Нефритовые истории бухты наслаждений

До охоты.
Забравшись назад в кровать, я еще долго лежала без сна, задумчиво глядя на свечу. Теплый огонек и плавящийся мягкий воск. Пламя завораживало чарующей плавностью движений и переливами света.
В какой момент вся моя жизнь полетела к чертям? Сколько моих подруг и знакомых выходили замуж едва ли не спустя несколько встреч? Но именно мне судьба преподнесла подарок, заключить брак с тем, кого я так долго хранила в своем сердце. Там, на балу, до того злополучного инцидента на балконе, все было просто замечательно. Мы танцевали, шутили, обменивались комплиментами… Не стоило мне идти за ним. Марк искал даму в золотом платье, но пригласил танцевать меня, а потом именно меня потянул на балкон. Почему не оставил у колонны и не подошел к предполагаемой невесте?
Пока я была инкогнито – ему было со мной интересно, а когда он понял, что, возможно, ему предстоит прожить со мной жизнь – рассвирепел. Это выше моего понимания. Если бы не его настойчивость и инцидент с каретой – я бы только обрадовалась, что разбойник в черной маске и Марк – одно лицо.
В конце концов, поглощенная своими переживаниями я уснула, так и не погасив свечу.

Мне снился улыбающийся Марк, я слышала его смех, заглушающий шум бала, когда он увидел мое золотое платье, как нежно обнял меня и сказал, что рад тому, как все повернулось…

Я резко проснулась, когда что-то тяжелое придавило меня к кровати. После тихого вскрика я не могла выдавить из себя ни звука, меня парализовал страх. Кто это, грабители? Как они сюда попали? Окно, я же оставила его открытым…
Но вместо того, что бы искать по дому что-то ценное, мужские руки по-свойски щупали мое тело, словно имели на это полное право.
А затем последовал долгий поцелуй, уже знакомых губ. Легкая щетина покалывала нежную кожу, волнистые пряди волос слегка щекотали мои щеки. Однажды я его не узнала, но дважды это не случится. В моей комнате был не кто иной, как Марк Джексон.

И после этих слов мерзавец снова меня поцеловал! Как понять этого непостижимого мужчину? Наученная горьким опытом, я даже не пыталась вырываться. Новый поцелуй не смог затуманит мой разум, я сама впустила его язык в свой рот. Может это и подло, но я прикусила его, заставив отпрянуть.
Он чертыхнулся и рассмеялся.
- Пустите меня немедленно! – прошипела я и добавила, - вы аморальный тип!
Снова смешок.
- Я уже поняла, вас забавляет эта ситуация, так же, я оценила, насколько вы сильны. А теперь, я прошу вас убраться из моей комнаты!
Марк вдруг отстранился и приподнялся, но вместо того, что бы уйти, он медленно и уверенно начал ласкать затвердевшие соски. Ощущения были столь новы и приятны, что я с трудом подавила стон, но предательское тело выгнулось навстречу неожиданной ласке.
Все мысли разом пропали, когда одна из рук скользнула под рубашку и легла на бедро, а губы нежно ласкали шею. Его рука продвигалась все выше по бедру, а я не удержала сладострастного стона.
Как ни странно, но именно это меня и отрезвило. Глаза широко открылись и я осознала, что лежу под мужчиной, который не является моим мужем, боле того, он и не желает им становиться.
Из последних сил я вновь оттолкнула Марка:
- Вам не достаточно того унижения, которому вы уже меня подвергли? Я не желаю играть в ваши игры. Вас устроит любой исход нашей ситуации, не правда ли? Но прошу вас, хоть на мгновение, подумайте не только о себе, но и обо мне. Поймите наконец, в том, что сегодня случилось - моей вины нет, я не знала, с кем танцевала.
_________________

А вы? Вы относите себя к порядочным мужчинам? - хотелось спросить Авроре. Пытливый ум искал ответы на вопросы. Если супруг изменяет прилюдно, то он - негодяй, но если его супруга изменяет в отместку, да ещё и тайно, она поступает правильно и при этом негодяйкой не считается? Или же мистеру Фантому неважно, порядочная перед ним женщина или нет, лишь бы была красива и вызывала интерес и желание?
Логично предположить, что на маскарадах действует своя особенная логика. Спрячься за маской, притворись другим человеком - и поступай как заблагорассудится.
Аврора безропотно подчинилась, когда её повели в картинную галерею, длинный узкий коридор с большими окнами во всю стену, тяжёлыми золотыми портьерами, ярко освещенную свечами в канделябрах. Лорд Клиффорд утопил свой дом в броской роскоши, и картины были под стать - оргии на Олимпе, ленивые толстячки-купидоны, Венера, выходящая из пены морской. У этой картины Аврора как раз и остановилась.
- Удивительно, что именно эта картина привлекла вас, мистер Фантом, ведь Венера родилась из семени Урана, которого оскопил по просьбе матери Геи Бог Кронос. Гея устала от измен супруга настолько, что решила лишить его самого дорогого. А мне вы предлагаете просто-напросто изменить своему супругу? Но будет ли он достаточно наказан, если ничего не узнает?
Аврора снова говорила откровенно и дерзко, понимая при этом, что снова всё портит. Пока она ведёт себя, как легкомысленная кокетка, всё в порядке, она окружена поклонниками и вызывает симпатию. Но стоит ей открыть рот, как мужчин отталкивают откровенные речи. Никогда Авроре Темплтон не стать покладистой супругой, украшением гостиной. Не лучше ли возглавить движение суфражисток и вести их в борьбе против мужчин, за свои права?
_________________

- Вы сумасшедший! Точно! Буйно помешанный! - лошади неслись галопом, а граф хохотал во все горло.
На эту реплику он повернулся, на лице отразилось удивление.
- Вы меня пугаете! И прекратите гнать лошадей. Пусть идут рысью! - я постаралась как можно дальше отодвинуться от Себастьяна в тесном фаэтоне.

- Граф, возможно, вы правы. Нам пора поговорить и все выяснить. Вам действительно интересна моя жизнь? - дождавшись кивка, я продолжила. - Вы, когда затевали то пари, хоть осознавали последствия? Я много месяцев ломала голову над тем, почему именно я удостоилась такой "чести", - горький смешок. - Соблазнить наивную дурочку - много ума не надо. А потом меня в выдали замуж. Нет, мне не пришлось тяжело работать, я не голодала. Меня просто выдали замуж за человека на пятнадцать лет старше, больного чахоткой и которого не интересовали женщины. Знаете, почему Джон так быстро согласился? Ему нужна была жена-ширма. Молоденькую дурочку использовали второй раз. Но Джон был джентельменом, он сразу объяснил что к чему. Он также взял на себя труд обеспечить меня после своей смерти. О, с ним было очень интересно проводить время - потрясающий ученый, очень эрудированный и харизматичный. У нас обширная библиотека и много интересных вещей. Но вы только представьте себе, каково молодой жене принимать в доме любовника мужа? Когда ему стало совсем худо, мы по очереди за ним ухаживали. Джон учил меня вести дела имения, принимать твердые решения, вести дела с арендаторами и торговцами. Вместо балов, прогулок и магазинов, я становилась управляющим поместья. Подходящее занятие для юной леди, вы не находите? И каждый день я изображала любящую жену, муж которой просто дружит с соседом. В благодарнось мне перешло поместье полностью. Никто, кроме меня не имеет на него прав. Не мало, правда? А что до моральных мучений, кому они интересны? - я смотрела в даль, на леса и поля, лишь бы не смотреть на Себастьяна, не видеть торжества в его глазах

- Люблю ли я лошадей, - продолжила я после паузы, - очень. Это удивительные животные. Они не только грациозны, но и умны. И у каждой свой характер, совсем как у людей. Ваша пара просто великолепна.
Я пару раз глубоко вздохнула и добавила:
- Вот и весь пересказ моей жизни. Уверена, у вас было гораздо интереснее. И, я надеюсь, вы теперь проясните, зачем снова преследуете меня. Я давно уже никому не интересна сама по себе, только вместе с поместьем. - я так и не решилась взглянуть на графа Брекона.
_________________

Во время бала, до охоты


Знать бы ей, каким образом джентльмен может удовлетворить аппетиты леди! И не только леди... Впрочем, подробностей он, к счастью, и не просил. И, судя по выражению его лица, они его вряд ли порадовали бы. Чувствуя, что имеет возможность нанести ответный болезненный укол, Фиона не устояла, сама поражаясь своему желанию сделать ему больно, увидеть, как его лицо станет еще более хмурым. Необъяснимая нотка горечи, чутко уловленная ею в его голосе, разливалась по уставшей душе ядом - сначала извращенно сладостным, затем тошнотворным. Она изо всех сил пыталась задеть человека, который ей, Фионе, ничего не сделал. Это не ее война. Но она добровольно оказалась в нее втянута.
И она сказала ему. Сказала то, что он просил. И говоря это, она улыбалась, мечтательно сомкнув веки, как это сделал ранее он, рассказывая о той странной позе. Этот жест давал ей спасительную возможность скрыть выражение своих глаз, в которых уже не было прежней радости и огня от словесного поединка с самым невыносимым, самым самоуверенным, и самым очаровательным лондонским повесой.

Земля была холодной. Светившее днем солнце не оставило ей заряда тепла, слишком мимолетна была его ласка. Так и этот человек, на какие-то сумасшедшие пару часов ослепивший ее своим обаянием, теперь оставлял после себя только холод. Холод охватил все ее существо, и ей казалось, что даже кровь застыла в жилах, как лед.
Какая глупость! Все это пройдет. Она просто устала, отдав все силы поединку, в который кинулась как в омут с головой.
Завтра все это покажется ей смешным. А может, даже нереальным. Как прекрасный сон, внезапно обернувшийся кошмаром. И со временем воспоминание об этом сне сотрется, потому что на смену ему придут новые воспоминания.
А он все не уходил. Должно быть, наслаждался ее жалким видом.
Сильные руки неожиданно подняли ее с земли и понесли по направлению к дому. Фиа не сопротивлялась - на это не осталось ни сил, ни желания. Она молча впитывала в себя последние капли тепла, которые дарила близость его тела.
Он вернул ее в бальную залу и галантно поцеловал ей руку. От этого совсем невинного касания она невольно начала оттаивать, но заставила себя снова заледенеть. С его стороны это просто игра на публику. Но прикосновение его губ длилось дольше положенного и она не понимала, почему он медлит. Фиона с ничего не выражавшим лицом упорно смотрела на его шейный платок и наконец он произнес:

- Прощайте, лорд Фитцджеральд, - ответила Фиа и проводила его взглядом.
Несколько секунд его неожиданно мягкий голос еще звучал у нее в ушах, как отголосок последней ласки.
Когда он растворился в толпе, она какое-то время тупо стояла, не в состоянии понять, что ей делать дальше.
Аврора. Ей нужно найти Аврору. Так или иначе, но Фиа выполнила свою часть сделки и теперь хотела только одного - получить эти несчастные деньги и уехать.
Она обвела взглядом зал, но не увидела своего двойника. Вряд ли она сумела бы найти ее в этом огромном доме, поэтому Фиа поднялась наверх и принялась ждать появления мисс Темплтон в своей комнате. Она была уверена, что Аврора непременно придет, чтобы узнать все подробности ее общения с лордом Фитцджеральдом. Но она ничего ей не расскажет. Просто не сможет - и от стыда, и от горького чувства потери того, что ей и не принадлежало вовсе. Но она, Фиона, добилась главного - этот мужчина обещал больше не появляться в ее жизни. Точнее, в жизни Авроры.
Чувствуя себя все также странно опустошенной, Фиа села в кресло и стала ждать.
_________________

До охоты


- Кто бы говорил! - рассмеялся я. - Мы одного поля ягоды!

Маргерет пошевелилась подо мной, и ее сосок попал ко мне в рот. Вот так все и было. Лежала бы спокойно, ничего бы не произошло. Я в темноте не вижу, поэтому трогаю только то, что попалось под руку, ну и в рот.
А сосок у нее был премиленький. Он украшал грудь как вишня в сахаре украшает вершину торта. Ну как не попробовать такую сладость? Особенно когда ее тебе подают на роскошном блюде - теле девственницы. Я катал вишенку во рту и чувствовал, как Маргерет млеет. Она невольно подалась мне навстречу, ее раскрывающаяся женская натура требовала ласк.
Пока я целовал одну грудь, другая находилась под надежной охраной моей руки. Теплая, упругая, с шелковой кожей и дерзко торчащим соском, она умещалась в ладони. Если я сжимал пальцы, Маргерет переставала дышать.

Игры с соском вызывали ее тихий стон.
Глупая, думала, что я не слышу.
Но такие признаки потаенного желания я распознаю на раз.
Ты хочешь меня, Цапля Маргерет, теперь я это точно знаю.
И ты хочешь меня как мужчину, дело не в титуле.

Если бы меня сейчас спросили, что ты выбираешь: приданое Маргерет или ночь с ней, то я выбрал бы второе. Мне хотелось почувствовать, каково это всецело обладать женщиной, которой не нужны твои деньги, которая стонет под твоими руками не потому, что она отрабатывает супружеский долг, а потому, что ей нравится процесс соития.

Какая же ты будешь, Маргерет, когда войдешь во вкус? Хотелось бы мне не только познать плоды твоей раскрытой чувственности, но и заняться воспитанием, преподать уроки постельных утех.
Мои губы отпустили сосок и поднялись выше. На теле Маргерет столько неизведанных мест!
Вот гладкое бедро, и если по нему провести ладонью вверх, туда, где прячется самое сокровенное, а губами прижаться к чувствительному месту на шее, можно услышать стон девственницы, которая еще чуть-чуть и захочет расстаться с невинностью...

Но чуда не случилось, Цапля Маргерет вдруг опомнилась и скинула меня с кровати.


На меня вылили ушат ледяной воды. Я верил и не верил. Если она как и я оставалась на балу в неведении то, что сейчас я делаю в ее комнате?
Выходит, не было лжи, и Маргерет не за что наказывать?
Но наказывать так приятно, а потому мое тело кричало: "Продолжай! Не верь ей! Она лгунья и должна ответить за все!", хотя мозг перечил, просчитывая ситуацию.
Я сдался.
- Хорошо. Я ухожу. Встретимся на охоте. Если вы там не появитесь, я лично приду за вами. Причем войду не через парадный вход, а влезу в окно. И вам самой придется объяснять папеньке, откуда я знаю, где находится ваша спальня.

Обратный путь был короче. Я просто перебрался через балюстраду и спрыгнул вниз. Мой конь нервно переступал ногами, но когда я подошел, доверительно сунул свой нос в ладонь и громко фыркнул.
- Да, она чудо как хорошо пахнет, - подтвердил я, снял с седла оставленный там плащ, накинул на себя, прежде чем сесть на коня и, не торопясь, отправился в обратный путь. Мне нужно было остудить жаркое тело и буйную голову.
На губах оставался вкус соска Маргерет, и я беспрестанно облизывал их, чтобы возродить приятное ощущение.
Черт.
Я так и не видел лица Цапли Маргерет.
Как я узнаю ее завтра?
Есть один экстравагантный способ: попросить пощупать грудь. Я конечно узнаю эту нежную грудь.
А если покатать во рту сосок-вишенку, то точно не ошибусь.
Эх...

_________________

Подгоняемая страхом, Джудит Колдуэлл бежала прочь от герцога Деверо. Девушка не разбирала дороги и никого не замечала, жаждая затеряться в огромном доме лорда Клиффорда. Неужели вместе с девичью честью в гримерке актрисы она лишила еще и остатков собственного здравомыслия? Джудит Колдуэлл вела себя не позволительно и не простительно с герцогом Деверо, смея бросить ему вызов. Ведь наслышана была о том, как опасен Его Светлость. Его ярость созвучна извержению Везувия. А уж заигрывать с ним – сущее сумасшествие, равное балансированию с непроницаемой повязкой на глазах над краем бездонной пропасти. Но Джудит наслушалась беспричинных оскорблений от Его Светлости во время их мучительного танца и подчерпнула из герцогских речей достаточно, чтобы понять, в чем она виновата перед ним. Герцог Деверо вменял ей в вину то, что она намеренно соблазнила его в гримерной любовницы. Если надо было бы, то мисс Колдуэлл поклялась Его Светлости в том, что, действительно, не вспоминала о нем целую Вечность до вчерашнего вечера и с превеликим удовольствием не вспоминала столько же. Когда, бывало он посещал уютный особняк на Беркли-сквер, то, как подобает этикету Джудит здоровалась с ним и спешила оставить наедине с папенькой, дабы придаться своим девичьим делам. Насколько помнила мисс Колдуэлл, Росса Сомерфорда не было даже в Лондоне, когда она дебютировала в прошлом году в высшем свете.

Герцогу Деверо удалось нагнать беглянку в полутемной и безлюдной галерее. Джудит едва увидела его гигантскую тень в отблеске тусклого света настенного бра, как в следующий миг уже знакомые жесткие пальцы стиснули ее руку до боли.
- Нет! – вскричала юная леди, замахнувшись на герцога своей маской на палочке, как будто та могла чем-то помочь. Но маскарадный аксессуар с тихим звуком упал на дубовый паркет. – Не трогайте меня! Пустите!
Мисс Колдуэлл встретилась лицом к лицу с тяжелым и хмурым взглядом Его Светлости. Он грозной тенью навис над хрупкой фигурой девушки со своей ядовитой ухмылкой на губах. Все внутри молодой леди сжалось от страха и испуга перед ним. Во власти Его Светлости растерзать на части или помиловать девушку. А мисс Колдуэлл никак не изменить такой расклад сил. Лишь снова подчиниться герцогу Деверо и внять его словам. Девушка больше не пыталась скрыть от него свой страх и ужас перед Его Светлостью. Ей оставалось лишь одно - спасти то, что еще можно, отдавшись всецело во власть этого Дьявола.
Джудит Колдуэлл для себя самой не могла найти объяснений своих необдуманных поступков, сложившихся в единую цепочку с того злополучного разговора между отцом и мачехой. Ее глубоко задела за живое мысль о том, что у виконта есть любовница Лора, актриса одного из Лондонских театров. Публика отзывалась о ней, как о замечательном даровании нынешнего столетия. Непременно эта актриса станет со временем легендой театральных подмостков. Как назойливой занозой в мисс Колдуэлл поселилась мысль о том, чтобы встретиться с примой и поговорить с ней начистоту относительно виконта Элфинстона. С тех пор молодая леди стала изыскивать способы, начиная от мимолетного намека жениху на Лору, прикрываясь восхищением ее талантом и пытаясь понять его отношение к этой женщине. Но Альберт не выдал себя, то ли умел великолепно конспирировать свои чувства, то ли считал подобные откровения не для дочери аристократа. Тогда девушка стала перманентно намекать отцу с мачехой и бывшему суженому о том, что хорошо бы посетить один спектакль с участием этой дамы полусвета. В один прекрасный день ее чаяния увенчались успехом – билеты на заветный спектакль добыты. Но порой судьбе свойственно вносить коррективы в чьи-то планы и переделывать все на свой лад. В тот день Натан Колдуэлл был вынужден задержать в Министерстве, а его дорогая супруга осталась дома у постели больного сына. В театр мисс Колдуэлл направилась в сопровождении виконта Элфинстона. Сидя в ложе с женихом, Джудит неустанно задавала вопросы ему о Лоре. После спектакля под благовидным предлогом Джудит удалось отделаться от общества Альберта и проскользнуть за кулисы, найдя гримерку Лоры. Волнуясь, со страхом и смущением Джудит вошла в темную комнату, не подозревая о том, что ее ждет. Лишь бы ее никто не заметил, и Альберт не хватился ее раньше времени. Девушка не поняла, что затем произошло. Она ни слушала ни звука ни шороха. Только чья-то дьявольская рука обвила ее талию и с звериной силой повалила на тахту напротив. Кто-то сверху навалился на нее, подмяв под себя девичье тело. Утопая в юбках собственного платья и барахтаясь под чьей-то тяжестью, мисс Колдуэлл отчаянно махала руками, била наотмашь по чей-то спине, инстинктивно пытаясь защититься от чего-то грозного и неизбежного. Глотая слеза, Джудит умоляла отпустить ее, клялась незнакомцу, что никому ничего не скажет. Но все ее просьбы были сродни немому крику в пустоту, пока где-то острая боль внизу живота не полоснула ее… Вернуться из бездны ужаса в неменее жестокую реальность Джудит смогла лишь, когда незнакомец зажег свечу, и в его лице она узнала герцога Деверо…

Безвольно и покорно Джудит шла за Россом Сомерфордом, как по раскаленным углям, пока он не затащил девушку в ближайшую комнату. Сердце в груди девушки упало, когда она услышала звук защелкивающегося замка. Путь к спасению отрезан. Она одна на один со своей бедой и опасностью в лице герцога Деверо. Его Светлость теснил ее, и девушке ничего не оставалось, как оступаться перед ним и капитулировать, пятясь к книжному шкафу. Джудит оказалась зажата между стеллажом и герцогом, ощущая, как по спине пробегает холодок страха, усиливаясь от соприкосновения с прохладной поверхностью стеклянной дверцы шкафа. От испуга девушка учащено и тяжело задышала.
Со стороны подул прохладный ветерок, принося в комнату ночную свежесть и остужая жар пылающих щек Джудит. Девушка бросила беглый взгляд на открытое окно напротив нее и герцога. Наблюдая за тем, как поток воздуха раздувает шторы с тяжелыми кистями, девушка осмелилась заговорить. Лишь бы смотреть куда угодно, только не на Его Светлость и разорвать в клочья гнетущую атмосферу, усиленной зловещим голосом герцога Деверо.
- Я хочу всего лишь спасти честь моей семьи и защитить репутацию отца от скандала, - прошептала Джудит, судорожно и нервно сглотнув. – Он ничего не знает о нас.

Самомнение и надменность Его Светлости просто не знала границ. За этот вечер он не только смешал с грязью ее, Джудит, но и смел сравнить виконта Элфинстон с побитой шавкой отвечая аллюзией, на ремарку девушки. Воображение Джудит рисовало, как будет злорадствовать и ухмыляться Его Светлость, когда узнает, что Альберт расторг помолвку с ней, с униженной и обесчещенной. Особенно после того, как герцог ранил виконта на дуэле, назначенной после того, как Альберт ворвался в гримерку, увидев Джудит и герцога. Нет. И о расторжении помолвки с виконтом девушка ничего не расскажет Его Светлости.
- Почему Вы уверены, что я намеренно подстроила встречу в гримерной комнате? - прошептала Джудит, которую был озноб страха. Девичье сердце готово было выпрыгнуть из груди. – Разве могла знать, что между Вами и этой дамой полусвета что-то есть? – девушка с мольбой смотрела на него - Откуда мне это было узнать? За чашечкой чая среди английских леди?

Близость герцога Деверо странным образом волновала, усиленная ощущением опасности. Все знакомые мужчины так никогда себя не вели и не искушали глупое сердце юной леди. Девушка затрепетала, чувствуя на щеке горячее дыхание Его Светлости, от которого ее бросило в жар. По телу пробежала волна непонятного чувства томления. Джудит не могла больше смотреть на Его Светлость сквозь призму его титула. Больше не было герцога Деверо. Были лишь Росс Сомерфорд. Ее незнакомец из темноты. Мир сузился до хищного блеска в его глазах, природу которого девушка могла объяснить себе лишь чувством триумфа герцога над ней и ощущением его всевластья. Словно загипнотизированная этим взглядом, неосознанно мисс Колдуэлл подалась вперед, чувствуя, как хочет снять бархатистую маску с его лица и коснуться щекой щеки, чтобы знать, настолько же его кожа холодна, как Его Светлость. Оторвавшись от стеллажа, Джудит почувствовала, как тяжесть колье покойной матушки прилипла к ней свинцовой гирей, холодя область декольте и возвращая в реальность. Где-то в глубин сознания пронеслась спасительная мысль. Джудит вспомнила, как перед самым завершением туалета Бетси пошла за шкатулкой с украшениями, а сама мисс Колдуэлл, закончив читать письмо кузины, бросила его на столик рядом с канцелярским ножом. Не отдавая себе отчета, рука девушки сжала рукоять ножа, чувствуя, как холодная сталь придает ей уверенности в себе. И тогда мисс Колдуэлл рефлекторно положила канцелярский нож в свой ридикюль как талисман на удачу. Так спокойнее.
- Думаете, я хотела променять, будучи помолвленной с виконтом, стабильную жизнь и полного взаимного уважения супругов на такого, как Вы?! – презрительно фыркнула мисс Колдуэлл, пряча руки за широкими юбками и развязывая ридикюль, дабы достать канцелярский нож. – Не слишком ли Вам много чести?!
С этим словам Джудит с силой ударила герцога канцелярским ножом в плечо. Глаза девушки расширились от ужаса, когда она вытащила нож из раны и смотрела, по острию которого стекает алая кровь герцога Деверо, капая на пол. Воздух итак между ними был наэлектризован до предела, а теперь еще наполнился запахом меди. Пользуясь минутной заминкой, Джудит шарахнулась от Его Светлости в сторону, который, казалось, сам не поверил случившемуся.
- Не доводите до греха! – в отчаянии крикнула мисс Колдуэлл, выставляя перед собой окровавленный нож и понимая, что этого удара герцог Деверо ей никогда не простит. По бледным щекам бежали влажные дорожки слез. – Прошу Вас!
Холодный ветер, дувший в спину, пробирал насквозь через тонкую ткань маскарадного платья и жесткий корсет. Девушка пятилась к окну от разгневанного герцога Деверо, понимая в отчаянии, что только там есть путь к спасению. Выбирая между яростью Его Светлости и быстрой, мимолетной смертью – девушка выбрала последнее. С этой мыслью Джудит бросилась к окну.
_________________

Бал-маскарад

Не ясно было, не против ли девушка того, что я притянул её за талию к себе или же она так была увлечена своими размышлениями и разглядыванием картины, что не обратила внимание, но я воспользовался моментом. Не отпускал, но и не настаивал. Я разглядывал ее, очертания платья, очертания под вуалью, в общем всё, что можно было. И чем дольше я вглядывался, тем больше мне казалось, что я её знаю. Особенно, когда она начала философствовать. Я испытал дежавю, и никак не мог отделаться от его последствий.
- Как любопытно. - Повернул девушку к себе лицом. - Вы весьма образованы. С такой приятно вести разговоры, думаю вы понимаете меня, - поглаживаю пальцами спину девушки. - А то постоянные разговоры только о шляпках и балах, знаете ли, утомляют, - ухмыльнулся и сильнее прижал к себе.
- Что же до измены супругу, то я считаю, если бы вы ценили друг друга, если бы вы любили друг друга, то никаких измен бы не было, ведь так? Не хотите, можете не изменять. Вы можете развестись с ним, но да, пострадает ваша репутация. Ведь ваш супруг сделает все для этого, а вы в свою очередь не сможете достойно ему противостоять. Так было всегда.
Я взял её ладошку и вновь прижал к своим губам.
- Я не буду заставлять вас изменять мужу, это не правильно, только если вы сами этого не захотите. Но я хочу встретиться с вами на охоте и продолжить наш любопытный и интересный разговор. Может быть вы просветите меня и по поводу других картин? Особенно той, что об Олимпе.
Я придвинулся ближе к девушке, и едва сдержал желание сорвать с нее эту вуаль. Но так просто я не хотел расставаться, поэтому наклонился, ловко положил ладонь на затылок девушке и притянул к себе. Целоваться через вуаль было странно, но я все же почувствовал её теплые нежные губы и трепетное дыхание.
- Я буду ждать вас там. А до тех пор, можете подумать, как поступить с мужем.
Я ухмыльнулся и, поклонившись «миссис Смит», покинул комнату.
_________________

Ночью накануне охоты


Нет, разрази его гром и трахни морской котик, с ума тут скоро сойдет он, а не она. Что она, черт побери, творит? Орудует своим язычком так, будто проделывала это сотни раз! Ее ласки были весьма умелыми и возбуждали его так, как они одна профессиональная шлюха раньше, коих он поимел великое множество. Кровь ударила в голову, страсть смешалась со злостью, и он уже плохо отдавал себе отчет в том, что делает.
Он яростно откинул мешавшуюся между ними простыню и обнаружил, что Эби спит совершенно обнаженной, и это распалило и одновременно разъярило его еще сильнее. Желание наказать ее за неосмотрительность и неожиданную опытность затмило для него все, начисто отключая разум. Он перенес свои поцелуи, ставшие грубыми и жалящими, от ее губ к шее и намерен был узнать, опытна ли она и во всем остальном также, как в поцелуях! И главное, убей его мачтой, она проделывала все это с совершенно незнакомым ей человеком, потому что снова его не узнала! В крови Черного Джека бушевал уже не шторм, это был целый ураган!
И вдруг она испуганно ахнула, словно очнувшись и осознав, что вытворяет. Может быть, она еще не до конца проснулась и думала, что он - всего лишь сон? Но кто же тогда ей снился? Может быть, Майлз? Ноздри его гневно раздувались, дыхание стало прерывистым.

- О, я вовсе не лорд и уж тем более не джентльмен, - зло процедил он. - А ты, я вижу, снова быстро меня забыла! - в голосе его явно слышалась укоризна. Хотя укоризна - вовсе не то слово, которым можно было описать все, что он испытывал в данный момент.
Он отстранился, позволяя лунному свету скользнуть по его лицу и высветить черную полумаску.
Что ж, если она не запомнила его поцелуя, может быть, запомнит кое-что другое! Его рука потянулась к штанам, готовая сдернуть их и выпустить на волю мучительно ноющую плоть. Сейчас он проверит, что еще умеет ее шаловливый язык, черт побери! Но следующие слова Эби заставили его руки замереть на поясе.

Конечно не должен был. Проникнуть. Никто. Кроме него. А вот он намеревался проникнуть ей во все возможные места. И только он!
Терпение его подходило к концу. Затеянная им игра грозила полететь в тар-тарары, сжигая в огне ярости все планы и мечты о мести. Но нет. Он не позволит ей так просто отделаться. Он еще только начал...
- Я не ошибся, Эбигейл, - рука его дотянулась до ее груди и властно сжала ее. - Я пришел за тобой, - он погладил большим пальцем со слегка шершавой кожей ее сосок. - Но еще не время. Я вернусь позже. И больше ты уже никогда меня не забудешь! - С этими словами он наклонился к ней и коснулся поцелуем сначала груди, а затем губ, ощутимо прикусив нижнюю часть, чтобы сделать ей больно. Хотя бы так.
Затем соскочил с кровати и так быстро, будто за ним гналась стая акул, выскользнул в окно.
Злой, неудовлетворенный, мучимый возбуждением и вопросами, на которые не знал ответов, он стремительно спускался по стене вниз, не заботясь об осторожности и даже не замечая, что в его руки до крови впиваются шипы роз, крепко оплетающих здание, словно ноги любовницы - бедра любовника.
_________________

Ночь перед охотой


Забыла снова? Снова? Да на что он опять намекает? Что они всё это уже вытворяли раньше? Почему же она тогда ничего не помнит? Испуганно глядя на Чёрного Джека - а это, если верить полумаске, был именно он, тот мужчина, который совсем недавно целовал её в саду - Эби даже успела подумать о том, а осталась ли она девственницей после того, как провела время с Джеком на борту его корабля? Этот вопрос занимал её добрых несколько секунд, но, что странно, если ответ на него был "нет, не осталась", Эбигейл это совершенно не пугало.
- Что значит, забыла? Я вас и не помнила)) Я спала, - потерянно прошептала Эби, во все глаза глядя на мужчину и совершенно забыв о том, что ей нужно бы прикрыть наготу.
Когда рука Джека потянулась к завязкам штанов, Эбигейл едва слышно вздохнула. Он что, собирается обесчестить её прямо здесь и сейчас? А ведь она даже не станет кричать, если Джек пойдёт на это. Достаточно того, что в её спальне находится чужой мужчина, а уж чем они успели тут позаниматься - дело десятое. Так что лучше будет не привлекать к себе внимания в любом случае.

Почему она позволяет ему всё это? Прикасаться к себе так, как никто и никогда к ней не прикасался. Почему при виде того, как контрастно выделяется его ладонь на её коже, Эби не может сделать следующий вдох? А от слов Джека "Я пришёл за тобой" сердце начинает биться с утроенной силой? Она, как последняя распутница, готова сама умолять его забрать её отсюда, потому что впереди у Эбигейл - долгие годы с нелюбимым мужем, полные тоски и отчаяния. В то время, как она влюблена... в грозного пирата, по сравнению с которым морской шторм кажется полным штилем. В того, чьего лица она не видела никогда. Но не успела Эби сказать об этом Джеку, как он, пообещав вернуться за ней совсем скоро, сначала прикоснулся губами к её груди - он же понимал, какое действие это оказывает на неё? - а потом снова впился в её рот, ощутимо прикусывая нижнюю губу. О, как хотелось ей вновь обвить руками его шею и притянуть к себе, но Чёрный Джек вихрем промчался к окну и был таков.
Эби поспешно натянула на себя простыню и мысленно застонала. Почему? Почему она совершенно не чувствует раскаяния за то, что только что совершила? Почему ей хочется, чтобы Джек выполнил своё обещание и вернулся за ней? Почему её не пугает чуждая ей жизнь на пиратском корабле? На эти вопросы у Эби был только один ответ. И он пугал её. Безумно пугал...

Охота и пикник

Лес Эппинг раскинулся разноцветной стеной перед Эбигейл, которая сидела в седле и держала поводья чуть подрагивающими пальцами. Она боялась одной встречи и не желала - второй. И если с Майлзом было всё понятно, то страх перед возможной встречей с герцогом Ричфилдом стал для Эбигейл лишним - и самым весомым - поводом жаждать покинуть эту дурацкую охоту. Быть может, для герцога присутствие здесь будет столь же нежелательным или неинтересным и он попросту не прибудет на развлечение?
Спешившись, Эби направилась к одному из прудов, располагающихся в начале леса. Вступив под сень разноцветных деревьев и вдохнув свежего воздуха, Эбигейл в который раз за последние несколько часов вернула все свои мысли Чёрному Джеку. О, как быстро он сумел стать ей нужным, как воздух! И как быстро она успела обзавестись ужасающим страхом того, что он ей просто привиделся...
Вглядываясь в тёмную гладь воды, под которой различалось движение - видимо, это были рыбы - Эбигейл обнимала себя руками и думала о том, что же будет с ней, если Чёрный Джек существует только в её воображении.
_________________

До охоты

После пробуждения первой мыслью Жаклин была мысль о нем, Сине Кэкстоне. Она проснулась раньше обычного, но еще долго лежала в постели, задумчиво глядя в потолок. «Какой он все-таки необычный человек». Очень необычный. Он умел владеть собой и при этом не растерял пыл молодости, а его любезность и кажущаяся подлинной искренность располагали к себе.
Девушка слушала, как за окном просыпается город, поскрипывают дрожки, раздаются редкие шаги переходов и слышится заливистый крик петуха, невесть откуда появившегося в Лондоне. Обычно, находясь здесь, Жаклин просыпалась в одно и то же время, пила кофе с маленьким рогаликом, а после отправлялась на конную прогулку. Но сейчас в поездке не было необходимости, поскольку ее ждал пикник лорда Клиффорда. И она позволила себе еще немного времени провести в постели наедине со своими мыслями. Ей нужно было набраться сил перед охотой. Хотя какая из нее охотница? Девушка улыбнулась, подумав о том, что ни за что на свете не согласится стрелять в дичь. И со стороны наблюдать это мероприятие ей тоже не хотелось. Она вообще бы проигнорировала приглашение Клиффорда, если бы не рассчитывала на пикнике снова встретиться с Сином.
Спустя полчаса она позвонила своей горничной, попросив принести завтрак. Вдыхая аромат крепкого, как принято у французов, кофе, еще раз обдумала, как лучше вести себя в предстоящий день с мужчиной, который так сильно стал ее занимать.
Потом она собралась, выбрав любимый костюм для верховой езды, и в сопровождении Орланда отправилась в лес Эппинг, где на окраине уже все было готово для пикника.

Охота и пикник

На столах было изобилие снеди и напитков на любой вкус, но Жаклин пока не собиралась есть. Она огляделась по сторонам в поисках знакомых лиц, но никого не увидела. И Сина тоже пока не было, что сразу расстроило девушку. Может быть, еще не успел приехать? Ведь он обещал, что будет.
Девушка спешилась, удерживая своего жеребца за поводья. Отвела его к деревьям, где было меньше людей. Ее нагнал Орланд, выглядевший необычно взволнованным.
– Я заметил среди гостей мужчину, похожего на Клода Жерве, – он приглушил тон, упоминая имя одного из французских шпионов. – Если это на самом деле он, тебе следует быть особенно осторожной. Вознаграждение, обещанное за Французскую розу, – хороший стимул, чтобы навредить нам.
– Никто не знает, как я выгляжу, – Жаклин этими словами хотела убедить в первую очередь себя. Жерве славился своим умением разыскивать и ловить нужных людей. Ей стало тревожно. Сегодняшний день хотелось провести иначе, не сталкиваясь с постоянными страхами быть пойманной.
– Все будет хорошо, Орланд, – она улыбнулась другу. – Ты же знаешь, я умею скрываться.
Мужчина кивнул.
– Держись поближе ко мне, чтобы в случае чего я мог прийти на помощь. Поняла, дочка? – и лукаво подмигнул ей, отчего настроение сразу чуть улучшилось. Если у него осталось желание шутить, значит, не так все плохо.
Но вскоре Жаклин стало еще радостнее, потому что в толпе гостей Клиффорда она заметила фигуру Сина Кэкстона. Лорд Шерроби направлялся к ней.

– Доброе утро, Син, – девушка улыбнулась в ответ. – Спасибо, я хорошо отдохнула. А вот к охоте не готова, – она заметила удивление в его взгляде и пояснила: – Не люблю никого убивать. Если вы не против, может быть, мы просто прогуляемся по лесу? Здешние места очень красивы.
Она частенько приезжала в этот лес, когда хотелось отдохнуть от городской суеты, а сегодня даже сама погода располагала к прогулке. А общество Сина было самым лучшим из всех, что Жаклин могла представить. Сейчас на свежем воздухе, под прохладными осенними лучами солнца, мысли казались яснее, и вчерашние страхи и сомнения по поводу возможного вероломства мужчины выглядели надуманными. Хотелось улыбаться, радоваться, говорить обо всем на свете и просто наслаждаться чудесным временем вдвоем. Но в этот момент она заметила, как тот самый мужчина, на которого указывал ей Орланд, подошел намного ближе и поглядывает в ее сторону с явным интересом.
Посвящать Сина в свои опасения не хотелось, но ей во что бы то ни стало нужно было избежать преследования. Девушка взволнованно ухватила своего спутника за руку.
– Давайте пойдем поскорее. В лес или к пруду, здесь так шумно, что у меня разболелась голова.
Никакого шума не было и в помине, голоса основной массы гостей до них не долетали, и только пение птиц нарушало окружающее спокойствие природы. Но Жаклин надеялась, что мужчина не станет возражать. Сейчас самое главное скрыться от этого незнакомца, а потом можно будет придумать какое-то объяснение своему поступку.
_________________

Бал-маскарад.

Ещё даже до того, как Хоук открыл рот, Ребекка поняла, что её жизнь уже не будет прежней. Она хотела прижать пальцы к его губам, прервать откровения.



Его прикосновения обжигали, будили желание почувствовать больше прикосновений. Снова пылать, отдавая себя и своё тело только ему. Девушка качнулась вперед, желая почувствовать его губы на своих губах, но не успела поцеловать.



Пока он говорил, Ребекка чувствовала, что любовь к нему в ней медленно умирает, корчась в агонии боли. Хотелось кричать. Хотелось приказать ему замолчать. Хотелось услышать, что всё это шутка, и он просто неудачно пошутил. Но Колин смотрел серьёзно, так что сердце девушки сжималось от нестерпимой боли.

- Что? - только и смогла прошептать она. Разум отказывался понимать, как можно вчера так любить, а сегодня оставлять. И так хладнокровно, словно она была для него забавой. Развлечением, которое потеряло свою привлекательность после того, как отдала девственность.

Растерянность сменилась гневом, и Бекка почувствовала, как лицо загорелось.Руки сжались в кулаки с такой силой, что боль от ногтей немного отрезвила затуманившийся болью мозг.

- Да как ты смеешь?! - прошипела она, прищурив глаза и глядя в его лицо. - Как смеешь после всего, что между нами было, так запросто уходить!

Ребекка даже не заметила, что голос начал повышаться. Она попыталась оттолкнуть мужчину, упираясь ему в грудь кулаками.

- Отпусти меня! - крикнула девушка, чувствуя, что теперь его прикосновения жгут сильнее чем страсть, ранее горевшая в её крови.

Но вместо того, чтобы отпустить, Колин поцеловал. Бекка сопротивлялась, но сколько бы она себе не говорила, что он негодяй, что он оставляет её навсегда на кануне свадьбы.

Одно касание губ, и девушка готова была простить ему всё... всё, кроме его хладнокровных слов. Поэтому, почти уступив, Бекка снова уперлась в грудь и тут ей удалось оттолкнуть маркиза.

Мерзавец!

Она зло вытерла тыльной стороной губы, словно ей было неприятно даже само воспоминание о его поцелуе.

- Я избавлю тебя от чувства вины, Колин. И даже если окажусь беременной, ты никогда об этом не узнаешь! И я не хочу ничего больше знать о тебе! Никогда!

Она поправила спущенный вырез рубашки, пряча выступающую из корсета полную грудь.

- Уже сегодня твоё место легко займет лорд Марчмен!

Она лукавила, потому что несмотря на то, что Лайонел Марчмен отирается вокруг неё уже второй сезон, Ребекка отвергла всех своих поклонников ради маркиза. И была счастлива, до сегодняшнего момента. Ещё раз зло взглянув, поджала губы и прикусила щеку изнутри, чтобы только не расплакаться при нём и скользнула мимо него обратно в переполненный и душный зал, чувствуя, как всё плывёт перед глазами, полными непролитых слез.


_________________

На балу. Это не может быть она! Эта мысль билась в моей голове, пульсировала, разрушая и без того хрупкое чувство надежности. Человек не может так измениться, думал я. Я внимательно смотрел на Шарлотту, но не мог узнать в ней ту Шарлотту. Разве что глаза похожи и волосы... Но разве совпадений не бывает?

Мы прошли в зал, где все было идеально. Мы растворились друг в друге, отбросив в сторону все сомнения, тревоги, разочарования. Мы кружились в танце, тонув в глазах друг друга. Против нашей воли сами наши сути скрестили клинки наших глаз. Мы вели молчаливую борьбу, но каждый был доволен таким исходом событий. Ее рука была в моей, одной рукой я обнимал ее за талию, распадаясь на куски от скрутившего меня удовольствия. Именно с этой девушкой я сумел отбросить сковавшие меня оковы. Именно с ней я хотел это сделать.
Но вот музыка стихла, волшебство момента исчезло и тонкий, едва ощутимый след печали лег на лицо Шарлотте. Мне хотелось убрать с ее лица эту печаль, вновь вернуть улыбку, едва проскальзывающую на ее лице. Поцеловав ее руку в знак благодарности за подаренную честь, я никак не ожидал, что все это повернется именно так, как повернулось.

Я замер на месте, стремясь исчезнуть, распасться на капельки и тихим ручьем утечь куда-нибудь. Куда-то, где не будет этих блестящих от непролитых слез глаз, полных разъедающей меня боли. В этот миг больше всего на свете я хотел бы вернуть время вспять и узнать ее, вспомнить эти темные глаза, так непохожие на глаза ее брата, ее всегда теплую и приветливую улыбку на губах, которые сейчас дрожали в попытках сдерживать рвущиеся рыдания.
Я чувствовал себя идиотом, и не придумал ничего лучше, чем схватить Шарлотту за руку и потащить в укромный угол зала, на некоторое расстояние от остальных гостей.
- Шарлотта, - начал я тихо, прижимая ее к себе одновременно крепко и нежно, словно это была самая дорогая мне хрустальная скульптура. Я шептал в ее волосы всякий бред, пока она пыталась вырваться из моих рук и убежать. Но очень быстро ее попытки иссякли, и вот она уже вцепилась в мою одежду, сминая черную рубашку. Впервые за вечер я возненавидел выбранный цвет. Словно ангел смерти я убивал сердце Шарлотты своим поведением, растаптывая предложенную давным давно самое дорогое сокровище - ее сердце. И снова я сделал это, как и много раз до этого.
Я поражался мужеству Шарлотты, впервые разглядев в ней нерушимый стержень ее духа. Я унижал ее наедине, унижал публично, но она все стерпела. Конечно, я не хотел так делать, но это не отменяет свершившегося. Прошлое не изменить, как бы мы не старались. На краткий миг мое сердце забилось быстрее. Казалось бы, что у нас все может быть прекрасно. Мы можем найти общий язык, я в этом уверен. Но впереди у нас лишь пара жалких месяцев. Что я могу дать тебе, Шарлотта?
- Что? - тихо переспросила она. Я посмотрел на нее вопросительно, выплывая из глубин своего разума. - Повторите, что вы сказали?
Я горько улыбнулся, проводя по ее лицу тыльной стороной ладони. Я знал, что если я повторю свой вопрос, это снова разобьет ей сердце. И кто знает, когда наступит этот последний раз, прежде чем я убью ее, оставив лишь существующую оболочку? Поэтому проглотив рвущуюся с языка правду, я солгал сладкой пилюлей греха:
- Почему я не замечал в тебе этого раньше, Шарлотта? Почему я не замечал...тебя? - на последнем слове я запнулся против своей воли. Она не была глупой, это я успел узнать давным давно, но истолковать мои слова неверно она все же могла. Ничто не мешало ей подумать, что я говорю про ее физическую красоту. Рассеявшийся блеск в ее глазах подсказал мне, что именно так она и подумала. Смахнув большим пальцем стекающую из ее глаза слезинку, я улыбнулся теплой улыбкой, на которую она тут же ответила.
- Я знаю о чем ты думаешь, - продолжил шептать я, снова обняв ее. Отчего-то говорить, не виде ее внимательных, пылающих любовью глаз, было проще, - но ты не права. Я не говорю о твоей физической красоте, Шарлотта. Я говорю о том, что делает тебя личностью. В частности, о твоем духе. Как ты до сих пор можешь испытывать ко мне что-то теплое?
Последний вопрос я задал уже в паре сантиметров от ее губ. Я был пьян ее любовью, поэтому разорвал расстояние между нами и поцеловал ее губы. Шарлотта инстинктивно прижалась ко мне всем телом обхватив руками за шею, отдавая себя всю этой украденной у меня ласке. Я ласкал ее губы своими, обхватывая сзади ее шею, притягивая голову ближе, углубляя поцелуй. Легкий стон Шарлотты тонким выдохом распространился внутри меня сжигающей волной желания. Желанием не обладать этой девушкой, но подарить ей себя так же, как она все время дарила себя мне - не задумываясь, в любой момент, и всего целиком. Я верил, что такой момент настанет, иначе какой во всем этом смысл? Подарив надежду сейчас, я бы без сомнений разбил Шарлотту, не испытывай я к ней в будущем никаких чувств.
И снова в наше удовольствие влез здравый голос разума. О каком будущем я могу говорить, если у нас впереди два месяца. Два месяца, которые могут стать раем, - шептало мое сердце. Но после для Шарлотты начнется целая жизнь Ада. Ада без меня, но с пониманием, что все то, что между нами может быть, останется в ее памяти как сладкий сон, и она никогда не испытает этого снова. Я внимательно посмотрел ей в глаза, словно губка впитывая ее любовь и заряжаясь теплом этой любви.
- Я провожу тебя до твоей комнаты? - спросил я, заметив плохо прикрытый зевок Шарлотты.
И мы пошли рука об руку, как сама настоящая пара. Лишь только влажные дорожки на щеках Шарлотты и покрасневшие глаза говорили о развернувшейся между нами драме. Я пытался исправить все как мог, но не все подвластно простому человеку. Уже у самой двери Шарлотта остановилась, смотря на меня умоляющими глазами. Я бы на ее месте смотрел так же, поэтому я лишь улыбнулся улыбкой, которая обещала все и даже больше. Поцеловав ее в лоб, я открыл дверь ее комнаты, слегка толкнул Шарлотту внутрь и прошептал, закрывая за собой дверь:
- Я буду ждать тебя утром.
Всю ночь я не мог уснуть, размышляя о перевороте в своей жизни. Кто бы мог подумать, что вся моя жизнь протечет таким образом, чтобы я встал перед выбором между той, что всегда любила меня и той, что пленила меня. Выбор был ни в чью пользу, и я это понимал. Выбора как такого-го и не было, но в тот момент я этого еще не знал...
_________________

На балу.

Грейс очень ценила ту поддержу, что дарил ей Николас. Именно дарил, а не просто отдавал. Для Грейс это было благословением, что она нашла его в лесу тем утром. Так у нее был реальный шанс исправить свою жизнь, встать на новый путь. И как же Грейс хотелось, чтобы этот путь с ней прошел Николас.
С каждой проходящей секундой Грейс волновалась все больше. А что, если его там кто-нибудь узнает? О том, что у него может быть семья, Грейс старалась не думать. Это не просто уничтожило бы ее. Это разбило бы ей сердце. Она чувствовала, что после Николаса уже не сможет никого полюбить так, как его. Именно за перекроем костюма для него Грейс поняла эту простую истину. Она любит его и пронесет свою любовь через любые невзгоды, любые преграды. Она будет любить его вечно. И как только эта мысль обрела в ее голове окончательный вид, Грейс заметно расслабилась, отпуская на волю терзавшие ее сомнения.
Они вошли вместе, одновременно вступая в дом, несущий в себе множество загадок и сюрпризов. Грейс почувствовала напряжение Николаса, но неверно его истолковала. Слегка сжав его руку под своей, она улыбнулась ему теплой улыбкой, говоря, что все хорошо. В ее глазах теплым светом отражалось знание о том, что она любит его. Она давала ему прочесть это, скрывая счастливую улыбку наклоном головы.

С каждым шагом идущем к ним на встречу женщины Грейс все больше сжималась, неимоверным усилием воли заставляя стоять себя на месте. Ее колючий, режущий нежную плоть взгляд останавливался то на Грейс, но снова возвращался к Николасу. А когда незнакомка занесла руку, Грейс зажмурилась, закрыв рот свободной рукой. Звук пощечины прозвучал для нее подобно выстрелу в грудь, заставляя расцветать грудь болезненным цветком цвета крови. Николас дернулся от удара, вместе с ним дернулась и Грейс. Как же сильно ей хотелось провести по его горящей щеке своей ладонью, стереть его боль, забрать ее себе. Слезы встали в ее глазах, когда она поняла, что не может ничего сделать. Страх сковал ее тело, приморозил язык, но ее глаза по-прежнему были живы! Она выражала в них все то, что ей хотелось сделать с Николасом в данную минуту, добавив и то, на что она не решилась бы - поцелуй. Ей хотелось, чтобы печаль из его глаз ушла, но эта печаль лишь только возрастала. И за пару секунд до того, как женщина начала говорить, Грейс догадалась о разрушившей ее жизнь горькой правде.

От прозвучавшего в ее адрес слова Грейс словно потеряла часть себя, дернувшись всем телом. Ей не просто дали пощечину, ее забросали камнями. Грейс чувствовала себя разбитой. Николас не смотрел на нее, а она искала в нем поддержки. Он не знал, никто не знал, кроме самой Грейс, как сильно ей хотелось убрать все напряжение в Николасе объятьем, стереть его печаль с лица легким касанием губ на щеке, прогнать всю горечь из глаз внимательным, полным любви взглядом. Грейс виновато опустила голову, принимая с почти физической болью все то, что обрушивалось на ее хрупкую долю.

Ее имя из его уст звучало как молитва. Грейс с жаждой и нежностью откликнулась на его слова. Она понимала, за что он извиняется. Разве могла она его в чем-то обвинять? Никто из них не был властен над сложившейся ситуацией. Попав к ней в дом, Николас не знал о себе ничего, даже имени. Грейс терялась в догадках о его настоящем имени, не решаясь даже мысленно называть его Николасом. Это имя должно умереть в этом доме. Грейс обязательно похоронит его, положив рядом с этим именем свое разбитое сердце. Рушились не только ее мечты на нормальную жизнь, но и просто человеческое право на любовь. Ах, если бы они могли знать все это...

А именно в этот момент Грейс мечтала заглянуть ему в глаза. В последний раз, чтобы на всю жизнь, на века вперед, пронести в себе воспоминания о взгляде того, кто любит тебя и кто владеет не только твоим сердцем, но и душой. Грейс молила Бога о последнем лучике тепла, о последней капле жизни, которую ей мог подарить взгляд Николаса. Потому что после сегодня она умрет. Она уже умирала, чувствуя, как кипящей кровью стекает ее душа, простирая руки к тому, кто мог излечить ее.

Гэбриэл, - мысленно прошептала Грейс, зажмуриваясь на несколько секунд от удовольствия, - я буду любить вас вечность, Гэбриэл. Вечность и даже больше.
Грейс сжала его руку в ответ, наслаждаясь последним прикосновением к тому, кто навсегда будет потерян для нее. К тому, кто подарил ей жизнь, но которого эта же жизнь и забирает, оставляя раздетую душу Грейс на растерзание жестокому миру. Он попросил ее слушать, и весь остальной мир для Грейс просто перестал существовать. В этот миг для нее существовали лишь Он и Она. Два сердца, бьющиеся так близко друг от друга в одном ритме. Два сердца, такие далекие теперь, после открывшейся правды.
При последних словах Николаса Грейс дернулась как от удара, в ужасе посмотрев на него своими светлыми глазами.
- Николас...Гэбриэл, - быстро поправилась Грейс, густо при это краснея, - вы ничего мне не должны. Я помогала вам не ради корысти, а просто потому, что не могла пройти мимо. Я не стану принимать от вас деньги, никогда. Мы пытались исправить мое положение, вы честно попробовали мне помочь, но, - Грейс не могла заставить себя говорить дальше, слова не хотели лезть из горла, застревая в нее, царапая нежную плоть, - но у вас есть жена, а я в вашей жизни никто.
Последнее слово тяжелыми ударами билось у Грейс в голове. Она не могла быть для него никем, кроме простой знакомой, но даже теперь, в свете открывшейся по кривым углом правды, Грейс не рискнула бы поддерживать с Николасом отношений. Она не хотела защитить себя, она делала это только ради него, защищая его от своей жены. Боль терзала ее тело, выливалась из глаз прожигающими дорожками слез, оставляя в ее душе уродливые борозды.
- Прошу вас, не говорите больше ничего. Слова не могут исправить наших жизней, а своего решения я не изменю. Помните только одно: я всегда буду помнить те дни, что мы подарили друг другу, - прошептала Грейс и бросилась бегом прочь, вырываясь в благодатную темноту сада. Спрятавшись за большим деревом, Грейс закрыла рот обеими руками, но даже это не спасло ее от рвущихся наружу рыданий. Съехав вниз по дереву, срывая тем самым несколько пришитых к платью атласных розочек нежного небесного цвета, Грейс села на землю, не обращая на происходящее вокруг никакого внимания. Какая разница, что теперь о ней подумают, если ее жизнь сломана?
Когда слезы иссякли, рыдания стихли, а дыхание стало вырываться из груди рваными выдохами, Грейс нашла в себе остатки сил и поднялась с земли, прижимаясь к твердому дереву всем телом. Сделав несколько вдохов и выдохов, Грейс пошла обратно на праздник жизни, обернувшийся для нее адом. Адом, который только начинался.
Весь оставшийся вечер ей приходилось избегать Николаса. Стоило ему показаться в поле ее зрения, как Грейс тут же растворялась в гостях, чему не мало помогал ее небольшой рост. Даже с закрытыми глазами Грейс могла бы сказать, на каком расстоянии от нее находится Николас. Связь между ними все еще существовала, доставляя Грейс невиданную ранее боль. Видеть, слышать, ощущать любимого человека, но не иметь возможности выразить свои чувства, облегчить его страдания. Грейс не могла этого вынести.
Поднимаясь в отведенную ей комнату, Грейс со все большим трудом сдерживала себя. Оказавшись за закрытой дверью, в уединении сладкой темноты, Грейс снова отдалась мучающим ее чувствам, неконтролируемыми движениями пытаясь снять с себя платье. Когда платье давно было снято, порвавшись в паре мест, а Грейс лежала в кровати без сна, начал заниматься рассвет. Лишь тогда Грейс забылась тревожным сном, не замечая, что прижимает к груди подушку, мокрую от слез и шепчет лишь одно слово:
- Николас.
_________________

Спал герцог в ту ночь крайне паршиво. Еще долго после того, как он покинул Эбигейл, тело его - особенно одна конкретная часть - было распалено до предела; так, что на нем можно было поджарить бифштекс.
Адам ругал себя самыми последними словами. Он устраивает цирк на ровном месте. Ведь если разобраться, эта девушка ему ничего не должна и ничего не обещала. Никогда. Он сам присвоил ее себе - просто потому, что так хотел. Но трезвый голос разума был бессилен там, где замешаны чувства.
Хотя о каких таких чувствах может идти речь? Об уязвленном самолюбии? Об упущенной возможности поиметь девственницу? Какие чувства могли возникнуть в нем всего за несколько дней?! Да, он, конечно, высокородный герцог и гроза морей, но в этот самый момент он еще и конченный идиот. В частности потому, что несмотря на способность логично мыслить, удивительным образом прорывающуюся сквозь неудовлетворенное желание, он вовсе не собирался отступать от своего плана. Месть отвергнутого самца, которого Эбигейл даже не помнила, постепенно переросла также в некую охоту на лисицу. Хотя, если быть с собой откровенным... он действительно убил бы каждого, кто посмел бы покуситься на его Эби. К черту разумные доводы герои ЛР этим не страдают))), он собирался ее заполучить во что бы то ни стало. А что дальше? Он не знал. Не думал. Да и думать-то не мог в таком состоянии ни о чем больше, как только о том, как она раздвигает перед ним свои стройные ножки.
Определенно, прошедшей ночью она целовала его так, что он вполне мог взять ее немедля. Но быстрая победа не принесла бы большого удовольствия. К тому же он хотел проверить, станет ли Эби так же пылко отвечать на ласки герцога - брата ее будущего мужа, как на поцелуи пирата. Хотя никакого мужа у нее, разумеется, не будет. Во всяком случае, это точно будет не Майлз.
Отчаявшись уснуть в своей одинокой постели (и забыв ром на корабле, лошара))) ), на рассвете Адам поднялся и решил разрядиться своим самым излюбленным способом - кого-нибудь пристрелить ко всем чертям морским. К сожалению, он подозревал, что враждебных Родине пиратов в лесу Эппинг не водится, как и непокорных японцев, поэтому ему придется пострелять по зверушкам. Как оказалось, пострелять в это утро пришло в голову не только ему. Лорд Клиффорд организовал для гостей пикник и охоту. На компанию Адам не рассчитывал, но когда заметил в толпе знакомый силуэт, решил, что несчастных оленей и без него прекрасно угробят. Его же интересовала совсем другая добыча...

Заметив, как Эби отделилась от общей массы и поехала в другую сторону, он последовал за ней. Когда она спешилась у пруда, Адам некоторое время оставался в седле, наблюдая издалека за тем, как она задумчиво смотрит на зеленоватую гладь воды - почти того же оттенка, что ее глаза - и обнимает себя руками за плечи. По-осеннему прохладный ветерок играл прядями ее белокурых волос и кокетливо приподнимал край юбки. Весь ее облик дышал затаенной печалью и беззащитностью. И последним он собирался бессовестно воспользоваться.
Адам спрыгнул с лошади и подошел к девушке ближе, в этот раз не пытаясь подкрасться незаметно, скорее даже предупреждая ее о своем появлении нарочитым шуршанием листьев под ногами.
Он вспомнил как в детстве они с Майлзом нехитро забавлялись, пытаясь зарыться в этот пестрый покров и тем самым спрятаться от надоедливого скучного учителя французского. Хотя впоследствии эти уроки весьма ему пригодились... Возвращались они домой всегда грязные, но счастливые. Второе - ненадолго, ибо нагоняй от отца был резким и стремительным, как пуля. Но братья все равно раз за разом повторяли этот номер.
Невольно герцог снова задался вопросом, как же так вышло, что брат, с которым они были так дружны, оказался способен на предательство? Неужели деньги затмили для него все? Он мог бы спросить его об этом, но не имел никакого желания выслушивать оправдания. Уже нельзя было изменить ни самого факта низости Майлза, ни жестоких слов, сорвавшихся с его губ, причем вполне осмысленно. Значит, ни к чему и бередить былое.
Мысли Адама вернулись к Эби и, когда она повернулась к нему лицом, он спросил:
- О чем вы так задумались, леди Эбигейл? Должно быть, о предстоящей свадьбе? - он внимательно вглядывался в ее лицо, ища там следы пережитого ночью. Герцог находился на некотором расстоянии от девушки и пока не делал попыток его сократить, также как не стал целовать ей руку. Все это еще успеется. Силки расставлены и у лисички нет никаких шансов их избежать.
_________________

На балу

И почему она такая серьёзная? Рациональная, всегда полагающаяся на разум, а не на эмоции, слишком много думающая. Добавить бы в жизнь капельку легкомыслия, отпустить себя на волю, позволить другим принимать решения – ничего из этого Авроре не удавалось. Именно поэтому она спешила сейчас в свою комнату по длинному коридору гостевого крыла, покинутая мистером Фантомом. Из некоторых комнат раздавались красноречивые вздохи, вызывающие румянец на щеках и чуточку зависти. Маски помогут скрыть бесчестье и распутство, а наутро ничего не будет напоминать о произошедшем в тёмной комнате за запертой дверью. Останутся пикантные воспоминания. У неё же они другие…

Комплимент мужчины был очень приятным. Отрадно для разнообразия услышать, что пустые разговоры не интересуют джентльмена, и, напротив, он рад поговорить с ней о чём-то более возвышенном, чем женские увлечения. Аврора понимала вместе с тем, что её планомерно соблазняют, целуя тут и там, поглаживая по спине, притягивая к сильному мужскому телу, сливаться с которым было безумно волнующе. Она чувствовала взгляд мужчины, который скользил по лицу, спрятанному за вуалью. Мистера Фантома явно влекло к ней, но он был достаточно деликатен, чтобы не настаивать на дальнейшем сближении и не брал её нахрапом.
Он был истинным джентльменом даже на фривольном маскараде, под покровом маски, в комнате с замужней женщиной, где никто не помешал бы ему вкусить её прелести, даже взять силой. Но Аврора чувствовала, что этот мужчина не такой. И была заинтригована.
Неужели в Лондоне остались благородные джентльмены? Или это она такая скучная и непривлекательная, что не вызывает безудержного желания во что бы то ни стало совратить? Она снова слишком много думает и не может избавиться от этой привычки, запрещая себе действовать, чувствовать, быть свободной…
И во всём виноват не кто иной, как Энтони Райс, который погубил естественную тягу к романтике, зачатки которой были даже у такой рациональной особы, как Аврора Темплтон. Лучше бы он никогда не встречался на её пути! Или даже лучше, если бы негодяй не был таким обаятельным и не вызвал тех чувств, которые заставили сделать глупое и позорное предложение. Время шло и узел только затягивался.
Авроре не терпелось выяснить, что смогла сделать Фиона, получилось ли у нее отпугнуть лорда Фитцжеральда настолько, чтобы он улепётывал от неё со всех ног. Судя по танцу, Фиона его скорее очаровала, чем отпугнула… Только Аврора была такой, что мужчина лучше застрелится, чем свяжет с ней свою судьбу.

Аврора кивнула в отчет на слова мистера Фантома. А что она могла ещё сказать? Ей опротивела собственная ложь, зачинщицей которой она стала. Ввела в заблуждение джентльмена, заставила его потерять время, обсуждая несуществующие проблемы несуществующего брака. Он потерял возможность провести маскарад по всем канонам – весело и с пользой для здоровья мужского тела, то есть в плотских утехах с какой-нибудь согласной на всё красоткой.
Аврора мысленно посмеялась над своими фантазиями о том, как её вынужденный собеседник во время мужской беседы молчит на вопрос о том, как он провёл маскарад. Его друзья стали бы хвастаться любовными победами, а что скажет он? Что обсуждал картины Ботичелли с самой скучной особой на свете?

От этих слов на глаза чуть не навернулись слёзы. Ей сегодня очень важно было найти понимание. А когда мужчина сказал, что хочет снова встретиться и продолжить разговор, при этом нежно целуя руку, сердце Авроры учащённо забилось. Так он действительно хочет увидеться вновь, она не стала обузой, не наскучила? Или это просто вежливость? Сомнения были частью натуры Авроры и снова испортили ей впечатление от предложения, в котором был очевидным интерес. Она бросила короткий взгляд на картину, поблагодарив вуаль – румянец, выступивший на щеках от виды похотливого Пана, не будет заметен.
- На охоте? – Аврора замерла, когда мистер Фантом оказался ещё ближе, чем был. Неприлично близко и так тесно, что ей стало трудно дышать. Она задыхалась под тяжёлыми одеждами, шляпкой и вуалью. И ей казалось, что и мистеру Фантому порядком надоело смотреть на неё через кружево.
Боже, если он снимет вуаль, то конец всему. Её репутации, её цели на маскараде, её… Все мысли вылетели из головы, когда ладонь мужчины легла ей на затылок и он умудрился притянуть её к себе, несмотря на шляпу и вуаль, и поцеловать сквозь неё. Губы мужчины были горячими, и Аврора ощущала в себе столько желаний, что они не умещались в ней. Перед глазами всё поплыло, она приоткрыла губы и затрепетала от вихря чувств, но тут всё закончилось.

На губах мужчины царила усмешка. Лёгкий поклон и он исчез, оставив её справляться с дыханием и собственными мыслями. Стало холодно, одиноко и очень тревожно. Чувство безысходности охватило Аврору. Она никогда его больше не увидит. Потому что мистера Фантома не существует, как и миссис Смит – супруги неверного мистера Смита. Ей никак не узнать своего ночного собеседника. Обхватив себя руками, Аврора запретила себе думать о нём и поспешила в комнату.

Фиону она застала в плачевном состоянии.

- Господи, что случилось? – бросилась она к ней, не сдержав порыва обнять так похожую на неё девушку. Она в точности знала, что чувствует та. После общения с Энтони Райсом чувствуешь так, будто по тебе проехалась карета, а лошади вернулись и намеренно потоптались по бездыханному телу. – Энтони обидел вас?
Фиона беспомощно улыбнулась, силясь что-то сказать. Было очевидно, что мысли её где-то очень далеко. Авроре стало так жаль бедняжку, что она села на колени и взяла в руки её ледяные ладони, начав их растирать.
- Мне, право, неудобно, что я вовлекла вас во всё это. Сейчас я жалею об этом спонтанном решении, видя вас в таком состоянии, Фиона! Так что же произошло? Я видела, что вы танцевали с Энтони и вроде бы всё было в порядке…
- Ничего страшного не случилось. Если позволите, я оставлю детали нашего общения с лордом Фитцджеральдом при себе. Вам нужно знать главное. Я выполнила то, что вы просили. Нисколько не сомневаюсь, что помолвки не будет.
- Зато будут новые сплетни, - горько усмехнулась Аврора, но осеклась, заметив, как Фиона переменилась в лице, и поспешила заверить: - Вы только не волнуйтесь. Что бы там ни было, я привыкла к тому, что по вине Энтони Райса моё до этой поры уважаемое имя смешивают с грязью кому не лень. Фиона, я никому не признавалась в этом, но вам почему-то хочется довериться. Обвиняя лорда Фитцжеральда на все лады, я очень удобно для себя забываю, что первая начала распространять сплетни. Но я вижу, что вас утомляет этот разговор. Давайте забудем или отложим на потом. Я не имею права перекладывать на вас свои заботы, вы и так сделали невыполнимое! Я вам безмерно благодарна и буду ещё больше, если вы задержитесь…
Выражение ужаса на лице Фионы от перспективы увидеть снова Энтони Райса заставило Аврору замолчать и молниеносно прикинуть план дальнейших действий. И её посетила гениальная идея.
- Фиона, а что, если вам остаться ещё ненадолго и замаскироваться снова? Только не думайте, что я сошла с ума! Хотя, признаться, я сама уже сомневаюсь в собственной вменяемости, превратив вас в наёмную актрису. Просто мне не хочется вас оставлять взаперти или одну отправлять домой.
Склонив голову к Фионе, Аврора зашептала ей на ухо свой безумный замысел…
Что ж, ей придётся встретиться лицом к лицу с лордом Фитцжеральдом. Теперь уже самой, пожинать плоды усилий Фионы и поставить точку в этих странных и противоречивых отношениях. Если, конечно, он не убежит от неё, только завидев издали. Ему будет это нетрудно, рыжие волосы будут для лорда как маяк.
После полного волнений вечера Аврора спала как убитая, и только под утро неясные образы мистера Фантома заставили её улыбнуться во сне и нахмуриться, когда в сновидение наглым образом вторгся Энтони Райс, насмешливо глядя на Аврору в образе ведьмы и нашёптывая друзьям новые сплетни о ней. А потом он улыбался, очевидно, радуясь, что избежал помолвки с ней.

Пикник

С утра распогодилось и настроение Авроры соответствовало природе. Она не танцевала до утра и не утомилась, поэтому конную прогулку рассматривала как отличную возможность размяться. Предоставленная лордом Клиффордом пегая кобыла была спокойной и неторопливо везла своего седока. Осенние деревья, украшенные самой Осенью, радовали глаз. Увядание природы начнётся позже, а пока буйствуют краски и лес наполняется гомоном и шумом.
_________________