Nadin-ka:
Андрей Белый
Посвящается О. М. Соловьевой
Пусть на рассвете туманно —
знаю — желанное близко…
Видишь, как тает нежданно
Образ вдали василиска?
Пусть всё тревожно и странно…
Пусть на рассвете туманно —
знаю — желанное близко.
Нежен восток побледневший
Знаешь ли — ночь на исходе?
Слышишь ли — вздох о свободе —
вздох ветерка улетевший —
весть о грядущем восходе?
Спит кипарис онемевший.
Знаешь ли — ночь на исходе?
Белые к сердцу цветы я
вновь прижимаю невольно.
Эти мечты золотые,
эти улыбки святые
в сердце вонзаются больно…
Белые к сердцу цветы я
вновь прижимаю невольно.
Peony Rose:
Матвеева Новелла
Кувшинка
Все цветы на первый слух молчат:
Там, в лесу, и дальше, за ручьём...
Все цветы – на первый слух – молчат,
Если их не спросишь ни о чём.
Да, но ветер, пчёлы и роса,
Чуть касаясь их раскрытых ртов,
Кажется, любые голоса
Могут сделать голосом цветов.
Но кувшинка молчаливей всех.
Сколько ни стою на берегу, –
Но кувшинка молчаливей всех, –
Я её расслышать не могу.
Горло ль ей сдавила глубина?
Тайна ль тайн под ней погребена?
Но кувшинка молчаливей всех:
Все поют – молчит она одна.
Я плутала у тяжёлых вод,
Я старалась к ней найти подход –
Всё напрасно: полчище болот,
Как на грех, кувшинку стережёт.
Полчище болот-бородачей,
Скопище чудовищных ночей,
Сонмы сов, бессонных, как на грех...
О! Кувшинка молчаливей всех.
1961
Дели:
» Самарина-Лабиринт Ирина. Потом меня любить не надо...
Ирина Самарина-ЛабиринтПотом меня любить не надо...
Потом меня любить не надо…
Рискните полюбить сейчас…
За искренность и разность взглядов,
За то, что я живу средь вас…
Потом любить намного проще,
Когда уже взойду с травой,
Когда забуду шелест рощи
И пенье птиц над головой…
Когда несправедливость встретив,
Уже ответить не смогу.
Я и на том далёком свете
В себе ребенка сберегу,
Неприспособленного к миру,
В котором правит капитал.
Не сотворив себе кумира,
И модной куклою не став.
И лишь в любви я вижу смысл…
Она, как солнце в небесах.
В моей душе цветут ирисы
Сквозь капли соли, что в глазах…
Я никого не заставляю
Ни понимать меня, ни льстить…
Но вот пока ещё живая,
Хочу сейчас предупредить:
Потом меня любить не нужно.
Принять сейчас — всегда трудней,
А также видеть звёзды в лужах
И уважать живых людей…
Nadin-ka:
Алексей Эйснер
ВСТУПЛЕНИЕ В ПОЭМУ «ЖЕМЧУГА»
Из детских книг заимствованный мир,
Торжественный, таинственный и пестрый:
Салют из двух заржавленных мортир,
На горизонте неизвестный остров.
И добродушно-алчный капитан
Считает яркие платки и бусы,
Всё для детей: он не бывает пьян,
И никогда он не страдает флюсом.
Но мы растем, и этот мир растет,
Под теми же, что в детстве, именами,
Уж бриг не тот и океан не тот, —
Тропические будни перед нами.
Пускай грохочет театральный гром,
И пусть цветут коралловые рифы, —
Здесь так же жадно пьют дешевый ром
И так же умирают здесь от тифа.
Пусть рыбаки с лицом темней олив
Еще живут старинной рыбной ловлей,
Но шхуна, заходящая в залив, —
Простая бакалейная торговля.
И, как у нас в дремучих кабаках
Хмелеют краснорожие матросы,
И треплются в мозолистых руках
Островитянок масляные косы.
А пальмы романтически шумят
И слушают над влажной грудью мола,
Как ночью волны черные гремят,
Как страстно шепчутся любовь и доллар.
О, легче бредни юности забыть.
Нам никогда не петь, вися на вантах,
И никогда счастливыми не быть,
Как были дети капитана Гранта.
Мы выросли из зарослей лиан,
О путешествиях мы больше не мечтаем.
О жизни волооких таитян
В энциклопедии мы лучше прочитаем.
Под пальцами страницы шелестят
Холодные, как свежие простыни.
На них невыразительно грустят
Слова сухие, как песок пустыни.
Но я над ними вздрогну и замру
В благословенном головокруженьи,
Почувствовав знакомую игру —
Волшебную игру воображенья…
Прага. 1930
Дели:
» Чернявская Дарья. Дождь по окнам и по крышам...
Дарья ЧернявскаяДождь по окнам и по крышам...
Дождь по окнам и по крышам
Барабанит, напевая,
Он окутал серой мглою
все бульвары и мосты,
Тяжело, надсадно дышит
туча, слёзы проливая,
И деля сплошной стеною,
Город - я и город - ты.
Город - я мерцает небом,
Темнотой скользит по лужам,
Вязкой болью плотно стиснут,
Город - хаос, город - миг...
Город - ты чужая небыль,
Он свободен, равнодушно
отрицая всякий смысл
в непредательстве любви.
Nadin-ka:
Лариса Миллер
Этих дней белоснежная кипа.
В перспективе – цветущая липа,
Свет и ливень. Не диво ль, не диво,
Что жива на земле перспектива?
С каждым шагом становятся гуще
Чудо-заросли вишни цветущей,
Птичьи трели слышнее, слышнее,
А идти всё страшнее, страшнее.
Ведь осталась любовь неземная
За пределами этого рая.
1977
Дели:
» Борычев Алексей. Апрель
Алексей БорычевАпрель
Апрель! Как дорог выдох твой
Лесной мерцающею дымкой…
Когда огонь чудес живой
Горит лучом над каждой льдинкой,
Когда в прозрачных сосняках
Гуляют палевые пятна, -
Под звонкий лепет ручейка
Мечтать особенно приятно.
Когда все дни, как мотыльки,
Розовокрылы, невесомы;
Уму и зренью вопреки,
Всё непонятно, незнакомо.
Апрель! Твой мир неуловим.
Он в книге тайн – то нуль, то прочерк.
Он между чувств!
Он между строчек!
Кто в нём – тот навсегда не с ним.
Nadin-ka:
Алексей Плещеев
«ВЕСНА»
Уж тает снег, бегут ручьи,
В окно повеяло весною...
Засвищут скоро соловьи,
И лес оденется листвою!
Чиста небесная лазурь,
Теплей и ярче солнце стало,
Пора метелей злых и бурь
Опять надолго миновала.
И сердце сильно так в груди
Стучит, как будто ждёт чего-то,
Как будто счастье, впереди
И унесла зима заботы!
Все лица весело глядят.
«Весна!» — читаешь в каждом взоре;
И тот, как празднику, ей рад,
Чья жизнь — лишь тяжкий труд и горе.
Но резвых деток звонкий смех
И беззаботных птичек пенье
Мне говорят — кто больше всех
Природы любит обновленье!
<1872
Дели:
» Буков Игорь. Влечение
Игорь БуковВлечение
О, женщина! Какие речи
Слетают с её сладких уст,
Улыбка бьёт сильней картечи,
В душе расцвел от розы куст.
Какой призыв от вас я слышу!
Вы поднимаете... мой дух,
Уже и сердце томно дышит,
Готов любить я вас за двух.
Не ловелас, вас успокою,
Ушёл давно от дел таких,
Ну, может, вижу мглой ночною
Себя таким, я в снах своих.
Всё мне подвластно, слава богу,
И поднимается... мой дух,
Но уступлю юнцам дорогу,
Мне не сойти уже за двух.
Nadin-ka:
АЛЕКСЕЙ ЭЙСНЕР (1905-1984)
ЦИРК
Николаю Артемьевичу Еленеву
В дыму одичалых окраин,
Среди пустырей и полян –
Видение детского рая –
Огромный стоит балаган.
Потомок глухой Колизея!
Мы вежливо мимо пройдем.
Но жадно мальчишки глазеют,
Проткнув парусину гвоздем.
И так под заплатанной крышей
Оркестра гудят голоса,
Такие на пестрой афише
Заманчивые чудеса,
И люди в линялых ливреях
У входа так важно вросли,
Что, бросив окурки скорее,
Мы не устояли – вошли.
Плюются тромбоны по нотам,
И скрипки дрожит голосок,
И тленьем, навозом и потом
Утоптанный пахнет песок.
Так где-нибудь в чаще во мраке
Звериная пахнет нора...
А кто-то в малиновом фраке
Выкрикивает номера.
На розовом круглом колене
Наездница, хрипло крича,
Порхает по мягкой арене
Под выстрелы злые бича.
Приказчиков чувства волнуя,
Пустую улыбку храня,
Воздушные шлет поцелуи
С широкого крупа коня.
Растет в нас тревога глухая,
И странно сердца смущены,
Когда, допотопно вздыхая,
Прессуют опилки слоны.
Танцуют веселые кони,
Ломает себя акробат.
И публика плещет в ладони.
И клоунов щеки звенят.
Кровавые римские игры,
Всё так же пленяете вы.
Взвиваются легкие тигры.
Ревут золотистые львы.
А скрипка по-прежнему плачет.
И вот высоко-высоко
По скользким трапециям скачет
Красавица в черном трико.
И музыка в ужасе тает.
И, сделав решительный жест,
Красивое тело взлетает
На тонкий согнувшийся шест
И там выпрямляется гордо.
Дрожит и качается жердь...
С тупой размалеванной мордой
Под куполом носится смерть.
И звезды сияют сквозь дырки.
Мы смотрим наверх, не дыша.
И вдруг – в ослепительном цирке
Моя очутилась душа.
В нем ладаном пахнет, как в храме,
В нем золотом блещет песок
И, сидя на тучах, мирами
Румяный жонглирует Бог.
Летают планеты и луны,
Лохматые солнца плывут.
И бледные ангелы струны
На арфах расстроенных рвут.
Бесплатно апостолы в митрах
Пускают умерших в чертог.
Смеется беззвучно и хитро
Небесный бесплотный раек...
А здесь, на земле, мы выходим.
К трамваю бредем не спеша.
Зевнув, говорим о погоде.
И медленно стынет душа.
Бог изредка звезды роняет.
Крылатый свистит хулиган...
И темная ночь обнимает
Огромный пустой балаган.
<1928>
Дели:
» Блок Александр. Вербочки
Александр БлокВербочки
Мальчики да девочки
Свечечки да вербочки
Понесли домой.
Огонёчки теплятся,
Прохожие крестятся,
И пахнет весной.
Ветерок удаленький,
Дождик, дождик маленький,
Не задуй огня!
В Воскресенье Вербное
Завтра стану первая
Для Святого дня.
Nadin-ka:
Юрий Визбор
Наверно, мы увидимся не скоро,
Поскольку улетаем далеко.
Наш порт - обыкновеннейшее поле
С сухой травой и с норами сурков.
В том поле, приготовленные к стартам,
Стоят без труб и вёсел корабли -
Ведь притяженье звёздного пространства
Сильнее притяжения Земли.
Нам уходить от зелени и снега,
Нам постигать порядок неземной.
И каждый шаг, ведущий прямо в небо,
Оплачивать космической ценой.
И не забыты в этом славном братстве
Товарищи, что к цели не дошли,
Но притяженье звёздного пространства
Сильнее притяжения Земли.
Мы мчимся невеликою звездою
Над звёздами вечерних городов,
Мы машем вам из космоса рукою,
Как машут с уходящих поездов.
И на Земле рождённый ветер странствий
Несёт всё дальше наши корабли -
Ведь притяженье звёздного пространства
Сильнее притяжения Земли.
Дели:
» Чернухин Эдуард. Пусть за окном холодный дождь...
Эдуард ЧернухинПусть за окном холодный дождь...
Пусть за окном холодный дождь,
И сырость в гости просится,
Ты лба прелестного не морщь.
Мне грусть твоя не по сердцу.
Не принимай за злые дни
Сезона недосказанность
И поцелуем оцени
К тебе мою привязанность.
А запоздалая весна –
Она ведь тоже женщина:
Как ты, сюрпризами полна,
И также переменчива.
Прольются слезные дожди -
И всё придет в движение.
Нет, не снимай руки с груди...
Почувствуй в ней волнение.
Прижмись сильнее, наконец!
Не хмурь же переносицу!
Лишь так, со стуками сердец
К нам вдохновенье просится.
Nadin-ka:
Самуил Маршак
ОНИ ВЕРНУЛИСЬ
Еще никто с начала мира
Таких не видывал чудес.
Три необычных пассажира
Летели вверх, теряя вес.
А на Земле следил ученый
За поведеньем всех троих:
Нормально или учащенно
Сердца работают у них.
Но для чего с такой заботой
Отправил небывалый груз
В столь отдаленные высоты
Неугомонный наш Союз!
Пусть, отделившись от ракеты,
Вернется к нам один отсек,
Чтоб в ту же высь взлетел с планеты
Ее хозяин — Человек.
И вот вернулись пассажиры —
Два молодых, здоровых пса
И этот первый кролик мира,
Орлом взлетевший в небеса.
Навек запомнится ракета
И две собаки — умный груз! —
И кролик, доказавший свету,
Что он, хоть кролик, но не трус.
Взметнув снаряд в такие дали
И опустив его назад,
Мы снова миру доказали,
Что нашей мысли нет преград.
Peony Rose:
Базилевский Михаил
***
Черепица изнеженных крыш и в земле – черепки
Побеждённых империй, столетий, зажатых в тиски.
Голоса, голоса, по земле – голоса, из земли –
Голоса, и, как стражи, над ними стоят ковыли.
И поди разбери, с чем весло опускается в Понт.
И поди разбери, что готовит ему горизонт,
Припадая мертвеющим солнцем к молчанью окна,
За которым, одна в целом мире, стоит тишина.
А за ней – голоса: по земле – голоса, из земли...
И темнеет лоза, корабли узнавая вдали.
И волна, приподнявшись, ложится на белый песок,
Заливая ладонь, натыкаясь на голый мысок.
И уже не смахнуть с этих крыш неизбежную даль,
И уже не лишить её нежного слова «печаль».
Не уйти со двора, где когда-то не был ко двору,
Где игру затевая, в себя уходил поутру
Говорок поднебесный, где свет, омывая причал,
Прикасался семью плавниками к началу начал.