lorka:
Всем привет!
Скажу честно: у меня душа в пятки ушла, будто сама на этой границе стояла.
Вадим... не знаю даже, как можно его назвать. Нелюдь. Заказать родного брата?
Надеюсь, это вернётся ему бумерангом.
Лида, спасибо!
Lizza:
Здравствуйте! С удовольствием читала первую книгу,была в восторге от нее! Вторая тоже супер,прям эмоции..эх!Класс!!!!Добавьте, пожалуйста,в друзья
Диана Ермекова:
Автор,добавте,пожалуйста,в блог.очень понравилось ваше произведение.хочу дочитать!!!
shkodnica:
Спасибо автор. Читала ваши произведения в вк. Хотелось бы дочитать добавьте пожалуйста
Нютка:
Лидочка, приветик!
Я с лета не читала продолжение и даже не видела, что ты вернулась.
Зато столько глав накопилось. 
Побежала читать, а ты больше не пропадай так надолго. 
lidiy:
» Глава 19
Женя.Как ни пытались Сашка и Крис вывести меня на разговор – у них ничего не вышло. Не было ни сил, ни желания что-то рассказывать. Поднявшись в квартиру, я молча отнесла Кира в спальню и уложила в кровать, кое-как добралась до ванной и, приняв душ, закуталась в мягкий теплый халат. В комнате было тепло, но меня все равно пробирал озноб, и первым делом, войдя на кухню, решила заварила себе горячего чаю. Девочки с недоумевающим взглядом следили за моими передвижениями, а Олег курил в приоткрытое окно повернувшись к нам спиной. По кухне витал аромат его парфюма, перебивая даже запах бергамота в моей кружке. И вроде бы мне должно быть все равно, но это жутко раздражало. Нет, он был не резкий, и не напоминал старые дедовские шипровые духи – это был запах Антона: легкие древестно-мускусные нотки пробрались не только в нос, но и в голову, нагло, также как и их хозяин, вытолкнули оттуда все мысли
кроме одной. Этот мужчина даже сквозь расстояние имеет власть надо мной.
- Какого х*рена нужно было так душиться?! – поставив чашку на стол, прошла к окну и открыла его шире. – Дышать нечем.
Олег только улыбнулся на мое замечание и, потушив окурок в пепельнице, вышел в гостиную. Знаю, что не права, что нельзя срывать свою злость на близких людях, но ничего не могу с собой поделать. Проклятая тоска, сомнения, злость на себя, на Антона – все это съедает меня. Где он? Что с ним? Что имел в виду Ярослав, когда говорил, что я даже представить себе не могу, на что способен ради меня Антон?
Голова шла кругом. Огромного труда стоило удержать рвущиеся наружу слезы и не зареветь. Громко. Навзрыд. Но вместо этого, сильнее укуталась в халат и присела на подоконник.
- Белка, может… расскажешь, что случилось? – осторожно спросила Саша.
Ей не свойственна такая выдержка, и при других обстоятельствах я обязательно бы рассмеялась во все горло над одним только нелепым выражением лица сестры, но сейчас мне хватило сил лишь мотнуть головой. На что та шумно втянула в себя воздух и резко выдохнула.
- Уже поздно, вернее, еще слишком рано, - Кристина успокаивающе накрыла, лежащие на столе с переплетенными в замок пальцами, руки сестры.
Саша хотела было возразить, но твердый взгляд моей точной копии дал понять, что все потуги выбить хоть какую-нибудь информацию бесполезны.
Вспомнив о времени, метнула взгляд на микроволновку: двадцать минут шестого – прошло чуть больше суток с нашего последнего разговора, а его слова до сих пор эхом разносятся у меня в голове, словно он только что их сказал. Отвернувшись к окну, я запрокинула голову и закрыла глаза, уперевшись руками в подоконник. Не хочу… не хочу слышать, помнить, не хочу видеть перед глазами его образ, лицо, глаза… будь они прокляты. Эти ч*ртовы зеленые глаза с первых дней не дают мне покоя. Не хочу вообще вспоминать о нем, хочу забыть, стереть все воспоминания. Однажды у меня уже получилось – получиться и сейчас.
Щелкнул дверной замок, но я даже не шелохнулась: девочки правильно сделали, что оставили меня наедине со своими мыслями. Или неправильно… Я уже ни в чем не была уверенна. Медленно открыв глаза, устремила взгляд вдаль, пытаясь сфокусироваться на чем-то конкретном, стараясь, заставить или, скорее, уговорить себя перестать думать о мужчине, который находиться от меня за сотни, а может даже тысячи километров.
Я вышла на балкон и стала разглядывать дома напротив. Это занятие отняло у меня меньше полминуты, еще столько же убила, считая припаркованные во дворе автомобили. Вместо цифр в голове были одни маты. Вспомнив, что в старом комоде в углу должны быть сигареты, решила поискать, открывая по очереди заполненные всяким хламом ящики. Мои старые друзья: пепельница, зажигалка и пачка «KENT» - они немало видели моих слез и многое помогли мне пережить. С первой затяжкой горький дым обжег горло. Вторая пошла легче. На несколько секунд в голове стало пусто, тело расслабилось, и слегка закружилась голова. Я хотела, что бы с дымом вышла боль. Чтобы змея под именем «тоска», которая уже успела обосноваться в сердце и чувствовала себя, как дома, задохнулась от ядовитого, едкого дыма и покинула мое тело. Легче не стало. После третьей затяжки затошнило. Не осилив даже половины сигареты, потушила окурок в пепельнице и вернулась в комнату. Накатил новый порыв злости. Я схватила чашку со стола с остатками чая, быстро сполоснула под краном, набрала воды и стала поливать цветы на подоконнике и балконе, прекрасно видя, что земля и без того влажная. Перемыла посуду – пару чашек, которая осталась после Саши и Кристины. Протерла плиту и холодильник, хотя была уверенна, что туда никто не заглядывал несколько месяцев. Кажется, теперь я знаю как это – сходить с ума.
Я видела Антона всюду, его образ преследовал мой разум. Пытаясь себя чем-нибудь занять, бродила по кухне словно в агонии, но вскоре тело перестало слушаться: долгая дорога, нервы – усталость просто валила с ног. Обессиленная, я села за стол, вытянула руки перед собой и уронила на них голову. Проклятье, стоит только закрыть глаза, как снова ощущаю тепло его рук на своих щеках, чувствую вкус его губ. Тело пробила дрожь. Это какая-то невероятная сила притяжения – я не в силах бороться, кажется, она сильнее моего страха. Возможно, дальше будет легче. Понимаю, что должно пройти время, но… уже не знаю, хочу ли.
- Он звонил вчера, - послышался за спиной тихий голос Олега.
Мужчина прошел вглубь комнаты и сел напротив. Немного приподняв голову, я уставилась на него, прекрасно понимая, о ком идет речь; всегда восхищалась его особенностью успокаивать женщин и вести с ними переговоры. Он всегда знает, когда и что говорить.
- Мне все равно, - выдавила еле слышно.
В горле пересохло и, словно прочитав мои мысли, Олег поднялся и налил из чайника воды в бокал. Опустошив, я поставила его на стол, так и не поблагодарив мужчину, уверенна, это последнее, что он хотел от меня услышать сейчас.
- Знаешь, иногда мы видим то, что хотим видеть, а вот со слухом сложнее – слова острее бритвы. Бывает, полоснешь так, что ни один хирург не заштопает.
- К чему весь этот разговор, Олег? Я не хочу говорить о Соболеве, - и я не врала в этот момент, Антона и так было слишком много в моих мыслях, в голове.
- Пока это всего лишь монолог, и только тебе решать станет он диалогом, или нет, - сунув руки в карманы, мужчина стал медленно прогуливаться по комнате. – Во дворе стоит неприметный серый внедорожник – это ваша с Кирюхой охрана.
Пытаясь переварить то, что он только что сказал, я вся подтянулась, собралась и, нахмурив брови, взглядом потребовала объяснений.
- Не смотри на меня так, я тут не причем. Это инициатива Соболева, и пока он не вернется вас будут охранять.
- Ты знаешь, куда он уехал?
Странная поездка, личная охрана – этого ничтожно мало, чтобы собрать весь пазл, мне нужно было больше информации. Я должна знать, куда и зачем уехал Антон.
- Да.
- Тогда скажи мне, - Олег лишь мотнул головой.
- Если Соболев захочет, то расскажет тебе сам. И не уговаривай, все равно не скажу.
- Вы что сговорились? – в моих венах кровь кипела от злости.
Сжав кулачки, я вскочила с места и, уперев их в бока, возмущенная, уставилась на Олега.
- А ведь кто-то всего пару минут назад утверждал, что ему плевать на Антона и разговаривать о нем не собирался, - лукавая улыбка коснулась уголков рта мужчины.
Хитрый, он абсолютно ничего не сказал, но все-таки выбил из меня эмоции. Выдохнув, плюхнулась обратно на стул, хотя руки «чесались» дать оплеуху или, на крайний случай, пнуть этого довольно улыбающегося родственничка.
- Ты козел, - в глазах мужчины плясали озорные огоньки.
- Зато теперь я знаю, что Соболев тебе не безразличен, впрочем, как и ты ему. Одного только не пойму, вы друг другу «мягко говоря» симпатичны, свадьба с Вадимом скорее всего накрылась медным тазом, так как выборы уже на носу и, очевидно, он пролетает – что мешает вам быть вместе? – он на секунду замолчал, словно, собираясь с мыслями. - В тот вечер, когда Крис сбила машина, ты ведь ему звонила?
- Да, - меня переполняли эмоции, я была не в силах больше с ними справляться. – Он сказал, что любит меня, а я… я сказала, что он - моя самая большая ошибка.
Слезы невозможно было удержать. Они быстро сбегали по щекам, и я не успевала их вытирать.
- Почему? – голос мужчины пропитан состраданием и пониманием.
Мотнув головой, закрыла лицо руками. Что я должна была ему сказать? Что я полная дура, которая побоялась дать себе шанс быть любимой и разрушила то хрупкое, что между мной и Антоном появилось. Или надо было поведать ему преинтереснейшую историю нашего близкого знакомства в кабинете?
- Я не знаю, что мне делать… я боюсь его любить. Всякий раз, как судьба сталкивает меня с кем-то из Соболевых – мой мир рушится.
Олег ненадолго задумался, а потом сел на стул напротив и, скрестив руки на груди, начал говорить:
- Насколько вы с Крис похожи, настолько же и отличаетесь, - говоря о сестре, он тепло улыбнулся. – Ты думаешь ей было легко со мной – я столько раз уходил, оставлял ее в тяжелых ситуациях. Я оставил ее, когда она практически была прикована к кровати. Но она ждала, моя девочка стойко преодолевала все преграды, а иногда за нас обоих. Она приняла меня после другой женщины и простила. После всего этого, Кристина подарила мне самый дорогой подарок во все мире – она родила мне дочь.
В глазах мужчины заблестели слезы, Олег никогда так откровенно не разговаривал со мной об их с Крис отношениях.
- Я был таким уродом, а она все равно видела во мне что-то светлое и хорошее. Любила вопреки всему. В этом и есть ваше самое большое отличие – ты боишься идти до конца. Не повторяй моих ошибок, Жень. Антон не Кристина, он мужчина – богатый, успешный, всегда найдутся желающие утешить его и когда-нибудь он сдастся.
Его слова неприятно укололи мое самолюбие, в голове тут же появилась картинка, как Антона ублажает другая женщина, и я брезгливо, с отвращением, быстро избавилась от нее. Плод моего воображения причинял боль, вряд ли я смогла остаться цельной, если бы увидела Антона с другой на яву.
- Жень, поговори с ним.
- И что я ему скажу?
- Если Антон действительно тебя любит, он услышит то, что нужно, - я пожала плечами и вытерла остатки слез. – А сейчас вали спать, и без пререканий. Кир проснется, я отведу его к нам, пусть поиграет с Лизой, пока его мама хорошенько выспится.
Моей благодарности этому мужчине не было предела. Все-таки моя сестра чертовски счастливая женщина. Иметь такого мужа большая награда. Уже проваливаясь в сон, я мысленно попросила Господа помочь Антону, чтобы он как можно быстрей решил все свои проблемы и вернулся домой.
***
Я проспала практически весь день. Голова слегка побаливала и неприятно урчало в животе, но это понятно – у меня во рту со вчерашнего утра кроме чашки чая ничего не было. Открыв холодильник , я тут же его закрыла и, оставив попытки найти дома хоть что-то съедобное заказала в службе доставки пиццу и роллы. Пока заказ везли я приняла горячий душ и только после набрала Кристину.
- Ну как ты? – голос сестры звучал взволнованно.
- Все в порядке. Более или менее. Я справлюсь, не переживай. – она глубоко вздохнула, но пытать не стала. – Крис, можно Кир у вас сегодня переночует, мне нужно немного времени, чтобы подумать.
- Да, конечно. Пусть живет сколько нужно. Ты же знаешь, как я люблю этого сорванца.
Я безумно соскучилась по сыну, но так сейчас будет правильней, он не должен видеть разбитую с опухшими от слез глазами мать.
- Хочешь, я приду и мы, как раньше, залезем под одеяло и поговорим.
- Не сегодня, пожалуйста. Дай мне немного прийти в себя и я все тебе расскажу.
- Как скажешь. Отдыхай сестренка.
Попрощавшись, я повесила трубку.
Через полчаса привезли еду. Переложив все из контейнеров на тарелки, я аккуратненько, с подносом на руках, уселась на диван перед телевизором. Пощелкав каналы, и, не найдя ничего интересного, решила смотреть немое кино – просто отключила звук. Есть, несмотря на то, что желудок неумолимо требовал, не хотелось. Роллы я все же впихнула в себя, а вот пицца отправилась в холодильник нетронутой. Закутавшись в плед, свернулась калачиком, обняв руками колени; на душе было грустно и тревожно. Под подушкой пропищал телефон. Я просунула руку, достала аппарат и в надежде, что сообщение прислал Антон, открыла злополучный конверт. Баланс… ну как же иначе. Это был всего лишь баланс. Накатило разочарование. Предательские слезы вновь пеленой застыли в глазах. Я как побитое, израненное животное лежала, тихонько поскуливая, и кусала, пытаясь заглушить душевную боль, кулачки. А хотелось кричать. Громко. В голос. Так, чтоб вселенная содрогнулась. Чтобы сквозь расстояние один единственный человек почувствовал, что я скучаю, что он нужен мне. Впервые такие чувства пробили меня, растопили толстый слой льда, который годами сковывал мое сердце. Я поняла, что невозможно всю жизнь бежать и прятаться от любви. Количество никогда не переплюнет качество. Много мужчин согревали мою постель, но только один смог согреть меня. Как мне все ему объяснить? Как заставить поверить, что нужен мне? Я не знала ответов на эти вопросы, сейчас они казались мне не решаемыми. Удрученная и погрязшая в свои размышления, я сама того не заметила, как провалилась в сон. Единственное, что радовало это – принятое решение. Я решила, во что бы то ни стало, в самое ближайшее время вернуться в Москву поговорить с Антоном. .Хватит прятаться и отталкивать. Пришло время сделать выбор.
***
Противное пищание прибора, эхом разносящееся по палате — единственное подтверждение того, что он все еще жив. Слезы ручейками бегут по моим щекам, оставляя черные подтеки туши. Я не пытаюсь их стереть, знаю, что выгляжу ужасно, но мне на это плевать. Всё, что меня сейчас заботит — его состояние. Уже трое суток он не выходит из комы, травмы настолько серьезные, что врачи удивляются, как он вообще остался жив.
Я смотрю на практически бездыханное тело и едва сдерживаюсь, чтобы не завыть. А так хочется выплеснуть все наружу, вырвать из сердца эту боль, чтобы хоть немного стало легче.
Трое суток длится моя агония; потихоньку стали сдавать нервы. Уже не помню, когда ела в последний раз, кусок в горло не лезет. Все, что могу сейчас — молиться. И я молюсь. Умоляю. Снова и снова взываю к Господу, прошу не забирать его у меня. Я уже теряла близких людей и знаю, каково это. Лично знакома с этой болью, невыносимым чувством утраты. От одной мысли на спине и лбу выступает холодный пот; бессилие убивает.
Резко встаю со стула, и тот с грохотом падает. Подхожу к стене и прижимаюсь к ней лицом. Она холодная. Почему-почему-почему? За что мне все это? Начинаю тихонько стучаться о стену лбом. За что? Размахиваюсь и с силой бью по ней кулаками.
Отчаянье сменяется приступом ярости. Мне хочется подойти и встряхнуть его, ударить, чтобы, наконец, пришел в себя, открыл свои серо-зеленые глаза и посмотрел на меня наглым, дерзким, постоянно бросающим вызов взглядом. Но тщетно, он не подает никаких признаков жизни, продолжает неподвижно лежать. Это невыносимо - я сдаюсь. Не могу больше! Впиваюсь ногтями в штукатурку – раздается противный скрип. Сползаю по стене на пол и обхватываю голову руками.
Мерзкое пищание учащается. Я вскакиваю и подбегаю к кровати, смотрю на монитор: длинная белая полоса разрезала экран пополам. Меня охватывает паника, пытаюсь закричать, но не могу выдавить из себя ни звука. Я открываю рот, но вместо того чтобы подать голос, лишь жадно хватаю ртом воздух. Вспомнив о кнопке экстренной помощи, с силой бью по ней ладонью.
Через несколько секунд вбегает медсестра, проверяет приборы, и, что-то невнятно бормоча под нос, пулей вылетает из палаты. Я места себе не нахожу. Не в силах сдерживать себя, мотаю головой из стороны в сторону, отказываясь верить в то, что это происходит на самом деле. Сердце разрывается от боли, и я начинаю рыдать. Чувство реальности исчезло; всё происходит словно не со мной.
Медсестра возвращается не одна, следом за ней в палату врывается врач. Его голос звучит для меня как гром среди ясного неба:
- Два кубика адреналина, готовьте дефибриллятор!
Медсестра быстро выполняет команды.
- Нет! Ты не можешь умереть! Не оставляй меня! — отчаянье душит, я словно схожу с ума.
Перед глазами все плывет, в ушах гул — я чувствую, что сейчас упаду. Делаю несколько шагов назад и опираюсь на стену. Ватные ноги подкашиваются, и я падаю на колени.
- Триста шестьдесят. Разряд!
Его тело приподнимается и снова падает на кровать.
- Четыреста. Разряд!
Кто-то пытается вывести меня из палаты, я сопротивляюсь, но вскоре силы покидают меня. Поднимаю глаза и вижу перед собой Олега, взглядом умоляю его оставить меня в покое, однако, он непреклонен.
- Жень, ты мешаешь, - в этот момент я его ненавижу.
Вырываюсь от хватки Олега, отталкиваю от себя и делаю попытку вернуться к кровати. Он хватает меня, зажимает мне рот ладонью и силой выводит в коридор. К нам тут же подбегает заплаканная Крис, обнимает меня. Какое-то время мы стоим, обнявшись, и просто плачем.
На какой-то миг, мне стало так тепло, спокойно в ее объятиях, но потом, что-то внезапно обрывается внутри меня, и сердце сжимают невидимые тиски. Невыносимая боль растекается... нет, не по телу — по душе. Я вырываюсь из объятий сестры, забегаю в палату и, остановившись в нескольких метрах от кровати, смотрю на врача. Он не выдерживает моего взгляда, молча опускает голову и отрицательно машет головой.
Я понимаю, что это конец. Он ушел... он оставил меня... навсегда.