сагара. Она замерла.
- Вы что-то хотите мне сказать?
Он кивнул.
- Те...тет...
- Сагара-кун! - со слезами в голосе воскликнула Тестаросса.
- Тетради...Чидори...вернуть... - выдавил из себя Сагара и, закашлявшись, нечаянно грохнулся на пол.
- Что такое?! - на вопли Терезы в палату прибежала Голдберри, которая только что вернулась на Мериду, - я услышала о каком-то карантине и не переодеваясь побежала сюда. Капитан...?
- Сагара-кун... - прошептала Тесса, плача.
Доктор, подойдя поближе, быстренько осмотрела сержанта и хмыкнула.
- А ну-ка помогите-ка мне кто-нибудь его перетащить обратно на кровать. Хеллер!
- С ним...всё в порядке?...
- Ничего особенного. Просто шишка будет, а так ничего.
- Но эти...пятна...и...он так кашлял... - Тереза с мольбой посмотрела на Голдберри. Та махнула рукой.
- Обычная аллергическая реакция. Очень сильная, правда.
- Но его давление было просто...невероятно низким! - вставил стажёр.
- Ты что-нибудь ему давал из медикаментов? - поинтересовалась доктор.
- Успокоительное. Валидол.
- Молодец, мальчик, - вздохнула Голдберри, - с какой ты только Луны свалился...? Да вы его чуть не угробили своими лекарствами и уходом! - тут её взгляд упал на цветы, - ну, конечно! Поставили рядом раздражитель и ждёте, что он у вас поправится! Да с такой реакцией он вообще чуть не окачурится! А ну брысь отсюда все!

- И? - Канаме грозно нависла над съежившимся под её взглядом Сосуке, - ты думаешь, это меня убедит?!
- П-прости, Ч-чидори, я не хотел... - Сагара попытался увернуться от харисена.
- Ах, не хотел он! - бушевала Канаме, - конечно! Так и знай, фиг тебе в следующий раз, а не конспекты!
- Чидори!
- Придурок!
- Бедный Сагара-кун, - вздохнула Киоко, наблюдая за ними.
_________________

фик по Хеллсингу
ФМП-один из моих самых любимых аниме,поэтому мне особенно приятно читать фики на эту тему))спасибо!буду ждать еще!

Прикольный фанфик обожаю стальную тревогу
Ты ещё выкладывай что есть интересно почитать)))
Вот нашла яоевский фанфик по Клубу свиданий читаем с удовольствием)))

Шаг 1. Обнаружить проблему.

Экран ноутбука был единственным источником света в этой комнате. Кея сидел, напряженно сдвинув брови, и смотрел на график, начертанный на экране. Потом откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, прокручивая в голове размеры возникшей проблемы.

Вариантов решения не предвиделось, возможно, потому, что генератор случайных несчастий находился в этот момент в неизвестном месте. А значит, предстояло его найти – или это место, или сам "генератор".

Кёя захлопнул ноутбук и поднялся с места. В руке у него моментально оказался телефон, на котором он для быстрого набора нажал цифру «три» (под номером «один» был отец, а вторым его секретарь).

- Алло, Тамаки, ты свободен сегодня вечером?
- Э-э… Да, если не считать тонны домашних заданий, но ты же поможешь мне с ними разобраться?
- Может быть, но у нас есть дело не менее важное.

Тамаки решил не спорить и согласился, недоумевая чересчур серьезному тону Кёи. Впрочем, тот всегда был серьезен, более чем. Зато Тамаки нравился блеск глаз за стильными очками. Он внушал уверенность в себе.

Кёя накинул пиджак школьной формы и позвал шофера. Ему предстояло небольшое путешествие до особняка одноклассника.

Шаг 2. Найти максимальное количество вариантов ее решения. И выбрать одно правильное.

Комната Милорда была огромной и безвкусно обставленной. Кёя в очередной раз поразился царившему там творческому беспорядку и умилился, увидев, что Тамаки, стараясь выполнить домашнюю работу, весь перепачкался чернилами.

- Чертовы интегралы, никак не могу в них разобраться.

Кёя, заслышав это хныканье, сохранил невозмутимый вид, не проявив ни капли сочувствия. Только достал из кейса, который держал в руках, свою тетрадь по алгебре и кинул ее Тамаки.

Глаза блондина расширились.

- Ты даешь мне списать? Это же не в твоих правилах.
- Правила существуют для идиотов, - ответил на это Кёя и поправил очки на переносице.
- А… Отлично.
- Я принес тетрадь, чтобы ты не отвлекался от нашей главной проблемы.
- Какой? - Тамаки заинтригованно поднес ручку к губам. Но в рот брать не стал. Только еще больше перепачкался чернилами.
- Мы падаем, - траурным голосом сообщил Кея.
- А? – переспросил удивленный такой постановкой вопроса Милорд, потом спохватился, побоявшись прослыть негостеприимным хозяином, предложил своему вице-президенту первое, что пришло на ум: достал из кармана пластинку жевательной резинки, - хочешь, со вкусом дыни? – и протянул другу пачку.

Кёя внутренне перекосило, но он не подал и вида.

- Нет, спасибо, предпочитаю ментоловую. Иди лучше умойся – ты весь в чернилах.
- Да?! Какой ужас! - на лице Тамаки отразился искренний страх, и он моментально испарился из комнаты, не преминув по дороге посмотреть в зеркало и повторно ужаснуться.
Пока Тамаки отсутствовал, Кёя с видимым равнодушием рассмотрел комнату и вернулся взглядом к ноутбуку.

Когда взъерошенный и влажный Милорд вернулся, Кёя уже устроился в кресле с ноутбуком на коленях, он снова хмурился.

- Так что случилось-то? – озадаченно спросил Тамаки.

Кёя раскрыл ноутбук и показал Тамаки сияющий красным на белом фоне график, который неуклонно полз с вершины вниз.

- Мы падаем, - снова загробным голосом прокомментировал Кёя.
- Э… – ответил на это озадаченный Милорд.
- "Э"?! И это все, что ты можешь сказать?

Кёя выглядел по-настоящему рассерженным, что Тамаки начал даже опасаться за собственную безопасность и отступил на шаг назад, пожалев о том, что рядом нет Мори и Хани-семпая, чтобы спрятаться за их спинами.

- Ну-у, я не понял, куда мы падаем.

- МЫ ПАДАЕМ!!! – Кёя спохватился и замахнулся несчастным ноутбуком, но остановился, обнаружив, что их прекрасный чудесный замечательный отважный президент изо всех сил старается забраться под кровать, выпятив свой аристократический зад.

Если бы Кёя сам не был аристократом, он бы хорошенько по нему врезал. Но вместо этого он положил многострадальное чудо техники обратно. Поправил очки и подождал пока у Тамаки пройдет приступ паники.

- Хм, - сказал он и решил перейти на популярный язык, понятный даже синеглазым блондинам, - наш рейтинг невыносимо низок. Он едва не ниже, чем когда мы начинали.

Кёя вернул свой загробный тон, когда Суо вылез из-под кровати.

- Нам нужно срочно принять меры.

Лицо Тамаки тут же приняло озабоченное выражение. Он подпер рукой подбородок и начал по-деловому постукивать по щеке указательным пальчиком с отполированным ноготком.

- Нам нужен праздник. Что у нас сейчас?

- Ноябрь.

Тамаки минуту пребывал в задумчивости. Потом возмутился.

- Черт, почему в ноябре так мало праздников?! Их даже совсем нет!

- Да и романтическая активность к зиме снижается. А мы не можем допустить, чтобы интерес к нашему клубу продолжал падать, - сказал Кёя, - нам нужно что-то, что потрясло бы всех.

- Потрясло-о, - протянул Тамаки.

- Да.

- М-м, даже не знаю, чтобы такое придумать: нечто сногсшибательное, долгоиграющее, сводящее с ума...

- Новый член клуба? – предложил Кёя. Но подходящих кандидатур не было, не было никого, кто бы смог дополнить их тесный кружок новым типажом, да и место нового члена было зарезервировано малышом-сорванцом в шортиках.

- У нас нет подходящих кандидатур. – Это был правдой. Пополнением клуба занимался Президент. И он уже умудрился прошерстить весь состав даже средней школы, так и не подыскав новичков.

- Тогда нужно придать новые тона старому.

- Я занимаюсь этим каждый день! – искренне возмутился Тамаки, - дизайнеры близнецов с ног сбились, воплощая все мои идеи...

- Что-то более глубоко новое и скандальное, - коварный Кёя чувствовал, что мысль порхает тут, перед самым его носом, подобно воробью, касаясь его кончиком крыла, но он никак не может ее ухватить, пожалуй, природная подслеповатость мешала.

Мысль обиделась, упорхнула и попала в мягкие лапки Суо Тамаки.

- А помнишь... как они отреагировали на то, что Харука и этот якудза... Нам нужно что-то похожее. Аморальные близнецы уже стали для наших пташек обыденностью, нужен новый стимул. О, конечно, нам нужна настоящая романтическая история любви...

Милорд запрыгал на месте, его глаза сияли восторгом. Кёя подумал о том, что Милорд прав: сердце девушек не устоит перед влюбленностью двух красивых, благородных, великолепных... вот только кто станет выбранной жертвой... этого безумца.

Кёя поморщился: и все-таки он не терпел упоминания романтики в нерабочее время и скептически скрестил руки на груди (на самом деле он обиделся на то, что его мысль выхватили у него из-под носа).

- И кто же будет разыгрывать влюбленных?

- Конечно же, я и Харука!

- Не пройдет! – тут же возразил Кёя, нахмурившись.

Тамаки заметно скис и покрылся синими пятнами.

- П-почему? – жалобно простонал он.

- Потому что все знают, что Харука твоя дочь, то есть твой сын... и ваши близкие отношения уже всем привычны: ты ее постоянно тискаешь.

- А-а! – воскликнул Тамаки, но возражать не стал. Кёя предположил, что тот сам испугался конечного исхода подобной игры, но об этом лучше промолчать.

- Кхм, успокойся.

Тамаки в ответ на это коронным жестом отбросил с глаз челку и провозгласил:

- Я спокоен!

- Тогда давай выбирать жертв.

- Жертв?! - испугался Милорд.

- Влюбленных.

- Это должен быть кто-то великолепный, привлекающий внимание, чтобы его бисексуальность шокировала и зажигала.

- Отлично, один Ромео у нас уже есть.

- В смысле? - выпучил глаза Тамаки.

- Кто у нас тут самый красивый, великолепный и бисексуальный?

- Кто?

- Ты.

- А, да, действительно, я самый красивый. И пусть я не самый бисексуальный, но я пожертвую своей природой ради блеска нашего гениального клуба.

- Тогда нужно найти второго.

- М-м, если Харука не подходит, может быть тогда Каору?

- И получится трагедия: коварный обольститель разлучает близнецов. Ты не походишь на коварного обольстителя.

- М-м, верно, близнецы у нас заняты.

- Хани-семпай тоже не подойдет: он совсем не вписывается в рамки романтическо-вдохновенных отношений. Мори?

Кёя от души рассмеялся, представив долговязого неразговорчивого Мори, на шее которого сидит Хани-семпай с Кролей, влюблено таращившегося на Тамаки.

Но, несмотря на то, что над ним посмеялись, Милорд не выглядел расстроенным, скорее – раззадоренным. А выражение лица он явно позаимствовал у близнецов. У обоих сразу. Поэтому Кёя, перестав смеяться, утер слезы, подозрительно гладя на Тамаки.

- Тогда остаешься ты, – серьезно сказал президент клуба.

- Я?

- Ты.

- Я, влюбленный в пустоголового балбеса, ха-ха-ха, - очередной приступ смеха не продлился долго, - н-да, действительно, остаюсь только я.

Стало уже не смешно. Милорд отчего-то тоже не особенно веселился.

- Ладно, - произнес Тамаки, лениво убирая челку с глаз, - утро вечера мудренее, завтра придумаем, как нам лучше все это обставить.

- Отлично, - Кёя с готовностью взял ноутбук и отправился домой спать и видеть тревожные сны.

Шаг 3. Разработать план.

Поутру, на первом уроке, главы Клуба свиданий выглядели неважно: синяки под глазами хоть и были умело скрыты косметикой, но уставший взгляд и размеренно опускающаяся на парту голова Тамаки (Кёя умел держать себя в руках), говорили о многом. Хотя Милорд утешал себя тем, что это может быть первым шагом к реализации их идеи, которая отличалась пикантной безумностью, кою так ценил рациональный Кёя.

- Кёя, - обратился к нему Тамаки после урока, - сообщи всем, что сегодня в три экстренное собрание клуба.

Кёя поправил очки и кивнул.

*~*~*

Члены клуба сидели вряд на мягком красном диванчике, как один потеряв где-то в районе пола челюсти.

- А-а, кавай, - первыми пришли в себя близнецы, - теперь у нас в клубе будет еще якобы голубая парочка.

Близнецы синхронно изобразили умиление и обступили Милорда, в восторге обняв его.

- О, - второй среагировала Харука и мило смутилась, - из вас выйдет отличная пара: "Лед и пламя".

Кёя поправил очки и кивнул, в очередной раз соглашаясь с рациональностью этого безумства. Хотя всю ночь ему не давала покоя одна мысль: "Моя репутация будет вконец погублена из-за этого плана". Хотя он уже успел понять, что репутация – дело наживное.

- Теперь нам нужен сценарий.

- Да.


Шаг 5. Реализовать план в действии

Это было не так-то просто - изобразить влюбленность, учитывая, что ты ее никогда не испытывал, хотя... а ни этим ли они занимались всем клубом уже два года - изображали влюбленность в дам. Но нет, это было другое: для дам предназначались взгляды, красивые слова, цветы, торты и танцы. Для демонстрации любви между юношами нужно было что-то иное.

Близнецы постоянно обнимались и прикасались друг к другу, вызывая умиление у чувствительных барышень. Но Тамаки и Кёи не стоило копировать близнецов – тогда их игра станет излишне искусственной. Нужно было что-то более действенное, нечто более правдивое и верное.

- Отдать жизнь за друга?

- Слишком пафосно.

- Признать свои "чувства" прилюдно?

- Слишком скучно. Это рейтинг не поднимет.

- Разыграть долгую комедию безответных чувств?

- Это уже ближе.

- Взгляды, взмахи ресниц.

- Ты падаешь, я тебя ловлю.

- И поцелуй.

- Поцелуй?! - возмутился Тамаки на прервавших поток их идей близнецов.

- Поцелуй, что может быть убедительнее?

Милорд покраснел. Кёя откашлялся. Харука подлила масла в огонь:

- Ну, ты же заставил меня поцеловать девочку, теперь твоя очередь.

Тамаки упал перед ней на колени.

- Дочь моя, прости меня, виновного во всех грехах, но почему ты так со мной поступаешь?

Рыдания и причитания продолжались еще некоторое время, никак не нарушая задумчивое спокойствие, воцарившееся в кабинете музыки № 3.

Представление начинается.

В этот день посетительниц в Клуб Свиданий привлекло отнюдь не обещанное представление, не костюмированная вечеринка, а печальная музыка, доносившая из-за приоткрытых дверей кабинета музыки. Все пришли послушать Лунную Сонату в исполнении «Одинокого Принца».

Тамаки выглядел необычно печальным: смотрел в никуда, закатывал глаза, терял слезинки, косился в сторону прислонившегося к фортепьяно Кёя и вздыхал, при этом ни разу не ошибившись в мелодии. Когда музыка закончилась, но очарованные ее звучанием слушатели все еще сидели, затаив дыхание, Тамаки поднялся и неуверенным шагом подошел к Кёе. Теперь они стояли слишком близко. И нужно было сделать это. Милорд закрыл глаза и представил, что перед ним Харука. Только какая-то слишком высокая, он представил, что Харука стоит на стульчике и...

Его губы коснулись мягких теплых губ другого человека. Он не хотел думать о том, что это губы его друга, но мысль о том, что он сейчас целует Кёю, не уходила из головы, как и то, что в этом интимном жесте много прекрасного и вдохновенного. И сердце трепещет. Кёя поначалу не хотел закрывать глаза, но, подумав, решил, что тогда его роль влюбленного не будет правдоподобной. Его окутал запах духов Милорда, а мягкие волосы, торчащие в художественном беспорядке, касались щеки. Очки здорово мешали.

Стоило им услышать дружный вздох девушек, как они отступили друг от друга. Кёя демонстративно оттолкнул Тамаки и, изобразив возмущение поступком друга, вышел из комнаты.

Сегодня Милорду предстояло играть отвергнутого «одинокого принца». Все внимание девушек были его. Цель была поставлена, цель была достигнута. Но на душе остался осадок чего-то непонятного и горького.

Как раз то, что сегодня было нужно: натянутая благодарная улыбка и глаза на мокром месте. Даже без глазных капель обошлись.

План действует.

Теперь девушки приходили в Клуб Свиданий понаблюдать за развитием отношений между двумя самыми роскошными парнями Академии Оран: один изображал страдание, второй - холодное безразличие. И обоих эта игра утомляла, но не настолько, чтобы все бросить и, в результате, проиграть. Наоборот, они стремились приблизить ее к победному концу.

Кея яростно сжал очередную записку наивной поклонницы, ратовавшей за счастье Милорда, и с яростью бросил ее в ведро.

"Хотите счастья для Милорда? Будет!" – в отчаянии подумал он.

Кёя конечно не стал действовать сию же минуту. Он даже дождался открытия Клуба Свиданий и времени, когда соберутся посетительницы, и только ближе к концу он решительно подошел к Тамаки и притянул его к себе. Поцелуй был долгим, медленным и "без языков" (об этом они условились заранее). Но девочки съели наживку и пребывали в полном романтическом восторге.

Кея сам взял Тамаки за руку.

- Я решил, что мы будем вместе.

Принц почти искренне смутился и пожал руку Кёя в ответ. И потом они долго "влюблено" смотрели в глаза друг другу.

Шаг 4. Сопоставить цель и результат, если результат превосходит цель - ты победил.

- Теперь юные леди посещают нас, дабы прикрыть наши настоящие отношения (скрыть нашу кавайную ненормальность от глаз общественности). Фотографии раскупаются в еще больших количествах. Мне удалось даже продать наши перчатки, в которых мы якобы держались за руки. Прекрасная идея, прекрасное исполнение. Осталось только одно.

Они снова сидели вдвоем в комнате Тамаки и размышляли о будущем клуба. Вечно гиперактивный Суо выглядел задумчивым и говорил мало. Кёя взял эту обязанность на себя.

- Что? - тут же встрепенулся Милорд. И встретил испытывающий взгляд из-за очков. Кёя некоторое время колебался, потом все-таки произнес.
- Только я хочу поцеловать тебя, с языком.

Нетерпеливо скользнувший по губам язычок Милорда показался Кее знаком согласия, и он, сняв очки, потянулся к Тамаки. Тот прикрыл глаза и раскрыл рот. На вкус он был как дыня.

- Без очков ты кажешься наивным и хрупким, - выдавил из себя Принц после поцелуя и прикоснулся к своим губам кончиками пальцев.
- Именно поэтому я предпочитаю их носить.
- Теперь нам даже не придется играть.
- Пусть остальные это делают за нас.
- Но я думаю, мы скоро опять наскучим.
- Мы всегда можем поссориться, ведь мы такие разные.
- Действительно.

А держать в своей руке руку другого не менее приятно, чем целоваться.

Когда это действительно любовь.

Конец.
___________________________________

Небольшой забавный фанфик.
Песнь, что усмирит и зверя дикого...

...или не усмирит.
- О, нет предела предусмотрительности Кагоме-сама! Она даже оставила на время своего отсутствия волшебную музыкальную машинку!
- Это СД-плейер, придурок, - фыркнул с дерева Инуяша. - И не волшебный он. А э-лект-рон-ный. Ты че – совсем дремучий, да?
- Ну, не все же дарована привилегия путешествовать сквозь время вместе с Кагоме-сама и собственными глазами видеть тамошние диковины, - ответил Мироку, делая вид, будто не замечает самодовольства, расплывшегося по лицу полудемона при упоминании, что только в его власти преодолевать время.
Санго дернула бровями и продолжила наводить блеск на свой костяной бумеранг. Когда Кагоме уходила, в лагере от тестостерона было просто не продохнуть.
Инуяша, прищурившись, следил, как пальцы Мироку поглаживают гладкую поверхность плейера. Ах... этот пластик - просто чудо! Легкий, тонкий, но такой прочный! А внутри – железочки и волшебные детали, благодаря которым музыка течет в маленькие, вставляемые прямо в уши штучки - о, в глазах средневекового японца это было воистину удивительным изобретением.
Однако самое упоительное даже не это - о нет, а то, какой ревностью тут же захлебывался товарищ по странствиям, едва Мироку касался любого предмета, принадлежавшего Кагоме-сама. Даже СД-плейера. А коль скоро полудемон, скорее, вывернулся бы наизнанку, нежели признался в этом чувстве, ему оставалось лишь фырчать да рычать. Мироку, признаться, трогал эту волшебную игрушку куда чаще, чем следовало, но но зато какое это было уморительное зрелище – борьба Инуяши со своими инстинктами.
...инстинктами, требующими убить тебя на месте, - напомнил себе монах и хихикнул. Даже здравая часть его натуры сейчас веселилась.
Он с улыбкой сунул в уши наушники и выкрутив рычажок громкости на максимум. Краем глаза он заметил, как дернулись уши Инуяши - знак, что тот тоже слушает музыку.
Вот и славно... Терпение, только терпение. Громковато, но да ничего... Так и надо.
В наушниках взорвались гитара с ударными, и он поморщился, все же убавив звук до терпимого уровня.
Тут вступил солист. Мироку видел, как инуяшины уши снова дернулись и чуть поникли.
...Вот упрямый демон... То есть полудемон. Делает вид, будто ничего не слышит... Тем веселее.
Певец надрывался о покинувшей его возлюбленной. Как тоскует он по ней, хоть прошел всего лишь день, как клянется найти ее однажды...
Уши полудемона снова шевельнулись.
Мироку, конечно же, не мог слышать, однако же не сомневался, что Инуяша рычит - недаром у Санго такое испуганное лицо. Он опустил голову и встретился с устремленным на него взглядом Шиппо. Даже не столько на него, сколько на наушники. Удержать улыбку оказалось крайне трудно - боже мой, до чего ж временами предсказуемы эти демоны...
А певец изнывал по безнадежным карим вишням, которые слезились от ветра, и о том, что возвращаться - плохая примета.
Во время гитарной перебивки Мироку снова покосился на полудемона. Тот явно находился в растрепанных чувствах, а тут еще монах принялся беззвучно подпевать, благо давно успел запомнить слова - в конце концов, это с недавних пор была его любимая песня на время отлучек Кагоме-сама.
Теперь певец страшился провести остаток своих дней без возлюбленной и клялся, что никогда ее не забудет. Снова тосковал и снова страшился.
Уши Инуяши совсем поникли. Он отвернулся от друзей - отличный знак!
Да уж, на что только не пойдешь во имя настоящей любви!
Полудемон выглядел совершенно несчастным и ужасно одиноким. Шиппо не отставал - его глаза потихоньку наводнялись слезами, губы подрагивали. Монах заулыбался.
Отлично. Просто отлично. Как по нотам.
И снова: "Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду"... И снова. И снова. "Я тебя никогда не увижу". Гитара. Мироку выстукивал на коленке мелодию. "Я тебя никогда не забуду..."
- Я хочу к Кагоме-е-е!!! - взвыл Шиппо.
Инуяша спрыгнул с дерева и сообщил, что Мироку - проклятое богом отродье самки собаки, с которой он, Инуяша, состоял в порочной связи. В дополнение монах был вербально послан в теологическое место вечных мук, где его уже просто замучились ждать. Может, слова Инуяша использовал и другие, но смысл от этого не менялся. А еще ему очень хотелось выразить свое неудовольствие путем более физическим.
Очнувшись, Мироку осознал, что смотрит в отнюдь не полные сочувствия глаза своей обожаемой охотницы на демонов.
- И зачем же вы дразнили его, господин монах?
- Я?! - невинно улыбнулся Мироку. - Дразнил? Инуяшу? Намеренно?! Зачем бы мне это?
Он проводил взглядом крайне раздраженного полудемона, мчащегося к колодцу. У того на хвосте висел кицунэ. Ну-с, теперь никакого Инуяши - на час или даже на пару дней. Тут все зависит от настроения Кагоме-сама. И Шиппо точно от колодца ни ногой, по крайней мере, до заката. Кирара посторожит его на всякий случай.
Значит, почти три часа с Санго.
Наедине.
А что такое краткая потеря сознания против истинной любви?
_________________