Карта ролевой игры "Любой обманчив звук..."

Когда я потерял ту мини-тряпку, что прикрывала мои бедра, не знаю. Охотница оказалась живым вулканом, провокатором и неопытной девственницей в одном лице. У нее не было тормозов, а мои отказали. Тело к телу, кожа к коже. Ее майка осталась там же, где моя скатерка, тугие брюки полетели следом. Ее руки шарили по моему телу, мои жадно исследовали ее. Приятные округлости, шелк кожи, женский запах напрочь отключили мой мозг. Единственный, кто проявляет стойкость - диван. Он принимает нас в свои объятия. Я ему благодарен.
Двухгодичное воздержание, монашеский образ жизни, страхи, люди-нелюди - все забыто. Только здесь и только сейчас. Невозможность оторваться, прекратить, остановиться. Ее волосы разметались по плечам, непослушные они мешают целовать лицо, глаза, шею, груди. Я их убираю, отодвигаю, но они бессовестно закрывают то, что я хочу целовать. Я с ними замахался сражаться, поэтому наматываю на руку и притягиваю лицо Джой ближе.
Ее горячий рот с готовностью принимает мои губы. Стон. Мой? Ее?
Путешествие по телу. Сначала пальцы изучают, ласкают, мнут. Следом идут губы. Я хочу попробовать все, что подается, выгибается навстречу. Ластится, требует. Ее протяжный стон на мои знакомства с сосками. Не могу оторваться. Втягиваю, играю языком, вылизываю. Эхо моего вздоха. Ее руки. Ее пальцы. Каждое их прикосновение отзывается моим стоном. Еще, еще, да.
Даже в тусклом свете настенных ламп видно, как горит ее тело под моими поцелуями. Вспоминаю, что не брился. Стараюсь быть осторожным, но тут же забываю об этом. Ее запах, ее пленительный запах. Мои губы находят впадину пупка. О, да! Бархатная кожа становится влажной. На улице осень? Бросьте! Жаркое лето! Мы горим. Мы сгораем. Нас испепеляет страсть.
- Джой, останови меня. Джой, все может закончится болью. Ты готова?

Я вслушивался в мерное дыхание Джой. За два года отвык спать с кем-то в одной кровати, а узкий диван был вовсе не предназначен для сна. Боялся пошевелиться: Джой должна отдохнуть.
Моя бессонница сослужила добрую службу.
Над головой послышались тихие шаги, которые мы наверняка пропустили бы, если бы спали. Кто-то крался в ночи. Вот скрипнула лестница, ведущая в наш подвал.
- Джой! - прошептал я и погладил ее по спине, чтобы разбудить.
Она вскинула голову и я прижал руку к ее губам, показывая тем, что разговаривать не надо.
- Одеваемся. За дверью кто-то чужой, - я был уверен в этом, наши видели, куда мы побежали и не стали бы шляться в по зданию глубокой ночью.
Одна свеча уже догорела, свет другой помог различить, где лежат наши вещи.
Джой - дитя войны, оделась за тридцать секунд и уже стояла перед дверью натягивая тетиву своего лука. Я встал сбоку от нее, приготовившись стрелять из пистолета с глушителем. Такое оружие стало первой необходимостью в мире, где нельзя шуметь. По шагам и переговорам чужих я понял, что за дверью по крайней мере двое мужчин. Живых. Ни один голос знаком не был.
С какими намерениями они спустились в подвал ночью оставалось только догадываться. Но в возбужденной речи слышались слова "баба, трахнем". Этого я допустить никак не мог. Это моя "баба".
За дверью затихли. .
Первые же сокрушительные удары чем-то тяжелым в дверь показали, что намерения у пришедших добрыми не были.
Я показал знаком Джой, чтобы она отошла в сторону и надела инфракрасные очки. Ими обеспечивался каждый боец из отрядов, выходящих наружу в ночное время. Убедившись, что она поняла меня правильно, быстро задул свечу и вытащил засов из двери. Тяжелая дверь, получив очередной удар с той стороны, моментально распахнулась. Не рассчитывающий на это человек не успел вытащить топор из двери и рухнул на колени, грязно ругаясь. За ним стояли еще двое и целились в пустоту из оружия. На головах всех троих были шахтерские каски с включенными фонарями. Пара выстрелов и фонари на касках потухли. Рожи пришедших были искажены гневом и ненавистью. Тот что упал, уже не встал, пригвожденный к порогу стрелой Джой. Он выл от боли и матерился. Его каска откатилась вглубь комнаты и фонарь от удара отключился. В полной темноте они ориентировались вслепую. Второму мужику, двинувшемуся в сторону Джой, я прострелил ногу и он составил компанию уже валяющемуся на полу. Третий оказался трусливее, он развернулся и побежал вверх по лестнице, крича от страха. Шум нам не нужен, поэтому я уложил его, догнав в несколько шагов, рукояткой по голове.
- Кто такие? - спросил я того, что был ранен в ногу.
Поток сквернословия прекратился, когда я наступил на раненную ногу.
- Здешние. В спортивном зале живем.
- Сколько вас?
- Трое.
- Зачем сюда пришли?
- Мы видели, что с тобой баба, решили ее отбить. Вас двое, думали - легкая добыча.
Я оглянулся на Джой. Она стояла, целясь в говорившего.
Я приволок третьего. Бросил его тело под ее ноги.
- Делай с ними что хочешь. Только быстро. Потом пойдем к нашим.

Музей Северного виноградарства и виноделия, подвал

Черт! Какая горячая девчонка моя Джой. Поцелуй был быстрым, но желанным. Я не успел схватить охотницу, чтобы крепче прижать и вернуть поцелуй, как она уже открыла дверь.
Мы попали в теплое помещение. Потрескивали дрова в импровизированной печке. Кто-то спал прямо на широких скамьях, кто-то тихо беседовал.

Диана, приветствуя, кивнула нам головой и внимательно посмотрела на наши счастливые физиономии. Джой ни капельки не смутилась под изучающим взглядом. Мне нравилась ее уверенность. Воительница. Она летела вперед, выбирая место, где мы могли бы приземлиться. Я ухватил со стола бутылку и одну кружку. Нам и одной хватит. В смысле, кружки.
Кинув рюкзак у свободной скамьи, я сел на нее так, чтобы Джой попала в капкан моих рук. Пока она пристраивала колчан и лук, я налил вино. Оно оказалось красным и со сладковато-терпким вкусом. Самое то для раннего утра. И не опьянеем, и вспомним вкус марочного вина.
- Хватит возиться, - я опять потянул ее за курточку, - иди сюда.
Усадив неугомонную охотницу ко мне спиной, я протянул ей кружку, и пока она пила, отодвинул волосы и поцеловал ее в шею. Раз, другой, третий. Когда она попыталась отодвинуться, я не дал ей, притянув за талию ближе к себе. Жаль, что нам помешали те мужики, я бы с удовольствием полюбовался бы снова на ее фигуру. Без одежды. И не только полюбовался. Теперь приходилось довольствоваться малым. Джой обернулась, хотела что-то сказать, но я не дал. Вернул ей поцелуй. Не привык быть должником. Поцелуй был сладкий и терпкий, как красное вино.

Музей Северного виноградарства и виноделия, подвал

- Знаешь такой спортзал на Заводской "Шесть кубиков"? Мой. Был моим до Багровой волны. А на Сухаревской "Крепкий орешек"? Тоже был моим. Там и тренировался. Хотел всегда быть в форме. Почему названия такие, спросишь ты? Сколько кубиков нащупала на моем животе?
Джой старательно считала, не пропуская ни одного, водя по животу горячей рукой.
- Шесть? Правильно. А что ты подумала о моем заде, когда я купался? Не ври, что не смотрела. Ты не заметила, что над краном висит зеркало. Я прекрасно видел, какие взгляды ты бросаешь в мою сторону. Не красней. Я тоже грешен - через него заценил твою попку. Зачем бьешь меня по рукам? Неужели не могу заценить еще раз? Ну, все. Успокойся. Никто не видит. Так, вернемся к названию. Ответь честно, что подумала, когда увидела мой зад? Нет, я не Нарцисс, я объективен. Теперь понимаешь, почему назвал "Крепкий орешек"? Женщинам нравилось, мужчинам приятно. Снаряды, тренажеры, бассейн, массаж. Как следствие - красивые тела. Мне нравилось там находиться. Я и после Багровой волны в "Кубики" вернулся. Там буфет-магазин был с хорошим складом продуктов и для любителей низкокалорийной пищи, и для атлетов, приличная аптечка, БАДы, витамины. От одиночества волком выл. Думал один остался. Куда не пойдешь - везде зомберки. Спасибо, Штефана с ребятами встретил, они меня выручили, в метро привели.
Смотрю, Джой перестала вертеться, замерла. Наклонился - глаза закрыты, прислушался - тихо так сопит. Уснула. Устроился удобнее, укрыл нас одеялом и ... улетел.

Голос Дианы выдернул меня из сна. Впервые ничего не снилось: ни темноты, ни страха, что не сумею выбраться из нее.
Забрался спящей Джой под курточку. Теплая, разомлевшая. Не удержался, погладил ее грудь. А что? Мне нравится, ей приятно.
- Вставай, спящая красавица, - прошептал ей в волосы. Она потянулась, словно кошка. Люблю ее.

Наш отряд продвигался тихо и слаженно. Ближе к порту пошли быстрее, словно торопились узнать, что их ждет. Всех толкала вперед НАДЕЖДА.
Надежда на возрождение общества, устоев. Надежда жить цивилизованно, не боясь за себя и своих близких, выходить на свет тогда, когда тебе захочется, а не потому, что тебя гонит туда голод. Надежда, чо у тебя и твоих детей будет будущее.
Слово "дети" сбило меня с шага. Я крепче сжал ладонь Джой.
Что я наделал? Совсем забыл о предосторожности. Я - взрослый, опытный человек, которому знаком такой нехитрый предмет, как презерватив, даже не вспомнил о нем.
Почувствовав мое беспокойство, Джой подняла глаза и улыбнулась.
Как бы не распорядилась судьба, останемся мы в своем убежище, переселимся ли на новый остров, я всегда буду рядом с ней. Я разобьюсь в лепешку, но не допущу, чтобы с охотницей случилась беда. Я в ответе за нее.

У пирса, пока командиры вели переговоры, остальные сосредоточились на вооруженных людях, несших наблюдение с палубы небольшого корабля. Чувствовалось напряжение, воздух словно сгустился. Особенно нервировали красные точки, гуляющие то по лицам командиров, то по лицам наших бойцов, занявших боевую позицию. Любая ошибка могла вызвать шквал огня с двух сторон. Тогда надежда перебраться на остров накрылась бы медным тазом.

Только силой воли я сдержал себя, увидев, как красный огонек прошелся по телу Джой. У меня хорошее зрение и я запомнил "шутника". Придет время и я спрошу с него за охотницу. Мне достаточно было видеть, как изменилось ее лицо, чтобы почувствовать ненависть и боль. Джой ответила ему вскидыванием лука, ясно дав понять, что может за себя постоять. Храбрая воительница.
Военные сделали шаг к укреплению доверия между нами, отдав ключи от складов. Я держал свою рюкзак, пока Джой набивала его всем, что считала нужным. Я знал, в убежище ее ждет маленький мальчик, поэтому не удивился ее выбору. Джемы, сухое молоко, сладости. Мне понятна забота о ближнем, а забота о ребенке, когда ты сама еще ребенок, делала Джой героиней в моих глазах. Если у нас с Джой все сладится, из одиночки я превращусь в главу семьи. Забота о Джой и нашем пацаненке станет для меня заботой номер один.
- Как зовут твоего малыша? - спросил я у Джой.

В глазах охотницы плескалась тоска. Я никогда не был в этой части города, но у Джой, видимо, какие-то воспоминания были связаны с рекой, а может и самим поселком. Я не стал задавать вопросы, она сама расскажет, когда посчитает нужным. Нам о многом нужно поговорить. За все года вынужденной подземной жизни многие из нас забыли, кем были в мирной жизни. Профессии и знания казались ненужными в блокадном окружении. Мы находились именно в блокаде, лишенные права свободно передвигаться на поверхности, отстраивать свои дома, возрождать жизнь. Словно крысы, загнанные в норы, мы потеряли себя, забыли кто мы.
Поэтому я воспринял шанс жить достойно, чувствовать себя человеком - благом. По профессии я строитель, сам строил свои спортивные клубы, которые для меня скорее были игрушками, хобби, где приятное соединялось с полезным. Где я мог применить свои знания, если любой шум наказуем? А на острове я могу стать полезным, ведь растущая популяция людей будет нуждаться в жилье. Сколько заброшенной строительной техники в Синегорске? Ее можно было бы перевезти на остров и применять во благо человеку.
А потом, если вода останавливает зомберков, можно было бы создавать такие безопасные острова и в самом городе, затапливая водой рвы, наподобие оборонительных рвов вокруг замка. Я понимал, что любые работы сопряжены с шумом, но кто нам мешает вести их, отпугивая тварей водой? Хотя бы с помощью пожарных машин. Я слышал, что Джой спаслась от них вплавь, а твари или боялись зайти в воду или застывали в ней обездвиженные. Чем не оружие?
- Я раньше никогда не задумывался, а появляются ли твари на поверхности во время дождя? Раз уж известно, что они боятся воды, может дождливая погода - время безопасного выхода наружу? Этими мыслями я поделился с теми, кто шел рядом. Что по этому поводу думает профессор?
Зайдя в поселок, отряд рассеялся по нему. Люди собирали яблоки, кое-где виднелись вызревшие овощи. В нашем рационе не часто встречались "живые" продукты, поэтому мы с Джой и другими членами отряда направились к деревьям, на которых сохранились плоды. Сбросив тяжелый рюкзак с продуктами, я надел на голову кепку и отправился к дереву, с которого стал снимать яблоки. С высоты моего роста мне было проще достать те, до которых другие не дотягиваются.
- Джой, без меня никуда не уходи, - окликнул я охотницу. Пустой поселок не казался опасным, но лучше перестраховаться. - Поможем собрать яблоки и поищем, где остановиться.

- Хорошо. Будем считать Ивана Сергеевича твоим младшим братом. А брата с сестрой добрые люди никогда не разлучают. А я добрый, поэтому возьму вас под свою опеку пучком. Не смотри на меня удивленными глазами. Сказал - добрый, значит, добрый, - я сделал зверское лицо, чтобы вызвать у Джой улыбку.

Я не ожидал такой смелости от охотницы. Смотри-ка и глаза закрыла. Смущается, но действует.

Ну вот, лапа, растрогала меня. Обнял ее своими ручищами. Жаль было отрывать Джой от себя, чтобы распахнуть куртку. Хотелось, чтобы ее нос был ближе к моему телу. Но все счастье досталось куртке!

Ха! Существует все-таки справедливость! Сейчас и телу достанется!
- Кому видно, тому стыдно! - кинул я поверх ее головы, извиняясь перед невольными зрителями, на лице которых появилась улыбка. Все же на всякий случай я развернулся спиной к сборщикам яблок и наклонившись, поцеловал свою охотницу. Я об этом мечтал с самого утра, но повод никак не находился. Целовал ее обветренные губы, раскрасневшиеся щеки, холодную мочку уха. Согреть, нужно ее согреть.
- Джой, останови меня, - простонал я, - или отведи в какой-нибудь дом. Тебе же знакома эта деревня?
Джой только глотнула воздуха, хотела ответить, но я опять накрыл ее губы, а закончив поцелуй (не хотел, как я не хотел отрываться от нее!), угрожающе прошептал:
- Или я выберу первый попавшийся дом, и никакие замки на дверях меня не удержат.
Поймав ее взгляд, добавил:
- Сама виновата, меня только раскочегарь, и никакая "Анна Каренина" мой поезд не остановит.

Я готов был идти на край земли, а такое близкое расстояние до счастья казалось приятным бонусом.

- Пойдем, - я подхватил с земли рюкзак, а потом отнял (вот вцепилась!) у Джой лукошко с яблоками. Старое русское слово "лукошко" грело душу. Поднимаясь на порог небольшой избушки, понял, что из меня поперли забытые русские слова. Чтобы разрядить обстановку (или зарядить) нараспев сказал:
- Добрый молодец (я же получил признание, что добрый) и красна девица (вон как щеки у тебя рдеют!) ступают в горенку. И будет у них секс. Да, Джой, конец сказки звучит не совсем по русски. Но и имя у девицы вовсе не русское. Была бы ты Олюшкой или Настенькой, так мы в горнице занимались бы не сексом, а любовью. Да, дорогая?
Скинув рюкзак, я огляделся. Во дворе колонка из тех, что нужно ручкой-рычагом подергать, чтобы накачать воды. А вода нам сейчас очень пригодилась бы. Я скинул куртку и свитер, подхватил жестяное ведро и направился к колонке, на ходу бросив красной-девице.
- Я водички раздобуду, а ты постельку чисто застели. Справишься? Я потом плитку разожгу, чайку попьем. Уж больно после горячей любви пить хочется! - я подмигнул Джой.
Мля, чего это меня понесло? Сладкоречивым вдруг стал. Видимо от предвкушения. Да и на маковый цвет лица своей охотницы очень приятно посмотреть.
Напевая "Откуда у хлопца испанская грусть?" (действительно, откуда такое желание спать на чистых простынях и заниматься любовью, а не сексом?), повесил ведро на кран и стал ритмично дергать ручку. Чистая артезианская вода пошла с хорошим напором и ведро набралось за несколько минут. Скинув майку и выдохнув, наклонился под краном. Ледяная вода обожгла. Отплевываясь, словно дельфин в море, ополоснул торс, умылся и побежал в дом. Меня там ждут, меня там согреют.

Как случилось так, что мы не услышали сигнал тревоги?
Дачный дом стал нашим тайным убежищем на короткое время счастья и любви. Мы были заняты кружением вокруг стола в попытках догнать, схватить, прижать. Потом наслаждались тесными объятиями, жаркими поцелуями, неудержимым желанием обладать друг другом. Уставшие, счастливые лежали мы на узкой кровати, обмениваясь легкими поцелуями, шепча друг другу разные глупости, забывшие об окружающем нас неприветливом мире.
- Настенька, Настенька, - шептал я имя любимой. Она была разной, как два ее имени. Джой - смелая, пылкая, собранная. И любовь у Джой была жаркой, яростной, словно она сражалась. Со мной? Нет, за любовь. А Настенька - сама нежность. Плавные движения, ласковые руки, мягкий смех. Она дарила себя и с любовью принимала мою ответную нежность. Я любил обе ипостаси моей охотницы, моей красна-девицы.
Я не заметил, как уснул. Слышал, что она что-то говорила про баньку, подруг, целовала в небритую щеку. Я пытался ее задержать, вернуть на место, но проиграл прыткой Джой. Она убежала, а я провалился в сон.
Я видел цветной сон! Впервые за два года! Цветущие сады, изумрудную траву и голубые воды нашей реки. Спасительницы. Ее воды сдерживали что-то черное, с красными сполохами, клубившееся на том берегу. Но вот вода в реке стала замедлять свое движение, с неба посыпались снежинки, с берега стала наползать ледяная корка, которая становилась все крепче, все сильнее. И вот уже половина реки покрылась льдом. Только тонкий ручеек посередине сопротивлялся зимнему панцирю. А черная мгла стояла и ждала, когда и этот тонкий, слабый проток закроется льдом, чтобы кинуться на наш берег, где сады сбрасывали цветущий наряд, а изумрудная трава жухла на глазах, приобретая цвет ржавчины. Впору было кричать от ужаса, но нежный поцелуй Настеньки разбудил меня. Раскрасневшаяся после бани, жаркая, пахнущая цветочным мылом, она легла на меня сверху, крепко обняв. Поцелуи, поцелуи, поцелуи. И вдруг выстрелы. Где-то там, за околицей.

Спустившись в убежище, мы шли длинными переходами. Измотанные, раненные, едва живые. Джой заметно хромала.
- Давай, я тебя понесу? - предложил я, но она наотрез отказалась. Забрал ее рюкзак, перекинул его через плечо, а ей протянул руку. Она ухватилась за мой локоть. За спиной послышались крики, люди кинулись к кому-то на помощь. По сердцу резануло, что твари пробрались вниз. Я уже развернулся, чтобы скинуть рюкзаки и схватиться за оружие, но понял, что упал Стас. От бессилия, от напряжения. Нам навстречу бежали наши, оставшиеся в подземелье. Ходивших вверх всегда встречали. Из рук стали выхватывать сумки, рюкзаки. Хотели помочь. Ребята, которым еще рано выходить из убежища, хотели быть полезными. Подростки подхватили Стаса и потащили его в медпункт. Нам всем туда надо. Сначала врачу покажутся серьезно раненные, потом пойдут те, кому не так крепко досталось.
- Тебе тоже нужно посмотреть ногу.
Но Джой отрицательно помотала головой и кратко ответила: - Позже.
Навстречу вышли женщины, работающие в кухне. Мы сдали им яблоки, которые Джой еще в деревне пересыпала в рюкзак. Я вытащил продукты, которыми затарились на складах, оставив в рюкзаке те, что Джой припасла для Ваньки. Малыши любят сладкое.
Добравшись до умывальников, помог снять Джой курточку и повесил ее рядом со своей на крюк. Холодная вода взбодрила. Все-таки вода - живая субстанция, можно сказать волшебная, поэтому человек с ней так тесно связан, а твари ее боятся. К умывальникам подходило все больше и больше людей. Всем хотелось смыть с себя грязь и усталость. Я разделся по пояс и с наслаждением омыл напряженные плечи. Когда поднял голову, Джой рядом не было. Куда делась?
На вешалке висела только моя куртка, под ней стоял рюкзак.
Черт! Неужели пошла к себе? Ну, нет, лапа. Теперь я тебя никуда не отпущу. Только рядом. Только со мной.
- Где комната Джой? - спросил у первой же женщины, она махнула рукой в сторону дальних блоков.
Никогда не задумывался о том, где и с кем она живет. Я сам себе оборудовал небольшую комнату, где жил один. Я пришел в метро позже, когда все уже обустроились и сдружились. Мое настроение, фобии и частые бессонницы не располагали к общению, поэтому я соорудил "келью отшельника". Теперь она должна превратиться в наш с Джой дом. Пусть наш общий дом на сутки, если мы уедем на остров, но она будет спать рядом.
Еще несколько раз мне пришлось переспросить, где комната Джой, прежде, чем я все-таки нашел ее.
Она стояла у кровати и собирала сумку. В нее положила гостинцы для Вани. Когда я появился у порога, она удивленно обернулась. Я сгреб ее в охапку.
- Только со мной, - зашептал ей в волосы, - ты будешь жить только со мной. Возражения не принимаются. Мы будем вместе. Всегда. Здесь ли, на острове ли, в Аду ли, но вместе. Ты, я и Ваня.
Я подхватил ее рюкзак, запихнул в него все вещи из открытого шкафчика, у которого стояла Джой, и потянул охотницу из комнаты.
- Но я... - начала она, нерешительно поведя рукой по комнате.
- Потом возьмешь, все что нужно. Пошли.
Я вел ее к себе, не обращая внимания на любопытные взгляды. Что здесь такого? Мужчина ведет любимую женщину за собой. Пусть привыкают - мы вместе.
Джой с любопытством обвела взглядом мою "келью". Кровать, довольно широкая, тумба, на стене полка. Я читал, много читал, поэтому, выходя на верх, обязательно прихватывал там книгу, если посчастливиться на нее напороться. Бумажные книги были большой редкостью, но еще встречались.
Кинув ее сумки на кровать, я стал снимать с себя вещи, нужно было переодеться.
Заметив, что Джой стесняется, сам снял с нее курточку.
- Тебе есть во что переодеться? - спросил я. - Могу опять предложить одну из своих маек.
Она подняла лицо, в ее глазах блестели слезы. Это убило меня.
- Родная, что с тобой? Я обидел тебя? Прости, может, я был чересчур резок?
Мне стало страшно. Я не спросил ее, хочет ли она быть со мной? Я даже не знаю, любит ли он меня. Блин, я даже не сказал ей, что сам чувствую...
Я усадил ее на кровать и обнял.
- Я не могу без тебя. Когда не обнаружил тебя рядом, задохнулся. Пока искал - тихо умирал. Мне показалось, что я никогда тебя не увижу. Мне не жить без тебя.
Джой сидела, низко опустив голову, из ее глаз капали слезы. Я встал перед ней на колени и положил голову на наши сомкнутые руки. Зашептал, боясь что она остановит, встанет и уйдет.
- Я не мастак говорить. Не знаю, что нас ждет впереди, но могу обещать одно - я всегда буду рядом. Никогда не предам ни тебя, ни Ваню, буду биться за вас до последней капли крови. Вы для меня все. Самые родные, самые любимые. Мои. Выходи за меня замуж.
Вздохнув, посмотрел в ее глаза и нашел те слова, которые помогут ей решиться.
- Я тебя люблю.

Мы с Джой прошли к тому отсеку, где у нас был мини-детский сад. Здесь жили дети, потерявшие родителей, или те, чьи родители были заняты общественными работами, выходили наверх, несли вахту при штабе. Когда мы переступили порог, нас окружила малышня. Всем было интересно, кто пришел. Ванечка кинулся к Джой, обнял ее за ноги. Совсем малыш. Она присела и крепко-крепко его обняла. Что-то зашептала ему на ушко, а он внимательно посмотрел на меня. У меня сжалось сердце: на лице ребенка были глаза взрослого человека, умудренного жизнью. Я улыбнулся ему и тоже сел рядом.
- Будем дружить? - спросил я, протягивая ему руку. Он протянул свою ладошку и робко улыбнулся. Ладонь была теплой, нежной. Джой начала вытаскивать гостинцы, дети собрались вокруг нее. Подошли женщины и взяли пакеты и банки, с радостью в голосе комментируя каждый гостинец. Дети хлопали в ладоши, радуясь простому джему и сгущенке.
Потом мы немного повозились с ними, поиграли, мне завязали глаза и я ловил малышей, а однажды поймал Джой. Она тоже для меня малышка. Ваня был счастлив. Мы попрощались с детьми и отправились в штаб. Сегодня будет собрание, на котором решится наша судьба: остаемся или идем на остров.
Когда я шел по переходам, держа за руку Джой, то думал о Кире. Сегодня он геройски защитил нас, дал нам шанс на счастливое будущее. Только теперь я понял, что такое иметь семью и как страшно ее потерять. Его тоска стала мне понятна. Мысленно я говорил Кириллу: "Спасибо, брат!"

Спасибо, брат. Уважил.

ЭПИЛОГ

Мы с Джой были среди первых, решивших перебраться на остров. Там было будущее, оттуда человечество начнет свой возврат на большую землю, когда нежить перестанет существовать. Мы верили, что наших сил, умения, знаний достанет, чтобы не дать зомберкам надолго задержаться в оккупированных городах.

Ученым, таким, как наш профессор, еще предстоит ответить на вопросы: как долго зомберки могут существовать без пищи, продолжают ли они мутировать, превращаясь в новый вид ЗОМБО САПИЕНС, который вытеснит человечество, так как станет вечноживущим, или, не дай бог, начнет размножаться. Представьте такую картину: отвалится рука, и из нее вырастет новый зомбо сапиенс (по типу, как это происходит у гидры или еще страшнее - деление амебы). Я думаю, профессор найдет на острове достойную лабораторию и образцы крови помогут получить ответы.

На следующий день наша группа, во главе которой был Штефан, отправилась в порт. Мы были разведчиками, представителями тех, кто остался в убежище, их глазами. Мы договорились, если кто-нибудь из нас не вернется через определенное время, значит ждать нас не нужно - на острове опасно и мы, скорее всего, погибли. Никто из нас не подведет, не станет предателем тех, с кем жили рядом после Багровой волны.

Если остров - земля обетованная, значит мы вернемся за остальными. Нам есть, что терять. Нас с Джой будет ждать Ваня - наш ребенок, наша надежда на будущее.