Пираты

Бал у маркизы Анны Дазенберри, без сомнения, должен был стать главным событием сезона, приглашения на него были разосланы лишь сливкам общества и в ответ не последовало ни одной записки с отказом. Что греха таить, на сей раз дело было не в самой скандальной маркизе, и не в изысканности подаваемых ею блюд и напитков, всё дело было в развлечении.
Леди Анна со свойственной ей прозорливостью отправила приглашение на бал новоиспеченной графине Вестморленд, которая была абсолютной загадкой для светского общества, с уверениями в вечной дружбе и упоминании о таковой между её супругом и самим графом. По неопытности и неосмотрительности леди Кэмерон приняла приглашение без совета с супругом.
Также маркиза пригласила вдовствующую графиню Вестморленд, которая славилась не только ангельской красотой, склочностью и алчностью, но главное тем, что всячески преследовала нового графа. Пикантность ситуации придавало и то, что её преследования не прекратились даже после известия о браке лорда Кэмерона.
А затем маркиза Дазенберри постаралась, чтобы об этом узнали все.


Граф Вестморленд с ленивой усмешкой наблюдал за своей молодой женой. Разумеется, леди Кэмерон не было причины волноваться о том примет ли её светское общество, ни один из присутствующих не посмел бы обидеть графиню Вестморленд. Её супруг, благодаря передающимся лишь за закрытыми дверьми слухам о его морских приключениях, вызывал восхищение и благоговейный страх младшего поколения, его деньги, титул, грамотные вложения и связи заставляли считаться и уважать старшее. Однако никто, и прежде всего Мерседес, не мог представить успеха ожидающего молодую графиню. Леди Кэмерон заинтриговала светское общество, она была немногословна, мило краснела от комплиментов, с неподдельным вниманием слушала любого собеседника и таинственно улыбалась , узнав об этом Мерси призналась Эду, что попросту не понимала и половины того, что ей говорили, поэтому считала лучшим - промолчать. Золотая молодежь отдавала должное знанию итальянского, так похожего на родной испанский Мерси, мягкому юмору и тому, что лишь леди Кэмерон позволено называть опасного и могущественного графа - Эд.

Однако, приобретенная популярность никак не отменяла нетерпения, с которым общество ожидало встречи новой и вдовствующей графинь Вестморленд. И как бы не пыталась Мерси сохранить на лице учтивость, она с тревогой присматривалась к каждой блондинке, которая появлялась в бальной зале. Конечно же, она верила своему Эду, вдовствующая графиня не имела никакого значения для её мужа. Но, как и все женщины, Мерси переживала, что та окажется слишком красивой или слишком утонченной, или слишком умной, или ... ещё сотня "слишком" волновала леди Кэмерон. И стоило графу ненадолго оставить свою молодую жену, чтобы выкурить сигару. Как именно одно из "слишком" и предупредило Мерси о приближении столь занимающей её мысли особы, у вдовствующей графини были слишком дурные духи. "Да и голосок у неё препротивный," - подумала Мерседес.
- Я слышала, что Эдвард привез с собой дикарку из очередного плаванья, что ж , должна признать, что вы и правда очень экзотичны и экстравагантны. Видимо склонность графа к дерзким и необдуманным поступкам проявилась и при выборе супруги.
Мерси обернулась и увидела потрясающе красивую женщину.
- Графиня или мне следует называть вас "матушка"? Мой английский ещё так плох, и я не разобралась во всех нюансах. Кажется, вы только что восхищались смелостью моего супруга? Так значит, все те письма, что вы ему шлете именно об этом? Я просто обязана вас поблагодарить, мы топили ими камин в кабинете всю зиму, ваши письма так пылают...
Казалось это нетактичное замечание должно было смутить женщину, но та лишь приподняла брови и присела на диванчик, рядом с Мерси - Вам ещё не говорили, что быть столь загорелой крайне неприлично для леди и эти темные волосы...
- Мой муж говорил, что в темных волосах лучше видны бриллианты, которые он мне дарит, а вот вашему... покойному мужу стоило бы намекнуть, что носить зеленый с вашим цветом лица это очень смело.
- Я слышала, что Эдвард Уильям не выпускает вас в свет, дабы вы не опорочили славное имя его предков.
- На самом деле лорд Кэмерон попросту не желает, что бы на его жену пялились всякие обалдуи, и чтобы ей несли чушь всякие вертихвостки. - Прозвучал любимый голос из-за спины. Её Эд вернулся. - Леди Кэмерон, окажите честь своему супругу и подарите мне следующий танец.
- Но Эдвард, - прошипела вдовствующая графиня, - танцевать снова с собственной женой было бы бестактно и неуместно.
- Вы правы, - усмехнулся Эд, после чего подхватил Мерседес на руки, - думаю, если общество пытается лишить меня права танцевать с собственной женой, то самым разумным с моей стороны будет лишить общество самой леди Кэмерон.
С этими словами граф Вестморленд, так и не поставив супругу на пол, покинул вечер.

Поступившими на следующее утро приглашениями и визитными карточками супруги Кэмерон могли бы топить зимой все камины дома.

год спустя

Запряженная четвёркой карета мчалась прочь от Лондона, оставляя позади милю за милей. Откинувшись на подушки, Эд закрыл глаза. Как же он ненавидел Лондон. И старался, по возможности, приезжать сюда как можно реже... И Мерседес не пускал. Нечего ей делать в этом серпентарии. Кроме официального представления жены в Сент-Джеймсе и пары приёмов, от которых не смогли отбиться, и если бы не неотложные дела, которые требовали его личного присутствия, то он бы вообще не покидал Боксбрук-холл. Слава богу, уже через пару часов, на закате, он будет дома... Мерседес, конечно же, как всегда, выбежит его встречать. Красивая, смеющаяся, нежная... При мысли об ожидающей его дома жене Эд улыбнулся, завтра будет ровно год с того дня, как маленькая испаночка стала его. Там, на острове... Достав из кармана чёрный бархатный футляр Эд погладил пальцем изящное золотое колье, которое купил в подарок Мерседес. Ювелир был настоящий мастер своего дела и Эд не торгуясь заплатил назначенную голландцем цену. Хрупкая золотая веточка будет прекрасно смотреться на нежной шейке его жены, особенно, если на ней не будет больше ничего другого. Он словно наяву увидел томно разметавшуюся на кровати Мерседес, ощутил под руками тёплый шёлк её кожи, почувствовал обжигающую сладость поцелуев... Несвоевременность подобных мыслей заставила его стиснуть зубы, с трудом удерживая стон... чёрт побери, чего ж они так медленно едут-то... надо было приказать запрячь шестёрку, а не четвёрку... Так же никаких сил не хватит! В окне кареты показалась возвышающаяся над лесом колокольня Гилфордского Собора, слава Богу, уже скоро... а то его терпение уже на исходе.

Мог ли он представить год назад, что его жизнь так разительно переменится всего лишь с появлением в ней очаровательной и безрассудной испанки? И тем не менее, это было именно так... Нежность и страстность жены кружили ему голову, и он с каждым днём влюблялся в неё всё сильнее и сильнее.

Услужливая память подбрасывает воспоминания:

...

Томная улыбка счастливой женщины в сумраке его каюты, и внезапно залившееся краской смущения лицо... испуганный лепет...
– Ой, Эд, я же... как же... они же там всё слышали!

...

Тётка Мерседес, которую после пары дней плавания они высадили в Порт-Ройяле... если бы взгляды убивали, то Эд свалился бы бездыханным в первую же минуту... он слышит, как она шёпотом уговаривает племянницу воспользоваться случаем и сбежать от «этого ирода»... И сам не ожидал, насколько легче стало у него на душе, когда Мерседес решительно отказалась...

...

Церковь Святой Маргариты, на территории Вестминстерского Аббатства... они с Мерседес перед алтарём и Стив в качестве свидетеля... После долгого двухмесячного перехода «Призрак» бросил якорь в лондонских доках, и Эд, оставив Мерседес в гостинице, первым делом направился к епископу, получать специальное разрешение на венчание. Успехи «миссис Кэмерон» в языке ещё весьма посредственны и, скажем так, довольно специфичны... поэтому она напряжённо следит за каждым словом и жестом священника, как и в первый раз вставляя «Да» в каждую паузу...

...

Шокированный взгляд его жены, когда через пару дней, завершив дела в столице, Эд привёз её в Суррей, и за поворотом дороги впервые открылся вид на величественный Боксбрук-холл.
– Это твой дом? - глядя на выстроившихся перед входом для встречи хозяев слуг. – Но как же это возможно?.. Ты же пират...
Согласно традиции Эд заносит жену в её новый дом на руках и представляет многочисленным домочадцам как новую графиню Вестморленд, от его слов она теряет дар речи...
– Почему ты мне не сказал? Ты хотел посмеяться? – голосок дрожит от обиды... В огромных глазах Мерседес блестят слёзы...
Подхватив жену на руки Эд, под одобрительными взглядами прислуги, уносит её в спальню. Примирение происходит бурно и страстно...

...

– Милая, что случилось? – Эд видит, что жена еле сдерживает слёзы, комкая в руках какое-то письмо... Забирает из дрожащих пальцев листок... Испанские ругательства... Понятно... Отец Мерседес соизволил, наконец, ответить дочери на её бесчисленные письма... – Не плачь, любимая, – Эд покрывает поцелуями обожаемое лицо. – Не плачь, дай ему время. Он поймёт, что ты счастлива и смирится... Ты же счастлива? - напряжённый взгляд в глаза жены и её ответный поцелуй развеивает сомнения...

...

– Графиня или мне следует называть вас "матушка"? Мой английский ещё так плох, и я не разобралась во всех нюансах. Кажется, вы только что восхищались смелостью моего супруга? Так значит, все те письма, что вы ему шлете именно об этом? Я просто обязана вас поблагодарить, мы топили ими камин в кабинете всю зиму, ваши письма так пылают... – Наивное бесстрашие, с каким она отбивала злобные нападки, гордо вздёрнутый носик... Если бы он уже не был влюблён в неё, то влюбился бы в этот момент. Само совершенство!

...

С последним лучом заходящего солнца карета миновала поворот на Боксбрук-холл... Эд очнулся от воспоминаний. Словно почувствовав окончание путешествия лошади припустили вперёд с новыми силами. Они ещё не подъехали к крыльцу, когда из распахнутых дверей дома выбежала тоненькая фигурка и кинулась им навстречу. Выскочив из кареты, Эд подхватил Мерседес на руки и закружил по двору, не обращая внимания на лакеев... Впрочем, им-то как раз подобные сцены были не внове. Вся прислуга очень скоро прониклась обожанием к новой графине. Они помогали ей, как могли, обживаться на новом месте, учили её языку... не обходилось и без казусов, иногда... но любой из них был готов на всё ради молодой хозяйки. И то, что граф постоянно носит жену на руках не вызывало нареканий даже у престарелой чопорной домоправительницы и сурового пуританина дворецкого.

– Как же я соскучился по тебе, любимая! – не спуская жену с рук, Эд направился по ступеням в дом, – Как ты тут без меня? Надеюсь, что тоже скучала? Скажи что скучала. - Он коснулся губами нежной кожи на виске, вдыхая свежий аромат...

– Эд, – Мерседес подняла на него сияющие глаза, – Я сильно скучала, и ждала тебя каждый день, и у меня для тебя есть новость, очень-очень важная новость.

Обнимая мужа за шею, она прошептала ему на ухо несколько слов. Ошарашенный, Эд рухнул на диван в гостиной, так и не выпуская жену из объятий.

– Правда? А когда? – только и смог потрясённо выдохнуть он. – К Рождеству? Любимая, это будет самый лучший подарок, который ты могла бы сделать. Я обожаю тебя, моя Мерседес!
_________________

Вера Фостайн …

Роберт глазами Фостайн.
Моему любимому посвящается.

Почти два месяца спустя.

Они были в море уже почти два месяца.
Фостайн лежала на узкой койке в крошечной каюте и читала старую потрепанную «Библию». Лежа на животе, она водила пальцем по строчкам, складывая буквы в слоги и слоги в слова.

« … А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше …»

Девушка перевернулась на спину и задумалась, глядя в потолок.

… Но любовь из них больше …

Взгляд на соседнюю койку ... На аккуратно сложенную рубашку с кружевными манжетами ... Она уже поправила одеяло на той койке не менее пяти раз и рубашку сложила, наверное, столько же. Не потому что они были в беспорядке, а лишь только для того, чтобы касаться его вещей. Она давно уже призналась себе в этом.

Роберт.
Он оберегал и заботился о ней, рассказывал чудные истории, заставлявшие её смеяться или грустить. Он старался, чтобы она ни в чем не нуждалась. Она улыбнулась, вспомнив их ночные умывания. Ей было разрешено выходить из каюты только по ночам и только в сопровождении Роберта. Было жарко и душно целый день сидеть в каюте и Роберт придумал для нее ночные умывания. Как только опускалась ночь, Фостайн одевала рубашку Роберта, которая доставала ей до колен и они шли на палубу, где мистер О’Нил доставал из моря воду большим деревянным ведром, а Роберт поливал её из этого ведра. Затем они возвращались обратно в каюту. Пока Фостайн вытиралась и одевалась, Роберт уходил обливаться. А потом, они либо гуляли по палубе, либо сидели в каюте, где Фостайн слушала чудные истории.

Роберт.
За эти два месяца, она испытала самые противоречивые чувства. Сначала страх. Она не понимала его и боялась этого. Шарахалась в угол, когда он входил, стараясь сделаться незаметной.
Но он ни разу не обидел её ни словом, ни делом.
И тогда страх перерос в смущение. Она старалась не смотреть на него, путалась в словах, отвечая ему, её щеки постоянно пылали, когда он находился рядом.
А потом вернулся страх. Она стала бояться, что он уйдет и не вернется. Нарушая строгий приказ капитана, она иногда выскальзывала из каюты в узкий коридорчик и старалась среди множества голосов на палубе услышать голос Роберта. С замиранием сердца, она всматривалась в мутное стекло, пытаясь разглядеть его.

Она встала с кровати и взяла в руки рубашку Роберта, уткнулась в нее лицом, вдыхая его запах, ставший таким родным за это время. Она боялась потерять Роберта.
Фостайн старалась поддерживать в их каюте идеальный порядок. Но каюта была крошечной, уходило очень мало времени, чтобы навести в ней чистоту. Девушка страдала от безделья. И тогда Роберт принес ей старую «Библию»
«…Прощайте и прощены будете …»
Это первое, что она прочла, открыв книгу. Фостайн несколько дней обдумывала это. И к концу той недели она искренне и от души простила сестру Элоизу и Ауба, которого все звали просто «Тролль».

Уже темнело, но Роберт не возвращался. Его не было целый день. Фостайн гнала от себя тревогу и беспокойство. Она передвинулась на кровати, сев чуть ближе к двери, прижимая к себе его рубашку. Чтобы успокоится, девушка придвинула к себе «Библию» и открыла её на первой попавшейся странице.

« … Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость и самообладание. Против таких вещей нет закона …»

Долготерпение и самообладание.

Прошел еще час. Роберт не возвращался. Совсем стемнело, корабль качало сильнее обычного. Наверху слышались беготня и крики. Фостайн залезла с ногами на койку, прижалась спиной к стенке и стала смотреть наверх.
Прошел еще час ... И еще час ... Шторм бушевал ... Роберт не возвращался ...
От страха за него Фостайн заплакала.
Прижимая к груди его рубашку, она зашептала:

« … Душа Христа, освяти Роберта …
Тело Христа, спаси его.
Кровь Христа, опьяни его.
Вода Христова, омой его.
Страсти Христовы, укрепите его.
О, добрый Иисусе, услышь меня.
От злого врага и всех напастей защити Роберта.
Молю тебя, сыне Божий,
Верни мне его невредимого.
Молю тебя, не отнимай его у меня.
Я люблю его. Больше жизни своей люблю.
Молю тебя, верни его живого …»

… Фостайн проснулась как от толчка. Она открыла глаза и увидела Роберта. Стараясь не шуметь, он снимал сапоги, сидя на своей койке.
- Живой, - выдохнула Фостайн и бросилась ему на шею.
Взяв его лицо в свои ладони, она покрывала его лихорадочными поцелуями, повторяя одно только слово:
- Живой … Живой …

Он рассмеялся, обнимая её.
- Хотел бы я, чтобы меня всегда так встречали, девушка.

Легко он уложил её на спину и склонился над ней. Фостайн вцепилась в его плечи мертвой хваткой, боясь отпустить, вглядываясь в его лицо.

- Я молилась и ты вернулся.
- По вере твоей воздастся тебе, - он погладил её щеку и заправил за ухо локон волос, - Веришь?
- Да
- Во что?
- Я верю в нас …

... // ... фанфик).. предупреждаю, в спойлерах ОООООЧЕНЬ МНОГО (!!!!) букффф//...















* * *

Санни не стала предпринимать ничего из предложенного Хаселригом.
Сразу после приезда домой, она заболела гриппом - со всем прилагающимся к нему «букетом» в виде высокой температуры, кашле, насморке и боли в суставах.

А после болезни на нее навалилось состояние такой сильной апатии, что она была способна только лежать в своей маленькой однокомнатной квартирке, смотреть в потолок и вспоминать - стоящего на фоне портрета своих предков Роджера, его губы, его жаркий шепот.

Иногда ей казалось, что ее околдовали, - странным непостижимым образом, иногда жалела о том, что не приняла его предложение, а иногда считала, что сошла с ума.

Так прошло почти три недели.
Конкурсную статью она так и не написала, и с равнодушием ожидала, когда, наконец, полностью излечится - и от гриппа, и от Роджера…

В начале четвертой ей неожиданно пришел довольно объемный пакет.
Вскрыв его, она не нашла сопроводительного письма, но обнаружила три переплетенных и пожелтевших от времени тетрадей.

Она открыла одну из них и прочла витиеватую надпись «Полковник Роберт Хаселриг. Путевые заметки. 1692 год»
Она перелистала несколько страниц и снова прочла:

«Когда я задумываюсь о превратностях судьбы, я всегда вспоминаю Париж 1676 года, площадь Отель-де-Виль и толпу, собравшуюся по случаю сожжения маркизы де Бренвилье.

Я не могу сказать, кто из них тогда вызывал больше жалости и сострадание в моем еще неокрепшем сердце - маркиза, осужденная за колдовство и отравление сразу к трем видам казни, или собравшаяся толпа, беснующаяся и приходящая в невыразимую эйфорию, на грани экстаза, при виде смертельных конвульсий своей жертвы.
Наверное, во мне тогда еще хранилась искра разума.
Спустя пять лет я полностью излечился от юношеских иллюзий и уже знал, что толпа безлика и сострадания она не заслуживает, ибо есть изъявление всего низменного на земле, алчного и потворствующего… и жалости в моем сердце не стало. Я считал себя мудрым, пресыщенным и избранным …

Когда сейчас, спустя 16 лет, я смотрю на идущую ко мне в лучах утреннего света по песку затерянного на краю земли острова мою женщину, я со стыдом понимаю, что до этого мгновения я ничего не знал об этом мире, никогда не видел его настоящие грани и истинные цвета, никогда не слышал честных слов и никогда не испытывал искренних чувств.

Фостайн…
Моя удача, моя судьба… робкий луч надежды в моей изолгавшейся и уставшей от лжи душе…
Глоток чистой воды в иссушенной зноем пустыне, кусок хлеба, протянутый чьей-то щедрой рукой.
Мое спасение и мое прозрение…

Фостайн,…
Моя нежная и ранимая девочка, такая земная и в то же время безгрешная…
Наверное, ты никогда не постигнешь всей силы власти надо мной, да тебе она и не нужна… Рядом с тобой я слаб и беззащитен словно дитя - ты способна убить меня одним взглядом и вознести до небес простым прикосновением своих маленьких пальчиков.
В твоих объятиях я познал вечную красоту рая и отряхнул с ног бренный прах ада…

Фостайн,..
Я знаю, ты не предашь и не изменишь… Не потому что ты поклялась мне в этом перед алтарем, а потому что в твоем сердце нет черноты…
Как я благодарен тебе за искрящееся весельем счастье в твоих глазах. Кто бы знал, как хочу забрать у тебя всю предстоящую тревогу и боль…
Ты - загадка мироздания и его краеугольный камень… Ты - основа всех его основ.
Жена. Любимая. Мать.

Ты доверчиво кладешь мне свои руки на плечи. Я вдыхаю свежий запах твоих изумительных волос, ощущаю ладонями женственные изгибы твоего тела, а губами сладость твоего поцелуя и понимаю, что я живу…

Ты - моя жизнь, Фостайн. Моя любовь. Моя судьба. Моя Вселенная.

Однажды ты родишь мне дочь, и чья-то жизнь начнется сначала…»


Сания прочла последние строки и задумчиво провела по ним кончиками своих пальцев.
Спохватившись, она просмотрела надписи остальных тетрадей, отыскивая самые ранние, и вдруг прочла в одной:
«1689 год. Порт-Ройяль.
Вчера вечером «Призрак», наконец, бросил свой якорь у берегов Порт-Ройяля. Таким образом, поставив символическую точку нашим приключениям, которые условно можно назвать «Подкова Моргана». Но все по порядку…»

Санни не верила своим глазам - «Подкова Моргана»! Написанные более трехсот лет назад рукописные строки с потертыми кое-где чернилами несли в себе историю - в основном трагичную, местами комичную, местами трогательную - непосредственно связанную со знаменитым островом.

Санни читала дневники и перед ее глазами, словно наяву проходили участники тех событий - суровые корсары, не знавшие ни страха ни пощады… не менее суровые их противники - испанские конкистадоры... кровопролитные сражения, пленники, сокровища...
За чтением она не заметила, как день сменился ночью, а ночь - утром..

Она уснула тут же - на диванчике, в обнимку с тетрадями, а проснувшись - заметно посвежевшая, снова продолжила чтение..

Через три дня ей в квартиру опять позвонили, на этот раз ей был передан продолговатый конверт, в котором лежал авиабилет и листок с единственным словом - «Приезжай».

И Санни поехала. Вернее, полетела.

Она понимала, что в ее поступке было ноль логики, что в ее действиях было больше чувств, чем здравого рассудка, но она верила…
Верила, что в аэропорту прибытия ее встретит Роджер и что в его глазах она прочтет для себя именно те слова, которые его далекий предок триста лет назад написал своей жене…

И вера ее не обманула. Роджер ждал - на взлетном поле, рядом с ожидающим их вертолетом…
Чужой и в тоже время такой близкий ей человек… А чужой ли?..

Словно символическая грань - между ее прошлым и будущим.
Нужно было только набраться храбрости и, оттолкнувшись от прошлого, полететь.
И Санни решилась.
Сначала медленно, а потом быстрее и быстрее она шла к Роджеру по бетонно-асфальтовому покрытию, пока не побежала и в каком-то отчаянном последнем рывке навстречу не оказалась в его объятиях - обхватив его шею руками и крепко прижимаясь к нему всем телом.




* * *

…Набегающая прозрачная волна теплого тропического моря лениво лизала берег. Из-за кромки воды на горизонте медленно и величественно поднимался красновато-огненный шар, окрашивая небо, море, песок, пальмы в нежно-розовый цвет утра….
Утренний бриз играл с листьями деревьев огромного парка и занавесями дома. Воздух наполнялся свежестью и ароматом экзотических цветов…
Роджер стоял на террасе и наблюдал за тем, как Санни, только что искупавшаяся в море, неторопливо шла к нему - словно несомая утренним светом…
Он сделал пару шагов по лестнице, спускаясь девушке навстречу и откровенно любуясь ею.

Его рука уже привычно скользнула, вдоль ее шеи, лаская нежную кожу и зарываясь пальцами в волосы на затылке.
Роджер наклонился и поцеловал Санни, ощущая на ее губах соленый вкус моря.

- Значит, здесь все началось? - спросила она.
- Не совсем, - Роджер усмехнулся. - Согласно семейному преданию, все началось на «Подкове», а здесь наши молодожены нашли свой клад, - знаменитые Сокровища Хаселригов, - он обнял Санни со спины и прижал к себе, - А вся история Хаселригов началась с него. Вот с этого кольца.
С этими словами Роджер снял со своего пальца серебряное кольцо в виде рук сжимающих увенчанное короной сердце из синего камня.

- «Сердце, знак любви, руками окольцовано,
А руки, дружбы знак, за верность коронованы» - негромко продекламировал он сначала по-ирландски, а потом по-английски и надел кольцо девушке на безымянный палец левой руки, таким образом, чтобы оно оказалось повернутым острием сердца к ней.
- Вот так все оригинально и началось, - улыбнулся Роджер, накрывая руку Санни своей ладонью. - И с тех пор каждый Хаселриг считает своим долгом переплюнуть предыдущего в своей оригинальности.

Санни засмеялась и поднесла руку с кольцом к лицу, чтобы рассмотреть камень.
- Это венецианское стекло, чистой воды, датируемое семнадцатым веком,- серьёзно сказал Роджер. Санни неуверенно улыбнулась.
- Оно было слишком бесценным для Барбары, - тихо ответил он на молчаливый вопрос своей невесты. - Она его никогда не носила.

Улыбка снова осветила лицо девушки, и Роджер, наклонившись, прошептал:
- Я люблю тебя, Санни. Прошу тебя, будь моей…
_________________

Через 2 года


Сегодня самый счастливый день в моей жизни!
Я всегда считал себя удачливым парнем, но как сильно мне везет по-настоящему понял только после своего ранения. Тогда я думал что это конец, а оказалось что только начало. Начало счастливой и совершенно новой жизни.
Милостью божьей и благодаря умелым рукам дока и заботе Ойё я быстро пошел на поправку. Мне было тяжело сознавать что «Призрак» ушел в плавание без меня, но кэп оставил столько распоряжений, что скучать нам не приходилось. Его упрямая сестрица все таки подняла «Ястреб» и занялась его ремонтом.. то есть, заняла его ремонтом команду. Также мы починили «Гермес», а потом матросы предались безделью и разгулу, не привычные оставаться на суше дольше пары недель.
Проведя несколько недель в постели, я изменился. Была ли это близость смерти, мое изменившееся отношение к Ойё или сказалось свободное время, проведенное в раздумьях, но я понял две важные вещи. Кэп не станет рисковать нашими шеями теперь, когда нас готовы повесить даже те, под чьим флагом мы ходим. И то, что я не тягощусь жизнью на берегу, когда за мной никто не гонится. Я все чаще думал о том, что говорил кэп перед отплытием – о намерении перебраться в Новый Свет, и чем больше я об этом думал, тем больше мне нравилась мысль о жизни на новом месте. Я понял что готов начать все с начала, с нуля. А если быть совсем честным, я не хотел расставаться с Ойё и ради нее поставил крест на жизни моряка. Наши отношения изменились в одночасье; чувство, которое я раньше принимал за привязанность, окрепло и превратилось в потребность быть рядом, беречь, защищать, любить. То, что Ойё столько лет делала для всех, я хотел делать для нее. Моя богиня заслуживала быть хозяйкой дома, а не прислугой в нем, поэтому я отказался от предложения О.Кифа сопровождать их с Кортни в Пенсаколу, а позже и от предложения кэпа приобрести земли на территории Флориды. Я не хотел обрабатывать землю и не желал Ойё участи жены фермера. Я очень уважал и был привязан к Стиву, а Ойё обожала Кортни, но для нас настало время оставить Морганов и строить свою жизнь. Нас ждал Чарльстон!
На зависть многим поселенцам мы купили небольшой беленький домик в респектабельном квартале и зажили душа в душу. Ойё занималась исключительно хозяйством и небольшим садиком, в котором, по старой привычке, посадила пару грядок, а я начал работать простым плотником в одной судостроительной компании. За прошедший год я дважды получил повышение, а сегодня хозяин предложил мне вступить в долю! Я торопился домой, чтобы порадовать жену и удивился что мне навстречу вышла незнакомая женщина, а за ней следом и мужчина с саквояжем..
- Уже? – начисто забыв все что собирался сказать, я в растерянности застыл перед доктором.
- Поздравляю вас, мистер Джеро, у вас здоровая дочь!
Дочь? Я стал отцом маленькой девочки. Я тряс руку доктора и придумывал что сказать, но слова не шли на ум. Дочь! Доктор улыбнулся и похлопал меня по плечу. Я проводил его к двери и, не переставая благодарить, попрощался. Мой взгляд упал на взлелеянные женой розовые кусты перед домом. Я срезал один цветок для Ойё и улыбнулся. Роуз. Перепрыгивая через ступени, я побежал наверх к своим жене и дочери..

Два месяца спустя
Лондон

– Энтони... – чайная чашка тонкого фарфора жалобно звякнула о блюдце, но державшая её в руке женщина не заметила этого, как и того, что чай выплеснулся через край.
Её глаза и всё внимание были направлены на появившегося в дверях гостиной мужчину; они изучали его, вспоминали, узнавали... Эбигайл встала со стула и вспыхнула, на её лице появилась нежная, счастливая улыбка, но уже в следующий момент она исчезла, а на лицо молодой женщины набежала тень и залегла морщинкой между бровей. Словно не зная что делать, она сомкнула ладони перед собой и нервно сжала пальцы. Она больше не смотрела на мужа, её взгляд переместился на переплетённые пальцы рук и остановился на них. Повисла неловкая пауза.
– Пожалуй, я пойду, дорогая, – дородная рыжеволосая леди, последовала примеру Эбигайл и поднялась со своего места. Её горящий любопытством взгляд, с внимательностью сделавшую бы честь сыщику с Боу-стрит, не упускал ни единой детали, разглядывал и запечатлял образ известного пирата.
Это вызвало бы прилив неприязни у Стива, если бы он заметил взгляд гостьи, но всё его внимание было обращено на жену. Радость и улыбка, вспыхнувшие на её лице, лучше слов говорили о том, что его ждали, а последующее за ними смущение, лишь подтверждало это. Он двинулся через комнату к Эбигайл, где-то на середине пути встретив направляющуюся к дверям гостью, но даже не взглянул на женщину, тем более не остановился, чтобы поприветствовать или поцеловать руку. Его сапог коснулся края подола и взгляд жены нерешительно медленно заскользил по нему вверх, пока не встретился с глазами. Обняв Эбигайл одной рукой за талию, он другой обхватил её шею; указательный палец погладил затылок, а большой – обрисовал раковину ушка. Взгляд Эбби скользнул от его глаз ко рту и её губы приоткрылись... Стив подался вперёд, одновременно привлекая жену ещё ближе к своему телу и накрыл её губы горячим поцелуем. Смущённый вздох Эбигайл перекрыл возмущённый за спиной Моргана, за которым последовало пыхтение праведного гнева и торопливо удаляющиеся шаги. Руки Эбигайл нерешительно дрогнули, ложась на талию мужа, но потом чуть более смело заскользили вверх, пока не запутались в не по моде длинных прядях волос на затылке Стива. Два года, два месяца и четыре дня. Она всегда могла точно сказать сколько времени прошло с отплытия «Призрака». Стив оторвался от её губ только для того, чтобы вздохнуть и вновь прильнуть к ним, но она успела в эту короткую паузу прошептать его имя. Словно восприняв это как приглашение, Стив прервал поцелуй, подхватил жену на руки и широким шагом направился к парадной лестнице, ведущей на второй этаж.
– Дикарь, - раздался в тишине холла громкий шёпот всё той же рыжеволосой леди, и Стив не взялся бы утверждать звучал он шокировано или восторженно, да и ему на это было глубоко наплевать. Эбигайл спрятала пылающее от смущения лицо на его плече и подняла его снова только когда дверь спальни за ними захлопнулась.
– Энтони, так нельзя... Ты не представляешь себе какие слухи теперь пойдут... – Эбби смущённо объясняла Стиву что он натворил, машинально поворачиваясь, поднимая и опуская руки, подчиняясь его рукам, снимающим с неё платье, – Она... о, ты совсем не знаешь баронессу! Она будет рассказывать всем и каждому... – речь Эбигайл была прервана ещё одним поцелуем. Властный плен рук и губ, в котором она мечтала оказаться каждую ночь проведённую в разлуке, положил конец её неловкой попытке скрыть за светской беседой нервозность и волнение. Мысли о том, что вероятно уже в этот момент баронесса рассказывает о неподобающем поведении нового виконта Холтона какой-нибудь знакомой, отступили на задний план, а потом и вовсе утонули в нахлынувшем желании.

* * *

– Ты стала ещё красивее, Эбби, – пробормотал Стив, прокладывая дорожку горячих поцелуев от шеи к пышной груди. Его ладони снова нашли и нетерпеливо накрыли, казалось, увеличившуюся грудь жены. – Совершеннее...
Эбигайл открыла глаза и удивлённо посмотрела на мужа:
– Ты считаешь меня красивой? – неуверенно переспросила она, во все глаза глядя на мужа, – Ты никогда этого не говорил...
– Чёрт возьми... но ты же знаешь что красива, да, Эбби?
Морган сделал вид что не заметил перемены настроения жены, потому что не хотел его замечать. Он был решительно настроен провести остаток дня с ней в постели и поэтому когда она вдруг села и стала пытливо всматриваться в его лицо, чуть не застонал.
– Я слежу за собой, стараюсь не отставать от моды, но... я не предполагала что ты находишь меня красивой.
Разговор, по мнению Моргана, был пустым, но ему не оставалось ничего другого как смотреть, как Эбигайл, задумавшись, заворачивается в простынь и встаёт с постели. С разочарованным вздохом он откинулся на спину, заложил руки за голову и стал наблюдать за её передвижением по комнате.
– Ты всегда уезжал, – вдруг сказала Эбигайл, остановившись у холодного камина, – никогда не задерживался дольше необходимого...
Она продолжала стоять спиной к нему, но затронутая тема и напряжённый голос жены, заставили Стива сесть и потянуться за бриджами. Может это и не самое подходящее время для разговора, но раз уж он начался – нужно всё выяснить.
– Энтони, почему ты всё-таки приехал? После того как ты не ответил на моё письмо, а потом и... – голос Эбигайл дрогнул, – на второе... Я... я подумала что ты уже не вернёшься.
Стив снова озадачено посмотрел ей в спину. Эбби что-то переставляла на каминной полке и, казалось, не замечала ничего вокруг, но он ясно видел как она напряжена. Он никогда не видел её такой напряжённой и расстроенной. Стив застегнул бриджи, подошёл к Эбигайл и аккуратно, но твёрдо развернул её к себе лицом.
- За последние два года я не получил от тебя ни одного письма, Эбигайл, только от поверенного. – Он прищурился и поднял лицо жены к своему, – Письма часто теряются, Эбби, а почему это так важно?
В голосе Моргана появились металлические нотки, он даже не заметил что сильнее сжал плечи жены:
– Случилось что-то такое, о чём я должен был непременно узнать?
Эбигайл гордо вскинула голову, на её вновь побледневшем лице появилось незнакомое ему решительное выражение:
– Да. Стивен.
Его всегда спокойная и рассудительная жена выглядела так, как будто собиралась сражаться с ним, а может и с целым миром. Прозвучавшее из её уст имя удивило его, но, отнюдь, не объясняло её воинственное настроение.
– Что «Стивен», Эбигайл? И почему именно теперь, а не раньше?
Недоброе предчувствие предупреждающе забило тревогу и он чуть встряхнул жену за плечи.
– Энтони, – голос Эбби прозвучал удивлённо, – ты делаешь мне больно.
Морган наконец-то заметил как сильно стискивает её плечи и отпустил Эбигайл. Она скрестила руки на груди и потёрла ладонями плечи.
– Прости, Эбби... – начал Стив, но был прерван Эбигайл.
Изящным движением она прижала пальцы к его губам и покачала головой:
– Значит, ты не получил мои письма. – Она оставалась напряжённой, но теперь в её тоне появилась и задумчивость. Она отняла пальцы от его губ и, как будто наконец решившись, посмотрела прямо в глаза мужа. – Я писала тебе о беременности, а позже и о рождении ребёнка, Энтони. О Стивене. Я... я забеременела, когда ты приезжал последний раз. Я была так рада и надеялась что может ты успеешь вернуться к рождению малыша, но ты не приехал. Роды были очень тяжёлыми, я чуть не умерла, но едва смогла снова сидеть, написала тебе ещё одно письмо, в котором рассказывала о нашем сыне... – На одном дыхании выпалила Эбигайл и из её глаз потекли крупные слёзы, - но ты опять не ответил и не приехал. Я не знала что думать... и решила, что возможно ты подумал... или что тебе... в общем, я подумала что ты не вернёшься.
Эбигайл прижала кончики пальцев к уголкам глаз и, недовольно сжав губы, смахнула слёзы. Казалось, она была расстроена тем, что не удержалась и заплакала.
Стив в полном оцепенении, как парализованный, смотрел на жену. Голос и губы ему также не подчинялись и он просто смотрел как, смахнув слёзы, Эбби снова берёт себя в руки, как сменяют друг друга на её лице чувства, понимая что она ждёт что он что-то скажет и видя как она начинает нервничать и отчаиваться от затянувшегося молчания. В возрасте тридцати шести лет, после двадцати четырёх лет плавания по морям, где ему доводилось ужинать и ночевать на палубе корабля, в тюрьмах и дворцах, после того как короли и пираты назначали цену за его голову, после бесчисленных нападений, абордажей и полученных вознаграждений, благодаря которым он нажил не одно состояние, капитан Морган, флибустьер и торговец, ставший теперь виконтом Холтоном, верил, что его дом повсюду и в то же время нигде. Он всегда поступал так, как сам считал нужным и не было в его жизни событий, заставлявших потерять дар речи. До этого момента. О, он и сейчас мог поступить по своему усмотрению и был уверен, что не встретит сопротивления или непослушания, но отчётливо понял что не хочет этого.
– За свою жизнь я видел и знал немало женщин, Эбигайл, – наконец заговорил Стив, подошёл к столу, на котором стоял поднос с графином вина, и наполнил бокал, попутно пожалев что это не что-то покрепче, – красивых, страстных, доступных и не очень, но не запомнил ни одного имени, не видел как они просыпаются, не желал ещё одной встречи. – Он сделал большой глоток и отставил бокал, – Эбби, ты не просто красивая женщина, не просто жена, ты та, о ком я постоянно думаю, та, кого хотел бы видеть рядом с собой засыпая и просыпаясь, улыбающуюся и в слезах, за обедом на террасе дома и на палубе корабля.
Удивление на лице Эбби не поддавалось никакому описанию. Она сделала два робких шага к мужу, но он остановил её движением руки.
– Но я никогда не останусь здесь, Эбигайл. Мне не нужен этот титул, не интересен высший свет, я презираю праздных, высокомерных аристократов и не желаю иметь ничего общего с ними, их двойными стандартами и весьма спорными моральными устоями. «Призрак» покинет лондонский порт самое позднее через два месяца...
Стив видел как сбежали с лица жены краска и надежда и напряжённо добавил:
– И я хотел бы, чтобы ты отправилась со мной, Эбби.
Надрывно всхлипнув, Эбби бросилась в объятия мужа.
– Я не держусь за своё положение, очень редко принимаю приглашения и легко откажусь и от этого, если ты позволишь мне быть рядом с тобой. – Всё тело Эбигайл сотрясалось от несдерживаемых более рыданий. – Я буду жить на корабле, помогать где смогу... только не оставляй меня больше одну.
Как ливень смывает пыль с растений, так её слёзы смывали не высказанные за годы боль и страх, возрождая и даря надежду. Стив неловко гладил её по спине, стараясь успокоить. Неожиданно он разулыбался, представив помогающую на корабле Эбигайл, но решил не спешить с объяснениями что этого от неё не ждут. Ему нравилось, что она готова терпеть лишения и работать, чтобы быть с ним рядом и он точно знал, что теперь сделает всё возможное и невозможное, чтобы она была очень счастлива. С ним. Ведь и она сделала его счастливым.
– Эбби, – тихо позвал жену Стив, когда её рыдания стихли и она почти перестала шмыгать носом у его горла, – я хочу видеть нашего сына.
Новый всхлип возвестил о ещё одном шквале слёз, который тут же и последовал. Оставалось только надеяться, что Эбигайл, которую он за последние десять лет ни разу не видел плачущей, не будет теперь встречать слезами каждое его слово.
– Он так похож на тебя, – всхлипнула Эбби и улыбнулась сквозь слёзы, – и совершенно никого не слушается.
– Отличный парень, – гордо хмыкнул Стив, приподнял лицо жены за подбородок и провёл губами по оставленной слезой дорожке, а затем поцеловал Эбби в губы. – Познакомь меня с ним.

* * *

Спустя ещё 5 недель
Открытое море

Эбигайл пошире расставила ноги, приноравливаясь к качающейся палубе, и покрепче ухватилась за поручень. Её глаза безошибочно нашли по заливистому смеху маленького Стивена, гордо восседающего на плечах, стоящего у штурвала, отца. Их глаза встретились и на лице мужа расплылась довольная улыбка. Сердце Эбигайл затрепетало и она почувствовала что всё сильнее краснеет в прямом соответствии с его всё более широкой улыбкой. Эбби отвела взгляд и стала смотреть на кажущимися куда менее безопасными: синее небо и белых птиц.
Повсюду было движение стихий: ветер надувал огромные паруса на трёх мачтах, палуба качалась и опадала у неё под ногами, словно само море дышало и от его дыхания вздымались морские волны. Ветер разогнал облака, и небо сверкало так ослепительно, что было больно смотреть, и всё же Эбигайл не могла отвести от него взгляда. Сине-зелёные волны с белыми барашками переливались на солнце. «Призрак» рассекал воду, оставляя позади тут же исчезающий след белой пены. Молодая женщина запрокинула голову. Над мачтами и оснасткой, где были видны фигуры матросов, парили белые чайки. Эбигайл стало необычайно легко и свободно, она никогда не испытывала подобного чувства и только теперь поняла, насколько замкнутой была прежде её жизнь. Она будто впервые услышала музыку, которая была поразительно созвучна мелодии её души. Это было необыкновенное ощущение: полное, волшебное, совершенное. Она вспомнила слова, которые сказал ей муж, когда они поднялись на борт «Призрака»: «Когда человек находится в море, а поблизости не видно земли, он чувствует себя Богом». Эбби закрыла глаза и глубоко вдохнула солёный морской воздух. Что говорить, теперь она стала лучше понимать мужа. Этим ощущением нельзя было насытиться, от него нельзя было отказаться, не испытав при этом боли. Оно легко могло превратиться в потребность, подчинить себе, сделать зависимым. Её взгляд вернулся к мужу, который теперь держал сына на руках и что-то крайне терпеливо ему объяснял. Она улыбнулась, снова поразившись их сходству. Те же тёмные волосы, прямые брови, широкий подбородок и манера смотреть немного исподлобья. Но её улыбка быстро растаяла, вытесненная вопросом: как часто Энтони будет уходить в море? Он обещал, что не уедет пока они полностью не устроятся на новом месте. Но сможет ли он? И что если она и Стивен окажутся менее важны, чем это? Её взгляд снова заскользил по мачтам корабля, волнам за кормой, и бескрайней синеве неба и моря.
– Не думай об этом, – неожиданно раздался за спиной голос мужа и Эбби невольно вздрогнула, раздосадованная тем, что он догадался о её сомнениях.
Морган обвёл внимательным взглядом горизонт, небо и, задрав голову, посмотрел на переставляющих паруса матросов:
– Море невозможно не любить, Эбби, – уверенно сказал Стив и посмотрел в лицо Эбигайл, – и я был верен ему четверть века, но теперь в моей жизни есть кое-что поважнее.
Ни мало не заботясь о приличиях, он обнял жену за талию и привлёк её спиной к себе.
– Посмотри туда, – он указал вдаль на пустой горизонт, – там нас ждёт огромный участок плодородной земли. Размером с Лондон, Эбби, – усмехнулся он в её волосы и продолжил, - на этой земле есть серебро. Много серебра. Мы будем добывать его из земли, и я построю там для старателей город и назову его твоим именем. Нас ждёт много дел, много неизведанного, нового, может даже опасного. Возможно, иногда я буду выходить в море, но только для того, чтобы вновь вернуться к тебе, Эбби.
Эбигайл развернулась в объятиях мужа и, затаив дыхание, с надеждой посмотрела в его глаза.
– К тебе, к Стивену и всем тем детишкам, которых ты мне ещё подаришь. Я...
Стив понимал каких слов ждёт от него Эбби, но произнести их оказалось сложнее, чем он думал. Он охватил ладонью её лицо и погладил большим пальцем по щеке, а затем, немного сместив руку, взял Эбби за подбородок. Он поцелует её и она всё поймёт, решил Стив и склонился к губам жены.
– Я люблю тебя, – тихо прошептала Эбби, касаясь его губ своими.
– А я тебя.
Хрипло ответил Стив, грубовато целуя её в губы, под свист и шуточки своей команды.
_________________

Три месяца спустя…

- Завтра мы выйдем из бухты и испытаем «Ястреб» на большой волне, - проговорил Рэмзи, лёжа в их постели и сжимая разомлевшую жену в объятиях при этом, не переставая целовать её…
В ту ночь Кортни не смогла сомкнуть глаз. Радостное нетерпение охватило её. Тихонько выскользнув из постели, девушка покинула домик Рэма, который теперь стал их общим, который она поначалу не хотела признавать своим, считая, что они могли жить в большом доме, доме, где она родилась и выросла, но муж был категорически против и ей пришлось уступить... Неслышно ступая по извилистой тропинке, она направлялась в сторону дома Морганов. Не зажигая ламп, в полной темноте девушка, пробралась в свою комнату, наполненную мягким светом луны, проникающим в окно. Без своей шпаги, своих кинжалов и пистолетов, она не ступит на борт «Ястреба». Всё должно быть при ней. Скоро, скоро они опять выйдут в море, и предвкушение этого не давало ей покоя…
После того как Стив покинул остров, оставшиеся моряки под предводительством Рэмзи О.Кифа, теперь уже не только первого помощника, а мужа Кортни Морган, занялись восстановлением фрегата. Девушка вставала ни свет, ни заря и мчалась к берегу, чтобы принимать непосредственное участие в ремонтных работах. И если она и не держала в руках плотничьи инструменты, то старалась руководить, наблюдать и принимать советы, знающих свое дело мужчин. Ей не терпелось опять почувствовать покачивающуюся палубу под ногами, услышать скрип дерева, трепыхание раздуваемых парусов, чувствовать, как ветер бросает соленые брызги в лицо. Опять ощутить эту ни с чем несравнимую свободу.
И Рэм разделял её чувства. Эти дни были для девушки очень волнительными, и видя её беспокойство, он всегда подбадривал её. Он не отпускал её от себя ни на шаг. Он всегда был рядом. Только теперь это было другим для неё. Она смотрела в его всегда смеющиеся глаза, на эту порой мальчишескую улыбку и сердце её наполнялось, каким-то необъяснимым чувством и… счастьем, что этот мужчина принадлежит ей. В тот самый миг, как только она ощутила себя в его объятиях, он стал для неё всем. Кортни порой смеялась над собой, что столько времени была слепа, и шутя упрекала Рэма, что он так долго тянул «быка за яйца».

- Что ты бродишь по дому? К мужу бы шла, девочка моя. – Ойё, похожая на привидение в своей белой ночной сорочке, выплыла из темноты.

Раздался лязг стали, и девушка радостно кинулась к ней и заключила в свои объятия. Затем расцеловала в щеки и засмеялась, видя недоумение своей наседки..

- Ойё! Тащи ром, давай с тобой выпьем! Ты видела мой «Ястреб»? Ойё, я так счастлива! – девушка чуть ли не пританцовывала, охваченная радостным возбуждением. – Завтра мы его испытаем, Ойё!

Ойё улыбнулась и потрепала свою неугомонную девочку за щеку, но при этом как-то странно посмотрела, и развернувшись вышла из комнаты. Через пару минут она явилась обратно, неся с собой поднос на котором красовался стакан с молоком. И довольно улыбнулась, видя недоумение Кортни...

Ещё две недели спустя…

Они покидали остров… Всё уже было собрано и готово. Одни матросы догружали трюм «Ястреба», другие сновали по палубе и готовились к отплытию. Корт, как обычно оделась по-мужски, на поясе её сверкала рукоять толедской шпаги. Гордая и довольная она поднялась и ступила на борт своего корабля, но всё её прекрасное настроение тут же испарилось, когда она услышала слова.

- Есть, капитан! – отсалютовал один из матросов её мужу.

Глаза девушки угрожающе сузились, в душе поднялась волна ярости. Она готова была его задушить. Рэм занял её место! И в то же время она смотрела на него, такого невозмутимого и серьезного, что в её душе мелькнула гордость… Но чувство ревности и собственности стояло на своём. И когда её муж заметил её и направился к ней, девушка недовольно глянула на него и увернулась из его объятий.

- Ноги твоей не будет больше в моей постели Рэмзи О.Киф!

Она сердилась и бушевала, но в отношении своего мужа Корт не могла сдержаться и выполнить угрозы. Всякий раз она сдавалась, но при этом не чувствовала себя проигравшей. Каждая клеточка её существа тянулась к нему. Рэм наполнил её жизнь новыми чувствами и новыми ощущениями… Иногда она боялась, что потеряет саму себя в этом новом для неё мире. Но Рэм… он казалось знал все её страхи и любил, любил её ещё сильнее, не давая ей опомниться и усомниться в выборе…
Лежа в темноте в капитанской каюте, когда-то принадлежавшей только ей, она прислушивалась к скрипу корабля и шуму волн, врезающихся в борт. Она любила шторм, но не в этот раз… Её мысли вернулись в тот день, когда Рэм пошел говорить со Стивом, в отношении себя и её… Она с таким волнением ожидала, как всё решится. Она знала, что Стиву не нравится Рэмзи и не понравится любой, кто посмеет приблизиться к ней, это читалась на его лице. И она даже слегка опешила, когда Рэм ворвавшись в её комнату накинулся на неё и как безумный стал целовать. Повторяя при этом прямо в губы – «Теперь ты от меня никуда не денешься, чертовка!»
А потом они стояли на палубе «Призрака». Стив с непроницаемым лицом, что-то говорил, а она настолько была взволнована, что практически ничего не слышала и только рука Рэма, крепко сжимавшая её руку, возвращала девушку в реальность происходящего. На какой-то миг её охватила паника, и появилось желание сбежать. Она подняла свои глаза на Рэма. В его глазах сияла любовь и уверенность в правильности происходящего. Он был таким счастливым… Ветер трепал его волнистые волосы, глаза горели победным блеском, на губах играла улыбка. Сердце её замерло." Трусиха!"- мысленно отчитала она себя. В тот день она не могла ещё честно признаться самой себе, насколько глубоки её чувства к этому мужчине, это пришло чуть позднее, когда поняла, что не сможет без него жить, и что жизнь её была бы не полной, не будь его рядом так близко. Возможно, в ней и жила эта любовь, только тихая и беззвучная, пока не представился шанс ей вырваться из своего укрытия.

Дверь каюты с шумом распахнулась, и в дверном проёме показался Рэм. Вода струйками стекала с его одежды, волос и лица. Он зажег фонарь и прикрутил фитиль. Слабый свет озарил каюту, и тени заиграли на стенах. Рэм скинул с себя одежду. Широкие плечи, сильные крепкие руки. Влажная кожа светилась бронзовым загаром. Рэм быстро вытерся насухо, не отрывая от неё нетерпеливого взгляда. Он был прекрасен. И девушке тут же захотелось очутиться в его власти. Кровать скрипнула под его весом, и она оказалась в его руках. Прижавшись к нему, она уткнулась ему носом в шею, вдыхая его запах, такой родной для неё.
Все споры остались позади...

- Как ты себя чувствуешь? – Рэм убрал непокорную прядку волос с её лица, в его темном взгляде проскользнуло волнение и в тоже время что-то ещё.

Кортни скривилась и опять стала жаловаться, что во всем виноват их кок. Она осыпала его проклятиями и грозила рассчитать, как только они ступят на берег. Ей ещё никогда не было так плохо. Пища, которую она ела, не желала задерживаться в её желудке. Морская качка была неотъемлемой частью её жизни, и она отвергала, что причина в этом. Кто как ни кок, был в этом виноват, уверенно считала она. Но Рэм, лишь громко рассмеялся и крепче прижал её к себе. Его губы уже блуждали по её лицу, стирая всё недовольство.

- Глупенькая – его рука прошлась по её плоскому животу и замерла – Ты так ещё и не поняла? – голос был тихим и успокаивающим. - Ойё это сразу заметила и сказала мне. А я ждал, когда до тебя это дойдет, и ты сама скажешь мне.

Кортни встрепенулась и уставилась на него не верящим взглядом.

- Я? Боже, Рэм! Я что, по-твоему, беременна? – раздался её неуверенный хриплый голос

Рэм негромко рассмеялся, видя смятение девушки. Он погладил её животик, затем рука скользнула по обнаженному бедру, и он притянул её к своей возбужденной плоти.

- За это, моя храбрая пиратка, я тебя люблю ещё сильнее!

Он приподнялся над ней, его взгляд встретился с её взглядом. Рэм пытался прочесть в её лице те эмоции, которые творились у неё в душе. И не был разочарован. Радостный блеск её глаз, уголки губ приподнимавшихся в улыбке, давали понять, что она принимает этот факт, который для неё будет ещё одной большой переменой в жизни. Она прижала к его губам свои пальчики, не давая ему ничего сказать и чувствуя как он задержал дыхание, и зная, чего он так жаждет от неё услышать, наконец-то призналась:

- Я люблю тебя, Рэм…

Ещё семь месяцев спустя... Пенсакола…

Быть в положении беременной Корт очень удручало. Она устала уже от этого состояния и постоянно всем недовольная ворчала. Рэм запретил ей показываться на судоверфи, волнуясь за её состояние. По словам миссис Дженкинс, их домоправительницы, роды могли начаться уже скоро, а его женушка, как обычно плевавшая на всё, выказывала свой упертый характер, не желая прислушиваться ни к чьим советам. Её неугомонная натура и стремление к движению не давали покоя никому. А ей было тяжело усидеть на месте, несмотря на своё положение.
В один из таких дней, когда Рэм настоял, чтобы она сидела дома, Корт решила написать письмо брату. Она скучала по нему, и ей хотелось, что бы в такой важный момент в её жизни он был рядом, хотя бы мысленно. Она хотела уже давно ему написать, но слишком увлеченная новой жизнью, не могла взяться за перо.

Мой дорогой брат.
Я очень надеюсь, что у тебя так же всё хорошо, как и у меня. С последней нашей встречи, мне кажется, уже прошла вечность. И столько всего изменилось, по крайней мере, у меня. Вот уже в течение семи месяцев мы живем в Пенсаколе. Не скажу, что город меня впечатлил, но я привыкаю к этому месту. Я иногда чувствую себя чужой в этом городе, но я уверенна, что это пройдет. Наверно потому, что мне не хватает нашего острова, который был всегда моим домом. Ты же знаешь, как я жила. А здесь всё для меня другое. Но при этом я счастлива, потому что рядом со мной Рэм, которого я люблю. Я знаю, что тебе нелегко было с этим смириться. Но будь спокоен Стив, это был мой, правильный выбор.
Я, как обычно, не признаю спокойной жизни и очень рада, что мне здесь есть чем заняться. Судоверфи О.Кифа меня покорили, Стив! Этим я заполняю ту пустоту, которая осталась от прошлой жизни. Но меня всё равно тянет в море. Порой я с тоской вспоминаю наши разбои. Да, можешь считать меня сумасшедшей, я не против такого суждения обо мне. Но этому уже не бывать в моей жизни, я это понимаю и принимаю. А в море я обязательно ещё выйду, но только не теперь. Я беременна, Стив, и скоро на свет появятся маленькие О.Кифы. Наша домоправительница, миссис Дженкинс, ну вот откуда она может только знать?! Она говорит, что будет двойня. Это замечательная женщина, порой она мне напоминает нашу Ойё, такая же суетливая, заботливая и с добрым сердцем. Знаешь, я иногда даже верю ей, когда смотрю на свой огромный живот. Стив, я похожа на огромную жирную корову, такая неповоротливая и неуклюжая, а Рэм говорит, что я стала ещё красивей. Я ему не верю, потому что вижу себя в зеркале каждый день. Конечно, он любит меня и с волнением ожидает, когда наш дом наполниться детскими криками. Но я этого жду больше всех и не только потому, что устала от своего положения, мне и самой не терпится увидеть своих крошек. Миссис Дженкинс говорит, что будут мальчики. И я опять поражаюсь её знаниям. Хотя чему удивляться, наверно она и вправду это как-то видит, ведь сама она уже вырастила пятерых сыновей. Я прониклась к этой женщине глубокой симпатией, но она никогда не заменит мне мою Ойё, которой мне теперь так не хватает. Ведь Ойё всегда была дорога моему сердцу и для меня она уже давно стала, как член семьи. Но я рада за них с Джеро и знаю, что они счастливы…
Наверно, когда до тебя дойдет это письмо, то я к этому времени опять уже буду стройной, и мои дни будут наполнены новыми хлопотами, которые мне абсолютно чужды, но я уверенна, что справлюсь с этим, ведь у меня есть Рэм. И я уверенна, что когда ты увидишь своих племянников, ведь это всё равно когда-то случиться, то не сможешь остаться к ним равнодушен, несмотря на то, что они О.Кифы.
Я не знаю, как у тебя складываются отношения с женой, но передай от меня привет Эбигайл. Я никогда её не видела, но надеюсь, что это всё же когда-нибудь случиться.
Я люблю тебя брат.
Твоя малышка.

Через две недели в доме О.Кифов наконец то раздался детский плачь. Как и предсказывала миссис Дженкинс, это были мальчики, крепенькие и здоровенькие.
Уставшая и измученная тяжелыми родами Кортни лежала на огромной постели и смотрела на мужа, который склонившись над двумя рядом стоявшими кроваткам, любовался на своих сыновей, которые уже накормленные мирно посапывали. Девушка закусила губу, вспоминая все те обидные слова, которые ему наговорила, находясь в агонии боли – «Мерзавец, если бы я знала!... Я уже жалею, что мой брат не протащил тебя под килем своего «Призрака», я слишком легко тебе досталась!...Проклятье, сгинь с глаз моих, пока я тебя не…», а он в ответ говорил «Люблю». Он вместе с ней прошел через это, и так же выглядел уставшим, но счастливым несмотря ни на что, как и она. Это светилось в их глазах. Они оба с нетерпением ждали этого момента.

- Никогда не думала, что можно полюбить такую, как я - тихо проговорила Корт, облизнув пересохшие губы.

- Такую, как ты? - так же тихо ответил он и протянул к ней руку, которую она тут же сжала в мертвой хватке – Такую, от которой у меня перехватывает дыхание? Такую, которая заставляет меня быть настоящим мужчиной, потому что она – самая настоящая женщина, которую я имел честь, удовольствие узнать? Такую, для которой я был бы счастлив сражаться всю жизнь?

- Рэм…

ЭПИЛОГ



- Рэм
-Кортни…
Его любимая бедовая девчонка… Его страстный дикий ангел…

Она только - только успокоилась и, счастливо-утомлённая, уснула. Рэмзи стоял на коленях возле их огромного ложа и целовал её пальчики, которые до этого сильно стискивали его руку и не отпускали всё то время, которое понабилось его сыновьям, чтобы появиться на свет.

Кортни… Его неугомонная и всегда знающая чего она хочет женщина…

Рэм смотрел на жену, и от нежности к ней вдруг защипало в глазах
Ему казалось, что они всегда были где-то рядом друг с другом, рядом… С той самой минуты, когда его, измученного, подняли на борт корабля и чумазый мальчишка подал ему ковш с водой…. Рэм сразу увидел её слишком тонкие руки и огромные оленьи глаза… Девочка-пиратка! Его первая любовь… После хорошего такого внушения со стороны её отца, любовь надёжно и глубоко спрятанная.
Тогда, в свои 17, Рэм выглядел на 20 с лишним и он убедительно доказал грозе морей, Чёрному Моргану, своё умение читать карты и прокладывать по ним маршруты. Не раз благодаря его умению и знанию прибрежных вод, пиратам удавалось мгновенно исчезнуть или внезапно напасть на противника. В 18 он уже был признанным навигатором. Почти через три года Рэмзи появился в Пенсаколе, вступил в права наследства и на его верфи был заложен фрегат «Стремительный». Договор с Чёрным Морганом вступал в силу. Корабль за возможность быть рядом с Кортни. Ему было 20, ей – 18 и подчас Рэму казалось, что только он видит в дочери капитана живую прекрасную девушку. Корабль, она назвала его "Ястреб", был построен 3,5 года назад. Корт стала капитаном, а Рэм - её тенью, её хранителем – её первым помощником. … Но она была недосягаема, всегда на незримом расстоянии и только в его снах она приходила, чтобы быть с ним...

И вдруг в одночасье всё изменилось…
Корт... Его чудо чудесное. Его малышка!

Он даже как-то хотел поставить свечку за обоих О‘Рейли. Если бы не их попытка захватить остров, Корт ещё долго не увидела бы в нём мужчину. И хоть он никогда вслух не признает этого, но английский «шпион», невольно спасший ему жизнь, тоже сыграл немаловажную роль в судьбе не только Кортни и Рэма, но и всех пиратов острова Моргана.
Рэм положил голову на подушку рядом с влажной головкой жены и всё смотрел и смотрел на неё… Потом поцеловал раз, другой и ещё…
Корт… Его девочка! Его пиратка…
Как она костерила его недавно. Рэм даже услышал несколько новых ругательств. И где она их только насобирала?

-Господи! Благодарю тебя за милость твою! - Прикрыв глаза, О.Киф с улыбкой вспомнил, как капитан Морган женил их на своём «Призраке».

Что это была за церемония! Присутствовало столько народу, что палуба "Призрака" напоминала восточный базар. Представители обеих команд, бывшие пленницы и их мужья, товарищи и друзья О.Кифа
Корт... Такая красивая в каком-то нереально кружевном платье...
Ойё, тихонько утирающая платочком мокрые глаза. Наконец-то свершилось. Девушки- испанки, Мерседес и Моника, такие прелестные наутро после своих свадеб... И Эд с Тони... такие гордые и довольные. Они собирались в рейс...
Рэм хмыкнул, представив сколько сил нужно было приложить, чтобы уговорить Кортни надеть свадебное платье. Жена Эда Мерседес и счастливая Ойё сумели это сделать. И Рэмзи был им благодарен безмерно. Хотя для него Корт была красивей всего, одетая в солнечный или лунный свет...
Кортни Морган... Кортни О.Киф!
Представьте только грозного и неприступного Моргана, выдающего замуж свою маленькую сестрёнку. Присутствующие старались скрыть ухмылку, чтобы не попасть под раздачу, когда Стив цедил сквозь зубы: «Объявляю вас мужем и женой». А вместо «Живите в мире, дети мои» он проговорил : «Попробуй только обидеть её хоть взглядом…» Тони закашлялся, а док, похлопав Рэмзи по плечу, пробормотал: «Повезло тебе, чертяка!» и ехидно подмигнул: "Приходите оба ко мне на перевязку..."
Но Рэмзи только счастливо улыбался, ему сейчас море было по колено. Он видел только её, свою такую молодую, такую прекрасную жену и никак не мог поверить, что вот она есть у него и теперь ничто и никто не в силах разлучить их. Он этого ни за что не допустит... Ему не терпелось унести жену в свой дом и снова и снова любить её… Он был готов подарить ей небо и луну, прыгнуть в самой высокой мачты, сделать что-нибудь сумасшедшее... Построить корабль.

Кортни… Его бесстрашная малышка. Как же тяжело ей было принять слова брата о запрете пиратства. Как трудно смириться с потерей "Ястреба"...
Стив оставил, быстро поправляющемуся Джеро, распоряжения, касающиеся «Гермеса», а сам, на своём корабле, взял курс на Туманный Альбион через Порт-Роял. Энтони скорей всего отправился с капитаном Морганом в свой последний рейс. Потому что перед отплытием, Рэмзи О.Киф и Энтони Томпсон ударили по рукам, как говорится договариваясь о своём партнёрстве в строительстве кораблей на небольшой верфи О.Кифа в Пенсаколе. Они решили вместе строить корабли и развивать свой бизнес. О такой удаче О.Киф и не мечтал. Ему очень были нужны верные друзья и соратники на новом месте. И он надеялся, что Монике с Энтони понравится город и совместное предприятие. Ну... И что Моника не станет вспоминать о том, как она оказалась на острове "Подкова Моргана"... А Рэм готов был оказать любую помощь своим друзьям.
Боцман Пит постепенно поправлялся и уже скоро следил за работой своей команды. Рэм ещё не знал его планов, тот был весь в своей юнге...
Благодаря Джеро "Гермес" О' Рэйли сиял, как новенький дублон и был готов к новым подвигам. Джек с Аньес строил новую жизнь...
Надо бы тоже перетащить его в Пенсаколу...
- Что скажешь, Джек? Может Аньес согласится поменять твою хижину на вполне приличный дом в развивающемся городе порте?
Рэм и весь состав кораблей были информированы о новых указах по поводу пиратства и о перспективах этого промысла. Каждый волен был сам принять решение о своей дальнейшей судьбе. Кто-то останется пиратом, кто-то начнёт новую, мирную жизнь…
У Рэмзи О.Кифа были вполне определённые планы. Очень определённые...
Для начала требовалось восстановить «Ястреб», чтобы на нём отправиться в Пенсаколу.
Новая жизнь шла своим чередом. В домике О.Кифов царила любовь и страсть. Рэм никак не мог насытиться своей ненаглядной пираткой и никак у него не получалось проснуться раньше Корт. Каждое утро Рэмзи просыпался в пустой постели и, окунувшись в их ручей, мчался на причал, к своей сумасшедшей жёнушке на "Ястреб". Где она уже ни свет ни заря подгоняла плотников и столяров, и поначалу не замечала, что команда стала воспринимать её иначе... Она стала женой... Женой их капитана.
Корт! Его мечта... Его сбывшаяся мечта.

Какие молнии она в него метала своими черными глазищами, когда она услышала, как к нему обратился матрос. Рэм был готов мгновенно... мгновенно утащить её вниз в каюту с капитанского мостика. Корабль был готов к отплытия и все друзья собрались на его борту, чтобы в последний раз всё проверить...
Джеро хохотал от души, радуясь, что его друга ждёт одинокая ночка, а если не повезёт, то не одна. Потом, на берегу, эта добрая душа налила-таки Рэму пинту рому и они долго по душам разговаривали под вечер перед отплытием. Так уж у них повелось, особенно после того, как кровь Рэмзи смешалась с кровью мавра, когда он тащил на руках, потерявшего сознание боцмана к Джеку, надеясь что ещё не поздно... Рэм спорил, уговаривал, шантажировал упёртого боцмана, поселиться вместе с ними в Пенсаколе, да где уж тут... 700 км по суше и ты прибываешь в чёртов Чарльстон... Нет, лучше на корабле в гости друг к другу!

Кортни… Мамочка …
Последний месяц Рэм буквально ходил по струнке, стараясь во всём потакать обожаемой жене… Но его неугомонная малышка не давала ему покоя ни днём, когда пыталась пройти на верфь, ни ночью, когда он растирал ей поясницу и бегал то за каким-нибудь немыслимым фруктом, то за сосновой доской, потому что ей хотелось понюхать сосну…
А теперь вот он наконец стал отцом. Какими вырастут наши мальчики?
Рэм с любовью посмотрел на две люльки, в которых спали его накормленные и такие крохотные сыновья и снова на жену...
На счастье его жизни. На свою Кортни...


– Никогда не думала, что можно полюбить такую, как я - тихо проговорила Корт, облизнув пересохшие губы.
– Такую, как ты? - так же тихо ответил он и протянул к ней руку, которую она тут же сжала в мертвой хватке.
– Такую, от которой у меня перехватывает дыхание? – Он убрал непокорную прядку с её лба. – Такую, которая делает меня настоящим мужчиной, потому что она – самая настоящая женщина, которую я имел честь и удовольствие узнать? Такую, для которой я был бы счастлив сражаться всю жизнь?
– Рэм…
– Корт! Глупенькая моя! Ведь ты – моё счастье! – Рэм нежно коснулся в нежной ласке сначала пальцами, а потом губами губ любимой.
– Спасибо тебе за сыновей! – Он лукаво улыбнулся. – Знаешь, как мы назовём их? Мы назовём их Кристиан Адам О.Киф и Стивен Рамзес О.Киф . В честь моего дяди и твоего брата.
От улыбки Корт у Рэма перехватило дыхание…
– Как же я люблю вас, миссис О.Киф!

- Значит Стивен Рамзес и Кристиан Адам О.Кифы!- Кортни загадочно улыбнулась и повторила. - Стивен О.Киф...

***
-Стивен Рамзес О.Киф! – Рэм грозно нахмурился и осторожно стал подбираться к бушприту. Его пятилетний пострелёнок забрался на мачту вместе с своим старшим братом Крисом. Надо их быстро добыть оттуда, пока не заметила его грозная малышка... Он весь сосредоточился на сложной задаче, снять мальчишек не повредив такелаж и доставив целёхонькими в капитанскую каюту, где отдыхала их мамочка.

Корт...
Кортни только что вышла из этой шикарной капитанской каюты. Недовольно потирая поясницу, она заприметила на бушприте сначала одну, а затем и вторую (ну куда ж они друг без друга) маленькие задницы.
- Вот ведь пострелята! Ох, и выпорет же вас отец...- Она подошла к мужу и прислонилась к нему. - Ну что ты с ними будешь делать?..
Мальчишки, держась за снасти, сидели на бушприте, обхватив его босыми ногами и махали на прощанье своей четырёхлетней подружке Роуз, которая сидела на руках отца и посылала пацанам воздушные поцелуйчики.
Фрегат только что отдал швартовы, и ребята прощались с небольшим городком, Чарльстоном и своими любимицами Роуз и её мамой Ойё... Их ждала ещё одна кратковременная остановка перед дальним плаванием через Атлантический океан. Они обещали заехать к Эбигайл и Стивену... Да, да... Стивен перебрался с женой и сыном в Новый Свет.
Стоя на палубе фрегата, держащего теперь курс на норд ост, Рэм хмыкнул, вспомнив как брат Кортни принимал их в своём поместье и как здорово подружились его сын Стивен и сыновья Рэма... И как переживала Корт, знакомясь наконец с очаровательной англичанкой, женой Стива...
А теперь путь О.Кифов лежал в Великобританию. Рэмзи в последнем письме пообещал матери, что привезёт ей внуков и невестку...
Корт было заволновалась, что как в первый раз ей будет некомфортно при качке... Но нет, во второй раз ей уже было легче переносить беременность. Да и миссис Дженкинс сказала, что девочка родится в Англии... А ещё, что их Либерти там и замуж выйдет. Ох уж эта миссис Дженкинс.
Рэмзи всегда удивлялся, ну откуда их домоправительница может знать будущее... Но не спорил с нею. Увидев жену, мужчина довольно улыбнулся.
- Ну что, сначала Ойё, теперь Стив... Ты довольна, любовь моя, что повидалась со всеми ними? - Корт подошла и Рэм обнял жену, положив ей голову на макушку и пристально следя за неугомонными сыновьями. Они уверенно и бесстрашно держались на корабле. Их серьёзный Крис и заводила Стивен.
Какими они вырастут, его сыновья...
- Рэм...
- Что, любимая?
- Люблю тебя...



_________________

7 месяцев спустя…Пенсакола

- Нет, Моника, ты останешься здесь! И это мое последнее слово! – сказал Энтони, убирая изумруд в карман.
- Но Энтони…- попыталась возразить Моника.
-Нет, бамбина. – мужчина, обхватил плечи девушки руками и поднял ее голову. - Помнишь, ты моя жена?? И твоя обязанность мне подчиняться. Я привезу твоих родных, но ты никуда не поедешь.  Пока меня не будет, ты можешь обустроить наш дом, нанять слуг, навещать Кортни, я думаю, она будет рада тебя видеть сейчас, но со мной я тебя не возьму.  И давай больше не будем об этом. Ты обещала верить мне.  – Его глаза поймали ее взгляд, с нежностью глядя в эти любимые карие глаза.- Я не могу  подвергать тебя опасности!
- Хорошо, Тони, - прошептала Моника и попыталась выскользнуть из его объятий.
- Я люблю тебя, бамбино, - проговорил мужчина, удерживая девушку, - Обещаю, все будет хорошо!

2 недели спустя, Гавана, Куба.

Энтони зашел в  трактир и занял столик в углу. С этого места хорошо просматривался вход. Он ждал его… этого поддонка, который посмел угрожать его жене и ее семье. До назначенного времени оставалось где-то минут 15. Мужчина заказал кружку рома и расслабленно откинулся на стул…
Энтони узнал его сразу, даже если бы Моника не описала этого гада. Все его повадки выдавали его. Ему не нравилось это место, и он с радостью очутился бы где-нибудь в теплой гостиной и распивал свое бренди. Его одежда выделяла его из всеобщего сброда, она не  была броской, да, он пытался сделаться незаметным, но сама ткань говорила о том, что у этого посетителя водятся деньги... Мистер Родригес опасливо оглядывался вокруг, но надо отдать ему должное был довольно осмотрителен. Его рука лежала на поясе, скорей всего за полой жилетки скрывалось какое-то оружие. Мужчина занял еще одно укромное место в этом заведении, лицом ко входу, так и не отнимая одной руки от пояса. Интересно, что там?? Пистолет? Энтони ухмыльнулся, в данный момент, он чувствовал себя в своей стихии. Он был совершенно спокоен в отличие от посетителя, нервозность которого выдавала дрожь руки, лежавшей на столе.  Мужчина смотрел на вход, всматриваясь в каждую женскую фигуру, коих заходило в это забытое богом место не очень много и большинство были довольно фривольно одеты.  С каждой пройденной минутой он все больше хмурился и нервничал, было видно, что его напрягает этот трактир, пьяные крики отдыхающих и призывные взгляды шлюх, чуявших в нем богатую добычу. Посетитель бросил взгляд еще на одну девку, вошедшую в этот момент в заведение и, разочарованно стукнув рукой по столу, начал приподыматься… Пора. Энтони встал со своего места и, перегородив мужчине дорогу,произнес:
- Уже уходите?- его бровь взметнулась вверх, но лицо было серьезным. – А мне так хотелось составить вам компанию и распить бутылку рома, он здесь достаточно сносен, на мой взгляд.
Мужчина метнул в него раздраженный взгляд и попытался обойти.
- Извините, но мне пора. – Проскрипел он, оценивая расстояние от столика до двери.
- Ах какая, досада, - продолжил насмехаться Энтони, усаживаясь за столик, и разжимая на мгновение кулак с изумрудом, - А я так хотел передать вам подарок, но видно не судьба, значит встретимся как-нибудь в другой раз. – он поднялся, делая вид что собирается уйти.
Вы!..-  незнакомец начал задыхаться от возмущения и шока, но опустился на соседний стул, продолжая шипеть как змея, -  Почему вы?... Я жду!.. Вы - не она!... Где, черт побери, сама девка?.. Кто вы? – похоже, мужчина пришел, наконец , в себя и смог ясно выражаться, - уберите сейчас же камень, вы хотите, чтобы нас убили и обокрали?
При словах этого ублюдка о Моники, гнев засветился в глазах Энтони, кулаки сжались. Он так и горел желанием прибить этого недоноска прямо сейчас,  но с трудом взял себя в руки, понимая, что еще не время для мести.
- Ну, если вы не будете так громко кричать, думаю, нам ничего не угрожает, - продолжал спокойно говорить Энтони, но камень был убран во внутренний карман рубашки. – Я думаю, мы можем покинуть этот трактир и продолжить нашу беседу в более приемлемых условиях?- предложил он. Мужчина напротив согласно кивнул. Энтони расплатился за ром и, оставив разносчице - хохотушке сдачу, предложил мистеру Родригесу идти вперед.  Тот с опаской обернулся на него, но все-таки пошел.  На улице они подошли к экипажу и Энтони сделал незаметный взмах рукой. И их тут же окружили пять головорезов. Мужчина дернулся, пытаясь достать оружие, но не успел. Нож Энтони уже прижимался к его горлу. Острие проткнуло кожу, пуская кровь.
-Без глупостей! Мистер Родригес. Это просто моя охрана. Вы же не думали, что я настолько глуп и отправлюсь в ваше логово один? Хотя нет, - он улыбнулся, явно забавляясь,  - именно это вы и думали. Ну, так что мы стоим? Или вам больше не нужен ваш изумруд.
Мистер Родригес  бросил злой взгляд на мужчину, но подчинился и открыл дверь в экипаж. Пока он садился, Энтони повернулся к нанятым им людям и приказал:
- Трое со мной. Один к кучеру. А ты,- он указал на пятого, - должен привезти остальных. Я не знаю точно, сколько у этого урода там людей.
Весь путь до места назначения прошел в молчании. Мистер Родригес явно был не рад видеть на месте Моники мужчину, да еще и подготовленного к встречи. И Энтони еще раз убедился в правильности своего решения оставить жену дома. Через час они подъехали к шикарному особняку и вышли из кареты.
- Не плохо, - присвистнул Энтони,-  неужели пленникам предоставили такие вольготные условия? Вы меня разочаровали, мистер Родригес.- Из дома навстречу хозяину выскочило трое вооруженных слуг.  Энтони схватил мужчину за руку, и дернул на себя, прижав к его голове пистолет.
- Скажи своим псам посторониться, - приказал он,- если конечно ты все еще хочешь жить. – При этом мужчина продолжал идти  к дому.
-Ублюдок! – процедил мистер Родригес, - если ты убьешь меня, считай, что ты сам уже мертв.
- Может быть, вы правы, - с улыбкой проговорил Энтони, - моя мать, понятия не имела кто мой отец.  Для того чтобы они попробовали меня убить, тебе самому надо сдохнуть, неужели ты хочешь рискнуть? Мне не нужна твоя никчемная жизнь и я даже оставлю тебе этот камень, как только ты приведешь пленников и мы тихо и мирно покинем этот гостеприимный дом. Так что в твоих интересах не делать никаких неверных действий и приказать привести семью Носси. - Продолжая держать мужчину под прицелом, в сопровождение своих и чужих вооруженных людей, Энтони бесцеремонно ввалился в холл особняка.
- Вау, да вы шикуете мистер, и, кстати, мое терпение не резиновое, у меня тут возникла интересная идея, возможно, если начать простреливать тебе ноги, ты станешь более сговорчивым, Родригес??
Лоб мистера Родригеса покрылся испариной, приказав своим людям опустить оружие и привести пленников, он судорожно выдохнул. Два его человека скрылись за одной из дверей.
Толкнув мужчину на мягкий диван, Энтони сам сел рядом, и, одной рукой продолжая держать пистолет, второй достал изумруд из кармана и стал подкидывать. Хозяин дома судорожно наблюдал за действиями мужчины, не сводя глаз с изумруда. На улице послышался какой-то шум и ржание лошадей.  Похоже, остальные подтянулись.
- Алекс, - обратился Энтони к одному из бандитов, - иди, посмотри, кто там пожаловал. Возможно, прибыла наша карета, а пассажиров, что-то все еще не видно.-  Дуло пистолета опустилось к коленке мужчины, - мне не нравится твоя медлительность, Родригес. В это время вернулся Алекс и сообщил, что появились остальные.
- Вот видишь, даже мои люди уже приехали, скажи мне, что должно меня остановить? У меня такое ощущение, что я сам приведу пленников быстрей.- Энтони убрал руку и изумруд упал, стукнувшись о мраморный пол. Родригес вздрогнул, его взгляд испуганно проследил за камнем, но сам он не решился даже шелохнуться. Идиот, неужели он думает, что я оставлю его жить??
Из-за двери, за которой ранее скрылись его слуги, послышался шум, она распахнулась, и несколько мужчин ввели в зал трех сопротивляющихся пленников.  Энтони пересчитал сопровождающий их кортеж.  Один, два, три…. десять. Ого, десять человек на трех мужчин в кандалах. Впереди шел мужчина лет пятидесяти, седина уже покрыла его голову, но выглядел он достаточно крепким. Никакого жира, которым так часто заплывают торговцы.  За ним следовали два мужчины помоложе, они шли по обе стороны от отца, как будто стремились прикрыть его от возможной опасности. Все трое гордо и  с презрением смотрели на похитителей, пока их глаза не остановились на Энтони.
- Сними с них кандалы, Родригес, - нога Энтони прижала изумруд к полу, он выжидающе посмотрел на мужчину, который так и не сводил взгляд с камня, - Родригес…- его голос стал угрожающим, а нога начала вдавливать изумруд в мраморный пол, вызывая скрежет.
Хозяин особняка отдал соответствующий приказ сквозь зубы.
- Отлично, Родригес, - проговорил Энтони, поднимаясь с дивана. – Спасибо за гостеприимство, а теперь, прошу нас извинить, мы должны вас покинуть.  Я думаю, как хороший хозяин вы нас проводите??- взмахнув пистолетом, мужчина приказал  Родригесу встать и, показав испанцам на выход, попросил следовать наружу. Там их уже ждали оседланные лошади.  Подождав, пока родные Моники сядут в седла и его люди окружат их, давая им своеобразную защиту, он приказал основной группе трогаться.
- Алекс, держи этого слизняка на мушке. – Отдал распоряжение Энтони, отталкивая хозяина особняка и одновременно с этим запрыгивая на коня. – А теперь трогай!
Как только Родригес оказался на свободе, раздался его  крик:
- Что вы стоите олухи? Стреляйте! - Мужчина выхватил у первого попавшегося слуги пистолет и начал палить по удаляющимся всадникам. Энтони пришпорил коня, смываясь из этого места.  Где-то над головой пролетела пуля. Он пригнулся к лошади, пытаясь слиться с ней воедино. Краем глаза следя за другими наездниками, все были в седлах.
- Я хочу видеть их мертвыми, - раздался визг взбешенного Родригеса за спиной.  Энтони ухмыльнулся и лишь сильней пришпорил коня. Проскакав около часа и не заметив за собой никакой погони, он приказал двигаться к основной группе. Достигнув назначенного места, они остановились.  Испанцы с остальными уже были здесь.
- Алекс, отличная работа,- проговорил Энтони и кинул мужчине мешочек золота.- Но у меня есть еще одно дельце для вас. Если хотите получить  еще столько же, я жду тебя через три часа в том же месте.
Подождав, пока нанятые им бандиты скроются из видимости, Энтони повернулся к… своим родственникам.
- Оставаться на этом постоялом дворе небезопасно, хоть я и хорошо заплатил этим людям, за хорошую сумму они сдадут родную маму. Поехали. – Мужчина тронул поводья лошади, трогаясь.
- Кто ты?- Проговорил отец Моники, не спеша следовать за ним. – И откуда у тебя изумруд?
Приостановив коня, Энтони внимательно посмотрел на испанца, достал из-за пазухи письмо и протянул его мужчине.
- Это от вашей дочери, но я думаю, что нам стоит переместиться в более безопасное место. -  Дождавшись утвердительного кивка мужчины, он снова пришпорил коня и, уже не оглядываясь, направился к набережной. Остановившись на небольшом, но довольно приличном постоялом дворе, он спрыгнул с лошади, отдав поводья подбежавшему мальчонки. Кинув ему пару монет, Энтони попросил его привести лошадей в порядок, а сам с мужчинами прошел во внутрь и сразу же поднялся в снятый им номер.  Предложив мужчинам рому, он сел на стул. Отец Моники тут же распечатал письмо и начал читать. Энтони внимательно следил за мужчиной,  стараясь понять какие эмоции он испытывает. Он не знал, что точно написала Моника в письме и не стал читать, когда у него была такая возможность, так как доверял своей бамбине.
- Ах, ты сукин сын! - мужчина бросился на него  и врезал кулаком в челюсть.
- Отец! - вскрикнул один из братьев.
- Как ты смел, обесчестить мою девочку, - мужчина снова занес руку для удара, но Энтони осторожно перехватил ее, не пытаясь больше ничего предпринять.
- Она моя жена, сэр, - серьезно проговорил он, - и я готов защищать ее ценой своей жизни. Именно поэтому здесь сейчас нахожусь я, а не она.
Отец Моники внимательно смотрел на Энтони, как-будто выискивая в нем что-то важное для себя и делая какие-то выводы.
- Хорошо,  можешь жить, - наконец сказал он, - но если ты ее обидишь…
- Никогда, сэр, - Энтони позволил себе улыбнуться и, указав на стол, проговорил, здесь три билета на завтрашний рейс из Гаваны до Пенсаколы. Я обещал, что привезу вас к ней. А сейчас у меня еще осталось в этом городе одно незавершенное дело, обещайте, что уедете завтра, даже если я не присоединюсь к вам и позаботитесь о моей девочке в случае чего. – Энтони показалось, что у испанца при этих словах аж заскрипели зубы, но мужчина ничего не сказал, лишь кивнул. Энтони покинул комнату и направился навстречу с Алексом.

***

- Я хочу получить голову этого  Родригеса к завтрашнему утру, Алекс.  Но сделать это нужно тихо и без лишнего шума, сможешь?- его глаза сверлили собеседника.
- За те деньги, что ты платишь, все что угодно!- ухмыльнулся бандит, убирая в карман очередной мешочек с золотом.
- Тогда я жду, привезешь ее в доки, там, где я тебя нашел, -  проговорил Энтони и поднялся с места, - там же получишь  вторую часть вознаграждения.

***

Спустя еще 2 недели

До прибытия в Пенсаколу оставалось часа два.  Он, наконец, увидит Монику.  За время плаванья  Энтони нашел общий язык с ее отцом и подружился с братьями. Возможно, это еще не была та любовь, которой любят своих родственников, но приобретенные родственники однозначно относились к нему с уважением. Надо будет спросить у бамбины, что же было в этом письме, сомневаюсь, что испанцы приняли бы его, если бы она написал им о его необычном прошлом. Энтони все-таки получил голову Родригеса и при этом не чувствовал ни капли раскаяния. Этот поддонок посмел угрожать его малышке, а значит должен был умереть. А вот, что стало с изумрудом он не знал… Да и не нужно ему это было… Свою самую главную драгоценность в этой жизни он уже получил и большего ему было не надо. Теперь у него было все: любимая жена, свое дело. А когда по дому начнут топать маленькие ножки, он станет самым счастливым  человеком на свете.
- Пришвартоваться… кинуть якорь,- услышал Энтони команды отданные морякам. Впервые в жизни он путешествовал на корабле как пассажир. Мужчина поспешил к трапу, стремясь побыстрей попасть на берег, родные Моники тоже уже были тут. Как только был брошен трап, мужчины сошли на берег.
- Папа! Аарон! Джерман! Тони! – Маленький вихрь несся к ним, сметая все на своем пути. Девушка бросалась в объятья то к одному, то к другому, пока Энтони не поймал ее в свои объятья. На ее гзазах сияли слезы.
- Тише, бамбино, тише, - нежно проговорил Энтони, гладя девушку по спине, - Все хорошо! Что ты делаешь на пристани, дорогая?
Щеки девушки смущенно заалели, и она прошептала, уткнувшись мужу в грудь:
- Вас жду…- объятья мужчины стали сильней.
- О боже, только не говори, что встречала каждый корабль приходящий с Кубы? – виноватый взгляд жены все сказал без слов. Энтони наклонился к ее ушку, опаляя его своим дыханием, и прошептал только для нее. -  Бамбина, я тебя точно когда-нибудь отшлепаю. – Казалось, лицо Моники запылало еще сильней. –  Ты нас встретила родная, а теперь пошлите домой?- предложил мужчина, не выпуская девушку из объятий.- Я очень соскучился!
Спустя три часа
Энтони и Моника лежали в объятьях друг друга, наслаждаясь близостью. Девушка выводила узоры у него на груди, а он перебирал ее волосы.
- Кортни родила двух мальчиков, - вдруг прошептала Моника.
- Какая новость, завтра обязательно сходим их поздравить!- проговорил Энтони, обхватывая рукой грудь жены и лаская ее вершину. Девушка подняла на него глаза и вздохнула.
- Тебя что-то тревожит, бамбино??- спросил Энтони, останавливая движение руки. - Ты расстроена, тем, что у Кортни уже есть дети??
- Нет, - прошептала Моника, закусив губу, - я думаю у нас тоже…
- Что? У нас будет малыш??? - Энтони приподнял подбородок девушки  и внимательно посмотрел в ее глаза.  Моника кивнула. Сердце Энтони радостно забилось. Это была самая прекрасная новость, какую только могла сообщить ему жена. Он склонился к ее губам и нежно поцеловал. – Я люблю тебя, бамбино!
_________________

***
"Я больше никогда не посмею показаться ему на глаза..."- Ойё, выскользнула из комнаты и прислонилась спиной к двери, не в силах сделать и шага. Губы горели от его поцелуев, сердце стучало как сумасшедшее. Джеро!!!
На следующий день она всеми силами старалась даже не подходить к Той комнате, заставляя то одну, то другую "пленницу" пойти посмотреть как там Джеро. А сама готовилась к свадьбе своей любимицы и не могла не думать о том... самом первом поцелуе...
В заботах и суете подготовки свадебного обеда, Ойё с Мерседес уговорили притихшую ненадолго Кортни надеть красивое платье, украшенное необыкновенными кружевами. Её девочка согласилась с условием, что на поясе будет висеть её толедский клинок. Рэмзи глаз не сводил со своей невесты и готов был немедленно вести её на "Призрак". Но Стив назначил время на четыре склянки (14:00) и приходилось ждать...
Когда док вышел от Джеро и сказал, что теперь у него нет сомнений, что этот счастливчик выживет, Ойё вознесла молитвы всем богам. А ещё Джек сказал, что этот чернокожий красавец никого не желает видеть, кроме Ойё и ей следует поторопиться. Она покраснела, а потом услышала как Джеро позвал её снова. И сердце мавританки не выдержало. Она вошла к нему, стараясь не выдать своего смущения, с очередной порцией лекарства...
- Ты снова шумишь, никак не можешь угомониться?
- Богиня... моя богиня, ты вернулась?
Их взгляды встретились и уже не нужно было слов, только Ойё не могла без слов! Она присела на кровати и, поглаживая раненную руку любимого, внезапно расплакалась.
- О чём ты думал, когда собрался на небо, черт тебя подери! Как бы я без тебя здесь осталась, скажи, как?..
Может кто-нибудь и испугался бы женских слёз, но только не Джеро. Он, как и в первый раз, нежно и решительно притянул лицо к лицу, губы коснулись губ и женщина наконец-то замолчала...

Что такое любовь...
Это когда от одного взгляда любимого человека сердце замирает... когда ты засыпаешь и просыпаешься полная мыслями о нём... когда ты не можешь ни на чём сосредоточиться и только и думаешь, как бы поскорее увидеть его и чувствуешь себя как во сне, если он рядом...
Это так прекрасно, так необыкновенно! Они были в своём особенном мире вдвоём... Они любили друг друга...

***
Ойё лежала на кровати со своей только что родившейся дочкой и не могла поверить этому чуду. Доченька, их с Джеро маленькое солнышко, крошечное сокровище...
Суета вокруг них наконец прекратилась и служанка пошла провожать доктора.
А новоявленная мамочка, прикрыв глаза, улыбалась счастливой улыбкой. Она услышала, как Джеро поднимается к ним... Очень быстро... Вот дверь распахнулась и глаза встретились с глазами и сердца их замерли на мгновение. Слёзы счастья покатились из её распахнутых глаз...
"Ты так много дал мне, любимый, так много... "
- Я люблю вас, мистер Джеро...

Любовь - это радость восторженных глаз,
Это тот поцелуй, самый первый.
Любовь - это смысл недосказанных фраз,
Бегущий волшебной истомой по нервам.
Любовь - это истина чутких сердец,
Что бьются синхронно, удар за ударом.
Любовь - это золото узких колец,
Три слова, звучащих не громко, но с жаром... (с)

В игре принимали участие:

• Аньес Шапель - Vlada
• Бриан О`Рейли - Aestas
• Габриель О`Коннелл - Цирцея
• Дезире де Сен-Реми - Lunia
• Джек Уоррен - Solnyshko
• Джеро -
• Джессика Тернер - Блер
• Изабелла - Норатар
• Кортни Морган - Муза
• Красавчик - Aestas
• Лиим О`Рейли - Танюшка
• Мануэль Ортис де Веласко - Aestas
• Маркус Кольтелль - moran
• Мерседес де Сарате - Электра
• Моника Носси - newmoon
• Ойё - froellf
• Пит Брикман - evgeni-ka
• Роберт Хаселриг - Aestas
• Рэмзи О.Киф - froellf
• Стив Морган - Фройляйн
• Фостайн Мирабо - Elenyshka
• Хуан-Альварес де Сантьяго - Virgin
• Эд Кэмерон - Танюшка
• Энтони Томпсон - nikulinka
_________________