Карта ролевой игры "Дорогами судьбы"

Со всех сторон неслись одобрительные слова и голоса за Бара. Оставаться ему вайдой, если не по доброй воле, то за неимением других кандидатур. Роман поднял руки, призывая всех к тишине, и объявил об единогласном решении рома.
Он слышал одобрительный гул даже на пути к вардо Бара.

- Никто не выдвинул другую кандидатуру, Бар. – Попросив разрешения войти, начал Роман, - Все, как один, проголосовали за тебя. В трудный для твоей семьи момент, мы рядом и готовы оказать любую помощь. Так и ты не оставляй нас, мы рассчитываем на тебя и твой мудрый совет.

Роман огляделся. Он не был частым гостем в вардо Бара и его семьи. Напротив, обходил его стороной. Оно было чистым и опрятным, славило Зору хорошей хозяйкой.

- Ещё одна новость у меня есть для тебя, вайда. - Роман прямо посмотрел на Бара, зная что наносит тяжёлый удар. - Рустэм отказался от Зоры. Простил, сказал, но не женится. Не хочет иметь в вардо женщину, что волком на него смотреть будет и от ласк уворачиваться. Мне жаль.

Роман кивнул и собрался уходить. Краем глаза различил движение и присмотрелся. Поздно он заметил в тени задней стены Зору. Сказанного не воротишь.

Роман бросил взгляд на Бара и понял, что ему Рустэм о решении своём ещё не сказал. Забылось бы через года, коль свадьбу сыграли, а так оставшаяся в девках Зора о позоре никому забыть не даст. Кто-то должен сказать и гнев вайды на себя принять. И кто, если не Роман - сват Рустэма, его лучший друг - это сделать должен?

- Не его это вина, Бар. И не подсылал он меня. Коль дочь твоя честь семьи бы блюла и Рустэм своё слово сдержал. Или не стояли мы вчера на твоём пороге с выкупом золотом и и бутылью вина?

Знал Роман, что наказания Рустэму не избежать, но надеялся, что до изгнания не дойдёт. А вдруг Бар весь гнев свой, что на дочери выместить не смог, на него обрушит? Не заслужил Рустэм этого. Дочь лучше воспитывать надо было. Роман зло посмотрел на Зору, вышивающую в стороне, и снова повернулся к Бару.

- Я позову Рустэма, вайда, но перед тем как уйду, скажу кое-что. Так не делается, я знаю, но нет у Рустэма ни родителей, ни старших братьев, что могли бы наставить его да помочь. Меня он братом считает, как и я его, и если примешь моё предложение, возьму твою опозоренную дочь вместо своего брата Рустэма.

Роман опустил на стол пустой стакашик и встал. Кивнул Бару, а дочь его даже взгляда не удостоил и вышел.

Рустэма он увидел на улице. Услышал от друга, что жеребёнок на поправку пошёл и чуть легче на душе стало. Может это знак хороший? Роман улыбнулся слабо и перебил друга:

- Рустэм, Бар видеть тебя хочет. Идём, пора ответ держать пришла.

Отказался Рустэм. Как и наречённая его, никого не пожалел. Себя не жалко - сестру бы пожалел. Но, выходит, нет ему дела до того, что случится с Рубиной, с Баром и всей его семьёй. Как и Зора, только о себе думает. Муж и жена - одна сатана. Душа в душу жить могли, а теперь беда будет.
Бар отказался от предложения Романа. Что таить, он вздохнул свободно. Знает себя, знает, что не забудет, что для Зоры мужское слово ничего не значит. Кто отца не уважает - мужа уважать не будет. Но он беду отвести мог, и с Зорой бы справился. Такой, как она, твёрдая рука нужна - с ним бы не забаловала. А если ослушаться хоть в чём-то посмела бы - напомнил кто в доме хозяин. Заучила бы она эту науку быстро.

Роман посмотрел на Бара, ожидая решения вайды. Быть беде.

Рустэм ещё раз получил от Бара время на размышление и ушёл, сказав, что не будет участвовать в представлении. Странное у Романа возникло чувство, будто друг от него отвернулся. Словно не сделал он всё, что было в его силах для счастья и чести друга. Плакала гитара в его руках. Так, как никогда прежде он ей не позволял. Всему есть предел и тому, что он может вынести тоже. Он смирился с мыслью, что девушка, что бередит его сердце, никогда не будет его. Он знал, что когда-нибудь в его вардо войдёт женщина, которая, возможно, будет ему неприятна, и знал, что примет это. Так у них заведено, не ему оспаривать мудрость закона, ведущего рома сквозь земли и века. Ему не в чем себя винить. Любовь - глупое чувство, ненадёжное и опасное. Сегодня оно полыхает ярким пламенем, а завтра даже не теплится. Правы старейшины, когда говорят, что брак, построенный на уважении крепок, а на любви - шаток. Но не было мудрости и справедливости в том, чтобы потерять друга, выдержав борьбу с собственными желаниями. Отказаться от той, что была люба, и видеть укор в глазах брата. Усмешку на его губах, когда Рустэм узнал, что Роман предложил Бару занять его место. Не для себя он это сделал. Не предавал. Но разве теперь докажешь.

Ромы собирались в поместье. Роман приложил руку к дрожащим струнам, успокаивая верную спутницу. Красная рубаха на нём под чёрным жилетом, сапоги начищены.
Впереди путь неблизкий. Роман взял гитару и пошёл за всеми. Скоро подхватил он песню весёлую, а потом ещё одну. Так и дорога короче и ум яснее.

Подхватил он мелодию и запел, душу в песню вкладывая. Пусть она летит над землёй. Душа цыгана свободна.

Звенят струны под искусными пальцами, музыка льётся, весельем искрясь. Роман не стоит в центре перед гаджо, он остаётся немного в стороне, чтоб не мешать номерам и танцам. Лишь между номерами выходят они с Арсеном вперёд, чтобы песнями публику развлечь. Роман петь не учился, ему это Богом дано. Звучно голос его разносится. Высоко летит сильной птицей, хрипотца мурашками по коже бежит. Замолкают гаджо и ромы, когда он песню старинную о несчастной любви поёт. Глупой теперь она ему кажется, а на глазах у наряженных мисс слёзы кипят. Роман голову склоняет, струны перебирая, усмешка кривит его губы. Жаль их, глупых. Последний аккорд в вечернем воздухе тает, он смотрит на гаджо и снова ударяет по струнам, Рубину и Тагара вызывая.

Поздний вечер сладко пахнет. Тьма людей искушает, обещает угостить запретным и тайну хранить. Страсть в воздухе разливается, никого стороной не обходит. Обнажённая кожа потом блестит, с губ танцоров дыхание быстрое рвётся. Калейдоскопом мелькают юбки цыганок - с ума сводят. Роман видит лорда, что к ним наведывается, среди цыган, легко чувства, что тот прячет, читает. Оплывает поздний вечер в пламени страсти, один огонь гаджо и рома охватывает, условности стирает. Рубина себе цену знает, но всё же Роман решает присмотреть.
Меняются лица, в центр Зора вступает. Нет сегодня Рустэма, она танцует одна.

Роман на себе взгляд Зоры ловит, какого прежде не замечал. Гадает не долго, видит, что на уме у неё. Кровь в голову ударяет: возбуждением то ли, злостью ли. Эти чувства так схожи - которое слепит не понять. Дурной тропой пошла Зора, себя и уважение потеряв. Роман не сводит с неё глаз - в нём чувства борются. Видит, протяни он руку - с ним пойдёт. Как низко пала. Ведь знает, что вайда его предложение не принял. Так пойдёт, без сговора. Тянет что-то внутри - позови. Но кажется, что так давно он ей пленён был, что выцвело. А ведь всего день прошёл, как она себя настоящую показала.
Недобрым взглядом окидывает он Зору. По струнам сильнее ударяет. Не быть им вместе. Плох брак, в котором уважения нет.

Романа Богдан нашёл в его бендере, где он переодевался после выступления. Вайда к себе зовёт. Роман кивнул, накинул рубаху попроще и пошёл за Богданом.
Возле вардо вайды напряжение такое, что воздух пощупать можно. Роман поднялся по ступеням и спросил разрешения войти. Рустэма он заметил сразу. Понятно зачем его позвали. Решение объявить собираются.
Роман кивнул обоим мужчинам и вопросительно посмотрел на вайду.

Бар смотрит хмуро, недобро, Роман - открыто, в глаза. Странным кажется, что вайда конкретно к нему обращается, но глаз не отводит. Ему стыдиться нечего.


Роман обернулся к Рустэму, посмотрел на него. Он сам признал, что Роман никогда повода не давал в себе усомниться, извинялся, а потом свой грех его честью заткнул. Перед вайдой мразью выставил. Губ Романа прощающая улыбка касается. Не назовёт он Рустэма больше ни другом, ни братом, но и заплатить за ложь изгнанием не заставит.
Следом Зора вошла, Бар и ей вопрос задал. Нельзя позволить ей вперёд ответить. На удачу надо надеяться, а дальше будь, что будет.

- Я женюсь на твоей дочери, Бар, как предлагал.

Не понимает Роман все эти разговоры о любви. Не понимает что Рустэму уверенности в правоте придаёт, чтобы смело утверждать о его - Романа - чувствах, в которых он ни ему, ни кому-либо другому никогда не признавался. С чего взял, что Зора его любит? Неужели, она ему сама сказала? Тогда почему друг ему об этом не рассказал? А только что сам он - Рустэм - Зору не любит.
Тяжело близких терять. Роман торопится вардо вайды покинуть:

- Скажи, Бар, когда удобно сватов прислать. Братья мои придут, когда скажешь.

Обернулся к Зоре, окинул её взглядом:
-Если отказать думаешь, сейчас отцу скажи. Не потом.

Вышел, словно отрёкся, взял гитару и сел к костру. Скоро уж женщины ужин подадут.

- Что, Тала, хорошим заработок был сегодня или никто монетку не подал? - Роман приложил ладонь к струнам и покосился на присевшую рядом девушку. - Скоро Джанго сестру твою в нашу семью приведёт. Слышала?

Догадывался Роман, что не семейная жизнь сестры, а новости, которые он мог поведать, привели к нему непоседливую девчушку, но виду не показывал, пока Вита прямо не спросила.

- Гневается, - подтвердил, сорвал травинку и между зубами зажал. - Но скоро уже всё наладится. Грозы с собой гром несут, но быстро проходят.

Кивнул, хоть и удивился, что не попрошайничали девушки. Традиции не соблюдают.

Смотрят? А как Джанго на женщин смотрит, если не волком? Удивительно, если права Тала, но коли сговор удачный - Роман за брата только рад.

Роман снова кивнул, глядя на руки Виты, приготовлением еды занятые. Много они говорят и любопытничают, лучше бы поторопились.

- Прости, Тала, но петь не буду. Я лучше тебе сыграю, хорошо?

Ночь

Талэйта посидела рядом и убежала, лёгкая как ветер. Роман глаза закрыл и голову опустил. Жизнь изменилась. Привыкнет. Не так сразу, но когда-нибудь обязательно.

Скорбно звякнула гитара, когда увидел, что Рустэм из вардо вайды вышел. Не хотел Роман смотреть, как Рустэма осквернять будут. Не отболело ещё, не отмерло, всё ещё родной он ему, и с себя всей вины Роман не снимает. Что скрывать, заглядывался на чужую жену - грех это, за него и платит. Каждый из них за свой грех заплатит - мудры законы романипэ.
Видит как дрожат ножницы в руках Зоры - не поранила бы. Столько натворила - во век не забыть. Падают пряди волос Рустэма на землю, Роман губы до бела сжимает. На Рубину смотрит, она за что пострадала понять пытается. За силу духа, гордость чрезмерную. Сильных не любят, но уважают, и её снова уважать станут, когда всё в прошлом останется. А гордыней она сама себя накажет. Уже стольким отказала - никто ей не хорош - что скоро вариантов, кроме как выйти за старика Бара, не останется. Жаль Роману её, но сделать он ничего не может, даже кров предложить.
Зора юбку на голову Рустэма опустила, Роман встал и пошёл прочь. Злые слёзы на глазах кипят, но он им пролиться не даёт.
Все они виноваты. Нечего себя жалеть.

Ближе к полудню

Жизнь продолжалась, что было даже странным. За ночью пришёл рассвет, табор зашевелился, все приступили к ежедневным занятиям, как-будто ничего не случилось. А вчера казалось, что уже ничто не будет прежним.
Роман старался не думать о Рустэме, давил в себе желание пройти мимо его вардо. Видеть его каждый день - привычка, твердил он себе, а от привычек бывает трудно избавиться. От греха подальше, он отправился к реке.
Не сразу он заметил Зору, увидел только когда она к нему направилась.

Роман молчит. Она и сама всё знает, зачем раздувать.

Значит, прав был Рустэм. Спросить хочется "Не сказала почему?", но этот вопрос он задавать не в праве. Сговоренной невесте не дело на других мужчин смотреть, как и им на неё. Сам он тоже молчал. Правильно это, и так оставаться должно было.

- А что такое любовь, Зора, скажи? - Роман взял камешек из травы и кинул в воду. Круги побежали по глади, а когда пропали, он снова заговорил. - Не знаю я какое название дать, тому что к тебе испытывал. Красивая ты, глаза кроткие, добрые. Когда улыбаешься тепло мне было на сердце. Представлял иногда как бы это было, если бы ты со мной сговорена была. О поцелуях твоих думал и большего хотел. - Роман ухмыльнулся и повернулся лицо к Зоре. - И вот ты моя невеста. Но не такая ты, Зора, как я все эти годы думал. Нет в тебе любви и сострадания, одно лишь самолюбие. Ни отца ты не любишь, ни братьев, ни Рустэма и сестру его Рубину да и меня ты не любишь. Опозорила отца и жениха, брата на брак нежеланный толкнула, какого для себя не желала, Рубину без дома оставила, меня с другом рассорила. Не чувствую я того, что прежде, Зора. Печаль чувствую и разочарование глубокое.

Роман проскользил взглядом по лицу Зоры. Отметил заплаканные глаза, румянец и поджатые губы.

- Но мы поженимся. И ты не посмеешь больше отца и меня срамить, ища для себя лучшую долю. Запомни, Зора, вчера ты дорогой ценой получила, что хотела, и теперь принадлежишь мне. А я не потерплю пререканий или непослушания.

За неё Роман боль не чувствует и молчит поэтому. Похоже, ошибался он и не любовь то была. Да какая разница теперь. О любви он не рассуждал и не искал её, то глупые женские штучки.


Не видит он смысла в этом разговоре. Слова - ветер, свою любовь к родителю она уже показала, да так, что Бар решил, что вайдой ему больше не быть.
За пролеском, на поляне где Богдан табун пасёт, шум какой-то. Роман решил посмотреть что там и поднялся с земли.


... продолжала говорить Зора. Роман улыбнулся и коснулся рукой её щеки. Будет, куда она денется. Если не любить, то уважать и почитать, как мужа, будет.

- Возвращайся к вардо, Зора, что-то нехорошее происходит. Сначала громкие голоса на стоянке, теперь на пастбище. Иди, возьми самое необходимое и будь готова бежать, если что случится. И другим женщинам скажи. Пусть собирают детей и будут готовы увести их в лес.

Роман развернулся и побежал туда, где назревала беда.