Рассказы by МПиБ (сборник)

 » Рассказы by МПиБ (сборник)  [ Сборник ]

Ролевые игры. Что это? Действительно игра, или виртуальная реальность? Мы играем, пишем посты, придумываем сюжеты. И в итоге понимаем, есть мы, люди сидящие перед мониторами, и есть «они», частичка нас - наши персы. Вы не поверите, но они существуют. Этого нельзя объяснить, можно лишь почувствовать. Где – то внутри. Ниша персы - они живут в нас, своей жизнью, своей судьбой, которую порой даже нам нелегко контролировать. Мы думаем, что управляем, а на самом деле, они решают все сами. Любят и ненавидят, плачут и смеются, страдают и радуются. Не поймет тот, кто никогда не играл. Это иной мир, иная реальность. Но именно тут вы можете узнать себя с другой стороны, открыть в себе нечто новое, измениться... Игры меняют. Поверьте...
Ролевая игра МПИБ приглашает Вас в тему: «Наши истории».
В этой теме вы сможете прочесть рассказы, истории персонажей ролевой игры «Между прошлым и будущим», познакомиться с ними поближе. Они откроют для вас свою душу, поделятся переживаниями, впустят Вас в свой вымышленный, но богатый чувствами и эмоциями мирок.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (sabina.vizantini)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: -

 » "Чьим именем однажды назовешь меня ты?" by Оливия

"Чьим именем однажды назовешь меня ты?" by Оливия Синклер

Я смотрела на закрытую дверь, за которой недавно скрылся Крейг. Осколки брошенной мною пепельницы живописно рассыпались по полу, они сверкали в свете луны, переливаясь. Я поежилась и обхватила себя руками. Пустота разрасталась внутри, готовая поглотить меня целиком.
Я снова осталась одна. Одна в чужом доме, в чужой стране.
Боже, как я могла так ошибаться? Как я могла забыть, что я рядом с ним потому, что он купил меня. Так было всегда в моей жизни и именно сейчас происходит то же самое.
Клиент платил деньги за мое общество, улыбался мне, целовал, ласкал мое тело... А думал и представлял перед собой совершенно другую женщину. Богатые не плачут? Глупости, они страдают порой посильнее обычных людей, вот только вынуждены скрывать свою боль, потому что показать её - значит признаться в своей слабости. Они надевают маски и играют роли, становясь самими собой лишь в редких случаях, преимущественно наедине с собой. Или со мной. Со мной они тоже бывали собой, когда впорыве страсти выкрикивали чье-то имя. В наших странных отношениях я никогда не лезла в его душу. Слишком хорошо зная, что может скрываться в прошлом, я просто не хотела все знать о Крейге. Неважно что было раньше, важно то, что сейчас. Я не хочу знать кого любил он, с кем был счастлив. Не хочу знать, кого вспоминает он ночами, или же в пьяном угаре, чье имя шепчет, когда сил покидают его, когда ему нужна поддержка. Я не хотела знать чем я похожа на ту призрачную женщину, которая занимала его мысли. Она ведь действительно существовала. Иначе чем еще можно объяснить его внезапный холод? И можно не задавать вопрос кого из нас он любит. Ответ будет явно не в мою пользу. Почему нельзя просто отпустить? Отпустить и не мучить, дать упасть, исчезнуть, раствориться в собственной пустоте. Мне правда было бы легче.
Глупая... Я, не верившая в сказки о любви,не верившая ни чувствам,ни словам, ни чувствам, сама бросилась в этот омут по имени Крейг Фаррел. Я и только я виновата в том, что сейчас боль прожигает меня изнутри, мешая дышать. Я нарушила главное правило своего ремесла, я нарушила слово данное самой себе. За это и расплачиваюсь сейчас одиночеством.
Я стою возле окна. Теплый ветерок обдувает мое тело, треплет волосы и на миг я вспоминаю балкон отеля. Тогда было легко сделать шаг вниз, а сейчас... Я понимала, что не решусь. Закрыла глаза, позволяя боли охватить меня полностью. Нужно прочувствовать каждый миг её, запомнить каждый укол, каждую секунду, когда в груди горит огонь неизбежности. Пусть все выгорит к чертовой матери! Я же умею выжигать...
Осколки моего ледяного кокона еще не совсем растаяли, поэтому нужно лишь чуть чуть постараться и вновь загнать себя в него. Холод, с которым Крейг сейчас отнесся ко мне отлично скрепил эти осколки и панцирь вновь станет целостным. Больше никто и никогда не узнает меня. Раскрывшись однажды и поняв, что сотворила ошибку, я больше никогда не позволю себе оступиться. Нельзя верить, нельзя доверять.
Вот ты веселишься, улыбаешься, чувствуешь себя счастливым. А потом всё резко исчезает, будто того и не было, будто ты это сам всё выдумал. И страшно больно разочаровываться, принимая грубую реальность.
Но я ведь сильная. Истерпев физическую боль в огромных количествах, я с душевной справлюсь.
Закрываю глаза и сажусь на пол, под окном. Как бы я сейчас хотела отвлечься. И нет ничего лучше для этого, чем мой верный "белый друг". Как хотелось сейчас сделать идеально ровную дорожку на зеркальной поверхности столика. Или же, закрыв окно, чтобы ветер не смел столь необходимую волшебную пыль, на подоконнике сделать эту черту невозвращения.
И вдохнуть... Сделать этот шумный вдох через нос и чувствовать, как постепенно отпускает боль. И наблюдать, как непроглядная тьма за окном меняется, преображаясь в что-то невероятно красивое. Что-то, чему место только в мечтах.
На крайний случай, можно было бы скрутить "косяк" и, подкурив, наполнить легкие ядовитым дымом. Чувствовать, как он обжигает горло, но не выдыхать, задержать дыхание, пока хватит выдержки. И сделать выдох, позволяя дыму выйти и раствориться в воздухе. А затем просто откинутся на спину и всматриваясь в потолок, улыбаться, чувствуя как твое тело расслабляется.
Но он лишил меня и этого. Он сломал меня, лишив того, что помогало мне держаться всегда. Для чего это было нужно?
Меня начинало накрывать,я чувствовала как к горлу подступает ком, как жжет глаза. Закусила губу, чтобы подавить признаки начинающейся истерики. Подтянула ноги к подбородку и обхватив их руками, уткнулась лбом в колени.
Все хорошо, все так как и должно быть. И слезы не из-за него. Это простой пмс да, именно так. Ведь именно в такие периоды меня накрывает с головой чувство одиночества. Все именно так, я напридумывала все это! Крейг не был холоден... Он.. он..
И не смогла придумать дальше, потому что мысль, возникшая в голове, перебила напрочь все то, что я чувствовала.
Вскинув голову я ошарашенно смотрела в стену напротив, словно увидела там что-то. Но ничего не было, стена как стена. А в моей голове проносились цифры.
- Три недели... - выдыхаю я в пустоту.
Три недели - задержка. Я не обращала внимания, занятая мыслями о том, как побороть зависимость, а теперь понимаю, что произошло.
Вот только. Этого не может быть. Воспоминания уносят меня много много лет назад.

Больница. Глухие голоса врачей. Я часто проваливалась в забытье, потому что не могла долго находиться в сознании, понимая, что моих родных больше нет в живых.
Голос доктора, который ставил меня на ноги после травм, полученных в аварии и голос тетушки.
- Жаль девочку, у неё довольно серьезные внутренние травмы. Вряд ли когда-то она сможет иметь детей. Шанс один на миллион.
- Да.. Жаль.. - равнодушный голос тети резал слух. Я еще не видела её, но уже чувствовала ту ненависть, что идет ко мне с её стороны. Ненависть за то, что я осталась в живых, тогда как её сестра погибла. Вся моя семья погибла из-за меня.
Чувствую, как слеза катится по моей щеке. К черту все, это даже хорошо, что у меня там все повреждено. Я никогда не захочу стать матерью, потому что я не хочу, чтобы мой ребенок убил меня. Так, как убила я свою мать.

Дрожь проходит по моему телу, заставляя согнуться и посильнее обхватить свои колени, вжимая их в себя. Шанс один на миллион. Что если и в этом мне "повезло"?
Нет, глупости. Не может быть.

- Милая, пришли результаты твоего обследования. - Мария входит в кабинет, где я уже десять минут жду её. - Новости не очень хорошие, я проверила все наблюдения, которое мы проводили и могу сказать одно - иметь детей ты не сможешь. Не на сто процентов я уверена в этом, но на 99 точно. Яйцеклетка не созревает, но для точного ответа придется понаблюдать тебя немного дольше, потому что возможно под действием лекарств, мы сумеем "оживить" твои клеточки. Но и тогда столкнемся с проблемой. Даже если тебе удастся забеременеть, твоя репродуктивная система ослаблена и.. ты просто физически не сможешь выносить ребенка, даже если очень захочешь. Есть вероятность того, что плод даже не сможет закрепиться в матке. Мне очень жаль.
Я лишь улыбнулась.
- Не страшно, Мари. Я не хочу детей, да и с моей профессией невозможность забеременеть - только на руку. Спасибо, но я не буду продолжать обследование.

И теперь, по истечении нескольких лет, у меня вдруг происходит трехнедельная задержка. Что это может значить? Необходимо срочно вернуться в Лондон и записаться на прием к Марии. Только она может дать ответ на этот вопрос. Как ни странно, во мне не было страха. Я будто понимала, что во мне нет зарождающейся жизни, что это просто какой то сбой в организме. Я молилась, чтобы так и было.
Дрожь не проходила, а голова закружилась. Я встала и пошатываясь направилась к двери.
Нужно найти Крейга, он должен увезти меня отсюда срочно.
И вспышкой в голове слово "должен". Нервно смеюсь сама с собой, понимая, насколько глупо это слово звучит.
Я не знаю где он, но иду интуитивно. Какая-то сила тянут меня на улицу, я открываю двери и вижу его. Он сидит на лестнице с бутылкой виски и смотрит в небо. Теплый ветер обволакивает меня, заставляя вздрогнуть. Я чувствую как меня трясет, пытаюсь унять эту дрожь, пытаюсь выбросить все мысли из своей головы. На негнущихся ногах подхожу к нему и кладу руку на плечо. Он вздрагивает и поворачивается.
- Крейг, пойдем.. - зову я, удивляясь тому как вообще могу говорить.
Его мутный пьяный взгляд остановился на моем лице. Губы расплылись в улыбке, но тут же он посерьезнел и, нахмурившись, отвернулся.
- Крейг.. - вновь позвала я, более настойчиво и беру его за руку. Он поддается и встает. Делает шаг и спотыкаясь, громко матерится, едва не сбивая меня с ног.
Мои ладони на его груди, я чувствую исходящий от него жар. Как же не вяжется он с тем холодом, который несколько часов назад я наблюдала в его действиях. Я поднимаю глаза и всматриваюсь в его лицо. Привстаю на носочки, чтобы коснуться его губ своими. Он обнимает меня, зажмурившись и так сильно прижимает к себе, что я в миг забываю все те мысли, что вертелись в моей голове последние часы. Все становится неважно, ведь он здесь, он рядом.
И мир падает в бездну, когда он резко отстраняет меня и не взглянув даже, обходит. Открывает дверь в дом и скрывается за нею, вновь оставляя меня одну. Он не подождал, не придержал открытой дверь, не сказал простое "пойдем". Он дал понять, что не хочет моего присутствия рядом.
А я закрываю глаза, в бессильи опускаясь на каменные плиты крыльца. Во мне больше нет ничего. Ни сил, ни жизни, ни чувств.
Одна сплошная пустота.
Страшно почувствовать себя лишней там, где еще совсем недавно была необходимой.

 » «Разбиваясь на осколки» by Александра Филдинг

«Разбиваясь на осколки» by Александра Филдинг
NC - 17

Порой как трудно нам признать
Не всем мечтам суждено ведь сбыться,
И как же больно, на волю отпустить
Позволить о скалы судьбы разбиться...

Жизнь – она так многогранна и разнообразна, порой так благосклонна и так жестока, разная – как две стороны одной медали, как день и ночь, зима и лето. Судьба – коварна и изощренна, то посылает удар за ударом, ловко водит за ноc и потом оставляет ни с чем.
Однажды моя тетка Фрэн сказала, что любовные романы очень вредны для молодых особ моего впечатлительного возраста. - Это еще почему? – запротестовала я, отложив очередной томик любимой Джудит Макнот. Для семнадцатилетнего подростка, начитавшегося романов, ее откровение были подобно предательству. Как же ужасно это звучало?!
- Да, потому что, моя дорогая Александра, они пудрят мозги, - без зазрения совести, заявила тетушка, - вот что ты сейчас читаешь?
С гордостью, я показала тетке очередной шедевр любимого автора - «Наконец-то вместе».
- Ну вот, ничего другого я не ожидала. Умопомрачительный рыцарь Майкл Валенте, - тут тетушка презрительно фыркнула, и тебе уже хочется встретить такого же, мужественного, честного, любящего мужчину как он. Вот только такие как Майкл Валенте, Захарий Бенедикт или Мэтт Фаррел – они просто не существуют, их не бывает. Ты начинаешь мечтать, вот только принцы давно извелись.
- И любовь тоже? – С вызовом бросила я.
- Ты меня не так поняла, солнце, любовь есть, конечно, но не такая как в романах. Там все слишком сладко, слишком идеально. В жизни не так...
Тогда слова тётушки казались мне глупыми и не значимыми. После я поняла, она была права. Но правду я поняла очень и очень не сразу...

Англия, Лондон Март, 2005-го года

- Эни, я уже битый час тебя жду, - недовольно упрекала я подругу , нервно вертя в руках сотовый. Час назад мы должны были встретиться. Но, увы, ее не было, если верить словам, она застряла в очередной пробке, где - то на Брук стрит. Недовольно отложив телефон, я заказала очередную порцию мороженого. Погода была просто замечательной, ранняя весна нас баловала теплом.
- Добрый день, - над головой раздался приятный мужской баритон.
- День добрый, - ответила я, желая блюсти правила приличия, может мы знакомы.
Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, мы не знакомы. Он не из круга моего общения, и тем более не мог быть знакомым моих родителей. Его бы они отнесли к категории «прожигатели жизни». Передо мной предстал мужчина, лет двадцати пяти, темные как ночь глаза, с бушующими бесенятами в них, высокие скулы, нос чуть с горбинкой, упрямый подбородок. Ровный загар делал его еще более загадочным – не в Лондоне же он им обзавелся. Темная одежда дополняла образ.
- Можно присесть? – учтиво спросил он, улыбаясь и при этом обнажая белоснежные зубы.
Я чуть замешкалась. Он он заинтересовал меня, но мы даже не знакомы.
- Я жду подругу... - но было поздно, таинственный незнакомец уже уселся напротив, и заказал чай.
- Я Антонио, но для друзей просто Тони, - он протянул мне руку.
- Александра, для друзей, просто Алекс.. – закончить предложение я не успела.
- Безумно рад знакомству, Алекс.
- Гм.. но мы с вами не друзья, – закончила я, - так что, Александра – этого будет достаточно.
Моя фраза показалась ему очень веселой.
- Как скажешь, принцесска - лишь ответил Тони, черт.. Антонио.

Неделю спустя

Войдя в Атертон Хаус, я взглянула на старинные часы, висевшие в холле. Два часа ночи. За спиной вспыхнул свет.
- Где ты была, Александра.
Голос отца застиг врасплох, поежившись от холода в нем, я обернулась.
- Я была...
- Я знаю, с кем ты была, и с кем ты проводишь время в последние несколько дней. Я не хочу слушать лжи или оправданий, я просто предупреждаю Александра, этот мужчина не для тебя.
- Но я его лю..
Запнувшись, я поняла одну вещь, только что я призналась не только отцу, но и самой себе. Чтобы влюбиться в Тони мне хватило пару дней. Его хамовитые манеры и порочный обволакивающий взгляд, все это манило как магнит. Не зря говорят - запретный плод сладок.
- Не смей произносить это слово, ты не знаешь ему цены! Любовь на одну неделю?!
- Папа...
Но меня никто не собирался слушать, впрочем, как всегда. Высказав свое, он развернулся и пошел к своему кабинету.
Мне лишь оставалось брести в свою комнату. Но и тут меня не желали оставлять в покое.
- Наконец-то ты явилась.
Сказала, как отрезала моя матушка, восседавшая на моей кровати словно на троне.
- Ты тоже будешь читать нотации?
- Это после общения с подобными личностями, ты стала хамить матери? – парировала мой выпад матушка.
Я рухнула на кровать, и не обращая внимание на ее светлость, начала стягивать кроссовки.
Мама встала и обошла кровать.
- Он не хороший человек, детка, - тогда я не оценила мягкости ее голоса, и пелену слез в глазах. – Я понимаю, он притягивает тебя..
- Я его люблю.
- Нет!!! Забудь его Александра, так будет лучше, иначе...
- Что? – на этот раз с постели вскочила я.
- Ты несовершеннолетняя, а он взрослый мужчина, это подсудное дело.
С этими словами, она захлопнула за собой дверь и не расслышала моего:
- Мне же не всегда будет семнадцать...

14 мая, 2005-го года. Атертон Хаус...

Я не знаю, как вам сказать, но я приняла решение уехать с Тони. Сегодня я улетаю с ним в штаты. Прошу меня не искать. Вы сделали свой выбор, я свой.
Александра.

Осень 2005-го, Нью-Йорк

Утро в Нью-Йорке выдалось холодным, дождь всю ночь барабанил в окно. Теперь на улицах царствовали сырость и слякоть. Но мне все было нипочем. Вчера, после очередной ссоры с Тони, мы по обыкновению бурно помирились. При этом незначительно пострадал диван в гостиной. Но это мелочи жизни, главное, что у нас опять все хорошо. Он сказал что любит, и что с той девицей его связывает только работа. Его заверение не приглушили мои сомнения, он мой муж, и я должна ему верить. Он меня любит, - повторяла я, - чтобы не забыть. Чуть приподнявшись с кровати, я стала смотреть на любимое до боли лицо. Как же он красив. Я считала его вздохи и выдохи, ловила как вздымается и опускается грудь. Мне хотелось быть частью его, как он стал неразделимой половинкой меня. Я бросила все, и выбрала Тори. Предпочла его родителям, брату, друзьям, привычной жизни. И не жалела ни о чем, почти. Но, что-то дурное подсказывало – этому не бывать.
Не удержавшись, я целую любимого в чуть приоткрытые губы. Он раскрывает глаза.
- Принцесска проснулась, значит, другим спать не позволяется, - недовольно проворчал Тони.
- Просто захотелось тебя поцеловать.
- Ну, целуй, и дуй варить кофе.
Поцеловав Тони, я послушно бреду на кухню, проходя в гостиную, вспоминаю покалеченный диван. Улыбка расцветает на моем лице, от воспоминаний становится жарко...

США, Нью Йорк, Зима 2005-го...

- Почему я?! Почему из всех женщин в мире, ты выбрал меня? – надрываясь, кричала я, сползая по закрытой двери. Слезы ручьем текли по щекам, оставляя после себя влажные дорожки.
- Потому что я захотел тебя, малыш, - ответил мне приторно сладкий голос, - будь хорошей девочкой, открой дверь.
- Я тебя ненавижу, Тони, - шептала я в ответ, прижимая коленки к груди, отчаянно пытаясь унять дрожь в голосе, проглотить ком в горле, - я хочу домой.
Голос то и дело срывался на крик...
- Ты ошибаешься, ты меня любишь. Открой дверь. – Вторил мне убедительный баритон.
- Нет! – взревела я, и резко встав, метнулась в гардероб, стала лихорадочно собирать вещи, бросая их в небольшой чемодан как попало. Белье, тюбики, баночки и флаконы духов, все это в беспорядке было брошено друг за другом.
Я ошиблась, он не мой герой, он вообще не герой, он мразь. Он душегуб, убийца. Он и меня погубил, почти. Завершить я не позволю, уеду. Спасу, то что осталось от меня, постараюсь перечеркнуть, забыть, начать с начала. Я сильная, я смогу...
Раздался треск, и в следующий миг, Тони влетел в комнату. Дверь с грохотом ударилась об пол.
- Куда это ты собралась? К папочке? Будешь жаловаться, какой Тони негодяй? Упадешь в ноги, будешь вымаливать прощение? – Он навис надо мной, заставляя отступить к стене, в которую я, наконец, уперлась.
- Я тебя не ненавижу, - выкрикнула я, пытаясь его оттолкнуть от себя. Сильные руки сжали сталью мои запястья, приковав к стенке.
- От любви до ненависти – туда и обратно. Всего один шаг, - прошипел Тони, занося мои руки над головой.
- Я уезжаю, - всё-таки смогла произнести я.
- Нет, ты не уедешь. Ты мне нужна, сам не знаю почему, но что-то в тебе есть, - он грубо обхватил мой подбородок, заставляя поднять на него глаза.
- А я тебя не хочу, - коленкой я ударила его в пах, он ослабил хватку, чем я незамедлительно воспользовалась. Вырвавшись, побежала в гостиную, он настиг меня у самой двери, когда оставалось совсем чуть-чуть, чтобы выбежать из квартиры. Грубо схватив за волосы Тони поволок меня за собой, в спальню. Я брыкалась, как могла, руками и ногами, сцарапала его, но ему было нипочем. Швырнув меня на кровать, Тони не обратил внимания, как я ударилась головой об спинку. Намотав на кулак мои волосы, он стал приближаться к моему лицу, его губы накрыли мои. Он стал неистово целовать меня, кусая губы в кровь. Каждое движение было пропитано ненавистью, злобой, желанием причинить боль. Уничтожить, унизить. Он стал лихорадочно стаскивать с меня одежду, а я сопротивлялась, как могла его натиску. Но было бесполезно, он был сильней. Зажав над головой мои руки, мощное тело вдавило меня в матрас, его руки шарили по мне, до боли щипая, грубо стаскивая одежду, разрывая ее в клочья. Я кричала что есть сил, била кулачками по широкой стене, звала на помощь, угрожала, просила, умоляла. Но все тщетно. Никто на помощь не пришел, а Бог не услышал мои молитвы. Ладонью Тони зажал мне рот. Рука грубо обхватила грудь, до боли сжимая её. Зубами он больно кусал то один, то второй сосок. Одним рывком Тони содрал с меня юбку и белье.
Каждое прикосновение вызывало омерзение, тошноту. Все хотелось зажмуриться и открыть глаза, и чтобы все было сном. Но, увы, ужас был еще впереди, раздвинув ноги, я почувствовала, как он вошел в меня одним грубым толчком, и взревела от боли, его плоть разрывала меня на куски. Казалось я в аду, меня режут на тысячу кусков, за мои прегрешения. Сейчас уже я не просила у бога помощи, я хотела умереть. Чтобы он убил меня, на этот раз физически. По - другому, я и так была мертва. Я устала сопротивляться, бороться, силы выдохлись, слезы иссякли. Прикрыв глаза, закусив губу и сжав руки в кулаки, я покорно ждала пока весь этот кошмар закончиться. Но казалось, это будет продолжаться вечно.
Когда Тони скатился с меня, торопливо заправив брюки, вышел из комнаты, я открыла глаза. Невидящим взглядом, смотрела в одну точку на потолке. Где то хлопнула дверь, а я все лежала, не двигаясь. Осознание случившегося только-только доходило до меня. Тот, кому я верила, ради которого бросила все и всех, кого любила, только что жестоко надругался надо мной, самым жестоким образом. Он убил во мне чувство, желание верить, жить. Слеза пробежала по щеке, за ней вторая, третья, и я уже содрогалась в рыданиях. До боли сжав руки в кулаки, барабанила ими по матрасу. Будто это могло что – то изменить.
- Мам, - позвала я, зная, что она не откликнется, она была далеко. – Ма! Мама...
Звала я, от безнадежности, кусая и без того разбитые губы в кровь. Вот таков наш порок, лишь в трудную минуту, мы зовем тех, кто нас любит, и чью любовь мы не ценим. Моя мама... она бы прижала к себе, погладила бы по волосам, и мне стало бы легче. Но я не могла ей позвонить. Один из семи грехов - гордость, была тому причиной. Вернее, то, что от нее осталось...

США, Нью Йорк, Зима 2005-го...

Время протекало медленно, будто кто–то нарочно удерживал стрелки часов, продлевая его заставляя тянуться . За окном ночь вступила в свои права, дорожка лунного света поделила погрязшую во тьме комнату на две части. Я все еще лежала на кровати , не двигаясь с места, смотря в одну точку. Вся моя жизнь прошла перед глазами замедленными кадрами. Моя семья, мои друзья, родной дом, город... Я вспоминала возражение родителей, их наставление, нотации, протесты и попытки образумить. Как же несправедлива я была. Сил не было даже на то, чтобы прикрыть себя простыней, не то чтобы двинуться с места. Его все еще не было – будь он проклят. Я вздрогнула, когда почти мертвую тишину комнаты прорвал телефонный звонок. Но даже телефонная трель не заставила меня двинуться с места. Но звонки не прекращались. Теперь уже каждый раз отражаясь невыносимой болью где-то в голове. Словно внутри кто-то теребил колокола. Собрав все силы в кулак, я потянулась к трубке, со второй попытки, мне удалось ее поднять. Не успела я поднести ее к уху, как грубый голос рявкнул.
- Где Тони?
Устало вздохнув, я решила не отвечать, и собралась дать отбой, когда все тем же тоном на том конце провода произнесли.
- Передай, что за товаром приедут рано утром, - и чуть помедлив, добавил, - ты что, оглохла?
В ответ я лишь повесила трубку.
Товар... Еще одна партия яда, чья-то смерть. Тони убийца - он губит всех, детей, взрослых. Он и погубил меня... Но я ведь могу...
Идея появилась из неоткуда. Вновь потянувшись к телефону, я набрала 911.
- Я звоню вам с Эвертон стрит 98. У меня дома большая партия наркотиков, кокаин, - не знаю сколько, но много, - на одном дыхание прошептала я.
- Мисс, вы ведь не шутите? Как вас зовут? – Кто-то засомневался в моей правоте.
Но я не могла сказать, кто я, не могла... Моя фамилия, моя семья...
- Я бы хотела, чтоб это осталось тайной.
С этими словами я повесила трубку.
Дело сделано, теперь осталось лишь ждать. Набравшись сил, удерживаясь за стены, я побрела в душ. Наполнив ванну горячей водой, погрузилась в нее, с головой. Надеясь, что мыльная вода смоет воспоминания этой ночи. Тщательно, до красноты протерев мочалкой каждый участок кожи, я поняла, все бесполезно. Каждый миг, каждое прикосновение, каждая царапинка и кровоподтек навсегда запечатлелся в моей памяти. Такое не забывается, это как крест, я всегда буду его нести. Всегда, такое громкое слово. Всегда. Но хватит ли меня на это всегда?

Вновь в квартире хлопнула дверь. Пришел... Я, не спеша вылезла из ванны, и высушилась полотенцем и надела халат. Кто–то настойчиво позвонил в дверь. Приехали. Шаги. Тони пошел открывать. Затянув потуже поясок махрового халата, я вышла из ванной. Как раз вовремя. В квартиру ввалились трое мужчин в форме, за ними женщина в штатском.
- Антонио Гилленхейл? - Властным голосом спросила она, - к нам поступила информация, что в квартире хранится большая партия кокаина. У нас ордер на обыск.
Учтивая улыбка сползла с лица Тони, в глазах появились первые признаки страха. Нервная усмешка, мускула дернулась на щеке. Его взгляд уперся в меня. А я даже не могла заставить себя улыбнуться... Лишь прислонившись к двери, наблюдала за творившимся вокруг. Все наши пожитки были изрыты и выпотрошены. Но долго искать не пришлось. Через пять минут они обнаружили тайник в диване. Еще через пять нас обоих запихали в машину в мигалками и везли в отделение...

Несколько часов спустя...

Комната для допросов – именно сюда меня прямиком и доставили. Девушка в штатском была так мила, что предложила мне кофе, но я отказалась. Мне ничего не хотелось. Хотя нет, вру. Мне хотелось уснуть и не проснуться.
- Как звать? – Все та же женщина-полицейский что присутствовала при обыске, начала допрос.
Я лишь мотнула головой, давая понять что отвечать на вопросы не буду.
- Молчишь значит, ну тогда послушай, – офицер Тереза Монтенегро достала из дипломата стопку бумаг. На одной из многочисленных красовалась моя фотография. Вновь смерив меня взглядом, начала читать вслух.
- Александрина Виктория Филдинг, с некоторых пор Гилленхейл, а точнее с 14-го мая 2005-го года. Именно в этот день вы сочетались браком с Антонио Гилленхейлом в Вегасе. Дочь Чарльза Роберта Филдинга – ныне носящий титул Герцога Атертона – генсекретаря при нынешнем премьер-министре Кэмероне, и леди Джейн Элизабет Филдинг, в девичестве Спенсер. С Гиленхейлом познакомилась весной этого года. Родители как я понимаю, были не рады, - с иронией заметила она, но едва исполнилось 18, как вы сбежали с ним в штаты, - отчеканила «железная леди» ледяным тоном, - Мне продолжать?
Я мотнула головой, на этот раз в знак протеста.
- После всего, что он с вами сделал, - она указала на синяки и кровоподтеки на запястье, - вы продолжаете его выгораживать?
На этот раз ее голос звучал мягко. Я отвернулась, не желая, чтоб она видела слезы в моих глазах.
- Он последний кого я буду выгораживать, - прошептала я, еле сдерживая рвавшиеся наружу рыдание.
- Тогда в чем дело?
-Я не хочу, чтобы имя моей семьи всплыло, где либо.
- Этого я вам не могу обещать, - она сделала паузу, как будто не знала как себя со мной вести, чтобы не обидеть. Поразмыслив немного, все-таки продолжила, - Вы, грубо говоря, по уши в дерьме, никто не поверит, что вы ничего не знали и наркотиках. Знали и молчали – это уже соучастие. Вам нужен адвокат, Александра, вам нужен очень хороший адвокат.
- Не нужен, - я посмотрела ей в глаза, и прошептала, - мне уже все ровно. Ничего не имеет смысла.
- Александра, - встав из своего кресла, она пересела на стул, стоявший напротив. – Я не знаю, как вы умудрились вляпаться во все это, но знаю одно. Анонимный звонок был сделан вами, больше просто некем. Вы очень нам помогли, и я хочу помочь вам, но без вашей помощи, это невозможно.
- А нужна ли мне ваша помощь?
- Александра, моей дочери столько же, сколько и вам, и ваша мать наверняка с ума сходит все эти месяцы, как вы сбежали из дома. Позвоните ей.
Она придвинула мне телефон, я в отчаяние покачала головой.
- Александра...
- Я не могу, правда, не могу.
Ну как я могла? Она не заслужила такое дочери как я...
- Ну, кому-нибудь, кто бы мог помочь, брату, другу?
И вновь я замотала головой. Бен предупреждал, он обещал убить Тони. А вдруг?
«Эй, я как твой личный джин, стоит только захотеть, потри лампу и я буду рядом» - шептал когда–то, очень близкий и родной мне человечек. Немного задумавшись, я все-таки решила и набрала номер.
- Крис? Мне нужна твоя помощь, только, пожалуйста, никому не говори...

Нью Йорк. Номер отеля.

- Алекс, - зовет меня Крис, его теплый голос словно пробуждает ото сна.
- Да?
- Я взял билеты, - он садиться передо мной на корточки, - все будет хорошо, мы летим домой.
Я глотаю слова:
- Ничего уже не будет.
- Все закончилось, он за решеткой, и все будет хорошо.
- Да, для многих все будет хорошо, - вторю я Крису, но думаю о своем. Он замечает мою рассеянность, но не давит.
- И для тебя, - Крис лишь пытливо вглядывался в меня. – Ты ведь все мне рассказала?
Ничего от него не скроешь...
- Он ведь... - Крис замялся, потирая подушечками пальцев синяк на запястье, - он тебя бил?
- Если бы только это. Он меня убил... - думаю я, но в словах только:
- Все будет хорошо, - и для большей убедительности, улыбаюсь ему вымученной улыбкой.
Крис целует меня в лоб:
- Я спущусь к портье, оплачу номер, и потом за тобой. Ок?
Я кивнула, и Крис пошел к двери, его рука уже лежала на ручке, когда я позвала его:
- Крис!
Он обернулся.
- Спасибо за все, что ты сделал.
- У тебя будет время меня отблагодарить, потом, Алекс.
Нет! Не будет. Спасибо!
Едва дверь за ним закрылась.
- Прощай, - шепчу я вслед, и незамедлительно иду в ванную. Заперев дверь, включаю горячую воду. Избавившись от платья, аккуратно складываю его на полочку, и ложусь в ванну. Горячая вода бережно ласкает мое истерзанное тело, успокаивает, словно одобряет. Собравшись с духом, я молюсь:
Отче наш, сущий на небесах!
да святится имя Твое;
да приидет Царствие Твое;
да будет воля Твоя и на земле, как на небе...
Все, теперь конец близок.
Один взмах острым лезвием и резкая секундная боль пронзает меня, теплая кровь заструилась по коже, меня обволакивает запах крови - соль вперемешку с ржавчиной. Но очень скоро боль прошла. Я смотрю на свое отражение в зеркальном потолке. С каждой минутой, оно становится все мутнее, туман охватывает меня, унося в страну мрака. В голове ни единой мысли, словно все они разбежались. Я чувствую, как силы оставляют меня, еще немного и конец. Опускаю руки в уже мутную воду, я где-то вычитала, что так кровь не свернется. Все горести, печали и океан боли остаются позади. А сейчас внутри меня лишь пустота, свобода... Я чувствую, как жизнь вытекает из меня, капля за каплей. И я уже парю в небесах, все свободно, хорошо, легко...
Больше никто не сделает мне больнее, не обидит, не унизит, не оскорбит. Не обманет. Теперь меня вообще нет...

Яркая вспышка света, ослепила, едва я открыла глаза. Я зажмурилась, противясь столь яркому свету. Через минуту предприняла еще одну попытку, на этот раз была полегче. Я привыкла к свету, и осмотрелась. Вопреки всем ожиданиям, я оказалась в обычной больнице, надо мной висела капельница с алой жидкостью. Кровь. Я попыталась двинуться с места, и только тогда заметила спящего у моей кровати Криса. Словно почувствовав мой взгляд, он сонно открыл глаза.
- Алька!
- Привет.
- Ты очнулась, - улыбка засияла на его лице, вскочив с кресла, он подошел ближе, - Господи, за что ты меня так ненавидишь?
- Крис...
- Я не знаю, зачем ты это сделала, и не буду спрашивать, пока сама не захочешь рассказать, но я скажу одно, Александра. Никто, тем более такой подонок не стоит и единого волоска на твоей головке.
Теперь он не смеялся, грусть и обида, и еще еле сдерживаемая ярость.
- Крис..
- Я уже черт знает сколько Крис, и один бог знает, что мне пришлось испытать, когда я нашел тебя в этой проклятой ванне.
- Крис..
- И еще одно, выкинешь что-то подобное еще раз, и я сам тебя убью.
- Крис...
- А теперь прекрати «крискать», и обними меня.
С этими словами он потянулся ко мне, и заключил в объятие, такое крепкие и такое надежное. И тогда я поняла одну очень важную вещь.
Не важно, кого мы ненавидим, гораздо важнее те, кого мы любим...

 » "По пути в Монако" от Розмари Филдинг

Я так и не бросила курить, состарилась на целый год. Мне уже двадцать с лишним... А впрочем, какая разница?! Чёрт, а ума так и не набралась! Ну... если не брать в расчёт, что с первым курсом с помощью заочной формы обучения я расправилась.
Я на ходу докуривала сигарету, чего не любила делать, особенно в общественных местах. Проклятие! Я опаздывала на самолет в Монако. Впервые (хотя какие там впервые!) я кляла трехдюймовые каблучки ботиков, на которых приходилось усердно перебирать ногами, везя за собой чемодан. И как это я взяла так мало вещей?! Всего-то один чемодан (разумеется от Луи Вуиттона). Правда, не знаю, подделка ли. Во всяком случае, весьма качественная. Но это мамин. Я так сумбурно распрощалась с родителями, что наверняка оставила их в глубоком ступоре. Однако, я уже совершеннолетняя! Имею право уезжать, толком не объяснив куда.
Не помню, как мне только в голову могла прийти идея посетить гонки в Монако, устраиваемые лондонским бомондом. Я изъявила желание принять участие в модном показе. Мало того, что в последнюю очередь спохватилась, так еще не факт, что успею до начала показа. Чувствовала я себя препаршиво. В кои-то веки собралась выйти в люди. И так вот: лажаю на каждом шагу. Еще этот дьявольский сленг, что я унаследовала от сокурсников. Даже мыслить по-человечески разучилась.
- Девушка, аккуратно, - взвизгнул чей-то голос.
Кажется, я наехала своим чемоданом ей на ногу. Смотреть надо! Неужели не видно меня, пересекающую на всех порах зал аэропорта?
- Прошу прощения, - выдохнув дым женщине в лицо (Я нечаянно!!!), прохрипела я.
Как сумасшедшая, я приближалась к регистрационной стойке. Такая очередь! Почему они еще не загрузились? Я, понимая, что поступаю самым настоящим свинским образом, кинулась в слёзы, которые после того, как у меня где-то на середине отрезка, что я преодолевала на пути к стойке, выпала сигарета из пальцев, сами застлали глаза. На меня сразу же все обратили внимание. Я оказалась в начале очереди. За стойкой оказался довольно смазливый юноша, который за отдельную плату пообещал позаботиться о моем багаже. Он указал мне на туннельчик... Я последовала туда. На входе меня встретила улыбающаяся стюардесса.
- Вы почти вовремя. Ваше место... - она сверилась с билетом, что вырвала у меня из рук, и указала на место справа. Жаль, не у окна.
Я была такая непонятливая! Не знаю, как оказалась наконец-то на месте. Я буквально упала на сиденье, вероятно, в первом классе. Уже ни на что не обращала внимания. Я принялась рыться в сумочке в поисках жвачки. Надо еще выключить телефон. Или не надо?
Стюардесса в начале салона принялась показывать, как пристёгивать ремни, где аварийные выходы. Я же, полностью игнорируя окружающее меня пространство, всё своё внимание обратила на сумочку, в которой, конечно же, как всегда, не могла ничего найти. А взяла ли я телефон? А ключи? Закрыла ли двери?
- Дьявол бы всё побрал! - громче, вероятно, на весь салон, воскликнула я.
Разумеется все стали оборачиваться и насмешливо глядеть на меня. Сзади послышались смешки. Стюардесса оторопела, раскрыла рот, так и не продолжая свои монотонные пояснения.
Ну почему? Почему подобное обязательно должно происходить со мной?
- Простите, - неловко пробормотала я.
Стюардесса продолжила.
- Проклятие! - вновь вырвалось у меня, только на этот раз намного тише, почти шепотом. - Идиотка хренова!
О да! Какие там манеры! Со мной такое случалось довольно часто, между прочим.
- Всё не может быть настолько плачевно, - насмешливо послышалось со стороны.
- Вы даже представить себе не можете, как всё плачевно на самом деле, - откликнулась я. В отчаянии я посмотрела по сторонам, убедившись, что все, как полагается, смотрели на смазливенькую блондинку, продолжающую раздавать инструкции относительно полёта в самолёте, и вытрусила содержимое сумочки на колени. Чего же только не было в моей сумочке! Ну ведь она на то и дамская, что вмещала в себя всё! Часть сразу же полетела на пол. Ну кто бы сомневался?
Мой сосед нагнулся и принялся поднимать упавшие косметичку (которая ко всему прочему еще и раскрылась, и соответственно помады, блески, тени посыпались как из рога изобилия), зажигалку с пола.
- Спасибо вам большое, - пробормотала я, выключая телефон. Жвачку я так и не нашла. О благо! Ведь нам сейчас будут выдавать леденцы, чтоб уши не заложило! И как я могла забыть? Я так и не посмотрела на соседа, начав всё, что было на коленях, грузить обратно в сумочку. Безразмерную, судя по всему. Никогда не думала, что она такая вместительная! А между тем мой сосед не торопился возвращать то, что он поднял. Я обернулась и наконец-то посмотрела на него.
И почему я не сделала этого сразу? Ведь теперь и он на меня взглянул. С ума сойти! Я сразу же залилась краской смущения, когда увидела его кривоватую усмешку, смешливые искры в его красивых глазах. Странно, что он еще не расхохотался. Я вполне этого заслуживала. И тут я увидела, что он сжимает в пальцах и рассматривает.
Кажется... Дьявольщина! Я сейчас же выброшусь в иллюминатор! Указательным и средним пальцем он сжимал и со всех сторон изучал мой брелок от ключей. Ну зачем я кинула ключи в косметичку?! Всё остальное, что он собирал, кажется, уже вернул в мою косметичку. Но брелок несомненно привлек его внимание. Ну почему я не выбросила его? Не могла, так как мне его подарили однокурсницы на именины. Я не могла. Подарок же. Хоть и шутливый.
Это было изделие из бежевого цвета резины. По форме брелок точно повторял очертания мужского полового органа. По размерам же круто уступал ему. Совсем миниатюрный. Хотя, кому как повезло. Может, и такие были в природе.
И тут мужчина сжал сей предмет, который я пообещала себе непременно выбросить, а подружкам заявить, что потеряла. Я знала, что сейчас последует. Из отверстия в головке показалась кремовая капля липкой субстанции, что была внутри резиновой байды. Знала, что не следовало вешать его на ключи. Но девочки так настаивали. А с тех пор мне не приходилось доставать ключи от лондонской квартирки на людях.
Я не знала, куда деться от стыда, когда незнакомец вновь встретился своими глазами с моим очумелым взором. Красивыми глазами. Но разве это сейчас важно, когда мой мир в который раз сошёл со своей оси?
- Милая вещица, - странно прохрипел он.
Он широко ухмылялся. Ах, даже насмешливое выражение лица его меня не раздражало. Какое раздражение, когда смущения зашкаливало во мне! Я не знала, что ответить. Я не желала видеть больше эту фиговину больше никогда! Никогда! Зареклась я принимать такие подарочки! Вот устрою этим шутницам! Вот устрою, как только буду в Нью-Йорке! Вот дождутся! Больше никому не дам списать ни одной долбанной лекции.
Мужчина подавлял рвущийся смех. Странно. Неужели он так вежлив, что не станет вслух хохотать? Да, пожалуйста. Хуже уже быть просто не может.
- У вас есть удавка? - спросила я.
- Нет. А так нужна?
- Очень.
Я выхватила у него ключи со злополучным брелком и немедленно спрятала в боковом кармашке сумочки.
- А зачем?
- Пойду удавлюсь в туалете, - пробурчала я, отворачиваясь. Прочь! Не могу смотреть ему в лицо, когда сгораю со стыда.
- Девушка...
- Я не девушка, я конченный лузер, - выдала я.
И вот он не выдержал и всё-таки рассмеялся. Его смех был столь заразителен и так приятно звучал, что я не сдержала глуповатую улыбку.
- А я Брайан, - учтиво представился он.
Черт бы его побрал! Его и меня, клушу эдакую. Опозорилась так...
Я молчала. Лучше ничего не говорить, а то сделаю из себя ещё большую дуру, чем удалось до этого. Хотя опять же. Куда уж дальше?
Он занимал место возле окошка. Я же смотрела на сиденье предыдущего ряда.
- А вы?
- Вы ведь слышали.
Ох хмыкнул.
- Роуз, - пробормотала я неловко.
- Приятно познакомиться, - он протянул мне руку.
Я нерешительно тоже протянула руку. Он сжал её в своей теплой ладони и поднес к губам. Боже! Я таю. Нежно поцеловал костяшки пальцев. Подумать только. Как учтиво и.. и как глупо. До бесконечности.
- И мне.
- Вы удивительны, - поведал он мне.
Спасибо! А то я не знала!
- Вы и представить себе не можете, насколько.
Он снова улыбался. Ну зачем же так красиво улыбаться? Он нарочно это делает? Знает ведь, наверное, какая у него обворожительная улыбка!
- Поведайте же, Роуз...
Моё имя... так непривычно прозвучало.
Я ничего не могла ответить и тщательно раздумывала, как завязать приятный разговор...

Знакомьтесь, леди Розмари Филдинг!

После прочтения очередного рассказа остается приятное послевкусие. Спасибо тебе, Сабина.
_________________

Сабиша, а как же продолжение? Забыла ты тему
_________________

Спасибо не мне, а персом и игрокам нашей ролевой игры. Это все их авторство)))
Мое тут только рассказ из Жизни Алекс Филдинг.


ты вот напомнила. Ща будет очередной шедевр.

 » "Герцог поневоле" by Себастьян Ленгстон

Знакомтесь, Себастьян Ленгстон

8 апреля. Семейное кладбище. Клермонт-хаус.

- Когда Христа распинали, Он испытывал ужасную боль... И в этот момент Он думал не о себе: «Прости им, ибо они не ведают, что творят». Когда Христос шел умирать, Он говорил чтобы люди не плакали о Нем, но Он сказал: «Плачьте о себе и о детях ваших»... - Несколько людей пришедших в этот пасмурный день на семейное кладбище близ Клермонт-хауса, напрочь забыли о проповеди и о покойнике находящимся в лакированном гробу. Не сказал бы, что я их осуждал. Все же блудный сын намного интереснее какого-то трупа. Засунув ладони в передние карманы потертых «Ливайсов», я не сводил глаз с надгробия рядом.

«Кассандра Ленгстон, герцоги Клермонт, 1960 – 1994 гг. Возлюбленная жена и мать. Покойся с миром».

Циничная усмешка окрасила мои губы. «Возлюбленная мать – да, но уж никак не жена. Видит Бог, Джейсон Ленгстон никого не любил, кроме себя». Мать умерла почти 18 лет назад, тогда мне казалось, что это худшее что могло с ней произойти. Спустя годы, узнав каким был отец на самом деле, я изменил свое мнение. Самым худших для матери было замужество с герцогом. На фоне этого, смерть - избавление.
- Пусть земля будет пухом, - произнес пастор и жестом дал понять, что гроб с семнадцатым герцогом Клермонтом – можно опустить. Немногочисленные присутствующие ждали, когда я, Себастьян Ленгстон, единственный сын усопшего – попрощаюсь с отцом. Глядя на гроб, укрытый белыми лилиями, я ничего не чувствовал. Абсолютно. «Надеюсь ты именно там, где должен быть». Постояв еще несколько секунд, я развернулся и не оглядываясь направился к своему «Харлею».
- Милорд! Милорд!.. Мистер Ленгстон! – повернув голову на крик, я увидел спешащего в мою сторону низенького мужчину. – Примите мои соболезнования, милорд,- подойдя, поклонился мне мужчина. Смешавшись от того, что с моей стороны не последовало реакции, незнакомец продолжил. - Я, Джордж Доусон, поверенный Вашего отца. Понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но имеются дела требующие вашего неотложного внимания.
Сняв и убрав «пилотские» солнцезащитные очки во внутренний карман куртки, я прислонился к «Харлею» и скрестив руки на груди, посмотрел на поверенного отца.
- Я весь внимание.
- О, простите, но не могли бы мы...,- растерявшись адвокат посмотрел в сторону Клермонт-хауса.
- Увы не могли бы, потому как там,- большим пальцем я указал себя за спину, где стоял мой родной дом,- не осталось мебели, кроме самого минимума. Как Вам известно,- усмехнулся я.
- Эм, простите, конечно же, я должен был иметь это ввиду. В таком случаи Вы не откажите встретиться со мной в моей конторе в Сити, скажем через часа два?

***

Сити. Лондон. Два с половиной часа спустя.

- Вы шутите? Какого хрена – это все значит?
- Милорд, поймите же, Ваш род один из стариннейших в Англии и королева не позволит ему угаснуть. Высший свет за столетия нисколько не изменился. Тем более, что герцогов осталось не так уж и много. Так же, Вы обязаны не реже, чем раз в месяц появляться в палате лордов в Вестминстере.
- А то?,- угрожающе прорычал я.
- А то вы будете осуждены за измену короне. – Поверенный остался невозмутим. – Вам должно быть известно, что после смерти семнадцатого герцога Клермонт, Вы единственный оставшийся в живых член клана Ленгстон, и других приемников, кто бы мог возложить на себя все вытекающие обязанности после получения титула - нет.
Сидя в кресле напротив поверенного, я размышлял над услышанным. «Что мы имеем? От титула отказать я не могу. Папаша, просадил все состояние на азартных играх и не будь фамильное поместье защищено майоратом, тоже ушло бы с молотка. Ох отец, зачем же ты умер? Я с радостью придушил бы тебя сейчас». В данной ситуации у меня было пару выходов: послать всех к чертям собачим и смыться на Канарские острова либо принять удар и стать восемнадцатым герцогом Клермонт. Так как бегство не было в моей натуре, оставалось стать герцогом.
- Сколько за мной будут «приглядывать»?
Прекрасно поняв о чем я, адвокат ответил:
- Думаю год, плюс – минус пару месяцев. Мне известно, что после окончания Кембриджа, Вы, взяв небольшое наследство, покинули родное поместье и страну. Мне так же известно, что у Вас имеются значительные средства, заработанные Вами на американской бирже.
- В Кембридже были отличные учителя финансов,- отмахнулся я от неприкрытого восхищения мистера Доусона. – Кому еще известно об этом?
- Насколько я знаю в Англии об этом больше никому не известно, даже королеве. – Со значением добавил поверенный. Это был не глупый малый и, как не странно, мне он понравился.
- Ну что ж, отлично! Я стану герцогом и посмотрим, что из этого выйдет.
- Я был уверен, что вы примите правильное решение,- обрадовался мистер Доусон. Открыв верхний ящик стола, он вытянул большой коричневый конверт. Потягивая его мне, он проговорил: - В конверте документы на владение Клермонт - хаусом, обручальное кольцо герцогини Клермонт и печать герцога Клермонт. Могу ли я дать Вам совет,- дождавшись моего кивка, он продолжил, - оденьте и не снимайте печать не при каких условиях. По - крайней мере в течение года.
- Они будут так близко? – Глядя в глаза Джорджу, спросил я.
- Всегда кто-то будет так близко.

***

Выйдя из конторы Доусона, я направился к своему «коню». В сердцах пнул заднее колесо «Харлея».
- Твою м*!
- Ругаться не хорошо,- раздался сзади сердитый детский голосок. Окинув меня пренебрежительным взглядом, негодница вынесла приговор: - Вы невоспитанный мужлан!
Пряча улыбку и приняв, на сколько это возможно, виноватый вид, я обратился к ней:
- Покорно прошу прощения, мисс...
- Мисс Филдинг, Эви Филдинг, - величественно кивнула малышка. Девчушки на вид было не больше 9-10 лет. Одета она была в белые штаны и непонятного цвета кофту, обувь в тон кофты, а куртка такая же белоснежная как и штанишки. Распущенные волосы придерживал ободок. Не смотря на то, что росту в ней было с ноготок эта негодница как-то умудрилась глянуть на меня сверху вниз.
- Покорно прошу прощения, мисс Филдинг. Я не хотел оскорбить ваши нежные ушки. – Отвесив церемонный поклон, я улыбнулся. Девчушка пристально смотрела на меня, видно решала прощать или нет сего субъекта.
- Хорошо. – Кивнув, простила меня мисс Эви. – А это ваш мотоцикл? – указательным пальчиком, выкрашенным в малиной цвет(!), она указала на «Харли».
- Да. Мисс желает прокатится с ветерком?
- Мне не разрешат, - грустно протянула она.
- Пожалуй ты права. Может спросил у твоей мамы?
- У мамы дела, я тут с няней.
- Понятно,- только и ответил я. Что тут делает маленькая девочка с няней, мне так и не стало понятно. Сев на «Харли», я стал пристраивать пакет, как вдруг из него выпало кольцо герцогини. Я не старался его поймать, сидел и следил за его полетом, а вот Эви принялась ловить кольцо.
- Поймала! Какое оно красивое! – Кольцо представляло собой ободок на котором рубин десяти карат был окружён мелкими бриллиантами. Прибавь к нему пару веков существования и вот вам бесценная семейная реликвия. Каким бы оно не было красивым, кольцо не приносило счастье своей обладательнице. Заводя мотоцикл, я улыбнулся Эви:
- Ты его поймала, теперь оно по праву принадлежит тебе. Надеюсь тебе кольцо принесет счастья больше, чем бывшим обладательницам, - и оставив ошарашенную малышку, я унесся проч. Меня ждал погреб с отменным виски.

 » "Я не могу без тебя..." by Луиза Арчибалд-Севарин

Миссис Луиза Арчибалд-Севарин

Прошел месяц как его не стало. А мне до сих пор казалось, что вот сейчас он позвонит в дверь, и улыбаясь, протянет букет цветов и скажет «Привет». При каждом звонке, я вздрагивала и срывалась с места как ошпаренная, поскорее открыть дверь и увидеть любимые глаза, потрясающую улыбку и восхищенный взгляд. Он был мёртв, но он жил во мне. Каждый день, каждый час, каждую минуту я ощущала его, чувствовала, что он рядом. Он был в каждом дуновении ветра, в солнечных бликах, в дождливом небе. Я часто разговаривала с ним. Рассказывала ему, как прошел день, полный тоски и муки без него.
Я помню тот день до малейших подробностей. Вот он ругается с отцом из-за меня, вот целует страстно и неистово, вот улыбается, когда я выхожу недовольная из примерочной и произносит очередную шутку, заставляя меня улыбнуться, а вот мы на показе у Джорджии дю Виль и он старается не отходить от меня ни на шаг, и наконец, порог квартиры, его легкий поцелуй в щеку и обещание, что он скоро вернётся и просьба дождаться его. И я ждала, ждала до сих пор.
После его похорон я сняла квартиру и вышла на работу. Общение с близкими и родными я прекратила. Так мне было легче. Так мне никто не мешал быть с ним. Я работала, что-то делала, писала, сочиняла, говорила, но это была не я. Только дома я была сама собой, здесь я могла думать, вспоминать, анализировать и горевать, что бог нам дал так мало и в то же время радоваться, что дал так много.
Это был уже как ритуал. Я заходила домой, быстро принимала ванну, тушила везде свет, зажигала ароматические свечи, включала ту песню, под которую мы танцевали наш единственный танец, садилась на диван и снова и снова вспоминала те мгновения, что мы были вместе. Вот и сейчас я сидела на мягком уютном диване и мысленно прокручивала тот наш танец, как вдруг я услышала звонок телефона. Подходить и отвечать на звонок не хотелось. В голове мелькнула шальная мысль, а вдруг.. И я уже понеслась к аппарату сорвала трубку с базы и с придыханием сказала:
- Луиза Севарин слушает.
Я зажмурилась в ожидании ответа, умоляя сердце не биться так быстро и в то же время моля бога «Пусть это будет он».
- Лу, привет, еще раз. Прости, что поздно, но я тут услышал кое-что.. – раздался звучный голос Ларри Маккарвела, репортера газеты, где я работала.
Мир снова потух. И я устало прикрыла глаза.
- Ларри, если это терпит, то давай завтра. Мне некогда. – обрубила я его.
- Лу, я бы не стал звонить, если бы это могло подождать до завтра, - обиженно пробурчал он.
- Хорошо, прости, - вздохнула я, - я слушаю тебя.
- А что мне за это будет? - тут же сменил обиду на флирт Ларри.
- Ларри, я кладу трубку, - сухо сказала я.
- Постой. Окей. Какая ты все таки холодная, надеюсь там, куда тебя посылают ты растаешь. Там очень горячо.
- Я не понимаю тебя. И у меня сейчас нет желания разгадывать твои ребусы.
- Да так, я тут забыл кое-чего в офисе, пришлось возвращаться, и случайно услышал разговор шефа. Там упоминалось твое имя в контексте с Багдадом. Ты же знаешь, что туда для переговоров съезжаются главы пяти государств, для мирного урегулирования конфликта. Вобщем, я думаю, тебя туда посылают освещать события.
- Спасибо Ларри, что сказал. Но не думаю, что именно меня туда пошлют – я человек новый.
- Да, но ты многих из наших за пояс заткнешь и я чётко слышал твоё имя в разговоре шефа.
- Ладно, завтра всё узнаем. Спасибо Ларри. С меня статейка для твоего фельетона, - я услышала смех Ларри и продолжила, - А сейчас мне и правда пора. До завтра.
И не дожидаясь его ответа, положила трубку. Я очень хотела поехать туда. И надеялась, что Ларри говорил правду.
Я проснулась раньше обычного, то ли мысль о предстоящем задании не давала мне уснуть, то ли предчувствие чего-то нового. Как бы то ни было, но сна не было ни в одном глазу. Повертевшись с боку на бок, я все таки решила встать. Выпив кофе на скорую руку и схватив сумочку, я вышла на улицу, на час раньше обычного. Голова раскалывалась и настроения не было, но спешить мне было некуда и я направилась на работу пешком. По дороге я размышляла о предполагаемом задании. Как же мне хотелось его получить. Мне очень хотелось покинуть Лондон. Слишком много эмоций и воспоминаний он вызывал. Слишком много несбыточных надежд я на него возлагала. Слишком часто я всматривалась в лица прохожих мужчин, выискивая среди них, черты любимого. Я понимала, что это уже становилось манией, фобией и болезнью. И видела избавление от этого только в отъезде, туда, где его не может быть, туда, где все мысли будут заняты всем, кроме него, туда, где буду валиться с ног и не будет сил даже вспомнить своё имя, не говоря уже о нем. Я вошла в здание издательства за 15 минут до начала работы. Быстро сняв плащ и повесив его на вешалку, я направилась к своему рабочему столу. Не успев включить компьютер, как раздался звонок внутреннего телефона. Я взяла трубку и произнесла:
- Луиза Севарин слушает.
- Луиза зайдите ко мне немедленно. И возьмите с собой блокнот. У меня к вам важное дело, – раздался низкий голос шефа.
Я вошла в его кабинет и после его кивка села на стул. Я молча ждала когда он заговорит. Он молчал, как будто раздумывал, всё ли он делает правильно. Спустя несколько минут он, наконец произнес:
- Луиза, вы работаете у нас не так давно, но за это время проявили себя с самой лучшей стороны. О вас отзываются сотрудники только с уважением, да и на той работе в Бате тоже. Мы проверили ваш послужной список и он впечатляет. Поэтому тщательно проанализировав несколько кандидатов, я остановил свой выбор именно на вас. Но прежде, чем я вам поведаю о сути разговора мне нужно знать сможете ли вы уехать из Лондона на неопределенное время.
- Да могу. Без проблем. Меня здесь никто не держит.
- Тогда слушай...

Спустя час я собирала бумаги, лежавшие в беспорядке на моем рабочем столе, и видела вопросительные взгляды обращенные ко мне. По офису быстро пронесся слух о моем задании и все хотели знать подробности. Но я не могла рассказать всё, так как мне дали тайное задание о котором никто не должен был знать.
Меня отпустили с работы, чтобы у меня было время собраться в поездку. Вылет был завтра в 10 часов утра, а до этого мне надо было сделать много дел. Собрать вещи, убраться в квартире, позвонить маме и сестре, дать задание консьержу, чтобы не забывал поливать цветы и сходить еще в одно место.
Около пяти часа дня все дела я уже переделала. Чемодан стоял собранный в прихожей. Голова раскалывалась от визгливого голоса мамы, которая восприняла мой отъезд как личное оскорбление. Грустно было оставлять сестренку одну. Но она уже привыкла жить самостоятельно. Хотя мне ее будет очень не хватать. С консьержем я планировала поговорить завтра с утра перед отъездом. Сейчас мне оставалось одно незаконченное дело. Я быстро одела плащ, закрыла квартиру и направилась на кладбище. Мне нужно было в последний раз попрощаться с ним. Сказать всё, что наболело и рассказать, что в ближайшее время я не смогу приходить к нему, сказать, что он останется во мне всегда, где бы я не находилась. Мой зеленоглазый ангел! Он будет всегда оберегать меня, от всех невзгод.
Я подошла к надгробию и присела на скамейку, стоявшую рядом. Не помню сколько я так просидела, но на улице уже темнело и становилось прохладно. Я поёжилась. В последний раз я посмотрела на имя и фамилию с датой рождения и смерти, нежно прикоснулась к букве А и Р еще раз мысленно проговорила слова любви. И вдруг я услышала мяуканье. Повернувшись направо, я увидела маленького серенького котенка с огромными зелеными глазами. Именно глаза и привлекли мое внимание. Они были такого же цвета как и у него. Только чуть светлее. Котенок пристально смотрел на меня, а потом медленно подошел к моей ноге и сел возле неё. Я взяла его на руки. Он дрожал и заурчав, лизнул мне руку. Оставить его здесь было не мысленно, но и взять его домой тоже. Ведь я завтра уезжаю. Надо что-то срочно придумать. Но сначала накормить его. Этими мыслями я была занята выходя с кладбища.
Котенок пищал у меня в руках и никак не успокаивался. Я догадывалась, что он хочет есть. Зайдя в магазин и купив там молоко и питание для котят, я направилась домой. Серый комок постоянно норовил спрыгнуть с моих рук, но я держала его и, от этого он еще больше злился и царапался. Да уж, а котёнок с характером. Зайдя в квартиру, я бросила ключи на тумбочку и не смогла удержать этого котищу. Он сразу спрыгнул с моих рук и начал озираться, зыркнув на меня своими зелеными глазищами.
- Ну что? С новосельем тебя, Арчи, - произнесла я ему, улыбаясь.
Не знаю почему, но именно это имя мне пришло в голову. Он мяукнув деловито прошел на кухню, а я пошла следом. Его хвост стоял трубой и был поднят вверх, шел он медленно, мягко ступая лапами по панельному полу. И правда хозяин. Я налила в блюдце ему молока и насыпала корма. Она набросился на еду. Я, улыбаясь, наблюдала за ним. По его поведению видно было, что кот с характером, мне такие и нравились, чтобы знали сами чего хотели и, добивались этого. Я налила себе чаю и с чашкой в руках подошла к окну. Уже стемнело. В соседних домах горел свет. Жизнь шла своим чередом. Я задумалась о жизни. А кто я? Зачем жить, если нет того, с кем хотела бы прожить всю оставшуюся жизнь? Если нет того, ради которого готова на всё и даже больше? Смысл этого прозябания? Чай уже остыл и был не вкусным. Я поставила недопитую чашку на стол и прошла в комнату, где Арчи во всю трепыхал мой шарфик, небрежно валявшийся на стуле. Я взяла Арчи на руки и услышала недовольное урчание. Погладив Арчи за ушком, я положила его на колени и он постепенно успокоился. Я прилегла на диван, не выпуская его из рук и, задумалась над тем, куда же его деть, кому оставить на период моей командировки. И как пройдет моё первое задание? Справлюсь ли я? Я закрыла глаза и уснула.
Проснулась я от писка котенка. Сонно глянув на часы, я резко вскочила. Я безбожно проспала. Сборы, умывания, завтрак и вызов такси занял около сорока минут. Быстро схватив Арчи на руки, я сбежала на первый этаж и позвонила консьержу. Тот долго не открывал, и я уже боялась, что и не откроет и продумывала, что же делать дальше. Слава богу, он открыл и после долгих уговоров взял Арчи на руки и пожелав мне удачи, закрыл перед моим носом дверь. Я даже не успела, как следует попрощаться с котенком, который за такой короткий срок стал для меня так жизненно важен и необходим.

Аэропорт Хитроу

Я влетела в аэропорт с одной мыслью: Только бы успеть! Пока я ехала в такси, мне звонили на мобильный раз шесть с вопросами: Ты где? Мы тебя совсем заждались. И какого черта ты еще не на месте?
Я подняла глаза на табло с вылетами и увидела напротив нашего рейса Лондон-Багдад отметку о задержке рейса на 40 минут. Я вздохнула с облегчением и, быстро найдя Джона, Марка и Шейлу, подошла к ним. Именно с ними я собиралась лететь в командировку, мы были одной командой. Джон был первоклассным оператором, Марк отличным журналистом, а Шейла напросилась с нами, так как ей был необходим опыт в таких поездках. У нее была цель, стать известной и лучшей в своей профессии. И я знала, что такой она и станет, так как все необходимые качества для этого она имела.
Поприветствовав свою команду, я облокотилась на стойку в ожидании объявления посадки. Джон и Шейла о чем-то препирались. Эта парочка вечно о чем-то спорила и ругалась. Я подозревала, что они влюблены друг в друга, но никто из них не хотел этого признавать. Им наверно так было интереснее. Я взглянула на Марка и перекинулась с ним понимающим взглядом. Мол голубки все не унимаются. Улыбаясь, я начала бесцельно смотреть по сторонам, чтобы хоть как-то скроить часы ожидания.
И вот в очередной раз, оглядев зал, я увидела, тощую дамочку с такой же тощей собачкой на перевес. Они были очень похожи, слишком худы, слишком блондинисты и слишком смешны, в своем поведении. Она что-то щебетала своему парню, который вальяжно сидел в кресле и скучающе смотрел по сторонам. Я пригляделась к нему и сердце остановилось. Весь мир перестал существовать. Весь шум и гам ушел на второй план. Эти глаза – цвета зеленой травы, окаймленные длинными ресницами, этот рот изогнутый в циничной усмешке, эта ямочка не подбородке, придающая его лицу суровость. Сердце билось то вскачь, то вдруг останавливалось. Дышать было нечем. Я смотрела на него и не могла оторвать взгляда, казалось, что если хоть на мгновение я отведу взгляд, то потеряю его навсегда. Он жив. Моя радость и моя боль. Моё счастье и моя печаль. Жив!! пело сердце. Наверно он почувствовал мой взгляд, так как резко повернулся и сразу натолкнулся на мой пристальный взгляд. Я не почувствовала смущения, наоборот мне хотелось подбежать к нему и впиться в эти губы, целовать эти глаза, вдохнуть его запах и раствориться в нем без остатка. Я почувствовала, как слезы льются из моих глаз, но мне было всё равно. Только бы это был он, только бы он оказался жив. А остальное не важно. Только живи. Он встал и медленно подошел ко мне. Я продолжала стоять на месте не в силах двинуться, так как боялась, что это иллюзия, что это больное моё воображение и что если я сделаю хоть одно движение, то он исчезнет, словно его и не бывало. Он подошел ко мне, и так же пристально смотрел на меня. Брови его чуть нахмурились он как бы хотел вспомнить что-то. Рука его дотронулась до моей щеки, смахивая слезы. Я потянулась за этими длинными и сильными пальцами, наклонив голову и наслаждаясь его прикосновениями. От его широкой ладони мне стало так тепло и уютно.
- Кто вы? Почему мне кажется, что я вас знаю?
Я вздрогнула от этого вопроса и нахмурилась. Как же так? Он не знает меня? А может это я ошиблась? Может это его двойник? Брат близнец? Я отстранилась от него и опустила глаза. Надо было собраться с мыслями. Но ведь таких глаз ни у кого нет и быть не может. Он единственный. И этот запах, я не спутаю ни с чем. Я снова подняла глаза и уставилась на нижнюю губу, где красовался маленький шрам. Значит это он! Что ж поиграем в незнакомцев. Больно кольнуло внутри. Успокойся, главное он жив! Остальное переживу. Я вежливо улыбнулась и произнесла:
- Я журналист одной из местных газет. И если вы связаны с этой профессией, то вполне возможно мы с вами и пересекались.
Тут подошла эта смешная тощая блондинка и, свысока глядя на меня, произнесла:
- Милый, только что объявили наш рейс, ты что не слышал? – она взяла его за руку и потянула за собой.
Он не отрывал взгляда от меня и хмурился, я тоже стояла и смотрела на него, не обращая внимания на голос диктора, объявляющий наш рейс. Он поддался на её уговоры и повернувшись ко мне спиной хромая, пошел за ней, оглядываясь на меня. Шейла сзади тянула меня на посадку, но я даже не дёрнулась. Я просто не могла уйти от него. Найти и снова потерять? Нет! Я не отпущу его! Я быстро сказала Шейле, чтобы летели без меня и оставив ту, с открытым ртом бросилась за Роном. Была не была. Этой мой единственный шанс не потерять его. Догнав его, я просто взяла его за руку и произнесла:
- Рон, не уезжай, пожалуйста. Я не могу тебя снова потерять. Я не могу без тебя.

 » В погоне за призраком by Кристофер и Лорен Таунсeнд

Спящий Хоторн всегда казался мне мистическим замком, в каждом камешке которого таилась жизнь и многовековая история. Кто сказал бы, что леди Лорен Эванджелина Таунсенд как воришка крадется ночью по собственному дому, убила бы на месте. Не было места роднее, чем имение, где жили все дорогие мне люди.
Вот и сейчас я на носочках подошла к двери в отцовскую спальню, не удержалась и приникла к полированному дереву. Из комнаты доносились едва слышные удары рока. А папочка никогда не изменит себе. В этом родовом гнезде чаще можно было услышать надрывные стенания Аэросмит чем классическую невозмутимость Баха. Стараясь не шуметь, я проскользнула дальше, задумавшись, что же терзает папу в три часа ночи. В последний раз мы разговаривали два месяца назад, когда я в очередной раз заикнулась о своей матери. Я понимала, что тайна, связанная с этой женщиной была не для меня, и отец и тетя тщательно скрывали ее. Также понимала, что стоит поднять эту тему, можно распрощаться со своей семьей. Уж кому как не мне знать своего папу, если его что и взбесит, то долго не сможет этого простить.
Я знала на какой риск иду, знала, что этот разговор окончится ссорой и хлопаньем дверей, но не смогла устоять. Не знаю почему, но мне необходимо было увидеть маму. Хотя я даже не могу назвать ее мамой. Мамой я называла совсем другую...
Тем не менее ровно шестьдесят два дня назад я хлопнула дверью библиотеки, выскочила из замка и сорвала с места свой Камаро, подарок папы на шестнадцатилетние. Тогда я была зла на весь мир, на такого родного и любимого человека, который не захотел рассказать то, что остальные знают с рождения. Ушла из дому без ничего, в чем была, в мягкой пижаме и пушистых тапочках-кроликах. Бабушку охватил дикий ужас, когда она увидела этот мой домашний наряд, по ее мнению настоящая леди должна оставаться леди всегда и везде. Но мне было все равно, это мой дом, как хочу так и хожу.
Три часа до Лондона сократились до двух, когда я мчалась по пустынной ночной трассе на внушительной скорости. Слезы застилали глаза, выплескивая боль сердца. Сердито утирая щеки, я пропустила полицейскую машину и пролетела мимо радаров на полной скорости. Вот только проблем с полицией мне не хватало! Закатив глаза, я надавила на газ, выжимая из своей малышки все силы.
Въезжая в город, я немного успокоилась, потихоньку начиная осознавать ситуацию. С отцом мы никогда так не ругались. Да, были мелкие ссоры, вроде платья, в котором я хотела пойти на бал, или по поводу моего очередного кавалера. А на следующий день мирились и съедали ведерко мороженного, это был наш собственный примирительный ритуал. Но сегодня... Я чувствовала, что эта ссора так просто не пройдет, оставит непоправимый след в душе.
Тряхнув головой, я попыталась вынырнуть из воспоминаний, тревоживших сердце, и продолжила неслышно продвигаться к кабинету деда. Никто из домашних им не пользовался, отец предпочитал для работы библиотеку, тетя и вовсе не обременяла себя появлением в мужской части особняка. А мы с сестрами иногда забегали, чтобы спрятаться за огромным столом. Сейчас меня интересовал именно этот стол. В одном из его ящиков лежали ответы на все мои вопросы. Вчера позвонила тетя Эмма и потребовала моего возвращения, но я была Таунсенд, а значит такой же упрямой как и папочка. Тогда тетя призналась, в том, что так долго скрывала, в том, что обещала сохранить в секрете.
Сейчас этот секрет лежал во втором ящике, в оранжевой папке. Цвет сумасшествия. Как символично, и в духе родителя. Какую-то долю секунды я колебалась, но затем выхватила папку и понеслась прочь из кабинета, из замка, из имения. Судорожно прижимая тонкий пластик к груди, я бежала, не разбирая дороги, сбивая безделушки с полок, задевая углы старинной мебели.
- Лорен? Лорен! ЛОРЕН!! – я зажмурилась, что было крайне глупо, но продолжала бежать. Не могла вынести боли в голосе отца. Но я должна была знать правду, знать имя матери.
Дыхание сбивалось, но остановиться я и не подумала. Выскочив из дома, я бросилась к машине, мотор которой не глушила. Несколькими секундами на ступеньки выбежал отец, как всегда в джинсах и простой футболке, будто он не герцог, а всего лишь фермер.
Дорогу в Лондон я пролетела на огромной скорости, не заботясь о правилах движения. Все мои мысли занимала тонкая папка на коленях. Что в ней? Почему прятали, скрывали? Зачем?
Затормозив у квартиры, я нетерпеливо раскрыла папку, въедаяась взглядом в бездушные печатные буквы.
Алита Ливиано. Моя мать. Испанка. Совладелица местного курорта Cote d'Azur*, весьма успешного.
Боже. Она променяла меня на курорт? Мысли роились в голове и не хотели укладываться. В сознании билось только одно. Она не могла. Не могла так просто отказаться от дочери.
Судорожно схватив телефон, позвонила в аэропорт, заказав ближайший рейс в Испанию. Затем позвонила тете, папе звонить было страшно.
- Лорен, детка, ты где? Мы с Крисом волнуемся. Я знаю, ты уже взрослая и сама можешь о себе позаботиться... - тетку уже было не остановить. – Но пожалей нас! Хоть сообщи куда пропадаешь! Ну почему ты молчишь? – даже посреди ночи голос леди Эммы оставался чистым, а тон слишком высоким от волнения.
- Тетя, я лечу в Испанию. Через несколько часов. Потом поговорим. – усмехнувшись, выключила телефон. Некоторым образом очистила совесть, сообщив, куда направляюсь.

Испания. Севилья. Курорт Cote d'Azur. Позднее утро следующего дня.

- Я хочу видеть мизз Ливиано! Мне плевать, что она уже не Ливиано! Хочу видеть Алиту Как-там-ее, в девичестве Ливиано! – я буйствовала у стойки администратора, сотрясая знойный воздух своими звонкими криками.
Куда делось мое спокойствие? Хладнокровие? Такое «помешательство» больше похоже на Кэтрин. Это она подобна взрывоопасному вулкану, никогда не знаешь, чего от нее ждать.
- Прекратите скандал, мисс...
- Таунсенд! Леди Лорен Таунсенд! – да что этим испанцам титул? О чем-то говорит? Зато меня это привело в чувство, мгновенно взяв себя в руки, уже спокойным голосом потребовала встречи.
- Рекомендую все же пропустить ее. – стальные нотки поизвели нужный эффект и администратор стушевался.
- С кем имею честь общаться? – это плебей уже и думать забыл про меня. У-у-убью!
- Лорд Таунсенд с частным визитом к госпоже Ливиано. – впервые в жизни я была рада тому арктическому холоду, что прозвучал в голосе отца.
Подсознательно, я ждала его. Ждала его поддержки, его присутствия. Именно поэтому позвонила тете.
- Я сейчас сообщу ей о Вас. – по-прежнему игнорируя меня, Валерио, о чем гласил его бедж, взял телефонную трубку.
Я приготовилась к очередной нотации от родителя, даже сочинила две речи. Одну гневную, вторую – слезливую, если первая не проймет. Но отец молча взял меня за руку и слегка сжал пальцы.
- Какая встреча! Мистер Таунсенд, не ожидала Вас увидеть. – сухонькая, тонкая женщина вышла нам навстречу, сверкая драгоценностями на ярком солнце. Черные волосы были собраны в высокую прическу, черный(несмотря на адскую жару) элегантный костюм сидел идеально. Я всматривалась в резкие черты, пытаясь уловить сходство. У меня ее губы. И нос. И форма ушей, я хихикнула.
- Кто это? – женщина указала на меня легким взмахом руки.
- Твоя дочь.
Такой простой ответ. Без всяких предисловий и вступлений. С замиранием сердца я следила за ее реакцией. Но была жестоко разочарована.
- И зачем ты ее привез? Я предельно ясно выразила свои позиции двадцать лет назад. – ни один мускул на ее лице не дрогнул, лишь приподнялась высокомерно бровь.
- Лорен имеет право знать кто ее мать. – голос папеньки буквально звенел льдом, хотя казалось бы, куда еще холоднее.
Они говорили так, как будто меня не было, словно я всего лишь фарфоровая кукла.
Что за беспредел?? Я никому не позволю так обращаться с собой!
- Я прилетела сюда, чтобы взглянуть Вам в глаза, Алита Ливиано, мне плевать с Тауэра, что Вы уже не Ливиано. – я могла бы собой гордиться, выдержкой, вежливой маской на лице и зимой в голосе. – Посмотреть и понять, как можно променять собственного ребенка на какой-то дом. Вы, женщина не достойная всего этого великолепия. – я неопределенно махнула свободной рукой, имея в виду роскошный курорт. – Да Вы даже презрения не достойны. – удовлетворенно улыбнувшись, я развернулась на каблуках. – Пойдем отсюда, пап.
Отец улыбнулся и обнял меня за плечи, смешно уткнувшись носом в волосы.
- Сучка. – не удержавшись, я прошипела, пиная фикус, стоявший на выходе издания.
- У меня для нее найдутся другие эпитеты, но не думаю, что юным леди позволительно их слышать. – я макушкой чувствовала папину улыбку. – Мороженное?
- А потом Алькасар*!

______________________________
* Cote d'Azur(исп.) - лазурный берег
* Алькасар - дворец-крепость Алькасар (Reales Alczares de Sevilla) — был построен в 1350—1369 гг. и представляет собой мудехарскую переделку оригинальной мавританской цитадели. В течение почти 700 лет это был дворец испанских королей.

Да, к сожалению,такие матери тоже встречаются - такова жизнь Но заключительный пинок в фикус- это нечто.
_________________

Эся, спасибо! Может получится затащить в тему автора - что писал про Лорен и Криса.

Да если бы автор знал, автор сразу же прибежал бы!)) Автор на моем мире не гуляет, автор в асе заседает))
Сабин, ты умничка, собрала эти коротенькие истории из жизни персов, открывающие дверцу в их душу.

Не все спокойно в Датском королевстве)) Лорен старалась))
_________________

 » "Любила" by Мишель Аддисон

Любила, еще когда не знала...
Любила, уже тогда, едва встретившись с тобой...
Любила, когда ты смотрел на меня...
Любила, когда ходила на св идание с другим...
Любила, когда не твои губы оставляли влажные поцелую на моих губах...
Любила, когда чужие руки ласкали мое тело...
Любила, когда ты любил другую...
Любила, когда ты ее боготворил...
Любила, когда ты ее целовал...
Любила, когда вы занимались любовью... Сжимали руки в кулаки, но любила...
Любила, когда ты выбрал ее навсегда...
Любила, когда стоя перед алтарем, клялся ей в вечной любви...
Любила всегда... Любила вопреки всему...
Любила...

Солнце склонилось к горизонту. Близился закат. Оставив машину неподалеку, выхожу из нее, прихватив сотовый. Читаю последние сообщения.
Мари: «Все что было, все что связывало нас, умрет завтра. Я начну новую жизнь, в которой нет место нашему прошлому. Не приходи. Не надо. Спасибо за все».
Эйдан: «Она нарушила правила, ты знаешь что делать. Выбор за тобой, или с ней, или с нами».
Усмешка тронула мои губы. Как же все глупо. Меня опять круто кинули, развели. И почему я не умнею? Почему позволила обвести себя вокруг пальца? Глупо. Глупая. Взмах руки, и телефон ныряет в недры Атлантического океана. Как Титаник, идет ко дну. А с ним, все что было. Пора сжечь очередную страницу из книги моей жизни, браться за новую. Мне не привыкать.
Я всматриваюсь в даль. День подходит в логичному концу. Закат солнца открывает дверь во мрак и таинственность ночи. Огненный шар постепенно склоняется над океаном, отражаясь в воде, заражая все и вся своим пламенем. Кажется, будто океан распахнулся изнутри и выпускает наружу янтарную лаву. Он горит, яркое пламя поглощает всю поверхность, с каждой секундой захватывая плен все больше и больше водяной глади. Все горит ярким пламенем. Оно разливается до самого горизонта. Еще чуть-чуть и облака возгорятся, все небо попадет в плен. Небо не выдерживает такого накала, и становится нежно розовым. Вся голубизна исчезает. Когда казалось, вот-вот и последует взрыв, вода поглощает этот огненный шар, и он исчезает, оставляя после себя горящий след вдоль горизонта, а во мне толику разочарование. Огонь померк. Вскоре и вовсе потух, фиолетовая дымка окутывает небо, переходя в розово серый, и темнея с каждой минутой, пока все вокруг не поглощается в темноту. Царица ночи всходит на престол. На небе загораются вечные спутники - звезд. Океан вновь спокоен.
По щеке скользнула слеза. Одна. Единственная. Больше их не будет. Обещаю самой себе. Я могу позволить себе одну единственную слабость. Делаю пару шагов к воде. В какой-то миг мне казалось, вижу там его. Хотелось, прыгнуть, соприкоснуться. Но что-то остановило. Сдержалась. Смогла. Он не мой. Никогда моим не был. И уже точно не будет. Ни единого шанса. У меня никогда его не было. Лишь мечты. Их пора отпустить. Надо жить реальностью. А суровая реальность такова, мне надо учиться жить заново. Не впервой, справлюсь. Главное не опускать руки, продолжать упорно карабкаться по скалам. Раны - они заживут, затянутся.
Сегодня я потеряла его навсегда. Навеки. Можно ли потерять то, чего никогда не имела? О да! Ведь мечтать никто не запрещал. До сегодняшнего дня. Боль, с ней я справлюсь. Но как быть с тем, что даже сейчас, я не могу его отпустить, не могу запретить себе любить его, боготворить. Он не мой. Но он есть. Было бы легче, если его не стало вовсе. Но я не смогла. Не хватило сил, слабость сковала. Не смогла спустить курок. Лучше в себя. Пусть он живет. Не со мной. Но пусть.

Еще одна слеза. На последок. Прощай.

 » Эту осень не превозмочь by Холли Мэтисон

15 лет назад. Англия. Пригород Лондона.

Мы стояли посередине улицы, обнявшись, не обращая ни на кого внимания. Карл, гладил меня по волосам и нежно шептал какие-то слова, а я уже давно перестала плакать, я стояла и вслушивалась в его шепот, в дыхание, в стук сердца. Я замерла, до меня наконец стал доходить смысл его слов:
- Ты такая необычная, Хол. Когда я тебя увидел там, съезжающую с горы на велосипеде, ты показалась мне парящей недосягаемой птицей, которая любит свободу. Ты меня просто заворожила тогда. А когда я узнал тебя поближе, то понял, что ты еще очень искренна в своих чувствах и эмоциях. Тебя легко обидеть и легко разозлить. Ты очень эмоциональная и чувственная. Иногда острая на язык, и при этом сентиментальная. Все это в тебе манит меня как магнитом.
Карл прижал меня крепче и поцеловал в макушку. Я молчу, медленно переваривая, все что услышала. Кто бы мог подумать, как много он узнал обо мне.
- Как быстро ты меня изучил, - тихо произношу я.
- Если бы это было так, - не отрывая губы от моей макушки, произнес он, - Я мечтаю изучить в тебе каждую клеточку, раз за разом узнавать тебя. Все, что я сказал выше, это наблюдение со стороны, что лежит на поверхности и может увидеть каждый. Но на самом деле, ты для меня загадка. Я не знаю, что ты сделаешь через минуту, чего от тебя ждать. Ты противоречивая, ты несуразица моя. С тобой всегда как на минном поле. Не знаешь, где рванет. И от этого я схожу с ума еще больше.
Я поднимаю голову и встречаюсь со взглядом карих глаз, которые всматриваются в мои, ища что-то там. Улыбаюсь.
- Ты сходишь с ума?
- Да. Ты разве не видишь? Я думать ни о чем не могу. Днем и ночью все мысли о тебе. Я дико хочу быть рядом с тобой и очень этого боюсь. Чем больше мы проводим времени вместе, тем сложнее мне будет уехать на службу.
Я чувствовала то же самое. Как быстро все поменялось в моей жизни с приходом Карла в мою жизнь. Чувствовала потребность в нем и, мне было страшно от этого. Поэтому, я часто была груба с ним, иногда холодна. Я как бы проверяла себя, свою реакцию на его ответные действия. Гнала его от себя. Но, чтобы я не делала, он всегда был рядом. И постепенно, начала привыкать к мысли, что Карл моя судьба, что без него я уже не смогу.
- Я хочу понять тебя. Я хочу быть тебя достойным. – произнес Карл.
Провела рукой по его лицу, такому теплому и такому родному. Его губы шевелились под моими пальцами и, мне становилось чуть щекотно от этого. Я улыбнулась и потянулась к его губам своими. Я хотела проникнуть в него, в его душу, и оказаться в его сердце. Этот поцелуй был подобен цунами. Стоило лишь коснуться его губ, как нас словно окатило волной чувственности и нежности. От Карла пахло морем и корицей, и я прижалась к нему сильнее, чтобы окунуться в этот запах полностью, ощутить его на себе. Снова вслушиваюсь в биение его сердца и, мне хочется остаться там навсегда. Он склонил голову и поцеловал мои глаза, из которых пошли слезы. От той щемящей нежности и дикого желания никогда не расставаться.
- Хол, гляди дождь пошел.
Я подняла лицо и капли дождя потекли по моему лицу, смешиваясь с моими слезами. Я рассмеялась и вынырнула из его объятий на встречу холодным струям дождя. Я подняла руки вверх и начала кружиться, принимая на себя эту стихию природы. Я танцевала под дождем, весело смеясь - счастливая, сумасшедшая и свободная. Карл стоял и смотрел на меня в восхищении, я чувствовала это, буквально ощущала его обожание на своей коже.
- Пошли быстрее домой, - очнувшись, произнес Карл, - а то простудишься.
- Нет, не простужусь, - весело смеюсь и подлетаю к нему, обхватываю его за шею и губами собираю капли дождя с лица этого неповторимого мужчины.

***
Мы вбежали в дом все мокрые и счастливые. С нас стекала вода ручьями. И, весело переговариваясь, выжимали друг на друге одежду. На комоде я увидела записку, в которой было написано, что родители ушли к тете Мардж и взяли с собой Хлою.
- Родители сегодня не придут, они в гостях, - прочитав записку, произнесла я, - Так что проходите мистер Мэтисон, я буду сама угощать вас горячим чаем с гвоздикой, чтобы никакая ангина вас не настигла по дороге в войсковую часть.
Внутри больно царапнуло, от мысли, что завтра его не будет со мной. Но пока он со мной я буду наслаждаться каждой минутой, что дана нам.
Я повернулась к зеркалу и в отражении увидела Карла. Как же он был красив сейчас. Прилипшая мокрая рубашка плотно облегала его тело. Прядь мокрых черных волос упала на лоб, а по шее стекала капля дождя, прорисовывая дорожку к ключице и сквозь рубашку на грудь.
- Ты великолепен, - произнесла я, в восхищении.
- Ты так считаешь, - ничуть не смутившись, ответил Карл и сделал шаг ко мне.
Я не ответила. Взяла расческу и попыталась распутать свои мокрые волосы. Карл подошел ко мне и, взяв расческу из моих рук, прохрипел.
- Позволь мне.
Он нежно касался моих волос, боясь сделать больно, бережно проводил щеткой по ним. Волосы становились пушистыми и послушными под его сильными пальцами. Он так сосредоточенно ими занимался, что не видел, как я наблюдаю за ним в зеркало и открываю для себя совершенно нового Карла. Я повернулась к нему, взяла его за запястья рук и прямо посмотрела в его карий взгляд. Они горели ярче пламени, два уголька, готовых испепелить меня в своем желании. Он сдерживал себя, чтобы не наброситься на меня. Поняла это на интуитивном уровне, как настоящая женщина. Я встала и провела ладошкой по его мокрой рубашке. Теперь от него пахло и дождем. Мои пальчики, стремительно и ловко спешили убрать преграду из этой мокрой ткани, я хотела коснуться его гладкой кожи. Я осыпала его тело поцелуями. Он покрылся мурашками и дрожал. Его сердце бесновалось, колотясь бешеным ритмом под моими губами. Карл оцепенел, а потом усилием воли сделал шаг назад.
- Нет Хол, не надо. Это не правильно. Все должно быть по-другому. Пойми. – он долго смотрел на меня, а потом добавил, придав голосу заигрывающие нотки, - ты обещала чай, и я очень голоден.
От разочарования я чуть не опрокинула стул, стоявший поблизости. Глаза мои горели и метали молнии. Всё всегда было по-моему, а тут вот так взяли и оборвали. Если бы не видела желания в глазах Карла, я бы была обижена. Но я видела тот взгляд и поэтому решила пока сдаться. Но только пока.
- Хорошо, я приготовлю нам ужин, но за это ты мне расскажешь, как все должно быть в твоем понимании и когда будет правильно.
- Как скажешь, несуразица.
Пока я готовила ужин, Карл зажег камин и поставил свечи. Мы устроились возле камина на мягком и пушистом ковре. Так быстрее можно было высушиться. Свечи и треск пламени в камине придавали нашему ужину романтичности. Мы весело болтали обо всем на свете. Я рассказывала о своем детстве, о своих проделках, а Карл поведал мне веселые истории из своей жизни. И вот после очередной веселой истории, Карл стал вдруг серьезным и, пристально глядя мне в глаза, начал читать стихотворение:
Опалил голубой пожар
Глаз твоих - что цветущий лен.
Я тобою - то в хлад, то в жар,
Я смертельно в тебя влюблен.

Слишком поздно лечить недуг,
Эта осень и я – одно,
Ничего не случится вдруг
Перебивкой в плохом кино.

Ничего из того, что есть
Ни отнять и не зачеркнуть,
Только осень – сейчас и здесь,
Только в зиму торёный путь.

Без тебя я ни мертв, ни жив.
Эту осень не превозмочь.
...Луч закатный в окне дрожит.
Тает день.
...Вечереет.
...Ночь.
Я была словно околдована. Внутри была такая буря эмоций, что я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Именно сейчас я поняла, что люблю его, что он пробил во мне ту стену, которую я воздвигала, чтобы не нарушали мою свободу. А сейчас, мне впервые в жизни не нужна была свобода без него. Если она будет без него, то не нужна. Я хочу быть его во всех смыслах этого слова. Я медленно поставила бокал с чаем на пол и потянулась к его губам. Мне жизненно важно было коснуться их именно сейчас. Карл взял меня за подбородок и, вглядываясь в мои глаза, притянул к себе и обрушил поцелуй на мои губы. Моё сердце колотилось как бешеное, готовое выпрыгнуть из груди. Поцелуй был долгим, мучительно долгим. Мы пили с губ друг друга, а нам все было мало. Заканчивался один поцелуй и, тут же оторвавшись на секунду, мы снова стремились утолить жажду. Карл быстро освободил меня от платья и стал осыпать мое тело поцелуями. Его рот, раскаленный, словно пламя, поджигал каждую клеточку моего тела. Я нерешительно сняла с него рубашку и в восхищении провела пальчиком по его груди. Поднимаю глаза на лицо Карла и встречаюсь с горящим взглядом, полным желания.
- Ты сводишь меня с ума своей красотой, Хол – хрипло произнес Карл.
Я смелее наклонилась к нему и начала целовать его шею, грудь, живот – впервые я проделывала такое с мужчиной. Дыхание Карла участилось, и я уловила хриплый стон. А я продолжала язычком выписывать причудливые узоры на его солоноватом теле. Больше Карл не мог сдерживать себя, он перевернул меня на спину и навис надо мной, нежно поглаживая мою грудь. Губами взял мой сосок и втянул в себя. Неимоверное желание пронзило мое тело и, спина вытянулась в дугу. С этого момента я будто сошла с ума, от его губ, рук, от движений его горячего тела. Я встречала мелкой дрожью каждое его прикосновение, каждое дыхание его губ на моей коже. Дрожь прошла по всему моему телу, когда он ввел в меня свой палец и начал медленно им двигать. Сначала я напряглась, но постепенно расслабилась и уже издавала стоны от удовольствия. Я инстинктивно прижимала руку Карла к себе и молила не прекращать. И вот мой пульс участился, а дыхание стало глубоким. Тело напряглось, спина выгнулась. Я сильно сжала руку Карла ногами и, вцепилась в его плечо пальцами. Меня затопило наслаждение такой силы, которое не испытывала ни разу и застонала. Через некоторое время я почувствовала как руки Карла раздвигают мои ноги, и мгновение спустя он резко входит в меня, на всю длину. Я возмущенно вскрикнула и распахнула от боли глаза. Карл замер. Пальцем погладил мои губы и хрипло произнес:
- Хол, прости...
И он продолжил движения. Напряжение ослабло, боль ушла, а вместо этого появилось жгучее желание, чтобы он был глубже во мне, и я начинаю подмахивать навстречу движениям любимого. Стало трудно дышать, грудь часто вздымалась. Движения постепенно стали резкими и быстрыми, а толчки глубокими. Он наращивал темп, а мое тело извивалось под ним. Мои ногти больно впивались в твердые мускулы его рук. И вот в глазах помутнело, очертания стали расплываться, оставляя лишь темные силуэты. И волна неконтролируемой страсти обрушилась на нас. Карл углубил поцелуй, сильнее прижимая меня к себе. Его сладкие поцелуи и непрекращающиеся движения сводили меня с ума. И вот последний толчок, стоны и по телу разливается что-то теплое и приятное. Свет померк перед глазами, а с губ слетает крик с его именем.