Карта ролевой игры "Однажды в Шато де Гесдьер"

Как хрупка и непрочна человеческая жизнь! Совсем недавно мир был таким спокойным и светлым, ее сердце переполняло умиление, и все мысли были обращены к шумному и яркому празднику.
Теперь же Жанна с ужасом смотрела на пылающие стены своего родного дома, на клубы дыма, обволакивающие со всех сторон и... на фигуру мужчины, распростертую у ног. Ей никогда прежде не приходилось сталкиваться с подобным. Смерть была чем-то далеким, естественным, но не касающимся лично её. Воспоминания детства сохранили испуганные впечатления ребёнка о погребении любимой тетушки, уже повзрослевшая Жанна не раз бывала на похоронах кого-то из знатных соседей, почивших от старости. Но все это воспринималось иначе. Происходящее теперь не имело разумных объяснений. Вся её сдержанность и умение владеть собой дали сбой. Сердце билось так, словно готово было вырваться из груди, а колени ослабели настолько, что Жанна едва держалась на ногах.

Судя по всему, графиня видела перед собой супругу того, кто назвался именем де Гастона. И не могла ей не посочувствовать. Бог свидетель, Жанна не желала гибели этого самозванца. Всего лишь хотела обезопасить близких, избежать возможной трагедии. Но трагедия случилась и, как подсказывала интуиция, это было ещё только начало.
Но решительность незнакомки требовала ответных действий: как бы там ни было, но Жанна все ещё оставалась в своем поместье, пострадавшем, разрушающимся на глазах, но родным. И совсем рядом находились дорогие её сердцу люди, за безопасность которых она, не задумываясь, отдала бы жизнь.
- Убирайтесь прочь! - графиня сделала шаг вперёд, глядя прямо в глаза сжимающей оружие женщины. - Уезжайте отсюда немедленно, если не хотите разделить участь вашего мужа! Вокруг - вооруженные гвардейцы, и если вы посмеете причинить мне зло, живой вам не уйти. Воспользуйтесь своим шансом, пока он ещё есть.

Она не успела дождаться ответа: новый огненный всплеск полыхнул совсем близко, заставляя испуганно отшатнуться. Стекла в окне дома как раз возле места, где они стояли, жалобно зазвенели и посыпались, обдавая их мелким колючим дождём. А следом рухнули горящие балки, преграждая путь бегущих к ним людям и отрезая от всего мира.

Я не хочу умирать... Не хочу... Жанна смотрела на стену огня вокруг них, и чувствовала нарастающий жар. Ей было не просто страшно: хотелось кричать, вопить от раздирающего  ужаса, отринув и здравый смысл, и манеры.
Не хочу... – Перед глазами мелькали картинки из прошлого: задорное личико Мари, когда она рассматривает новую куклу, ее первый бал, подготовка к свадьбе, трогающая до слез торжественность венчания, розовый сад в Шато де Гесдьер, милые, тихие семейные вечера…

Она не стала пить, не потому, что предложенная незнакомкой фляга была снята с пояса обездвиженного человека. Не  потому, что не испытывала жажды – губы от жара запеклись так, что дышать было больно. Но не могла заставить себя сделать ни глотка. Не хотела принимать помощь от тех, кто так легко разрушил ее устоявшийся мир.

– Кто я? Та, кто в одночасье лишилась всего по вашей прихоти! Неужели это то, чего вы хотели? – она перевела взгляд на истекающего кровью мужчину и раненого гвардейца? – О такой справедливости мечтали?

Огонь нарастал, грозя неминуемой гибелью, и Жанна уже было утратила всякую надежду. Мысли вновь вернулись к дочери и мужу. Только бы им удалось спастись!
О том же, что ждет лично ее, графиня старалась не думать, но видя, как языки пламени подбираются все ближе,   уже с трудом владела собой. Просто ждать было невыносимо, но если броситься сквозь стену огня, смерть наступит скорее. Спасению прийти неоткуда. Или…

Она ошеломленно смотрела на появившегося из огня мужчину, не веря собственным глазам. Кто бы ни был: ангел небесный или посланец ада, но он принес отсрочку, и графиня собиралась ею воспользоваться. Ей по-прежнему было страшно: мокрая ткань казалась слишком эфемерной защитой от огня, но все же это дарило хоть какой-то шанс. Жанна прыгнула почти наугад, зажмуриваясь и закрывая лицо плащом. Кто-то подхватил ее, не позволяя упасть, а сверху вдруг полилась вода, сбивая пламя на одежде. Графиня запрокинула голову к небу, жадно втягивая воздух и глотая стекающие по лицу капли воды. Колени дрожали, хотелось упасть на землю, впитывая в себя ее прохладу, но теперь, когда угроза смерти отступила, надо было найти близких и убедиться, что с ними все в порядке. И Жанна побежала, пытаясь рассмотреть в окружающей толпе родные лица и отчаянно надеясь, что близким повезло так же, как и ей.

Стоны раненых и вопли стремящихся спастись людей, испуганное ржание лошадей... Огонь и дым, копоть, грязь, обломки совсем недавно роскошных строений... Ничего не осталось от её привычного мира.
Жанна бежала, не обращая внимание на усталость и слабость, то и дело натыкаясь на таких же куда-то спешащих, мятущихся гостей, слуг и других, кого она не могла узнать.
И во всем этом хаосе не было видно ни Антуана, ни Марии с ее молодым мужем - тех, о ком болело сейчас сердце и к кому рвалась душа. Рядом падали люди, то пораженные пулей, но ставшие жертвой какой-то очередной стычки господ и слуг. Глядя на то, как скора и безжалостна смерть, графиня холодела от ужаса, что то же самое может ждать и её близких. Если не настигло до сих пор.
Но тут она увидела маленький огонёк в окне каменного здания, где располагался винный погреб, и сдерживамые до сих пор слезы хлынули из глаз. Но то были слёзы облегчения. Еще не очутившись внутри, поняла, что этот знак мог оставить лишь тот, кто как и она желал спасения дорогим людям. Кто-то, посреди безумия заботящийся о том, чтобы родные смогли добраться в безопасное место. Кто-то, знающий Шато де Гесдьер лучше других.
Жанна дернула на себя массивную дверь, тотчас ощутив спасительную прохладу погреба. И различив в полумраке фигуру мужа, бросилась к нему.
- Антуан, ты жив! Какое счастье!
Едва отдышавшись, она потянула мужа за собой.
- Скорее, идём в подземный ход, пока эти мятежники не ворвались и сюда. Нам нужно добраться до реки, а там рукой подать до охотничьего домика. Я надеюсь, Мария с Венсаном тоже смогли убежать. Очень надеюсь.
И, не медля больше, они спустились в каменный проход.

Двигаться пришлось почти в полной темноте, лишь слабое мерцание свечи в руке Антуана освещало им путь. Но этот проход был короче остальных, петляющих по подземельям замка. Ими почти не пользовались, и в добрые былые времена Жанна нередко задавала себе самой вопрос, кто и зачем придумал так много потайных ходов. В истории Шато де Гесдьер не было темных страниц, ни у кого из предыдущих обитателей поместья не существовало причин прятаться или убегать. Теперь же, продвигаясь вслед за мужем по узкому каменному коридору, графиня мысленно благодарила тех, кому была сейчас обязана своим спасением. Безусловно, они не могли ее слышать, давно закрыв за собой дверь вечности, но это не уменьшало благодарности в сердце.
Коридор закончился небольшим проходом, слева от которого показалась убегающая вниз тропинка к реке. Вода искрилась, отражая высокое звёздное небо, и мир казался таким спокойным, словно все случившееся только что было не по-настоящему, а привиделось в безумном сне.
Они шли по берегу, пока не оказались под окнами небольшого охотничьего домика. Последнее время Жанна редко бывала здесь. Она любила охоту, но суета и забота последних месяцев, подготовка к свадьбе и другие насущные дела заставили сменить приоритеты. Но местечко было графине хорошо знакомо: она нередко находила тут дочь, навещающую своего приятеля Терье - сына их дворецкого, последние годы присматривающего за домиком. Мальчишка был одним из тех слуг, которым можно было доверять. Хотя она ведь думала так об очень многих. До сегодняшнего дня.
Где-то позади, в замке, снова раздались выстрелы, и ветер донес чей-то протяжный крик. Жанна вздрогнула, ускоряя шаг, словно за ними гнались. Нужно выбираться быстрее. Из поместья, из леса и вообще из этой страны, где ничего не осталось от привычного надежного мира.
Из приоткрытого окна доносились голоса. Небольшая площадка перед домиком была укрыта зеленью деревьев, но ни их пышные кроны, ни ночной сумрак не помешали заметить пару привязанных лошадей из графской конюшни. Охота, задуманная для гостей поместья очередным праздничным развлечением, была запланирована на раннее утро, но то, что сюда коней привели накануне, стало ничем иным, как необходимым, спасительным подарком судьбы.
- Антуан, взгляни! - она обернулась к мужу, не сдерживая вздоха облегчения. - Кажется, нам есть на чем покинуть Шато. Скорее идём в дом, я хочу найти какую-то более удобную одежду. Не будем терять времени.
Марию графиня увидела сразу, стоило лишь ступить на порог. Её девочку, так непохожую сейчас на счастливую прекрасную невесту, которой мать любовалась всего несколько часов назад. Бесчувственная, со странной повязкой на голове, бледная, в измятой одежде. Когда Жанна рассмотрела пропитавшую ткань повязки кровь, страх, отпустивший было, сдавил сердце с новой силой. Женщина склонилась над дочерью, одновременно обращаясь к расположившемуся рядом с женой графу де Леграну.
- Венсан, что случилось? Что с Марией?

Не переживать? - Слова и разъяснения графа де Леграна не уменьшили тревогу за дочь, лишь немного ослабив напряжение. Жанна склонилась над кроватью, где лежала Мария, осторожно прикасаясь ко лбу девушки. Венсан оказался прав: жара на самом деле не было, но это мало что меняло в сложившихся обстоятельствах. Их со всех сторон окружала смерть, дышала в спину, грозя вот-вот настигнуть. Даже здесь, в домишке, спрятанном в глубине леса, были слышны звуки выстрелов в поместье. Оставаться так близко к замку, где бесчинствовала разъяренная, обезумевшая толпа, было нельзя.

- Я не пострадала. И с графом все хорошо, - она обернулась к стоящему позади мужу, словно желая удостовериться в собственных словах. В подземелье было темно, и они с Антуаном почти не разговаривали. Сейчас Жанна пыталась понять, действительно ли с ним все благополучно. Внешне не было заметно никаких повреждений, лишь одежда мужчины была измята и покрыта копотью, да на лице отпечатались следы пережитых волнений.

- Боюсь, что повезло не многим, - при воспоминании об окровавленных, изувеченных телах, что она видела во дворе замка, по телу прошла дрожь. Еще несколько часов назад все было спокойно и безмятежно, и Жанна думала, что предстоящая ночь окажется наполненной весельем. Столы ломились от приготовленных угощений, покои замка ждали своих гостей: торжество в Шато де Гесдьер обещало стать незабываемым. Так и случилось, вот только запомнится не великолепная свадьба: никто из оставшихся в живых не забудет до конца своих дней того ужаса, что пришёл в поместье вместо праздника.
Приоткрытое окно скрипнуло от порыва ветра, и этот звук заставил поежиться и снова пожелать оказаться как можно дальше от этого места, пока у них ещё было время.
- Там, у дома, лошади. Их всего две, но это лучше, чем ничего. Да и Мария сейчас не смогла бы ехать одна, даже приди она в себя. Давайте поспешим, пока мятежники не добрались сюда.

- Девочка моя... - Жанна склонилась над кроватью, осторожно обнимая дочь. Она казалась такой хрупкой сейчас и как будто стала старше всего за день, или же это отложившаяся на лице усталость сделала её такой. Но даже затаенная в глазах боль не смогла угасить решительности, столь свойственной Марии и столь важной для них теперь. Девушка была готова двигаться дальше, невзирая на свое состояние.

– Конечно, ты справишься, – сердце Жанны переполняла гордость за дочь. Ей самой было страшно, и тревога не позволяла расслабиться, но то мужество, с которым Мария вела себя, восхищало. – Иначе и быть не может. Мы все справимся, а потом будем вспоминать случившееся, как дурной сон.

В другое время Жанна порадовалась бы заботливости графа и его стремлению уберечь молодую жену от лишних потрясений. Но отмеренного им для спасения времени почти не осталось: она не разделяла уверенности Венсана в том, что мятежники настигнут их нескоро. Увиденного количества смертей оказалось достаточно, дабы понять: эти безумцы не остановятся ни перед чем, стремясь уничтожить тех, кого они считают врагами.
- Нет, Венсан, – позволила себе обратиться именно так к графу де Леграну. Он стал мужем ее дочери, а случившаяся беда сблизила их быстрее, чем родственные узы. – Мы не можем ждать и надеяться, что богатства поместья задержат восставших. У нас нет оружия, Мария ранена, и если они доберутся сюда, выбраться уже не удастся. Надо сделать всё, что в наших силах, чтобы уехать как можно скорее.
Поддержка Антуана сейчас была необходима, как никогда. Муж выглядел более спокойным, чем в замке. Ее по-прежнему терзал страх, и грозящая всем им опасность никуда не делась. Хотелось передышки, чтобы могла утихнуть боль после всего пережитого, хотелось ощутить такой привычный покой и зализать нанесенные судьбою раны, но где взять сил для всего этого, Жанна не знала. Она только что произнесла слова поддержки для дочери – и отчаянно желала и сама поверить в них. Потому так необходимым для нее оказалось сказанное Антуаном.

После его слов стало чуточку легче, будто чья-то прохладная рука коснулась сердца, успокаивая его учащенное биение. Она подумала о Париже, об их городском поместье, которое сейчас казалось спасительной гаванью для измученного штормом корабля. И будто воочию увидела приветливо просвечивающий сквозь густую зеленую листву белый дом, ощутила царящую там тишину, благодатью нисходящую на нее.
Эта картина добавила сил, и, обернувшись к мужу, Жанна кивнула, соглашаясь с его словами.

А потом обратилась к дочери.
– Отец прав, дорогая. Пусть Тьери проверит лошадей, готовы ли они к дальней дороге, а я пока поищу, во что нам можно переодеться. Мари, постарайся встать и собраться с силами. Нужно ехать прямо сейчас. Это наш единственный шанс добраться до Парижа живыми.

Эпилог

С трудом верилось в то, что прошло уже больше года. Иногда, в такой же тихий, уютный вечер достаточно было прикрыть глаза, и казалось, что время оборачивалось вспять. Жанна снова оказывалась в своем поместье с его великолепным садом, вдыхала запах любимых цветов и наслаждалась миром, наполняющим сердце. Но только в мечтах.
Графиня сидела у себя в комнате и смотрела на засыпающий окружающий мир. Она размышляла о прожитом дне, о будущем дочери и ее мужа, о чудесном событии, которое должно было состояться совсем скоро. Перспектива стать бабушкой не только не огорчала – наполняла сердце радостью и каким-то умилительным трепетом и благоговением перед Судьбой, преподнесшей такой чудесный дар.
Хотя теперь они с Антуаном жили совсем недалеко от семейства де Легран, Жанна не могла не скучать и не грустить без своей девочки. Но то была светлая грусть, а возможность часто видеться и наблюдать счастье и устройство молодой семьи помогали утишить волнение материнского сердца.
Балконная дверь была открыта, и сумрак, окутывающий двор, казался живым. Проникая в дом, он расползался по углам, стирая с предметов краски и усиливая ощущение тишины и неподвижности.
Солнце давно уже село, но луна и звезды еще не появились, а вечерняя земля будто застыла, ожидая неизвестность. Красноватая пелена закатного света плыла над горизонтом, легкий ветерок шевелил листву, а в окна проникал дивный аромат роз, посаженных возле дома.
Эти же розы стояли и в спальне, и в гостиной, вазы смутно белели в полумраке, словно нарисованные в воздухе нежными прозрачными красками.
Все было почти так же как тогда, там – в ее родном Шато де Гесдьер.
Тогда им действительно повезло. Путь из разрушенного поместья был опасным, но Жанна почти не испытывала страха: ее сердце заполонила тревога за Марию и ни о чем другом женщина не могла думать. Но судьба оказалась благосклонной: они благополучно доехали до Парижа, не встретив на пути никого из мятежников: ночной лес надежно скрыл усталых всадников от чужих глаз, а кони оказались достаточно сильны, чтобы добраться до города, не тратя драгоценное время на привалы.

Решение покинуть страну и отправиться в Испанию вслед за дочерью далось непросто. Но как бы ни было тяжело покидать родные места, сомнений в правильности такого шага не возникало.
Они с Антуаном захватили с собой лишь самые ценные, дорогие сердцу вещи и драгоценности, стараясь не обременять себя лишним грузом и не чинить препятствия самим себе: город наводнили слухи о грабежах и разбое на дорогах.
Всю дорогу были настороже, и даже проезжая одинокие фермы или спящие деревушки, не хотели останавливаться без крайней на то нужды, чтобы поскорее добраться до до Испании, где недалеко от побережья их ждал новый дом.
А приходящие из родной страны вести были далеко не радостными.
Летом 1790 года было упразднено наследственное дворянство и титулы, а после принятия Конституции 1791 года использование знаков дворянского отличия признавалось преступлением против государства. Множество церквей подлежало национализации, а всех священников обязали принести гражданскую присягу.
На Марсовом поле соорудили знаменитый «алтарь отечества», и на устах людей зазвучали позднее ставшие печально известными всему миру имена: Дантон, Марат, Робеспьер…
Старый мир пока еще не умер, а новый не успел родиться, никто толком не осознал своей цели, не провел границы, с одной стороны которой остались враги, а по другую были друзья. Но хорошо знакомый и дорогой сердцу город изменился, примерив на долгие годы вперед присущую военному времени печать суровости. Все вместе трепыхались в силках неопределенности, каждый постепенно начинал понимать, что время сжигает мосты в прошлое, меняя прежний образ мыслей, и потому важно найти в себе силы жить по-новому. Вот только как – пока было неизвестно.
И хотя Жанна не уставала благодарить Провидение за право и счастье остаться в живых, сберечь своих близких и большую часть состояния, не думать о прошлом она не могла. Там, теперь уже в далекой Франции осталась часть ее души, словно сгорев в кровавом огне пожарища, унесшего множество жизней и разрушив привычный и дорогой мир.
И графиня знала: понадобится немало времени, чтобы это ощущение прошло. Они живы и вместе, но предстоит пройти и пережить еще немало. И кто знает, может быть, когда-нибудь что-то переменится, и им удастся вернуться. Кто знает…