Карта ролевой игры "Ильмарион. Земля изгоев"

Двор Перламутрового Кохалонга.


вершилось.
Союз принца Риверданна и королевы Мии сулил определенные выгоды не только обоим дворам, но и всему народу фейри. Не будучи человеком сентиментальным, Каладар все же надеялся, что политический договор , коим фактически был этот брак, принесет счастье королевским особам, а не только пользу их подданным. Отсалютовав чашей с вином своему принцу , Фэрр склонил голову и довольно хмыкнул, наблюдая за бесконечной очередью желающих принять участие в обряде консуммации. Оставив размышления более приличествующие политику, чем воину, Фэрр проглотил остатки вина и вновь отыскал взглядом в пышно разодетой толпе королеву Химену. Прекрасную и величественную. Недосягаемую для него. Со дня их разговора во время тренировки, гвардеец и его королева едва ли перекинулись парой десятков фраз. В тот день Каладару в очередной раз указали его место. Рыцарь Фэрр принял это , как должное, герцог Ланжерон – как еще одно свидетельство королевской немилости, мужчина – как безразличие со стороны женщины, ради единого взгляда которой не задумываясь готов пойти на смерть.
Насмешливое замечание, что его голова до поры дорога ей и холодная улыбка, ранили гораздо сильнее острого клинка. Королева терпит слугу до тех пор, пока не решит, что он белее не нужен ей. Как долго продлится ее терпение? Как скоро она решит, что его преданность в тягость, и самое место Ланжерону на плахе, а не рядом с Ее Величеством?
Фэрр не боялся казни и не собирался просить прощения. Смерть предпочтительней пренебрежения.
И он был зол настолько, что готов был совершить очередную глупость и хоть на миг разрушить стену между ними. Непонятно что именно, уязвленная гордость, или ее ледяной тон, удержали от снедавшего изнутри желания оттеснить Ее Величество в укутанную мраком нишу в стене и показать, что чувствует себя живым сейчас, когда она так близко.В остальное время – он мертвее камней Призрачных гор.
Высшие силы уберегли обоих. Ланжерона – от роковой ошибки, королеву – от нежелательного внимания верноподданного.
Во время венчания, прогулки и праздничного пира, Фэрр держался на расстоянии, не желая расстраивать Ее Величество в такой день своим назойливым присутствием.

Королева знала, о чем говорила, когда настаивала взять с собой Аластора. Заботиться о безопасности замка в ее отсутствие не то же самое, что исходить желчью, наблюдая, как очередной кавалер ведет ее в танце или изводит пустой болтовней.


Острый взгляд смерил королевского шута, точно Фэрр уже мысленно снимал мерки для места последнего упокоения несчастного, посмевшего прикоснуться к королеве. Кубок грохнул о полированную поверхность стола, в ней же отразилось искаженное гневом лицо военачальника. Вполголоса приказав сэру Аластору не спускать с королевы глаз, если те дороги ему, Каладар поставил рыцаря в известность о своем желании лично проверить надежность охраны и направился к опочивальне новобрачных извилистыми коридорами замка, гонимый потребностью привести в порядок мысли и чувства.

ни были окружены гостями, но Каладару казалось, что в миг, когда воссоединяются два могущественных магических начала, здесь и сейчас существуют лишь витающая в воздухе магия, кольцом сжимающаяся вокруг задернутого прозрачным пологом ложа на возвышении, и мужчина и женщина, не отягощенные долгом и ограничениями. Даже новобрачные отошли на второй план. Мог ли он думать о ком-то или о чем-то еще, когда она вновь так близко. Стоит лишь чуть наклонить голову к ее плечу, чтобы узреть трепет тонкой голубоватой жилки. И Фэрр прилагает неимоверные усилия, запрещая себе прямо здесь, перед всеми прижаться к ней губами, ощутить тепло и мягкость кожи, сомкнуть ладони на схваченной драгоценной материей талии и притянуть королеву ближе. Отодвигается с намерением уйти, но привычный ледяной тон, сочащийся ядом , от которого уже не спасет сила черного мориона, останавливает и привинчивает к полу.
- Находиться на расстоянии вашего взгляда, моя королева, и оставаться невидимым для вас - вошло для меня в привычку, - не менее привычным для Фэрра стало провоцировать негодование королевы. И горечь в его ответном шепоте уже не скрыть ни чем.
- Не так давно вы дали понять, что мое общество нежелательно. - Фэрр начинал вскипать. Что творит с ним эта женщина? Отталкивает, оградившись ледяным безразличием, а после обвиняет, что он не маячит за спиной , подобно тени. - Я смирился. Свои обязанности я могу с успехом выполнять на расстоянии, не обременяя вас своим непосредственным присутствием, Ваше Величество.
- Скажите, вы хоть когда-нибудь бываете мной довольны? - Чтобы снискать погибель, брату понадобилось учинить мятеж, Фэрр пошел еще дальше - его уничтожат неосторожно брошенные слова. Но разве он когда либо жалел о сделанном или сказанном?

ероятно Фэрр был мужчиной чрезмерно, ибо не мог сейчас понять природу бури, бушующей в потемневших глазах королевы. Он не нашел, что возразить, ошеломленный неожиданной отповедью. Оказывается, королева искала его в толпе, высматривала среди прочих гостей, знатных господ и титулованных особ. Неужели хотела видеть даже когда галантные кавалеры развлекали ее танцами и беседами, в то время как он сгорал от желания схватиться с кем-нибудь, чтобы вместе с дурной кровью избавиться от раздирающего чувства ревности? К чему все эти игры? Фэрр на миг прикрыл глаза, точно желая избавиться от наваждения, пленившего разум и рождающего надежду в несбыточное. Вспышка королевы- не что иное, как воздействие черного камня. Здесь, вдали от надежного прикрытия Призрачных гор ей трудно сдерживать темную разрушительную силу. И даже он поддался сотворенной им иллюзии.

Сейчас как никогда хотелось схватить ее за плечи и хорошенько тряхнуть, как несмышленую девчонку, приводя в чувство. Отодвинуть подальше, чтобы не ощущать так явственно ее близость и не вдыхать запах, от которого у закаленного в боях воина голова шла кругом, будто у неоперившегося юнца. Спросить, чего она добивается? Чего хочет от него? Каким он должен стать, чтобы обращенный на него холодный взгляд колдовских глаз не наносил незаживающих подолгу ран.
- Вы ошибаетесь... - слабая попытка остановить, когда Химена отворачивается от него, пряча глаза и Фэрру ничего не остается, кроме следовать за своей королевой из опочивальни. Остальные гости двинулись следом и продолжить разговор не представлялось возможным, но Каладар больше не собирался оставлять королеву одну, даже если это вновь вызовет ее недовольство.
Отдав короткие указания двум рыцарям из сопровождения, Фэрр терпеливо ждал, пока королева вновь обратит на него внимание.

- Меньше всего я хотел быть жестоким по отношению к вам. - даже не попытка оправдаться, а скорее утверждение неоспоримого факта. На прекрасном лице залегла печать усталости и Фэрру безумно захотелось притянуть Химену к себе, усадить на колени и стереть легкими прикосновениями следы тревог с ее чела. Каладар серьезно смотрел на свою королеву, размышляя о том, что ни одна женщина не вызывала в нем потребности подчинить ее своей воле, сломить в наказание за все, что она творила с ним, и одновременно понять и окружить заботой, не позволив причинить боль никому, даже самому себе.

Фэрр помедлил лишь мгновение, прежде чем догнал королеву у лестницы и воспользовавшись относительным уединением, остановил и развернул лицом к себе:
- Миледи, позвольте вас проводить.
Фрейлин не удивило, что личный охранник подхватил их королеву на руки и отнес в отведенные для нее покои. День был тяжелым. правители тоже нуждаются в отдыхе.
В опочивальне Фэрр усадил драгоценную ношу на кровать. Взгляды королевы и гвардейца вновь скрестились, но это более не напоминало битву на смерть, из которой никто не выйдет невредимым.
Вместо развернуться и уйти, он отправил фрейлин вон повелительным жестом и опустился перед Хименой на колени. До боли хотелось обхватить ладонью тонкие пальцы, сжимающие ткань платья, вручную расшитую феями, и прижаться к ним губами. С него хватит боли. Им обоим достаточно. Согретые его дыханием маленькие ладони слегка подрагивали. Он понимал, еще немного и иллюзия рассеется, ему прикажут убираться и он беспрекословно подчиниться. А пока:
- Миледи я не враг вам. Многое изменилось и это тревожит меня. Скажите, что происходит между нами на самом деле?Если вы нуждаетесь в помощи, позвольте быть рядом. Не отталкивайте.
Слова вовсе не те, что рвутся наружу, видимо, их час еще не настал.

польщен Ваше Величество. – Игнорируя вопрос о женщинах, и внимательно глядя в глаза королеве, Фэрр поинтересовался . - Обещаете похоронить мою голову, если она не удержится на плечах в завтрашнем бою? - Ощущать каждый изгиб ее тела и не иметь права прижать к себе еще крепче – испытание на пределе возможности. Подавив нервный смешок, вновь стал серьезным. – Миледи, могу я рассчитывать на то, что вы позволите посвятить мое участие в турнире Вашему Величеству, получить скромный дар в знак того, что вы расположены к Черному рыцарю и желаете ему победы?

А что он ожидал услышать? Она - госпожа, он – ее верный слуга и обязан быть рядом. Каждый выполняет свой долг – ни больше, ни меньше.
Самое время попрощаться и уйти, но Фэрр не мог сдвинуться с места, будто ждал чего-то…
Прохладные пальцы королевы заскользили по его лицу. Мимолетная нежность, пробуждающая бурю внутри. Прикосновение легче дыхания ветра в жаркий полдень, дарившее больше наслаждения, чем смелые страстные ласки опытной соблазнительницы. Пьяный хмель несбыточной мечты растекался по жилах жидким огнем, заставляя податься вперед, навстречу королеве и прикрыть глаза. Что последует за этой уступкой? Каладар молча ждал, не решаясь вспугнуть короткий миг хрупкой иллюзии. Знак королевского расположения – так много для преданного слуги. И так мало для любящего мужчины. Он желал большего, гораздо больше того, что королева могла дать ему сейчас. Жизнь - ничтожная цена за возможность обладать ею в эту ночь. Дернув головой с намерением прижаться губами к тонким пальцам, оставившим на его лице горящие следы, Ланжерон замер.
Тихий шепот безжалостно выдернул из параллельной реальности, где мечты Фэрра были так реальны и осязаемы. Фэрр открыл глаза и вперил взгляд в воздушные складки полога, не решаясь более посмотреть в ее глаза. Он чувствовал себя куском раскаленного добела железа, которое в очередной раз окунули в ледяную воду. Сколь долго будет длиться эта мука, когда она одаривает толикой своей милости и тут же гонит прочь?
Тонкая изощренная игра, служившая развлечением для Ее Величества . Настолько виртуозная, что Фэрр самонадеянно возомнил, будто отверженный герцог Ланжерон стал достойным внимания Химены Эстелиэль . Несчастный глупец.
- Как будет угодно вашему Королевскому Величеству, - Севший голос ровный и бесстрастный . будто гордость Ланжерона не задета, но горькая обида разъедает душу горше медленного яда. Продолжая смотреть поверх плеча Химены, Фэрр поднялся на ноги и поклонился.
- Доброй ночи, миледи. – Предваряющее его уход, заставило отмереть фрейлин, застывших у двери. Миловидная красавица с черными, как смоль волосами, низко присела перед гвардейцем, пронзив многообещающим взглядом из-под ресниц и Фэрр, тихо выругавшись, кивнул…


Бессонная ночь плавно перетекла в утро погожего дня.
После короткой конной прогулки Фэрр вернулся в замок в том же дурном настроении, вдобавок мучимый головной болью. За несколько часов до турнира он проводил королеву на прогулку к озеру впервые за все время своей службы при дворе сожалея о том, что некогда не обрек себя на добровольное изгнание.
Скрестив руки на груди, Фэрр прислонился к дереву, глядя на то, как Химена подходит к воде. Тонкие пальцы поглаживали глянцевый бок большого красного яблока, и он невольно вспомнил, с какой нежностью вчера они прикасались к его щеке. Что она испытывала в тот миг? Неужели те же чувства, что испытывает заботливый хозяин, когда треплет за ушком домашнего любимца, ту же крылатую кошку? С утра приласкает, вечером отпихнет , как ненужную вещь, точно зная, что следующим утром кошка будет крутиться у ног, выпрашивая новую порцию ласки.
Неужели к нему, Каладару Фэрру относятся точно так же? Как к любимой зверушке, которая всегда под рукой, когда скучно.
Сжав челюсти, Ланжерон оттолкнулся от дерева и преодолев расстояние, разделявшее его и королеву, произнес бесцветным голосом:
- Прошу простить меня, Ваше Величество, в ложу вас проводит сэр Гилмор. Мне нужно переодеться к началу турнира.
Развернуться и уйти, не дождавшись ее разрешения – отличный повод потерять голову, которая как он прекрасно помнит, все еще нужна королеве. Чтобы снизойти до его уровня в момент прекрасного расположения духа и потрепать по щеке, к примеру, или посоревноваться в острословии.
Но честью своей Ланжероны всегда дорожили гораздо больше, чем головой.

прошу прощения, реал*

ыцари двора Черного Мориона, облаченные в черные с красным доспехи чинно и неспешно, будто все до единого были уверены в свое победе, выехали на ристалище во главе со своим предводителем, сделали круг почета вдоль трибун под несмолкающие крики зрителей и произнесли традиционную клятву, зачитанную герольдом.
Пришпорив Зверя, Фэрр сделал еще один круг и остановился напротив ложи, где сейчас находилась его королева. Огромный вороной, утром едва ли не загрызший насмерть одного из грумов в оправдание своей клички, безропотно повиновался движению руки хозяина и передними ногами встал на колени перед ложей, вызвав восхищенный шепот у зрителей.
Каладар ограничился почтительным наклоном головы, охватывая горящим взглядом хрупкую фигурку сильной женщины, облаченную в драгоценный наряд. Привычное недовольство, в сверкающих глазах, заставило скривить губы в ироничной улыбке. Если бы взглядом могли убивать, Фэрр бы скончался прямо в седле. Зверь угрожающе покосился на чью-то пикси, подобравшуюся слишком близко и кровожадно оскалился, но так и остался неподвижно стоять на коленях. Фэрр ждал. Секунды медленно перетекали в минуты. Но ответом был еще один холодный презрительный взгляд. Как же скоро королева позабыла о своем обещании стать его дамой сердца на этот турнир. Напутственное пожелание удачи у озера, казавшееся всего пару часов назад искренним, теперь виделось лишь горькой насмешкой.
Каладар еще раз поклонился миледи. В руке черного рыцаря мелькнул расшитый золотом платок, который он демонстративно приложил к губам и закрепил его на кованой перчатке, не сводя взора с изменившейся в лице правительницы Призрачных гор.
Вне сомнения, королева узнала свой платок, взятый им без разрешения в спальне вчерашним вечером. Теперь у Ее Величества появился законный повод обвинить Ланжеронов еще и в мошенничестве и склонности к воровству.


Бой
Подъезжая к краю ристалища, где суетились готовящиеся к предстоящей схватке рыцари, их верные оруженосцы и слуги, Фэрр запрокинул голову и рассмеялся. Если его не убьют сегодня в честном поединке, следующим событием в чреде праздничных мероприятий в честь сочетания законным браком королевы двора Перламутрового Кохалонга , будет публичная казнь военачальника королевских гвардейцев двора Черного Мориона...
Времени перед боем осталось лишь на то, чтобы поздравить принца –консорта с блестящей победой над Моллиганом.
Оруженосец подал простой черный шлем, выкованный гномами в недрах Призрачных гор и Фэрр, прежде чем надеть его, еще раз отыскал глазами ложу Двора Черного Мориона и золотоволосую правительницу, чья немилость давила, будто на плечи помимо тяжелых доспехов возложили монолитную плиту
Герольд объявил начало поединка и Фэрр направил Зверя на исходную позицию у барьера.
Ему предстояло сойтись лицом к лицу с Тареном Хэйлуэном, гвардейцем двора перламутрового Кохалонга. Достойный противник, лучший жребий из всех возможных. Сегодня , как и всегда, Фэрр не просчитывал слабых и сильных сторон противника. Он их знал. И пусть не стремился к победе любой ценой, не воспользоваться этим знанием было бы глупо.
Дождавшись сигнала, Ланжерон , помчался на Тарена со своей стороны барьера, надежно укрыв левую руку щитом и держа копье наперевес, повернутым слегка влево, к голове лошади, чтобы поразить соперника в середину щита. До столкновения осталось несколько мгновений, когда Фэрр разгадал намерение Хэйлуэна и отразил его атаку. Копье Фэрра черкнуло верх щита со знаками отличия правящей династии, но противник удержался в седле.
Рыцари вернулись на исходные позиции под несмолкающее крики с трибун и вновь атаковали друг друга. Зверь, помчался по полю со скоростью ветра, выбивая копытами комья земли и злобно фыркая, а Фэрр , прицелившись в грудь Тарена, привстал в седле, на что противник ответил мастерским ударом, едва не лишившим Черного рыцаря щита и шанса на победу в поединке.
Точно чувствуя напряжение седока, Зверь вонзил ощеренные зубы в гобелен, украшавший барьер и сердито мотнул головой, вырывая кусок жесткой ткани и злобно сверкая глазами. Над полем боя раздался смех обоих рыцарей. Похоже конь вознамерился вырвать победу у противника зубами и копытами, если это не выйдет у его хозяина.
Когда приступ неуместного веселья стих, распорядитель подал знак начинать третий тур поединка. Две могучие фигуры в кованых латах вросшие в седла помчали навстречу друг другу на граничной скорости и каждый из них вложил в удар столько мощи, что копья жалобно загудели и не выдержав силы столкновения со страшным треском переломились, точно две тонкие спички.
- Сэр Тарен, видно тем самым силам, что благословили союз Их Величеств было угодно, чтобы наш поединок закончился вничью, - первым заговорил Фэрр отбросив сломанное копье в сторону и стащив шлем, второй рукой удерживая беснующегося жеребца недовольного исходом боя.- Как еще одно подтверждение тому, что наши правители отныне будут жить в мире и согласии. Не скрою, я рад этому. Отныне вы можете рассчитывать на мое дружеское расположение, а так же руку и меч, если в них возникнет потребность. – Каладар ответил на крепкое рукопожатие недавнего соперника, поздравляя с ничьей и натянул поводья, понуждая Зверя, норовившего укусить лошадь Тарена, отступить на пару шагов.

если что не так - подправлю)

аладар попрощался с Тареном и знаком подозвал грума, на лице которого отразился неподдельный ужас от предстоящей встречи со злобным черным чудовищем.С усмешкой похлопав Зверя по лоснящейся шкуре, перебросил правую ногу через седло, собираясь спешиться, когда перед ним появилась его королева. Зверь потянул ноздрями знакомый запах и вытянул шею, выпрашивая ласку. Леди сердито отпихнула черную морду, вызвав у лошади недоумение приправленное оскорбленным ржанием. Признаться, Фэрр удивился не меньше.

В ее глазах плескалась осязаемая ненависть. Фэрр проигнорировал летящий в него чужой платок и вопросительно воззрился на Химену. Едва ли его выходка с платком могла вызвать такую бурю. Здесь что-то другое, но что? Неужели спустя столько времени Ее Величество все же решила припомнить Ланжерону предательство его брата?
Сказать, что он был удивлен - не сказать ничего.
Фэрр сполз со спины жеребца, роняя шлем наземь и устало вздохнул. Гори оно синим пламенем. Как же ему надоели эти постоянные перепады королевского настроения.
- Зачем же все усложнять Ваше Величество? - тихо спросил, прожигая взглядом неестественно выпрямленную узкую спину, - Вам так не терпится насладиться видом моего бездыханного тела - прибегните к услугам королевского палача и дело с концом. - Подошедший слуга протянул мечи, Фэрр пожал плечами в ответ и подошел к королеве вплотную. - Если только вам охота лично пустить мне кровь. Сделайте это. Сейчас. И давайте уже покончим с вашими играми.
Каладар взял один из мечей, смыкая пальцы на лезвии и протянул меч королеве. Темная сталь обагрилась его кровью. Глядя на женщину перед собой, он не чувствовал боли и не видел никого вокруг. Время будто остановилось.
- Ну же, миледи, что же вы медлите?

озвольте напомнить, миледи, вы лично выставили меня из вашей спальни. - кое-как справившись с возмущением, прошептал Фэрр, пытаясь не привлекать лишнего внимания. Хотя, королева говорила так громко, что , кажется их ссора приковала взгляды как минимум двух десятков зевак, - И потом, с чего вы взяли, что я посещаю ваших фрейлин?
На задворках сознания мелькнула смутная догадка. Неужели ей не все-равно где он и с кем, даже когда гонит прочь.

- Я мучил вас?- глаза Фэрра превратились в две узкие щелки, а меч в руке дрогнул. Минутное замешательство сменилось осознанием истины, лежавшей на поверхности и взгляд гвардейца смягчился. Что толку спорить с ней сейчас. Что толку спорить с женщиной вообще. Ему давно следовало расставить точки над "i" в их отношениях, пусть рискуя вновь вызвать недовольство своей королевы.

- Ваше Величество, нам обоим нужно успокоиться. - Фэрр поднял руки в примирительном жесте, приблизившись еще на шаг, когда королева схватила в руки тяжелый меч и не в силах его удержать, опустила, уперев острием в землю. - Не знаю, что вам наговорила ваша фрейлина, но я не переступал грань дозволенного в отношении нее ни сегодня ночью, ни когда-либо прежде. Химена... - ее имя слетело с губ помимо воли и Фэрр протянул к королеве ладонь, все еще не замечая, что она залита кровью. Эта женщина сведет его с ума, но разве он не обезумел от любви к ней так давно, что уже не помнит, чувствовал ли что-нибудь подобное к кому-то еще за всю свою долгую жизнь?
Со всех сторон потянуло леденящим душу холодом, будто тысячи духов спустились с гор и окутали отрадный луг своим дыханием. Когда земля едва не ушла из-под ног, Каладар качнулся в сторону королевы в попытке ухватить ее и не позволить соскользнуть в образовавшуюся у их ног глубокую трещину.

В тот же миг острое ребро меча со свистом взметнулось перед его глазами, рассекая кожу и горячая влага брызнула на белоснежный мех, которым был оторочен плащ королевы. почва под ногами всколыхнулась еще раз. Страх в глазах Химены отозвался болью внутри. Фэрр прыгнул, сбивая королеву с ног и откатываясь вместе с ней от еще одной глубокой трещины в земле, грозившей поглотить обоих.
- Все хорошо, - успокаивая, он обхватил ладонями бледное лицо лежащей на нем Химены, пригладил белокурые волосы, испачканные его кровью и легко прикоснулся губами к ее приоткрытым во вдохе устам. Очередная ошибка. Она не простит. А он не попросит прощения. Жизнь - ничтожно малая цена за возможность попробовать ее губы на вкус, ощутить, как они раскрываются для него, впуская во влажную горячую глубину, выпить ее дыхание и поделиться своим...

- только и смог вымолвить Фэрр и на лице расползлась широкая ухмылка. Его королева задыхалась от ревности и уже не могла скрыть этого за маской холодности и безразличия. Каладар и не думал, что происки маленькой инртриганки из ее ближайшего окружения сыграют ему на руку, и даже готов был простить фрейлине королевы неуемную фантазию. - И моей королеве захотелось лично проверить насколько правдивы эти слухи? - иногда все же лучше молчать. Острые зубки впились в его нижнюю губу, прокусывая ее и Фэрр жадно втянул в рот маленький проворный язычок, с которого, как он знал, в любой момент может сорваться очередная колкость - только волю дай. Ощущая на нем привкус собственной крови, притянул Химену еще ближе, не позволяя вырваться.

- Обещаешь восполнить пробелы в моем образовании? М? - прервав на секунду сладкую пытку, провел ладонью вдоль спины королевы. Тяжелые доспехи мешали ощутит ее тело, но он каждой клеточкой, каждым нервом помнил, каково это, держать ее в своих руках, чувствуя плавные изгибы нежного податливого тела. Он верил каждому ее слову, но едва ли Ланжерон был способен на беспрекословное повиновение. Годы придворной службы лишь сгладили острые углы крутого нрава, не более того. В остальном он остался прежним, привыкшим повелевать и подчинять.

- Ужасней не бывает, миледи. Вы позволили себе предположить, что я способен поднять на вас руку и я очень недоволен этим, - выдохнул в припухшие губы, щекоча их волной горячего воздуха, когда Химена чуть отстранилась, чтобы перевести дух между жаркими поцелуями.- Я бы никогда не позволил себе. Лучше смерть.

- Никогда, - повторил эхом, вновь припадая к ее рту, чувствуя, что отныне ему всегда будет мало ее и он не отпустит, пока вдоволь не насытится. А этого не случится потому, что насытится своей королевой королевой, дерзкой, смелой, сильной, и одновременно такой нежной и ранимой, он не сможет до конца своего существования.

Суета и паника, царящие вокруг них, прорвались из внешнего мира, изменившегося до неузнаваемости и чуждого тому, который Химена и Каладар создали вместе. Не отпуская королеву, Ланжерон поднялся и подхватив ее на руки, направился к трибунам, откуда доносились громкие женские крики.
- Что произошло? - спросил у спешившего навстречу Аластора.
- Не знаю точно, но очень похоже на магическую атаку. Принц будто одержимый злыми силами во время поединка вдруг бросился на трибуны и пронзил копьем несчастную девушку. Дунна мертва. Принц пребывает в беспамятстве.
- Соберите рыцарей и обеспечьте безопасность королевской свиты. Нужно немедля возвращаться в замок.
Фэрр вновь с тревогой посмотрел на свою королеву, сжимающую в хрупкой ладони черный медальон.
- Думаешь о том же , о чем и я?- усадив королеву на невесть откуда взявшегося Зверя, притихшего и напуганного, Фэрр взлетел в седло позади нее и отдав указания гвардейцу, умчался к замку.
*спасибо за прекрасную игру и невообразимый эмоциональный накал
Ушел до завтрашнего вечера. Большую тушку вверяю нежным рукам своей королевы*

ни мыслили одинаково. И понимали друг друга с полуслова, даже когда из упрямства и гордости отказывались сами в это верить. Две половины одного целого, которым не суждено воссоединиться. Перед лицом опасности, грозящий подданным двора Черного Мориона и гвардеец, и его королева выберет путь чести: оба встанут на защиту интересов народа фейри, презрев собственные стремления, желания и чувства. Если королеве придется выбирать между любовью и долгом – нетрудно предположить, что перевесит . И ему ничего не останется, как смириться , в то время как все. Чего Фэрр хочет сейчас – увезти Химену далеко за гряду Призрачных гор, туда, где у него еще остались верные люди. Спрятать и эгоистично удерживать рядом с собой пусть и против ее воли, но не допустить, чтобы печать горя вновь коснулась ее чела, оградить ото всех опасностей внешнего мира, отдать своей женщине все, чем владеет, пусть это ничтожно малая крупица того, чего она заслуживает. Сделать ее счастливой и , наконец, стать счастливым самому. Герцог Ланжерон всегда хотел от жизни больше, чем ему полагалось . Немыслимо, но добивался этого. Иногда далеко не законными путями.
В своем желании добиться королеву он превзошел самого себя, вступив в поединок с самой судьбой. Достойный противник, сильные и слабые стороны которого просчитать невозможно.
Кто кого –время покажет, но Каладар точно знал – он готов заплатить самую высокую цену и уступить судьбе в этом бою, лишь бы его королева не пострадала от козней Аелуна.
Им не удалось поговорить после совета, на котором было решено уничтожить колдуна в его же логове, но Фэрр ни на минуту не выпускал Химену из поля зрения вплоть до момента, когда представители четырех правящих домов покидали Земли изгоев. Фэрр был недоволен тем, что королевам придется участвовать в опасной миссии, но оставлять их в мире фэйри, куда теперь в любой момент могли проникнуть жнецы – куда опасней.
Во время непродолжительного путешествия к переходу в мир людей, укрытый в Призрачных горах, удерживая в своих объятьях королеву, убаюканную мерной поступью Зверя, Каладар наслаждался этими короткими часами, предчувствуя близящееся расставание. На ум пришли последние слова брата «Власть стоит того, чтобы за нее умереть». Готьяр глубоко заблуждался и принял смерть от его меча, верный своим заблуждениям, так и не познав настоящую цену жизни и таких простых, но бесконечно дорогих мгновений, без которых она подобна жалкому существованию.
Чем ближе небольшой отряд приближался к переходу, тем больше Ланжерон кожей чувствовал присутствие жнецов. Они не упустят возможности воспользоваться удобным случаем и обезглавить сразу все четыре двора. Дальнейшее продвижение пришлось продолжить пешими, прихватив с собой лишь самое необходимое, а это существенно ограничивало защитные возможности гвардейцев. Своенравный Зверь отказался оставаться без хозяина, и Фэрру пришлось прибегнуть к древней магии, отнявшей половину сил, чтобы превратить огромного вороного жеребца в черного ястреба, с этой минуты занявшего привычное место на плече у хозяина, настороженного вертевшего подвижной головой со сверкающими желтыми глазами. Он понимал, чем это чревато в случае стычки со жнецами, но оставлять агрессивное животное со слугами не способными с ним справиться тоже не мог.
Появление жнецов на подступах к первому переходу было ожидаемым и застать гвардейцев врасплох им не удалось, но частичная потеря магических сил давала о себе знать. Схватившись с двумя противниками, Фэрр отдал приказ уводить представителей правящих домов на другую сторону горы, туда, где был надежно скрыт от посторонних глаз неисследованный, а от того более опасный, но единственный доступный для проникновения в мир людей путь.
Жнецы неумолимо теснили гвардейцев к краю пропасти. Заметив, что Химена успела скрыться в темном коридоре, ведущем ко второму переходу, Фэрр боковым привлек внимание Аластора, отражавшего яростную атаку одного из жнецов, и кивнул на большой камень, нависший над боковым тоннелем . Как раз в этот миг из тьмы выпрыгнули еще двое слуг тьмы. Гвардеец медлил. В иных обстоятельствах он мог бы ослушаться своего командира, рискуя нарваться на хорошую трепку, но сейчас понимал – Фэрр прав, у них нет другого выхода. Яркая вспышка на короткий миг осветила черное нутро пропасти. Каладар почувствовал, что камень под ногами крошится и сползает вниз, увлекая за собой его и двух жнецов. Его голос , отдающий последние указания сэру Аластору потонул в грохоте камнепада и нестройном вое растревоженных духов…


- Эй, поди прочь. Хватит его разглядывать. Эка невидаль. – сухой скрипучий голос мучительно царапнул слух. Голову будто сковали стальным раскаленным обручем – ни поднять, ни повернуть. Вместо привычного ощущения тела – тупая монотонная боль, накатывающая волнами с возрастающей силой. – Подь воды из источника принеси, да трав из кладовой. Ишь, засмотрелась она.
Каркающий старушычий смех и тихое шарканье босых ступней по полу, едва не взорвали мозг и Каладар со стоном открыл правый глаз. встречаясь взглядом с лохматым худым существом неопределенного возраста, смахивающего на недорослого лесного тролля, нависшим сверху и тянущим скрюченные пальцы к его лицу. Тело подвело его. Вскинув торс над неудобным ложем, Фэрр вновь повалился на него, спровоцировав приступ острой боли в ребрах, которые, казалось ,раскрошили на мелкие куски, и теперь они безжалостно впиваются в плоть, разрывая ее изнутри.
- Химена… - сорвалось с губ вместе с очередным тихим стоном.
Уродливая карлица отскочила в сторону и пригрозила крючковатым пальцем, гневно сверкнув глазами.
- Чтоб я еще хоть раз фейри помогала. – И кивнула кому-то невидимому , чья тень плясала в отблесках пламени на неровном камне стены. – Живучий попался, сама не думала, что так скоро очнется.
- Где…я… - выдохнул, силясь встать, и вновь рухнул обратно. Сверху нависло еще одно лицо, смутно кажущееся знакомым в тумане, застилающем глаза. Потянуло сладковатым дымом от огня и пламя взметнулось вверх.
- Мой господин, вы в безопасности…

Прищурившись, Фэрр вглядывался в горную гряду, окутанную густым серым туманом, будто в нем можно было хоть что-то разглядеть. Острый ветер пробрался под одежду и Каладар с силой сжал челюсти, чтобы зубы не стучали от пробирающего озноба. Покачнувшись, он едва не упал на колени, но ухватился за выступ и устоял на ногах, игнорируя предложенную руку. Проклятая слабость. Он еще никогда не чувствовал себя так скверно, будто его несколько раз ложили под пресс, всякий раз складывая пополам.
- Ваша светлость, вам нельзя ехать сейчас. Подождите несколько дней. Старая Лорна творит чудеса. – Дрюон попытался поддержать, но Фэрр отстранился.
- Исключено. Я не знаю ни где она, ни что с ней. Это убивает. – Не оборачиваясь к молодому гному, Ланжерон вновь вцепился взглядом в хищный оскал горного хребта. – Я должен отправляться немедля.
- Лорна знает, где сейчас королева и поможет вам найти ее. Но есть одно условие.
- Условие?
- Да, вам не понравится.
- Праматерь, граф, не злите меня. Если старуха знает , где королева, я готов на все …
Фэрр знал, чего потребует колдунья. Знал и ненавидел себя за произнесенную клятву выполнить ее условие, но возможность еще хоть раз увидеть Химену того стоила.

Дворец короля Верия Восьмого


аладар нетерпеливо стер пот со лба и крякнул сквозь зубы, когда барберианский гнедой поехал передним копытом на скользком камне. Небольшой отряд приблизился к подъемному мосту. Зверь крепче впился когтями в меховую перчатку, прокалывая кожу до крови и настороженно крутил головой по сторонам. Каладар раздраженно шикнул на ястреба и взмахом руки запустил его в воздух. После нескольких часов в седле он и без того чувствовал себя разбитым и болезненно кривился аки барышня всякий раз , стоило лошади наступить на камень, или угодить в ямку на неровной дороге. Старуха сделала все возможное, чтобы кое-как поставить его на ноги, но чтобы полностью восстановить утраченные силы гвардейца, ее магии и трав было недостаточно. Лучший лекарь – время, непозволительная роскошь для Фэрра.По правде, собственная персона волновала его меньше всего. Все мысли были сосредоточены на том, чтобы поскорее пробраться в замок и отыскать королеву.
В столице Верия Ланжерон был персоной нон-грата и если его там ждали, то только для того, чтобы бросить в самое глубокое подземелье и замуровать на веки вечные, где он уже ничем не сможет помочь своей королеве и своему народу. Становиться вторым номером в пыточных забавах он тоже не собирался, потому в столицу решили пробраться небольшим отрядом, состоящим из верных людей и гномов под видом гостей из Берберии, уж третий день как захваченных в плен бравой ватагой графа Дрюона, знаменитого коротышки Дрю, державшего в страхе все юго-западное приграничье, вплоть до Тихого леса.
Въезжая сквозь гостеприимно раскрытые перед Берберианским принцем ворота, Фэрр покосился на гарцующего рядом Дрюона, ряженного в чужое шмотье, иронично усмехнулся, вспомнил, что выглядит немногим лучше в помпезном убранстве, щедро притрушенном дорожной пылью, заляпанном грязью и в добавок дурно пахнущем, Фэрр цветасто выругался на чистом берберианском, и сердито вонзил шпоры в бока несчастной лошади, понуждая ее ускорить шаг.
Святая праматерь рода, на что только не согласишься ради любимой женщины.

Верий Восьмой ценил комфорт и был внимателен к гостям .Берберианских любителей утонченных забав сразу же отвели в отдельные покои и окружили вниманием и заботой, чтобы гости могли хорошенько отдохнуть перед варварским даже на взгляд Фэрра, развлечением. Омывшись и переодевшись с дороги, новоиспеченный принц отправился смотреть замок в надежде, что узнает хоть что-то о своей королеве…

Хвала смазливым и не менее болтливым служанкам, она здесь!
Прекрасная и грустная. Нежные пальцы медленно скользят поверхностью витражного стекла, рисуя замысловатый узор. Точно так же накануне она касалась отметины на его щеке, оставленной в приступе ревности. Отворенная Каладаром дверь тихо скрипнула, но этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Химены. Сердце пропустило удар и замерло, не решаясь осуществить следующий. Только ей решать, биться ему в груди или нет, только она вправе помиловать или наказать за то, что верный слуга оставил свою королеву одну, когда она нуждалась в нем.

Думала ли Химена о нем? Ждала?
Бесшумно ступая по мягкому ковру, настолько это позволяла заметная хромота, Фэрр приблизился к королеве и опустился на одно колено перед своей госпожой. Маленькие пальцы, нежные и прохладные, потонули в его ладони. На губах они ощущались ледяными и Фэрр немедля поцеловал каждый, согревая горячим дыханием.

Замок Верия Восьмого


есконечные секунды - песок сквозь пальцы, долгие и мучительные, когда вокруг сжимается воздух, не позволяя сдвинуться с места и давит виски, когда ее сердцебиение сливается с твоим собственным и начинаешь понимать, что жив до сих пор только потому, что она позволяет хоть изредка быть рядом. Осознаешь, что все сущее до нее в твоей жизни - незначительно и призрачно. И только с ее позволения ты способен сделать тот самый спасительный вдох, за гранью которого погибель. Любовь твоя граничит с одержимостью. С уст рвутся мольбы о том, чтобы бежала от тебя, пока не стало слишком поздно, но ты смыкает их, не позволив себе обронить и звука. Только смотришь с надеждой в обращенное к цветному стеклу лицо, зная, что уже никогда и ни за что не отпустишь ее...
Каладар Фэрр не имел права даже на подобные мысли, но он пошел еще дальше...

Вместо упреков, которые он ожидал услышать - признание, вывернувшее его душу наизнанку, прокатившее сладкой судорогой по телу. Как долго он жаждал услышать эти слова, намеренно держался в стороне, гонимый сомнениями. Боялся быть отверженным. И даже поцелуй на ристалище не до конца убедил Фэрра, что он дорог своей королеве. Но теперь... Он так много хотел сказать, но слова застряли в горле... Разве можно облечь в слова все то, что на душе, когда внутри бушует настоящий ураган. Зачем слова, если можно обнять свою женщину и прижать к себе так сильно, что у обоих пресечется дыхание. Касаться ее рук, плеч, груди, зарываться пальцами в дивно пахнущие сладким дурманом волосы, читать по ее глазам, что нужен ей.

Тихий шепот и легкое касание мягких губ порвало последние нити связующие с реальностью. Нужда в ней затмила последние остатки выдержки и Ланжерон, отбросив все сомнения и разделяющие их условности, завладел губами королевы, позволяя почувствовать силу бушующей внутри него стихии, жесткой, грубой силы, сметающей все на своем пути, полностью подвластной одной единственной женщине, с которой он готов разделить свою страсть. Мягкая, послушная в его руках, идеальная каждой своей чертой и каждой линией совершенного тела, Химена самозабвенно отвечала на каждое прикосновение, на каждую далеко не нежную ласку. Равная во всем. Женщина, ради которой он готов не задумываясь пойти на самое страшное преступление.
- Я твой. Пока живу и дышу. Пока нужен тебе. - губы тихой лаской скользя вдоль линии глубокого декольте, вжимались в нежную кожу, когда он уже не нашел в себе сил терпеть, пока пальцы проворно распускали шнуровку на спине, чтобы открыть путь ищущему и жаждущему рту ко все-еще скрытой тканью груди...
Яркая вспышка предательской памяти острой болью вгрызлась в виски. Внезапно. Без предупреждения. А он не мог остановиться, настолько поглощенный своей женщиной, что и смерть не смогла бы поразить его в этот миг.
- Химена? - все же немного отстранившись, Каладар нежно провел большим пальцем по припухшим губам, заглянул в глаза то ли вымаливая прощения, то ли спрашивая разрешения...

н бы не смог, даже если бы ему приказали. Никогда. Химена вошла в его кровь, стала дороже жизни. Самой жизнью. Отныне и навсегда.
Тонкие руки взметнулись к плечам и ткань послушно заскользила вниз, открывая жадному мужскому взору великолепие , от которого захватывало дух. Изящные плечи, тонкие руки, нежные линии спины, прикрытой покрывалом белокурых волос , сужающейся книзу в настолько тонкую талию, что ее можно обхватить двумя ладонями и сомкнуть пальцы на животе. Каладар инстинктивно подался вперед, облизнув пересохшие губы, припасть губами к манящей выемке у основания позвоночника и спуститься поцелуями вниз, не пропуская ни единого миллиметра кожи. От одного взгляда на Химену тело агонизировало и кричало о потребности прикоснуться к ней, вжать ее в себя, кожа к коже, настолько сильно,что между ними больше не останется ничего, кроме неземных, космических ощущений, казалось, невозможных в реальной жизни. Фэрр не помнил когда в последний раз женщина распаляла его до такой степени и заставляла кровь вскипать и бежать по венам жидким огнем.
- Никогда, - прошептал, стараясь охватить ее взглядом всю, с ног до головы и запомнить навсегда такой , невинной соблазнительницей, сведшей его с ума.

Прохладная кожа вспыхнула под руками, стоило ему только прикоснуться к ней, погладить плавные изгибы точеного тела с невыносимой медлительностью, стараясь подольше продлить сладкую пытку, а когда ощущения стали особенно острыми – впиться кончиками пальцев в податливую плоть и насладиться ответным стоном.
- Вы великолепно смотритесь в этой позиции , Ваше Величество, - Фэрр целовал приоткрытые губы, скользя языком вдоль белоснежных зубов и ныряя в пьянящую влагу ее рта. – Ты создана для меня. Никогда тебя не отпущу. – Жадный рот обласкал стройную шею, четкую линию ключицы и втянул розовую вершинку идеально округлой груди, наслаждаясь неповторимым вкусом согретой им кожи. Он знал, что никогда не сможет насытиться , никогда не может утолить свой голод по этой женщине.
Тихий смех утонул в упавших на лицо Фэрра белокурых прядях, упавших на его лицо, когда Каладар устроил Химену удобней , заставив обхватить себя бедрами.
- Как хорошо, что ты не обладаешь подобным опытом, – промурлыкал, спрятав улыбку в ее волосах. Он не стал вдаваться в подробности, насколько важно мужчине знать, что он первый и единственный у своей любимой. – Знаю, ты будешь хорошей ученицей, моя королева.
Перемежая поцелуи откровенными ласками, Каладар с помощью своей ясноглазой соблазнительницы избавился от одежды. Впервые в жизни он пожалел, что не умел быть настолько осторожным, насколько она того заслуживала. Его прикосновения подчас оставляли красноватые отметины на тонкой бледной коже. Но Фэрр скорее предпочел бы прекратить дышать, чем остановиться сейчас, когда Химена тихо постанывала, срываясь на крик, в такт движениям его пальцев, поглаживающих нежные складочки между широко раздвинутых бедер и трогательно прижималась к нему, умоляя о большем, едва ли понимая, чего просит на самом деле.
Невинная и чувственная , податливо льнущая к нему, Химена причиняла сладостную муку каждым своим движением и в какой-то момент довела Каладара до точки невозврата.
Стиснув ладонью тонкую талию, Фэрр резко потянул Химену вниз, опуская на себя. В широко распахнутых глазах заблестели слезы. Не в силах выдерживать нежного давления жаркого лона, он резко подался вперед, вонзаясь глубже и глядя в огромные голубые глаза, больше всего на свете желая забрать себе всю ту боль, которую сейчас причинял своей королеве…

Возвращение в мир реальный принесло созерцание распятого на дыбе вора, его чудное спасение и воссоединение его с безутешной матерью.
Глядя на Сэдрика со стороны, Фэрр было подумал, что пророки подшутили над ними. Но чему удивляться, он вырос среди людей, не его вина, что от фейри в нем не так уж много.
Отчаянно хотелось вернуться обратно в мир, где не было никого, кроме него и его прекрасной королевы, чьи нежные руки дарили ни с чем не сравнимое наслаждение, вновь погрузиться в водоворот никогда прежде не испытанных ощущений и в очередной раз показать насколько сильно он нуждается в ней.
Фэрр подошел к Химене и остановился за ее спиной, прислушиваясь к их разговору с Седриком, Лоуриэнн Тюдаль и королевой Матильдой.
Два камня из четырех заняли свое место в скипетре. Ему не показалось, его королеве было непросто расставаться с черным камнем, пленявшим ее душу столь долгое время.
Но хрупкая Химена нашла в себе силы одолеть темное влияние и сейчас с высоко вздернутой головой убеждала потерянного принца в том, насколько важна его миссия в борьбе против колдуна.
Пламенная речь королевы двора Черного Мориона, обращенную к Седрику воскресила воспоминания о делах давно минувших, когда предводитель рода Ланжеронов бился бок о бок с принцем -консортом за свободу и независимость фейри. Химена права, если принц Седрик струсит - ему не место среди фэйри и они сами примут бой с Аелуном, даже если это будет последнее, что они сделают. Погибель предпочтительней столетий изгнания и страха. Он не задумываясь нарушит данное ведьме обещание, останется здесь и будет защищать свою королеву до последней капли крови. Верный до последнего вздоха.

о залу таверны пронесся гул нескольких десятков голосов. Фэрр одобрительно кивнул новоиспеченному принцу и возложив руку на гарду меча, поклонился, тем самым признавая его.
Еще два камня красный и голубой нашли свое место в скипетре Аелуна. Час пробил.

Вручая скипетр Седрику, Химена старательно прятала взгляд от Фэрра, будто хотела отгородиться от него. Или оградить его от неминуемого?
Неужели не понимала, что он не позволит ей рисковать собой, пусть хоть трижды откажется от него здесь и сейчас при свидетелях. После того как дарила ему себя так горячо и безудержно, вкладывая в каждое прикосновения всю силу своих чувств и он отвечал тем же, жалея, что не может продлить миг высшей степени единения навечно.
Проклятые судьбой, они были созданы друг для друга, и предназначены друг другу. Пусть раньше пути их шли порознь и для того. чтобы понять это, им понадобилось чрезмерно много времени, короткие часы счастья стоят того, чтобы заплатить за них высокую цену.
Как и вчера, как и несколькими часами ранее, Фэрр не нашел нужных слов. Просто поймал за руку и прижал к себе свою женщину, когда проходила мимо, будто они чужие.
Голодным жестким поцелуем напомнил об их клятвах, произнесенных на не остывшем еще ложе. Наказывая за то, что хоть на миг усомнилась в том, что он может ее отпустить.
- Ты должна выжить. Любой ценой. Ради меня. Ради нас, - тихим шепотом, не отрывая губ от нежной кожи, на короткий миг вновь возвращая обоих в только им двоим принадлежащий мир, - В тебе я буду жить вечно.

Хлипкие призрачные защитные барьеры рухнули, будто и не было их. Лишь насмешка, брошенная в лицо кучке изгоев могущественным колдуном, заменявшая им надежду столько времени.
В его последнем взгляде на королеву была мольба. Он никогда никого ни о чем не просил. Ее одну. Жить ради него и если понадобиться , вместо него.
Обнажив меч, Фэрр выступил вперед и встал рядом с Тареном, когда земля под ногами покачнулась и силуэт колдуна четко проступил в туманной дымке.

- Попробуй, отними последнее у тех, кому больше нечего терять! - призывая остальных гвардейцев, Фэрр ринулся в атаку, пронзая призрачную тень жнеца, одновременно атакованного черным ястребом.