Карта ролевой игры "Ильмарион. Земля изгоев"

Дворец Короля Верия. Явление блудного сына Королевы Матильды.
Часть первая. Вступительная.

И всё-таки Седрик не жалел, что спёр ночную вазу короля Верия. Надо было видеть лица мужичья в таверне "Жирный боров" в Бедном квартале и слышать их дикий гогот, когда Баламут рассказывал историю о том, как пробирался во дворец в телеге с мешками муки (спасибо мукомолу, который вызвался помочь), потом сидел до ночи в погребе, с помощью отмычек выбрался наружу и пробрался в спальню короля. Как храпел Верий! Таких рулад он не слышал даже тогда, когда ночевал в логове своего друга, Лихого Джека, разбойника с большой дороги, и улёгся спать посреди пьяных в стельку разбойников, лежащих вповалку. Так вот даже тогда он не слышал таких утробных звуков.
Грузная туша короля возлежала на огромной кровати с большим пологом. Одеяло сползло, оголив жирную лодыжку, которой при желании можно было даже убить – если бы король вдруг проснулся и начал лягаться. Но пробуждение ему явно не грозило – спал крепко и не двигался, только храпел и шлёпал губами во сне. Бедняжка королева! Иметь в мужьях такого борова. Седрик покачал головой и решил, что с удовольствием бы пожалел малышку, но времени было в обрез, да и спальня королевы находилось в другом крыле дворца.
Неслышно ступая, Седрик опустился за вазой, мирно стоявшей подле ложа короля. То, что ваза была наполнена, Баламута не смущало. Чай не важная персона, отмоет вазу и приведёт в надлежащий вид, а потом переплавит и продаст за большие деньги золотые слитки и бриллианты, и добытых средств ему хватит на несколько лет. Баламут даже приуныл, жалея, что украсть что-то из-под носа короля оказалось такой простой задачей…
Как жаль, что старый Ирвин уже в ином мире и не сможет порадоваться вместе со своим воспитанником. Только сам Седрик и Ирвин жили несколько веков, других таких людей Баламут не знал. Да и людей же? С самого детства Седрик пытался вызвать у старика, кто они такие, но тот ничего не рассказывал, только испуганно озирался и просил мальчика замолчать. В итоге тому ничего не оставалось, как оставить старца в покое и начать свой долгий жизненный путь. Седрик не всегда был вором. Он сменил множество профессий от кузнеца до брадобрея, но понял одно: если долго задерживаться на одном месте, то станешь вызывать подозрения. Все стареют, а ты – нет. Была и другая проблема: Седрик не мог завести семью. Как он мог, если совсем не старел?
В итоге он начал странствовать и взял себе прозвище Баламут. Это имя стало легендой. Вор крал всё то, что казалось невозможным украсть и без стеснения признавался в этом. Седрик не был болваном. Отнюдь. Ему просто чертовски везло, и ни разу его не поймали. Имя вора стало легендой, и как-то так вышло, что люди приписывали Седрику разные обличья: то он молод, то стар, то высок, то мал ростом, то с бородой, то безус. Какой Седрик настоящий, не знал никто. Поэтому, когда к нему в спальню в таверне вломились стражники, вор долго отрицал, что он тот самый вор. Он не знал, кто его сдал, но потом догадался, что кузнец с хозяином таверны позарились на золото и сдали его королю. Седрика заключили в темницу и долго там держали, не объявляя приговор.
Вор заскучал и приуныл. Он любил бескрайние просторы и свободу. Его душила темница. И когда пришли стражники и повели его куда-то, Седрик даже обрадовался. Жаль, что его шутки пришлись стражникам не по душе, и они засунули его в наполненную горячей водой ванную и вымыли душистым мылом. Было приятно ощутить на себе чистую простую одежду. Вот только обувь ему не дали. Почему, Седрик понял в тот момент, когда его ввели в обеденный зал с огромным накрытым столом, напротив которого была дыба. Деревянное сооружение стояло вертикально полу. Баламута скрутили и связали руки за спиной верёвкой, вывернув их назад и потянули верёвку вверх, набросив её на перекладину. Всё это стражники делали молча, а слуги невозмутимо сновали вокруг столов, готовя пир. Ноги Седрику стянули ремнём. Руки заныли сразу же, а ноги стали неметь через несколько минут. Никто не обращал на вора внимания, и он висел так до потери сознания. Очнулся от того, что в него плеснули водой. Рук и ног он уже не ощущал. Поморгав, Седрик посмотрел туда, где стоял стол. Очертания расплывались. На Седрик смотрели король Верий Восьмой с коварной усмешкой и злорадством в глазах и множество знатных гостей с интересом и открытыми ртами.

- Посмотрите, наш Баламут проснулся! Похититель ночных ваз и неуловимый вор перед вами, мои верные друзья! Посмотрите, как он жалок и ничтожен. А ведь его даже его не начали тянуть.

Начались издевательства и насмешки. Гости короля забавлялись, кто как мог. Кто-то бросал в висящего на дыбе кости, кто-то тянул верёвку, шутили, насмехались, тыкали в него вилками и ножами, одна дамочка даже умудрилась потрогать Седрика за причинное место. Баламут злился и бился в путах, пока не понял, что гостей это забавляет ещё больше. Тогда он вперил взгляд в одну точку и стал дико хохотать. Гости отпрянули от него, а он от этого ещё больше развеселился, смеясь так, чтобы создавалось полное ощущение, что он безумен.

- Что это с ним? – пискнул король, вскинув свои толстые руки, утопающие в кружевных манжетах.
- Наверное, сошёл с ума, - предположил кто-то.

Когда Седрик стал выть и клацать зубами, гости в этом убедились ещё больше и поспешили занять свои места. Отогнав любителей извращённых удовольствий, Седрик стал думать, как освободиться...

Дворец Короля Верия. Явление блудного сына Королевы Матильды.
Часть вторая. Спасение.


Продолжая висеть на дыбе, Седрик намётанным в ходе своих скитаний глазом подмечал всё, что происходило на пиршестве. И что гости потеряли к нему интерес, и только король изредка посматривал волком, и что среди пиршествующих появились странные личности, проявлявшие к пленному на дыбе особенный интерес. Никто этого, конечно, не замечал, но вот Баламут видел. А когда в помещении под крышей без единой тучки начался дождь, а потом и осадки в виде ледяных глыб, Седрик понял, что дело нечисто – кто-то колдует, и явно это парочка, которая не предалась панике из-за острых глыб, а воспользовалась этой ситуацией, чтобы освободить пленника.

- Кто вы такие? Что вам нужно? – то и дело спрашивал висящий на руках спасителей Седрик, но те просили его вести себя тише и волокли по коридору явно в поисках выхода.
- Вы уж тогда мимо потайных ходов не проходите, раз из замка выбраться хотите.
- Так что ж ты молчал?
- А вы и не спрашивали.

Так, препираясь, выбрались по потайному проходу, ведущему в кухню, оттуда – в задний двор, а там уже было всё совсем просто – из-за событий в обеденном зале во дворце было светопреставление. Никому не было дело, кто и куда бежит. Все спасали кто свою шкуру, кто шкуру короля. Доверять новым знакомцам причин не было, но и оставаться в тесной компании дыбы Седрик больше был не намерен.

- И куда теперь? Что делать? Быть или не быть? – стали переговариваться спасители вора, исключив того из этой горячей дискуссии.
- К чёрту на рога, куда ещё.
- Шутки шутить удумали, мистер Баламут? А он точно избранный? – это уже между собой, будто Седрик не слышит. Какой такой избранный? Нехорошее предчувствие забралось в нутро, но телесные раны болели больше – даже думать было больно.
- Никак нет. Только у Лихого Джека у чёрта на рогах и можно спрятаться. Там нас никто не найдёт.
- Тогда веди!

Стоило Седрику услышать, что он – фейри, он даже не удивился: ведь всегда подозревал, что особенный, не из мира людей, но когда его стали величать Высочеством, чуть не вывихнул челюсть от удивления. О таком он даже и мечтать не мог. О потерянных детях королей, становящихся разбойниками, рассказывают в сказках, а сказки – это почти всегда вымысел. И хотя Седриком овладела масса сомнений, он, не будь дураком, не стал отнекиваться и тут же признал себя сыном Королевы Матильды. Мать, однако, ему не показывали, вероятно, сомневаясь, что он выдержит столько потрясений кряду.
Расположившись в главной комнате убежища Лихого Джека, новоявленные друзья вора гудели, как улей, обсуждая какое-то важное событие.

- А я...? А что..? А вы..? А как..? – пытался вставить словечко Седрик, но все были заняты тем, что рассказывали друг другу какие-то небылицы о сетях, кольчугах, каком-то Аелуне и скипетре. Седрик махнул рукой на галдящих фейри и позвал Джона Большое Ухо, который служил у Джека и во время отсутствия банды смотрел за домом.

- Эй, Джонни, принеси-ка сидра да каплуна зажарь. Надо отпраздновать! Я ж теперь Его Высочество Принц. Это вам не хухры-мухры.
- Опять ты, Баламут, ввязался в какую-то авантюру. Ещё и кучу народу сюда притащил. Проходной двор какой-то, - ворчал громила, с грохотом ставя на стол жестяную кружку и обгрызанную тушку птицы. – Звиняйте, Ваше Высочество, но нашенские тоже есть хотят. Хотите есть, шуруйте на охоту.
- Да я бы не прочь, Джонни, да ещё долго лук в руки не возьму. Проклятая дыба…
- Здорово ты разозлил нашего королька. Теперь тебе скрываться надо. А руки обвяжем тряпками, и будешь как новенький. Не впервой.
- Да я ничего, Джонни, держусь, - убеждал самого себя Седрик, вгрызаясь в ножку каплуна – Это всё ерунда. Слушай сюда, парень, мне скрыться надо. Ты слышал о фейри? Я много по свету бродил. Говорят, что это тёмные злые создания, вовсе не люди – духи. Не знаю, где они живут, и как пробрались в наши мир, и с виду вроде такие все прекрасные и добрые, да вот не верю я им. Меня жизнь вообще научила никому не верить. Им от меня что-то надо, как пить дать! И что-то очень-очень нехорошее. Явно не для того спасли, чтобы я на троне сидел да приказания отдавал. Так что, парень, когда они на ночлег расположатся, ты меня отсюда выпустишь. Замётано?

Джонни со значением кивнул и ушёл на кухню, а Седрик с невозмутимым видом стал есть и пить, рассматривая дорогие украшения фейри. У посла медальон, у Шпака – магнитофон. Есть, чем поживиться...

Рядом нарисовалась белобрысая цыпа с королевской осанкой со своей подружкой-красоткой. Две красотки на него одного? Пока Седрик был согласен, вот только что-то подсказывало, что надо быть начеку.

Тон её был обманчиво непринуждённым, но Седрик сразу смекнул, что начинается серьёзный разговор. Отложил блюдо с обглоданными костями, вытер руки и рот о грязную скатерть и стал ждать, что будет дальше. Золотой скипетр с четырьмя дырками мозолил глаза. Руки чесались пощупать штучку, оценить вес и прикинуть, за сколько её можно толкнуть менялам.

- Весьма-весьма, - ответил он неопределённо, отметив, что дамочки не представились. Что бы это значило?

Да уж это он понял, что не просто так. Как и то, что маленькое будет совсем уж не маленьким. Скрестив руки на груди, Седрик кивнул, чтобы красотка продолжила.

Королевы? Силу?! Убить колдуна?! Челюсть Седрика снова приготовилась быть вывернутой. Он откашлялся и спросил:

- А почему сразу я?

- Почему всё-таки я? И зачем убивать колдуна? За соучастие в преступлении мне отсекут башку, если, конечно, этот ваш колдун меня прежде не порешит. А у меня и так прошлое не очень-то чистое. Давайте начистоту, леди, я могу умереть?

У Седрика оставалось ещё много вопросов, но прежде всего он хотел понять, кто же он.

Откуда ни возьмись выбежала взбалмошная рыжеволосая женщина и с криками бросилась к их честной компании. Сердце Седрика дрогнуло, сердце потерянного, никому не нужного мальчика, того, кто всегда представлял, кто его мать, и все сомнения развеялись, как дым, когда он увидел такие похожие на его глаза. Он почувствовал всем своим существом, что это - его родной человек, единственный на всём белом свете. Хотя нет, рядом находились не люди, и мать его не была человеком, и он, судя по всему, тоже был этим самым фейри, и это пугало Седрика до чёртиков, хотя он бы никогда в этом не признался. Он просто поднялся со своего места и протянул руки к своей матери, позволяя обнять себя, прислушиваясь к своим чувствам. В душе Баламута был полный раздрай. Он не знал, что делать и что говорить, бояться или бежать, доверять этим существам или нет. Робко подняв руку, он погладил мать по спине и из-за её плеча посмотрел на свидетелей этой душераздирающей сцены. Он уже знал ответ на вопрос, но всё же не мог не спросить:

- Вы все точно уверены, что я - потерянный сын вашего народа?

Речь королевы не внушала надежд. Почему-то казалось, что они все обречены. Седрику совсем не хотелось умирать, тем более что он не понимал, ради чего это нужно сделать, но фейри, которые его так долго искали, имели право на то, чтобы попробовать его убедить. По крайней мере, они спасли его от смерти на дыбе, и он был им за это обязан.

Все эти громкие пафосные слова мало что значили для Баламута. Он не мог вот так с кондачка проникнуться чаяниями неизвестного ему народа, пусть даже среди них была его мать.

Которая была очень даже против того опасного мероприятия, которое ему прочили.

Королевы фейри явно владели даром убеждения и говорили так проникновенно, что Седрик не находил в себе сил противостоять. Верил, что колдун Аелун – страшное зло, а ему, Седрику, предназначено победить старика, все фейри помогут его в этом. Ведь Аелун один, а их так много. Насколько же тот силён? Седрик начал злиться оттого, что на него, ничего не подозревающего до вчерашнего вечера о своём происхождении, обретшего мать, наседают и наседают, не давая даже подумать, даже осознать!

Его уже поставили в самый центр этой битвы, не спрашивая разрешения.

Седрик опустил глаза. Королева воззвала к нему, выдав всё то, что не сказала сразу. Он услышал всё, что хотел услышать. Он как будто стал целостным и обрёл себя. Мягко высвободившись из объятий матери, он отошёл от всех и упёр руки в стену, опустив голову. Седрик думал о том, что теперь знает, кто он – фейри, украденный от своего народа коварным Аелуном, отобравшим у него мать, отца, родину и кто знает, что ещё. Седрик всегда был один, скрывался, прятался, корёжился как-то, идя по жизни извилистыми тропами, но не находя своего истинного пути. И вот он – его путь, его предназначение. Сжав руки в кулаки, он обернулся и громко сказал:

- Я сделаю это!

Эпик баттл глазами Седрика

Королева Матильда могла ещё долго сопротивляться участи сына, быть близкой к истерике и судорожно цепляться за руки Седрика, но другие королевы решили всё за неё. Вор с удивлением смотрел, как одна из королев выпустила вьюнок, змейкой устремившийся к груди его матери и забравший камень. Все камни были разного цвета и хранились у четырёх королев. Седрик мало что понимал в происходящем. Все делали королевы – быстро, чётко, с решительным выражением на лице. Вскоре скипетр был готов, и его всучили вору в руки. Сияющая вещь была поистине магической: он неё исходила такая сила, что даже фейри, никогда не использовавший магию, ощутил, как она буквально исторгается из скипетра с камнями.
Стоя рядом с Седриком, все фейри чего-то ждали. Ждать пришлось недолго. В клубах чёрного дыма появилась высокая белая фигура старца с длинными белыми волосами и бородой. Аелун. Вспышка озарила воспоминания Седрика. Он вспомнил этого колдуна! Ещё мальчиком он похитил его из родного дома и приказал Ирвину убить мальчишку. Но Аелун просчитался – Ирвин не смог сделать этого, он воспитал Седрика, как родного сына. Почему же он так и не рассказал воспитаннику об его истинном происхождении, покрыто мраком навеки. Пытался уберечь, что же ещё?
Старик Аелун был таким же, как и тогда, когда Седрик видел его в последний раз, похвалялся своим могуществом, смеялся над фейри, осмелившимися восстать против него. Но те, кто стоял рядом, были не так слабы, как казалось Аелуну.
Они выступили единой силой против колдуна и его чёрных воинов, отражая атаку за атакой, используя различные магические приспособления. Было непонятно, кто же выстоит. Скипетр стал горячим, он обжигал руки и будто бы стремился к своему хозяину. Четыре королевы протянули руки и сомкнули пальцы на скипетре, и как только они сделали это, из острия ударил луч, прямо в Аелуна, который расширил глаза и взмахнул своим посохом, пытаясь сопротивляться своему же оружию. Воздух вокруг накалился, летали молнии, огненные шары, слышались крики, удары мечей, звуки битвы и жуткий голос Аелуна, проклинающий всех фейри вместе взятых. Седрик слабел, не готовый к таким мощным потокам магии. Глаза его стали закатываться, колени подгибаться. Если бы его не держали, он бы точно упал. Исход битвы мог быть любым…

- Здоровье мне сейчас очень пригодится, - посетовал Седрик, понимая, что держится на честном слове и на королевах. Кольчугу ему было сейчас несподручно надеть, и ему помогли это сделать, и такая защита помогла чувствовать себя увереннее.