Карта ролевой игры "Началось в колхозе утро..."

В доме было тихо и спокойно, непривычно без каждодневной суеты, которую устраивала семья Ярцевых с невиданной удалью. Мать поутру ушла в коровник, верно, хочет увеличить надои, которые у неё и так заоблачные - на Доске почета вот уже неделю висит.
Отец на стройку ушел, тоже передовик. Первый в бригаде строителей. Младшенькие, Колька и Митька, на великах уехали носиться. А глава семейства, мать отца, грозная Евдокия Никитична отправилась в сельпо за лимонными конфетами. Сказала, надо отметить успехи передовиков, что радуют всех своими улыбками с Доски почета.
Одна Галя среди них была словно белая ворона. Непутёвая. Так про неё говорили. Галка, Галчонок, иначе и не называли. Словно она пичужка какая незаметная. Сначала она обижалась, а потом уже и привыкла. Или же убеждала себя, что привыкла. Ну что ж поделать, если нет у неё особого стремления к работе? Особенно к дойке коров, к которой её с детства подталкивали. Надеялись, что она будет вся в мать – передовик удоев. Но разве же может быть счастье в том, чтобы коров за вымя дёргать? Галя в этом точно не видела никакого удовольствия, даже будто бы… брезговала. Услышь такие крамольные мысли кто-то из её родных, точно бы из дома выгнали! Деревенская, а работы чурается. Галя была как будто подброшенная в эту семью - работать не любила, всё делала из рук вон плохо. Старательно, не отказывалась руки замарать, но все были вечно недовольны.
То в коровнике ведро с молоком опрокинет, то цветы выполет так, что ничего на грядке не останется, то огурцы соберёт наполовину, ещё потому штук десять бабушка найдёт на грядке. Пойдёт яблоки собирать, так поскользнётся, об ствол так ударится, что потом неделю лежит с перевязанной головой. Одним словом, не спорилось дело в руках Галины Ярцевой.
Зато с душой пела и плясала, участвовала постоянно в художественной самодеятельности, но этим заработать уважение в семье не могла никак. Галя ждала-ждала признания до той поры, пока не поняла, что бесполезно. И обижаться нет толку на родных. Они на ней поставили они крест.
Но Галя мечтать о карьере артистки не перестала, просто делала это втихомолку, пока никто не видит. Вот и сегодня, воспользовавшись тем, что бабка дала поручение подвязать ветки яблонь, она дала соседскому пареньку Вовке Горохову несколько конфет, чтобы он выполнил это поручение, а сама уселась тихонько в своем закутке и вытащила честно стибренную у мамы косметичку. Протёрла подолом старенького красного халата в белый горошек круглое зеркало в толстой деревянной рамке и начала наводить красоту. Расчесала длинные густые волосы и взбила их так, чтобы дыбом стояли, но так, как будто двести двадцать ударило, а искусно уложенным каскадом, потом собрала в пучок и уложила красивой волной на плечо. Щедро намазалась тональным кремом из смятого тюбика, чтобы придать лицу он у него ровный красивый цвет. Получилось бледновато, но и пусть! Артистки все бледные. Потом тщательно накрасила губы яркой помадой, немного заходя за края, чтобы стали, перешла глазам, наведя длинные стрелки, как у Клеопатры. В завершение густо накрасила ресницы тушью, предварительно поплевав в маленькую чёрную коробочку. Галя долго водила щёточкой по ресницам, превращая их в красивые загнутые линии и отгоняя от себя мысли, что становится похожа на корову Маньку. У той от природы ресницы были густыми и загнутыми.
Полюбовалась на себя. Вылитая Елена Быстрицкая! Прямиком можно на экран! Галя размечталась и стала принимать разные позы, улыбаться, корчить рожицы и гримасы, и вдруг услышала шум, который не перепутаешь ни с чем - звякнула калитка, послышались шаги, кряхтенье. Бабушка вернулась! Внутри всё похолодело. Галя затихорилась и сидела как мышка, не дыша.
А бабушка ходила по избе и ворчала. Оказывается, она забыла кошелёк. И так она смешно сетовала на саму себя, обзывая себя старой кошёлкой, что Галя не выдержала и хихикнула в ладошку.
- Галка! Ты что ли дома? А кто это в саду возится? - спросила Евдокия Никитична, а Галка забилась в уголок.
- Да я тебя слышу! Что ты там сидишь, Галка?
Голос бабушки был совсем рядом, Гале стало совсем не до смеха, даже когда старая откинула занавеску и её лицо вытянулось, а рот раскрылся так широко, что в него свободно могла влететь муха. Бабуля закричала так, что Галя испугалась. Плохо ей что ли стало? Она кинулась вперёд:
- Бабушка, что с тобой?
- Ах ты, Кикимора Болотная, куда Галку дела? А ну убирайся из дому!
Схватив веник, Евдокия Никитична начало гонять Галю по избе, а потом по голосу узнав, что это родная внучка, схватила передник и давай хлестать по заду.
- Быстро умываться! Что ты собой сотворила, дурёха? Как есть непутёвая! Всегда говорили, что непутёвая. Так и есть!
Делать нечего. Галя побежала во двор. Курицы бегают, квохчут под ногами. Даже они испугались накрашенной Галки. Она прополоскала руки и стала вытирать лицо, но только размазала косметику, а бабушка уже образовалась позади с мылом и давай мять Гале лицо, опять приговаривая, что она непутёвая, дурёха, невесть в кого уродилась и будто неродная Ярцевым. Гале стало так обидно, что слёзы перемешивались с краской, стекая по лицу. Ей было всё равно, что щиплет глаза, что больно. Не дали побыть красивой даже десять минут!
А сегодня такой важный день - приедет замминистра и будет смотр художественной самодеятельности в клубе, а у неё несколько номеров, а лицо красное и опухшее.
Галя зарыдала навзрыд, без удержу.
- Ну что же ты, неумёха, - разжалобилась с бабушкой и обняла внучку, прижимая к себе и похлопывая по спине. От бабушки как обычно пахло старостью и немного мукой, но это не принесло никакого успокоения. Галя чувствовала себя не на своём месте - как будто бы всё вокруг было декорацией, а она – актрисой. Сейчас сделает привычные дела, а потом упорхнёт в настоящий мир. Большой, красивый и светлый. Но, к сожалению, реальностью были красное лицо, заплаканные глаза и злая-злая бабушка.
- А кто это в нашем огороде шурует? Вовка Горохов что ли? Ах ты, пострелёнок! - стала кричать бабушка, переключив внимание на соседского мальчишку и огород.
А Галя схватила резиновые сапоги, надела на босу ногу и, как была в халате, выволокла велосипед наружу и покатилась по станице, лишь бы подальше от дома.

Хлюпая носом и утирая его рукой, Галя докатилась по неровной дороге до здания клуба. Пусть глазеют все, ей всё равно. Всё равно же непутёвая, неумеха, так пусть считают теперь и неряхой.

Сидящий возле забора парень с гитарой распевал на иностранном языке - так решила Галя, осознав, что не понимает ни слова. Но если песня красивая, а голос хорош, то и понимать нечего. Да и сам парень был пригож, хоть и явно не в СССР вырос. Одет не по-сельски, всё дорогое и первоклассное, и даже вихры лежат как-то не так, как все местные причёски привыкли носить. У Гали зажглись глаза и ёкнуло сердце. И надо же ей в таком виде предстать перед иностранцем. Она смотрела на него во все глаза и думала о том, как подступиться. Это было задачей не проще той, как если бы сейчас с неба спустился НЛО и высадил инопланетянина, с которым бы она хотела завести беседу. Галя спрыгнула с велосипеда и не глядя прислонила его к забору. Железная колымага прислоняться не пожелала и завалилась на бок. Галя пискнула, когда рама пребольно ударила по ноге, снова поставила упрямца на место и стала приводить себя в порядок. Сапоги красные, халат красный, бусы зелёные, малахитовые, к белью нижнему кружевные оборочки пришиты, чтобы не как у всех, чтобы отличаться (не видно, но зато ощущения какие!), волосы волнами на спину падают - али не хороша Галка Ярцева? Галя подбоченилась и зыркнула на иностранца искоса.

Иностранец был больно смелый. В отличие от местных парней, прошёлся по девичьей фигуре снизу доверху, ничего не стесняясь. Галя зарделась как маков цвет, но взгляда не отвела - если хоть один мужчина (хоть и иностранец) нашёлся на свете, кто будет ею любоваться как женщиной, а не как непутёвым подкидышем в ячейку общества Ярцевых, то Галина только рада. Она даже как-то выпрямилась, встала в горделивую позу, оперлась рукой на сидушку велосипеда, что нагрелась от солнца. Чтобы сразу было за версту видно - это стоит советская девушка, Галина Митрофановна Ярцева. Это вам не хухры-мухры по рубль двадцать!

Галина захлопала глазами, как-то неожиданно разочаровавшись - языковой барьер был совсем некстати в образовавшемся вдруг знакомстве. И рядом стоявший парнишка тоже молчал, повторяя галино хлопанье глазами. Вот уж правда, как баран на новые ворота глядел. А по глазам сразу видно - русский, но отчего-то тоже молчит. Галя снова зыркнула на иностранца. Итальянец, значит. А что Галя знает по-итальянски? Собственно, ничего. Такая досада взяла, что хоть волком вой. Что за день такой сегодня?

- Галка! Ой... Галина! - воскликнула Галя, протягивая руку навстречу иностранной, весьма поросшей волосами, но от этого не менее привлекательной. Ладонь парня была горячей, пальцы сухие и твёрдые, а на подушечках небольшие мозоли, говорящие о том, что он часто перебирает струны гитары. Музыкант, артист. Сердце захолонуло, Галя аж дышать перестала. Адриано! Она и мечтать не смела, что в такой невезучий день такая невезучая она познакомится с красавцем Адриано.

А как подмигивает! Ой, чует сердце, быть беде. Гроза всем девицам Красной Синьки настала, а в первых рядах среди воздыхательниц - Галина Ярцева.
Галя не знала, как себя вести, когда иностранец затянул песню про Азурок и Женек. Если начать пытаться подпеть, то вдруг не получится? Решила пройтись вокруг иностранца, раскинув руки, как будто держит платок. Туда-сюда, туда-сюда. Повернулась вокруг своей оси и подмигнула из-за плеча, как делала любимая артистка во всех своих фильмах. Ох, это ведь артист прибыл, чтобы участвовать в самодеятельности. Галина резко остановилась и схватила певуна за руку, потащив вверх по крыльцу клуба. Это ж если все увидят номер заранее, никакого сюрприза!
- Адриано, сюда, сюда, - торопила она иностранца, открывая дверь клуба, потом обернулась к парнишке, сопровождающему иностранца:
- Ты скажи ему, что будем вместе выступать сегодня. Пусть готовится! А я сейчас!
Упорхнув в комнатку, где можно было переодеться к выступлению, скинула сапоги, переоделась в концертное платье, накинула на ноги новенькие босоножки красного опять же цвета, и выбежала обратно. Лишь бы иностранец не сбежал!
- Фух! Вы ещё тут? Замечательно. А это вот наш клуб. Сегодня будет выступление. Сама замминистра пожалует. Скажи ему, что я петь умею, дуэтом предлагаю спеть. Только по-ненашенскому я не умею, но можем быстро разучить. Я могу, да. Точно могу! - кивнула Галя, улыбаясь во весь рот иностранцу.

Эх, рано Галина радовалась – вовсе и не советский был это человек перед ней, тот, второй, а тоже иностранец. Итальянский толмач. Говорил не так чтобы совсем плохо по-русски, но и сказать, чтобы хорошо – согрешить перед истиной. Парни переговаривались между собой скороговоркой на итальянском, а Гале остались в помощники только мимика и жесты итальянца. А он сверкал улыбкой словно лещ, которого выловишь и на мостки с радостным визгом бросишь, а он переливается чешуёй на солнце. Только иностранцу, в отличие от леща, жизни было отмерено побольше. А бровями выписывал такие кренделя, что галины брови тоже пустились выделывать дуги. Так оглянуться не успеешь – полный лоб морщин. Галя сказала «стоп» бровям и снова улыбнулась.
Услышав благодарственное «спасибо», Галя почувствовала, как отлегло от души – значит, согласны выступать итальянские товарищи. Дружбе народов – быть! Галя уже мысленно начала выбирать фото для Доски почёта за укрепление этой самый дружбы, как в её радужные мысли вклинился лещ, то есть Адриано.

- Что? – удивилась Галя и нахмурилась. Зачем это он так подозрительно добавил это самое «ой»?

Но поговорить не удалось. Иностранец запел, полилась красивая итальянская речь, среди которой, о чудо, Галя услышала русские слова, да ещё какие… Она смутилась донельзя, приложив к горящим щекам ладони. Мать честная, да что же это творится? Да нет, нет… Это просто такая песня. Никакая совестная девушка не поддастся на такие провокации. И Галина Ярцева тоже не поддастся! Не на ту напал. Подбоченившись, она стала расхаживать по клубу. Там поправит занавеску, тут букетик полевых цветов в вазе поворошит, дошла до лозунга, висящего прямо над сценой: «Сделал дело - танцуй и пой смело!»
Прямо сказать, дел особых Галя не сделала, но зато привела в клуб выступающего иностранца. Уже привычно стало на него зыркать, что Галя и сделала, поражаясь, как у него голос не охрипнет столько петь. Артист! Вот что значит истинный артист. Это вам не Федька Курочкин, местный певун и гармонист, который так и норовит хлопнуть компота после каждой песни, а после каждого стакана компота горлопанит на всю станицу и пугает девок луковым перегаром, невесть откуда от компота взявшимся. Всё ж-таки знала Галя, что не для местных она уродилась. Галя была балована, иностранца ей подавай!
Но с мужчинами как? Ведь недостаточно просто ресничками хлопать и губки надувать. Мама всегда говорила, что мужчины – народ простой. Им что нужно? Покушать хорошо, да чтобы глаз радовался. Что касается второго, с этим Галя проблем не видела. А вот покормить иностранца – это первое дело. Советские люди должны быть гостеприимными. Кстати, а где иностранец на постой остановился?
Галя решила выяснить всё без промедления. Налила из хрустального графинчика немного воды в гранёный стакан и поднесла певуну:
- Попейте водички, Адриано, а то горло пересохнет. Жара, солнце, а вы поёте много. Не бережёте себя, сокол ясный. – Покачав головой, Галя спросила у обоих мужчин, обращаясь взглядом то к одному, то к другому: - А где вы на постой остановились? Вы к нам надолго? А то у нас бы остановились, наша изба совсем рядом. Бабушка как раз должна накрывать на стол. А вы, небось, голодные? - Видя некоторое непонимание со стороны неместных товарищей, Галя решила помочь им сопроводительными жестами. - Ку-ша-ть. Да-мой. Ка мне, - говорила она по слогам, показывая двумя пальцами ищущего человека, потом движение ложки от тарелки ко рту и под конец стала оглаживать рукой будто бы набитый советскими харчами живот.

Иностранец так сильно замахал руками, будто перед ним возник вдруг рой мух. Так бывает, когда на велосипеде через мостик летишь, а от ручейка поднимаются назойливые мушки и так и норовят залезть в рот или в глаза. Галя обычно зажмуривалась и закрывала плотно рот, чтобы мушиной напасти избежать. Но отмахивался Адриано вовсе не от мух, а вроде как от неё. Галя аж опешила. И это её будущий муж? А ну как неправильно что по хозяйству сделает, он тоже так махать будет? Так и в нос залепить недолго! Снова подбоченилась, посматривая на иноземного рукоблуда. А он выдал свою тираду и согласился с её предложением. А потом снова начал игры бровями, отчего Галина неминуемо растаяла.
И чего она так на иностранца обозлилась? Пожав плечиком, довольная Галя пробежалась по своим подружкам, наполнившим здание клуба, рассказала им про приезжее чудо, схватила под руку двух напарниц по выступлению, сестёр Тимошкиных, работающих с мамкой на ферме, и потащила их в гримёрку. А там они с трудом разобрались, где чьё платье, потому что сшиты были из одного материала, красного, как советское знамя! Девушки горделиво вышли на сцену единым отрядом, держа в голове заветы Ильича и идеалы социализма. Слаженно и звонко затянули мелодию.
Галя пела в этот раз особенно проникновенно, чувствуя в себе стремление покорить иностранного певуна. Пусть он убедится, что не только у него в Италии есть таланты. Советский Союз лучший во всём – и в перевыполненных планах, и в людях, и в талантах. Закончив петь, Галя, не переодеваясь, поспешила вниз со сцены к иностранцу. Он ей обещал дуэт. А ещё она спешила потому, что боялась – уведут!
- Адриано, вы ещё тут? Горло промочили? Петь готовы? – засыпала она его вопросами, набрала воздуха и стала сыпать новыми: - Как вам наш клуб? А выступления? Нравится? А вы в ВЛКСМ вступить не хотите? А как вам лозунги?

- Ох, я никогда не танцевала вальса... - мечтательно проворковала Галя, бросая кокетливые взгляды на итальянца.

Галя, конечно, болтала много и часто не по делу, и толмач явно не всё понимал и лишь частично доносил сказанное Адриано. Это стало понятно, когда на её слова тот посмотрел отчего-то на потолок, а потом стал возмущаться, не забывая сопровождать свои речи активной жестикуляцией. Галя уже начала привыкать к такой манере разговаривать и размышляла о том, свойство ли это всех итальянцев или только самому певуну присуще.

Снова между иностранцами произошли какие-то переговоры, в которых Галя тщетно пыталась понять хоть одно словечко. А ей до того хотелось услышать ответы на свои вопросы, что аж досада брала. А когда Адриано резко направился к сцене, Галя чуть не схватила его за гриф гитары. Ведь обещал дуэт! Вот она, капиталистическая сущность и проявилась. Не умеют иностранцы, как русские, обещания сдерживать. Хотя… Галя подумала немного и решила сменить гнев на милость. Толмач виноват как есть! Будь он профессионалом, то Адриано ответил хотя бы на один вопрос, а так паренёк только глупо кивал головой и что-то мямлил. Ах, скорее бы научить Адриано русскому языку или ей научиться изъясняться на ненашенском, тогда бы они с итальянцем всласть наговорились бы. Галя заулыбалась, с благоговением любуясь красавчиком Адриано, возвышающимся над ней на сцене. Воспоминание о том, как он ей подмигнул перед тем, как взобраться по скрипучим ступенькам, грело душу. И тут он взял первый аккорд, с силой ударив по струнам. Мысли Гали разбежались как муравьи.

Вот это был танец так танец! Галя пожалела, что сидит. Ноги так и норовили пуститься в пляс. Она глаз не могла оторвать от человека на сцене. Но вдруг её за руку схватила узловатая сухая рука. А Галя и забыла, что рядом люди. Всё забыла. Посмотрела направо, а это старик Павел Акакиевич Семёнов, бывший егерь, что-то хочет ей сказать. Она с досадой оторвала взгляд от сцены и наклонилась к соседу.
- Галка! Зови фельдшера!
- Плохо вам, Павел Акакиевич? – всполошилась она, вскакивая с места.
- Да что ты? Я ещё десяточек лет проживу, - возразил старик. – Иностранцу твому плохо. Смари, как кочевряжится. Током, верно, шибануло. Электрики чтоль не рассчитали напряжение?
Прыснув в кулачок, Галя не смогла удержать смеха. Села рядом и приобняла заботливого старика.
- Это танец такой туземный… Ой, я хотела сказать иноземный. Не переживайте, Павел Акакиевич. – А потом засмущалась: - И вовсе не мой он, иностранец этот. Он так, ничейный.
Махнув рукой, пунцовая от смущения Галя снова уставилась во все глаза на сцену. Старый егерь улыбался в усы, бормоча под нос:
- Ничейный, как же! Вона как глазюгами подмигивает нашей Галке. Смари, Василий, какой хамажёр нарисовался у птахи. Не сотрёшь!

Галя и не думала, что Адриано окажется возле неё так быстро, обхватывая своими большими и сильными руками, от которых шёл жар и распространялся от спины по всему девичьему телу. Какое удивительное непривычное ощущение. Галя хотела даже растеряться, но подумала, что потом очень пожалеет, что в такой волшебный момент потратила время на стеснение и ненужные сомнения. Надо ковать железо пока горячо! Подняла голову и… замолчала. Ведь что она скажет, то иностранец не поймёт. Так и танцевали, перемигиваясь и обмениваясь улыбками. Галя чувствовала себя принцессой из сказки. Из какой конкретно, она пока не выбрала, поэтому просто наслаждалась танцем, а когда тот закончился, повела наконец иностранного гостя к столу, где были разложены пирожки на блюдах. Угощения оставалось всё меньше. Песни и пляски отнимали у жителей станицы много энергии. Блюда с пирожками опустошались практически молниеносно. Дабы ухватить свою долю, Галя схватила двумя руками ароматные пирожки и один предложила Адриано, а толмач уже взял себе русский деликатес сам и с подозрением к нему принюхивался.
- Ешьте, не бойтесь, - рассмеялась Галя, откусывая небольшой кусочек. Любимый, с капустой. Свежая ароматная сдоба пробуждала аппетит, а запивали всё вкусным смородиновым компотом из гранёных стаканов. Не жизнь, а сказка. Настоящий праздник получился. А где же сама замминистра? Галя стала выглядывать проверяющую, но пока не находила. Ну и ладно. Авось без её маленькой персоны разберутся. Лишь бы иностранца не отобрали. Галя ощущала странное чувство, как будто бы Адриано принадлежал ей. И если её с ним разлучат, то она почувствует, что лишилась чего-то важного. Ощущение пугало, ведь они знакомы несколько часов, а она уже со страхом глядит в будущее, в котором неизбежна их разлука. Тяжко вздохнув, Галя украдкой смотрела, как Адриано лакомится русскими пирогами.
- Вкусно? – спросила она наконец. – А моя бабушка ещё вкуснее печёт. Правда-правда. Никто с ней не сравнится.
Сейчас бы сказать, что и Галя – отличная кухарка, да разве же хорошо обманывать?

С замиранием сердца Галина ждала реакции на вкушаемый иностранцем пирожок. Слова – словами, а жесты интернациональные помогли разрушить стену непонимания. От сердца отлегло и стало на душе так хорошо, как будто разом наступили Новый год и восьмое марта.

Тут подоспел толмач, который, пользуясь знанием русского языка, поводил в танце Маруську Кольцову, а та довольная, сияла как отцовские ордена, и заглядывалась на Адриано. Безобразие какое! Мало ей одного иностранца, она уже и на чужих заглядывается. Маруська думает, что свидание с Колькой Брюховым – тайна великая, но Евдокия по секрету рассказала своей куме, а та – своей невестке, та – своим подружкам, а те уже донесли до Гали про маруськин стыд. И это советская комсомолка! Галя подвинулась вбок, чтобы загородить своего Адриано от Маруськи. Он в это время кивал в ответ на её слова. Танец с Маруськой наделил толмача лучшим усвоением материала и сообразительностью. Хоть какой-то толк от Кольцовой.

Ох ты, батюшки! Иностранца притомили вконец. Он же с дороги, а она его в клуб, на танцы, петь заставила. Галя покраснела со стыда, вспомнив, что впервые увидела Адриано сидящим на траве. Устал человек. А сейчас уже отбросил стеснение и прямо заявил об этом.
- Устали, родненький? – всплеснула Галя руками и повела итальянцев к себе в дом. Они покорно шли за ней гуськом, Адриано, как истинный кавалер, тащил её велосипед, бренчавший в ночи изогнутыми колёсами и ржавым рулём. Итальянский говор за спиной ласкал слух, распущенные волосы разлетались от ночного свежего ветерка, с лица Гали не сходила улыбка. До чего настроение хорошее, когда способствуешь дружбе народов! Чувствуешь себя верной патриоткой, достойной звания комсомолки. Партия не забудет Галину Ярцеву!
- Мам, пап, ба-а-аб! – кликнула она в сенцах, скидывая босоножки. – Смотрите, каких гостей я вам привела. Настоящие иностранцы. Адриано, Пьетро. Останутся у нас на постой.
- Да что ж это творится-то? – заголосила бабушка. – И не предупредили! Я бы калачей напекла, расстегаев.
- А мы уже поели, бабушка.
- Тогда пусть парни на печь лезут, там тулупами накроются. А утром стопим баньку. Радость-то какая. Пойду тесто поставлю…
Лёжа в своем закутке на кровати, Галя не могла уснуть. Всё слушала, как иностранцы устраиваются на печи, ворочаются и ворчат. И тихо хихикала, радуясь счастливому случаю, который привёл её к клубу утром.
Наутро заголосили петухи, дом Ярцевых ожил. Мальчишки прыгали возле печи, желая увидеть живых капиталистов. Бабушка напекла пирогов, поставила самовар. Родители как обычно уже ушли на работу, так и не застав жениха дочери. Работящие они у неё, нет времени больше ни на что. Надо по 2-3 нормы сделать, жить некогда.
Галя вдохнула и потянулась, вернув обратно на плечо упавшую вниз лямку ночнушки с кружавчиками, которые сами нашила. Натянув шерстяные носки но озябшие ноги и накинув сверху халатик, побежала к дорогим гостям, чтобы проводить их умыться и в туалет.
- Вы там только осторожнее, - предупредила парней, боязливо спускающихся по лесенке вниз к деревянной дверце туалета. Вдруг они такого не видели… А сама напилась из ковшика холодной колодезной воды и стала прихорашиваться у зеркала с трещиной.

В туалете иностранцы задержались надолго. Галя слышала, как они шуршат газетами, гремят чем-то и безудержно смеются. Что такое иностранцев рассмешило, девушка так и не поняла. Скорее всего, наткнулись на рубрику фельетонов в районной газете. Там было на что посмотреть. Из каморки туалетной парни вышли веселые, сияли белоснежными улыбками. Галя поздравила обоих с облегчением, Адриано как всегда ей улыбался, а толмач привычно нахмурился. Опять что-то не так понял, рассудила Галя. Надобно его отправить на курсы переквалификации, а Адриано она сама готова учить русскому, чтобы быстрее обжился в СССР.
Тут бабушка уже всех завтракать позвала. Наготовила на Маланьину свадьбу. Иностранцы подумали, видать, что Ярцевы бедствуют, стали деньги пихать, но где это видано, чтобы советский человек деньги за угощение брал? Бескорыстные люди на русской земле живут, последнюю краюху хлеба отдадут!
Дружно и весело поели, запили всё это дело вкусным чаем из самовара. А Галя всё старалась поближе к иностранцу подвинуться, чтобы он учуял, как она мамиными духами "Красная Москва" надушилась. Заодно и подальше от бабушки, чтобы она, напротив, этот запах не учуяла. Жаль все-таки, что Адриано по-русски говорить не может. Галя, конечно, толком не знала, как любовные разговоры вести, но её иностранец в этом деле казался весьма опытным… Вот бы им наедине остаться. Хоть на минуточку. Одними взглядами сыт не будешь. Хочется за руки подержаться.
Пока Галя со стола тарелки и кружки убирала, да в раковину их складывала, чтобы потом помыть, иностранцы стали собираться на выход. Галя как стояла, так столбом и замерла, выронила из рук вилки и ложки. Куда это они собрались? Неужели всего лишь на денёчек выбрались из своей Италии в люди?
Вышла прощаться. От томных взглядов Адриано Галя снова растаяла, а что сказать, не знает. Как удержать гарного хлопца, её в школе не учили. На помощь пришла бабушка. Пригласила всех испробовать новые берёзовые венички.
Отнекиваться от её бабули – гиблое дело. Иностранцы хоть и пытались, да всё зря. Вооружившись вениками, шайками да лейками, потопали покорно в баньку, но тут услышали крик Евдокии, который явственно взывал к помощи.
- Да что это творится-то? – забеспокоилась бабушка, поспешив в сторону криков.
Галя и иностранцы припустили за ней. Оказалось, в здании общественной бани замминистра потеряла ключ от своей новенькой автомобилки, а местным наказано его найти.
- Ох, беда, - покачала головой Галя, оборачиваясь к своим гостям. – Надо найти ключик, золотой ключик. Понимаете? Но раз мы притащили свои банные принадлежности, то можно и помыться. Вы же хотите в баню?
Иностранцы переглянулись. Очевидно, что не совсем понимали, как это будет происходить.
- В мужском отделении будете. Мальчики – отдельно, девочки – отдельно. Понятно? – спросила Галя, улыбаясь Адриано. Даже в мужское отделение бани не хотелось его одного отпускать! Но что поделать, общих парилок ещё не изобрели.
- Да что ж вы тут стоите, горемычные? - подскочила к ним Евдокия, размахивая руками. - Ищите ключики! Беда-то какая, ой, беда!

Локация "С лёгким паром!"

Как пить дать, опять Пьетро не то что-то напереводил, вон как Адриано насупился, стал похож на папку, когда что-то нашкодишь и хочет всыпать по первое число. Или это он так ответственно относится к общей беде? Тогда это иностранца характеризует как ответственного человека, который всегда откликнется на просьбу. Одни достоинства у её Адриано! Галя горделиво повела плечиком, озираясь по сторонам. Не то чтобы девушка была тщеславной, просто столько раз её не принимали во внимание, махали рукой на непутёвую Галку, а она себе такого кавалера отхватила – ни в сказке сказать, ни пером описать. Есть, чем гордиться.

- Ж-ж-жалька? – прожужжала Галя, услышав русскую фразу иностранца, от которой даже подпрыгнула на месте. Ух, и неожиданный этот Адриано! Но стремление овладеть азами русского языка крайне похвально. А вот о чём речь, не очень понятно. Он жалеет, что парилки раздельные? Но как же иначе…
- А у вас в Италии женщины и мужчины… - начала Галя и стушевалась. Как о таком спросишь? – Того… этого… вместе…
Приложила ладошку ко рту и покраснела так, как никогда в жизни.
Ой и натворила делов. Как теперь выпутаться из щекотливого разговора?

К счастью, иностранцы ушли в сторону бани, а Галя почапала за ними, слушая предположения местных о том, где находится ключ. В женской половине она разделась, попарилась, обернулась простынкой и села на скамью в предбаннике, прислушиваясь к шуму на мужской половине. Где же Адриано? Галя сгорала от любопытства, а тут услышала его пение и замлела от восторга.
Как же хорошо поёт… Постучала по стеночке, осмелившись выдать своё присутствие.
Тук-тук – это я. Тук-тук – Галка. Тут-тук-тук-тук – Отлично поёте, товарищи!
Тут-тук… тук… тук? – Ключ нашли? Тук-тук… тук… тук? – Как вам банька?

Евдокия навела такого шуму в бане, что Гале стыдно было даже показать нос из парилки. Сидит, в простынку завёрнутая, и слушает, как громогласная соседка охаживает иностранцев тазиком, а они верещат как хряк Борька перед кончиной. Вот почешут языки местные. Галка Ярцева всегда была тихая, неприметная. Тихоня. А теперь какой переполох из-за неё. Галя представила лица родных. Как будут смотреть на неё с укоризной, с выражением лица, говорящим, что мол они всегда знали, что непутёвая Галка в жизни оступится рано или поздно, честь образцовой семьи очернит. Что же делать? Куда податься неудачнице? Как пойти домой и что говорить родным? Тихо-тихо, крадучись, Галя добралась до своей одежды и натянула на себя платьишко. Ничто не радовало, счастье схлынуло под гнётом ожидания будущих невзгод. Но вот она услышала голос Адриано, как и прежде пробирающий её странным образом до самых печёнок. Сердце отзывалось на песню и не было возможности пройти мимо и уйти в сторону дома, где не ждёт ничего хорошего.
Галя вышла к входу из бани и стала поджидать иностранцев, а когда они вышли, ум за разум зашёл и ничего не осталось от болтливой весёлой Галке. Стоит и чуть ли носом не шмыгает. Как дальше жить без Адриано и его улыбки, не знает.

Чего-чего, а уж этого Галя никак не ожидала. Не думала, что когда-то увидит Адриано возле своих ног. Первая мысль – поскользнулся. Вдруг кто обмылок уронил возле бани. Вторая – ноги устали от бешеных танцев или Могучая перешибла коленки. Но оказалось, кто бы мог подумать, Адриано делает ей предложение! Галя взмахнула руками и прижала их к вмиг покрасневшим щекам, одновременно зажмуриваясь. Может, и ей досталось тазиком по голове, и сейчас не возле бани стоит, а на полках разлеглась в обмороке и грезит? Мало того, что предложение делают, да ещё и так, что всё понятно, по-русски.
И мало того, Адрианушка признаётся в таком, о чём советской девушке и мечтать не приходилось, так ещё и так залихватски, с огоньком, по груди стучит, и восклицает:

Эх, не учили Галю семья и партия, как иностранным товарищам сердце своё открывать и на предложения руки и сердца отвечать. Придётся самой, как сердце подсказывает.
- Адриано, я согласна! – заулыбалась Галя. – Хоть в омут за тобой, сокол ясный, хоть в огонь. Куда хочешь пойду. Куда ты, туда и я.
Подняла своего итальянца с колен, потерялась в его глазах, горящих как два уголька, взяла за большую тёплую руку, прижав туда, где сердце колотилось, будто горох сыплют из мешка на стол для переборки.
- Твоё оно, сердечко моё.

Вместо эпилога

Разлука с родиной ничуть не печалила Галку. Как можно горевать, когда Италия стала её новым домом? Не деревянная изба, а белокаменные хоромы возле самого синего моря, которое можно только себе представить. Горячий песок, влажный ветерок, душистые цветы пленяют ароматом, а вместо соловьиных трелей Адриано, любимый муж, потчует серенадами вместо завтрака, обеда и ужина.
Такая жизнь, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Бурная жизнь бьёт ключом – путешествия, гости, праздники, шумные друзья, фейерверки и виной рекой. Не успеешь оглянуться, а уже звезда вечеринок, ещё раз – уже и карьера артистки в гору идёт. Вместе с мужем Галя удачно прошла кинопробы, и новая красивая пара брызжет экспрессией с экранов.
Страсть, буря, безумие – зритель верит, Галя и Адриано дарят свою безмерную любовь другим, но и себе остаётся вдоволь. Только такая она – настоящая любовь, для которой и железный занавес – не преграда.
Каждый день Галя засыпает с улыбкой в объятиях любимого мужа и благодарит Бога за то, что выбежала тогда в расхристанном виде на улицу и встретила иностранца. Вздыхает и произносит про себя: "Il mio amore, il mio cuore"*.

*Моя любовь, моё сердце