Патриция Бриггз "Iron Kissed"

Black SuNRise , upssss , tatjana-yurkina!
Большое спасибо за новый перевод!


Мерси друзей своих не бросает.
Мне ее преданность очень нравится.
И умная, правильно все отметила, слышать можно все, что угодно.
_________________

Вот так и нам везет как Сэмюэлю, у него есть надежная Мерси,а у нас вы, девочки-переводчицы, и беты, и все кто причастен к этому переводу. Большое спасибо!!!
_________________

Спасибо за шикарное продолжение, девочки!!!

Давно не заходила, а тут такая радость Не буду пока читать тогда, подожду окончания Спасибо за труд, вы молодчинки
_________________

Black SuNRise,upssss,tatjana-yurkina, спасибо за чудесный перевод!

Девочки, дорогие, с праздником Весны вас! И пусть она не всегда приходит по календарю, надеюсь, весна и солнышко всегда будут у вас в сердце! Любви, счастья, добра!

НАТАШЕНЬКА И ВСЕ КТО ВАМ ПОМОГАЕТ,ОГРОМНОЕ СПАСИБО ЗА ВАШ БЕЗВОЗМЕЗДНЫЙ ТРУД!!! ВСЕХ ВСЕХ ДЕВУШЕК С ПРАЗДНИКОМ!!! ЛЮБВИ СЧАСТЬЯ РАДОСТИ!!!
_________________

Спасибо-спасибо-спасииииииибо.
3-я мерси, воу. Слова кончились начались междометия.
_________________

Тук-тук...
_________________

Хто там?
Девочки, 11 глава на вычитке, процесс идет, все в порядке Только потерпите еще немножко пожалуйста, ок?

Ну конечно же, мы затаив дыхание, ждем!!!!
_________________

Замечательные новости.


Всегда готовы.

Я наконец-то смогла отрваться от дел. В общем теперь действительно дело сдвинулось. Надеюсь.
_________________

А мы здесь... в засаде...
_________________

 » Глава 11 часть 1

Девочки, здравствуйте! Уже почти не надеюсь, что кто-то ждет продолжения, но оно все-таки подоспело. Простите за долгое молчание, реальная жизнь закрутила Соберетесь читать главу - готовьте платочки и валерьянку

Перевод: Black SuNRise
Бета-ридинг: upssss
Вычитка: tatjana-yurkina

Глава 11 часть 1


На следующее утро, перед тем как уйти на работу, я позвонила Тиму. Время было еще раннее, но я не хотела его упустить. Он застал меня врасплох прошлым вечером, но я не имела права втягивать человека в неразбериху своей личной жизни – даже если бы он мне нравился в этом смысле, а это было не так.
Возможно, я не смогу жить с Адамом, но все шло к тому, что я собиралась попытаться. Если я пойду к Тиму, это заденет Адама и даст Тиму ложную надежду. Глупо, что я вчера просто не отказала…
— Привет, Мерси, — поздоровался Тим, подняв трубку. – Послушай, вчера мне звонил Файдил, чем ты его так взбесила? В общем, он рассказал мне, что ты пришла на наше собрание в поисках информацию о смерти О’Доннелла. Он сказал, что ты знакома с подозреваемым — тем, которого взяли.
В его голосе совершенно не было злости. Что вполне могло означать, что Тим был честен, когда говорил, что не заинтересован в том, чтобы осложнять отношения романтическими бреднями. Если бы он был ко мне неравнодушен, он почувствовал бы себя использованным.
Прекрасно. Он не расстроится, когда я скажу ему, что не могу прийти.
— Да, — подтвердила я осторожно. – Он мой старый друг. Я знаю, что он этого не делал, и это больше, чем может сказать кто-либо из следователей. – Имя Зи все еще скрывали от прессы, как и то, что он фейри. – А поскольку всем остальным до него дела нет, я сама провела расследование.
— Полагаю, мы возглавляем список подозреваемых, — сухо отреагировал Тим. – Не сказать, чтобы О’Доннелл был богат на друзей.
— Возглавляли список, пока я не посетила ваше собрание, — сказала я ему.
Он рассмеялся:
— Да уж, какие из нас убийцы?
Я была с ним не согласна: кто угодно может стать убийцей, если у него на то есть веские основания. Тем не менее, за исключением Файдила, никто из них не был способен убивать так, как убили О’Доннелла.
— В тот момент я об этом не подумал, — продолжил он. – Но после разговора с Файдилом начал размышлять. Та трость в твоей машине принадлежала О’Доннеллу, не так ли? Он прикупил ее на eBay как раз за пару дней до смерти
— Да.
— По-твоему, она имеет какое-то отношение к его гибели? Я знаю, полиция считает, что О’Доннелл был убит не с целью ограбления, но пару месяцев назад он начал собирать кельтские вещицы. Утверждал, что они довольно ценные.
— Он говорил, где их достал? – спросила я.
— Сказал, что кое-что унаследовал, а остальное дкупил на eBay. – Тим помолчал. – Знаешь, он говорил, что все они были магическими предметами фейри, но у него они так и не заработали. Я подозреваю, что его просто надули…но ты полагаешь, у него действительно было нечто принадлежавшее фейри и они решили вернуть это себе?
— Не знаю. Ты хорошо рассмотрел его коллекцию?
— Я узнал эту трость, — произнес он медленно. – Но только после того, как Файдил сказал мне, что ты связана с О’Доннеллом. Там был камень с какой-то надписью, кое-что из потертых ювелирных украшений, возможно серебряных – или с серебряным покрытием… Если бы я взглянул на его коллекцию, то наверное смог бы тебе сказать, чего не хватает.
— Видимо, вся коллекция пропала. Кроме трости. – Я не видела необходимости говорить ему, что фейри забрали часть вещей.
Он присвистнул:
— Значит, это было ограбление.
— Похоже на то. Если я смогу это доказать, с моего друга будут сняты обвинения.
Серые Повелители хотели, чтобы ни один смертный не знал о том, что у них есть магические артефакты, и я могла понять их точку зрения. Проблема в том, что Серые Повелители, заботясь о том, чтобы ни одного слова не просочилось наружу, могли быть безжалостными. Тим и так уже знал слишком много.
— А Файдил знал о коллекции? – спросила я.
Тим задумался над ответом:
— Нет. Я так не думаю. Он не нравился О’Доннелу, и Файдил никогда не приходил к нему домой. Полагаю, единственные, кому О’Доннелл ее показывал – Остин и я.
— Хорошо. – Я глубоко вздохнула. – Послушай, знать об этой коллекции может быть опасно. Если О’Доннеллу удалось обнаружить что-то, принадлежавшее фейри, они не захотят, чтобы об этом стало известно. Уж кому-кому, а вам известно, что они пощады не знают. Не говори пока об этом ни с полицией, ни с кем другим.
— Ты думаешь, его убил фейри, — сделал вывод Тим немного ошеломленно.
— Коллекция пропала, — сказала я. – Может быть один из фейри послал кого-то за ней, или кто-то еще поверил рассказам О’Доннелла и захотел забрать ее себе. Я могла бы выяснить больше, если бы знала, что у него было. Ты не мог бы составить список того, что помнишь?
— Возможно, — сказал Тим. – Я видел ее всего один раз. Как насчет такого плана: я изо всех сил постараюсь записать то, что вспомню, а вечером мы сможем просмотреть список?
Я вспомнила, что позвонила ему, чтобы отменить наш ужин.
Он не дал мне возможности что-либо сказать.
— Если у меня будет целый день на обдумывание, то я смогу вспомнить большую часть предметов. На занятиях я увижусь с Остином – мы обычно обедаем вместе. Он тоже видел коллекцию О’Доннела, и он довольно неплохой художник, – Миланович невесело хохотнул. – Да, я знаю. Красавец, умница, да еще и талантлив к тому же. Остин может все. Не будь он таким славным парнем, я бы его возненавидел.
— Рисунки пришлись бы очень кстати, — согласилась я. Можно было бы сравнить их с рисунками в книге друга Теда. – Только помни, что это опасное занятие.
— Запомню. Увидимся вечером.
Я повесила трубку.
Мне следовало позвонить Адаму и рассказать ему, что я собираюсь сделать. Я набрала первую цифру, а затем нажала «отбой». Прощения просить легче, чем разрешения. Да и не нуждалась я в последнем. Достать перечень украденного О’Доннеллом – достаточно хорошее для меня и понятное для Адама основание, чтобы отправиться к Тиму домой. Он, возможно, и разозлится, зато ему не будет больно.
А разгневанный Адам действительно потрясающее зрелище. Если я наслаждаюсь этим, значит, я плохой человек?
Посмеиваясь себе под нос, я поехала на работу.

На этот раз Тим открыл дверь сам, а в доме пахло чесноком, орегано, базиликом и свежеиспеченным хлебом.
— Привет, — поздоровалась я. – Прости, что опоздала. Пришлось повозиться, чтобы вычистить смазку из под ногтей. – После работы я отвезла Габриэля и цепи к «рэббиту» и отбуксировала машину домой на своем «ванагоне» [1]. Это заняло немного больше времени, чем я ожидала. – Я забыла спросить, что принести, поэтому остановилась и купила немного шоколада на десерт.
Он взял бумажный пакет и улыбнулся:
— Тебе не обязательно было что-то приносить, но шоколад это…
Я вздохнула:
— Девчачья заморочка, я знаю.
Его улыбка стала шире:
— Я собирался сказать, что это всегда хорошо. Заходи.
Он провел меня через дом на кухню, где у него стояла небольшая чаша с салатом «цезарь».
— Мне нравится твоя кухня. – Это была единственная комната, у которой, похоже, была индивидуальность.
Я ожидала дубовые шкафчики и гранитные столешницы и насчет столешниц оказалась права. Но шкафчики были вишневыми и красиво контрастировали с темно-серыми рабочими поверхностями. Ничего слишком дерзкого, но, по крайней мере, кухня не была безликой.
Он оглянулся вокруг, нахмурившись:
— Ты считаешь, она хорошо смотрится? Моя невеста – бывшая невеста – говорила, что мне нужно пригласить декоратора для кухни.
— Кухня восхитительная, – заверила я его.
Прозвенел звонок , Тим открыл дверь печки и достал маленькую пиццу. Таймер моей микроволновки жужжит как разозленная пчела.
Запах пиццы отвлек меня от моей печко-зависти.
— Потрясающий аромат, — сказала я ему, закрывая глаза, чтобы лучше почувствовать запах.
Яркий румянец окрасил его щеки от моего комплимента, Тим стряхнул пиццу на керамический камень для выпечки и порезал со сноровкой профессионала.
— Бери салат и пошли, мы наконец-то поедим.
Я послушно взяла деревянную чашу с зеленью и пошла за ним через дом.
— Это столовая, — пояснил он мне, хотя и так было понятно, так как большой стол из красного дерева выдавал предназначение комнаты. – Но когда я ем один или с одним-двумя друзьями, мы садимся здесь.
«Здесь» оказалось округлой застекленной верандой. Форма комнаты была новаторской, но бежевая плитка и шторы совершенно обезличили ее. Её архитектор огорчился бы, узнай он, что его художественное видение задавила безвкусица.
Тим поставил пиццу на маленький дубовый столик и поднял римские шторы, открыв нам вид на задний двор.
— Большую часть времени я держу шторы опущенными, иначе тут становится как в духовке, — объяснил он. — Полагаю, зимой здесь будет приятно.
Он уже накрыл на стол, и, как и кухня, его столовая посуда оказалась сюрпризом. Керамические, сделанные вручную тарелки, которые не совсем сочетались ни по размеру, ни по цвету, но каким-то образом дополняли друг друга, и глиняные кубки ручной работы. У него был синий, с потрескавшейся глазурью, а у меня – коричневый, под старину. На столе стоял кувшин, но Тим уже наполнил бокалы.
Я вспомнила дом Адама и задумалась, пользуется ли он еще фарфором своей бывшей жены, как Тим, очевидно, пользуется посудой, выбранной своей экс-невестой, или, возможно, декоратором?
— Садись, садись, — пригласил он, следуя собственному совету.
Он положил кусок пиццы на мою тарелку, но позволил мне самой наложить себе салат и большую порцию чего-то вроде печеной груши.
Я сделала острожный глоток содержимого своего бокала.
— Что это? – спросила я.
Это был не алкоголь, что меня удивило, но что-то сладкое и одновременно терпкое.
Он усмехнулся:
— Секрет. Может быть, после обеда я покажу тебе, как его готовить.
Я снова отхлебнула.
— Да, пожалуйста.
— Я заметил, что ты хромаешь.
Я улыбнулась:
— Наступила на стекло. Не стоит беспокоиться.
Мы оба прекратили разговаривать и с аппетитом набросились на еду.
— Расскажи мне о своем друге, — попросил Тим, пока ел. – Который, по мнению полиции, убил О’Доннелла.
— Он сварливый, привередливый старик, — сказала я. – И я его обожаю. – На грушах было что-то вроде глазури из коричневого сахара. Я думала, они будут слишком сладкими, но фрукты оказались терпкими и таяли во рту. – М-м-м. Вкуснятина! Как бы там ни было, в данный момент он на меня злится, за то, что сунула нос в это расследование. – Я сделала большой глоток. – Или же он считает, что это опасно, и я прекращу поиски, если он заставит меня думать, что зол на меня. – Зи был прав, я слишком много болтаю. Самое время перевести разговор на Тима. – Знаешь, я думала, ты разозлишься на меня, когда обнаружишь, что у меня был скрытый мотив для посещения вашего собрания.
— Мне всегда хотелось быть частным сыщиком, — признался Тим. Он покончил со своей едой и смотрел на меня с довольным выражением. – Возможно, если бы мне нравился О’Доннелл, я разозлился бы сильнее.
— Тебе удалось составить список? – спросила я.
— Ах, да, — солгал он.
Я хмуро посмотрела на него и положила свою вилку. Я не так хорошо чую ложь, как некоторые волки. Может быть, я неправильно истолковала его реакцию. Казалось бы, что за странная причина для вранья?
— Ты уверен, что Остин никому об этом не проболтается?
Тим кивнул, и улыбнулся еще шире:
— Остин никому не скажет. Доедай свои груши, Мерси.
Я съела еще два кусочка, пока не осознала, что что-то было не так. Возможно, если бы я не боролась с тем же типом принуждения со стороны Адама, я бы вообще ничего не заметила. Я глубоко вздохнула и сконцентрировалась, но не смогла учуять никакой магии в воздухе.
— Все было замечательно, — сказала я ему. – Но я совершенно сыта.
— Выпей еще, — велел он.
Сок, или что бы там ни было, на вкус становился все лучше с каждым глотком, но…я не испытывала жажды. И все-таки я сделала еще два глотка, прежде чем задумалась. Это не похоже на меня: делать то, что мне указывают, не говоря уже о том, чтобы делать все абсолютно. Вероятно, это из-за сока.
Как только сомнение зародилось в моем сознании, я смогла почувствовать это. Сладкая жидкость светилась от магии, а бокал пульсировал в моей руке – такой горячий, что я удивилась, почему моя рука не дымится.
Я поставила старинную вещь на стол, и пожалела, что бестолковая книга не включала в себя изображение Погибели Орфино [2], кубка, который фея использовала, чтобы лишить рыцарей Роланда их способности сопротивляться ее воле. Готова поспорить, что оно бы совпало с грубо вылепленным кубком возле моей тарелки.
— Это был ты, — прошептала я.
— Конечно я, — признался Миланович. – Расскажи мне о своем друге. Почему полиция считает, что это он убил О’Доннелла?
— Они застали его там, — объяснила я ему. – Зи мог убежать, но он и дядя Майк пытались собрать все артефакты фейри, чтобы их полиция не нашла.
— Я думал, что забрал всё, — сказал Тим. – Ублюдок должно быть прихватывал еще вещи, помимо тех, за которыми я его посылал. Наверное, подумал, что где-нибудь в другом месте сможет получить за них еще денег. От кольца меньше проку, чем от кубка.
— Кольцо?
Он показал мне потертое серебряное кольцо, которое я заметила прошлой ночью.
— И оно делает язык носителя слаще меда. Это кольцо политика – или станет им, — сказал он. – Но кубок работает лучше. Если бы я заставил его выпить до того, как он ушел, он бы не смог взять больше. Я говорил ему, если он украдет слишком много, фейри начнут искать своего убийцу за пределами Сказочной Страны. Ему следовало послушаться меня. Я полагаю, твой друг – фейри, и он собирался поговорить с О’Доннелом об убийствах.
— Да. – Мне пришлось ответить ему, но я могла придерживать информацию, если старалась. – Ты нанял О’Доннела добывать магические артефакты и убивать фейри?
Он засмеялся:
— Убивать фейри — его бзик, Мерси. Я лишь предоставил ему возможность сделать это.
— Каким образом?
— Я пошел к нему домой поговорить о следующем собрании «Светлого Будущего», а у него в шкафу лежало это кольцо и пара наручей. Он предложил продать их мне за пятьдесят баксов. – Тим презрительно фыркнул. — Кретин. Он понятия не имел, чем владеет — в отличие от меня. Я надел кольцо и убедил его поделиться своими подвигами. Вот тогда-то О'Доннелл и проболтался мне о настоящем сокровище, хотя он и не знал, что оно у него есть.
— Список, — догадалась я.
Он лизнул палец и указал на меня:
— Засчитайте балл этой умнице. Да, список. С именами. О’Доннелл знал, где они живут, а я знал, кто они и что у них есть. Он, видишь ли, боялся фейри. Ненавидел их. Так что я одолжил ему наручи и пару других вещей и объяснил, как ими пользоваться. Он приносил для меня артефакты – за которые я ему платил – а он получил возможность убивать фейри. Это было проще, чем я предполагал. Казалось бы, у законченного идиота вроде О’Доннелла должно было возникнуть немного больше трудностей с тысячелетним Предводителем Дикой Охоты, не так ли? Фейри погрязли в самодовольстве.
— Почему ты убил его? – спросила я.
— Вообще-то, я думал, что об этом позаботится Охотник. С О’Доннеллом возникли проблемы. Он хотел оставить кольцо и пригрозил, что будет шантажировать меня им. Я сказал ему: «Конечно», и позволил украсть еще пару вещей. Как только у меня накопилось достаточно, чтобы без особого риска воровать самому, я послал О’Доннелла к Охотнику. Когда это не сработало… что еще оставалось делать. – Он пожал плечами.
Я посмотрела на серебряное кольцо.
— Политик не может позволить себе якшаться с идиотом, который слишком много знает.
— Выпей еще, Мерси.
Кубок снова был полон, хотя я поставила его на стол полупустым. Я выпила. Думать стало труднее, почти как с пьяну.
Тим не мог позволить себе оставить меня в живых.
— Ты фейри?
— О, нет. – Я покачала головой.
— Все верно, — согласился он. – Ты же коренная американка, не так ли? Среди коренных американцев фейри не встречаются.
— Угу. – Я бы не стала искать их среди индейцев — фейри с их гламором были европейцами.
У индейцев свой волшебный народец. Но Тим не спросил, поэтому я не обязана была ему рассказывать. Я не думала, что если он будет считать меня беззащитным человеком вместо беззащитной ходячей, то это меня спасет. Но я собиралась попытаться приберечь любые преимущества, какие смогу.
Он взял свою вилку и стал крутить ее в руках.
— И каким же образом у тебя оказалась трость? Я везде ее искал, но так и не нашел проклятую штуковину. Где она была?
— В гостиной О’Доннелла, — рассказала я ему. – Дядя Майк и Зи тоже ее не заметили. – Вероятно все дело было в том лишнем глотке, но я не смогла остановиться и пояснила, — некоторые старинные предметы обладают собственной волей.
— Как ты попала в гостиную О’Доннелла? У тебя есть друзья в полиции? Я думал, ты просто автомеханик.
Я задумалась над его вопросом, и ответила абсолютную правду. В духе фейри. Я подняла один палец, отвечая на первый вопрос:
— Я вошла.
Два пальца.
— Да, на самом деле, у меня есть друг в полиции.
Три пальца.
— Я чертовски хороший автомеханик, хотя и не такой хороший как Зи.
— Я думал, Зи – фейри, как он может быть автомехаником?
— Он благословлен железом. – Если Тим хочет информацию, может быть я смогу заболтать и отвлечь его. – Этот термин нравится мне больше, чем гремлин, потому что он не может быть гремлином, так как это слово придумали только в последнем столетии, так ведь? Зи намного старше. Вообще-то, я наконец нашла историю…
— Стоп, — произнес Миланович.
Я остановилась.
Он хмуро посмотрел на меня:
— Выпей. Сделай два глотка.
Черт. Когда я поставила кубок на стол, от магии фейри руки у меня тряслись, а губы онемели.
— Где трость? – спросил он.
Я вздохнула. Эта дурацкая палка преследовала меня даже тогда, когда ее не было в комнате.
— Там, где ей захочется быть.
— То есть?
— В моем офисе, скорее всего, — сказала я ему.
Ей нравилось появляться там, где я ее не ждала. Но потребность отвечать ему заставила меня продолжить снабжать его информацией:
— Хотя она была в моей машине. Но сейчас ее там нет. Дядя Майк ее не брал.
— Мерси, — произнес он. – Что ты так хотела от меня скрыть, когда пришла сюда?
Я задумалась над этим. Вчера меня так беспокоили его задетые чувства, и стоя на его пороге, я по-прежнему немного переживала. Я наклонилась вперед и тихо призналась:
— Ты меня совершенно не привлекаешь. Я не нахожу тебя сексуальным или красивым. Ты выглядишь как законченный ботан, которому не хватает ума, чтобы извлечь из этого пользу.
Он вскочил на ноги, и его лицо сначала побледнело, затем покраснело от гнева.
Но он задал вопрос, поэтому я продолжила:
— Твой дом безлик и не обладает ни малейшей индивидуальностью. Может, тебе попробовать поставить несколько обнаженных статуй…
— Перестань! Заткнись!
Я откинулась на спинку стула и посмотрела на него. Тим все еще был мальчишкой, который считал себя умнее, чем он есть на самом деле. Его гнев не напугал и не вогнал меня в панику. Он увидел это и разозлился еще сильнее.
— Ты хотела знать, что было у О’Доннела? Пойдем со мной.
Я бы и так пошла, но он схватил меня за предплечье и дернул. Я услышала хруст, но боль почувствовала только через мгновение.
Он сломал мне запястье.
Тим протащил меня через дверной проем, через столовую и затянул в свою спальню. Потом он толкнул меня на кровать, я услышала, как в моем предплечье треснула вторая кость, на этот раз боль немного прочистила мне мозги. Хотя по большей части это было просто больно.
Он распахнул большой дубовый шкаф под аппаратуру, но на полке телевизора не было. Вместо него там были две обувные коробки, поставленные на какой-то пушистый мех, который выглядел почти как шкура яка, за исключением того, что был серым.
Тим спустил обе коробки на пол, вытащил шкуру, встряхнул ее, и я смогла увидеть, что это был плащ. Он обернул его вокруг себя, и как только шкура накрыла его, она исчезла. Тим выглядел практически так же, как и до того как надел плащ на себя.
— Ты знаешь, что это?
И я знала, потому что читала одолженную мне книгу, и потому что странно выглядящая шкура пахла лошадью, а не яком.
— Это Шкура Друида, — сказала я ему, дыша сквозь зубы, чтобы не заскулить. По крайней мере, это была не та же рука, что я сломала прошлой зимой. – Друида прокляли жить в теле лошади, но когда зачарованное животное освежевали, он вернул себе человеческую форму. Но лошадиная шкура что-то делала… — Я пыталась вспомнить формулировку, потому что это было важно. – Она не давала врагам обнаружить друида или навредить ему.
Я подняла взгляд и поняла, что Миланович не хотел, чтобы я отвечала ему. Он хотел знать больше меня. Думаю, его все еще беспокоил комментарий «недостаточно умный». Но часть меня хотела угодить ему, и когда боль утихла, это принуждение усилилось.
— Ты намного сильнее, чем я думала, — сказала я, чтобы отвлечь саму себя от этой новой грани эффекта кубка.
Или может быть, я сказала это, чтобы сделать ему приятное.
Тим уставился на меня. Я не могла сказать, понравилось ему то, что он услышал, или нет. Наконец он закатал рукава рубашки, чтобы показать мне, что вокруг каждого запястья у него были серебряные полоски.
— Наручи великаньей силы, — пояснил он.
Я покачала головой:
— Это не наручи. Это браслеты или, возможно, обручи. Наручи длиннее. Они использовались…
— Заткнись, — проскрежетал Тим. Он закрыл шкаф, и минуту простоял спиной ко мне. – Ты любишь меня, — произнес он. – Ты считаешь, что я красивейший мужчина, которого ты когда-либо видела.
Я боролась с этим. Правда. Я боролась с его голосом так упорно, как никогда и ни с чем.
Но так тяжело бороться с собственным сердцем, особенно когда возлюбленный так красив. До этого момента ни один мужчина не мог сравниться с Адамом по фантастической мужской красоте, но его внешние данные бледнели перед лицом и фигурой Тима. Тим повернулся и пристально посмотрел мне в глаза:
— Ты меня хочешь, — сказал он. – Больше, чем хочешь того уродливого доктора, с которым встречалась.
Конечно хочу. От желания мое тело поплыло, и я слегка выгнула спину. Боль в руке не шла ни в какое сравнение с испытываемой мной страстью.
— Трость сделает тебя богатым, — пообещала я ему, когда он встал коленом на кровать. – Фейри знают, что она у меня, и хотят ее вернуть. – Я попыталась опереться на локоть, чтобы поцеловать его, но моя рука не действовала, как положено. Другая моя рука была в порядке, но она уже потянулась приласкать мягкую кожу его шеи. – И они ее действительно получат. Кое-кто из них знает, как ее найти.
Он оттолкнул мою руку.
— Она у тебя на работе?
— Должна быть. – В конце концов, она следовала за мной повсюду, куда бы я ни шла. А я собиралась в свой офис. Этот великолепный мужчина отвезет меня.
Он провел рукой по моей груди, слишком сильно сжал ее, затем отпустил и встал.
— Это может подождать. Пойдем со мной.

Мой любимый дал мне выпить из кубка еще немного, прежде чем мы сели в его машину, чтобы ехать ко мне в офис. Я не смогла вспомнить, что мы там искали, но когда мы доберемся на место, он мне расскажет. Так он мне сказал. Мы ехали по 395-му шоссе, направляясь в Восточный Кенневик, когда он расстегнул свои джинсы.
Водитель грузовика, проезжавшего мимо нас, посигналил в свой клаксон. Как и автомобиль в другом ряду, когда Тим слишком сильно отклонился в сторону и чуть не столкнулся с ним.
Он выругался и оттолкнул меня от себя:
— Мы сделаем это там, где не так много машин, — задыхаясь, выговорил Тим, едва не теряя сознание.
Он заставил меня застегнуть его штаны, потому что сам не мог с ними справиться. Одной рукой было трудно бороться с застежкой, поэтому я задействовала вторую руку, игнорируя боль.
Закончив, я посмотрела в окно и удивилась, почему так сильно болит рука, и почему меня тошнит. Тут Тим поднял кубок с пола и дал его мне.
— Вот, выпей это.
Снаружи кубок испачкался, однако внутри был полным – что противоречило здравому смыслу. Он лежал на боку на коврике под моими ногами. Там вообще не должно было находиться жидкости.
Затем я вспомнила, что эта вещь принадлежала фейри.
— Выпей, — снова велел Тим.
Я перестала беспокоиться о том, как это получилось, и сделала глоток.
— Не так, — сказал он. – Выпей все. Сегодня утром Остин выпил два глотка и сделал все, что я ему велел. Ты уверена, что ты не фейри?
Я опрокинула кубок, глотая так быстро, как только могла, и все-таки немного жидкости пролилось и липким ручейком стекло вниз по моей шее. Когда посуда опустела, я поискала место, куда ее поставить. Казалось неправильным ставить ее на пол. Наконец я пристроила бокал в держатель для стаканов на дверце с моей стороны.
— Нет, — ответила я ему. – Я не фейри.
Я сложила руки на коленях и увидела, как они сжимаются в кулаки. Когда шоссе привело нас в Восточный Кенневик, я объяснила ему, как найти мою мастерскую.
— Ты бы заткнулась, а? – потребовал он. – Этот шум действует мне на нервы. Выпей еще.
Я не осознавала, что создаю шум. Я приложила руку к шее и почувствовала свои голосовые связки, которые действительно вибрировали. Рычание, которое я слышала, должно быть, исходило от меня самой. Оно прекратилось, как только я осознала его. Кубок снова был полон, когда я потянулась за ним.
— Так-то лучше.
Тим заехал на стоянку и припарковался перед офисом.
Я так дрожала, что с трудом открыла дверь машины, и даже выбравшись наружу, продолжала трястись как наркоман.
— Какой код? – спросил Тим, стоя перед дверью.
— Один, один, два, ноль, — выдавила я сквозь стук зубов. – Мой день рождения.
Маленькая лампочка наверху сменила свет с красного на зеленый; что-то во мне расслабилось и дрожь утихла.
Тим взял мои ключи и открыл дверь, а потом запер ее за нами. Некоторое время он обыскивал офис, даже выдвинул вверх приставную лестницу, чтобы добраться наверх, на стеллаж для запчастей. Через несколько минут он начал стаскивать вещи с полок и бросать их на пол. Термостат ударился о цементный пол и его корпус раскололся. Нужно будет не забыть заказать новый, подумала я. Возможно, Габриэль сможет перебрать обломки и посмотреть, что мы могли бы использовать. Если я должна выплатить Зи заем, я не могу себе позволить потерять слишком много инвентаря.
— Мерси! – лицо Тима внезапно появилось в поле моего зрения, закрыв собой корпус термостата.
Он выглядел разозленным, но я не думала, что это имело какое-либо отношение к разбитому прибору.
Он ударил меня, значит, должно быть это я его разозлила. Он явно не привык драться. Даже с его позаимствованной силой, ему всего лишь удалось отбросить меня на пару шагов. После чего стало больно дышать. Я узнала ощущения. У меня треснуло или сломалось ребро.
— Что такое? – спросил он.
Я откашлялась и повторила:
— Прежде чем бить кого-то, ты должен поместить большой палец поверх кулака, иначе ты его сломаешь.
Тим выругался и вылетел из офиса, направившись к машине. Когда он вернулся, у него в руках был бокал.
— Выпей, — велел он. – Выпей все.
Я выпила, и дрожь усилилась.
— Я хочу, чтобы ты сосредоточилась, — сказал он. – Где трость?
— Здесь ее не будет, — уверила я его. – Она появляется только в тех местах, где я живу. Например, в «рэббите» или на моей кровати.
— Что?
— Она будет в гараже. – Я повела его вглубь здания.
Ближайший к офису отсек был пуст, как и следующий, что встревожило меня, пока я не вспомнила, что над «карманн гиа», которую я восстанавливала, работали сейчас в другом месте. Меняли обивку.
— Я рад это слышать, — сухо отозвался он. – Кем бы ни был этот Кармайн. А теперь, где трость?
Она лежала на крышке моего второго по величине ящика с инструментами, словно я невзначай положила ее туда, когда доставала какой-то другой инструмент. Умная трость. Ее там не было, когда мы зашли в гараж, но я сомневалась, что Тим это заметил.
Тим поднял ее и провел по ней ладонями:
— Попалась, — сказал он.
Ненадолго. Должно быть, я не произнесла это вслух, или же он меня не услышал. Я снова бормотала, поэтому возможно мое замечание просто смешалось с другими словами, вылетавшими из моего рта. Я сделала вдох и попыталась управлять своей речью.
— Это стоило убийства О’Доннелла? – спросила я Тима.
Глупый вопрос, но может быть с его помощью мне удастся собраться с мыслями. Он же мне так велел. Сказал, чтобы я сосредоточилась.
Как только эта мысль пришла ко мне в голову, у меня в мозгу прояснилось.
Он ласково погладил трость.
— Я бы убил О’Доннелла ради собственного удовольствия, — сказал Тим. – Как убил своего отца. Трость, кубок – это вишенка на торте. – Он коротко рассмеялся. – Очень приятные бонусы.
Он прислонил трость к ящику для инструментов, а затем повернулся ко мне.
— По-моему, это идеальное место, — сказал он.
Может, он и был красив, но вот выражение его лица мне не понравилось.
— Значит, все это было игрой, — произнес он. — Вся эта болтовня о короле Артуре и флирт. Да был ли тот парень вообще твоим бойфрендом?
Он говорил о Сэмюэле.
— Нет, — ответила я.
Это была правда. Но я могла бы произнести ее так, чтобы не разозлить его. Почему я хотела, чтобы мой любимый злился на меня?
Потому что он мне нравился в гневе. Но образ, который промелькнул у меня в голове, принадлежал Адаму, пробивающему насквозь дверной косяк ванной. Такой яростный. Великолепный. И я до глубины души была уверена, что он бы никогда не обратил эту огромную силу против того, кого любит.
— Так ты использовала доктора, чтобы подстегнуть ситуацию, да? И ты вторглась, — Тиму понравилось звучание этого слова, поэтому он повторил его, — вторглась в мой дом. О чем ты думала? Бедный ботан, ему никто никогда не даст. Какой неудачник. Он и за малые крохи внимания будет благодарен, да? – Он схватил меня за плечи. – Что ты подумала? Пофлиртуй слегка с ботаном, он и влюбится?
Когда я осознала, что флиртую, то начала опасаться, что он воспримет это слишком серьезно.
— Да, — ответила я.
Издав какой-то нечеловеческий звук, он толкнул меня, я оступилась, а затем больно упала, споткнувшись о поддон для инструментов на колесиках, часть содержимого которого высыпалась на пол.
— Ты сделаешь это со мной, — сказал Тим, тяжело дыша. – Ты сделаешь это с несчастным жалким неудачником, и тебе это понравится…нет, ты будешь мне благодарна. – Он безумным взглядом посмотрел вокруг, потом заметил, что я держу кубок. – Пей. Выпей все.
Это было трудно. Мой желудок был заполнен до отказа. Я не испытывала жажды, но не могла поступить иначе, пока его приказ звенел у меня в ушах. И магия в напитке закипела.
Он забрал у меня кубок и поставил его на пол возле трости.
— Ты будешь мне так благодарна, и ты будешь знать, что никогда больше не испытаешь ничего подобного снова. – Тим опустился на колени возле меня. Его прекрасная кожа вспотела и безобразно раскраснелась. – Когда я закончу…когда я уйду, ты не сможешь выносить этого одиночества, потому что будешь знать, что никто никогда не полюбит тебя… когда я закончу. Никто. Ты пойдешь к реке и будешь плыть, пока не выбьешься из сил. Как сделал Остин.
Тим расстегнул свои джинсы, и я с беспощадной уверенностью знала, что он прав. Никто не полюбит меня после этого. Адам никогда не полюбит меня после этого. Мне лучше утопиться, когда я потеряю свою любовь, также как сделал мой приемный отец.
— Прекрати скулить, — велел Миланович. – С чего тебе плакать? Ты этого хочешь. Скажи это. Ты хочешь меня.
— Я хочу тебя, — произнесла я.
— Не так. Не так. – Он потянулся за тростью, ухватил ее конец и с помощью палки опрокинул кубок так, что тот подкатился к нему. Тим уронил трость и сгреб кубок.
— Пей, — велел он.
Что происходило дальше, я точно не помню. Следующая относительно ясная мысль посетила меня, когда моя рука прикоснулась к чему-то гладкому и древнему. К какому-то предмету, который излучал спокойствие, и моя рука сомкнулась на нем.
Я всмотрелась в лицо Тима. Его глаза были закрыты, в то время как он по-звериному похрюкивал, но, словно ощутив силу моего взгляда, они открылись.
Угол был неудачным, поэтому я не стала пытаться провести какой-нибудь сложный прием. Я просто ткнула серебряным наконечником трости ему в лицо, мысленно представляя себе, как трость проходит сквозь его глаз и выходит из затылка.
Не прошел, конечно. Я не обладала силой великанов или хотя бы вервольфов. Силы было ровно столько, сколько можно найти в себе лежа на спине и нанося удар кому-то, навалившемуся на вас сверху. Но я причинила ему боль.
Он отпрянул, и я отползла прочь, уронив трость. Я знала, где найти оружие получше. Я подбежала к верстаку, где держала лом, лежавший именно там, где я его оставила сегодня днем, когда пыталась приподнять двигатель еще на четверть дюйма.
Я могла бы убежать. Я могла бы перекинуться в койота и убежать, пока он отвлекся. Но бежать мне было некуда. После этой ночи меня никто не полюбит. Я осталась совершенно одна.
Я научилась издавать эти странные звуки, без которых, похоже, не обходился ни один вид боевых искусств, хотя часть меня всегда вздрагивала при этих глупых выкриках. Когда я подняла лом, словно это было копье, звук, который я издала, шел из глубин моей ярости и отчаяния. Каким-то образом он прозвучал совсем не глупо.
Тим был силен, но я быстрее. Когда я приблизилась к нему, он схватил меня за правую руку, которую сломал раньше, и сдавил ее.
Я закричала, но не от боли. Я дошла до такого состояния, когда уже не могла испытывать что-то настолько ограниченное как физическая боль. Левой рукой я вонзила конец лома ему в живот.
Тим рухнул на пол, блюя и хрипя. Даже направляемый одной моей левой рукой, лом был достаточно тяжелым, чтобы проломить ему череп, когда я обрушила железку ему на голову.
Часть меня хотела колотить по его голове, пока от нее не останутся только осколки костей. Часть меня знала, что я люблю его. Но я не подчинилась любви. Ни с Сэмюэлем, много лет назад, ни с Адамом, и ни с Тимом.
Я не стала больше бить Тима ломом по голове, у меня были дела поважнее.
Но как бы сильно я не молотила по кубку, железный лом ничего ему не сделал. Это не имело смысла, так как посуда явно была глиняной, а железо практически во всех случаях способно пробить магию фейри. Я отколола в нескольких местах цемент, но не смогла даже поцарапать проклятый кубок.
Я искала кувалду, оставляя след крови и не только по всему моему гаражу, когда услышала рев двигателя машины, которая летела на всей скорости, и, обдирая покрышки, выскочила из-за угла.
Я узнала этот двигатель.
Это был Адам, но он появился слишком поздно. Он больше не сможет меня любить.
_______________
[1] Vanagon — Все Volkswagen Transporter (небольшие фургоны) выпущенные в 1980—1991 гг. Известен своим прямоугольным контуром кузова и чрезвычайно большими окнами и лобовым стеклом. Также известен как T3 Transporter, или Caravelle.

[2] Про Роланда и кубок нашла только это. В поисках своей похищенной возлюбленной Анджелики Роланд приезжает к некоему замку. На стене замка дама: это фея Драгонтина, приглашающая графа испить из кубка. Ничего не подозревающий Роланд подносит кубок к губам и мгновенно забывает свою любовь, цель своего пути, самого себя, становится слепым рабом феи. Анджелика с помощью волшебного кольца развеивает чары Драгонтины. Источник: поэма «Влюбленный Роланд», никакого Орфино там вроде бы нет.