Карта ролевой игры "Дорогами судьбы"

- Ты, Бар, не серчай на нас, - Джанго голову склонил, уважение к вайде показывая. – Я твой наказ выполню, только думал я, что против сердца своего пойду, а оказалось, что до сегодняшнего утра мои глаза смотрели да не видели ничего вокруг, а после твоих с Эйш слов будто бы прозрел я. И сватов зашлю, только думал немного позже, когда в таборе все успокоится. Чтобы свадьба не только для нас с Симзой праздником была, но и для всего народа вольного. Но коли скажешь, что сегодня сватов послать, так и сегодня пошлю.
Разошлись Джанго с Симзой по своим делам. Джанго к матери пошел. Помнил он, что обещая с Ягори побыть сегодня, да с утра закружился так до сих пор до дочери и не добрался.
- Женюсь я, мама, - Джанго новость матери рассказывает, и с улыбкой наблюдает, как глаза материнские радостью засветились, как надежда в них поселилась, - на Симзе женюсь.
- Хорошо сынок, - обняла старая цыганка сына, лицо к груди прижала, слезы счастья прячет от мужчины, - счастья я тебе желаю и дочери твоей. Все хорошо у вас будет.
- Я знаю, мама. – В макушку мать поцеловал Джанго. – За Ягори я пришел, обещал же погулять с ней.
Забрал цыган девочку, посадил малышку на сгиб локтя, медведя своего с цепи спустил да снова к озеру отправился.
Вард воде играется, Ягори по берегу бегает, звонко смеется в медведя пальцем тыкает да к отцу несется, что-то спрашивает. Ответа не ждет, снова к берегу бежит. Смотрит Джанго да дивится будто два ребенка у него, оба резвятся, плещутся да играются. Улыбается.
Утро вспоминает. Цыганку дерзкую. Губы ее сладкие да руки нежные.

Голос ее колокольчиком в голове звучит, будто рядом она стоит, да на ухо ему слова сладкие шепчет. Улыбается цыган. Знает что жизнь изменится. Не будет больше вечеров одиноких, не будет больше причин хмуриться.

Знает, что цыганка правду сказала. Что будет радовать его, но при этом не подчинится. Да и не будет он тираном и деспотом, больше, что она может дать требовать не станет. Но дразнить ее будет, слишком заманчиво глаза ее блестеть начинают, когда гордая цыганка уверена, что от нее что-то требуют. Губки сладкие свои сжимает, да носик тонкий вверх задирает, отвоевывать готова каждый миг свободы решений своих. Улыбается цыган.Думает, чем еще Симзу свою зацепить, чтоб на личико ее воинственное посмотреть.
Накупался медведь, дочка наигралась да около отца прикорнула. Поднял дочку на руки цыган, к груди своей прижал да в табор отправился.
Нужно к гаджо сегодня отправляться, будет им представление лучше прежнего. Пока к табору шел номер новый придумал. Лишь согласие Симзы спросить нужно, женой ему скоро станет, пусть она и помогает.
В таборе шумно как всегда, дети бегают, смеются, взрослые серьезные, сосредоточены. Непривычно Джанго такими своих сородичей видеть, горько. У него на сердце радость, а вокруг непонятное творится, будто табор его угрюмость себе забрал, а ему радость свою отдал. Вздрогнул цыган от мыслей своих да погнал их из головы своей, чтобы счастье свое не омрачать.
Не нашел цыган Симзу на улице, до вардо ее дошел, огляделся, как проказник какой-то, чтобы Бара поблизости не оказалось да цыганку позвал.
- Симза, ты тут? – Негромко позвал, чтобы дочь спящую не разбудить, - Симза, у меня к тебе разговор есть!

Подошел Джанго к Симзе близко, чтобы жар тела ее почувствовать, наклонился к цыганке близко, говорит едва слышно, дыханием своим ухо девичье щекотит.
- Я не надолго. - Рукой свободной прядь волос от лица цыганки убирает. - Лишь спросить хотел тебя. Новый номер придумал я с медведем, нужно чтобы ты с Ягори побыла на представлении, а когда она на Варде проедется по кругу, чтобы забрала ее и присмотрела. Мать свою могу попросить, она не откажется, но к тебе как к жене своей будущей первой пришел. Согласишься если я рад буду, откажешь - не обижусь, знаю, что хлопот у тебя и без дочери моей много будет у гаджо.
Замер Джанго, ответа ждет.

Он прикрыл глаза, наслаждаясь мимолетной лаской.
- Спасибо тебе, сладкая. - Губами к виску ее прижался и отстранился сразу, слишком манит она, рядом спокойно находится невозможно, хочется прикасаться все время, к сбе прижать хочется и не отпускать никуда. - Беги готовься, не буду больше тебя отвлекать.
Смотрит Джанго на цыганку и понять не может как он еще вчера без нее дышал, ел, спал, жил. Да жил ли он до нее?

Шепчет цыганка страстно, кровь горячую волнует. Смотрит Джанго на губы сладкие да желание в лес ее сейчас увести с трудом сдерживает. Искушение такое испытывает, что казалось, никогда в жизни подобного не чувствовал. Хочет жадно к губам манящим прижаться да нектар их испить терпкий, но лишь легкое касание себе позволяет, мимолетное.

Он кивает ей и с трудом отворачивается, идет к вардо своему, а лопатками чувствует взгляд горячий, обжигающий. Успокаивает себя мыслью, что недолго ждать им осталось, не придется им больше прощаться да ласки дарить друг другу украдкою.

До поместья шли вместе. Он, она, дочь его и медведь. Ягори на руках у отца всю дорогу просидела, на Симзу поглядывала да любопытными ручками, то локон длинный черный трогала, то серьги длинные. Любопытно ей было. Джанго всю дорогу на Симзу насмотреться не мог, приворожила она его, с каждым шагом к поместью все больше и больше убеждался в этом цыган. Все хотелось ему то за руку ее взять, то обнять да крепко к себе прижать и не отпускать никуда. Медведь тихо шел, не баловался, словно чуял, что мысли у Джанго этим вечером о другом совсем.
Поместье гаджо было богатым и красивым, только разглядывать эту красоту Джанго не когда было. До выступления своего все внимание Симза себе забрала, а во время выступления тем более не до экскурсии было. Пока очередь до Джанго с медведем не дошла, Симза цыгана с дочерью оставила. Джанго хоть и понимал, что так нужно, но все же продолжал зорко следить за невестой своей, чтобы не один гаджо ей не сделал ничего да слова плохого не сказал.
Цыгане песни поют, пляшут, свет от них радость от них идет да задор, гордо смотрит на них Джанго, радуется. Несмотря на внутренние неурядицы пред лицом гаджо все одной семьей выступают, слажено.
Подошел и их черед. Отдал Джанго Симзе дочь свою да медведя в центр вывел.
Медведь по кругу идет гаджо кланяется, Гаджо зверю хлопают, подбадривают. Взмах руки и медведь мягким комом уже кувыркается, еще взмах, а медведь в обратную сторону катится, угощает Джанго зверя своего, по холке гладит да словами ласковыми подбадривает. Еще взмах, а медведь уже в пляс пускается, на задних лапах он в присядь танцует, а в передних уже дудку держит к пасти своей зубастой подносит, да дует в нее. Раздаются звуки громкие, а медведь еще вычурнее в танце извивается. Лакомство свое получил медведь да на спину бухнулся. Положил ему Джанго полено на лапы, а зверь давай его крутить и вертеть, лапами перебирает, чудеса творит, словно жонглер заправский. После Джанго к зверь своему подходит, руки в стороны раскидывает .мишка на лапы задние становится да к хозяину своему шаг делает. Обнимает его лапами передними когтистыми да пасть свою разевает того и гляди цыгану голову откусит. Ропот по рядам зрителей проходит, дамы ахают, мужчины напрягаются. Джанго лишь медведя по спине похлопывает да лицом ему в мех зарывается, посмеивается. А затем приходит черед и Ягори маленькой выступить. Забирает цыган у Симзы дочку свою, пальцев нежных касается, наслаждается мимолетным мгновением. Подводит Джанго девочку к медведю, тот на задние лапы поднимается, переднюю к девочке тянет. Малышка подбегает к мишке да со смехом за лапу хватается, и кружиться в танце начинает. Развевается юбчонка детская, ножки маленькие по земле кружатся, смехом девочка заливается. Вместе кланяются и ребенок и зверь, все довольные. Поднимает отец свою доченьку да на спину Варду усаживает, в ручки старди дает своей доченьке и обходят они со зверем зрителей, собирают монеты звонкие да конфеты сладкие.

Буду вечером. Можно тушкать и эксплуатировать на благо общества)

До табора не в пример тихо цыгане добирались, без обычных своих песен.
Джанго всю дорогу на Симзу поглядывал, не нравилось ему, что цыганка грустная шла, да все на него не смотрела, будто удумала что нехорошее. Поговорил бы цыганкой Джанго да дочь, утомившись, на руках его уснула, сладко посапывет малышка, не хочется будить ее. Да и для разговоров время неудачное.

- Я не долго, - обещает цыган да только не слышит его Симза, не уходит, убегает цыганка.
Эх, не ладное что-то творится. Рано Джанго обрадовался, что жизнь его к лучшему изменится. Он идет- торопится. Дочь матери своей отдает, медведя на цепь сажает. По холке зверя трепет да в другой раз обещает с ним прогуляться. А сейчас Джанго нужно без него побыть, без медведя своего. Монеты звонкие у гаджо заработанные в бендере оставляет, знает, что от вайды так быстро не уйдет, как ему хочется, а свою долю и позже отдать можно или утром. Сватов к Симзе зашлет да Бару монеты отнесет, тот и не рассерчает чей на него. Вышел уже было цыган из бендера да вспомнил, что подарков Симзе не дарил никаких. Вернулся. Из-под лежанки сверток достал, развернул его, посмотрел все ли на месте, да обратно свернул и в карман положил. Есть у него для красавицы Симзы достойный подарок.
На берег цыган приходит тихо. Так же тихо подходит к своей задумчивой цыганке, к спине ее узкой прижимается, волосы от ушка левого убирает, да губами к виску прижимается.
- Ждешь меня, сладкая?

Неспокойно на душе у Джанго. Не нравится ему настроение Симзы. Видит, что гложет цыганку что-то и не только то, что в таборе последние сутки творится.
Прижимает он ее к себе, жаром тела своего делится, чтобы чувствовала, что не одна она, что теперь он всегда ей опорой и защитой будет. Поворачивает ее лицом к себе, ладонями шею нежно обхватывает, заставляет голову поднять да на Джанго посмотреть. Влажный след от слез пальцами своими вытирает, да губами сцеловывает.
- Все пройдет, Симза. - Губами к уголку сладких губ прижимается, шепчет тихо, словно не хочет чтобы кто-то кроме цыганки его услышал. - Все пройдет, сладкая. Всегда проходит. Не всегда, как нам хочется, но как богу угодно будет так и станется. Ты не плачь за них, сами во всем виноваты, надо было к Бару идти да каяться в нелюбви своей, а не ждать когда поздно станет да позором головы свои покрывать.
Он слова свои поцелуями чередует, плечи девичьи нежно гладит да в глаза цыганки глядит, разгадать душу гордую пытается.
- А за счастье наше не стыдись, не позорим мы семьи наши и стыдится нам не за что. А что счастливы мы, когда многие несчастны, так не наша в том вина. Не на чужом горе счастье свое строим. - Отстранился он от Симзы, в глаза серьезно ее смотрит. - Пообещай мне что не будешь больше думы такие думать. Не угодны они мне.

- Что прощать то, сладкая? - Смотрит Джанго на девушку внимательно. - За всю жизнь они теперь не найдут прощения. Бар простит дочь свою непутевую, но как вайда он простить ее не может. Опозорила она его, нож отравленный отцу в сердце вонзила да провернула его. Среди нас бы может и забыли, но слухи разные пойдут, пред другими цыганами стыдно. Как он сможет такое простить? И ладно бы только Зора учудила, так там пол табора как с ума посходили, словно поветрие какое-то прошлось да мозги всем выдуло.
Эх, не о том Джанго разговоры повел. Ночь теплая, лунная, рядом цыганка-красавица, а он о чести и совести размышляет. Не о том нужно думать. Не о том.

Смотрит он, как настроение у Симзы меняется, улыбается девушка лукаво да глазами ясными стреляет. Отпустило сердце у цыгана. Словно дышать легче стало.
- Знала бы что я о тебе думаю, постеснялась бы даже спрашивать, - улыбается цыган, из кармана сверток достает да рукой за плечи девушку обнимает и к себе прижимает ее, - давай ты мне расскажешь, что за мысли обо мне тебя до неба возносят, а я тебе за них подарок подарю?

Усмехается, улыбку прячет в волосах ее шелковистых. Сладкий аромат вдыхает и глаза, как кот довольный жмурит.
- Я тебе не буду говорить что думаю, после свадьбы покажу лучше, чтоб запомнила, а слова что ветер, улетят и не запомнятся.

- Балуешь, сладкая, - он губами слегка ее губ касается, - ох как балуешь ты меня. За один день счастья больше выпало, чем за несколько лет прошедших.
Он берет ее ручку нежную да к губам своим подносит, пальчики тонкие девичьи целует да к щеке своей прижимает.

- Не говори так, нет больше не твоих дел в моей жизни с тех пор как согласие мне дала. - Разворачивает он все же сверток свой и серьги достает. - И от подарков моих не отказывайся, я от чистого сердца тебе дарю. - В ладошку маленькую вкладывает дар свой. - Примерь, посмотреть хочу.
Ведет цыган Симзу к стволу березки поваленной, аккуратно девушку усаживает, сам рядом садится. Смотрит он на реку время некоторое, на блики луны играющие на волнах, а затем опять к цыганке взглядом возвращается.
- Знаешь, сладкая, мне и рассказывать толком нечего. Не жил я до тебя, существовал лишь. Семья да медведь отрадой моей были. Зверем своим дышал, им же и успокаивался. Доведет бывало жена покойная до бешенства и бежишь от нее подальше. К медведю, а с ним в лес и выматываешь себя и его тренировкой, а иначе убил бы ее давно. Да ладно, - Джанго головой встряхнул, мысли приводя в порядок. - Давай я тебе о Вадоме не буду рассказывать, нечего там вспоминать. А в детстве я такой же был. Мрачный, вечно хмурый и один. Сколько себя помню всегда к животным тяготел, вечно у меня мохнатые воспитанники были. И не нужно было общество ничье, лишь бы только зверь какой рядом был. А ты душа моя чем живешь? О чем мечтаешь?

Ночь после суарэ.


- А ты, Симза, когда хочешь? -Джанго улыбку в волосах Симзы прячет. – Хочешь завтра сватов пришлю?
Хорошо цыгану. Спокойно. Всего один ее вопрос, но от него так легко на сердце и радостно сразу сделалось.


- Постой сладкая, - Джанго улыбку уже не сдерживает и не прячет, - я не хочу, чтобы ты всегда в одних и тех же сережках ходила, буду часто тебе новые дарить, ты у меня красавица и золота у тебя должно быть много, а не только одни лишь сережки.


Он руку в волосы ее шелковые запустил, пряди перебирает, немного голову поворачивает да в макушку Симзу, как Ягори да мать, целует и не отстраняется, пряный аромат ее глубоко вдыхает. Все она правильно говорит. Сам цыган поверить не может, что всю жизнь рядом прожил, а до вчерашнего дня и не знал толком о своей суженной.

Джанго в ответ ласково ручку ее сжимает. Пальцем большим по коже девичьей нежно проводит. Что ответить девушке он не знает. Помнит он слова, сказанные Эйш в вардо Бара. Приходила ко мне Лаура, говорили о здоровье её старшей дочери, Симзы. Там серьёзное, но я дала снадобье, будет принимать и горя не узнает, но вот подумалось мне, старой, что детей ей рожать будет опасно. Помнит и понимает, что как бы он не ответил больно цыганке сделает. А чего он не хочет, так это боль ей причинять. Снова он губами к ее макушке прижимается и честно отвечает.
- Знаешь Симза, если ты мне подаришь ребенка, то я буду счастлив, потому что рожден он будет в любви, но при этом хочу тебе сказать, что Ягори я тоже люблю, не смотря на мое отношение к ее матери, но при этом я мало уделяю ей внимания, не принимаю участия в ее воспитании, да я люблю свою дочь, но не нуждаюсь в ее постоянном присутствии. Меня вполне устраивает, что ей занимается мать и сестры, а я лишь вижу ее изредка. Иногда мне становится стыдно за свое поведение и отношение. Поэтому все будет как ты захочешь.
Он поднялся с бревна, за руку притянул к себе Симзу и, обхватив руками девичью талию, прижал к своему телу крепко, ладонями вдоль позвоночника провел, лаская большими ладонями узкую спину и обхватив девичий затылок, собирая шелковистые локоны в кулак, почти касаясь ее губ, признался:
- Я ни в чьем обществе не нуждался ранее, и сейчас ничего не изменилось, за исключением того, что в моей жизни появилась ты. И никто мне не нужен, кроме тебя. По крайней мере, в ближайшие годы. Хочу засыпать с тобой, просыпаться с тобой, я хочу, чтобы все свое время ты поводила со мной и ни на кого не отвлекалась.
Жадно прижался Джанго к приоткрытым губам цыганки, лаская ее и упиваясь сладостным вкусом ее рта. Но недолго упивался цыган ласками, понял, что если не остановится сейчас, то до свадьбы они мужем и женой станут. Отстранился, рассматривая Симзу, ее губы, увлажнившиеся от поцелуя, мягко поблескивающие в свете луны.
- Еще немного, - сорвался шепот с его губ, которые нежно скользнули по женской щеке к скуле, затем спустились к подбородку, наслаждаясь нежностью кожи Симзы. А затем со стоном скользнули по ее шее, вдоль голубоватой пульсирующей жилки, тронули ключицы и прижались к ямке между ними. Он глубоко вдохнул, впитывая в себя аромат ее кожи и отстранился.
- Пойдем, я провожу тебя к твоему вардо. – Джанго сделал небольшой шаг назад и, прижав ее ладонь к своей щеке, мягко улыбнулся. Иначе мы отсюда сегодня не уйдем.

В ту ночь цыгана долго не посещал сон. Сначала он сидел около вардо Симзы, будто ждал ее, хотя сам же и запретил выходить ночью. Затем он ходил к своему медведю, и некоторое время провел с ним, тихо рассказывая о том, какие изменения ждут их вскоре. Он был счастлив, возможно, впервые за много лет.

В бендере перед самым рассветом, Роман рассказал Джанго о случившемся ночью осквернении.
Дрогнуло сердце цыгана, но на лице никак эмоции не отразились, кулаки лишь сжал крепко. Глупые, глупые дети и гордые, за себя не побоялись, так хоть о семьях о своих подумали бы.
О Зоре рассказал Роман, ему лишь терпения пожелал брат, а сам о Симзе подумал, не учудит ли как Зора?
- А я счастлив брат, впервые за долгие годы, мне Бар велел к Симзе присмотреться, так я присмотрелся так, что сердце мое к ней намертво прикипело, жалею, что вайда только сейчас мне на нее показал, а могли бы уж несколько лет жить счастливо.
Сон в ту ночь так и не пришел к Джанго, полежав несколько минут он поднялся и как обычно забрав медведя отправился на их поляну. Дрессировка шла не весело, медведь словно чувствовал настроение Джанго и капризничал, махнул рукой цыган да пустил медведя в малинник, а сам рядом присел на траву зеленую, закурил цыган да о жизни задумался, что ни день, то все сложности какие-то в таборе, будто порчу наслал кто.
Наелся медведь и пошли они обратно в табор.
А там новая беда, у табуна цыгане собрались, констебли рыщут ищут что-то, посадил Джанго медведя на цепь да к вайде отправился. Подошел как раз к признанию Рубины. Что же делаешь, дурочка? Молча стоит, зубы стиснул. Ярость свою сдержать пытается, но Бар в игру включается и Джанго дальше молчит. Не зря же вайдой его оставили, знает сам, что делает.

Прижимает к боку своему цыганку, голову ее к груди своей, там где сердце бьется, прижимает. Что ответить ей на вопрос ее?
- Рубина юбкой своей всех цыган от смерти прикрыла, - тихо шепчет цыган своей Симзе, - позором своим жизнь нам выторговала.
Горько на душе цыгана, стыдно, что бабской юбкой прикрылся, хоть он и не крал тех коней, но вину как свою чувствует.
Ведет Симзу к своему вардо, там дочь его где-то должна быть, нужно проверить все ли в порядке.
- Коней ночью свели, вот за ними хозяин и пожаловал, - негромко говорит Джанго, цыганку за руку держит да шагает не широко, - сестру твою не видел, сейчас Ягори проведаем да пойдем и твоих родственников поищем.
Лишь зашли она за вардо да от людских глаз скрылись, как развернул цыган девушку к себе, притянул близко, дыханием своим щеки ее ласкает, в глаза ее внимательно смотрит.
- Пообещай мне, сладкая, что глупости делать не станешь, - руками крепко плечи ее хрупкие сжимает, - пообещай, что сто раз подумаешь, когда что-то спонтанно совершить надумаешь.

Эпилог.

Время идет. Джанго все такой же хмурый и малообщительный, все так же много времени проводит со своим медведем. Но есть небольшие изменения в его привычной жизни. Часто рядом с цыганом и его зверем можно встретить двух очаровательных цыганочек и в те моменты, когда рядом с Джанго появляется его красавица жена, то морщинки на его лбу, придающие вид хмурый и суровый, моментально разглаживаются, на лице появляется едва заметная улыбка, а глазах блеск.
Цыган давно уже заметил, что рядом с ней, со своей ласточкой, он часто забывает обо всем, и лишь жадно смотрит на нее, любуется, впитывает в себя ее образ, ее жесты, ее улыбку.
Наблюдать за Симзой Джанго готов вечность.

Свадьба. Свадьбу Джанго почти не помнит. Переволновался. Сватовство Рустэма все перед глазами у цыгана было. Ответа Симзы ждал, как самое важное событие в жизни. А событие и оказалось самым важным. Ничего важнее в жизни Джанго и не было. Он тогда Симзу получил. Всю от самой макушки до кончиков пальцев на ногах. Со всеми ее мыслями, чувствами, страхами, мечтами. Самый страшный день сделал Джанго самым счастливым человеком на свете.

Дети. Ягори радовать стала Джанго. Он чаще о дочери своей задумываться стал. Все с ненавязчивой подачи Симзы. Она умело в разговорах о радостях и печалях маленькой девочки упоминает, о ее достижениях и разочарованиях, о друзьях ее, об играх. Часто, взяв малышку, Симза приходит на поляну, на которой тренируются Джанго и Вард. Сначала они тихо сидят, наблюдают, а постепенно с бревна, на котором цыганки любят сидеть, начинают доноситься тихие смешки, постепенно переходящие в звонкий и задорный смех, а потом начинаются игры. Ягори бесстрашно кормит Варда малиной с рук, а зверь ее за это катает на спине. В это время родители тихо сидят рядом друг с другом. Джанго жену свою за руку держит и нежно по тонкой коже руки поглаживает. Близко сидит, так что стоит повернуть голову и чуть наклонить ее, и можно губами коснуться жилки, пульсирующей в такт биению сердца, а затем едва ощутимыми поцелуями добраться до сладких губ. Ее губы, ее глаза, ее руки заставляют цыгана забыть обо всем, что его окружает, когда Симза рядом, он лишь о ней думает. Громкий смех врывается в разгоряченное сознание, заставляет цыгана с тихим стоном оторваться от нежных губ. Он отстраняется от жены и отправляет своих женщин в табор. Им со зверем еще немного нужно потренироваться. Долго смотрит им в след, любуясь легкой походкой жены и дочери.
Знает цыган, что жена хочет ребенка, но оказалось, что Джанго эгоист. Никто ему не нужен кроме Симзы и ребенок ценой ее жизни тоже не нужен. Лучше он будет жить с любимой женщиной, но без детей, чем с дитем, но без Симзы. Часто ловит ее грустные взгляды, но решение свое менять не намерен.

Ночи. Ночи жаркие, томные, сладкие и тягучие. Тихий шорох одежды, тихий шепот. Легкие вздохи. Жадные касания рук, тел, губ. Темные волосы собраны в кулак, влажный язык прокладывает себе путь от сладких губ до острых горошин, венчающих полную грудь. Маленькие соленые капли выступают на их телах. Его губы жадно собирают их, завершая все сладко-солеными поцелуями. Мир взрывается яркими красками, погружая тела в томную негу.
Ее головка лежит на его мерно вздымающейся груди, его пальцы нежно перебирают шелковистые пряди.
На губах улыбка.

Иногда Джанго кажется, что жизнь лучше быть уже не может, но поднимается над табором солнце и новый день доказывает обратное.
Он любит. Его любят.
С каждым днем его чувства к Симзе все сильнее и крепче.