Опиум для Двоих (Фанф по Сумеркам)

Хух! Ольга, успокоила! Тогда будем очень ждать продолжения)

*отставив в сторону флакон с валерианкой* Ну свава богу! А то мы уже ... того... Нервничать стали... это просо замечательные новости! Мы так рады, так рады! угу!
_________________

Очень понравился фик! А когда продолжение?

 » Глава 18.

Глава 18

Клаус Фреберман внимательно наблюдал за действиями медиков, прислушиваясь к пронзительному сигналу приборов, вглядывался в безжизненное лицо девушки и ждал...Секунды превратились в мучительные часы ожидания. Мужчина стиснул зубы, пытаясь вспомнить хоть одну молитву за здоровье девчонки. «Отче наш...» Нет, не то... но это единственное, что пришло ему в голову. Она нужна была ему живая, пускай переломанная, но в сознании и способная связать несколько слов.

- Разряд. Последний, больше нет смысла, - услышал он уверенный приказ одного из врачей. Гладкие утюжки дефибриллятора соприкоснулись с бледной кожей, тело девушки в очередной раз изогнулось, так что спина высоко приподнялась над носилками, и обессилено рухнуло обратно.

Клаус перевел взгляд на монитор. Изломанная кривая ритма сердца подскочила, затихла и вдруг пошла уверенным ровным сигналом.

- Есть сигнал, готовим машину.

Двое санитаров, тут же подхватили носилки и бегом устремились к машине реанимационной бригады, один из медиков следовал рядом и продолжал сжимать - разжимать кислородный баллон, обеспечивая приток кислорода.

Воспользовавшись моментом, Клаус отбросил недокуренную сигарету и направился вслед за носилками. Придержав дверь, запрыгнул вместе с врачами в салон и на ходу достал свой значок.

- ФБР. Спецотдел, - коротко бросил он, обводя удостоверением вокруг себя. - Я еду с вами.

Спорить с ним никто не решился. Не то время и место. Сейчас была важнее ускользающая жизнь человека. Хрупкая, нежная, едва теплящаяся. В руках хоть и опытных врачей, но все же не всемогущих.

Взревели сирены, автомобиль помчался по выделенной полосе на предельных скоростях. Пока врачи изо всех сил боролись за ее жизнь, Клаус набрал номер на сотовом телефоне, что-то быстро произнес в трубку и нажал отбой. Затем, стараясь перекричать вой сирены, сигналы аппаратуры и команды медиков, обратился ко всем:

- Прошу внимания. Девушка проходит по программе защиты свидетелей, - его голос звучал уверенно, не дрогнув ни на одном звуке. - Об окружной больнице не может быть и речи, вы должны подготовить ее к перелету в специализированную клинику, и по возможности стабилизировать состояние. Прессе необходимо предоставить информацию о ее смерти, вы фиксируете летальный исход в автомобильной аварии. Все соответствующие документы на перевод будут переданы вашему непосредственному руководителю.

Конечно, Клаус как никто другой знал, что не будет никаких документов.. В действительности появится лишь один приказ с грифом «Секретно», где в очень сдержанной форме объяснят все дальнейшие действия.

- Ее состояние крайне нестабильное, девушке нужна срочная операция, она не перенесет перелета.

- О ней позаботятся самые высококвалифицированные врачи, - отчеканил он. - И это уже не ваши проблемы, выполняйте приказ.

- Черт возьми, мы сорок минут боремся за ее жизнь, а вы готовы убить ее перелетом!

- А вы готовы пожертвовать своей карьерой? Или может быть вам надоела ваша работа? Здесь решаю я и прошу только стабилизировать ее, остальное не вашего ума дела. Еще раз повторяю, у нас квалифицированные врачи, которые сделаю все необходимое, чтобы сохранить ей жизнь.

- Твою мать, - прошипел врач, стянул с рук резиновые перчатки и бросил их на пол.

***


В час ночи, она была доставлена в закрытую больницу. Несмотря на все опасения реаниматологов, девушка перенесла перелет нормально. Жизненные показатели были стабильными и не приближались к критическим отметкам, однако в сознание она так и не пришла.

К часу тридцати ее подготовили к операции и перевели в соответствующий блок. В течение пяти часов, бригада опытных хирургов и анастезиологов заново собирали переломанные кости, будто имея дело не с человеческим телом, а с конструктором Лего.

Помимо множественных переломов, рентгеновские снимки показали гематому в затылочной доле. Чтобы ослабить давление, было принято решение делать пункцию.

Когда все закончилось, Беллу перевели в послеоперационный блок, подключили кардиомонитор, энцефалограф и интубационную канюлю для искусственного дыхания. Операция прошла успешно, состояние тяжелое, но не критичное. Приборы исправно фиксировали биение сердца, общие показатели оставались в норме. Однако после того, как действие наркоза прошло, девушка в сознание не вернулась. Ни через день, ни через два. Врачи диагностировали глубокую кому.

***


Все это время, Клаус находился в больнице. От переизбытка кофе мутило желудок, от сигарет першило в горле. Сейчас на карту была поставлена его многолетняя работа. Эта девушка была единственной ниточкой к разгадке того, к чему он стремился все эти годы. Не зря же он много месяцев подряд следил за этой парочкой, наблюдал, оставался в стороне. Им даже удалось почти уйти от него, если бы девчонка не воспользовалась своей кредитной картой и не обозначила их местонахождение.

Ночи без сна, бесконечные сводки о подозрительных убийствах, поездки в разные города и штаты, и все только для того, чтобы доказать существование вампиров. Хотя бы одного. Он так долго шел к этому и никогда не мог подобраться достаточно близко. Все, что было у него на руках — обескровленные трупы. Много лет в холостую, только лишь пустые догадки и до тошноты одинаковые убийства в разных концах страны. Логика и профессиональное чутье оказывались бессильны перед хаосом складывающейся картины. Не имелось возможности проследить связи, нереально установить конкретное количество этих тварей, и впервые он нащупал что-то существенное.

Когда начались убийства молодых мужчин в барах города, преимущественно на севере страны, Клаус облегченно выдохнул. Среди беспорядка появилась система. Система — это не хаос. Она логична, ее можно уложить в схему и пошагово разобрать. Сомнений не осталось, после того, как он нашел на месте преступления маленькую блестящую заколку для волос, которую до этого видел на девушке.

Никогда он не был еще так близко к исполнению своей мечты. До этого Клаус не знал, кто именно из них был вампир, он вообще мало, что знал о вампирах. Имелась только уверенность, что они существуют. Живут, обитают, растворяются среди людей, убивают, творят себе подобных.

После того, как девушка попала в аварию, кое-что прояснилось. Точно не она — он! И хоть он ошибся в ее сущности, и она оказалась человеком, Клаус возлагал на нее большие надежды, ведь не просто так они проводили столько времени вместе.

Через несколько дней он встретился с ее лечащим врачом — Джейсоном Реддсом, но тот ничем не смог его порадовать. Налив из автомата стакан кофе, он присел рядом с полицейским и устало провел ладонью по лицу.

- Никаких изменений, - констатировал он. - Никакой положительной динамики. Сейчас она полностью находится на аппаратах жизнеобеспечения, раз в день делается переливание крови, но иногда и этого бывает недостаточно.

Такой поворот событий Клаусу совершенно не нравился. Он не любил терять контроль над ситуацией, не любил когда нечто очень важное для него, зависело от других людей. И как бы это глупо не звучало, но он злился на девчонку за то, что она умудрилась так неудачно попасть в аварию, и за то что ее мозг не хотел включать сознание.

Несколько дней назад, наблюдая за отелем, где остановилась пара, Клаус заметил выбегающую девушку. Она была явно чем-то расстроена и спешила уехать. Он еще несколько минут думал, остаться ли ему на своем месте, либо последовать за ней. Решил следовать и ни разу об этом не пожалел. Только теперь его охватила едкая досада. Клаус сделал глоток остывшего кофе.

- Каковы шансы на ее выздоровление? - уточнил он.

- Очень незначительные, - Джейсон покачал головой. - Не могу сказать, сколько она сможет протянуть. День или месяц. Может быть год. О таких травмах говорят несовместимые с жизнью, то что она сейчас находится у нас — уже чудо.

Клаус поднялся, выбросил пустой стаканчик в урну, затем, словно что-то вспомнив, обернулся и внимательно посмотрел на мужчину.

- Кстати, что там с официальной частью ее смерти?

- Все как полагается, Белла Свон погибла в автомобильной аварии, тело отправлено родителям.
Надеюсь, никаких вопросов не возникнет?

- От тела практически ничего не осталось, никто не будет этим заниматься, - Джейсон взглянул на него снизу верх и добавил. - Хочу показать тебе кое-что. Думаю, это сможет тебя заинтересовать.

Клаус кивнул, и они вместе отправились в сторону лаборатории.

***


Ей казалось, что ее сознание покрыто толстым слоем льда. Плотным, твердым и бесконечно холодным. Через эту толщу невозможно прорваться, пробиться и вынырнуть в мир людей, в другое измерение. В чужое, незнакомое пространство. Здесь ей было тесно.

Перед глазами то и дело менялись картинки, отрывки, кадры, будто неумелый режиссер снимает дешевое кино. Камера дрожит, фокус сбивается, но ощущений никаких. Ни боли, ни страха. Безвкусно и бесцветно. Под тяжестью каменного, многовекового льда. Лед сковывает движения, не дает связно мыслить, искажает реальность, создает иную, вынуждает в ней существовать.

Иногда она бежит. Убегает. По длинным коридорам, к свету, спотыкается, падает. Иногда понимает, что обездвижена и не способна пошевелиться. Сориентироваться невозможно, как и невозможно сбросить холодные оковы, стягивающие запястья и виски.

Одна и никого нет рядом. Она и не знает, кто мог бы ей помочь. На ум не приходит ни одного имени, ни одного знакомого лица. Единственная в своей собственной вселенной, где-то на краю космоса, среди миллиарда звезд на черном небе. С занемевшей душой и застывшей памятью.

***


Белла вышла из комы только через несколько месяцев, когда никто из медперсонала уже не надеялся и не ждал. Ранним утром открыла глаза и медленно обвела осмысленным взглядом комнату. Царапины и ссадины на лице к этому времени уже давно прошли, синяки и шрамы рассосались, переломы срослись. Проснулась, будто после глубокого сна, немного растерянная, бледная и заспанная. Как только приборы зафиксировали активность мозга, сработал сигнал для вызова врача, и через минуту палата была наполнена людьми. Снимали показания, брали анализы, записывали данные, что-то спрашивали. Она не выдержала, закрыла глаза и заснула. Теперь уже простым сном.

Через день девушку отключили от аппарата искусственного дыхания, и Белла смогла за много дней молчания произнести свое первое слово. Оно далось ей с большим трудом. Медленно и неуверенно проходя через горло, замерло на языке и сорвалось тихим хрипом с губ.

- Где?

Джейсон склонился над ней, проверяя реакцию зрачков на свет. Удовлетворенно кивнув, широко улыбнулся.

- Добро пожаловать на грешную землю. Ты меня слышишь? Кивни, если слышишь.

Она на секунду закрыла глаза, потом медленно кивнула в знак согласия.

- Да, - горло ссадило после эндотрахиальной трубки, каждый звук будто имел крошечное лезвие и резал нежную слизистую оболочку. Голос тихий и безжизненный. - Что произ...

- Ты попала в аварию, - спокойно опередил ее вопрос Джейсон. - Помнишь?

Она смотрела на высокого, пожилого врача в белоснежном халате, старалась сфокусировать на его лице взгляд, попутно понимая, что она ничего не помнит. Совсем ничего. Даже своего имени. Пусто. Как бы не пытался изнуренный мозг проникнуть в прошлое, везде встречалась непроницаемая стена.

В голове звенело, больничная палата плыла перед глазами. Сознание будто взбунтовалось, вырвалось из под контроля, она с трудом понимала, что происходит. Язык не слушался, ей так много хотелось спросить, но вместо полноценных фраз, вырывались жалкие обрывки звуков. Бесконечные, хаотичные мысли не складывались в единую картину, не поддавались пониманию, оставаясь словно чужими.

- Нет, - девушка вяло покачала головой, отводя взгляд.

- Не страшно, - он сделал запись в планшете, постучав кончиком шариковой ручки по бумаге, и произнес уверенно. - Это последствия комы. Через несколько дней память восстановится.

- Вы уверенны?

- Конечно. А пока отдыхай. Через час сделаем тебе энцефалограмму и томограмму.

К концу недели были проведены все обследования, и уверенность Реддса таяла с каждым новым анализом, с очередным проведенным тестом. Речь девушки постепенно восстанавливалась, вернулась координация движений. Она заново училась говорить и ходить, но вот вспомнить кто она и откуда, так и не смогла. В ее карточке появилась новая запись: ретроградная амнезия. Были подключены лучшие нейрохирурги, назначен курс лечения, но память даже частично так к ней и не возвратилась.

***


- Доброе утро, Белла. Как самочувствие? - произнес Клаус, заходя в просторную палату. Пока она здесь находилась, он успел к ней даже привыкнуть. В надежде, что в один прекрасный момент память вернется к ней, он провел ни один час за разговорами с девушкой. Она мало говорила, предпочитала больше слушать, но слушала внимательно, не отводя взгляда карих глаз от собеседника. Редко улыбалась, двигалась осторожно, будто после аварии боялась совершить любое резкое движение, которое приведет к новой травме. Часто выглядела растерянной, иногда путалась и сбивалась с мысли, но в целом, производила впечатление спокойного и рассудительного человека. Правда, бывали моменты, когда она наотрез отказывалась говорить, погружаясь в глубокое молчание и не реагируя ни на какие вопросы. Хоть она и не признавалась в этом, но факт, что восемнадцать лет ее жизни, навсегда останутся белым пятном, действовал на нее самым худшим образом.

- Доброе, сэр, - откликнулась она и отложила в сторону книгу, которую читала. - Что-нибудь удалось выяснить обо мне?

- Вопрос, который она всегда задавала первым. Клаус отрицательно покачал головой, присаживаясь рядом с ней на стул.

- Увы, ничего.

- Если бы вы только узнали, где я жила раньше, с кем общалась, кто мои родители, это могло бы несомненно мне помочь, - она дотронулась ладонью губ, прикусив зубами ноготь. Кончики пальцев дрожали. - Если бы я могла только увидеть кого-нибудь, кого я раньше знала... может быть...

- Мне очень жаль, Белла, но мы ничего о тебе не знаем, кроме имени, которое ты сама нам назвала. Но я говорил с мистером Реддсом, и он считает, что оптимальное решение в твоем случае — провести сеанс гипноза. Именно это я и пришел с тобой сегодня обсудить. Ты знаешь, что такое гипноз?

Она посмотрела на него серьезно и внимательно. Карие глаза потемнели, превратившись в два черных омута.

- Примерно, - размеренно произнесла девушка.

- С помощью него, мы сможем заглянуть в твое прошлое и узнать, что же с тобой произошло. Это единственный шанс. Нужно только твое согласие.

Белла перевела взгляд на окно, где за стеклом шелестела листва деревьев. Минуту молчала, обдумывая его слова.

- Немного не то, что я хотела, - после паузы протянула она. - Но у меня не слишком большой выбор. Я согласна, если это поможет хоть что-нибудь вспомнить или по крайней мере узнать какие-то факты обо мне.

- Должен тебя сразу предупредить, что далеко не все люди поддаются гипнозу, и уж конечно, не могу дать никаких точных прогнозов о результатах. Они способны удивить нас всех и быть далеки от ожиданий.

- Я понимаю, - кивнула она. - И готова рискнуть.

Уходя от девушки, Клаус с сожалением подумал о том, что какие бы не были результаты гипноза, ей все равно никогда не удастся их узнать. Теперь амнезия казалась ему не таким уж плохим вариантом. Для нее же будет лучше оставаться в своем святом беспамятстве. Ее все равно уже давно нет. Белла Свон мертва. Для всех. Нет на свете такого человека. По сути, она и ему была больше не нужна, он получил то, на что даже не смел рассчитывать. Осталось только выудить из ее памяти немного сведений, дополнить ради профессионального интереса картину. А дальше... А дальше все зависело от того, что она сможет ему рассказать.

Потрясающе! Ольга, огромное спасибо за главу!
Что же теперь будет? Даже представить не могу, что вы дальше задумали.
Буду с нетерпением ждать продолжения. Очень)

Так неожидано, и интерессно! Я жду продолжения... так интерессно что с ней будет, да и что с Эдвардом, тоже?

Оленька, зашла просто проверить, а тут продолжение. спасибки. Значит Белка живая, а что там с ребенком, почему доктора ничего не сказали? Эдвард нашел ее тесты? А охотник за вампирами мне не понравился! Жду даль ше!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
_________________

Полностью поддерживаю комментарий выше. Как там с беременностью?! Надеюсь, что она не потеряла ребёнка? Хотя, при такой аварии... Вряд ли это возможно... Но глава замечательная, так держать! Рада, что это не конец!
_________________

Ухты! Белла ниего непомнит... А как же Эд?
Оленька, спасибо за новую главу, жду продолжения , ибо у мну накопилась куууча вопросов, хочу получить ответы!
_________________

Оленька, нарастила новые ногти буду грызть их. Хочу продууууууууууу!
_________________

Оля, на одном дыхании прочитала все сразу, большущая просьба, П...Р...О...Д...У...
_________________

Девочки! Всем огромное спасибо за комментарии!


Olichka Cullen Спасибо)))


Что-то непременно будет)))


Ну, а с Эдвардом то что? Жив-здоров... хотя, возможно, и переживает)


Боюсь, обо всем придется рассказать по порядку. Единственное, что скажу, что доктора не дураки, Эдвард тесты никакие не нашел, а ребенок у нас не простой ;)


И Эда, она соответственно тоже не помнит, и еще долго не вспомнит...


Новые ногти это хорошо. Красивые поди... длинные))) А мне с такими будет неудобно по клаве стучать))))) Ты уж их не грызи сильно то, жаль красоту) За мной должок, как с ним расквитаюсь, так сразу и за продолжение возьмусь)

DayanaСпасибо огромное, очень рада что понравилось, постараюсь не задерживать)

 » Глава 19.

Можно потерять память, можно заставить себя забыть, но события, произошедшие в нашей жизни, никогда окончательно не сотрутся. Они останутся где-то в глубинах подсознания глубокими или не очень шрамами и будут время от времени напоминать о себе ноющей болью в районе солнечного сплетения. Ничто не проходит бесследно. На наших линиях жизни, как на чистом стекле, остаются отпечатки пальцев от чужих людей, поступков, событий, до тех пор, пока прозрачная поверхность не становится заляпанной настолько, что сквозь нее уже ничего невозможно разглядеть.

Чтобы воссоздать события, предшествующие аварии, в которую попала Белла Свон, Клаусу Фреберману и психотерапевту, вызванному специально для этого случая, понадобилось достаточно много времени. Они медленно погружались в темные глубины памяти, наугад вырывая отдельные дни, заставляли девушку вновь и вновь переживать то, что с ней случилось. Из тысячи прожитых ей минут и часов, приходилось выбирать только самое необходимое, находить среди повседневных событий, те, которые так или иначе на нее повлияли и могли ответить на их вопросы.

Прежде чем начать сеанс, ее усадили в глубокое кресло. Она закрыла глаза и полностью расслабилась. Но как только ее сознание погрузилось в глубокий транс, перенося девушку в далекое прошлое и заставляя все заново переживать, будто в первый раз, ее ресницы тревожно затрепетали, а губы задрожали. Ее речь была прерывистой и резкой, словно она с трудом заставляла себя озвучивать то, что с ней происходит, но голос звучал громко и надрывно. Свободно лежащие на подлокотниках ладони, сжались в кулаки, как если бы воспоминания причиняли ей физическую боль. Постепенно из разрозненных отрывков сложилась целостная картина. Все началось одним вечером, почти четыре года назад, когда родители девушки уехали вместе с ее младшим братом в гости к знакомым.

«Билли Блек — так зовут лучшего друга отца, с которым они общаются много лет, и он живет в резервации. Резервация находится за много миль от нас, поэтому Чарли, Камилла и Джейк должны были вернуться только на следующий день ближе к вечеру».

Чтобы скоротать время, девушка вечером отправилась к своей подруге Лорен. Было поздно, сумерки давно опустились на маленький город. Дом Лорен находился в другом конце Форкса, на самой окраине и, чтобы добраться до него пришлось идти по окружной дороге. Она бы и рада была остаться дома, но перспектива провести вечер в одиночестве, пугала больше темноты и пустынного шоссе.

«Шоссе. Мне встречаются редкие машины. Их дальний свет слепит глаза. Я иду низко опустив голову, стараясь держаться ближе к обочине. Читаю про себя стихи, которые нам задали выучить в школе. Строчку за строчкой, строфу за строфой. Когда рядом останавливается машина, я продолжаю идти, не обращаю внимания. Становится страшно. Страх липкий и приторный разливается внутри и склеивает дыхание. Их четверо, двое сидят спереди, двое сзади. Я слышу их голоса, каждый по отдельности, но, в общем, они сливаются в один гул, из которого сложно вычленить отдельные слова. Только интонации. Резкие, наглые, вызывающие. Бежать некуда. С одной стороны лес, с другой дома, но слишком далеко, чтобы успеть до них добраться».

Ее изнасиловали. Их было четверо, молодые и пьяные. Им просто хотелось развлечения, она просто попалась на их пути. Все очень просто — стечение обстоятельств, случайность. Если бы она осталась дома, если бы родители не уехали. Если бы, если бы…

«Темно. Темно в салоне, в котором я вдруг оказалась. Я слышу голоса, но не вижу лиц. Больше всего мне хочется увидеть их лица, чтобы запомнить. Навсегда запомнить. Машина едет, потом останавливается. Я пытаюсь вырваться, убежать, но меня держат крепко. Так крепко и так много рук, что я не в силах даже пошевелиться. Меня вытаскивают из салона, я чувствую под ногами мягкую землю, с их голосами смешивается гул леса. Сердце бьется сильно и быстро, будто каждым ударом хочет поторопить медлительные минуты. С меня срывают одежду и прижимают лицом к шершавому стволу дерева. Я чувствую каждое прикосновение, каждое проникновение. Грубое, безжалостное, настойчивое. От боли, я с такой силой прикусываю губу, что рот наполняется соленым вкусом крови. По щекам текут горячие слезы. Мой крик переходит в тихое поскуливание. Я считаю про себя секунды. Я считаю, чтобы не потерять сознание, ведь я еще не видела кто... Это так важно для меня знать. Раз, два, три... Смешиваются запахи леса и тех, кто сзади меня, смешивается их довольный смех и пение ночных птиц. Мои руки держат высоко над головой и я впиваюсь пальцами в кору, от чего ломаются ногти. Раз, два, три... Они постоянно меняются. Я чувствую каждого в себе, и внизу живота у меня словно раскаленная сталь. Раз, два, три...»

К Лорен она так и не пришла. Вернулась домой, стараясь не попадаться никому на глаза. Одна только мысль о том, что ее заметят в таком виде, наводила ужас. Теперь не было дела до страха перед пустынной дорогой и поздним часом. Все сосредоточилось вокруг того, чтобы встретить как можно меньше людей. А остальное стало не важным: и разбитые колени, и сломанные ногти, и порванная одежда. И даже пульсирующая боль во всем теле, и чувство брезгливости и опустошенности в том месте, где судорожно билось сердце.

Дома она закрыла все двери на замок, стянула дрожащими руками одежду и отправилась в душ.

«Я опускаюсь на колени в ванне, не обращая внимания на ссадины и синяки, и зажав голову руками, наклоняюсь так низко, что лоб касается холодной эмалированной поверхности. Не смотря на то, что из душа льется горячая, обжигающая вода, меня бьет озноб. Такой сильный, что это больше похоже на судороги. Я плотно сжимаю челюсти, чтобы не стучали зубы и силой прикусываю нижнюю губу. От этой невинной боли становится чуть легче, она немного заглушает стыд».

Стыд — вот что она вынесла из всего случившегося, и именно он определил ее дальнейшее поведение. Он не позволил что-либо рассказать ни отцу, ни тем более Камилле. Только представив, как она, сбиваясь, пересказывает события вечера, вернувшейся счастливой семье, по ее телу прокатывалась новая волна дрожи. Нет, никогда бы она не смогла пережить это еще раз, пусть даже на словах. Никогда бы не смогла повторить и признаться, что с ней сделали. Ведь она сама пошла поздно вечером к Лорен, сама виновата, сама ответит. Будучи шерифом, отец наверняка бы поставил весь город на уши, чтобы найти насильников, но именно это и пугало девушку. Не тот факт, что их поймают, а то, что о происшествии узнает весь Форкс. На нее будут сочувственно оглядываться, ее будут жалеть, ее имя несколько недель не будет сходить с людских языков, а все это время она будет помнить чужие грубые прикосновения, тяжелое дыхание на своей шее и заливистый пьяных смех. Ее заставят пройти унизительные процедуры, зафиксируют синяки и ушибы на теле, занесут показания в протокол, и этой истории никогда не будет конца, она будет документально подтверждена, а на ней самой навсегда останется клеймо. Но все это было бы потом, после того, как она озвучит те самые первые слова признания, глядя в глаза своих близких, а она не сможет этого сделать. Не сможет и все. Ей было стыдно. Стыдно и больно.

В тот вечер она выкурила свою первую сигарету. У нее появилась привычка плотно сжимать челюсти, и ее движения утратили былую плавность, став резкими и нервными.

В школе у нее никогда не водилось много друзей, она не была общительной, поэтому перемены в характере не бросались в глаза. Девушка стала просто чуть более замкнутой и молчаливой. Камилла, занятая воспитанием маленького Джейка, не придавала этому значение, списывая все на переходный возраст. Отец постоянно пропадал на работе, и видя дочь лишь редкими вечерами, не замечал, что девушка перестала улыбаться, а ее глаза наполнились холодным равнодушием. Надо отдать должное, Белла сделала все от нее зависящее, чтобы тот вечер навсегда остался в тайне. К следующему дню, когда должны были вернуться родители, она привела себя в порядок, выбрала из своего гардероба одежду с длинными рукавами, чтобы скрыть багровые синяки на запястьях и натянула на губы слабое подобие улыбки. Чрезмерную бледность объяснила легким недомоганием, и хоть каждое ее движение отдавалось пульсирующей болью, старалась вести себя обыкновенно.

В ее душе нарастало чувство обжигающего стыда. Оно не проходило со временем, а наоборот, будто набирало силу. События и детали не стирались из памяти, а продолжали алеть перед глазами ярким пятном. Измученное сознание никак не хотело избавиться от пережитого шока, оно ежедневно поднимало из своих глубин даже самые незначительные мелочи и заставляло переживать их заново только для того, чтобы вспомнить лица. Каждую минуту, каждый жест, в строгой последовательности, вновь и вновь. Но именно лиц девушка вспомнить не могла, как ни старалась. Возможно, в темноте, она действительно никого не видела, возможно, это была защитная реакция мозга, но так или иначе, она не знала, кто это сделал. В ее голове были лишь неясные силуэты и смутные тени.

Впервые это случилось через несколько месяцев после изнасилования. Тогда, в шумном гипермаркете ей показалось, что она увидела одного из них. Сердце забилось в два раза быстрее, а руки задрожали. Затем это повторилось еще раз и еще. И чем больше она обращала внимание, чем пристальней вглядывалась в лица совершенно незнакомых мужчин, тем чаще находила в них сходство с теми другими. Тогда в ней появилось, еще не знакомое ранее, чувство слепой ярости.

Что такое ярость? Ярость это довольно простое и прямолинейное чувство, оно не обладает изворотливостью и многогранностью, оно бьет сильным потоком, сметая все на своем пути. Когда единственным выходом становится ее выплеск, а все остальное теряется на фоне этого желания. А когда приходиться ее сдерживать – это гнев. Гнев на себя, на свою слабость и беспомощность. Ярость сковывает по рукам и ногам, не дает вдохнуть полной грудью, она обвивает горло терновым венцом, медленно разливается по венам, наполняет грудь, пока не распространится по всему телу. И тогда, каждый нерв, каждая клеточка кожи, до мозга костей, до самого ядра стремится освободиться от нее.

«Кончики пальцев начинают дрожать. Сначала, едва заметно, но с каждой секундой все сильнее и сильнее. Я сжимаю кулаки в бесполезной попытке расслабиться, по привычке начинаю считать, до десяти, до ста, до тысячи. Это может длиться минуту, а может и час. Толчком для начала необратимой реакции может стать все что угодно: неловкий жест, неудачный взгляд. Иногда я могу смотреть на одного из своих одноклассников, и чувствовать, как в груди начинает клокотать ярость. Это как русская рулетка, никогда не знаешь, кто будет следующим, на кого укажет робкая рука фортуны, и он привлечет мое внимание. Я сама не знаю, как эта схема внутри меня работает, но работает всегда безотказно. Я учусь ее контролировать, я медленно, через нос делаю глубокий вдох. Один, второй, третий. Бывает, что это помогает, сердце перестает биться в учащенном ритме, мышцы расслабляются, и через несколько мгновений я могу вернуться к своему нормальному состоянию. Но с каждым разом мне все труднее это делать, с каждым разом сложнее сдержаться и не поддаться единственному, преследующему на тот момент, меня желанию.»

Время не лечило ее раны и разум не пытался ему в этом способствовать, загоняя девушку все дальше и дальше в беспросветную мглу. Справляться с собой она научилась по средствам причинения боли себе же. Так внутренние стороны ее обеих рук быстро покрылись тонкими, сначала багровыми, потом белыми шрамами, но широкие браслеты и длинные рукава одежды прекрасно скрывали их от посторонних глаз. Ничего серьезного, никаких попыток покончить жизнь самоубийством. Она как никто другой, прекрасно знала – если нужны непоправимые последствия, резать следует не поперек, а вдоль. Она же проделывала это, осторожно касаясь лезвием тонкой кожи так, чтобы оно чуть рассекало вену, но не перерезало.

В таком ритме прошли три года ее жизни. За эти три года она стала хитрее и изворотливее. Свои слабости научилась скрывать, так же как и свои странности. Быстро поняла, для того чтобы не привлекать лишнее внимание, нужно иногда улыбаться, отвечать на вопросы, поддерживать разговор. Но улыбка, стоило ей отвернуться, разбивалась вдребезги, а слова оставались лишь безжизненными звуками. Она ежедневно создавала вокруг себя фантом нормальной жизни, в действительности же давно потеряв к ней интерес. И если дома у нее хватало сил поддерживать иллюзию, то за его пределами эти силы иссякали. Единственным, кто смог к ней пробиться , был Джейк. Она испытывала к нему хоть холодные, но чувства, хоть слабую, но привязанность. Он был к ней на шаг ближе всех остальных, и этот шаг был сделан именно тогда, когда другие оказались далеко за пределами ее досягаемости.

Ее взгляд утратил легкость и искренность. От постоянного ожидания увидеть знакомые черты в лицах посторонних, стал колючим и холодным. Она целиком и полностью находилась в режиме ожидания, собранная и готовая ко всему. Пока это действительно не произошло.

Ужас! Теперь понятно, почему она стала такой. После всего того, что с ней было, это и не удивительно А мы узнаём о жизни Беллы только после того, как она потеряла память)
Ольга, прервала на самом интересном месте! И в ком же она узнала знакомые черты? Буду очень ждать продолжения)
Большое спасибо за главу!

Неожиданно, очень неожиданно! Бедная Белла, надеюсь что дальше мы узнаем о ком идет речи, и очень интересно что же будет дальше...