Карта ролевой игры "Фазенда Ла Панталонас"

Утром проснулся от того, что желудок выдал томное "а-а-у-у" и препротивно забурлил, требуя пару кусочков сладкой тыковки, три сахарка и немного травы. Карузо открыл левый глаз и покосился на кормушку, которая к слову сказать, была пуста. Пуста? У поника чуть было не случился инфаркт, посему он поспешил удостоверится, что глаз ему врет и открыл второй, но ничего не поменялось. Тыковки не было, но черт бы с ней с тыковкой, не было и травы. Карузо был крайне недоволен и с вызовом взглянул на фазенду.
Где эти разгильдяи и почему никто не кормит любимого поника? - Тут Карузо стал припоминать, что вчера вечером, а вечер был так свеж и прекрасен - жара спала и лимонная бабочка то и дело приставала к челке, пытаясь слиться с разноцветной шерстью, а еще блохи. блохи.... Тысячи жирных блох то и дело сновали по носу и мешали думать о прекрасном... Но если забыть о лирике, то произошел крайне неприятный инцидент, который тенью ложился на несравненного Карузо. Вчера вечером, старый хозяин, который так любил своего верного поника, по неизвестной причине (хотя понику то причина была известна - он решил почесать копытом нос, который не оставляли в покое назойливые блохи, и резко наклонился вперед) свалился с него и некоторое время не подавал признаков жизни. Карузо был обескуражен сим происшествием, пробуя на вкус рукав хозяйского одеяния, но, найдя тот пресным и абсолютно не съедобным, стал жевать небольшие красные цветочки, которые источали дивный аромат. Вообще, поедая их, поник мечтал, что будет пахнуть как эти цветочки, когда увидит великолепную Донну Розу, и та, конечно, оценит его цветочный аромат и проникнется к нему крайней симпатией. Вообще, поник не считал себя виноватым, в происшедшем он винил лишь надоедливых блох, которых пытался всеми методами вывести, дабы прекрасная хозяйская кошка обратила на него свои изумрудные очи.
Тут мысли поника вернулись к пище, которую так и не соизволили доставить.
- Еды!! Балбесы, вы решили уморить меня голодом? - Закричал пони на языке, понятном лишь одному ему.

Тырить у коняшек морковку и тыковку всегда черевато ударом копыта в лоб, если застигнут на месте преступления. Но, поник любимчик хозяина, и коняши стараются не трогать его, ибо он им рассказал сказочку, о том, как обидевшего поника коня поджарили на ужин на огромной сковороде в овощах и подали господам.

Спалили! - Решил было он и упав на сено притворился мертвым (но лежа он все еще догрызал морковку, ибо как говорила мать Карузо - донна Моника - еду бросать нельзя. Карузо на всю жизнь запомнил данное правило и еду не бросал.). Прощай, заныканный под третьей доской, сахарок, прощай донна Роза!!! Поник завещает весь свой сахар ей, своей безответной любви. Тут он понял, что забыл написать любовную записку для донны Розы, дабы она поняла, что поник умер, как герой.
Но вдруг... Карузо напряг слух, этот шорох ни с чем не сравнить. САХАРОК!!!!!!!! - Пони вскочил на ноги и резво потопал в сторону шуршания, доедая морковку. На встречу опасности, как герой, он вышел только во имя донны Розы. И она не узнает, какой поступок он совершил.
Но это был не один из конюхов, а всего-навсего Шику.

Бормотал он.
Сахарок притащил, значит понимает, что поник по статусу выше раба. Да. - Поник с гордо поднятой головой подошел ближе и схомячил предложенные сладости и полез за остатками в карман.
- Вкуснятинааа. - Промычал он, выудив из кармана все возможное и проглотив без разбора. Хорошо покушав, хорошо облегчись. - Говаривала мать Карузо, и он неукоснительно следовал ее правилам.
Тут Шику обошел поника и начал собирать его цветочные какули с повышенным энтузиазмом.
У поника задергался левый глаз, но быстро сообразив, что надобно Шику в обмен на сахарок, Карузо потопал в стоило, чтобы наесться морковки и обменять какули.
- Тащись за сахарком, чем больше, тем лучше. Какули выросли в цене, за пять сахарков не отдам. - Сказал он напоследок. Нужно съесть больше морковки. Тогда сахарка хватит даже для наших с донной Розой детей.

Карузо дожевывал морковку в стоиле гнедого Фелипе, когда со стороны ворот в конюшню послышались шаги сотни ног. Пресвятой сахарок! - Поник задрожал, как пальмовый лист на ветру. Но вдруг это Шику рассказал рабам о чудодейственных какулях, и они притащили сахарок на обмен? - А ради сахарка, и да-да еще донны Розы, поняш готов был на все. Поэтому он, трепеща перед неизвестностью, вышел на свет божий. Шику и рабов не было... Были хозяева, которые уж слишком сладко смотрели на поняшу.

- Выдал один мужчина, помахивая чем-то железным. Будут бить. И, кажется, не за морковку! К боли поник был не привыкшим, ибо все щадили его, как хозяйского любимца. Собрались всем скопом, смотрят недобро, зажарят поника на сковороде к ужину, как пить дать - зажарят! Поняш узрил хозяина, который судя по виду, откинул копыта, и теперь некому было защитить верного поника, даже блохи перестали сновать туда-сюда и, сбежавшись на совет на спине Карузо, решали вопрос - драпать ли им с тонущего корабля или еще подождать.
Поник до того испугался, что вся сжованная морковка, хранимая, аки зеница ока, бережно и нежно в животике к приходу Шику, оказалась таки на молодой травке. Посреди двора очутилась эйфелева башня, но сахарка за нее никто не предложил, тогда поник решил действовать согласно правилу мамы и закачавшись, начал громко кашлять, закатил глаза, грохнулся на землю и для пущей убедительности дернувшись в конвульсиях, высунул язык и притворился мертвым.

Пони почувствовал терпкий привкус на губах и поспешил присосаться к фляжке, что появилась так кстати. Что-что, а ром поник любил, как сахарок и даже, как донну Розу. Дабы возблагодарить за чудодейственный напиток Мануэля, Карузо вытянул мордень и губами приник к щеке мужчины в дружеском смачном поцелуе. Да, с такими надо дружить!
Судя по тому, как нерешительны были хозяева в плане жарки лошадей на сковороде, поник решил показать им, какие великолепные па он может выделывать. С тайной надеждой, конечно же, что донна Роза, хоть одним глазком увидит сей страстный танец и полюбовно согласится стать его супругой, не меньше.
- Посвящаю это тебе, о Донна Роза! - Карузо сделал очередной присест, выкинул копыто вбок, рискуя разнести конюшню к Едрене Фене. Вообще, поника всегда интересовало, кто такой Едреня.
Но танцы получались слегка корявыми, так как под градусом, поника заносило на поворотах.
- Это к танцу подключилась дочь (внучка, внучатая племянница - поник плохо разбирался в кровных связях), вечно таскающаяся со своим злобным мохнатым существом, которого все звали Зюзя.
Зюзя был (а может была - там столько шерсти, что не поймешь) коварным и дерзким созданием. Оно все время норовило отцапать у поника ногу.
Карузо конечно знал не по наслышке, как завистливы бывают низшие создания, но это... Это чудовище было завистливо во всем! Оно пыталось стащить сахарок из-под заветной доски, но поник вовремя увидел кражу и отопнул Зюзю подальше.

Тут прозвучало знакомое слово и поник замер, а вот и зря. Дети - кактусы. Дети - зло. Они - что блохи. Поник думал, что если бы он был повелителем фазенды, то установил бы законы запрещающие детей и блох. А еще всяких Зюзь.
Зюзя таки уцепился за подкову и со смачным хрустом что-то там отгрыз, но тут Карузо узрел чью-то шерстку, так похожую на шерстку донны Розы.
- Смотрите на меня! Смотри, о Донна Роза! - Он сделал тройной выпад и прикрыл глаза. Оваций не было. Донны Розы тоже. Все прахом.
Карузо поник и нетвердым шагом побрел к Мануэлю, он единственный знал, как лечить разбитое сердце!

Не успел поник отхлебнуть из фляги Мануэля еще рома, обсудить с ним дела сердечные, как кто-то устроил пожар. Горела конюшня, горел старый дон, горело все, даже кончик хвоста самого поника, аки фитилек.
Карузо очень испугался, но так как морковка в желудке закончилась - крепость построить не удалось. Помимо поника испугались и блохи - с очумелыми криками "ребзя, горим!", они спрыгивали с подожженного поняша, и всей ордой лезли за шиворот к Мануэлю. Прости друг. - Печально глядел на него поник.
Но тут кто-то очень добрый залил фитилек водой и поник был спасен. Да, повсюду струился легкий аромат жаркого. Таки чьи-то булочки подгорели сегодня.
Вдруг поник увидел, что языки пламени уже лижут ворота в конюшню и сердечко его бешено забилось. Ибо сахарок, маленький сахарок остался там, погибать!
Карузо помчался к горящим дверям, но его остановила несносная девчонка, Зюзи в радиусе километра не наблюдалось.
- Донна Роза горит! - это был сигнал. Сахарок должен был погибнуть, это была великая жертва во имя Донны Розы.
Понику таки пришлось, как ломовой лошади тащить тяжеленный секретер подальше от огня. И кто бы мог подумать, что Донна Роза так много весит? Хотя о чем это я? Женщины должно быть много, то ли дело Жулия, в ее нежных булочках можно утонуть.
Но в секретере Донны Розы не оказалось, так и знал, что эта девочка из Крыжопля свои трусы от огня спасала. Нет больше веры в людей!
Застыв в дверях, поник с печалью смотрел на сгоревшую конюшню. Там погиб смертью храбрых маленький сахарок. И поник даже не мог собрать его прах, дабы развеять его над водами Рио-Негро и почтить его память.
Вскоре к столу подали ароматную какаву, рецепт которой достался Жулии еще от пятидесятой прабабушки (кажется, вначале там варили носки, главное, чтобы оные стояли после долгой носки колом... Да, стоит разузнать сей рецепт на случай, ежели Дон решит провести остаток жизни в компании поника).
Подойдя к столу, поник начал высасывать с громким бульканьем из кружки какаву, зажевывая ее булочками.
Дон кажется хотел есть, ибо живот его выдал громкое "бу-у-у", посему поник, забрав со стола самую пышную булочку, дабы спасти ближнего своего, подошел к дону и влепил булку тому в лицо. Должен же хоть кто-то накормить несчастного...

Поник чувствовал себя не в своей тарелке в этом доме, где огромная толпа людей хаотично сновала туда-сюда каждые пять минут. Блохи не иначе! - Заключил Карузо и направился к окну, где красовалась прекраснейшая герань. Ее насыщенные пурпурные цветы так и манили бедного поника, который конечно же не мог противиться своей природе.
Через какое-то время (а время Карузо считал завтраками, вторыми завтраками, обедами, ленчами, полдниками, ужинами, и вечерней какавой), когда цветок был съеден, поник направился к старому дону, дабы расшевелить сие существо. Ведь кто знает, если дон помрет, будут ли поника холить и лелеять, поить ромом, кормить сахарком...
По пути к хозяину поник заметил свеженькую бутыль, вероятно с ромом, которая красовалась на столике рядом с креслом.
Карузо одним кивком головы сметнул бутыль на пол и, причмокивая, стал вкушать неземной напиток. Старый дон что-то прошелестел, и Карузо решил, что тому надо бы освежиться. Ведь на улице стояла такая жара, что понику хотелось снять с себя шкуру.
Глотнув побольше рома, он сделал губами смачное "пр-р-р-р-р", устраивая дону ромовый душ. И дабы чем то закусить, ведь пить натощак - алкоголизм, поник вытащил из кармана дона нечто кружевное и начал с упоением жевать.

Поник после съеденного розового бюстика, за каким-то лешим отправился за толпой, что взявшись за руки, отрядом с песнями "Мы пионеры - дети рабочих" и плясками проследовала прямо на болота - там людишки проводили странные ритуалы, катаясь на крокодилах. Карузо решил, что всему виной болотные ароматы, ибо и сам готов был запрыгнуть на зеленый пароход и держа Донну Розу за лапы петь "My Heart Will Go On".
В конце концов Донна Роза ему причудилась, Карузо был в жуткой депрессии (ведь он так давно не видел этих прекрасных глаз), а крокодил показал отполированные пропером зубы. Нет, поник был не готов на жертву ради любви, вернее готов, но не на такую.
По дороге домой он обнаружил не прикрытую еще властями полянку с марихуаной. О, как прекрасен был сей миг - даже бабочки на этой поляне были до чертиков любвиобильными, они облепили поника с ног до головы и он стал похож на большую порхающую голубую бабочку. Вот если бы Донна Роза была с ним сейчас! Она бы полюбила его втройне! В этой бабочковой шубе с золотой цепью на груди и жевачкой "бубльгум" он был похож на прекрасного принца.
Спустя какое-то время, когда Карузо схомячил уже пол поляны, у него кругом пошла голова, цветы стали убегать от него и смеялись над ним. Пока не пришла Маура, пригрозила цветам, что если они будут обижать поника, то она их скурит и вернула Карузо на грешную землю.

Сказала она и поскакала пустились они в долгое путешествие. Поник качался из стороны в сторону (заветную полянку он решил показать Мануэлю с целью получению годового запаса рома), но милые душе песни Мауры не давали ему сойти с пути.
Наконец Маура сделала остановку в городе, привязала Карузо у мастерской и упорхнула внутрь.
Поник от скуки жевал хозяйские цветы и думал о прекрасном. О Донне Розе.
Милая пушистая Роза в кружевном пеньюаре с плеткой в проворных лапках... Поник не заметил, как уснул и звучно захрапел на всю улицу.