Erina:
Сергей Сосновский
«Москва»
Разольется рассвет пурпурный,
Окрашая в златистый блеск.
Небоскребов фасад гламурный.
В окна с ветром ворвалась весть…
Что проснулись бетонные джунгли,
В стеклах эхо мануфактур.
Словно тонны сжигая углей,
Белым дымом застлая текстур…
Семь высоток – Великих Зодчих,
Что за нами следят с облаков.
Засоренных пылью обочин,
Бирюзовых реки берегов.
Я бреду по аллее весенней.
Сквозь гранит тротуара вдаль.
И в витринах плывет отраженье
Незнакомой дороги спираль.
Запетляла, свернула, разбита…
Разошлась капиллярам под стать.
Вовлечет словно волны магнита.
Заставляя все также мечтать.
Что пройдешь ту дорогу снова,
Погрузившись в его суету.
И брусчаток ухабы не новы,
И знакома тропинка к мосту.
У перилок чугунных станешь.
Ветер рваный воет с воды.
На великий Город глянешь.
Первый в небе призрак звезды.
Озаряя закатом стены.
Нерушимых Кремлевских ворот.
Словно взгляд обладая рентгеном,
Одолев каждый твой поворот…
Возвратится в протез Москворецкий,
Заставляя почувствовать грусть…
Засмеяться заставит по – детски…
Завтра снова к тебе я вернусь!
И не спит никогда этот город.
Даже ночь ломает тишь.
Даже если на улице холод.
Даже если в подушку сопишь.
Навсегда в моем сердце столица.
Навсегда эта серость дворов.
Столь родные ты даришь мне лица!
Столь желанные дни вечеров!
mariya-krasa:
Майков А. Н. - «Древний Рим»
Я видел древний Рим: в развалине печальной
И храмы, и дворцы, поросшие травой,
И плиты гладкие старинной мостовой,
И колесниц следы под аркой триумфальной,
И в лунном сумраке, с гирляндою аркад,
Полуразбитые громады Колизея...
Здесь, посреди сих стен, где плющ растет, чернея,
На прахе Форума, где у телег стоят
Привязанные вкруг коринфской капители
Рогатые волы, - в смущеньи я читал
Всю летопись твою, о Рим, от колыбели,
И дух мой в сладостном восторге трепетал.
Как пастырь посреди пустыни одинокой
Находит на скале гиганта след глубокой,
В благоговении глядит, и, полн тревог,
Он мыслит: здесь прошел не человек, а бог, -
Сыны печальные бесцветных поколений,
Мы, сердцем мертвые, мы, нищие душой,
Считаем баснею мы век громадный твой
И школьных риторов созданием твой гений!..
Иные люди здесь, нам кажется, прошли
И врезали свой след нетленный на земли -
Великие в бедах, ив битве, и в сенате,
Великие в добре. Великие в разврате!
Ты пал, но пал, как жил... В падении своем
Ты тот же, как тогда, когда, храня свободу,
Под знаменем ее ты бросил кров и дом,
И кланялся сенат строптивому народу...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Таким же кончил ты... Пускай со всей вселенной
Пороков и злодейств неслыханных семья
За колесницею твоею позлащенной
Вползла в твой вечный град, как хитрая змея;
Пусть голос доблести уже толпы не движет;
Пускай Лициния она целует прах,
Пускай Лициний сам следы смиренно лижет
Сандалий Клавдия, бьет в грудь себя, в слезах
Пред статуей его пусть падает в молитве -
Да полный урожай полям он ниспошлет
И к пристани суда безвредно приведет:
Ты духу мощному, испытанному в битве,
Искал забвения... достойного тебя.
Нет, древней гордости в душе не истребя,
Старик своих сынов учил за чашей яду:
"Покуда молоды - плюща и винограду!
Дооблачных палат, танцовщиц и певиц!
И бешеных коней, и быстрых колесниц,
Позорищ ужаса, и крови, и мучений!
Взирая на скелет, поставленный на пир,
Вконец исчерпай всё, что может дать нам мир!
И, выпив весь фиал блаженств и наслаждений,
Чтоб жизненный свой путь достойно увенчать,
В борьбе со смертию испробуй духа силы,
И, вкруг созвав друзей, себе открывши жилы,
Учи вселенную, как должно умирать".
procterr:
ОЛЕГА ЩЕРБАКОВА. РЕТРО-ЯЛТА
Д. Минаев
На исходе лета в Ялте
Слишком шумно, слишком модно,
И искать уединенья
Там, конечно, очень трудно.
Только сменит вечер ясный
Зной томительного дня,
Просыпается движенье, -
Грохот, звон и беготня.
Слышны смех и женский говор
На террасах и балконах;
Скачет публика в колясках,
В шарабанах, в фаэтонах.
То промчится кавалькада...
Лиц, фигур, нарядов смесь.
А туда, на берег моря,
Высыпает город весь.
Тут найдем разнообразье,
Пестроту калейдоскопа,
Тут лицом к лицу с Востоком
Часто сходится Европа.
Тут мы встретим иностранцев,
Киевлян, костромичей,
Снобсов с Невскаго проспекта
И с Арбата москвичей,
Из Берлина офицеров,
Моряков с британской шкуны,
Счастья баловней, живущих
Под охраною фортуны.
И, пока не разразилась
Над счастливцами гроза,
На большой дороге жизни
Пыль пускающих в глаза.
Эшалиев Эльдар . Старая Ялта
Н.Заболоцкий
Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый,
Повеял на меня - и этот сонный Крым,
И этот кипарис, и этот дом, прижатый
К поверхности горы, слились навеки с ним.
Здесь море - дирижер, а резонатор - дали,
Концерт высоких волн здесь ясен наперед.
Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,
И эхо средь камней танцует и поет.
Акустика вверху настроила ловушек,
Приблизила к ушам далекий ропот струй.
И стал здесь грохот бурь подобен грому пушек,
И, как цветок, расцвел девичий поцелуй.
Скопление синиц здесь свищет на рассвете,
Тяжелый виноград прозрачен здесь и ал.
Здесь время не спешит, здесь собирают дети
Чабрец, траву степей, у неподвижных скал.
Fleur-du-Bien:
Анна Ахматова "Венеция"
Золотая голубятня у воды,
Ласковой и млеюще-зеленой;
Заметает ветерок соленый
Черных лодок узкие следы.
Сколько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.
Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.
mariya-krasa:
Цветаева М. И. - «Берлину»
Дождь убаюкивает боль.
Под ливни опускающихся ставень
Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль
Копыта — как рукоплесканья.
Поздравствовалось — и слилось.
В оставленности златозарной
Над сказочнейшим из сиротств
Вы смилостивились, казармы!
Ингеборг:
В. Брюсов
Венеция
Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах,
В формах выпукло-прекрасных представал пред взором
прах?
Здесь - пришлец я, но когда-то здесь душа моя жила.
Это понял я, припомнив гондол черные тела.
Это понял, повторяя Юга полные слова,
Это понял, лишь увидел моего святого Льва!
От условий повседневных жизнь свою освободив,
Человек здесь стал прекрасен и как солнце горделив.
Он воздвиг дворцы в лагуне, сделал дожем рыбака,
И к Венеции безвестной поползли, дрожа, века.
И доныне неизменно все хранит здесь явный след
Прежней дерзости и мощи, над которой смерти нет.
1902
Erina:
Виктор Овсянников
Манхэттен
Ступив ногою на Манхэттен,
Не причиняй душе урон –
Беги скорей через всё это,
Нависшее со всех сторон!
Несись по Пятой авеню
Или зигзагом по Бродвею!
Не мешкая и поживее
Ищи укромную скамью,
Где негры спят на горке скальной,
Где мир иной –
Там Парк Центральный.
Не путать с ЦПКиО –
Скорей бы черт побрал его!
Жаль, Пушкин не бывал в Нью-Йорке,
И не сидел на том пригорке,
Где негры спят на почве скальной,
Где мир иной,
Где Парк Центральный.
mariya-krasa:
Николай Гумилев. Городок
Над широкою рекой,
Пояском-мостом перетянутой,
Городок стоит небольшой,
Летописцем не раз помянутый.
Знаю, в этом городке -
Человечья жизнь настоящая,
Словно лодочка на реке,
К цели ведомой уходящая.
Полосатые столбы
У гауптвахты, где солдатики
Под пронзительный вой трубы
Маршируют, совсем лунатики.
На базаре всякий люд -
Мужики, цыгане, прохожие -
Покупают и продают,
Проповедуют слово божие.
В крепко-слаженных домах
Ждут хозяйки белые, скромные,
В самаркандских цветных платках,
А глаза все такие темные.
Губернаторский дворец
Пышет светом в часы вечерние.
Предводителев жеребец -
Удивление всей губернии.
А весной идут, таясь,
На кладбище девушки с милыми,
Шепчут, ластясь: «Мой яхонт-князь!» -
И целуются над могилами.
Крест над церковью взнесен,
Символ власти ясной, Отеческой,
И гудит малиновый звон
Речью мудрою, человеческой.
Ингеборг:
Н. Гумилев "Норвежские горы"
Я ничего не понимаю, горы:
Ваш гимн поет кощунство иль псалом,
И вы, смотрясь в холодные озера,
Молитвой заняты иль колдовством?
Здесь с криками чудовищных глумлений,
Как сатана на огненном коне,
Пер Гюнт летал на бешеном олене
По самой неприступной крутизне.
И, царств земных непризнанный наследник,
Единый побежденный до конца,
Не здесь ли Бранд, суровый проповедник,
Сдвигал лавины именем Творца?
А вечный снег и синяя, как чаша
Сапфирная, сокровищница льда!
Страшна земля, такая же, как наша,
Но не рождающая никогда.
И дивны эти неземные лица,
Чьи кудри — снег, чьи очи — дыры в ад,
С чьих щек, изрытых бурями, струится,
Как борода седая, водопад.
mariya-krasa:
Брюсов В. Я.
«Опять в Венеции»
Опять встречаю с дрожью прежней,
Венеция, твой пышный прах!
Он величавей, безмятежней
Всего, что создано в веках!
Что наших робких дерзновений
Полет, лишенный крыльев! Здесь
Посмел желать народный гений
И замысл свой исчерпать весь.
Где грезят древние палаты,
Являя мраморные сны,
Не горько вспомнить мне не сжатый
Посев моей былой весны,
И над руиной Кампаниле,
Венчавшей прежде облик твой,
О всем прекрасном, что в могиле,
Мечтать с поникшей головой.
Пусть гибнет все, в чем время вольно,
И в краткой жизни, и в веках!
Я вновь целую богомольно
Венеции бессмертный пpax!
Erina:
Микола ЗЕРОВ
"Александрия"
Завечерела водная стихия,
Пассатный ветер в парусах ревет,
И темный наш корабль, кренясь, идет
В знакомый порт, к огням Александрии.
Он раздвигает сумерки густые,
Он, как живой, желанной встречи ждет:
Здесь милых Муз веселый хор поет!
О сердце мира! Наша Пиэрия!
Мы знали и степей сарматский зов,
И Фидиевых мраморных богов,
Печаль Сафо и клич сирен призывный, –
О нас ничто не волновало так,
Как Фарос твой, твой Гепастадий дивный,
Из мрака черного вознесшийся маяк!
Erina:
Анатолий Бешенцев
"Лебедянь"
Есть город малый на Дону,
Он мне милей большой Рязани, *
В садах цветущих утонул,
Плывёт в тумане утром ранним.
Всегда бываю счастлив тут –
Ведь я родился в Лебедяни,
А как прекрасен женский люд,
Сравнимый только с лебедями!
Ещё я тем всегда горжусь,
Что наш народ добыл здесь волю:
Ярмо врагов стряхнула Русь –
Поклон, о Куликово поле!
Крести чело, Отчизна-мать:
Навек оставила година
Твоих сынов в земле лежать
От стен московских до Берлина.
Но, не забыв о тех боях,
В гербе своём ты отразила
Красу и яблоки в руках,
Сказав, что в мире только – сила.
Я всю страну люблю мою,
Любым селеньям – много дани,
Но песню эту вот пою
Лишь только нежной Лебедяни.
Lotos-spring:
Павел Антокольский
СТОКГОЛЬМ
Футбольный ли бешеный матч,
Норд-вест ли над флагами лютый,
Но тверже их твердой валюты
Оснастка киосков и мачт.
Им жарко. Они горожане.
Им впаянный в город гранит
На честное слово хранит
Пожизненное содержанье.
Лоснятся листы их газет,
Как встарь, верноподданным лоском.
Огнем никаким не полоскан
Нейтрального цвета брезент.
И в сером асфальтовом сквере,
Где плачет фонтан, ошалев,
Отлично привинченный лев
Забыл, что считается зверем.
С пузырчатой пеной в ноздрях,
Кольчат и колюч, как репейник,
Дракон не теряет терпенья,
Он спит, ненароком застряв
Меж средневековьем и этим
Прохладным безветренным днем.
Он знает, что сказка о нем
Давно уж рассказана детям.
Пусть море не моет волос,
Нечесаной брызжет крапивой,
Пусть бродит, как бурое пиво,
Чтоб Швеции крепче спалось!
Erina:
Фернандо Пессоа
"В бумажном листе спит великий египетский Сфинкс..."
В бумажном листе спит великий египетский Сфинкс...
Я пишу - и его очертанья сквозят под рукой,
А поодаль растут пирамиды.
Я пишу - и, нечаянно глянув на кончик пера,
Вижу профиль Хеопса...
Роняю перо.
Все темнеет. Я падаю в бездну веков...
В глубине пирамиды я горблюсь под этой же лампой,
И вся косность Египта хоронит меня и стихи...
Слышу в скрипе пера
Смех Великого Сфинкса,
И огромная, необозримая лапа
Сметает с бумаги слова -
И в бумажной пустынности труп фараона
Не спускает с меня неподвижно расширенных глаз.
Наши взгляды встречаются,
И в глубине перспективы
На пути от меня к моим мыслям
Плещет Нил и на солнце играют
Весла, золото и вымпела.
Это древнее золото - я, саркофаг фараона...
Lotos-spring:
И. Никитин
Русь
Под большим шатром
Голубых небес, —
Вижу — даль степей
Зеленеется.
И на гранях их,
Выше темных туч,
Цепи гор стоят
Великанами.
По степям, в моря,
Реки катятся,
И лежат пути
Во все стороны.
Посмотрю на юг:
Нивы зрелые,
Что камыш густой,
Тихо движутся;
Мурава лугов
Ковром стелется,
Виноград в садах
Наливается.
Гляну к северу:
Там, в глуши пустынь,
Снег, что белый пух,
Быстро кружится;
Подымает грудь
Море синее,
И горами лед
Ходит по морю;
И пожар небес
Ярким заревом
Освещает мглу
Непроглядную...
Это ты моя,
Русь державная.
Моя родина
Православная!
Широко ты, Русь,
По лицу земли,
В красе царственной
Развернулася!
У тебя ли нет
Поля чистого,
Где 6 разгул нашла
Воля смелая?
У тебя ли нет
Про запас казны,
Для друзей стола,
Меча недругу?
У тебя ли нет
Богатырских сил,
Старины святой,
Громких подвигов?
Перед кем себя
Ты унизила?
Кому в черный день
Низко кланялась?
На полях своих,
Под курганами,
Положила ты
Татар полчища.
Ты на жизнь и смерть
Вела спор с Литвой
И дала урок
Ляху гордому.
И давно ль было,
Когда с Запада
Облегла тебя
Туча темная?
Под грозой ее
Леса падали,
Мать сыра-земля
Колебалася,
И зловещий дым
От горевших сел
Высоко вставал
Черным облаком!
Но лишь кликнул царь
Свой народ на брань, -
Вдруг со всех концов
Поднялася Русь.
Собрала детей,
Стариков и жен,
Приняла гостей
На кровавый пир.
И в глухих степях,
Под сугробами,
Улеглися спать
Гости навеки.
Хоронили их
Вьюги снежные,
Бури севера
О них плакали!..
И теперь среди
Городов твоих
Муравьем кишит
Православный люд.
По седым морям,
Из далеких стран,
На поклон к тебе
Корабли идут.
И поля цветут,
И леса шумят,
И лежат в земле
Груды золота.
И во всех концах
Света белого
Про тебя идет
Слава громкая.
Уж и есть за что,
Русь могучая,
Полюбить тебя,
Назвать матерью,
Стать за честь твою
Против недруга,
За тебя в нужде
Сложить голову!
(1851)