Законы Красного моря

Ага, совесть нечиста))

Про совсем уж современный Египет (их художественного) - я сама не встречала, но вообще очень рекомендую "Улицу Райских дев" и "Дом Якобяна". Это конечно, не совсем современность, но и не фараоны) Там события где-то 60-70х годов двадцатого века.

"Дом Якобяна" очень известная книга, по ней и фильм сняли. Единственное что там много параллельных сюжетных линий, я пока запомнила всех героев, ху из ху, уже книга к концу подошла. Но интересно и многое объясняет из того, что сейчас происходит в Египте, про египетскую классовость и социальное расслоение общества. Там и про "братьев-муульман", и про элиту, и про народ.

А "Улица Райских дев" охватывает последние годы правления последнего короля Фарука Второго, революцию 1952 года и несколько десятилетий после нее в рамках одной семьи из высшего общества.

Еще есть книга, которую давно сама хочу почитать, но никак руки не доходят. "Синухе, египтянин", какого-то финского писателя. Там вроде как раз про Древний Египет, но по отзывам, читается очень легко и действие легко проецируется на современность.


Девочки, всем спасибо! Приятно, что вы читаете.
Аня - чужая в стране, как ни крути. И если сначала любовная эйфория это как-то сглаживает, то с рождением ребенка все усугубится.
Сейчас такое небольшое затишье в сюжете, но где-то с 18й главы начнутся основные события книги)
_________________

Очень понравилось то, как Саид ответил на Анину благодарность за помощь с сестрой! Семья - это святое, но мы так часто об этом забываем. Есть разные случаи конечно, но сплошь и рядом примеров, где родные люди делают проблему там, где её можно избежать.
Неполный ответ Саида про бывших девушек и то, что он не хотел ничего рассказывать, наталкивают на мысль, что не все в прошлом было просто и была все же какая-то история. А слезы в его глазах, когда провожал Аню, настораживают. Или он чувствует свою вину перед ней, или предчувствие беды. Но в любом случае слезы в глазах мужчины не будут просто так! Лишь бы Аня удачно долетела, и дома все было хорошо. А то как-то тревожно от разговора с Юлей о том, что может что-то случиться, какое-то ЧП. И мама Ани грустная. Впечатление, что незаметно подкрадывается беда
Мария, спасибо за продолжение!

Не за что! рада, что вам нравится.

Беда подкрадывается, это да) еще чуть-чуть, и подкрадется совсем близко
_________________

 » Глава 16

Россия встретила меня холодом и мокрым снегом. Я долго получала багаж в толпе хмурых попутчиков, затем надела куртку, в которой улетала отсюда год назад, и пошла на выход. Меня ждали Маша и ее новый парень. Мама хотела приехать в аэропорт, но я отказалась - было намного удобнее переночевать у друзей и выехать в Тверь на следующий день.
- Ну, наконец-то! С возвращением! Вэлком ту Раша, и все такое. - Маша сгребла меня в охапку, поцеловала и сразу начала торопить - пошли, пошли в машину, я уже замерзла как не знаю кто! А, кстати, это Павел, в смысле Паша. А это Аня, моя подруга.
Мы неловко кивнули и пожали друг другу руки. Павел молча подхватил мой чемодан, а Маша буксиром потащила меня на стоянку, продолжая щебетать на ходу.
- Сейчас приедем, я тебе налью борща - весь день сегодня варила! Промерзла небось? Ну ничего, привыкай теперь обратно к нашим холодам! У вас-то, конечно, лето круглый год. Квартира у нас хорошая - ну, сейчас сама увидишь. Очень повезло, приличный вариант и недорого. А Кристина теперь снимает жилье с другой девочкой - ты, наверное, слышала? Представляешь: она очень долго искала сожительницу, когда мы с Пашей решили съехаться, но в итоге нашла, а то одной аренду тяжело платить. Ну, вот и наша машина - главное, что тут есть печка. Паш, включи пожалуйста, а то очень холодно.
Павел кивнул. На фоне Маши он казался особенно немногословным. Мы плюхнулись на заднее сиденье. В машине действительно быстро потеплело, я разомлела и с ностальгией оглядывала пейзаж. Маша продолжала рассказывать последние новости.
- А ты знаешь, что я получила промоушен? - спросила она.
- Нет, я не знала. Поздравляю!
- Ага. По зарплате мелочь, но приятно.
- Так ты теперь Биг Босс? - с улыбкой поинтересовалась я.
- Издевайся, издевайся. Рассказывай, как у тебя дела.
- Да все в порядке. - Я не хотела сообщать про беременность в машине, а живота практически не было видно, тем более в куртке. - Так в двух словах не расскажешь.
- Муж не обижает?
- Нет, не обижает.
- Ну и славно.
И Маша вернулась к обсуждению последних новостей. По дороге я заметила, что в Москве появилось несколько новых строек, а вот пробки никуда не делись. Холод, суета, небоскребы – столица казалась такой привычной и одновременно чужой. Я пыталась разобраться в своих ощущениях и почти не слушала подругу. Павел молча крутил руль. Опомнившись, я достала телефон и набрала маму. Сообщила ей, что долетела благополучно и завтра собираюсь в Тверь, а затем коротко поговорила с Кристиной и Ниной. Саиду я отправила смс сразу после приземления.
Мы добрались до дома, и Маша с гордостью показала мне их двухкомнатную квартиру. Павел был москвичом, но не имел собственного жилья и снимал эту квартиру еще до знакомства с моей подругой. Я восхитилась свежим ремонтом и большой площадью, понимая, что по московским меркам квартира действительно просторная и хорошая, но по сравнению с моим жилищем в Александрии она казалась просто крошечной, о чем я благоразумно промолчала.
К полуночи я искупалась, переоделась и уселась за стол. Маша и в самом деле сварила вкуснейший борщ, и мы продолжили сплетничать во время еды. Как же мне не хватало этих ночных посиделок на московских кухнях! Египтяне не понимали, что такое кухня и почему мы ведем туда гостей – для них она была местом приготовления пищи, и только. Я пыталась объяснить Саиду про квартирный вопрос, особенности планировки и цены на жилье, но муж так и не понял, почему кухня имеет столь важное значение. А мне так часто вспоминались наши с мамой посиделки под желтым абажуром, неспешные разговоры обо всем и бесконечные обсуждения парней на нашей с Ниной московской кухне…
Наступило воскресенье, и мы с чистой совестью провалялись в кроватях почти до полудня. Уехать в Тверь удалось только к вечеру. Маша предлагала остаться еще на одну ночь, но я знала, что мама очень ждет моего возвращения, и пообещала подругам вернуться в Москву как-нибудь на выходных. Мы встретились в суши-баре на Тверской, а затем отправились гулять по городу. Известие о моей беременности вызвало море восторгов.
- А я подумала, что ты отказываешься от выпивки под влиянием мужа, - заметила Кристина.
- Если честно, весь год практически не пила , - ответила я. - По-моему, всего один раз, с русскими знакомыми. А дома как-то даже вопрос не стоит. Оказывается, это не трудно, когда нет собутыльников.
- А у нас так почти каждый день повод находится, - усмехнулась Нина.
Подруги мало изменились за то время, что мы не виделись, но что-то неуловимо новое появилось в наших отношениях. Наверное, я просто перестала быть одной из них. Раньше мы жили в примерно одинаковых условиях – крутились, зарабатывали себе на жизнь, совместно снимали квартиры, с кем-то встречались, по пятницам ходили есть суши, сплетничали, жаловались на работу и отсутствие мужчины. Для них все осталось по-прежнему, а вот я превратилась в безработную жену преуспевающего бизнесмена, проживающую в исламском государстве с непонятными законами и традициями. И хотя я с интересом выслушивала их истории, а они - мои, в отношениях появилась маленькая трещина, которая с годами могла разрастись в пропасть. В тот день я впервые ощутила эти изменения, и мне стало не по себе. Пройдет несколько лет, и мы совсем отдалимся друг от друга, - мелькнуло в голове. – Кто-то не найдет времени, чтобы увидеться, а кто-то вообще окажется «вне зоны действия сети». Но пока мы все еще были близки и рады встрече, и я постаралась выкинуть лишние мысли из головы.
- Как назовете?
- Пока не решили . Надо сначала определиться, мальчик у нас или девочка. Если мальчик, то, наверное, назовем Валид. Мне нравится, Саиду тоже. Имя звучит неплохо и не особо затаскано. Я вообще согласна почти на любое, кроме Мухаммеда или Ахмеда.
- А что, разве вы еще не знаете, кто там у вас?
- Пока нет. Хотя УЗИ мне делают каждую неделю, уж не знаю зачем. В последний раз врач сказал, что можно посмотреть, но не увидел - ребенок как-то неправильно лежал.
- А ты сама кого хочешь? Саид наверняка мечтает о сыне, - заметила Нина.
- Мне все равно, Саид говорит то же самое. В глубине души, наверное, сына хочет больше, но не признается. И я почему-то думаю, что это мальчик.
- Главное, чтобы родился здоровеньким, кто бы там ни был, - заключила Кристина.
- А почему ты не хочешь приехать сюда на роды?- спросила Маша.
- Саид против, - вздохнула я. - Обещает найти хорошего врача. Я и сама понимаю, как ему будет тяжело. Ехать придется где-то на полгода - ну может быть, чуть меньше.
- А сам он приехать не может?
- Надолго - не может. У него бизнес, который надо контролировать.
- Ань, а ты не интересовалась, как потом вывезти ребенка в Россию? Я не хочу нагнетать, тьфу-тьфу, - Маша постучала по деревянному столу. – Но, по-моему, лучше знать законы. Обычно они серьезно ограничивают перемещение детей без разрешения мужа.
- Маш, если честно, не узнавала. Саид даст разрешение, если нужно, в чем проблема-то?
- Анют, да нет никакой проблемы. И надеюсь, что никогда не будет. Я бы тебе просто порекомендовала узнать. Я верю, что у вас будут прекрасные отношения всю жизнь, и очень желаю тебе счастья, но ты знаешь, что в жизни случается всякое. Я бы в такой ситуации предпочла быть информированной.
- Ты говоришь о том, как женщины сбегают от мужа и крадут общих детей? - я пожала плечами. - Маш, я не вижу смысла выходить замуж, чтобы думать о побеге. И не верю, что если у людей сначала хорошие отношения, они вдруг ни с того ни с сего испортятся. Все проблемы можно обсудить и решить. Кроме того, я бы никогда не стала лишать ребенка отца.
- Извини, что завела этот разговор, - Маша и вправду выглядела расстроенной. - Не хотела тебя огорчать. Дело не в том, что я не доверяю Саиду, или не верю, что у вас хорошие отношения, или советую тебе плести за спиной мужа интриги. Я совсем не то имела в виду. В общем, ладно, давай закроем тему.
Мы смущенно замолчали. Я нервно теребила в руках салфетку, настроение резко испортилось. Так вот что думают мои подруги! Может быть, они вообще не верят, что муж меня любит? А ведь никто из них никогда не видел Саида, никто не приехал на мою свадьбу, почему же тогда они судят – лишь по его по религии и национальности?
- А ты уже покупала ребенку приданое? - спросила Нина, желая разрядить обстановку.
- Еще нет. Думаю, пока слишком рано, - хмуро ответила я, безуспешно пытаясь выкинуть из головы машины слова.
Вечером за нами приехал Павел. Я с утра предусмотрительно положила свой чемодан в багажник его «Ниссана». В течение дня мне несколько раз звонили мама и Катя, и сама я страшно хотела попасть домой. Девочки выразили желание проводить меня на станцию. Я без проблем купила билет на ближайший автобус, пообещала навестить их еще раз до окончания новогодних праздников, и долго махала подругам из окна. В Твери меня встретила мама - похудевшая и какая-то грустная.
В моей комнате все осталось по-прежнему. Статуэтки, куклы, книги - все находилось на своих местах, и я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, вернувшейся из летнего лагеря. Было непривычно засыпать одной, без мужа, но, как и в прошлый вечер, усталость взяла свое. Мама настояла на том, чтобы я поела, а разговоры мы отложили на следующий день.
Проснувшись, я нашла маму на кухне с тарелкой остывших бутербродов. Увидев меня, она встрепенулась.
- Аннушка, как спалось?
- Отлично, - улыбнулась я - все-таки в моей детской кровати спится лучше всего.
- Я тебе приготовила горячие бутерброды, но они уже остыли. Может, ты хочешь что-то другое?
- Не переживай, мам. Я могу поесть и холодные. Сваришь кофе?
- Тебе разве можно?
- Не знаю, но врач не запрещал. Я стараюсь не злоупотреблять, пару чашек в день и все.
- Ну ладно, - сказала мама с сомнением в голосе. - Сделаю. Хотя я не пила кофе, когда была беременна тобой.
Я не спеша умылась и вернулась на кухню. Сейчас, при утреннем свете, я заметила у мамы темные круги под глазами, и хотя она старалась улыбаться, радостной при этом не выглядела.
- Мам, а ты чего похудела? - спросила я осторожно.
- Что? А, похудела. Не знаю, как-то само собой получилось. Я тут болела немного. Ничего серьезного, - замахала она руками, - не очень хорошо себя чувствовала, пришлось ходить по врачам.
- А что у тебя было – давление?
- Нет, просто начала быстро уставать, появились головные боли. Пошла к терапевту, ну и как обычно, он послал на обследование к другим врачам, назначил анализы, - вздохнула мама. - А от них и здоровый человек уйдет больным.
- Так что выяснили?
- Пока ничего, - поколебавшись немного, ответила мама. - Ну я еще не все обследования прошла. Ты только не переживай, ладно? Со мной все в порядке. А у тебя какие планы на сегодня?
- Точно не знаю. Вообще я бы провалялась весь день дома. Только мне надо созвониться с Катей.
- Она заходила ко мне после того, как вернулась из Египта. Очень милая девочка.
- Да, Катя очень хорошая.
- Про тебя тут многие спрашивали. Тетя ждет в гости.
- Сходим, только не сегодня.
Я позвонила Кате и договорилась прийти к ним завтра вечером. Мне больше хотелось встретиться на нейтральной территории, но сестра категорично заявила, что меня ждет вся семья.
Весь день я провела дома, щелкая каналы телевизора и рассказывая маме о своей жизни в Александрии. К вечеру зашла соседка Валентина Николаевна, с которой я старалась не пересекаться. Ее дочка Ира была моей ровесницей - она рано вышла замуж, родила двоих детей и фактически ушла от мужа, хотя развод они вроде не оформляли. По какой-то непонятной мне причине соседка считала, что раз у Иры есть абы какой муж и дети, ее жизнь удалась, и при всяком удобном случае ставила дочь мне в пример. Спорить было бесполезно: повторить судьбу Иры (которая работала нянечкой в детском саду и тянула двоих детей на мизерную зарплату и пенсию матери) я совершенно не хотела, но переубедить Валентину Николаевну мало кому удавалось. О моем замужестве им сообщила мама, и вот теперь соседка зашла по какому-то пустяковому вопросу и явно напрашивалась в гости.
Судя по доносившимся до меня звукам, мама повела Валентину Николаевну на кухню и включила чайник. Не выйти из комнаты было некрасиво. Пришлось наклеить на лицо фальшивую улыбку и плестись к ним. Валентина Николаевна сидела в кресле с внучкой на руках - при моем появлении она тут же вперилась в меня взглядом.
- Анечка, что же ты такая незагорелая? Вроде ж на юге живешь? - начала соседка.
- Здравствуйте, Валентина Николаевна, - я решила не реагировать на провокации. - Как выросла ваша внучка! - Я дала девочке конфету.
- Когда ты своих заведешь, Анечка? - ехидно поинтересовалась гостья. - Давно уж пора.
- Вот стервозная баба, - подумала я, продолжая улыбаться, и ответила. - Скоро. В начале мая.
- Так ты беременна? - она ощупала взглядом мою фигуру в спортивном костюме. - Не видно еще. И как вы с мужем живете?
- Вот бы она обрадовалась, скажи я, что все ужасно. Муж бьет, денег нет, отношения со всеми плохие. Может, так и сделать? - размышляла я. - Хоть увижу раз в жизни, как Валентина Николаевна улыбается.
- Отлично живем, - ответила я, размешивая чай. - Муж работает, я нет. Гуляю, отдыхаю, общаюсь с подругами, сижу в Интернете.
- А свекровь?
- А что свекровь? Приходит иногда, иногда мы к ней ездим в гости.
- Разве вы не вместе живете?
- Нет, конечно, - удивилась я. - Кто Вам такое сказал? У нас отдельная квартира, с видом на море.
- И сколько комнат? - продолжила она допрос. Девочка в это время методично поглощала конфеты из вазочки.
- Три спальни и холл.
- А по площади?
- Не знаю, но очень большая. В Египте хорошие планировки: холл и коридор огромные, а комнаты обычные. Общая площадь не меньше ста метров.
- Я думаю, даже больше, - сказала мама.
- И что, ты у него пока единственная жена? - продолжила Валентина Николаевна.
Я поперхнулась чаем.
- Да. Абсолютно единственная. И других не предвидится. У нас так прописано в брачном контракте, - соврала я, начиная закипать.
Соседка продолжала сверлить меня взглядом.
- А что кольца на руке нет?
- Как нет? - я протянула левую руку. - Вот. У египтян на правой руке кольцо после помолвки, а после свадьбы на левой.
- Все не как у людей. А почему белое - серебряное?
- Белое золото. С бриллиантом, - холодно уточнила я.- Остальные драгоценности оставила дома, опасно ехать увешанной золотом. Уж извините, не могу Вам их предъявить.
- Ну что ты, Аня, мы же просто болтаем по-соседски! - тут же разулыбалась гостья.
Мама разлила всем чай и доложила конфеты в вазочку. Внучка Валентины Николаевны смотрела на меня, не отрываясь. Захотелось принять таблетку от головной боли и лечь в постель, но я осталась и в следующие полчаса выдержала полный допрос - сколько зарабатывает муж, ношу ли я платок, много ли детей планируем завести… Причем у меня сложилось впечатление, что Валентина Николаевна ничему не поверила и продолжает считать, что дела мои плохи - только мы с мамой не хотим в этом признаваться и придумываем сказки про спокойную безбедную жизнь... А на самом деле муж меня бьет, считает своей служанкой, не выпускает из дома, не дает денег, живем мы в сарае и ездим на верблюдах. И конечно, я далеко не единственная жена...
Когда мама закрыла за соседкой дверь, я взорвалась:
- Почему ее нельзя было выставить?
- Дочка, успокойся. Ну соседка все-таки, пришла тебя проведать. - Мама выглядела смущенной.
- Проведать? Это называется проведать?
- Ну, сказала бы, что ты себя плохо чувствуешь, ты же беременна. И ушла бы в комнату.
Я махнула рукой и опустилась в кресло.
- И почему ты в детстве внушила мне мысль об уважении к старшим?
Мама вздохнула и виновато развела руками.
- А вот интересно: многие из тех, кто мной интересуются, считают, что я попала в рабство?
- Да никто так не считает, Аннушка. Люди просто спрашивают, переживают, все-таки другая страна. А Валентина Николаевна… ну такой характер у человека, забудь и не бери в голову. Ты ее видишь раз в год, какая тебе разница?
- По-моему, многие не верят, что у меня все в порядке. Подруги вчера намекнули, чтобы я узнала законы насчет вывоза ребенка из страны.
- Нет ничего плохого в том, чтобы узнать законы, - осторожно сказала мама. - Знание еще никому не повредило. Тем более ты хочешь рожать в Египте.
- Мам, и ты туда же?
- Аня, пожалуйста, не надо нервничать. Твоя жизнь, и тебе решать. А насчет ребенка - сама знаешь, сколько всяких историй было, и не обязательно в Египте. Никто не говорит, что Саид плохой, просто он иностранец, и ты живешь не в России. Здесь ребенок при рождении получает наше гражданство, а там, насколько я понимаю, нет. Не принимай так близко к сердцу.
Я молча кивнула и ушла в спальню. Как будто почувствовав мое настроение, позвонил Саид, и мы очень долго разговаривали. Муж беспокоился, достаточно ли я тепло одеваюсь, хорошо ли кушаю. Я убеждала его, что переживать не о чем. Какой он все-таки внимательный и заботливый! Я сжимала телефон в руке, слушала любимый голос и удивлялась, как кто-то может говорить мне о недоверии и необходимости страховаться. Просто они не понимают, какое сокровище досталось мне в мужья. Я не стала рассказывать ему о неприятном разговоре с соседкой и советах подруг, и сама решила об этом не вспоминать.
На следующий день я купила большой торт и пошла в гости к Кате. Она настояла на том, чтобы встретить меня, как в прошлый раз, хотя я уверяла, что хорошо помню дорогу. Для меня оказалось сюрпризом увидеть на остановке вместе с Катей своего отца. Выйдя из маршрутки, я неловко поцеловала его в щеку, обнялась с сестрой, и мы быстрым шагом направились к ним домой.
Там уже был накрыт стол, и никто не хотел слышать, что я совершенно не голодна - пришлось есть вместе со всеми. Сразу по возвращении из Египта Катя поведала родным о моей беременности, и разговор почти весь вечер крутился вокруг предстоящих родов и нашего будущего ребенка. Я получила в подарок несколько костюмчиков для новорожденных, которые показались мне слишком маленькими даже для нашего кота. Впрочем, я крайне редко имела дело с младенцами и не очень представляла их размер. Судя по всему, Катя довольно подробно рассказала о нашей жизни в Александрии, так что никто не закатывал глаза и не ставил мои слова под сомнение. После ужина всем налили чай, только Андрей отказался и убежал в свою комнату мерить привезенную мной футболку.
- А почему египетские женщины так странно одеваются? - спрашивала жена отца.
- Согласно их религии, нельзя показывать свое тело. Даже купаются в одежде.
- Смотрится и правда странно, - улыбнулась Катя.
- Да они и не купаются в основном, так, окунаются в море. Плавать почти никто толком не умеет. Нам-то, конечно, странно, но для них будет шок, если увидят девушку в купальнике. Мы однажды смотрели фильм - там по сюжету иностранка приехала в Египет и пошла купаться на местную речку в бикини, а все люди сбежались посмотреть. Саид сказал, что в деревнях так и отреагируют.
- Я вижу, у них совсем другое воспитание и взгляд на жизнь. Тебе не сложно это принять? - спросил отец.
- Бывают какие-то нюансы, - не стала я отрицать. - Но все зависит от человека, в смысле от мужа, от его характера. Саид очень современный и адекватный, он меня не ограничивает, а надевать мини-юбку я там и сама не хочу, поскольку понимаю, как люди это воспримут.
Андрей вернулся в гостиную в футболке Земалек, и все заулыбались. Я пояснила, что это любимая футбольная команда Саида. Остальным членам семьи я презентовала несколько шарфов, кальян и две небольшие картины восточной тематики. Саид хотел купить что-нибудь специально для отца, но я совершенно не знала его вкус и решила, что он не обидится из-за отсутствия персонального подарка.
В конце декабря я сделала УЗИ, и врач со всей определенностью сказал, что у меня мальчик. Сын! Я так и знала! Выйдя из кабинета врача, я дрожащими руками набила смс Саиду. Он обрадовался и поздравил нас обоих. Как мне хотелось обнять мужа! Я бездумно брела по городу, сжимая в руках бумагу с результатами УЗИ, улыбалась и изредка смахивала слезы. Раньше меня посещала мысль уговорить мужа и остаться рожать в России, но в этот момент я поняла, что просто не смогу покинуть Саида. Cемья должна быть вместе, - решила я, отбросив все сомнения.
Тетя встретила меня в дверях квартиры и радостно обняла. Мне показалось, что за последний год она сильно постарела. Мы с мамой прошли в крошечный коридорчик, разулись, разделись и отправились на кухню пить чай. Тетя долго расспрашивала меня о нашем житье-бытье – видимо, она сильно беспокоилась.
- Тетя, честное слово, у меня все очень хорошо! Я не знаю, сколько времени надо прожить в Египте, чтобы вы убедились, что я не в рабстве, у меня не украли паспорт, не привязали к батарее и не держат за служанку!
- Дай Бог, все и дальше будет так же, - вздохнула она. - Ты не сердись на нас с мамой. Вот появится у тебя свой ребенок - поймешь, что такое материнский инстинкт.
- А ты почему к нам не приезжаешь? - поинтересовалась я, уплетая шарлотку.
- Да куда уж мне по заграницам ездить, - махнула рукой тетя.
- Почему нет? В Европе только пенсионеры и путешествуют.
- Так то Европа, - усмехнулась мама.
- Вы еще молодые женщины, ну зачем себя в старухи-то записывать? - возмутилась я.
- Мы просто выросли в другой стране, - вздохнула тетя.
- Надо привыкать к путешествиям. Сейчас это несложно и не так дорого.
Мама извинилась и вышла из кухни. Тетя проводила ее настороженным взглядом.
- Ты знаешь, что с ней? - поинтересовалась я.
- Нет, - поколебавшись, ответила тетя. – Но за последний год она сильно сдала.
Когда мама вернулась, мы с тетей оживленно обсуждали имена для новорожденных.
- А разве нельзя подобрать имя, которое есть и в русском языке, и в арабском?
- Женское имя - можно. У них есть Надя, Мария, Жанна, Ола, Гала. А с мужскими сложнее. - ответила я. - Некоторые имена просто хорошо звучат на русском - например, Карим, Адам. Но нам нравится имя Валид. Правда, мы пока не точно решили.
- Валид Саидович? - улыбнулась мама. – Звучит интересно.
- Это на русском. А по-арабски будет Валид Саид Ахмед Шехата. У них полное имя состоит из имени человека, его отца и деда по отцовской линии, - пояснила я.
- А ребенку можно сделать русское гражданство?
- Можно. Нужно собрать документы и сдать в наше Консульство. Так как мать ребенка русская, никаких проблем.
- Но необходимо согласие отца? - осторожно спросила мама.
- Ну да. Саид не против, мы с ним уже разговаривали на эту тему.
Мама с тетей переглянулись, но ничего не сказали.
На следующий день я зашла в гости к своей школьной подруге Наташе. Ее дочка Лариса с порога кинулась мне на шею и начала взахлеб что-то рассказывать. Наташа тщетно пыталась освободить меня от крестницы.
- Лариса, перестань немедленно! Ну что за неугомонный ребенок! - она посадила сопротивляющуюся девочку на пол и обняла меня. - Как же давно мы не виделись!
- Да, давненько. Лариса так выросла! Не успеешь оглянуться, надо замуж выдавать.
- Хочу замуж! - немедленно заявила безобразница. Мы с Наташей рассмеялись.
- Некуда торопиться. Иди лучше игрушки убери.
Лариса тут же надула губы. Я достала из пакета египетские подарки - пару платьев и куклу.
- Какая прелесть! - восхитилась Наташа.
- Надеюсь, с размером угадала, - сказала я. - А то я вас вижу редко, а ребенок растет быстро.
- Размер хороший, - оценила Наташа на глаз. - Давай, Лариса, иди мерить платья. Да игрушки убери! - крикнула подруга вслед убежавшей дочке.
Мы зашли в крошечную, но невероятно чистую кухню. Наташа поставила на плиту чайник и принялась резать вафельный торт. Я огляделась и почувствовала неловкость – хотя меня нельзя назвать грязнулей, моя кухня не блестела, как эта. Да и подруга выглядела лучше, чем в прошлый раз: на ней был симпатичный домашний костюм, на руках я заметила свежий маникюр и порадовалась, решив, что муж, вероятно, вспомнил о своих обязанностях кормильца и стал давать им на жизнь больше прожиточного минимума. У Наташи не было компьютера, она не регистрировалась ни в одной из соцсетей и даже не имела электронной почты – за год я звонила ей всего дважды и почти ничего не знала о жизни подруги.
Прибежала Лариса в первом из подаренных платьев - оно пришлось ей как раз впору. Покрутившись немного, убежала мерить второе. Мы с улыбкой проводили ее взглядами.
- Юная шмоточница, - прокомментировала Лариса.
- Она же девочка, - улыбнулась я в ответ. - Ей положено наряжаться. Рассказывай, как ваши дела. Муж в Москве?
- В Москве, - подтвердила Наташа. - Видимся редко, и нас обоих это устраивает.
- Все так плохо?
- Уже даже не плохо. Просто никак. У каждого своя жизнь. Но хоть ссориться перестали, живем спокойно.
- Невесело как-то, - протянула я.
- Ничего, - махнула рукой Наташа. - Жизнь идет, Лариса растет, через год уже в школу. Я на работу устроилась.
- Да ты что? Кем?
- Продавцом в магазин женского белья. У нас тут недавно открыли, самый дорогой бутик в городе.
- Хм, ну здорово. Рада за тебя. А почему не захотела работать по специальности?
- Да кому она нужна, моя специальность. В магазине хоть платят. Меня устраивает.
- Нет, я абсолютно не против. Главное, чтобы тебе самой нравилось. Все равно - какая-то другая жизнь, кроме дома, новые знакомства, ну и деньги. Я только не совсем понимаю, почему ты не разводишься, если вы фактически и не живете вместе. Прости конечно, что лезу не в свое дело.
- Если честно, просто не вижу смысла. Ну разведемся, и что? Делить квартиру? Вряд ли муж расщедрится и оставит мне жилье. Никогда не замечала за ним склонности к широким жестам. Идти с Ларисой к своим родителям не хочу, у них и так места мало. Ютиться в коммуналке с ребенком тоже не сахар, а больше коммуналки я при размене никак не получу. А так - он в Москве, приезжает раз в месяц, я здесь. Сейчас какие-то свои деньги появились. Жить можно.
- Может, найдется человек, который тебя полюбит, - сказала я.
- Конечно, все бывает, - рассмеялась Наташа. - Только я слабо верю в чудеса. У нас приличных мужчин мало, и все давно при женах. А незамужних девок пруд пруди - бездетных к тому же.
- Только не надо ставить на себе крест. Может, незамужних и много, но ты у меня все равно самая лучшая.
Наташа улыбнулась и насыпала в чайник заварку. Прибежала Лариса во втором платье, схватила конфету со стола и уселась ко мне на колени.
- Лариса, иди сними платье, не надо его дома надевать. А то шоколадом измажешь. Давай, переодевайся обратно и возвращайся к нам.
Девочка надула губы, но без лишних слов отложила конфету и поплелась обратно.
- Строгая ты, Наташ.
- Ничего, детей надо воспитывать.
- А мне рожать в мае. Мальчик. - Выложила я главную новость.
- И ты молчишь!
- Почему молчу? Вот, сказала.
- Поздравляю! Я заметила, что ты чуть поправилась, но вообще живота особо не видно.
- Да, живот пока совсем маленький.
- Ну а как вообще живете?
- Да все отлично, - я достала из сумки маленький нетбук и показала фотографии, начиная со свадебных. - Надеюсь, ты не думаешь, что я там в рабстве?
- На рабыню ты не слишком похожа, - улыбнулась подруга и потрепала по голове вернувшуюся к нам Ларису.
- И на том спасибо.
Мы проговорили до позднего вечера. Когда у Ларисы стали слипаться глаза, я вызвала такси и начала собираться.
- Зайдешь еще? - спросила Наташа. - Приходи, а то теперь вообще неизвестно когда увидимся.
- Постараюсь, - ответила я. - Созвонимся попозже, ладно?
За неделю до нового года в Твери воцарилось праздничное настроение. По-моему, никто уже не работал. На площади поставили елку и залили каток, в магазинах толпились люди, скупающие все подряд. Я бродила по городу, вдыхала морозный воздух и ощущала себя абсолютно счастливой. В один из дней я решила проветриться и съездить в Москву. Маша обрадовалась и подтвердила, что ждет меня с распростертыми объятьями. Я распланировала приехать в субботу и остаться до вечера воскресенья - это был последний предпраздничный уик-энд.
Как и следовало ожидать, мама распереживалась и не хотела меня отпускать. Пришлось несколько раз пообещать ей, что подруги встретят меня прямо у автобуса и будут повсюду сопровождать и оберегать.
Выходные выдались солнечными и морозными. Я с трудом поднялась рано утром и проспала почти всю дорогу до Москвы. Вещей у меня почти не было, так что я сразу по приезду созвонилась с девочками и поехала на Таганку. В метро оказалось шумно и людно - за год я совсем отвыкла от московской подземки. Многие люди несли елки и пакеты с подарками. Я с улыбкой смотрела на праздничную суматоху.
На выходе из метро я встретилась с Кристиной. Нина умотала на все праздники к своему шведу, а Маша должна была подъехать к нам в суши-бар в ближайшее время.
- Как тебе в России? - спросила меня Кристина по дороге.
- Не знаю, - честно призналась я. - Вроде бы и дом, а с другой стороны как-то странно. Отвыкла, наверное.
- А я что-то так устала от Москвы, - задумчиво сказала она. - Хотела остаться здесь на праздники, но передумала и купила билет домой на второе января.
- Самолетом?
- Поездом. Встречу Новый год и поеду.
- А отмечаешь где?
- В компании, как обычно. А ты дома?
- Да, с мамой. Даже не хочу никуда идти.
- А муж?
- Что муж? Он вообще не считает новый год праздником. Может быть, посидит в кафе с друзьями, а может, и спать ляжет.
Мы зашли в суши-бар, где подруги заранее заказали столик - под Новый год мест нигде не было.
- А еще кризис, - заметила я, вешая пальто. - Вон как все забито.
- Да какой кризис, что ты, - рассмеялась Кристина. - Все про него давно забыли.
Мы уселись и взяли меню. Я зачем-то внимательно изучила все виды роллов, хотя всегда заказывала "Филадельфию". Вскоре подошел официант и принял наш заказ. Я вспомнила, что в этом кафе впервые рассказала подругам о знакомстве с Саидом, и что тут раньше работал ухажер Кристины.
- А твой официант больше не работает?
- Нет. Видимо, уволился. Я его с тех пор не встречала. Помнишь, именно здесь ты сообщила нам, что познакомилась с египтянином? Если не ошибаюсь, мы сидели за этим же столиком. Сколько прошло времени - полтора года?
- Да, примерно полтора года. А как много всего поменялось.
- У меня так ничего не поменялось, - махнула рукой Кристина и потянулась к телефону. - Аж тошно. Маша пишет, что будет минут через десять. Значит, где-то через полчаса, - мы понимающе улыбнулись друг другу. Если дело не касалось работы, Маша не отличалась пунктуальностью
Официант принес стаканы с напитками, и мы чокнулись.
- За перемены! - провозгласила Кристина.
- За перемены к лучшему,- уточнила я. - Я не пойму, чего ты такая грустная. Праздники ж на носу.
- Устала, наверное. Как-то безрадостно все в последнее время.
- Что-то случилось?
- Нет, ничего конкретного. Можно сказать: случилось то, что ничего не случилось. Ничего не происходит, и от этого как-то невесело.
- Ты же оптимистка, Кристин. Стабильность - не всегда плохо. Вот если ты ногу сломаешь и попадешь в больницу - тебя такая перемена обрадует?
- Вряд ли, - ухмыльнулась она. - Ладно, не бери в голову. Съезжу домой, сменю обстановку, может и станет легче.
Вскоре появилась Маша. Мы обнялись.
- Как там поживает наш маленький? - спросила она.
- Отлично. Врач сказал, все в порядке.
- А ты сама?
- Тоже. Беременность оказалась не такой уж страшной штукой.
- Тьфу-тьфу, - тут же отреагировала Кристина. - Скоро станешь толстой и неповоротливой, вот тогда поговорим.
- Злюки. И почему я по вам скучала?
Мы просидели несколько часов, обсуждая все подряд. Я в подробностях рассказала про свою семейную жизнь, но временами ловила в их взглядах недоверие - не столь явное, как у нашей соседки, но тем не менее.
- Ань, ну а если честно, - сказала Маша. - Только не обижайся, пожалуйста. Мы очень рады, что у вас все хорошо, но ведь идеальных отношений быть не может? Тем более, когда живешь на одной территории.
- А кто говорит об идеале? - удивилась я.
- Что тебе не нравится в браке? Наверняка же есть какие-то вещи.
- В браке как таковом или в браке с Саидом?
- Неважно.
- Даже не знаю. Если подумать, то наверняка можно найти что-то плохое. Только хорошее все равно перевешивает.
- А все-таки?
- Ну, - я задумалась. - Я живу не в своей стране, у меня бывают сложности с тем, что я не понимаю язык или их обычаи. Я не могу передвигаться так же свободно, как в России - не в том смысле, что меня запирают дома, конечно. Есть ограничения в одежде - правда, разумные. Я не могу увидеть маму или вас в любое время, когда захочу. Саид бывает ревнив. Правда, до Отелло он не дотягивает.
- Часто ревнует?
- Не очень. Его ревность - не в том, что он мне не доверяет. Это немного другое. Если, например, он пришел домой, а меня нет - я в магазине или где-то с подругой, он не будет требовать, чтобы я немедленно вернулась. Не будет проверять, или допрашивать, где я была и с кем. Просто он сильно не любит, если кто-то на меня смотрит, или дотрагивается, даже совершенно случайно. Есть вещи, которые я просто не понимаю. Например, если в дом приходит мастер: сантехник, электрик, - муж просит меня посидеть в комнате, пока не уйдет этот человек. Мне в общем не сложно - просто непонятно. Еще он не любит произносить мое имя при посторонних мужчинах и просит всегда звонить, если я собираюсь куда-то идти.
- А как Саид это объясняет?
- Ну, это их представление о заботе . А еще так принято. Или так нужно по религии. Я уже поняла, что спрашивать бесполезно, остается смириться и принять. Законы Красного моря.
- При чем тут Красное море? – не поняла Кристина.
- Не при чем. Это шутка такая. Когда Саид не может мне объяснить что-то, он говорит, что таков закон Красного моря. В их стране непонятные для нас традиции: например, не принято показывать жену чужим мужчинам. Саид говорит красиво: ты бриллиант, а бриллиант всегда хранят в самом укромном месте. Но по факту мне приходится сидеть в комнате.
- Очень напрягает?
- Нет, подобные ситуации бывают нечасто. Есть еще нюансы: например, если к нему придут друзья, то я при желании сижу с ними, хотя Саид предпочел бы, чтобы я оставалась в комнате. Но по крайней мере, в последнее время он меня об этом не просит. Зато очень важно, чтобы мы сидели с ним вместе, далеко от других мужчин. И чтобы я не оставалась наедине с друзьями ни на минуту - в крайнем случае, если Саиду нужно в другую комнату, дверь должна быть широко открыта. Это очень важно.
- Капец, - прокомментировала Маша.
- Самое интересное, что их девушки к такому приучены с детства, и вообще никаких вопросов не возникает. Даже жених с невестой не могут оставаться наедине, пока они не женаты. Если он пришел к ней в гости, и они хотят пообщаться тет-а-тет, то родители остаются в другой комнате, но опять же, с открытой дверью.
- Прямо сериал "Клон".
- А то! Еще круче, - усмехнулась я. - Кстати, там было много правильных вещей про Ислам. Например, если мужчина и женщина - молочные брат и сестра, то есть их кормила одна женщина, они не могут пожениться. Когда Саид родился, их семья жила в деревне, и у его матери какое-то время не было молока. Тогда бабушка брала Саида и шла по домам, где есть кормящие женщины, чтобы он поел. Потом его родители шутили, что в деревне будет трудно найти невесту для Саида.
- Ну, вы-то точно не молочные брат и сестра, - улыбнулась Кристина.
- Да, тут сто процентов.
- А для развода действительно нужно три раза сказать при свидетелях: ты мне не жена?
- Правда. Есть какая-то бумажная процедура оформления развода, более сложная. Я не знаю в деталях. Но все действительно основано на том, что мужчина должен трижды произнести слово "развод". И если мужчина развелся с женщиной, то не может жениться на ней же еще раз, пока она не выйдет замуж за другого и не разведется еще раз.
- Ну ничего себе законы.
- Кстати, я не согласна, что законы такие уж плохие. У всего есть объяснение. Например, однажды я спросила у Саида, почему женщина при получении наследства имеет в два раза меньше мужчины.
- Дискриминация! - тут же отозвалась Маша.
- Ни фига. Вот смотри: в России родители обязаны содержать ребенка любого пола до восемнадцати лет. Дальше - зарабатывай как хочешь. А в Египте каждую женщину до самой смерти должен обеспечивать мужчина: будь то отец, брат, муж или сын. То есть доля, которую она получает в наследстве - по сути ее карманные деньги, она не обязана тратить их на свое содержание. А мужчина, хоть и получает больше, должен кормить жену, мать, незамужних сестер, дочерей. В этой ситуации женщины в более выигрышном положении, особенно если у них хорошие мужья и много братьев.
- А что, муж не может потребовать, чтобы она отдала ему деньги?
- Нет, потребовать не может. Я как-то интересовалась: если жена зарабатывает, она может откладывать деньги на свой счет и не тратить на хозяйство? Он ответил, что да. И муж не имеет права брать деньги, если она сама не хочет их ему отдать. При желании - пожалуйста, но вообще жена не обязана тратить ни копейки. В смысле, ни одного фунта.
- Хм. Я так чувствую, что быть женщиной в исламском обществе не так уж и плохо. - ухмыльнулась Кристина. - А то крутишься тут, как белка в колесе, и все сама, сама...
- Да, там есть свои плюсы. И вообще, это неправда, что женщины Востока такие уж угнетенные. Не забывайте, что бывают очень современные семьи и даже страны. Турция, например, или Ливан. Там тоже Ислам, но платки мало кто носит, женщины одеваются и живут вполне по-западному. И в Египте такие есть.
- Уговорила, начинаю искать восточного жениха. - Кристина хлопнула рукой по столу. - Только богатого. Турок меня устроит.
- И я! - тут же отозвалась Маша.
- А тебе зачем? У тебя есть Паша.
- Ага. Хотела бы посмотреть на его реакцию, если я завтра заявлю, что увольняюсь и буду сутками лежать на диване - а он как мужчина обязан меня кормить, одевать и так далее.
- Вряд ли ему понравится, - улыбнулась я. - А Саид считает совершенно нормальным, что я не работаю.
- А ты пробовала куда-нибудь устроиться? – поинтересовалась Кристина.
- Пробовала, отправляла резюме, но потом перестала. Работать за копейки не хочется, тем более нет финансовой необходимости, а хорошую зарплату мне там не предложат. Ну а сейчас появится ребенок, тогда точно будет не до службы.
Мы еще немного погуляли по праздничной Москве, и, переночевав у подруг, я вернулась домой.
_________________

Спасибо ))

Дома хорошо, конечно, но и подруги, и мама явно не верят аниным рассказам о счастливой семейной жизни. Да и не только они. Все-таки у людей уже сложился определенный взгляд на Восток и его традиции - у нас немало мусульман, и существует достаточно точек расхождения с ним даже в простейших бытовых вопросах... А с другой стороны, бывает и так, что в многоквартирных домах или за городом, в дачных поселках, соседи дружат, невзирая на происхождение, религию, обычаи... Все зависит от воспитания, культуры, желания жить в мире и спокойствии.
Зато с отцом и сестрой с братом Ане удалось пообщаться нормально, без напряжения. Это хорошо.
Беспокоит, что анина мама явно тяжело болеет, если вдруг что - Аня там, с ребенком, неизвестно, сможет ли прилететь снова...
___________________________________

это точно! Если муж египтянин, значит верблюды, гарем и прочие прелести восточной сказки
_________________

спасибо за продолжение!
мне кажется, мама Ани серьёзно больна...
_________________

Спасибо за главу!

Вот такое же ощущение...(
Обидно как-то за Аню, что ее счастью не верят. Данная ситуация показывает, что друзья познаются не только в беде, но и в счастье, когда людям тяжело принять твой успех и разделить с тобой радость.

Девушки, всем привет и с наступающим праздником!!!

Я тут слегка потерялась в связи с переездом (прилетели мы домой)
Продолжаю выкладку. с 18й главы начинается все самое интересное)))
_________________

 » Глава 17

Я собралась с космической скоростью и уже через десять минут после звонка была готова выйти из квартиры. Маша, узнав в чем дело, настояла, чтобы Павел отвез меня на станцию. Пришлось ждать, пока он оденется, зато доехали мы быстро. Я купила билет и набрала номер тети еще раз. Она не хотела ничего говорить по телефону и просила меня по возможности не волноваться. Я глотала слезы, сидя в зале ожидания, и считала минуты до отправления автобуса. С опозданием подумала, что можно попробовать найти такси, но ехать на частнике было довольно опасно, к тому же автобус отправлялся довольно скоро.
В дороге мне несколько раз звонила Маша. Я могла сказать только то, что мама в больнице, причины мне неизвестны, но, по крайней мере, она жива. Выслушав утешения и пообещав перезвонить, когда будут новости, я повесила трубку.
Приехав в Тверь, я сразу поймала такси и поехала в госпиталь. Тетя встретила меня у входа.
- Что с мамой?
- Аня, сядь. Мы сейчас пойдем к ней в палату. Можешь поговорить с лечащим врачом. Но я подумала, будет лучше, если ты узнаешь от меня. У нее вздулись лимфоузлы и есть небольшое образование в легких. Они подозревают онкологию.
- О Боже, - я прислонилось к стене.
- Держись, дочка. - Тетя заплакала. - Я знаю, как тебе тяжело.
- А как она попала в больницу?
- Я не знаю точно. Твоя мама была дома, и что-то случилось. Вроде она сама вызвала скорую.
-Ты ее видела?
- Да. И я говорила с доктором.
- Что он сказал?
Тетя колебалась.
- Пожалуйста. Я ведь все равно узнаю.
- Нужно делать биопсию, чтобы выяснить все точно. Они назначили операцию на одиннадцатое января.
Я ничего не понимала.
- Так быстро? Сейчас же праздники. А для операции нужно сдать кучу анализов...
- Дело в том, - тетя помолчала, - что она знала про биопсию.
- Знала? Не может быть!
- Да. Ей все объяснили еще месяц назад и заставили сдать анализы. Только она отказалась от операции, - увидев мое вытянувшееся лицо, тетя добавила. - Я тоже ни о чем не догадывалась.
- Но почему мама молчала? И почему не стала делать операцию?
- Сейчас это неважно. Мы все утро разговаривали, и она уже подписала согласие. Дай Бог, все будет хорошо.
Я чувствовала себя так, будто меня ударили обухом по голове. Слез не было. Мозг просто отказывался воспринимать услышанное. Тетя насильно усадила меня на диван и обняла. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы встали и отправились в отделение онкологии. Главврач принял нас сразу и говорил осторожно, взвешивая каждое слово. Рак - неизученное заболевание, но на ранней стадии его лечат, и довольно успешно. К сожалению, он не может дать гарантий, но его прогноз утешительный. Кроме того, они пока не уверены, что это именно рак. Биопсия безусловно нужна, и как можно скорее. Везти в другую больницу он не советует, - здесь работают опытные врачи, которые сделают все, что необходимо, тем более операция несложная. Результаты мы сможем послать на проверку в любую лабораторию.
Сразу после визита к врачу мы пошли к маме в палату. Она лежала в постели и выглядела совсем бледной и уставшей. При нашем появлении мама попыталась улыбнуться, но на ее глазах блеснули слезы. Я не выдержала и разрыдалась.
- Мама, почему ты от нас скрывала? Почему отказалась от биопсии?
- Дочка, успокойся. Подумай о ребенке. Тебе нельзя нервничать. А что касается меня... от судьбы не уйдешь, я так считаю.
- То есть по-твоему, не надо лечиться?
- Дочка, пожалуйста, не стоит так нервничать. Врачи уже назначили операцию. Все будет хорошо.
- Доктор сказал, они хотят тебя оставить здесь до завтра.
- Да, знаю, но я чувствую себя хорошо. Ну, до завтра так до завтра. Ты только поезжай к тете. Не надо оставаться одной.
- Конечно, Аня поедет ко мне. А утром мы вместе заберем тебя отсюда.
- Мам, а все-таки, что случилось?
- Я плохо себя почувствовала. Слабость такая, что с трудом встала с постели. Думала, отлежусь и все пройдет, но становилось хуже. Тогда вызвала скорую.
Я снова заплакала.
- Мне не нужно было уезжать.
- Ну что ты, Аннушка. Перестань. Наверное, и правда лучше точно выяснить, что со мной такое. Идите домой, здесь вам делать нечего. Аня, тебе обязательно надо поесть и отдохнуть. Ты наверняка сегодня ничего не покушала.
- Мама, я в порядке.
- Она права, - вмешалась тетя. – Мы придем завтра. Все будет хорошо.
Мы вышли из больницы, заехали домой за вещами и отправились к тете. Я бы предпочла остаться одна, но у меня не осталось сил сопротивляться и спорить. Весь вечер я просидела на маленьком диванчике с ноутбуком на коленях: искала все, связанное с раком, а заодно переписывалась с Саидом. Он сильно расстроился - не знаю, из-за болезни мамы или потому, что сроки моего возвращения в Египет теперь под вопросом. Я вообще не представляла, что делать дальше. Через полтора месяца меня не пустят в самолет, тогда придется надолго остаться в России. Возможно, маме потребуется помощь, но много ли можно сделать с младенцем на руках? Саид успокаивал меня и убеждал не паниковать раньше времени. Я так и заснула - с ноутбуком на руках и мокрыми от слез глазами.
На следующее утро мы забрали маму и привезли ее домой. Тетя осталась хлопотать по хозяйству, хотя мама уверяла, что она в полном порядке, да и я вполне могла сделать всю домашнюю работу.
Мама казалась грустной, но не производила впечатление больной. Я старалась не отходить от нее ни на шаг. Мы сидели дома, читали книги, смотрели телевизор и разговаривали. Она была категорически против того, чтобы я оставалась в Твери, независимо от результатов биопсии.
- Дочка, у тебя есть семья. Муж, ребенок - подумай о них.
- Ты тоже моя семья!
- Я знаю. И понимаю, что ситуация тяжелая. Но ты вряд ли сможешь мне помочь. Посуди сама - скоро родится ребенок, тогда тебе самой понадобится помощь. Оставшись здесь, ты будешь разрываться между мной и новорожденным. Кроме того, у Саида тоже есть право быть рядом со своим сыном. Дочка, пойми: ты никак не сможешь повлиять на мою болезнь, что бы у меня ни нашли. Но оставшись здесь, ты, возможно, разрушишь отношения с мужем. Я не на улице, у меня здесь есть сестра и есть деньги, чтобы в случае необходимости нанять сиделку. Не нужно бессмысленных жертв.
Я понимала, что в словах мамы есть здравый смысл. Саид соглашался дать денег на мамино лечение, но очень хотел, чтобы я как можно скорее приехала к нему в Египет. Мы сильно поругались, когда муж в ультимативной форме потребовал вернуться в срок.
- Аня, ты должна быть здесь, как мы и договаривались! – кричал Саид.
- Я же тебе объясняю, что моя мать больна...
- Мне очень жаль, но это ничего не меняет.
- Как не меняет? – вскипела я.
- Я твой муж, и ты должна меня слушаться!
- Саид, мы как будто говорим на разных языках. Речь о моей матери! Почему ты думаешь, что я специально все делаю тебе назло? Мне очень хочется приехать к тебе, но я очень боюсь за мамино здоровье.
- Аня, это ты меня не понимаешь. Я твой муж. Если я приказываю тебе вернуться – ты должна вернуться. Что здесь сложного?
- То есть раз мы женаты, я должна спрашивать разрешения на каждый свой шаг?
- Да! Именно так. Египтянка не может пойти даже на похороны своей матери, если муж ей не разрешит. А ты ведешь себя так, как будто я просто твой парень: хочу – слушаюсь, хочу – нет.
- Ну и сиди в своем Египте! – не сдержавшись, крикнула я и бросила трубку.
Правда, потом он перезвонил и извинился за свою резкость. Мы помирились. Под давлением мамы и Саида я не стала сдавать билет и решила определиться с отъездом, когда узнаю результаты биопсии. Все должно проясниться не позже пятнадцатого января – так обещал врач. Нам оставалось лишь ждать и надеяться.
Впервые в жизни у меня не было никакого желания отмечать Новый год. Все оставшиеся до операции дни мы редко выходили из дома. Тетя навещала нас каждый день, покупала продукты и пыталась подбодрить меня и маму. Тридцать первого декабря мы втроем накрыли небольшой стол, выпили по глотку шампанского и пошли спать сразу после боя курантов.
А страна продолжала жить в праздничном режиме. Когда я выглядывала в окно или выходила в ближайший супермаркет, то видела там счастливых и беззаботных людей, мучимых похмельным синдромом и единственной проблемой – как убить оставшиеся дни долгих новогодних каникул. Было странно осознавать, что планета по-прежнему крутится и жизнь продолжается, несмотря на мамину болезнь. Большинство людей о ней попросту не знали, а если бы и узнали - скорее всего, им было бы наплевать. Осознав это, я начала испытывать мрачное недоверие ко всем окружающим. Мир сузился до нескольких близких мне людей, а остальные казались чужаками, равнодушными и враждебными. Я вспоминала прошлогодние праздники, нашу помолвку с Саидом и ожидание счастья, - сейчас же мне больше всего хотелось закрыться ото всех и вдоволь наплакаться. Я постоянно искала ответ на вопрос "почему" - искала бесконечно долгими, похожими друг на друга днями и бессонными ночами, искала везде - и не находила. В сердце прочно поселились глухая тоска и предчувствие надвигающейся катастрофы.
Единственным человеком, кто заставлял меня поверить в лучшее, была Катя. Когда сестра приходила в дом - в нашем царстве тьмы будто появлялся яркий лучик света. Пару раз она почти насильно вытаскивала меня в город - побродить по площади, выпить каппучино, посмотреть вещи для ребенка. Она заставляла меня думать о хорошем и верить в лучшее - честное слово, я не знаю, как ей это удавалось.
Пару раз я случайно сталкивалась с соседкой - она неизменно приглашала зайти попить чай и поболтать. Я кивала и обещала как-нибудь наведаться, понимая, что даже под страхом пыток не переступлю порог их квартиры. Несколько раз я получала письма от бывших одногруппников и одноклассников, горевших желанием меня увидеть. Оказалось, что абсолютно все в курсе моего переезда в Египет. Я не понимала, каким образом они узнали - уж точно не от меня. Я никому не говорила о болезни матери и придумывала отговорки, откладывая встречу на неопределенное будущее. Возможно, у кого-то сложилось впечатление, что моя жизнь в Египте протекает ужасно, и я избегаю общения с тверскими знакомыми, дабы не признаваться в провале своей очередной брачной авантюры. Мне было наплевать. Голова болела только о маме, и я не испытывала никакого желания кого-то видеть и что-то кому-то доказывать.
Целыми днями я злилась и бесилась в пустоту. Меня раздражало все – начиная от чайника, который долго не желал закипать, и заканчивая нашим правительством, которое утвердило нестерпимо долгие новогодние праздники. Я никогда не умела ждать, но сейчас просто не видела другого выхода. Мама поглядывала на меня с беспокойством и постоянно советовала поберечь нервы – но это было выше моих сил. Я бесконечно плакала, изо всех сил стараясь в такие моменты не попадаться ей на глаза. Настроение менялось каждые пять минут. Разговоры с мужем и Катей немного успокаивали, но стоило вспомнить о маминой болезни – и я вновь закрывалась в своей комнате, чтобы дать волю слезам.
Наконец закончились праздники, и наступил день операции. Мы встали рано утром и сразу поехали в больницу. Маму положили в двухместную палату, осмотрели и назначили операцию на четыре часа. Ее соседкой оказалась совсем молоденькая испуганная девушка с каким-то ерундовым заболеванием. Мы с тетей сидели на диване в коридоре отделения хирургии и молчали. В обед тетя насильно потащила меня в кафетерий. Я прожевала какую-то еду, не почувствовав ее вкуса, и вернулась обратно.
Врач равнодушно объяснил, что операция под местным наркозом - такой пустяк, о котором не стоит даже говорить. Мама несколько раз выходила к нам из палаты и убеждала ехать домой, но мы упрямо продолжали сидеть и ждать. Ровно в четыре маму посадили в каталку и увезли в операционную, а в шесть прикатили обратно в палату. Она была в сознании и улыбнулась, увидев нас. Доктор категорически приказал нам ехать домой: пациентке нужно отдыхать, и посетителей к ней не допустят.
Мы вернулись утром следующего дня с полным пакетом еды. Мама со смехом рассказала, что во время операции доктор с медсестрами обсуждали какой-то концерт, а она пару раз вставляла реплики в их разговор. Днем врач сделал перевязку, затем нас попросили выйти из палаты - медсестра привезла обед, и по больничным правилам часы посещения закончились. Мама ободряюще похлопала меня по руке и снова попросила не волноваться и беречь себя.
Хотя операция прошла без осложнений и мама выглядела вполне бодрой, выписали ее только на третий день. Мы зашли к врачу, отдали ему бутылку коньяка и конверт с благодарностью - сама операция была бесплатной, только за пребывание в приличной палате я доплачивала какие-то деньги. Результаты биопсии должны были прийти еще через день. Нам оставили номер телефона, попросили позвонить в пятницу после обеда и отпустили с миром.
Дома мы едва не насильно положили маму в постель - сама она уверяла, что устала от пребывания в больнице, и рвалась куда-то бежать и что-то делать. Тетя пригрозила приковать маму наручниками, если она не останется лежать добровольно. Мы накормили ее куриным бульоном, включили телевизор и вообще старались всячески развлекать и поддерживать.
В пятницу я дрожащими руками набрала номер больницы. Доктор откликнулся сразу, попросил напомнить фамилию и зашуршал бумагами. Ладони у меня вспотели, но я старалась не показать маме своего страха. Наконец врач нашел результаты и первым делом сказал, что это точно не рак. Я выдохнула и несколько секунд не воспринимала дальнейшие слова, потом опомнилась и попросила повторить. Доктор пояснил, что у мамы подозревают саркоидоз - иммунное заболевание, но оно не смертельно, и вообще он рекомендует отдать биопсию на проверку в другую лабораторию. В конце разговора врач снова заверил меня, что онкологии у мамы нет, результаты мы можем забрать в любое время; выслушал мои сбивчивые благодарности, и мы попрощались.
Я скороговоркой передала маме наш разговор и тут же полезла в интернет искать в гугле саркоидоз. Полчаса мы с мамой изучали разные сайты, но толком ничего не поняли - кроме того, что это заболевание непонятного происхождения, обычно дающее осложнение на легкие, но, в общем, не такое уж страшное. Взглянув на часы, я быстро оделась и убежала в больницу - до шести были шансы получить результаты биопсии на руки.
Доктор сидел в ординаторской и чему-то смеялся вместе с медсестрами. Он легко отдал мне бумаги, в которых я ровным счетом ничего не поняла. Сами анализы находились в лаборатории - я сразу пошла туда. Девушка-лаборант долго ныла: дело происходило в пятницу в самом конце рабочего дня. Оглядев мой округлившийся живот и выслушав настойчивые просьбы, она сжалилась и со вздохом отправилась на поиски. Минут через двадцать стекла оказались в моих руках. Я подписала какие-то бумаги, рассыпалась в благодарностях и вышла на улицу.
Дома мы с мамой внимательно изучили бумаги и даже выяснили значение большинства слов через интернет-поисковики. Тетя уже связалась со знакомыми пульмонологами, которые обещали проверить анализы и проконсультировать маму - заметно ожившую и повеселевшую.
Я почувствовала, как с моей души упал тяжелый камень. Вчерашние страхи казались мне далекими и надуманными. Мама почти здорова! Правда, у нее нашли это непонятое заболевание, но ведь оно не идет ни в какое сравнение с раком! Я ликовала и была готова расцеловать каждого встречного.
Причин откладывать возвращение в Египет не осталось - мама с тетей заверили меня, что прекрасно справятся сами. Мама обещала взять на пару месяцев отпуск и не принимать больных - даже старых знакомых с острой зубной болью, горевших желанием попасть только к ней. Мы долго препирались насчет денег, и в конце концов я оставила ей свою банковскую карту - просто на всякий случай. Мама клялась, что у нее вполне достаточно средств, но я упросила все-таки взять карту для моего собственного спокойствия - и использовать ее, если вдруг появится необходимость в деньгах. Саид очень обрадовался - в первую очередь тому, что я возвращаюсь уже через три дня.
Я сходила на последний прием к гинекологу, собрала вещи и наскоро со всеми попрощалась. Подруги сетовали на мое исчезновение и обижались, что так и не успели толком со мной пообщаться. За день до отъезда я успела забежать в кафе на встречу с однокурсниками. Они мало изменились - Светка еще раз выскочила замуж, набрала несколько килограмм и курила, не переставая. Остальные посматривали на нее со смесью зависти и неодобрения. Наблюдая эту картину, я от души веселилась, но, пребывая в приподнятом настроении, была готова простить весь мир. Оказалось, что Таня все-таки уехала в Москву - я вспомнила наш разговор и порадовалась, что хоть кто-то отсюда вырвался. Девчонки вовсю зубоскалили на тему "чего ей там ловить", так что я предпочла держать свое мнение при себе.
В кафе я опоздала: друзья юности успели осушить несколько бокалов, и мое появление произвело небольшой фурор. Меня тут же осмотрели, оценили количество золота и начали допрашивать. Я откровенно высмеяла их представления о Египте и уверила, что катаемся мы исключительно на собственном автомобиле «Тойота», но никак не на верблюдах.
- Нет, я не знаю ни одного многоженца. Честное слово, не встречала. Да, живем в обычной квартире, в многоэтажном доме - с водопроводом, канализацией и всем необходимым. Море рядом. Как близко? Ну, не знаю, из окна хорошо видно. Может быть, метров сто. Конечно, купаться не запрещает. Рестораны? Ну разумеется, ходим. Нет, нечасто – примерно раз в неделю, когда у мужа выходной. Цветы не дарит, у них не принято. В основном презентует золото.
Где-то через час разговор окончательно стал напоминать допрос, я вежливо свернула беседу и ушла домой - это был мой последний вечер в России, и я предпочла провести его с мамой.
На следующее утро я заказала такси и настояла, чтобы мама с тетей остались дома. Все всплакнули, и я быстро уехала. На станции меня встретила Катя, с которой мы успели выпить по чашке отвратительного кофе из вокзального буфета и немного поболтать до отправления автобуса. На прощание я долго махала сестре рукой…
В Москве никого увидеть не удалось - был понедельник, и мои подруги работали. Я не спеша доехала до Шереметьево на такси и провела несколько часов с телефоном в руках, прощаясь с родными и знакомыми.
Саид встретил меня в зале прилета каирского аэропорта. Как же я по нему соскучилась! Мой выросший живот мешал нам тесно обняться, но я видела радость в глазах мужа и была готова расцеловать его при всех - невзирая на то, что в Египте не принято открыто демонстрировать свои чувства.
Дома меня ждал и повзрослевший Шикобелло. Моему счастью не было предела. Вновь оказаться дома, прижаться щекой к любимому и почувствовать шевеление сына в животе– казалось, ничто не способно разрушить эту идиллию.
Неделю я наслаждалась жизнью и обществом Саида, который проводил со мной почти все время. А потом как гром среди ясного неба - началась революция.
В России я смотрела репортажи о событиях в Тунисе, не придавая этому большого значения. Двадцать пятого января Египет принял эстафету, но тогда никто еще не осознавал масштаба народных волнений. Днем после пятничной молитвы муж попросил меня не уходить далеко от дома, поскольку в Каире на площади Тахрир большая забастовка и возможно, что какие-то движения будут и у нас. Я кивнула головой, не думая ни о чем плохом. Но забастовка продолжалась, и количество участников росло, будто снежный ком.
Мы ежедневно смотрели выпуски новостей, которые становились все более пугающими. Российская пресса начала трубить о начале революции по тунисскому сценарию. Мама постоянно присылала смс с вопросом, что у нас происходит, и предлагала вернуться в Россию, пока не поздно.
До начала февраля, помимо пугающих теленовостей, я не замечала вокруг ничего особенно страшного. Многие мужчины стали ходить по улицам, объединяясь в небольшие группы, в воздухе повисла напряженность, начались постоянные разговоры о политике - но беспорядки и забастовки я пока что видела только на экране. Потом пропала связь. Несколько дней не работал интернет, и я смогла отправить смс маме только с русской сим-карты, которую чудом нашла на дне сумки.
Мубарак несколько раз выступал по телевизору, но до последнего отказывался покидать свой пост. Волнение нарастало. Стало очевидно, что в Египте самая настоящая революция, и люди не отступят, пока не добьются отставки президента и смены режима. Муж запретил мне выходить из дома, а сам пропадал где-то почти весь день - патрулировал район или участвовал в какой-то очередной забастовке. По-моему, он был готов ночевать на улице, и возвращался домой только ради меня. Я весь день обрывала телефон, названивая мужу каждые пятнадцать минут, и даже начала молиться. Саид попросил Надю приходить и сидеть со мной, пока его нет, хотя одной мне было значительно проще. Продукты он теперь закупал сам - некоторые супермаркеты рядом с домом продолжали работать, но существенно подняли цены. Магазины Саид закрыл, а вещи вывез на какой-то склад.
Эту информацию я вытягивала из него буквально клещами, через слезы и истерики – муж и раньше не любил обсуждать со мной дела, а теперь стал еще более замкнутым и молчаливым. Однажды он пришел домой позже обычного и с перевязанной рукой. На все мои вопросы Саид отвечал "Не волнуйся, это пустяки", и мне так и не удалось выяснить никаких подробностей. Надя быстро промыла и перевязала рану, а я проплакала почти до утра, сходя с ума от бессилия что-либо изменить.
В городе началось мародерство: ходили слухи, что ограбили Карфур. Ни о каких походах к врачу не могло быть и речь – мне оставалось лишь надеяться, что революция закончится в ближайшие дни. Мама в панике умоляла меня вернуться. Я понимала ее правоту и всерьез задумывалась над тем, чтобы снова улететь в Россию, но что-то мешало сделать последний шаг. Уехав, я потеряю всякую связь с Саидом, а он полезет в самое пекло - и неизвестно, чем все может закончиться. Уехать - значит рискнуть жизнью своего мужа, ведь у меня больше не будет шанса вернуться до родов: после семи месяцев беременности меня просто не пустят на борт самолета. Остаться - значит рискнуть здоровьем ребенка: неизвестно, что будет с медициной и вообще со страной через пару месяцев. Я разрывалась между мужем и ребенком и никак не могла принять окончательное решение. Саид хотел, чтобы я осталась, но не удерживал меня против воли – эта демократичность выводила меня из себя. Лучше б он стукнул кулаком по столу и запретил даже думать об отъезде, лучше бы он сам за меня все решил... Две недели прошли в постоянных сомнениях и терзаниях. А одиннадцатого февраля Мубарак объявил о своей отставке.
Какая радость царила в этот вечер на улицах Египта! Я плакала и смеялась вместе со всеми. Мне было безразлично, кто придет к власти - лишь бы страна наконец успокоилась. Саид ликовал и говорил, что теперь, без Мубарака, египтяне заживут намного лучше. Я очень в этом сомневалась: муж почти всю жизнь прожил при одном президенте, я же немного помнила перестройку, переворот девяносто первого года и все события, которые за ним последовали - и прекрасно понимала, что после революции неизбежен длительный и болезненный период реконструкции и становления новой власти. Тем более еще неизвестно, кто встанет у руля. Саид уверял, что хуже Мубарака никого нет и быть не может – я же считала, что есть варианты и пострашнее.
Но пока мне хватало того, что в Александрии заработали магазины, больницы, и люди перестали бояться выходить на улицу. Временами кое-где проводились забастовки (у меня сложилось впечатление, что некоторым людям просто понравилось бастовать), но это были лишь слабые отголоски недавних событий. Страна немного оправилась от потрясений и потихоньку возвращалась к нормальной жизни.
Саид снова открыл магазины и первое время жил на работе. Я отказалась от мыслей уезжать в Россию и несколько раз напоминала мужу о необходимости найти врача, который будет вести беременность. Мама по-прежнему переживала, но ей пришлось смириться с моим решением. Она обещала подумать над тем, чтобы приехать в Египет на роды. Пока что мама продолжала ходить по врачам, но чувствовала себя неплохо, и прогнозы докторов звучали весьма оптимистично. В конце марта ей окончательно подтвердили диагноз, назначили лекарства и обязательное обследование раз в полгода.
Однажды вечером, когда я мирно лежала на диване, рассматривая журнал с детской одеждой, Саид хмуро произнес:
- Аня, я должен тебе кое-что сказать. Моя сестра с сыном поживут у нас какое-то время.
Я резко привстала.
- Надя? Что случилось?
- Нет, Аят. У нее проблемы с мужем.
- А при чем здесь мы?
- Аня, она моя сестра. Как это при чем? Если женщина хочет пожить какое-то время без мужа, она идет к родственникам.
- Хорошо, но почему к нам-то?
- У Мухаммеда и так много людей. Жена, мать, двое детей. У них просто нет места, да и отношения у Аят с женой брата не очень.
- Саид, ты меня, конечно, извини, но я не представляю себе в нашей квартире другую женщину с ребенком.
- Это моя семья!
- У нее есть муж, он может снять ей квартиру.
- Если они разведутся, то так скорее всего и будет. Но пока она будет жить у нас - и точка. Это ненадолго.
- Офигеть, - только и смогла вымолвить я.
Они приехали уже на следующее утро, и я перестала чувствовать себя хозяйкой в собственной квартире. Ребенок везде лез, хватал все подряд, плакал, канючил и не давал мне покоя ни днем, ни ночью. Аят постоянно пыталась завязать со мной разговор, - я не знала, куда от них прятаться, и старалась как можно реже выходить из своей комнаты. Я даже перетащила туда компьютер и кое-какую еду. Когда Саид это увидел, то очень разозлился.
- Ты ведешь себя так, как будто у нас в квартире враги, - проговорил он спокойно, но громко. Мы всегда разговаривали в полный голос, пользуясь тем, что Аят не понимает по-русски.
- Саид, не проси у меня невозможного. Я не могу радоваться тому, что у нас в доме посторонний человек с ребенком, причем без моего разрешения.
- Пожалуйста, не кричи. Сколько раз тебе нужно повторять, что это моя сестра и племянник?
- Я в курсе. Не надо бесконечно твердить одно и то же. Позволь тебе напомнить, что когда мы поженились, то договорились жить в отдельной квартире. Отдельной от твоей семьи - братьев, сестер, племянников и иже с ними. Ты сам говорил, что у Аят плохие отношения с Ясмин - почему ты не считаешь это проблемой? Получается, Ясмин может не пустить сестру мужа в свою квартиру, а я не могу?
- То, что у Аят есть конфликт с женой брата, очень плохо. Но это не значит, что ты должна брать с нее пример. Лезть в семью брата и ругать Ясмин я не хочу.
- Конечно, лучше поругаться со мной. Саид, я беременна на последних месяцах. Мне нужно внимание мужа, а не его родственников. Мне надоело, что они устанавливают свои порядки. Аят ненавидит Шикобелло, и бедный кот уже не знает, куда спрятаться от нее и от Карима. Она готовит то, что считает нужным - на моей кухне! Постоянно меня чему-то учит. Я стараюсь ей улыбаться, играть с Каримом, но это невозможно! Они живут здесь неделю, и я уже тысячу раз пожалела, что не уехала в Россию. Честное слово: скажи мне кто-нибудь о переезде твоей сестры в нашу квартиру - я бы улетела домой, не раздумывая.
Я вернулась в спальню и изо всех сил хлопнула дверью. Тут же раздался плач Карима. Саид пришел через несколько минут и попытался меня успокоить.
- Хабиби, ну прости. Я знаю, что тебе тяжело. Пойми, я не могу ничего сделать. Не могу потребовать от сестры вернуться к мужу.
- Саид, я все понимаю, но они живут у нас уже вторую неделю, а ее муж даже не пришел их навестить. Я очень сомневаюсь, что они скоро помирятся. Cначала революция, потом это... я совсем тебя не вижу!
Муж погладил меня по голове.
- Все будет хорошо, я обещаю.
- Только когда? - хмуро спросила я.
- Я попробую сам аккуратно поговорить с Аят.
- А что у нее случилось с мужем? – поинтересовалась я.
- Точно не знаю. По-моему, она поссорилась с его матерью.
- Вот, еще одно доказательство, что все должны жить отдельно, - я увидела лицо мужа и осеклась. - Ладно, больше не буду.
Через несколько дней к нам приехали родственники мужа Аят: его мать, сестра и еще какой-то мужчина. Я удивилась отсутствию самого супруга – впрочем, меня это не касалось. Лишь бы Аят уехала, - твердила я, скрестив пальцы. Гости уселись в гостиной, и Саид попросил меня сделать всем сок. Я быстро взбила в блендере фрукты, поставила поднос со стаканами и ушла в спальню. В воздухе пахло грозой. Говорили громко, местами переходя на крик, но я не очень улавливала смысл. Это продолжалось долго, часа три - затем гости уехали, но Аят с Каримом остались. Я осторожно поинтересовалась у Саида, что произошло.
- Ничего. Просто поговорили. Они считают, что Аят сама во всем виновата, - он устало откинулся на спинку кресла.
- То есть все осталось по-прежнему, - резюмировала я. - А почему сам муж-то не приехал?
- Не знаю. Он вообще какой-то странный.
Я воздержалась от дальнейших комментариев и лишь вздохнула. За последние дни я почти смирилась с пребыванием Аят: мы научились делить пространство и не слишком мешать друг другу. Но после родов мне совершенно не хотелось видеть дома посторонних, а с появлением Аят к нам снова зачастили многочисленные родственники. Я искоса взглянула на мужа, гадая, стоит ли заводить разговор на скользкую тему сейчас или лучше подождать.
- Хабиби, - решилась я. - Я очень хочу, чтобы мама приехала на роды и помогла мне какое-то время с ребенком.
- Что? - рассеянно спросил он. - Мама... ну конечно, пусть приезжает, в чем проблема.
- А где она будет жить? У нас нет места...
- Аня, я тебя прошу, - раздраженно перебил меня Саид. - Роды ведь не завтра? У нас еще есть время. Аят, возможно, скоро уедет. В любом случае, что-нибудь придумаем.
- Роды могут быть уже через две недели или даже раньше, - просветила я мужа.
- Подожди, но врач говорил, что через месяц.
- Саид, роды - это не поезд, и они не приходят точно по расписанию. Да, нормой считается сорок недель, но может быть и тридцать восемь. Ты, по-моему, вообще выпал из реальности. Я уже несколько дней прошу сводить меня к врачу.
- Извини, слишком много всего навалилось, - он устало потер переносицу. – Завтра пойдем к доктору, обещаю.
Я хотела еще раз спросить про Аят, но осеклась. Саид и правда выглядел уставшим и потерянным. Я обняла мужа за плечи и потерлась носом о его щетину.
- Все наладится. Я знаю, что тебе непросто. Но все будет в порядке.
- Спасибо, хабиби, - Саид поцеловал мне руку. - Постарайся не нервничать, это вредно для ребенка.
Я не хотела посвящать маму в наши проблемы, но она знала о переезде сестры и племянника Саида и видела мое недовольство. Как ни странно, мама встала на сторону зятя. Она убеждала меня, что не стоит злиться на вещи, которые нельзя изменить - мудрее принять их и как-то приспособиться.
- Дочка, пойми, - твердила мама,- постоянные ссоры разрушают брак. В Египте трепетное отношение к семье, и это очень хорошо. Аят уедет, и все наладится.
- Мам, я привыкла жить одна. Как максимум - с одним из близких родственников, с тобой или мужем. Когда появляются посторонние, я злюсь и раздражаюсь. Ничего не могу с собой поделать.
- У Саида большая семья, и у них сильные родственные связи. С этим ничего не поделать. Придется немножко потерпеть.
Я понимала ее правоту и старалась изо всех сил. Саид переживал и с каждым днем становился все молчаливее. Не знаю, что чувствовала Аят - мы общались только на бытовые темы, а по ее лицу было трудно что-либо определить. Так или иначе, мама забронировала себе билеты, и я сообщила мужу дату ее приезда - 30 апреля. Он кивнул и попросил напомнить ему об этом еще раз через неделю. В двадцатых числах Саид поговорил с Аят, с ее мужем и сообщил, что пока сестра останется у нас, а мама займет последнюю третью комнату.
- Я докуплю туда мебель, - пообещал муж.
- К черту мебель, - я не сдержалась и закричала в полный голос. - Саид, у нас скоро появится ребенок, ты что - не понимаешь?
- Аня, не надо кричать. Я все понимаю, но чем тебе так помешала моя сестра?
- Саид, я много раз тебе объясняла и не хочу больше слышать отговорки. Ты обещал что-то придумать - вот и придумывай.
- Хабиби, у сестры серьезные проблемы с мужем. Возможно, будет развод. Я с ним поговорил, и он обещал решить все вопросы с Аят в ближайший месяц. Если они разведутся - муж купит или снимет ей отдельную квартиру. Если нет - она вернется в его дом. Сейчас снимать квартиру нет смысла: это будет выглядеть так, как будто я выгоняю сестру и племянника.
- Мне все равно, - упрямо повторила я. - Если не хочешь выгонять - пересели к брату, к другой сестре, к кому угодно. Саид, я очень долго терпела и продолжаю терпеть, но всему есть предел. У нее маленький ребенок, который постоянно кричит и всюду лезет. Когда появится наш сын, квартира превратится в дурдом. Я просто хочу чувствовать себя хозяйкой в своем доме. Мне надоело видеть осуждающие взгляды твоей сестры. Ей не нравится, как я одеваюсь, как я готовлю - какого черта? Мне надоело, что у нас постоянно кто-то в гостях, причем эти люди приходят к ней, а не ко мне и не к тебе. Вот только что ушла какая-то очередная подруга. Я устала, понимаешь, устала! Я выхожу из комнаты и гадаю, кого увижу в собственной квартире.
- С чего ты взяла, что сестра тебя не любит? Аят может помогать тебе с ребенком.
- Мне поможет мама. Этого вполне достаточно.
- Аня, я не знаю, как тебе еще объяснить, что я не могу выгнать сестру. Пожалуйста, потерпи еще немного...
Я бросилась на кровать и разрыдалась.
К тому времени у меня появился серьезный повод для беспокойства: доктор Ибрагим, который до сих пор улыбался и утверждал, что все в полном порядке, вдруг начал настаивать на том, чтобы сделать кесарево сечение. Я совершенно не понимала причин и находилась в полной растерянности. За несколько дней я изучила множество сайтов и не нашла у себя ни одного показания для операции. Саид слабо разбирался в медицине, но его сестры рожали через кесарево сечение и рекомендовали мне сделать то же самое. Мама говорила, что лучше родить самой, но времени на раздумья почти не оставалось. Я решила дождаться ее приезда и до тех пор не давать доктору свое согласие.
Тридцатого апреля Саид уехал встречать маму в Каир. Я осталась дома. Мое настроение заметно улучшилось: я сделала уборку и запекла в духовке курицу. Муж с мамой появились почти под утро - я дремала на диване и сразу подкинулась, когда услышала за дверью их шаги.
- Ну наконец-то! С приездом! Как долетела? - я бросилась маме на шею.
- Все хорошо, дочка. А ты почему не спишь?
- Я спала. Только что проснулась. Вы голодные?
- Можно что-нибудь поесть, - сразу согласился Саид. - Ну, вы пока пообщайтесь, а я в душ.
Мама оглядела мою фигуру и начала расспрашивать о самочувствии. Я убеждала ее, что все в порядке - физически я действительно чувствовала себя вполне сносно. Сама мама выглядела заметно лучше, чем зимой - она немного поправилась и даже помолодела. Осмотревшись вокруг, мама увидела в углу машинки Карима и понимающе мне улыбнулась.
- Как ты? Держишься?
- Держусь, конечно. А куда деваться.
Следующий день начался с визита к доктору Ибрахиму. Он еще раз осмотрел меня, сделал УЗИ и вновь завел пластинку про необходимость кесарева сечения. Мы втроем выслушали его слова, вышли из клинки и растерянно посмотрели друг на друга.
- Ну, что вы думаете? - спросил Саид.
- Давайте присядем где-нибудь в кафе, - предложила я.
Через несколько минут мы удобно расположились в одном из ближайших фаст-фудов. Мама плохо понимала английский и просила еще раз перевести ей слова врача.
- Мам, да он сам по-английски не очень, - раздраженно откликнулась я. - Говорит общими фразами, что у ребенка может начаться какое-то голодание. И кислородное, и пищевое - я так поняла.
- Никогда об этом не слышала, - растерянно сказала мама.
- Я просмотрела кучу сайтов и тоже нигде не нашла ничего подобного. В крайнем случае, можно стимулировать начало родов.
- Кесарево сечение очень популярно в Египте, - добавил Саид. - Я в этом мало разбираюсь, но последние дни спрашивал друзей, у которых есть дети. Мало кто рожает без операции.
- Почему? - удивилась мама. - Боятся боли?
- Я думаю, и врачи любят кесарево. Это быстро и стоит дороже, чем обычные роды.
- Но так же нельзя! - воскликнула мама.
- Я не совсем понимаю, а что плохого в кесаревом? - поинтересовался Саид.
- Дело в том, что роды - естественный процесс, - просветила его мама. - А кесарево - операция под наркозом. Женщины тысячи лет рожали сами, и ничего. Кесарево сечение появилось недавно. Оно необходимо, но только в некоторых случаях, когда женщина по медицинским показаниям не может родить сама.
- В России кесарево делают лишь в 10-15 процентах случаев, - добавила я.
- Я предлагаю съездить к другим докторам. Это возможно? - спросила мама.
- Конечно, - ответил Саид.- Я в вашем распоряжении. У меня есть несколько адресов.
За день мы съездили на прием еще к трем врачам. Я ужасно вымоталась и совершенно не представляла, что делать дальше. Один доктор настаивал на кесаревом, два других предлагали подождать еще, но не слишком долго. Последний отправил меня на дополнительные исследования и, просмотрев результаты, назначил прийти через неделю, восьмого мая. Мы решили остановиться на этом варианте и наконец поехали домой. Я была едва в состоянии двигаться.
Всю следующую неделю мы с мамой бездельничали. Саид уезжал в магазин, но просил сразу ему звонить, если нам что-то понадобится. Немного напрягало только присутствие в квартире Аят и Карима, но в последние дни они часто уходили в гости к другим родственникам. Мама относилась к ситуации философски и неизменно улыбалась и сестре Саида, и племяннику, хотя не могла сказать им практически ни одного слова. Порой она аккуратно удерживала меня за руку, когда при появлении Аят я порывалась сразу уйти к себе в комнату. В ее присутствии я расслабилась и раздражалась намного меньше. Дошло до того, что однажды мы ненадолго остались с Каримом, когда Аят понадобилось срочно куда-то уйти. При каждой попытке заплакать я давала ребенку шоколадную конфету, и он сразу замолкал. Знаю, это не очень педагогично, и Аят бы вряд ли понравился мой метод, зато действовал он безотказно.
Вечером седьмого мая настало время собирать вещи для больницы. Мама каждые полчаса спрашивала меня, что я чувствую, но я не ощущала ровным счетом ничего особенного. Мы мирно поужинали и легли спать, а поздно ночью я проснулась от непонятных болей. Они наступали циклически и были не слишком сильными - я не стала никого будить, а так и лежала до утра, прислушиваясь к своим ощущениям.
_________________

Спасибо за продолжение и с наступающим праздником

Тяжелый период во всех отношениях: болезнь мамы, волнения в Египте, переселение сестры мужа... и в довершение всего еще и советы врачей.
Надеюсь, что силы воли у героини хватит, чтобы пройти эти испытания и не сломаться...
___________________________________

спасибо за продолжение
___________________________________

Cпасибо, девушки! Всех с наступающим праздником!!

Со следующей главы у Ани начнется все самое интересное
_________________

Спасибо за продолжение!
Нелегко приходится Ане! Хорошо, что маме стало лучше, а то вряд ли она смогла бы с маленьким ребенком лететь в Россию. Да и Саид думаю не был бы рад такой перспективе. И отчасти его понимаю. А Аня временами кажется капризным ребенком. Ну потерпела бы чуток сестру мужа, а там родит и все силы будут уходить на своего малыша, до остальных ей и дела не будет.
Также желаю героине выдержать все испытания!

 » Глава 18

Как я и предполагала, ночные боли оказались началом схваток. Утром мы быстро добрались до больницы, врач осмотрел меня и отправил в предродовую палату. Неожиданно приехала Надя - к тому моменту боли стали повторяться чаще и сильнее, я лежала на кровати под капельницей и с трудом могла приподняться. Мама, Саид и Надя суетились вокруг, иногда заходила медсестра. Я пыталась сосредоточиться на правильном дыхании, но получалось с трудом – больше всего на свете я мечтала поскорее отмучиться.
Около шести вечера меня отвели в родовой зал. Саид пытался пройти со мной, но медсестра только рассмеялась в ответ на его просьбу. Увидев, что я иностранка, девушки в белых халатах начали меня расспрашивать. Я плохо соображала от боли и страха, но старалась отвечать на их вопросы. Вскоре пришел пожилой врач, у которого мы были на приеме неделю назад, и другой молодой доктор. На них были надеты длинные перчатки, резиновые сапоги и фартуки, - внешне они сильно смахивали на мясников. Я повернула голову и запомнила время на настенных часах - было ровно 6.30. Меня по-английски попросили тужиться, затем сделали укол, и я неожиданно отрубилась.
Очнулась я снова в предродовой палате, ощутила озноб и услышала детский плач. Тут же подошла мама и накрыла меня одеялом. Видимо, я еще плохо воспринимала происходящее. В моей голове никак не укладывалось, что я не помню момент рождения сына. Ребенок надрывался на руках у медсестры, и мне никак не удавалось его рассмотреть. Я поинтересовалась временем - было всего лишь без десяти семь.
Через несколько минут Валида положили рядом. Он продолжал плакать, а у меня едва хватило сил приподняться. Саид принес из аптеки бутылочку и детское питание, и медсестры показали нам, как разводить смесь и кормить сына, пока у меня не появится молоко - ни в коем случае не через соску.
Все происходило слишком быстро - я не поспевала за событиями и еще не осознала до конца, что стала матерью. Я долго готовила себя к рождению ребенка, но сейчас понимала: этого было недостаточно, на деле все совершенно иначе, да и можно ли к такому подготовиться? Пока что я просто лежала, почти беспомощная, гладила плачущего сына и не могла разобраться в своих ощущениях.
Валид оказался светлокожим и темноглазым, на его голове кудрявились черные волосы. Сынишку одели в привезенный мной из России костюм, который оказался ему великоват. Руки Валида были вскинуты вверх, кулачки сжаты, полусогнутые ножки пинали воздух. Я с замиранием сердца всматривалась в лицо сына, пытаясь найти черты сходства с собой или Саидом. Мне говорили, что внешность ребенка изменится уже через несколько дней: исчезнет краснота кожи, глаза распахнутся шире, - и только тогда можно будет судить о том, на кого он похож. Но я все равно продолжала разглядывать его личико, пытаясь запомнить каждую черточку, плакала и пыталась успокоить кричащего сына.
Вскоре пришли два врача и осмотрели нас с Валидом. Маму шокировало, что меня с ребенком выписывают, а не оставляют в больнице на несколько дней, как это принято в России. Я была наслышана о египетских родах и знала сценарий, но пока чувствовала себя слишком слабой и жалела, что не попросила Саида заранее договориться с больницей, чтобы остаться здесь хотя бы до завтра. Мне помогли подняться с постели и кое-как одеться, Надя взяла ребенка на руки, и мы поехали домой.
В квартире нас ждали все родственники - мать, брат с женой, сестры, их дети, и даже две тети, которых я видела всего несколько раз в жизни. К счастью, мое физическое состояние не обязывало меня ни с кем разговаривать. Я слабо улыбнулась - всем сразу и никому в отдельности, и меня тут же уложили в постель. Валид в дороге заснул, но дома снова расплакался. Надя бросилась на кухню готовить ему свежую молочную смесь, а остальные женщины обступили мою кровать и начали что-то обсуждать по-арабски - я не прислушивалась. Мама сидела рядом и гладила меня по голове. Саид сказал, что его родные приготовили нам ужин и предлагают мне покушать. Я отказалась: видимо, действие обезболивающего заканчивалось; все тело болело, как после побоев; о еде не хотелось даже думать. Мы общими усилиями покормили ребенка и поменяли ему памперс. Время приближалось к полуночи, Валид вновь заснул. Гости попрощались и оставили нас, пообещав прийти завтра. Мама перетащила постельное белье в нашу комнату, а Саид временно переехал в ее спальню.
Нам предстояла первая ночевка с новым членом семьи. При слабом свете лампы я наконец смогла спокойно разглядеть сына. Во сне Валид хмурился, шевелил крошечными ручками и чмокал губами. Я долго смотрела на него и готовилась бодрствовать до утра, полагая, что не смогу заснуть из-за боли - но вскоре меня сморила усталость. Впрочем, полноценно отдохнуть не удалось - за ночь Валид несколько раз просыпался и будил нас с мамой.
Всю следующую неделю к нам приходили гости. Они приносили готовую еду, одежду для ребенка, и оставались на несколько часов. Я абстрагировалась от всего и ото всех - мои мысли были исключительно о Валиде. Я мучительно пыталась понять его потребности и приспособиться к новому ритму жизни. Это оказалось очень непросто. Удивительно, насколько может поглотить женщину забота о крошечном человеке, которого она произвела на свет. Я перестала раздражаться и вообще выкинула из головы всех, кроме Валида. Огорчало лишь то, что я почти перестала видеть Саида. По-моему, в нашем женском царстве он чувствовал себя неуютно: боялся взять сына на руки больше, чем несколько минут, и при первой же возможности норовил улизнуть на работу. Но даже когда муж оказывался дома, у нас никак не получалось остаться наедине. Я утешала себя тем, что это временное явление - когда-нибудь и мама, и Аят уедут, мы заживем втроем и станем настоящей семьей. Пока что Аят помогала мне по хозяйству: точнее, она делала почти всю домашнюю работу, за что я была ей безмерно признательна.
Валид почти не видел разницы между днем и ночью и спал примерно одинаково в любое время суток. Днем у меня иногда наступала передышка, а вот ночами я страдала от того, что сон постоянно прерывается. Мы с мамой по очереди убаюкивали Валида, и мне оставалось надеяться, что его режим скоро установится. Молоко появилось только на четвертый день, когда родные Саида уже начали бить тревогу, зато его оказалось достаточно - Валид с удовольствием брал грудь и вскоре удовлетворенно засыпал у меня на руках. Приучить его лежать в колыбели не получалось – чаще всего он спал на большой кровати рядом со мной.
Почти сразу я столкнулась с разницей в подходах к воспитанию детей. В Египте не было принято ежедневно гулять с младенцами, и когда мы почти с рождения начали ежедневно выносить Валида на улицу, я встречала недоумевающие взгляды и даже возражения. Также не были приняты ежедневные купания, зато укутывать ребенка полагалось как можно теплее. Дети не состояли на учете у врача: в государственных клиниках делали бесплатные прививки, но никаких обследований не проводилось и анализы не назначались. Насколько я поняла, ребенка приводили к врачу только по болезни. Все это казалось непривычным и диким. На улицах я часто видела родителей, несущих своих чад на руках - коляски и «кенгурушки» были далеко не у всех. Мы купили для Валида все, что я хотела - Саид не возражал. Но убедить его в том, что я обращаюсь с ребенком правильно, удавалось далеко не всегда. Меня безумно злило, когда он принимал сторону своих родственников и просил одевать Валида теплее, не гулять с ним так часто или не купать каждый день. Один раз муж раздраженно бросил что-то вроде "твоя мама всему тебя учит неправильно", и я взорвалась.
- Дорогой, у нас в стране тоже есть матери, дети и детские врачи. Почему ты считаешь, что когда мое мнение не совпадает с мнением твоих родных, правы обязательно они, а не я?
- Аня, у нас так никто не делает.
- По-твоему, это аргумент? - злилась я. - Делай как все, и неважно почему?
- Ребенку холодно! Надя сказала, что ты переодевала Валида, и он лежал совершенно голый.
- Вот это новость! А как поменять одежду, не сняв сначала старую?
- Можно сначала переодеть верхнюю часть тела, потом нижнюю. Или наоборот. Необязательно раздевать его полностью.
- Саид, очнись! Мы живем в Африке, на улице май месяц! Я что, держу его раздетым в двадцатиградусный мороз? Ребенку полезно несколько минут принимать воздушную ванну.
- Ты вообще не хочешь слушать, когда тебе что-то говорят.
- Да! Потому что твои родные - глупые курицы! - не сдержалась я. - Я не буду их слушать и не позволю им прикасаться к своему ребенку! Саид, Аят живет у нас около двух месяцев, и я ни разу не видела, чтобы она купала своего сына. Ни разу! Это вообще нормально? Ваших детей не воспитывают, они делают что хотят - орут, показывают на всех пальцем, всюду лезут, а родителям пофиг! И я должна брать с них пример? Нет и еще раз нет! Только через мой труп!
- Аня, пожалуйста, не кричи.
Но я уже разошлась, и остановить меня было не так-то просто.
- А медицина? Это просто ужас какой-то! Ребенок нигде не стоит на учете, патронажная сестра не приходит на дом, к врачу - только когда дите заболеет. Как это называется? Такое чувство, что всем вообще по барабану, если он умрет - подумаешь, и так детей много, можно родить другого! Если дети рождаются весом меньше двух килограмм, их потом не контролируют и не докармливают - действительно, зачем? Сам вырастет, если на то Божья воля! Зато если у ребенка в младенчестве плохо растут волосы, то у всех переполох – это, оказывается, большая проблема! - многие родственники действительно беспокоились, что у Валида мало волос, и предлагали давать ему какие-то витамины. - Да пусть лучше за своими детьми смотрят, чем лезть ко мне со своими тупыми советами!
Саид, похоже, жалел, что затеял этот разговор. Я же высказала все, что накипело за несколько недель, и сразу остыла. Мы замолчали.
- Прости. Я не должна была кричать. Меня просто очень удивляют некоторые вещи.
- У нас так принято, - упрямо повторил Саид.
- Послушай, я все-таки мать. Да, Валид мой первый ребенок, я не все знаю, но я провожу рядом с ним двадцать четыре часа в сутки, я прочитала гору литературы, я беспокоюсь о нем больше, чем остальные - уж поверь.
- Я знаю. Никто не говорит, что ты плохая мать.
- Я могу сделать какие-то вещи по просьбе твоих родных, чтобы им было приятно. Но только если вижу, что это не повредит ребенку. Когда мы с Надей были в магазине, она выбрала для Валида ужасную одежду - но я согласилась, чтобы ее не обижать. В конце концов, это просто одежда - в крайнем случае, ее можно не надевать. Но когда меня убеждают, что ребенок заодно со мной постоянно должен быть заперт в четырех стенах, я не могу согласиться. Это глупо, вредно, - и, в конце концов, я просто не вижу причин. Только не надо мне говорить, что на улице микробы и инфекция. Микробы у вас повсюду, к тому же Валид не ползает по асфальту – он всего лишь лежит в коляске. А на улице солнце и свежий воздух, которые необходимы младенцу.
- Хорошо, - согласился Саид, - давай не будем больше спорить. Я согласен. Делай как знаешь.
- Я не хочу с тобой ссориться, - я пересела к мужу на колени. - Мне тебя и так очень не хватает. Дома постоянно люди, и я вообще забыла, когда мы в последний раз оставались наедине.
- Думаю, еще до приезда твоей мамы, - грустно заметил Саид.
- А я думаю, еще до переезда Аят, - не осталась я в долгу. - В общем, очень долго. Кстати, мама уезжает через десять дней.
- А завтра к нам придет муж Аят. Надеюсь, они договорятся.
- И ты молчал? - встрепенулась я.
- Извини, забыл сказать. Он позвонил мне только сегодня.
- Останемся втроем и будем жить, как настоящая семья, - размечталась я, и тут раздался плач Валида. Я виновато посмотрела на мужа.
- Беги, беги, - вздохнул он.
Меня слегка огорчало, что Саид редко интересовался ребенком и не очень проявлял отцовские чувства. Он мог подержать сына на руках, но только пока тот не заплачет – при первых признаках тревоги муж моментально отдавал сына мне. Я объясняла поведение Саида тем, что Валид еще совсем маленький, ничего не умеет и не узнает отца, к тому же они редко соприкасаются. Возможно, Саид невольно злится на ребенка за то, что тот полностью оттянул на себя мое внимание. Мне очень хотелось верить, что вместе мы преодолеем любые трудности - надо лишь пережить тяжелые первые месяцы и ощутить себя полноценной семьей. Так и будет, как только уедут моя мама и Аят, а Валид немного подрастет.
В стране между тем не прекращались беспорядки. Хотя революция давно закончилась, многие египтяне остались недовольны новой властью. Сначала на площади Тахрир, а затем и в других местах постоянно вспыхивали забастовки. В Александрии центром сопротивления стал район Смоха. По телевизору часто показывали митингующих с плакатами, громко скандирующих какие-то лозунги. Порой Саид просил меня не выходить из дома, хотя в нашем районе все было спокойно. Сам он постоянно говорил про выборы в парламент. Я мало интересовалась политикой, но для меня оказалось открытием, что муж, да и большинство его знакомых, поддерживают Братьев-мусульман, которые в Египте не считаются радикалами.
Пока что власть находилась в руках Высшего военного совета, и ходили слухи, что генералы будут всячески оттягивать выборы президента, которые планировалось провести примерно через год. Летом начался суд над Мубараком – бывший президент выглядел постаревшим и больным, и я против воли почувствовала к нему жалость. Многие египтяне горели жаждой мести, в ажиотаже "делили" украденные Мубараком миллионы и продолжали бастовать – а мне безумно хотелось спокойствия и тишины. Скорей бы все закончилось, - мечтала я, - и жизнь вернулась в мирное русло. Кто бы ни стал президентом – лишь бы египтяне успокоились и прекратили свои бесконечные забастовки.
Когда Аят наконец помирилась с мужем и вернулась к нему в дом, я не испытала особой радости. Как ни странно, за все это время я привыкла к ним с Каримом, к тому же после рождения Валида Аят молча и по собственной инициативе полностью взяла на себя ведение хозяйства. Теперь, после отъезда мамы, мне предстояло остаться в одиночестве, и я не очень представляла, как буду справляться. Но и просить маму остаться еще на какое-то время я не могла: хотя мы с Саидом старались создать для нее все условия, в Египте она не чувствовала себя как дома: мешал языковой барьер, было непривычно не иметь возможности самостоятельно выйти на улицу, где ее тут же начинали пристально разглядывать. Мама, как и я, плохо понимала египтян - их образ мыслей, традиции, манеру одеваться. Она никогда мне этого не говорила, но я видела, что здесь ей неуютно, и с этим ничего нельзя поделать.
Мама улетела в Россию, когда Валиду исполнилось полтора месяца. К тому времени он стал лучше спать ночью, научился держать голову и начал осознанно улыбаться. Мы всплакнули на дорогу, и я впервые осталась с сыном один на один.
Как будто чувствуя мою грусть, Валид капризничал, брыкался и не хотел засыпать в течение нескольких часов. Когда наконец удалось его уложить, я без сил плюхнулась на диван и набрала номер мужа. Он как раз подъезжал к аэропорту, и я немного поговорила с мамой. Затем оглядела окружающий беспорядок: гору немытой посуды и перепачканных пеленок, - вздохнула и поплелась убираться. Так начались трудовые будни.
Следующие месяцы тянулись долго и однообразно. Мне вспоминается череда похожих друг на друга дней: я дома с ребенком, Саид на работе - сплошная рутина, каждый день похож на предыдущий. Ночи делились на спокойные и беспокойные - иногда Валид спал вполне нормально, просыпаясь только чтобы поесть, а порой он будил меня настолько часто, что я была готова разрыдаться от усталости. Больше всего я бесилась оттого, что не видела со стороны Саида ни желания помочь мне, ни привязанности к сыну. Он по-прежнему много времени проводил в магазине. Приходя домой, обычно брал Валида на руки, но только пока я грела еду и накрывала на стол. Поев, муж включал компьютер или телевизор и весьма неохотно откликался на мои просьбы хоть ненадолго заняться сыном. Даже по ночам Саид часто оставался спать в гостиной - его раздражал плач ребенка.
Один раз, когда Валид кричал не переставая в течение нескольких часов, муж разозлился на меня и обвинил в том, что я неправильно обращаюсь с сыном. С этими словами он хлопнул дверью и куда-то ушел. Потом Саид извинился, но я так и не смогла забыть обиду - неприятный осадок после этих слов остался надолго. Я постоянно чувствовала себя уставшей и раздраженной, почти перестала пользоваться косметикой и следить за собой. На мои жалобы муж отвечал, что все женщины через это проходят: когда-нибудь ребенок подрастет и не будет требовать неусыпного внимания, а пока нужно просто перетерпеть трудный период. В качестве помощниц он предлагал свою мать и сестер, но я упорно отстаивала право жить отдельно ото всех, а ездить к ним в гости меня утомляло еще больше, чем самой справляться с Валидом на своей территории. Кроме того, сын рано начал проявлять характер и не всегда охотно шел к кому-то на руки. Пару раз я заводила разговор о няне или служанке, но муж деликатно игнорировал мои слова. Бизнес Саида после революции шел не так хорошо, как раньше - он никогда не обсуждал со мной подробности, но я видела его озабоченность, слышала какие-то обрывки разговоров и понимала, что у нас есть финансовые проблемы. Кроме того, муж случайно обмолвился, что брал у брата денег на покупку квартиры и до сих пор с ним не рассчитался. В такой ситуации мне казалось неправильным настаивать на найме прислуги, и я продолжала тянуть свою лямку в надежде, что скоро станет легче.
Валид, как и многие египетские дети, укладывался спать и просыпался очень поздно. Днем я занималась сыном, а как только он засыпал, бросалась стирать, готовить и наводить хоть какой-то порядок. Незадолго до заката солнца мы выходили на улицу, но в отсутствие детской площадки гуляли по набережной недалеко от дома. У меня не было возможности продолжать ходить на курсы арабского языка, да и большого желания тоже не было. Чаще всего я мечтала лишь о том, чтобы лечь в кровать и проспать много-много часов подряд. Общение с друзьями почти прекратилось - иногда мы созванивались или переписывались в интернете, пару раз встречались где-то на нейтральной территории, но все это происходило нечасто и нерегулярно. Большинство знакомых мне русских девушек были бездетными или же имели отпрысков значительно старше Валида - с младенцем на руках я чувствовала себя одинокой и прикованной к своему дому и ребенку, который постоянно хотел есть, спать – а порой я даже не могла определить, чего именно он хочет.
Валид был не только источником проблем, усталости и ограничений - вовсе нет. В первую очередь он сразу и бесповоротно занял главное место в моем сердце. Я радовалась, когда сын улыбался, захватывал крошечной ладошкой мой палец, делал первые попытки сесть и дотянуться до какого-то предмета. Я гордилась им, как самым дорогим сокровищем, и считала самым лучшим ребенком в мире. Несмотря на усталость и бытовые проблемы, я любила сына всей душой и ни на минуту не сожалела о его появлении. Вот только бы он стал реже просыпаться ночами, только бы научился самостоятельно сидеть и передвигаться, только бы повзрослел, ну хоть немножко… Я вела хронологический отсчет с момента его рождения: каждый месяц - новый рубеж, каждая неделя - новая вершина, каждый день - новая ступень. Еще немного, и он станет большим и самостоятельным, тогда я буду гордиться им еще больше, смогу немного перевести дух и - недостижимая мечта! - как следует выспаться.
Впервые в жизни я никак не отметила свой день рождения. В прошлом году мы с Саидом посидели в кафе и прошлись по магазинам, - сейчас об этом не было и речи. Честно говоря, я сама с большим трудом вспомнила о приближающемся 27-летии за пару дней до праздничной даты. Ради эксперимента я не стала напоминать Саиду – как и следовало ожидать, он тоже забыл. Промучившись весь день, к вечеру я не выдержала: позвонила и сказала Саиду, что вообще-то у меня сегодня день рождения. Муж раздраженно ответил, что он занят в магазине, и если я хочу подарок, то он купит его позже. Расплакавшись, я бросила трубку, и несколько дней после этого мы не разговаривали. Периоды обид в наших отношениях становились все дольше и повторялись они все чаще. За ссорами следовали примирения – но и они напоминали затишье перед бурей, поскольку проблемы оставались нерешенными.
Когда Валиду исполнилось полгода, муж внял моим многочисленным просьбам и на несколько дней отвез нас отдохнуть в Шарм-эль-Шейх. Мы остановились в Гафи и каждое утро ходили на пляж, будто заправские туристы. Сын полюбил плескаться в воде и пытался ползти по песку. Днем мы отдыхали в номере, а вечерами обычно встречались с друзьями Саида в каком-нибудь кафе. Туристов в городе стало значительно меньше, многие гиды сменили работу, и практически все жаловались на безденежье.
Однажды я сидела в небольшом ресторанчике в El Mercato и рассеянно рассматривала окружающих. Внезапно мое внимание привлекла стройная брюнетка лет тридцати - она буквально не сводила глаз с нашего столика, причем мне показалось, что в основном девушка смотрит на нас с Саидом. Муж разговаривал по телефону и очевидно ничего не замечал. Когда незнакомка отвернулась, я аккуратно толкнула Саида под локоть и показала на нее глазами.
- Что случилось?
- Видишь ту девушку с короткой стрижкой? Не туда смотришь, правее... Она уже довольно долго не сводит с нас глаз. Ты ее знаешь?
Саид изменился в лице и неуверенно кивнул.
- Кто это? – допытывалась я.
Саид заерзал на стуле.
- Не ожидал ее здесь встретить. Это Таня, моя первая жена. То есть не жена... ну, мы жили вместе по ОРФИ. Я тебе об этом рассказывал.
Я опешила и несколько секунд переваривала информацию. Жена? Саид говорил про нее, когда мы только познакомились в интернете. Но они ведь давно расстались, и она должна быть в России. Поймав его взгляд, Таня слабо улыбнулась и наклонила голову. Саид ответил неуверенным кивком - по-моему, он не очень представлял, что делать дальше.
- Подойди, поздоровайся, если хочешь, - я решила продемонстрировать великодушие.
- Нет, не нужно. Мы давно чужие. Глупо делать вид, что не узнаем друг друга, но и разговаривать нам не о чем.
- Я думаю, она хочет подойти, но стесняется. Почему она вообще здесь?
- А где ей быть?
- В России, конечно, - я удивленно посмотрела на мужа. - Она же русская.
- И что? Она приехала в Шарм работать, потом мы познакомились, какое-то время жили вместе, но быстро расстались. Почему ты думала, что она вернулась в Россию?
Я пыталась вспомнить все, что Саид рассказывал о своей первой жене. Муж не любил разговоров на эту тему, но кое-что я все-таки знала. Они жили по ОРФИ, его семья до сих пор не в курсе, один раз Саид ездил к ней в Екатеринбург. Кажется, муж и вправду не упоминал о ее возвращении на Родину - я сама так решила. Мне и в голову не могло прийти, что экс-вайф могла по доброй воле переехать в Египет еще до знакомства с Саидом.
Я попыталась незаметно рассмотреть Таню. Она была одета в джинсы и черную футболку; брюнетка, на правой руке много браслетов, черты лица с моего места плохо различимы. Откровенно пялиться мне казалось неудобным, но при каждом удобном случае я невольно переводила на нее взгляд. Как и мы, экс-вайф (или уместней называть ее бывшей любовницей?) сидела в довольно большой компании - я насчитала за их столиком пятерых египтян и четырех девушек славянской внешности. Все они что-то ели, пили, довольно громко разговаривали и смеялись. Саид избегал смотреть на Таню и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Мне стало его жаль.
- Ладно тебе. Подумаешь, случайно встретились. Тут не Москва - город маленький, ничего удивительного. Я совершенно не ревную, так что не дергайся.
- Точно не ревнуешь? - удивился он.
- А чего ревновать-то? Саид, сколько тебе было, когда мы познакомились - тридцать два? В таком возрасте у каждого мужчины есть бывшие любови и оставшиеся в прошлом отношения. Я до знакомства с тобой дважды была замужем, хотя сейчас сама с трудом в это верю. Все в прошлом. Если бы сейчас тут вдруг появился мой экс-хасбенд - я бы, конечно, удивилась. Но по большому счету, мне по барабану - мы действительно чужие, причем давно, и у каждого своя жизнь. Даже забавно случайно увидеть кусочек давно забытого прошлого.
- Ничего забавного, - пробормотал Саид, но остаток вечера он уже не дергался так сильно.
Когда мы собрались уходить, Таня и ее компания все еще сидели за своим столом. Пока мужчины расплачивались, я увидела, что она поднялась и идет в нашем направлении. Саид не смотрел в ту сторону и заметил свою бывшую жену, только когда она подошла к нему вплотную. Я стояла в паре шагов от мужа и прикидывала, как лучше поступить - остаться на месте или переместиться чуть дальше. Пока я размышляла, Таня поздоровалась с Саидом и сразу перевела взгляд на нас с ребенком. Убегать показалось нелепо - я решительно тряхнула головой и взяла мужа под руку. Они перекинулись несколькими общими фразами - привет, сто лет не виделись, я с женой, где работаешь, как жизнь... Таня при ближайшем рассмотрении оказалась довольно миловидной и, судя по всему, отнюдь не глупой. Друзья Саида ждали нас поодаль и наблюдали за беседой с большим интересом - я догадалась, что они знают об их прежних отношениях.
Через несколько минут Валид начал капризничать, и мы вежливо распрощались. Дома я попыталась завести разговор о сегодняшней встрече, но муж сразу попросил закрыть неприятную тему. У меня на языке вертелось множество вопросов, но пришлось смириться и оставить Саида в покое.
В Александрии все вернулось на свои места - Саид на работе, мы с Валидом дома. Наши отношения стали ровнее - я смирилась и старалась не зацикливаться на бытовых проблемах. Ссоры не прекратились полностью, но случались несколько реже.
Новый год не отметили никак – весь день 31 декабря Саид провел в своем магазине. Валид подрос, привязался к отцу и не хотел засыпать, пока тот не придет с работы. После шести месяцев заниматься с ним становилось все интереснее. Сын хорошо соображал и каждый день учился чему-то новому. Иногда я брала его и ехала в магазин к Саиду – продавцы с удовольствием нянчили Валида, пока я пила кофе. Потом мы немного гуляли, муж ловил мне такси и отправлял домой. Я возобновила общение с другими русскими девушками и иногда выбиралась с ними побродить по парку или по торговым центрам, но это случалось довольно редко. Чаще всего мой день, как и прежде, проходил в заботах о сыне – Саид уезжал на работу утром и возвращался, когда ребенок готовился ко сну.
Знакомые, имеющие детей, утверждали, что у них все происходило точно так же – разве что в России многим помогали бабушки и дедушки, мне же приходилось справляться одной. Я часто просила Саида проводить с нами больше времени, но муж отделывался невнятными обещаниями. Пару раз мне удалось буквально заставить его немного посидеть или погулять с Валидом, но это случалось настолько эпизодически и требовало столько усилий, уговоров и даже слез, что я махнула рукой.
Когда Валиду исполнился годик, я испекла торт, и мы немного посидели дома с родственниками Саида, а на следующий день муж покатал нас на карете, запряженной лошадьми. Валид был в восторге. Я давно подумывала о поездке в Россию, но муж постоянно был занят и откладывал оформление Валиду русского гражданства, а везти его по египетскому паспорту я не хотела. На мои просьбы он отвечал "букра" (*букра – завтра (араб.яз., египетский диалект) – прим.авт) – но наступало букра, и все оставалось на своих местах. Я не знала, как с этим бороться, и сама с каждым днем все больше погружалась в египетскую нирвану, где никто никуда не спешит и не соблюдает никаких сроков. Поначалу эта неторопливость меня безумно злила, но со временем я привыкла и поняла, что здесь ничего не делается быстро – такова природа египтян. Бороться с ней бесполезно, разумнее смириться и как-то приспособиться.
В общем, наша жизнь текла по накатанной колее - пока однажды меня не угораздило залезть в телефон мужа.
У Саида было два аппарата. Однажды утром он как обычно собрался на работу, поцеловал нас с Валидом и уехал. Где-то через полчаса я увидела один из его телефонов на тумбочке около кровати. Я сразу позвонила на второй номер – он был выключен. Вспомнив, что сегодня Саид должен принимать товар, я вздохнула и просто отложила трубку в сторону, решив, что в случае необходимости муж заедет за ней. Тут заплакал Валид, я переключилась на него и напрочь забыла про телефон. В середине дня пришло смс-сообщене – я услышала звук и автоматически открыла телефон. Имя отправителя – Kemal - мне ни о чем не говорило – я даже не могла определить пол, хотя по смыслу догадалась, что это все-таки женщина. Несколько секунд я тупо всматривалась в текст – арабские слова были написаны английскими буквами. Хочу встретиться, люблю, скучаю... Остальное я не смогла перевести.
Саид позвонил мне, сообщив, что был очень занят, а на втором телефоне села батарейка. Между делом муж поинтересовался, нашла ли я забытый им мобильный. У меня хватило присутствия духа ответить "Да" и остановиться. Саид попросил не трогать его телефон и тут же отключился. В другом случае я бы просто не обратила на его слова внимания, но здесь мои подозрения усилились.
Весь день я пыталась взять себя в руки и решить, что делать дальше. В памяти телефона обнаружилась довольно длительная переписка между Саидом и "этой мадам", как я сразу окрестила неизвестную Kemal. Первые смс-ки были датированы июлем прошлого года. Кроме того, они ежедневно созванивались, иногда по нескольку раз. Я не знала, что мне делать и как вести себя с Саидом – а спрашивать совета мне было стыдно. На всякий случай я тщательно скопировала все смс в свою записную книжку, и попыталась перевести с помощью словаря и онлайн-переводчика. Получилось довольно коряво, кое-чего я так и не поняла, но общее впечатление сложилось удручающее. Переписка оказалась очень личной и намного более "горячей", чем позволительно женатому мужчине, тем более – мусульманину. В растерянности я не придумала ничего лучше, чем залезть в интернет и ввести в строке поиска "что делать, если вы нашли в телефоне мужа любовную переписку с другой женщиной". Весь вечер я просидела на женских форумах, где обсуждались мужские измены, но даже там, под вымышленным ником, не решилась выложить свою историю. Было стыдно, стыдно и очень обидно, к тому же в глубине души я все еще надеялась, что это какая-то ошибка, и Саид ни в чем не виноват. Так или иначе, я решила послушать совета женщин, которые уже сталкивались с подобной ситуацией: не рубить с плеча и не устраивать разборок. Сначала выяснить, что происходит, потом подумать и принять решение на трезвую голову.
Включив все свои актерские способности, я встретила мужа как обычно и ни словом не упомянула о случившемся. Поцеловала его, спросила, как прошел день, и пошла подогревать наспех приготовленный ужин. Кажется, Саид ничего не заподозрил – остаток вечера мы провели вполне обыкновенно.
На следующий день, едва проводив мужа, я связалась с Таней – из знакомых мне русских девушек она владела арабским лучше всех. Наспех придумала историю (якобы ко мне обратилась знакомая из Шарма, которая подозревает своего мужа в измене), и попросила помочь с переводом сообщений. Таня тут же согласилась и попросила переслать их ей на электронную почту. Чувствуя себя Штирлицем, я дрожащими руками тщательно перепечатала текст. Ответ пришел только к вечеру. Почти во всем я оказалась права, хотя Танин перевод был более полным и точным. Саид называл эту девку родственницей и говорил, что часто думает о разводе.
На этих словах я впервые расплакалась. Валид второй день капризничал, не понимая, почему мама вдруг начала раздражаться и перестала обращать на него внимание. Я взяла сына на руки, прижала к себе, и он сразу затих. Довольно долго мы сидели, обнявшись, перед включенным монитором моего компьютера.
Неимоверным усилием воли я взяла себя в руки и снова ничего не сказала Саиду. Сдерживаться было сложно, но я чувствовала, что пока не готова к разговору – только разрыдаюсь, а муж этого страшно не любит. Следующие несколько дней я пыталась понять, что случилось, кто виноват и главное - что делать дальше. Вспоминала всю нашу семейную жизнь, ссоры и примирения, конфликт с родными, рождение ребенка... Почему я не чувствовала, как мы отдаляемся друг от друга? Почему он скрывал, что хочет развестись? Или это неправда? Ведь Саид всегда говорил, что развод – крайняя мера, у ребенка должны быть мать и отец... А мы живем не так уж плохо – ну, есть проблемы, а у кого их нет? У нашей семьи тяжелый период после рождения ребенка, но все далеко не так страшно. Я вдруг с ужасом осознала, что совершенно не знаю законов Египта: вдруг Саид подал на развод, а я узнаю об этом, только когда придет решение суда? У нас ребенок, и мне ни за что не вывезти его за пределы страны, у Валида ведь даже нет русского гражданства: мы собирались оформить документы, но постоянно откладывали это на потом. В Интернете полно историй о том, как легко отец-египтянин может отобрать у меня ребенка – я же христианка, уже на этом основании сына могут оставить ему. Неужели моя судьба - стать еще одной несчастной, запертой в стране пирамид? Неужели я была столь слепа, что не заметила, как мы катимся в пропасть?
Эти мысли не давали мне покоя ни днем, ни ночью. Я почти перестала есть, плохо спала и сбросила на неделю несколько килограмм, от которых не могла избавиться после родов. Саид заметил, что со мной творится неладное, но я уходила от ответа – пока однажды не поняла, что просто взорвусь, если не поделюсь с кем-то своей проблемой. Тогда я решила довериться Свете. Мы не были лучшими подругами, но Света с ее умом, категоричностью и острым языком могла трезво взглянуть на ситуацию и дать дельный совет. Саид как раз в очередной раз уехал в Турцию за товаром – проводив его, я вздохнула с облегчением и тут же позвала Свету в гости, объяснив, что у меня серьезный разговор.
Она пришла в назначенный час и, увидев мое осунувшееся лицо, сразу спросила, в чем дело. Я тоже не стала ходить кругами и рассказала все, как есть. У меня даже хватило самообладания не расплакаться.
- И что ты думаешь делать? – спросила Света, переварив информацию.
- Думаю честно поговорить с Саидом, – призналась я. – Просто не вижу другого выхода.
- Ни в коем случае, - отрезала она.
- Но почему?
- Послушай, честность и откровенность – это, конечно, хорошо. Но у вас все зашло слишком далеко. Если он поймет, что ты знаешь... Конечно, есть вариант, что твой муж покается, и вы заживете по-прежнему. Но вероятнее, он просто поставит ребенка в лист невыездных, и что тогда?
- Какой еще лист? – хмуро спросила я. – У нас даже гражданства нет.
- Как нет? – ахнула Света.
- Ну вот так. Все собирались заняться, да вроде было не к спеху.
- Ань, дело, конечно, твое, – сказала она, подумав. - Но ты очень рискуешь. Без русских документов и без согласия мужа ребенка не вывезти. Мой совет – не говоря ничего мужу, срочно оформляешь гражданство. Срочно! Придумай любой предлог. Кстати, для оформления гражданства тоже нужно согласие отца.
- Я в курсе.
- Значит, продолжаешь улыбаться мужу, кормишь его вкусными ужинами и делаешь вид, что все прекрасно. Быстро оформляешь гражданство и отпрашиваешься в гости к матери. Выедешь за пределы Египта – тогда и разговаривайте, сколько влезет. Главное, что в России ему вас не найти.
- Я все-таки иногда думаю – а может, все не так плохо?
- Аня, включи голову. Я, конечно, не знаю деталей. Но в случае развода ребенка тебе не отдадут. Не говоря уже о том, чтобы вывезти его за пределы страны. Если ты продолжаешь верить своему мужу... в общем, твое дело, но подумай тысячу раз. Ты очень рискуешь. По-моему, разговаривать надо было раньше.
- Не знаю. Я уже ничего не знаю.
- Кстати, и без гражданства ребенка можно вывезти. С согласия мужа, конечно. Придумываешь причину, почему тебе срочно надо в Россию. Например, заболел кто-то из родных. Или умер, а тебе надо получить наследство. Или женится кто-то из ближайших родственников. Находишь любой предлог, просишь согласие и увозишь ребенка по египетскому паспорту – получить его можно быстро. Еще потребуется виза... Но тогда в России тебе придется как-то делать сыну новые документы. Думаю, за большие деньги.
- О Боже, - только и смогла вымолвить я.
В этот момент расплакался Валид. Он уже давно тер глаза кулачками, обижаясь, что мама не обращает на него внимания. Пришлось отвлечься и унести сына в спальню. Укачав его, я вернулась в холл. Света деловито чистила ею же принесенные гранаты. Я заглянула в полупустой холодильник и вздохнула.
- Прости, пригласила тебя в гости, а у самой даже к чаю ничего нет. Что-то у меня голова совсем не соображает. Могу быстро сгонять в магазин.
Света отложила нож и покрутила пальцем у виска.
- Мать, ты чего? Я сюда что, есть пришла? У нее проблемы, а она все об угощении думает.
– Просто мне неудобно...
- Неудобно спать на потолке. Я вообще на диете. Обойдемся гранатами.
Мы уселись на полу и некоторое время молча ели ярко-красные зерна.
- Ты правда ничего не чувствовала? Ну, насчет развода?
- Нет. Даже мыслей не было. Мы ссорились – не спорю. Он мало времени проводил дома. Иногда ходил грустный, раздражительный – но я думала, просто проблемы на работе. О любви говорил реже... нет, последнее время вовсе не говорил. Но мы не молодожены, мало у кого мужья всю жизнь клянутся в любви. Романтика закончилась – но это ведь естественно? Ребенка он любит, но не очень им занимается – думаю, просто потому что Валид еще маленький. Не было никакой глобальной проблемы. – Я честно пыталась припомнить и проанализировать всю нашу семейную жизнь.
- А с родными как?
- Сложновато, если честно. Первое время они к нам приходили чуть ли не ежедневно, причем без приглашения и предупреждения. Меня это раздражало. Саид обижался, говорил, что они – его семья.
- Так, уже интересно. Думаю, без родственничков тут не обошлось.
- Потом его сестра жила у нас больше двух месяцев. Сначала тоже конфликтовали. Мы не ссорились, но думаю, она видела, что я не рада ее присутствию. Со временем вроде все утряслось. В конце, когда родился ребенок, Аят очень помогала по дому. Так что разъехались мы вполне мирно.
- А сейчас?
- Ну так, приходят иногда, мы к ним ходим. Но не очень часто.
- А кто эта девица? Ну, с которой он переписывается?
- Тут я вообще ничего не понимаю. По ходу, она тоже из родственников, но не очень близких. А тех я вообще плохо знаю. Я уже эти смс наизусть выучила. Он с ней не только переписывался – они явно встречались где-то в городе. Думаю, в кафе или ресторане. Я же вообще не знаю, где муж пропадает целыми днями. Работает и работает - мне и в голову не приходило проверять. Да, там сплошные намеки на прошлые отношения – думаю, у них что-то было несколько лет назад.
- И они точно родственники?
- Я в этом почти уверена. По крайней мере, Саид пару раз писал про свою семью – что сестра сказала, что брат сделал. Она явно понимает, о ком речь, и судя по ответам, хорошо с ними знакома. В одном месте он говорил, что она тоже часть его семьи. Думаю, какая-нибудь двоюродная или троюродная сестра. И не стыдно ей, что Саид женат. Вроде бы религиозные эти египтянки, а назойливые, как мухи.
- Да уж, религиозные, - махнула рукой Света. – Я тебя умоляю. Всякие бывают, как и у нас. Если платок нацепила, это еще ни о чем не говорит.
- Я просто в шоке. Никогда не думала, что могу попасть в подобную ситуацию.
- Главное, не опускать руки. Надо думать и еще раз думать. Очень тебя прошу, не наделай глупостей. Молчала – вот и молчи дальше. Попробуй разузнать что-нибудь насчет этой девицы. У тебя с кем-то из родных налажены хорошие отношения?
Я задумалась.
- Пожалуй, лучше всего – с женой старшего брата, Ясмин. По-моему, она мне всегда симпатизировала.
- Вот и попробуй с ней поговорить, аккуратно. Мол, муж или кто-то другой обмолвился, что Саида раньше были отношения с кем-то из родственниц, но больше ничего не говорит, а тебе любопытно.
- А если она в курсе происходящего?
- Я не думаю, что она расскажет твоему мужу. В крайнем случае скажешь, что вы просто плохо друг друга поняли. А по ее реакции ты можешь многое определить.
- Хороший совет,- я задумалась. – Правда, есть риск, что семья как раз знает об их нынешних отношениях и одобряет их. Тогда наш разговор может дойти до ушей Саида, и он догадается, что я в курсе. Но это вряд ли. Ясмин хорошая женщина.
- Если семья в курсе, то дело пахнет керосином: тебе надо срочно уносить ноги. Под любым предлогом. Если нет, то можно еще подумать.
- Попробую выяснить.
_________________