Софья (Обманутые иллюзии) ИЛР

-Алиса-:

Соня, Lerochka, Оленька, пожалуйста )))

Ух, как это его шарахнуло)))

Боюсь Софочке более не суждено стать матерью.

натали, привет. Встреча, для Софьи оказалась весьма неожиданной, от того и не было времени сосредоточиться и предъявить супругу все претензии.

Пожалуйста )))) Поговорить-то поговорят. Лишь бы лишнего друг другу не наговорили.

...

uuchka:

Юленька, спасибо за продолжение. Всегда жду и читаю его с удовольствием!

...

-Алиса-:

Юля, привет. Спасибо, что читаешь. Следующая глава последняя и требования у меня к ней жестче, чем к остальным. Чтобы не осталось ощущение скомканности, недосказанности при прочтении. Пишу, читаю, переписываю. Надеюсь, что вдохновение вернется, и я смогу найти ту самую золотую середину.

...

-Алиса-:

 » Глава 50 (заключительная)

Глава 50




От слов Александра на сердце потеплело. Ночами, когда круговерть дневных забот отступала, Софья мыслями своими часто возвращалась к разговору с Лидией. Думая о том, она не могла не признать правоты ее слов относительно будущего Мишеля и Андрея. Чем взрослее становились бы мальчики, тем яснее бы понимали, что в их жизни что-то не так, как должно быть. И только она одна была бы в ответе за то, что никогда бы их не приняли как равных, клеймо бастарда пристало бы на всю жизнь, закрыв для них многие пути и возможности. Потому признание Раневского в собственном отцовстве, снимало с души тяжкий груз ответственности за их будущее.

Слова признательности и благодарности так и не были произнесены. Обида сковала уста. Ничто не могло изменить того, что всякий раз стоило ей подумать о супруге, и память вновь вытаскивала на свет божий воспоминания о том, как и с кем увидела его в первый раз в Париже. Слова вертелись на кончике языка, но промолчала. Стоило ей только упомянуть имя madame Домбровской и взаимным упрекам вновь не будет конца. Она помнила о том, как спешила к нему, как хотела сказать о том, что ждала, надеялась, но холодный прием мгновенно отрезвил ее, а его обвинения, брошенные ей в лицо, тотчас заставили защищаться и в свою очередь осыпать его градом упреков.

Софья отвернулась, собираясь с мыслями. Поправила цветы в вазе на столе, спиной ощущая его напряженный взгляд в ожидании ее ответа.

- Ну, что же, по крайней мере, один пункт обвинений с меня снят, - обернулась она к нему, не сдержав сарказма.

Раневский нахмурился.

- Желаете вновь припомнить мне мои грехи? – осведомился он, поднимаясь с кресла и направляясь к ней.

- Что вы, - усмехнулась Софья. – Как я могу, есть ли у меня право попрекать вас?

- Софи, - вздохнул Раневский, - мы с вами ходим по кругу. Да, я виноват перед вами, в свое оправдание могу лишь сказать, что никогда не испытывал к Мари и сотой доли того, что связывало нас с вами.

- Тогда зачем, Alexandre?! – не сдержалась Софья. – Два года! Бог мой, подумать только два года! Зачем?

- Я не знаю. Может быть, то был страх взять на себя вину…

- Я слышала о том, - перебила его Софья, опуская глаза в пол. – Вашей вины в том нет. Каждый сам для себя решает жить ему или… Вы должны были отослать ее!

- Что же тогда должны были сделать вы, madame? – оборвал он ее. – Смею напомнить вам, что в Париже вы были не узницей в темнице, а вполне благополучно проживали под именем, что вам не принадлежало. Или, может, я ошибаюсь, и вы приняли католичество?

- Ежели бы меня все-таки вынудили к тому обстоятельства, ежели больше не осталось надежды, - медленно заговорила Софья, - думаю, я бы сделала все, что потребовалось, только бы сохранить жизнь Мишелю и Андрею.

- Чартинский знал о том, что близнецы не его дети? – тихо поинтересовался Александр.

Софья кивнула головой. Александр со свистом втянул воздух, сквозь сжатые зубы.

- Тогда, в часовне, - запинаясь, продолжила она, - я лгала вам. Вынуждена была лгать. Я боялась, что Адам убьет вас. Во всяком случае его намерение было таковым, и он сам мне сказал о том.

- Не будем более о том, - хмуро бросил Раневский. – Я не желаю более вспоминать о князе Чартинском.

Софья умолкла. Повисшая в комнате тишина давила на обоих. Откашлявшись, Софья продолжила тоном светской любезности:

- Ваши комнаты готовы, позвольте, я провожу вас.

- Охотно, - с готовностью согласился Раневский.

Раневский, слегка прихрамывая, шагнул в полоску света, падающую от окна. Солнечные лучи золотом блеснули в светлых кудрях. Софья застыла на месте. Она не могла отвести взгляда от его лица. Нестерпимо до зуда захотелось провести рукой по его щеке, кончиком пальца коснуться губ, разгладить нахмуренные брови, прильнуть к широкой груди, подставив губы поцелую. Не было смысла лгать самой себе: Александр – единственный мужчина, который будил в ней подобные чувства. Сделав вид, что запнулась за прореху в ветхом ковре, Софи чуть покачнулась. Он аккуратно подхватил ее под локоток и, как только, ей удалось выправиться, выпустил ее руку. Софья подавила разочарованный вздох и, не оглядываясь, шагнула в полутемный коридор.

Проводив Александра, Софья отправилась к себе. Предстояло собраться в дальнюю дорогу. Ее камеристка что-то тихо бормотала на родном языке, укладывая вещи. Нетрудно было догадаться, что предстоящий неблизкий путь ее не радовал. Пропустив мимо ушей сетования прислуги, Софи присела перед зеркалом, придирчиво рассматривая собственное отражение. Чересчур бледна и худа, под глазами залегли темные тени. Неудивительно, что ее попытка соблазнить собственного супруга потерпела поражение. Досадуя на саму себя за несдержанность и, в тайне надеясь на то, что Раневский не догадался о неуклюжем маневре, она принялась вынимать шпильки из волос, удерживающих пышный узел на затылке. Распустив пепельные локоны, Софья с остервенением принялась водить по ним щеткой.

- Permettez-moi, madame. (Позвольте мне, мадам), - забрала у нее расческу француженка.

Пока Бланш аккуратно разбирала вьющиеся пряди, Софья, прикрыв глаза, едва сдерживала подступившие слезы, вспоминая о том, как поспешно он убрал свою руку с ее локтя. Неужели она настолько опротивела ему? Как же далее жить с этим? Ведь ее по-прежнему влекло к нему, не смотря даже на то, что при мысли о том, что он на протяжении двух лет делил с Мари самые интимные моменты жизни, в душе вздымалась волна невиданной злости, вызванной ревностью. Открыв глаза, она встретилась взглядом с Бланш через зеркало.

- Madame malheureuse? (Мадам расстроена?) - тихо поинтересовалась француженка.

- Нет, - покачала головой Софья.

- Le bleu de la robe pour le dîner sera à la fois. (Синее платье к ужину будет в самый раз), - позволила себе чуть заметную улыбку Бланш.

- Bien (Хорошо), - согласилась Софья.

Софи уже давно перестала уделять внимание собственной внешности, полагая, что отныне ей незачем беспокоиться о том, коли вся жизнь ее будет посвящена только детям. Однако, переодеваясь к ужину, она волновалась будто дебютантка перед своим первым выходом в свет. «Помни, - шептала она беззвучно, - ты женщина. Только от тебя отныне зависит, как сложится все далее. Можно и дальше изводить друг друга взаимными упреками до тех пор, пока, он не отвернется от тебя и станет искать утешения на стороне, а можно попытаться вернуть прошлое». То самое прошлое, когда хотелось проводить все дни и ночи подле друг друга, когда казалось, что любить сильнее просто невозможно, когда от счастья взаимного обладания кружилась голова. Сознавала она и то, что вряд ли Раневский оценит ее старания иначе, чем попытку соблазнения и страшилась быть отвергнутой.

Последний раз, оглядев себя в зеркале, она послала лакея, сообщить, что ужин накрыт. Спускаясь по лестнице, той самой, что стала причиной ее неловкого падения, Софья крепко держалась за перила. Ступеньку давно заменили, но страх остался. Подойдя к дверям столовой, она замерла. Оставалась еще возможность вернуться в свои покои, переменить платье на что-то менее вызывающее, поснимать украшения и предстать перед мужем в том виде, в каком была в момент его приезда.

Вздохнув поглубже, дабы унять волнение и бешено бьющееся сердце, Софья сдержано кивнула лакею, открывшему перед ней двери. Ступив на порог столовой, Софи растерялась. Погрузившись с головой в свои переживания, она совершенно позабыла о Горине, а ведь по давно заведенной традиции обедали и ужинали они вместе. Вот и ныне Савелий Арсеньевич был в столовой и вел непринужденную беседу с ее супругом. Раневский обернулся. В синих глазах мелькнуло удивление, но Александр тотчас опустил ресницы, скрывая взгляд. А вот Горин своего удивления скрыть не сумел и рассыпался в цветистых комплиментах.

Софья весьма сдержано поблагодарила его, и присев на стул, отодвинутый для нее Раневским, сделала знак лакею, подавать на стол.

«Господи! Как глупо-то вышло!» - краснела Софи под восхищенными взглядами и Горина и лукаво-насмешливыми Раневского. Как могла забыть о том, что Савелий Арсеньевич ужинает вместе с нею? «Вырядилась, как на званый ужин!» - сердилась на себя Софья, чувствуя, как горят кончики ушей и пылают щеки. Ведь могла же записку управляющему послать и уведомить его о том, что хотела бы отужинать наедине с супругом. Он бы, несомненно, понял ее, а вот ныне, благодаря своей же рассеянности, приходилось терпеть столь двусмысленное положение.

Она никогда не обсуждала с Гориным перипетии своей семейной жизни, обмолвилась лишь, что они с супругом приняли решение о раздельном проживании. Само собой, новость сия Савелия Арсеньевича поразила, но будучи человеком, весьма деликатным, он сумел сдержать свое любопытство и расспросами ее не мучил.

Разговор за столом зашел о ремонте усадьбы. В отсутствии Софьи Александр уже успел пообещать Горину, что по возвращению в Вознесенское распорядится о выделении ему необходимой суммы. Савелию Арсеньевичу пришла в голову мысль обсудить первоочередные работы и спросить мнения о том Раневского. Настала очередь краснеть Александру. Он уже обмолвился Софье, что в этом году не может быть и речи о том, чтобы произвести ремонт дома в Нежино, а на деле выходило, что средства есть, и он уже договорился обо всем с Гориным. На его счастье, Софья так была поглощена собственными переживаниями, что не предала значения его словам, произнесенным за столом в ответ на расспросы Горина.

Софье казалось, что ужин длится бесконечно, ироничные взгляды Раневского злили ее до невозможности, но она старалась делать вид, ее это не трогает ни в малейшей степени. Савелий Арсеньевич, переговорив с Раневским о делах его интересующих, умолк. В повисшей тишине напряжение между супругами чувствовалось слишком остро, и Горин не мог не ощущать того же. Смутившись, управляющий поспешил откланяться и удалиться, оставив супругов наедине.

Лакей, принялся было убирать со стола, но Софи отослала его. Она потянулась к графину с вином, но Александр опередил ее и наполнил ее бокал, а затем и свой.

- Вы очень красивы, madame, - иронично улыбнулся Раневский. – Вам не обязательно было так утруждать себя.

Софья вспыхнула. Итак, ее замысел разгадан и лежит на поверхности. Стараясь скрыть замешательство от столь откровенного признания в том, она поднесла к губам бокал с вином.

- Благодарю, - сдержанно отозвалась она. – Я думала, вам приятно будет видеть за столом женщину, которая следит за собой, тем более что она все еще ваша жена.

Александр отсалютовал ей бокалом:

- Toucher, madame, - улыбнулся он. – Мне приятно знать, что все это ради меня, - окинул он ее многозначительным взглядом.

Софи с досады прикусила губу: и как ему удается так легко вгонять ее в краску, она ведь не невинная девица, и именно благодаря ему познала, что есть страсть. А, может быть, именно потому, оторвалась она от созерцания содержимого собственного бокала.

- Стало быть, старания мои не были напрасными, коли мне удалось порадовать вас, - позволила она себе чуть заметную улыбку.

Раневский вздохнул и отставил бокал в сторону:

- Не буду лукавить. Я приехал бы за вами, даже ежели вы не писали бы мне. Не думать о вас – выше моих сил. Я полагал, что у меня получиться забыть обо всем, но того не случилось.

Софья смутилась. Слова его были произнесены тоном полной безысходности. От того и не вызвали радости, лишь горький осадок в душе. Несколько раз моргнув, дабы удержать близкие слезы, Софи поднялась из-за стола:

- Прошу меня извинить, - скороговоркой произнесла она, устремившись в сторону двери.

- Софи, - поднялся вслед за ней Раневский, заступив ей дорогу и поймав за руку. – Полагаю, нам стоит откровенно говорить друг с другом сегодня и сейчас, чтобы в будущем никогда более не возвращаться к тому.

- Что ж, - опустила она глаза, - откровенность за откровенность. Видеть вас мне и радостно, и мучительно одновременно. Мысли о том, что эта женщина была подле вас все то время, что мы провели в разлуке, мне невыносима. Глядя на вас я не могу не думать о том, что вы целовали, обнимали ее, при том, при всем у вас был выбор, тогда, как у меня его не было. Наверное, мне надобно было наложить на себя руки, дабы избежать бесчестия, ведь моего согласия Адам не спрашивал.

Раневский выпустил ее руку. Каждое ее слово камнем ложилось на сердце. Достав из кармана сюртука платок, Александр вытер слезы с ее лица.

- Не надобно слез, ma chérie. Более ничто не может нам помешать, - приподнял он двумя пальцами ее подбородок.

Он говорил едва слышно, а Софи не могла отвести взгляда от его губ, что были все ближе и ближе к ее лицу. Вскинув руки ему на шею, она поднялась на носочки, тонкие пальцы запутались в шелковистых кудрях на его затылке, и коснулась его губ, робко, вопрошая.

Горячо, жарко, сладко, так как должно быть, так, как помнила. Ноги подгибались, и Софья приникла к нему еще ближе, цепляясь за широкие плечи.

- Сашенька, Са-а-а-ша, - шептала, чувствуя, как губы его скользят по шее, касаются тонких ключиц. – Как же мы будем, Сашенька?

- Не думай о том, - отозвался Раневский. – Пусть говорят, что хотят. Мне все равно, - сорвался его голос на хриплый шепот.

Софья прикрыла веки. Пред мысленным взором тотчас всплыл образ, который навсегда врезался в память: руки Мари на плечах Александра, ее губы, касаются его губ, сильные руки мужа обнимают тонкую талию madame Домбровской. Воображение разыгралось, рисуя ей бесстыдные объятья любовников на скомканных простынях. Вывернувшись из его объятий, Софья отступила к двери, качая головой.

- Софи? – потянулся вслед за ней Александр, не желая отпускать ее, но она отступила еще на шаг, увеличивая расстояние между ними.

- Pardonnez-moi (Простите меня). Мне надобно время.

Выскользнув за двери, Софья, не оглядываясь, поспешила вверх по лестнице.

Спальня, которую она велела подготовить для Александра, была смежной с ее собственной. Часы внизу в гостиной пробили полночь. Весь дом погрузился в тишину, и только за стеной скрипели старые деревянные половицы под неровной поступью Раневского. Софья, прислушиваясь к его шагам, ужом вертелась на постели. Лицо ее пылало, тонкая ночная рубашка неприятно липла к телу. Сдернув с головы ночной чепец, она со злостью швырнула его через всю комнату. Сама оттолкнула его, собственными руками, а ведь все могло бы быть иначе, могла бы быть с ним, а не маяться бессонницей, прислушиваясь к каждому шороху.

Докурив трубку, Александр вытряхнул пепел из окна. Он никак не мог взять в толк, что за игру затеяла Софья. Явившись к ужину во всем блеске своей красоты, она не обмолвившись ни словом, тем не менее, явно заявила о своих намерениях, а после, когда сама же спровоцировала его, тотчас оттолкнула.

И как можно было усомниться в искренности ее слов? И тихое: «Сашенька, С-а-а-ша», - сводило с ума, глаза, блестевшие от непролитых слез, казалось, смотрят в самую душу. «Неужто сыграть так возможно?» - в который раз вопрошал он сам себя. Да и для чего все эти игры? Или ждала, что в ноги упадет, умолять будет? Отчего так жестока с ним? Отчего то манит, то отталкивает? Чего еще ждет от него? Какие невозможные поступки он должен совершить, чтобы быть прощенным.

Ведь он был уверен, что и она желает того же, что и он сам. Поверил, открылся, но его просто дразнили, как мальчишку. Раневский скинул сюртук и жилет, развязал галстук. Он попытался сам стянуть сапоги, но того ему не удалось, а Тимошка, как назло, запропастился куда-то. Звать денщика Александр не решился, опасаясь потревожить спящих обитателей усадьбы. Сдавлено чертыхнувшись, Раневский предпринял другую попытку.

- Позвольте, я помогу, - услышал он тихий голос и вздрогнул.

Затянув потуже пояс на шелковом капоте, Софья шагнула в комнату от порога двери, разделяющей спальни.

- Не надобно, я сам, - растерялся Раневский.

Но Софи, не слушая его возражений, опустилась на колени и ухватилась за голенище сапога.

- Прежде мне приходилось оказывать подобную услугу André, - улыбнулась она.

Александр усмехнулся и откинулся на спинку кресла. Постепенно сапог поддавался ее усилиям.

- Утром шкуру спущу с Тимофея, - пообещал он, когда и со вторым сапогом было покончено.

- Не надобно его наказывать, - выпрямилась Софья, во все глаза глядя на него. – Я не могла уснуть, - сглотнула она ком в горле, - мне послышалось, что у вас возникли некоторые затруднения, и я решила помочь.

- Иди ко мне, - прошептал Раневский, раскрывая ей объятья.

Не колеблясь долее ни единого мгновения, Софья шагнула к нему, приникла всем телом, ощущая тепло его кожи под своими ладонями через тонкое полотно рубахи.

- Вновь сбежишь? – улыбнулся Александр в растрепанные кудри.

Софья отрицательно покачала головой, прислушиваясь к быстрым ударам его сердца под своей щекой.

- Никогда более по собственной воле я не расстанусь с тобой, - прошептала в ответ.

Выпустив ее из объятий, Раневский шагнул в сторону и задул свечу. Софья забралась в его постель, прислушиваясь к шороху одежды, которую он снимал с себя. Скрипнула кровать, когда Александр лег подле нее и, приподнявшись на локте, поцеловал. Пытаясь развязать ленту, что стягивала ворот ее рубашки, Раневский только туже затянул узел. Пальцы вдруг стали неловкими от охватившего его нетерпения. Шепотом выругавшись, Александр рванул ворот сорочки. Тонкая ткань затрещала и разошлась под его руками. Софья выгнулась дугой, стремясь, как можно ближе прижаться к нему, ощутить тепло ладоней на своей коже. Раневский с трудом перевел дух, уговаривая себя не спешить поддаться соблазну. Кончики его пальцев легко заскользили по плавным линиям ее тела, едва касаясь, вызывая дрожь, губы приникли к губам в невесомом легчайшем поцелуе.

Кровь застучала в висках, зажигая пожар под кожей. С тихим стоном Софи сама впилась ему в губы, обхватила руками крепкую шею.

- Хочу тебя, - прошептала бесстыдно, прикусив зубами мочку уха.

Под ладонями напряглись твердые мускулы. Он словно бы попытался отстраниться, но она не отпустила, чувствуя, как лихорадка, что сжигала ее передается и ему.

- Сонечка, mon ange, не торопи меня, - выдохнул Раневский, страшась потерять контроль над собственным телом.

- Не могу более ждать, я два года ждала, - прошептала в ответ.

Сладко, горячо до внутренней дрожи. Софья не слышала ни жалобного скрипа старой кровати, ни звуков ночного парка из открытого настежь окна, только шепот, утягивающий сознание в самый омут сладострастия. Только когда, ночная прохлада проникла в комнату и коснулась разгоряченной кожи, она пришла в себя, лежа на его груди. Чуть поежившись от сквозняка, проникшего в спальню, Софи выскользнула из кольца его рук, намереваясь вернуться в свою комнату. Ей показалось, что Александр спит, но стоило только подняться с постели, как его ладони сомкнулись на ее талии.

- Никогда не смей оставлять меня по ночам, - прошептал ей в ухо, опрокидывая обратно на постель.

- Никогда более, - согласилась она, устраиваясь удобнее на его плече.

- Отныне у нас не будет раздельных спален, madame, - усмехнулся Раневский. – Дабы у вас не было соблазна закрыть дверь перед моим носом.

- Никогда более у меня не будет такого соблазна, - отозвалась она. Накрыв себя и ее покрывалом, Александр обвил тонкий стан обеими руками и только тогда уснул.

«Только так, в его постели, в его объятьях каждую ночь отныне, - счастливо вздохнула Софья, мягко соскальзывая в сон. – Неважно, что говорят. Неважно. Пусть судачат. Вместе с ним ничего не страшно».

Раневский проснулся, едва первые лучи солнца показались из-за горизонта. Софья, утомленная долгими ночными ласками еще спала, а он никак не мог отвести взгляда от ее лица. «Непостижимая женщина. Одна единственная. Такой другой не сыскать, хоть полмира обойди. Моя женщина, - улыбнулся Александр. – Моя, навеки вечные».

Дрогнули ресницы, и взгляды встретились.

- Bonjour, mon cœur, - целуя тонкие пальчики, хрипло прошептал Раневский.

Софья залилась румянцем, рассмеялась и спрятала лицо на его груди.

- Я думала, то сон, - поглаживая его плечи, прошептала она.

- А ежели сон, так лучше нам никогда не просыпаться, - усмехнулся Раневский, поднимаясь с кровати. – Помнишь, я говорил тебе, что всегда буду любить тебя, чтобы ни случилось?

- Помню, - натянув покрывало до подбородка, улыбнулась Софья. – Я каждый мгновение помню, каждую встречу, каждое слово.

- Вот и не забывай о том никогда, - нахмурился он. – Что бы я ни говорил, что бы ни делал, помни о том. Я лгал сам себе, когда говорил о том, что ненавижу тебя, когда думал, что способен забыть, вычеркнуть из своей жизни.

- Madame! – послышался голос Бланш из соседней комнаты.

Софья тихо охнула и, соскочив с постели, накинула на себя капот, прямо на нагое тело. Прошлепав босыми ногами к себе в спальню, она обернулась в дверях.

- Я люблю тебя, - прошептала одними губами и скрылась за дверью.

После завтрака в усадьбе поднялась суматоха, грузили уложенный с вечера багаж. Александр, спросив позволения у Софьи, прошел в детскую. Все утро он провел с мальчиками. Сердце переворачивалось в груди, когда касался губами пухлой щечки, когда маленькие ручки исследовали его собственное лицо, ком в горле мешал говорить и дышать. Пожилая нянька француженка, наблюдая за отцом и сыновьями, не смогла сдержать слез, и только всхлипывала, поднося к глазам платочек.

- Comment en sont-ils vous ressemblent, monsieur. Je devinais que le prince ne leur père. (Как же они походят на вас, сударь. Я догадывалась, что князь им не отец), - прошептала она, взяв на руки Андрея, когда настала пора выходить, дабы садиться в экипаж.

Раневский лишь кивнул головой в ответ на ее слова. Подхватив Мишеля, Александр спустился вместе с ним на двор.

- Мы поедем сперва до Рощино, - заговорил Раневский, удерживая на руках, норовившего вывернуться Мишеля, - затем в Завадное, по пути заедем в Берсенёвку. Пусть все знают, - улыбнулся он, коснувшись рукой мягких золотистых кудрей сына.

- Comme vous le dites, seigneur, mon mari (Как скажете, господин супруг мой), - обернулась Софья, стоя на подножке экипажа.




***

...

IrinaAlex:

Спасибо за продолжение!
Такое удовольствие читать о примирении, такие трогательные семейные картины!
Но ведь будет еще Эпилог?

...

NBZ:

Жалко расставаться, еще хоть немного - хотя бы эпилог лет этак через .... тцать

...

sveta-voskhod:

Юля!!!Носом шмыгаю, сердце совсем мягким стало. Все прочь, сомнения и обиды, главное помни-Я люблю тебя Самое важно!
Спасибо!!!1

...

igera:

Отличная глава! Отличный роман
Я сначала после первого Юлиного сообщения приготовилась ждать, а потом такая приятность))
Очень светлое впечатление осталось от романа после прочтения последней главы.
Для меня этот роман один из лучших у Юли, а главные герои тоже будут одними из любимых.
Будем ждать эпилога!

...

Соечка:

Ну наконец-то у них мир, любовь таки победила.
Ждем теперь эпилога лет так через ...цать?

...

-Алиса-:

Девочки, всем доброго вечера.
Спасибо вам всем, что были со мной все это время. Я планировала завершить роман к 12 ноября, было бы ровно 9 месяцев с начала его написания. Так символично ))))

Ух! Думала читательницы меня тапками закидают за такую приторно-сладкую главу.

Светочка, привет. Ты не представляешь, сколь для меня ценно, что сумела растрогать до слез. Все пройдет, останется только любовь.

Половина главы у меня неделю на флешке, что называется "пылилась". Все не могла решиться с концовкой, а сегодня вдруг вдохновение посетило (заметила, этому хорошо способствуют пешие прогулки).

Рада, что в общем-то мрачноватый роман оставил приятные и светлые впечатления.

Ой, спасибо. Совсем засмущала .

Леночка, все по законам жанра, ну, и, надеюсь, логики. Ведь я так старалась их (героев) подвести к мысли, что друг без друга им никак.

Насчет эпилога:

Девоньки, а не боитесь в сахарном сиропе утонуть ?

...

Калипсо:

Юлия, за продолжение

...

Сусля:

Все, финита, выхожу из подполья.
вообще не мой стиль ЛР, но он проник мне под кожу. читала втихушку
очень все нравится. переживала и гневалась на героев, радовалась и грустила с ними
удивительно для меня, но язык романа передает эпоху сильнее нежели описания архитектуры/природы/погоды и нарядов дам/
спасибо большое))

...

Lerochka:

Юлия спасибо за главу))))Это просто было нечто...........так радостно что у них всё наладилось!!!!!

...

Veterok:

Роман очень хорош! Спасибо!

...

-ANGEL A-:

Спасибо за продолжение!

...