Дели:
» Ковенко Людмила. Эта история вряд ли закончится
Людмила КовенкоЭта история вряд ли закончится
Эта история вряд ли закончится.
Столько не сделано! Столько не сказано!
К морю по-прежнему осенью хочется!
Души любовью по-прежнему связаны!
В этой истории столько волшебного.
В этой истории столько не спетого.
Так не хватает общенья душевного!
Всё остальное… уже фиолетово!
Эта история не забывается.
Сколько бы лет ни прошло – это помнится!
Злобные сплетники не ошибаются:
Каждую ночь моя гостья – бессонница!
Эта история вряд ли закончится.
Столько не сделано! Столько не сказано!
К морю по-прежнему осенью хочется!
Души любовью по-прежнему связаны!
Nadin-ka:
Андрей Белый ЗИМА
М. А. Волошину
Снега синей, снега туманней;
Вновь освеженной дышим мы.
Люблю деревню, вечер ранний
И грусть серебряной зимы.
Лицо изрежет ветер резкий,
Прохлещет хладом в глубь аллей;
Ломает хрупкие подвески
Ледяных, звонких хрусталей.
Навеяв синий, синий иней
В стеклянный ток остывших вод,
На снежной, бархатной пустыне
Воздушный водит хоровод.
В темнеющее поле прыснет
Вечерний, первый огонек;
И над деревнею повиснет
В багровом западе дымок;
Багровый холод небосклона;
Багровый отблеск на реке…
Лениво каркнула ворона;
Бубенчик звякнул вдалеке.
Когда же в космах белых тонет
В поля закинутая ель,
Сребро метет, и рвет, и гонит
Над садом дикая метель,—
Пусть грудой золотых каменьев
Вскипит железный мой камин:
Средь пламенистых, легких звеньев
Трескучий прядает рубин.
Вновь упиваюсь, беспечальный,
Я деревенской тишиной;
В моей руке бокал хрустальный
Играет пеной кружевной.
Вдали от зависти и злобы
Мне жизнь окончить суждено.
Одни суровые сугробы
Глядят, как призраки, в окно.
Пусть за стеною, в дымке блеклой,
Сухой, сухой, сухой мороз,—
Слетит веселый рой на стекла
Алмазных, блещущих стрекоз.
Дели:
» Рыженко Алла. Февраль
Алла РыженкоФевраль
Этот простуженный, солнцем забытый февраль,
Тянется вечность, назло календарному сроку.
И заметает снегами до счастья дорогу
Вечная спутница, злая подруга - печаль.
Мы незаметно теряем себя в суете
Дней-близнецов, разодетых в морозные платья.
И второпях вышиваем прерывистой гладью
Слово "прощай" на февральском студеном холсте.
Но у зимы, как известно, эскизы свои.
Утром холсты загрунтует усердно позёмка.
И напевая про счастье былое негромко,
Вьюга напишет картину застывшей любви.
Этот простуженный, солнцем забытый февраль,
Скоро пройдет, и начнется сердец потепленье.
Все же, зиме благодарна я, ведь вдохновенье
Было надежно укрыто под снежную шаль...
Nadin-ka:
Павел Антакольский
Я не хочу забыть тебя. Я слушал,
Как время льётся и гудит струной.
Я буду говорить как можно суше,
Почти молчать, — но о тебе одной.
Почти молчать, почти ломая руки,
Забыв лицо, походку, платье, смех.
Я выдумаю цирковые трюки
И сказочки, понятные для всех, -
Чтобы казалось: лампа не потухла!
Чтобы, по крайней мере, хоть дразня,
Скрипучая и розовая кукла
С твоим лицом шла около меня!
Svetass S:
Александр Межиров
Все выдумал —
И друга и жену.
Придумал все —
Любовь и даже бога.
Но ты — превыше вымысла любого.
Не смог придумать лишь тебя одну.
Зато сумел все вымыслы прочесть
В глазах оттенка серо–голубого,—
И это выше вымысла любого,—
Люблю тебя такой, какая есть!
Дели:
» Тихомиров Андрей. Опять февраль...
Андрей Игоревич ТихомировОпять февраль...
Опять февраль дымит снегами
И сыплет щедрое пшено,
И синь небес над чердаками
Шагает в белое окно.
И слышишь птичьи перезвоны,
И шум ручьев в морозной мгле:
Движенья вечные законы
Живут в холодном феврале.
И срок весне уже назначен,
И рекам снится ледоход,
И птицы стаею бродячей
Спешат в обратный перелет.
Nadin-ka:
Дон Аминадо
АРБАТСКИЕ ГОЛУБИ
Если бы я, как старик со старухой,
Жил у самого синего моря,
Я бы тоже, наверно, дождался
Разговора с волшебною рыбкой.
Я сказал бы ей: "Как тебя?.. Рыбка!
Дай-ка выясним честно и прямо,
Что мы можем хорошего сделать,
Так сказать, для начала знакомства?
Столбового дворянского званья
От тебя я иметь не желаю,
Потому что, по совести молвить,
Никакого не вижу в нем толку.
Что касается почестей царских,
То на них я не льщусь совершенно:
Хорошо это пишется в сказке,
Только худо читается в жизни.
Не влекут мою душу хоромы,
Терема да резные палаты.
Это все я, голубушка, видел
И... постигнул непрочность постройки.
Не того, государыня-рыбка,
От щедрот твоих жду, а другого:
Восемь лет я сижу у корыта,
Каковое корыто разбито.
Восемь лет я у берега моря
Нахожусь в ожиданье погоды...
А хотел бы я жить в переулке,
Возле самой Собачьей площадки,
Где арбатские голуби летом
Меж собою по-русски воркуют.
Очень много душа забывает
Из того, что когда-то любила.
А вот видишь, каких-то голубок,
Сизых пташек простых - не забыла.
Ты меня не поймешь, потому что
Как-никак, а ты все-таки рыба,
И, конечно, на удочку эту
Уж тебя никогда не поймаешь.
Но, коль правда, что ты расторопна,
А не просто селедка морская,
Так не можешь ли сделать ты чудо,
Сотворить это дивное диво?!
А об нас, государыня-рыбка,
Не тужи, когда в море утонешь.
Мы, хотя старики и старухи,
А назад побежим... Не догонишь!"
Дели:
» Бальзамов Вадим. Давай с тобой из прошлого войдём
Вадим БальзамовДавай с тобой из прошлого войдём
Давай с тобой из прошлого войдём,
минуя настоящего мгновенья,
в грядущее, где будем под дождём
мы целоваться до самозабвенья.
Дождь будет непрерывно лить и лить,
как будто проверяя нас на прочность,
как будто он сумеет изменить
двух наших судеб близость и бессрочность.
Давай с тобой останемся навек
под сумрачным покровом небосвода,
пусть обратится дождь в холодный снег,
пусть ополчится против нас природа.
Пусть будет время медленно стекать
по стенам, по деревьям и по крышам,
пусть будет ветер в трубах завывать.
Нам всё равно. Мы это не услышим.
Мы будем целоваться под дождём,
и ощутим всю чувственность сближенья.
Мы будущее вместе проживём,
не ведая сердец опустошенья.
Peony Rose:
Кушнер Александр
Времена не выбирают
Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
Нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
Как на рынке, поменять.
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; я в пять лет
Должен был от скарлатины
Умереть, живи в невинный
Век, в котором горя нет.
Ты себя в счастливцы прочишь,
А при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме
Флорентийской и проказе?
Хочешь ехать в первом классе,
А не в трюме, в полутьме?
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время - это испытанье.
Не завидуй никому.
Крепко тесное объятье.
Время - кожа, а не платье.
Глубока его печать.
Словно с пальцев отпечатки,
С нас - его черты и складки,
Приглядевшись, можно взять.
1978
Nadin-ka:
Вадим Шефнер
ВОРОТА В ПУСТЫНЕ
Синеют древние письмена
На изразцах колонн.
«Ворота счастья» - надпись дана
На арке с двух сторон.
По эту сторону и по ту -
Горькие солонцы,
По эту сторону и по ту
Строит мираж дворцы.
Путник, дойдя до этих ворот,
Надеждой давней томим,
Войдет в них, выйдет, мир обойдет -
И снова вернется к ним.
Он станет в их тень, в прохладную тьму,
Взгрустнет о пути своем:
«Где мое счастье, я не пойму:
В грядущем или в былом?»
И снова он по кругу пойдет,
Подавив усталости стон.
А счастье - только в тени ворот,
Но об этом не знает он.
Дели:
» Галкин Вадим. Какая, Боже, красота!
Вадим ГалкинКакая, Боже, красота!
Какая, Боже, красота!
Невольно улыбнёшься
Шедеврам чудным Февраля
И от хандры проснёшься.
Брожу по сказочным местам,
Где сосны и берёзки
В снегу пушистом тут и там
От посоха Морозко.
Под звонкий птичий раскардаш
Краснеют нос и щёки.
Такое кистью не создашь.
Душа сегодня в шоке.
Я громко крикну небесам:
- Как хорошо на свете,
Жить, радоваться чудесам
Ценю минуты эти!
Какая, Боже, красота!
Невольно улыбнёшься
Шедеврам чудным Февраля
И от хандры проснёшься.
Nadin-ka:
Геннадий Прашкевич
Как у Пушкина: мороз,
нежно трогающий кожу.
И на лицах у прохожих
отсвет падающих звёзд.
Как у Тютчева: звезда
над пылающею бездной.
И мелодией безвестной
гаснут в поле поезда.
Как у Бунина: гроза,
Бледный свет гелиотропа.
И далёкий нежный ропот,
застилающий глаза.
И выходит: мы с тобой
говорим уже полвека.
Чтоб увидеть человека
надо быть его судьбой.
Как плывущая Луна
в медном облаке печали.
Вдруг приходит тишина,
а её совсем не ждали.
Дели:
» Севергина Галина. Летний сад
Галина СевергинаЛетний сад
Вино в бокале янтарем горело,
Он пил пока не кончилось оно.
Она на сцене в это время пела
В открытом платье типа кимоно.
Поклонники бросали ей гвоздики,
Ты нес корзину роз к ее ногам.
Оваций шквал и «Браво!», «Браво!» крики!
Их разбросали к разным берегам.
Сады цвели в кипении безбрежном,
Плыл аромат цветов, вина, любви.
Мосты разведены, все безнадежно,
И больше не горят их фонари.
Он возвращался в этот сад все чаще.
Эстрадной сцены нет, закрыт буфет.
Но не было того сопрано слаще,
Он слышит его много, много лет.
Здесь сохранилось несколько скамеек,
Присел немного путник отдохнуть.
А молодежь другого поколенья
К скамейкам этим протоптала путь.
Он не забыл ночные перепевы,
Свиданья их под дерзкою луной
И косы своей певчей королевы -
Он обретал, зарывшись в них, покой.
Вино в бокале, как янтарь, горело,
Он смаковал знакомый аромат.
Вино его немного отогрело,
Вернув на много лет в тот летний сад.
Nadin-ka:
Мария Протасова
Снега уйдут, останется земля
Она всегда, в итоге, остается
И закипит под килем корабля
То, что пока еще зимой зовется
И человек уйдёт - настанет срок
И полетит над всем, что он оставил
Как белый ангел между черных строк
Сведенных скучной судорогой правил
Всё для него – вода, душа, полёт,
Всё – высота, течение и воля!
И человека горе не найдет
Как зиму, растворившуюся в море
И человека детством встретят сны
Где живы будут все и все – любимы
Но снег лежит, и зимы холодны
И каждый раз как жизнь неповторимы
Дели:
» ОкороченковЮрий. Ночь утопала в лунном свете
Юрий ОкороченковНочь утопала в лунном свете
Ночь утопала в лунном свете.
Стояла тишь - Земля спала.
Лишь двое плыли в лунном свете,
Как два трепещущих крыла.
И это дивное паренье
Над тишью человечьих снов
Дышало тайной сотворенья
Великих жизненных основ.
Луна, казалось, захотела
Лишить влюбленных темноты -
Завороженная смотрела
На первозданность наготы.
А двое плыли в лунном свете
Как два трепещущих крыла,
И к тайне всех тысячелетий
Их высь незримая несла.